Текст книги "Кровавая Роза"

Автор книги: Жаклин Монсиньи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

– Но, Пандо-Пандо, нападение началось, испанцы – за нами, а вы ничего не предпринимаете! – возразила Зефирина.

Казалось, инка не понял.

– Виракоша вернуться! Виракоша очень добрый! Он стоял на своем.

Зефирина схватила поводья своей ламы, и маленькая группа вновь пустилась в путь по скалам.

На следующий день после ночевки в гроте путешественники вышли на плато.

Зефирина и ее спутники были на последнем издыхании, ноги у них подкашивались. А под ними расстилалась огромная долина.

Гора напротив вся состояла из уступов. От подножья и до вершины ее покрывали сады и террасы. Белые с золотыми крышами дворцы города утопали в роскошной зелени парков.

Город был окружен огромным количеством палаток. Около сорока – пятидесяти тысяч инков защищали это неприступное место, лагерь их императора.

Пандо-Пандо протянул руку:

– Вот Кахамарка!

ГЛАВА XXVIII
ВЕРХОВНЫЙ ИНКА

Зефирина поклонилась до земли. Она видела, что так делали именитые граждане, представ перед Верховным Инкой.

Стоявшие сзади мадемуазель Плюш и Пикколо последовали ее примеру.

Император Атагуальпа тихим голосом расспрашивал Зефирину. Пандо-Пандо служил переводчиком.

– Всемогущий верховный Инка спрашивает, бледнолицая женщина с зелеными глазами, кто ты и откуда?

Через три дня после своего появления в Кахамарке, Зефирине удалось, наконец, добиться аудиенции. Среди двадцатитысячного населения города она повсюду искала донью Гермину, но не находила никаких следов.

В окружении сорока тысяч воинов, своей семьи и двора Верховный Инка жил в одном лье от города во дворце с фонтанами с теплой и холодной водой.

Император готовился к походу на столицу своей империи – Куско.

Атагуальпа сидел на очень низком стуле. Его окружали женщины, закутанные в переливающиеся ткани, покрытые разноцветными камнями, и придворные сеньоры с длинными серьгами в ушах, грудь их была усыпана золотыми пластинками.

Зефирина чувствовала себя нищей в своем хлопковом одеянии. Она сожалела, что не смогла привезти с собой роскошные платья с кринолинами, подаренные Кортесом.

Восхищение инков подействовало бы на нее благотворно.

Одетый, словно божество, – белая туника из вигоневой шерсти, колени перевязаны золотыми лентами, на плечи наброшен длинный плащ с геометрическим рисунком, разноцветные галуны с длинной красной бахромой до самых глаз, голова увенчана короной из драгоценных камней, на которой развевались белые и черные перья, – Атагуальпа явно с недоверием относился к той, кого удостоил своими расспросами.

– Скажи его величеству всемогущему верховному Инке, сыну Виракоши, хозяину красоты солнца, что я друг, пришла предупредить об опасности – враги в его стране. Пусть его величество встретит их любезно, как гостей, но остерегается и не дает слишком много власти…

Пока Пандо-Пандо, согнувшись пополам, переводил ее слова своему государю, Зефирина смогла лучше рассмотреть Атагуальпу.

Это был тридцатилетний мужчина с красивым медным лицом, загадочный и грустный. Его, словно выточенный из красного дерева, профиль напоминал хищную птицу.

Внезапно Зефирина побледнела: на шее у Верховного Инки красовалось колье из изумрудов необыкновенной величины и блеска. Это была увеличенная копия трех таинственных колье дочерей Саладина[138]138
  См. «Божественная Зефирина» и «Княгиня Ренессанса».


[Закрыть]. Но в этом колье все символы объединились в один. Украшение заканчивалось тремя центральными камнями, которые сжимал в когтях орел, обвивала кольцами змея и пожирал леопард.

В отличие от трех колье, которые Зефирина держала в руках, центральные камни были расположены на массивном золотом нагруднике, оправленном в драгоценные камни, которые складывались в изображения трех треугольников, пересеченных стрелой, трех кругов с факелами, трех прямоугольников, пронзенных копьем.

Те же, что и в гроте на Канарских островах… Те же, что и сиреневатые пластинки, которые носила на шее Зефирина. Она машинально нащупала медальон под своей хлопковой белой рубашкой.

– Ты не ответила, бледнолицая женщина, – проговорил Пандо-Пандо.

– Хм, ты можешь повторить, друг?

Зефирина совершенно не слышала вопроса.

– Сапа Инка, всемогущий повелитель, в бесконечной доброте своей желает знать, откуда ты, бледнолицая Зефирина?

– Из страны, находящейся по другую сторону океана, управляемой великим королем, добрым и милостивым…, – подумав о Франциске I, ответила Зефирина.

– Верховный Инка, Властитель Всего хочет знать: твой король могущественнее, чем он?

– Конечно, нет. Мой король велик и силен, но он «брат» Верховного Инки на земле.

– Верит ли он в Виракошу?

Зефирина не колебалась.

– Как и Всемогущий верховный Инка, мой король верит в Господа, властителя всего, что существует на земле.

– Почему ты осмелилась сказать Великому Инке, чтобы он не доверял возвращению Виракоши, господина небесного океана?

– Слушай внимательно, Пандо-Пандо… Объясни его величеству Сапе Инке, что чужеземцы с белыми лицами, как мое, не дети вернувшегося Виракоши, они всего лишь люди… Испанцы с другого берега океана…

– Святотатство! Верховный Инка, хозяин всех земных плодов, очень недоволен, бледнолицая Зефирина! – дрожа проговорил Пандо-Пандо. – Инка знает, что ты лжешь! Появившиеся из океана белые боги пришли, чтобы короновать его. Они уже недалеко… Извинись, бледнолицая Зефирина! – добавил испуганный Пандо-Пандо.

– Боже мой, сударыня, что вы наделали?! – прошептала Плюш.

Верховный Инка поднялся со своего трона. Свита столпилась вокруг него.

Его глаза метали молнии ярости. Зефирина поклонилась, приложив руку к сердцу.

– Мои намерения чисты, Сапа. Инка, властитель земли и гор. Пусть его величество поверит в мою искренность. Если кто-то, Пандо-Пандо, утверждал, что чужеземцы – боги, он или она лгали… Объясни его величеству Верховному Инке, властителю всемогущего трона, что бледнолицая женщина с черными волосами, называющая себя доньей Марией, распространяет ложные слухи… Белые люди, пришедшие с моря, не Виракоша, а сама эта женщина украла моего ребенка!

Атагуальпа испустил гортанный крик. Его палец протянулся к Зефирине. Двенадцать стражников с длинными серьгами в ушах, белых туниках и с серебряными пиками в руках бросились на молодую женщину и ее спутников.

Когда ее тащили, Зефирина услышала смех. Она вздрогнула. Этот смешок она узнала бы даже в аду. Она обернулась, уверенная в том, что, спрятавшись под вуалью, среди придворных дам, здесь присутствует донья Гермина. Расстроив замысел своей падчерицы, волчице удалось втереться в доверие наивному инке. Как она должно быть, веселилась, злодейка, глядя на согнувшуюся в поклоне перед Атагуальпой Зефирину.

– Я действительно сожалею, Пандо-Пандо! – Только и сказала Зефирина, а стражники без всяких церемоний бросили их всех четверых в каменный мешок.

– Несмотря на всю вашу ученость, сударыня, вы не поняли, что не всегда полезно говорить правду. И с некоторыми людьми ничего нельзя поделать, если они отвергают реальность! – с упреком пробормотала Плюш.

Снаружи лило как из ведра. Зефирину и ее спутников поместили в отсыревший карцер. Когда наступила ночь, стражник бросил им немного пищи.

Узники разделили между собой странные сухие клубни chuno[139]139
  Картофель.


[Закрыть], которые мадемуазель Плюш нашла отвратительными. Они выпили немного воды из глиняного кувшина. Зефирине показался странным вкус этой застоявшейся воды. Как и ее спутников, ее клонило ко сну, и она быстро уснула на сырой соломе.

Ей снился Каролюс. Он положил ей на лоб руку и шептал: «Не беспокойся, Зефирина, я здесь… я охраняю Луиджи, и тебя тоже я охраняю… Спи, племянница, бедное мое дитя».

Пальцы карлика слегка касались ее шеи. Задыхаясь, она хрипло вскрикнула, затем восторженно вздохнула. Ее сжимал в объятиях Фульвио, она чувствовала на губах вкус его губ. Зефирина протянула руки к Фульвио, она чувствовала на губах вкус его губ. Она протянула руки к Фульвио, к своему любимому…

Вздрогнув, Зефирина проснулась. Она была закутана в одеяло из шерсти гуанако, ее спутники тоже. Какая-то добрая душа принесла им ночью эти теплые покрывала. Зефирина зябко запахнула на груди рубаху. Пальцы искали цепочку медальона. Ее не было. Ползая на четвереньках по соломе вместе со своими друзьями, Зефирина обшарила темницу, но безуспешно. Пришлось признать очевидное. Пока она спала, у нее украли медальон с тремя таинственными пластинками. Она вспомнила свой сон и руки, гладившие ее по лбу. Приходил ли этой ночью Каролюс? И зачем? Чтобы похитить драгоценности? Может быть, это он принес одеяла?

Больше всего Зефирина сожалела о пряди волос Луиджи. Несмотря на шерсть гуанако, она дрожала от холода, поскольку Кахамарка находилась высоко в горах. При мысли о сыне, который, возможно, находился совсем близко, ею завладело отчаяние.

Под стук дождя они провели в отсыревших стенах еще один мрачный день.

После полудня стражник швырнул им маисовую похлебку. Изголодавшиеся узники проглотили все до последнего зернышка.

Иногда Зефирина слышала в крепости шаги. Она вздрагивала, уверенная, что сейчас появится донья Гермина с кинжалом в руке, чтобы зарезать ее. Ничего подобного не происходило.

Таким образом прошло три дня. Чтобы не потерять счет времени, Зефирина делала пометки на стене с помощью камешков.

Узники покрылись грязью, их одолели паразиты, они страдали от голода, от изоляции, от ужасного холода по ночам (без одеял они бы погибли) и прежде всего – от неизвестности.

В качестве развлечения Пандо-Пандо перечислял им весь набор наказаний, к которым caracas[140]140
  Судьи.


[Закрыть] могут их приговорить за оскорбление величества Верховного Инки.

– Сапа Инка приказать запереть нас вместе с жабами, змеями, крысами, выколоть левый глаз, повесить нас за волосы на дереве… или забросать камнями… Но если Сапа Инка будет очень добрый, мы получать только сто ударов хлыста, публичное внушение и конфискацию имущества!

Мадемуазель Плюш сопровождала эти перечисления звуками вроде «Ай, ай, ай», и стонами, которые в других обстоятельствах были бы смешными.

Зефирину мучила совесть за то, что она увлекла за собой бедную Артемизу и Пикколо в эту незнакомую страну. На утро четвертого дня Зефирина и ее друзья были выведены из состояния прострации ужасающим шумом: гремели барабаны, трубы, ржали лошади, раздавались выстрелы. Стены дрожали. Палили из пушек.

– Испанцы! – прошептала Зефирина.

Она забарабанила в дверь. Стража, видимо, бежала.

– Нужно колотить в дверь без перерыва! – приказала она.

Два часа они, сменяя друг друга, выли, звали на помощь, стучали, обдирая руки о стены, кричали через решетки слухового окна.

Они уже отчаялись быть услышанными, когда чудо свершилось. Дверь карцера раскрылась, на пороге стоял Фернандо де Сото. Никогда еще Зефирина не была так счастлива при виде испанца. От волнения она уткнулась носом в его кольчугу.

– Святая Дева, княгиня, что с вами сделали эти дикари?

Зефирина ушла от ответа, рассказав лишь о путанице, вызвавшей недовольство Верховного Инки. Вместе со своими спутниками она последовала за Фернандо де Сото.

Теперь в Кахамарке воцарилась тишина. Испанцы вошли в город с помпой, чего и добивался Пизарро. Кавалькада и выстрелы пушек совершили чудо.

Большинство испуганных жителей, решивших, что видят перед собой белых богов, убежало к лагерю своего государя, а оставшиеся поступили на службу к испанцам.

Пизарро расположил свою штаб-квартиру в опустевшем дворце.

– Вы нас тайно покинули, сеньора… и вот результат! – увидев Зефирину, усмехнулся он.

Трое братьев издевались над ней. Зефирине хотелось дать им пощечину. С достоинством она объяснила конкистадорам, что у нее не было времени предупредить их о своем отъезде, так как ее торопило дело личного свойства. Конечно, она не упомянула о донье Гермине.

Пизарро притворился, что верит ей. В глубине души он смеялся над этими сказками глупой женщины. Если она станет слишком докучать ему, он найдет способ избавиться от нее.

Но пока она подруга Кортеса, да и де Сото, кажется, питает к ней слабость. К тому же у Пизарро своих дел навалом!

Он заключил безумное пари: с двумя сотнями солдат, изнуренных лишениями, покорить страну инков.

Он отправил Фернандо де Сото с двадцатью всадниками в качестве посла к Верховному Инке. Ослепленный лошадьми и доспехами, государь не задержался с ответом: «Сапа Инка повелевает передать, что он лично приедет в город, чтобы принять посланцев Виракоши!»

Под предлогом, что она хочет восстановить силы, Зефирина осталась во дворце в штабе Пизарро. Никто не обращал на нее внимания. Она видела, как конкистадор, потирая руки, приказывал:

– Господа, Верховный Инка пожалует сюда… Приготовим западню!

Трое братьев издевались над ней. Зефирина рассказала Пандо-Пандо о том, что готовится. Как предупредить верховного Инку? Пандо-Пандо сомневался, нужно ли возвращаться в лагерь властителя.

– Сапа Инка не верить тебе… Сапа Инка недовольный, отдаст тебя главному священнику, чтобы зарезать за ложь вместо ламы! – любезно предупредил Пандо-Пандо.

– Сударыня, будьте благоразумны… вы же видите, они не хотят верить вам. Подумайте о себе и о нас! – простонала Плюш.

Трое братьев издевались над ней. Зефирина прислушалась к их доводам. Она не может в одиночку броситься в пасть к волку. Твердо решив разоблачить донью Гермину, которая, она была уверена, спряталась среди придворных властителя, Зефирина должна была сначала привести себя в порядок.

Как всегда находчивый, Пандо-Пандо проводил ее с мадемуазель Плюш и Пикколо в покинутое жилище одного аристократа инки.

Четверо друзей наслаждались покоем и комфортом. Четыре дня лишений истощили их силы. Чтобы прогнать усталость, Пандо-Пандо приготовил им сок коки с капелькой лимона. Выпив этой жидкости, трое европейцев почувствовали себя превосходно.

Посреди двора находился каменный бассейн, где бил теплый источник. Зефирина и мадемуазель Плюш скинули свое тряпье и с удовольствием помылись. Пока мужчины принимали ванну на другом дворе, женщины прошли в комнату, которая, видимо, служила спальней хозяину дома. Стены украшали ковры с вытканным разноцветным рисунком.

Зефирина надела голубую тунику из вигоневой шерсти, с разрезом на боку. Она добавила к этому костюму шаль, застегивающуюся на груди золотой булавкой. Княгиня отыскала такой же, только красный, костюм для Плюш. Чепчик, защищающий от холода, и длинные золотые серьги дополняли ансамбль.

Удовлетворенная своим нарядом инки аристократки, Зефирина вместе со спутниками вернулась в штаб-квартиру Франциско Пизарро.

На главной площади Кахамарки конкистадоры готовились к исторической встрече. Уже темнело. Зажгли факелы, Зефирине вспомнился «Золотой лагерь» во Франции.

Испанцы, встав на колени, исповедовались и причащались, не снимая доспехов.

Мало-помалу стали возвращаться жители города. Они уже без страха взирали на новых богов. Людей становилось все больше и больше, собралась многотысячная толпа. Зефирина немного успокоилась – что может сделать горстка солдат против этой массы народа?

Спрятавшись среди инков, она наблюдала за Пизарро. Как и его солдаты, он надел свои лучшие доспехи. На боку пристегнута шпага, на руках – железные рукавицы. Вслед за монахом вместе со своей свитой Пизарро пел старинный священный псалом: Excurge Lomine et judicia causam tuar (Явись, Господи, и будь судией дела своего).

Освещенные языками пламени, глаза Пизарро под шлемом сверкали, как горящие угли.

Зефирина вздрогнула. Этот человек, словно брат, был похож на донью Гермину. Он носил в себе дьявольскую ненависть!

ГЛАВА XXIX
ЗАПАДНЯ

Колыханье перьев и тканей возвестило о прибытии Верховного Инки.

Зефирина поднялась на цыпочки. Сотни слуг, одетые во все красное, подметали дорогу пальмовыми листьями, чтобы очистить ее от пыли.

Хриплое пение – что-то вроде речитатива – вылетало из их глоток. За ними двигались yanas[141]141
  Рабы.


[Закрыть], которые несли золотые вазы и серебряные молоточки.

– Что на них нашло? Зачем они вытащили все свои богатства? – прошептала Зефирина, увидев заблестевшие глаза испанцев.

– Дань уважения Виракоши, – ответил Пандо-Пандо с удовлетворенным видом.

В своих клетчатых одеждах медленно вышагивали впереди стражники, вслед за ними появились благородные воины в синих туниках с тяжелыми золотыми подвесками в ушах. Это были, как догадалась Зефирина, телохранители императора. Наконец, показался паланкин Верховного Инки, украшенный золотыми пластинками и перьями попугая, которые носили лишь самые важные сановники королевства.

Верховный Инка предстал перед своим народом и испанцами, словно идол, возвышающийся на массивном золотом троне. За ним помещались на меньших носилках члены его семьи и любимые наложницы.

Среди многочисленных жен Зефирина заметила одно юное создание, чья красота немного напомнила ей красивый разрез глаз и экзотическую прелесть Малинцин.

– Это принцесса Наска Капак… любимая сестра Сапа Инки Атагуальпы, – сказал Пандо-Пандо Зефирине.

Молодая женщина заметила горящие взгляды солдатни. К жажде золота примешивалась похоть, ведь они так долго не видели женщин.

Пока все шло хорошо.

«Пизарро понял, что их слишком много. Он не осмелится ничего предпринять», – успокоившись, подумала Зефирина.

На холмах, окружающих Кахамарку, она увидела тысячи солдат инков. Все же Атагуальпе нельзя было отказать в предусмотрительности.

Кортеж выехал на площадь. Вместе с Плюш и Пикколо Зефирина лихорадочно искала под шляпками и вуалями женщин инков донью Гермину. Ни одна фигура, ни одно лицо не напоминало это исчадие ада.

– Негодяйка опять от нас ускользнула, – сокрушалась Плюш.

В костюме инки, с надвинутым на уши чепцом, с покрасневшим носом Артемиза выглядела чрезвычайно уморительно.

Придворные поставили паланкин Верховного Инки перед ступенями дворца. Внезапно Зефирина заметила, что на площади не осталось ни одного испанского солдата. Они исчезли как по волшебству!

У входа стоял только монах доминиканец Винсенте де Вальверде.

Зефирина сделала знак Пандо-Пандо и своим спутникам. Расталкивая толпу локтями, они пробрались к Верховному Инке.

Зефирина понимала, что властитель тоже удивлен отсутствием посланцев Виракоши.

Монах подошел к паланкину. В одной руке он держал Библию, в другой – распятие.

– По приказу моего государя я должен изложить вам, монсеньор, доктрину истинной веры… – громко провозгласил доминиканец.

Верховному Инке перевели. По мере того как монах говорил о Триединстве, о создании человека, об искуплении Христа, о первородном грехе и об едином Боге католической веры, удрученная Зефирина видела, как на красивом медном лице Атагуальпы появляется изумление.

– Пусть король инков отречется от своих ошибок, пусть примет истинную веру, признает власть испанского короля, которого будет почитать как верный вассал. Тогда он будет спасен! – закончил монах, протягивая Атагуальпе для поцелуя Библию и распятие.

Сапа Инка взял их с отвращением, повертел в руках, затем издал хриплый крик, который дрожащий переводчик объяснил:

– Инка Всемогущий не вассал! Он не знает триединого, и единственного Бога, о котором ты говоришь, иностранец, он знает только Виракоши, сына солнца, высшего Бога!

Гневным жестом Атагуальпа швырнул Библию и распятие на землю.

– Боже мой! – прошептала Зефирина, сложив руки.

– Святотатство! Святотатство! – гремел монах. Видимо, это было паролем, поскольку на ступеньках появился Франциско Пизарро. Он развязал свой белый шарф и принялся размахивать им над головой. Это послужило сигналом. Монах истерично завыл:

– Идите сюда, сыновья Господа! Они ваши, я даю вам отпущение грехов!

Испанские солдаты высыпали из укрытий на площадь, оглашая ее криками:

– Святой Иаков! Нападаем на них!

Жерла пушек, спрятанных за охапками соломы, извергали пламя. Из-за повозок аркебузиры начали обстрел. Перескочив через изгородь, всадники принялись рубить саблями стражников Верховного Инки.

Зефирина и ее спутники отползли в сторону, укрывшись за стеной. Сцена была ужасной.

Оглушенные адским грохотом канонады, подвергшиеся нападению бородатых демонов, задыхающиеся от дыма инки, испуганные этим «небесным огнем», не знали куда бежать.

Стражники Верховного Инки бесстрашно защищали своего властителя. Пиками они пытались проткнуть покрытых попонами лошадей и были безжалостно зарублены.

Инки пытались укрыться во дворце. Их рубили саблями или убивали аркебузиры, спрятавшиеся за колоннами.

Кончилось тем, что во время всей этой суматохи королевский паланкин рухнул.

Выброшенный на землю жалкий, униженный Сапа Инка выполз из портшеза. Он оказался недалеко от стены, где укрылась со своими спутниками Зефирина.

Молодая женщина сделала знак Пандо-Пандо и Пикколо. С риском для жизни, поскольку костюмы инков подставляли их под сабли завоевателей, Зефирина и ее друзья вышли из укрытия, чтобы добраться до Сапы Инки.

Под радостные вопли испанцев и крики умирающих Зефирина проскользнула к тому, кто еще минуту назад был абсолютным властителем своего королевства.

Видимо, Атагуальпа получил сильный удар по голове. Он лежал без чувств среди золотых помпонов своего трона. Возбужденные видом крови, всадники перескакивали через тело, рубили все, что шевелилось.

Зефирина сняла свой чепчик индеанки. Вид ее золотистых волос остановил саблю Фернандо де Сото.

– Сударыня, что вы здесь делаете?

Зефирину загораживали Пандо-Пандо и Пикколо, она же оберегала безжизненное тело Верховного Инки, обхватив его голову руками. Он еще дышал. Зефирина взъерошила его черные волосы, склеившиеся от крови и пыли, и удивленно вскрикнула. На шее за ухом у Сапа Инки темнело родимое пятно: роза… кровавая роза… на коричневой коже.

Какие узы соединяли Луиджи, Карла V и Инку Атагуальпу?

Несчастный владыка открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Зефирину. Лицо его исказилось ужасом.

– Кровожадная богиня! – прошептал он. Внезапно раздался крик:

– Шайка идиотов! Верховный Инка жив!

Пизарро появился среди всеобщей бойни. Капитан опасался, как бы его люди не убили Верховного Инку.

Перешагивая через трупы, которые кровавым ковром устилали землю, Пизарро бросился к Зефирине.

– А вы не так глупы, как остальные, – прорычал он вместо благодарности.

Пинком сапога он отбросил в сторону Пандо-Пандо, Пикколо, схватил Атагуальпу за волосы и потащил внутрь дворца. Фернандо де Сото спешился.

– С вами ничего не случилось, сударыня? – осведомился он, обеспокоенный видом Зефирины с пятнами крови на лице.

Молодая женщина вытерлась тыльной стороной руки.

– Нет, капитан, все хорошо… если можно так сказать.

Она с отвращением смотрела на побоище. Жители Кахамарки разбежались. Войска Сапы Инки, избежавшие резни, скрылись в горах.

Те, что должны были спуститься для атаки, остались на вершинах, окаменевшие от ужаса.

Ошеломленная, Зефирина стояла на залитой кровью площади. За несколько минут мир перевернулся.

Где-то рядом раздался вопль. Это была мадемуазель Плюш, которую тащил торжествующий испанец. Он считал, что захватил знатного вельможу.

– Остановись, кретин, это моя дуэнья! – крикнула Зефирина.

Она стащила с несчастной Артемизы, которая была ни жива ни мертва, чепец. Увидев седеющие волосы достойной девы, конкистадор выругался и бросился догонять своих.

Начался грабеж. Солдаты вламывались в дома, грабили сокровища инков.

– Сударыня, – проговорил Сото, – в знак благодарности капитан Пизарро приглашает вас на ужин!

Зефирина решила, что ослышалась.

– Что вы сказали, Сото?

– Франциско Пизарро будет счастлив видеть вас за ужином!

«Да это же звери!..», – думала Зефирина, вслед за Сото входя во дворец.

Оставив Пандо-Пандо и мадемуазель Плюш в кабинете под охраной Пикколо, она присоединилась к победителям.

Прямо среди трупов, словно ковром устилающих дворцовый зал, Пизарро приказал устроить роскошное пиршество. Среди приглашенных, кроме Зефирины, были также его трое братьев, Сото, принцесса Наска Капак, сестра Верховного Инки, и сам Атагуальпа.

Свергнутый властитель пытался сохранить достоинство. Зефирине было очень жаль его, горло сжималось, она не могла проглотить ни кусочка. Это был кошмарный ужин.

Очень веселый, Пизарро ворковал с принцессой инкой, которую окрестил «донья Инес».

Потрясенная Зефирина догадалась, что сестра Атагуальпы не осталась равнодушной к чарам негодяя-конкистадора.

За десертом Пизарро занялся Верховным Инкой.

– Ситуация очень проста, монсеньор. В Куско вы оставили пленника, здесь, в Кахамарке, вы наш пленник. Но мы, испанцы, готовы скорее вас признать принцем этой страны, чем Гуаскара… За свою свободу что вы можете дать мне из золота?

Зефирина предчувствовала, что сильнее всего потрясет Атагуальпу эта скрытая угроза Пизарро: «Если вы не станете сотрудничать с нами, я признаю вашего брата Гуаскара королем инков…»

Атагуальпа встал и поднял руку над головой.

– Золото… много, вот так!

– Высотой шесть футов… неплохо, – произнес Пизарро. – Сделка заключена.

Пизарро показал пальцем на изумрудное колье и золотую пластину Атагуальпы.

– Для начала в залог нашей «дружбы» подарите мне эту безделушку.

Колье Сапы Инки перешло к завоевателю.

Довольный Пизарро сжал руку пленника. Тот не сумел сдержать гримасу отвращения, и Зефирина поняла, что он глубоко переживает свой позор.

Ужин подходил к концу. Попрощавшись, Франциско Пизарро приказал провести Верховного Инку по дворцу, превратившемуся в тюрьму для высокопоставленных особ.

– Княгиня Зефирина, я плохо думал о вас. Благодаря вашему хладнокровию, Верховный Инка жив и хорошо нам послужит для истребления всей этой швали. Мне бы хотелось отблагодарить вас. Чего вы желаете? – спросил Пизарро.

Колье сверкало на его кирасе. Он указывал на добычу, которую притащили его солдаты: кувшины, блюда, золотые сосуды, серебряные птицы, декоративные пластины для кровли… лежали грудой во дворе перед дворцом.

Чтобы не раздражать конкистадора Зефирина решила подыграть ему. Она выбрала массивную золотую чашу.

– Вот это мне бы очень хотелось, капитан Пизарро.

– С удовольствием. Возьмите это и еще что-нибудь, если хотите.

Дьявол проявлял великодушие. Зефирина взяла сосуд.

– Я восхищена тем, как ваша милость провели все дело…

– Не правда ли? – важно произнес Пизарро.

– Когда я думаю, что этот собака-инка осмелился бросить меня, урожденную княгиню, в подземелье…

Зефирина прекрасно разыграла негодование.

– Успокойтесь, макака за все заплатит. Я оставил ему жизнь только потому, что сейчас он нам полезен. Надо утихомирить население… Совсем скоро Сото отправится в Куско, чтобы сделать предложение Гуаскару… Мы выберем того, кто даст наибольшую цену… Но я остерегаюсь нападения со стороны дикарей.

Пизарро почесал голову под каской. «Как бы поговорить с Атагуальпой?» У Зефирины возникла идея.

– Мессир Пизарро, мой слуга Пандо-Пандо знаком с Атагуальпой. Позвольте мне пойти к нему с каким-нибудь угощением… Я попытаюсь войти в доверие и таким образом смогу помочь вам… узнаю то, что может вас заинтересовать.

Обрадованный Пизарро попался в ловушку. Он отдал приказ своим лейтенантам. Через несколько мгновений Зефирину и Пандо-Пандо отвели в камеру Верховного Инки. Это была комната с железными решетками на окнах, пятнадцать футов в ширину и двадцать в длину.

Обессилевший Атагуальпа лежал на шкуре ламы, брошенной прямо на пол. Куда девалась прежняя роскошь?

Послушные приказу капитана стражники оставили Зефирину и Пандо-Пандо наедине с Верховным Инкой.

– Мессир, если вы помните, я приходила как друг…, – прошептала Зефирина, протягивая Аатагуальпе фрукты.

Несчастный с испуганным видом приподнялся и хрипло прошептал несколько слов.

– Всемогущий Инка говорит, что у тебя дурной зеленый глаз, бледнолицая Зефирина. Он говорит, что добрая богиня предупреждала его.

«Без сомнения, это донья Гермина говорила с Инкой!»

– Пандо-Пандо, скажи его величеству, что его обманули. Женщина в черном, приходившая к нему, солгала. Я заклинаю открыть мне, где она находится. Всюду она сеет несчастья и смерть. И вот доказательство! Разве не предупреждала я Верховного Инку относительно испанцев? Не советовала остерегаться их? Пусть он скажет мне, где донья Мария.

Пока Пандо-Пандо говорил, Зефирина ясно видела, что в душе узника происходит борьба.

– Белая богиня в черном ошиблась, – заявил Атагуальпа. – Она уехала в Куско, но, преданная Верховному Инке, она собирается устранить его соперника.

«Господи помилуй, донья Гермина пообещала убить Гуаскара!» – ужаснулась Зефирина.

– Но ты не понял, Инка, – сказала она вслух. – Вам нужно договориться, брату и тебе! Если вы объединитесь, то сможете противостоять захватчикам, навязать им свою волю!

Подавленный несчастьем, Атагуальпа повторял:

– В королевстве ни одна птица не пролетит, ни один лист не упадет, если на это не будет моей воли. Вира-коша отомстит за Инку!

Зефирина сжала руки Сапы Инке.

– Виракоша ничего не сделает для тебя, если ты не будешь бороться, Атагуальпа… Скажи мне, заклинаю, был ли ребенок у той женщины в черном, у доньи Марии?

Атагуальпа, поколебавшись произнес:

– Ребенок предназначен храму солнца! Виракоше!

Зефирина ничего не смогла больше вытянуть из властителя. Встав на колени на шкуру ламы, он повторял молитву своему Богу.

 
Ах, Виракоша, властитель всего сущего,
Господин рождающего света, где ты?
 

Удрученная и грустная покидала Зефирина Верховного Инку. Она отослала Пандо-Пандо к Плюш и Пикколо, а сама направилась в большой дворцовый зал.

Пизарро обхаживал принцессу Наско Капак. При виде Зефирины он с трудом выпрямился.

– Итак, сударыня, добыли ли вы какие-нибудь сведения?

Он рыгнул. От него разило перегаром. Сдерживая отвращение, Зефирина ответила:

– Инка исполнит свое обещание, мессир, исполните и вы свое! Когда он передаст вам обещанное золото, вы должны отпустить его на свободу… и он будет сотрудничать с вами.

– Конечно, моя красавица!

Шатаясь, Пизарро встал.

– Капитан Пизарро, – проговорила Зефирина, – я хотела бы отправиться с отрядом разведчиков Фернандо де Сото!

– Ре… решено, княгиня!

Снова рыгнув, пьяный, как свинья, Пизарро потащил принцессу Наско Капак в спальню.

– Иди, моя Инес, иди, моя Пизпита[142]142
  Донья Инес, «Пизпита», жила с Пизарро и родила ему двоих детей.


[Закрыть]! Не стать ли мне зятем Верховного Инки? Смотри, а то убью тебя, – шатаясь пообещал конкистадор.

Сестра Верховного Инки казалась испуганной, но не сопротивлялась.

Зефирина пожала плечами. У нее не было полномочий выступать в качестве стража добродетели индейских дам. Это уж их забота защищаться от захватчиков.

Во дворце царили обжорство, пьянство и похоть.

Братья Пизарро на свой манер ублажали благородных дам инков. Солдаты довольствовались наложницами императора или их служанками.

Сердце у Зефирины забилось. На каменных ступенях сидел и пил в одиночестве Фернандо де Сото.

– Вы не участвуете во всеобщем веселье, капитан де Сото? – язвительно бросила Зефирина.