Текст книги "Роман с призраком"

Автор книги: Жаклин Митчард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Хотя бы разверзся ад

Мерри даже дышать перестала.

Бен только что прикурил и уже собирался спуститься с крыльца и уйти, когда Мередит набралась храбрости и открыла дверь. Она терпеть не могла курильщиков. Но у этого парня была странная сигарета без малейшего аромата. И когда она села на ступеньки рядом с Беном, то не уловила этого характерного для всех курильщиков тошнотворного запаха.

– Привет, – улыбнулся Бен. – Я по тебе скучал.

– Я тоже, – ответила Мерри.

«Почему мне так легко и хорошо с человеком, которого я совершенно не знаю?»

– Мне кажется, я знаю тебя всю жизнь, – произнес Бен. – Это странно?

– Если это странно, то я тоже странная, – отозвалась Мерри.

Бен придвинулся ближе, и теперь их тела почти касались друг друга. Мередит ощутила томление, зародившееся в животе и распространившееся по всему телу. У нее даже как будто поднялась температура. Бена, казалось, окружает какое-то сияние. В его глазах цвета морской волны не было ничего, кроме Мередит и желания быть с ней. Тревога за младших братьев – того, который сейчас находился в больнице, и того, который, скорее всего, спал наверху, – показалась ей доносящейся издалека сиреной. Она внушала беспокойство, но не имела к ней непосредственного отношения. Все, чего она хотела, – это быть рядом с Беном, целоваться с ним. Ей хотелось прикоснуться к мышцам на спине и груди Бена, провести кончиком пальца по изгибу его губ. И хотя на улице было холодно, Мередит этого почему-то не ощущала, а ведь кроме тренировочного костюма с отрезанными рукавами на ней ничего не было. Когда она наконец вспомнила о том, что ей необходимо дышать, дыхание вырвалось у нее изо рта вместе с маленьким облачком пара. Ей казалось, что они с Беном будто заключены в огромный шар из света и тепла.

– Я собиралась тебя разыскивать, – сообщила ему она.

– Но я ведь знал, где ты живешь, – ответил Бен. Мерри потрясенно отметила удивление, отразившееся на его лице. – Ведь это дом Бриннов. Ты… вы всегда здесь жили. Кевин и Тим, и Карин, и все остальные…

– Но это было очень давно. Все эти люди намного старше нас с тобой, Бен, так что…

Как будто пытаясь перевести разговор на другую тему, Бен произнес:

– Я хотел бы тебя поцеловать. Я очень этого хочу. Но это… я знаю, что это слишком рано. – Затем он добавил: – Пусть губы делают лишь то, что сделали бы руки… как говорится в твоей любимой пьесе.

– Я бы не сказала, что это моя любимая пьеса. Но в последнее время она нравится мне все больше. Я начинаю видеть в «Ромео и Джульетте »смысл, – произнесла Мерри, поднимая свою маленькую ладошку, чтобы ощутить вибрирующее между ними чувство. – Я не буду возражать, если ты меня поцелуешь, – добавила она. – Более того, я этого очень хочу. И сама не верю в то, что я это сказала. Но мой братишка в больнице. Я не знаю, почему это так важно. Просто мне не хочется наслаждаться жизнью, пока он болен. И было бы ужасно, если бы, впервые целуясь с тобой, я думала бы только о нем. – В глазах Бена она увидела сочувствие. – А мой второй младший брат сейчас наверху, сам не свой от испуга и переживаний.

– Кажется, у тебя и сестра есть.

– Да, есть. Мы близнецы, – сообщила ему Мерри. – Причем идентичные, – добавила она. – И у нас с Мэллори есть два младших брата.

– Я об этом забыл, – произнес Бен.

«О чем это он?»– подумала Мерри. Они только что познакомились. Бен, похоже, думал о какой-то другой семье.

– Мне пора возвращаться, – вздохнув, сообщила Бену Мерри. – Я могу понадобиться брату. Сестра спит. Она за всю ночь и глаз не сомкнула.

Бен мгновенно выпрямился и улыбнулся.

– Все нормально. Я не хочу, чтобы твои родители подумали, что я тебя порчу. – Он кивнул на сигарету. – Какая гадость.

Мерри засмеялась.

– Ты действительно меня портишь. Я не привыкла к… таким чувствам.

– Ты не знаешь, что такое любовь?

«Любовь, – подумала Мередит. – ЛЮБОВЬ?»

– Бен, мы едва знакомы. Любовь – это чувство, которому нужно время.

– Откуда ты знаешь, если ты никогда не влюблялась? – спросил он. – Хотя, кто бы говорил. Я ведь тоже никогда никого не любил.

Мередит привстала и, скрестив ноги под примерзающей к ступенькам попой, села на пятки. Она так долго сидела на ледяном бетоне, что у нее уйдет несколько часов на то, чтобы отогреть пятую точку.

– Понятия не имею, – покачала она головой. – Но так говорят. Чтобы полюбить, нужно время, – повторила Мередит. – Хотя я всегда считала, что у меня все будет внезапно. Однако все уверяют меня, что то, что возникает быстро, – это всего лишь влечение, а не любовь. Оно проходит.

– «Кто полюбил, не с первого ли взгляда?» – процитировал Бен.

– Откуда ты знаешь? И почему ты это сказал? Я произнесла эту фразу, когда впервые увидела тебя. Через окно автобуса. Мы изучаем Шекспира в школе [12]12
  На самом деле это цитата из стихотворения Марлоу, но Шекспир использовал ее в своей пьесе «Как вам это понравится?». ( Примеч. пер.)


[Закрыть].

– Мама заставила меня это прочитать и выучить.

– Нам тоже приходится это делать. Но я думаю, что это развивает мозг. Хотя я ни за что не смогла бы выучить длинное стихотворение, а потом рассказать его перед всем классом. Поэтому я выбрала совсем короткое.

Бен откинулся назад и оперся на локти.

– Какое стихотворение ты выбрала?

– «Снежным вечером в лесу» Роберта Фроста [13]13
  Роберт Ли Фрост (1874–1963) – один из крупнейших поэтов в истории США, четырежды лауреат Пулитцеровской премии.


[Закрыть]. «И много миль, пока усну. И много миль, пока усну…» Когда я это говорю, мне кажется, я рассказываю свой сон.

– Да просто это очень легкое стихотворение, – поддразнил ее Бен.

– Оно мне очень нравится! А что нравится тебе, умник?

– «Тогда лишь при лунном свете. Меня жди при лунном свете. Вернусь я при лунном свете, хотя бы разверзся ад» [14]14
  Цитата из романтической баллады «Разбойник» Альфреда Нойеса (1880–1958) в переводе Александра Лукьянова. ( Примеч. пер.)


[Закрыть].

– Что это?

– Сама найди, – ответил Бен, пальцем опуская воротник своей кожаной куртки и наклоняясь, чтобы поцеловать Мередит в нос.

Он не прикоснулся к ней, но она снова почувствовала исходящий от него жар и странное золотистое ощущение того, что ее любят и желают. Неуклюжие поцелуи Уилла и Дэйна не шли ни в какое сравнение с этими новыми чувствами. Не коснувшись ее и пальцем, Бен превратил Мерри в прекрасную желанную женщину.

– Тебе ничего не грозит? Хочешь, я посижу здесь и понаблюдаю за домом?

– Не волнуйся, все хорошо, – глубоко вздохнув, ответила Мерри. – Спасибо за беспокойство. Надеюсь, мы еще увидимся.

– Можешь в этом не сомневаться, – заявил Бен, сбегая с крыльца. – Я похитил у тебя перчатку. Она лежала на ступеньках! Должно быть, ты ее обронила, когда заходила в дом.

– Отдай! – шутливо воскликнула Мерри.

– Она пахнет тобой, – ответил он и бросился бежать по улице.

Мередит ничего не оставалось, кроме как вернуться в дом и задуматься.

Внезапно у нее закружилась голова. Она остановилась перед дверью, и ее последней мыслью было: «Нет… нет, что это?»

Вокруг было что-то вроде парка, только в нем росли совершенно незнакомые деревья, с корявыми стволами и широкими листьями. С них свисали лианы. Трава была вытоптана, но по веткам деревьев прыгали изумительной красоты птицы. Голову Бена покрывала каска, а его лицо было измазано сажей и взмокло от пота. «Ну же, приятель, – говорил он. – Осталось совсем немного. Всего несколько футов». Земля вокруг него то и дело взметалась фонтанчиками, как будто по ней молотил град. «Ну же», – повторил Бен и упал на живот, лицом вниз, закрыв голову руками. Это была какая-то спортивная игра. В ней существовала цель, к достижению которой стремились все игроки. Всем был нужен шлем. Все были измазаны грязью. Земля была сырой и скользкой. А у Бена был испуганный вид. Ему было страшно и очень грустно.

– Мерри, ты собираешься входить? – спросил Адам. – Мышка, с тобой все в порядке?

Это обращение он использовал только в тех случаях, когда бывал особенно нежен или испуган. Мерри решила, что сейчас это и то, и другое.

– Все хорошо, Муравей Адам. Я вышла, чтобы подышать воздухом. Я учусь э-э… медитировать. Поэтому стараюсь молчать.

– Похоже, ты действительно научилась впадать в транс. И очень долго дышала воздухом. Я слышал, как ты с кем-то разговаривала прямо под моим окном.

Адам любил, чтобы у него в комнате было холодно, и всегда держал окно приоткрытым. Перед тем как лечь спать, Кэмпбелл всегда заходила к нему и закрывала окно, но сейчас ее дома не было. Мерри и не подумала, что он может открыть окно и подслушать разговор.

– Мне сейчас не очень-то нравится оставаться дома одному, – вдруг заявил Адам.

Для двенадцатилетнего подростка это было серьезное признание. Мерри поняла, что он и в самом деле не на шутку перепугался.

– Сейчас утро, – напомнила она ему. – И твои сестрички обе дома.

– Мэллори спит как убитая. И время года жутковатое.

– Зима? – не поверила своим ушам Мередит.

Адам всегда любил зиму – лыжи, Рождество, снег…

– Когда мы ночью остались одни, я слышал доносящиеся с улицы звуки, – сообщил Адам сестре. – Поняла? Жутко так было! Я слышал… опоссумов и летучих мышей, и прочую фигню. И голоса. После того как ушла Луна. Жуткие голоса.

– А бизонов там не было? – вслух поддразнила его Мерри.

Про себя она взмолилась: «Только не это! Господи, не делай его таким, как мы с Мэллори!»

– Смейся, смейся, Мередит. Ты ведь у нас смелая. Никогда ничего не боишься. И не вскакиваешь с воплями посреди ночи.

– Один раз в жизни было, – ответила Мерри, вспомнив сон, который приснился ей в прошлом году.

– Мерри, не обижайся, но это лажа! – рассердился Адам. – Я ведь не одна из ваших безмозглых подружек, которые считают, что вы так похожи друг на друга, что практически являетесь одним человеком. Я слышал, как вы обе орете по ночам. И довольно часто. Так что это и Мэлли касается. То есть это выглядит так, будто вам снятся кошмары. А только что ты сидела тут и разговаривала сама с собой.

– Я повторяла стихотворение, – ответила Мерри. – Ме-ди-та-ция. Это успокаивает.

– Да уж, ты спокойна, как пожар на фабрике фейерверков!

– Давай найдем это стихотворение. Это домашнее задание.

Мерри должна была каким-то образом переключить его. Она встала на колено Адаму, чтобы достать из шкафа пыльный том «Сокровищ британской и американской поэзии», когда-то приобретенный Тимом. Но строчка, которую цитировал Бен, на глаза не попалась. Мерри подошла к компьютеру и набрала в поисковике: «Хотя бы разверзся ад». На мониторе мгновенно возникло стихотворение в несколько страниц длиной.

– Смотри, Муравей, это старое стихотворение. Ему посвящены вебсайты. Тысячи ссылок. Люди от него без ума, – воскликнула Мерри.

– Потрясающе, – откликнулся Адам.

– Слушай! – приказала Мерри.

Она начала читать Адаму посвященную стихотворению статью: «Оно оказалось старым, таким старым, как… невообразимо старым. Его написали еще в начале века. Причем не этого, а прошлого. В нем говорилось о девушке, которая смотрела в окно, ожидая своего возлюбленного, разбойника. Ее звали Бесс, она была черноглазой дочкой хозяина… э-э… гостиницы, вплетавшей в черные косы алый бант. Их свидание было кратким, и после одного-единственного поцелуя разбойник отправился кого-то грабить. Бесс захватили британские солдаты, вломившиеся в… гостиницу ее отца. Они хотели убить ее дружка, который, будучи разбойником, во всех остальных отношениях, видимо, был порядочным человеком. Наподобие Робин Гуда. Во всяком случае, так считала Бесс. Солдаты напились и привязали Бесс к кровати, сунув ей под живот мушкет, так, чтобы она не могла и шелохнуться. Стемнело. Приближалась ночь. И только она знала, что скоро прискачет ее возлюбленный.

Она услышала стук копыт.

Солдаты услышали стук копыт.

Шевельнув пальцем, Бесс нажала на спусковой крючок». – Взволнованная, Мерри начала вслух читать стихотворение Адаму.

Коня развернул он и шпорил, не зная о том, кто стоял, Согнувшись, и голову Бесси в кровавых ладонях держал! И только под утро узнал он – осунувшись, онемев, Как Бесси, хозяина дочка, Его черноглазая дочка, Любовью жила в лунном свете, но смерть обрела во тьме.

– Давай лучше посмотрим телевизор, – разнылся Адам. – Или почистим от снега дорожку.

– Снега не было, – напомнила ему Мерри.

– Я знаю, но я сыт по горло этим стихотворением.

– Адам! Послушай, вот тут интересно.

Она прочитала брату о том, как разбойник узнал о смерти Бесс и повернул обратно. Британские солдаты его застрелили, и он «упал, словно пес, на дороге» и лежал в луже своей крови.

Мередит расплакалась. Она видела, как удивленно смотрит на нее Адам, но не могла остановиться. Ему это старое стихотворение, наверное, показалось скучным или страшным. Это было самое прекрасное из всех стихотворений, которые Мерри читала в своей жизни. Когда она дошла до конца, ей показалось, что печаль разорвет ей сердце.

– Уже конец, – сказала она Адаму. – Осталось всего несколько строчек.

– Я надеюсь, – буркнул он.

Они тихой ночью шепчут, и ветер шумит среди крон, Луна в облаках мелькает, как призрачный галеон, Дорога змеей серебрится на лоне пурпурных болот, Разбойник прискачет снова, Вот скачет он, скачет снова, И вот подъезжает снова к таверне, он здесь, у ворот. И цокают звонко подковы, – он снова въезжает во двор. Кнутом он стучит по ставням – закрыто все на запор. Он тихо свистит в окошко. Громче ее позови! Его ждет хозяина дочка, Бесс, черноглазая дочка, Что в черные косы вплетает алеющий бант любви.

– Что все это значит? – спросил Адам.

– Адам! Здесь говорится о том, что любовь сильнее смерти. Они призраки. Ты что, не понял? Она застрелилась, чтобы предупредить его, но он все равно погиб.

– Потрясающе! Никогда не слышал ничего более жизнеутверждающего! – фыркнул Адам.

Привстав на цыпочки, чтобы поднять пульт над головой Мередит, он включил спортивный канал.

– Но ведь они все равно вместе. Разве это не романтично?

– Еще как романтично! И все это описывается на четырех страницах?

– Я никогда не слышала этого стихотворения. Я его перепишу и сохраню.

– Оторвись, не отказывай себе! – напутствовал ее Адам.

Чей-то сын

Мэллори проснулась и резко вскочила на ноги. Ей показалось, что она проспала девять или десять часов. Она взглянула на неописуемо безобразные часы, которые Тим выиграл в лотерею во внешнеторговой палате. Они были украшены деревянным барельефом женщины-первопроходца, памятник которой стоял на площади Риджлайна. Рука женщины служила минутной стрелкой. Оказалось, что время даже не перевалило за полдень и все еще было воскресенье.

Бал состоялся только вчера вечером, но ей казалось, что уже прошел целый год.

Она легла в восемь часов, может, в половине девятого, приготовив Адаму тосты с корицей и какао. Мальчик очень проголодался, но был так потрясен происходящим, что физически не мог есть. Он все время спрашивал, умрет ли Оуэн. Мэлли сто раз повторила ему, что не умрет. В конце концов она совершенно выбилась из сил, и, как только Адам заснул, отключилась сама.

Прошедшая ночь оказалась необычайно длинной. Ей позвонил перепуганный брат, и Дрю тут же отвез ее домой. Хотя обычно Адаму нравилось оставаться дома одному, в этот раз он вел себя странно, как будто превратился в маленького мальчика, который ужасно боится темноты. Он бродил за Мэллори из комнаты в комнату, пока ей не удалось уложить его спать.

Что-то не давало Мэлли покоя.

Она никогда не забывала своих ужасных и одновременно увлекательных снов. Но Мэл всю ночь провела на ногах и уснула воскресным утром. Это, а также тот факт, что они с Адамом остались дома одни, выбило ее из привычной колеи. И только зайдя в ванную, чтобы почистить зубы, она вдруг вспомнила, что «увидела», задремав в гостиной.

На видавшем виды широком деревянном крыльце сидели рядом пожилые мужчина и женщина. Старик наклонился к… своей жене? Наверное, к жене…Мэллори слышала их дрожащие старые голоса. Каким-то образом она знала, что старики привыкли к мягким заботливым заверениям в любви и обоюдной привязанности. Сейчас, однако, в их голосах звучал гнев.

Я увезу их сейчас, Хелен. Так дальше продолжаться не может. Я отвезу их в музей в Уайт-Плэйнс. Там очень хорошая экспозиция. Все кончено, дорогая. Все кончено.

Не смей к ним прикасаться… или, если хочешь, возьми то, что нам отдали. Только не игрушки и не вымпелы. Пожалуйста, оставь мне хотя бы это. Я тебя умоляю.

Я не отдам… детские вещи, Хелен. Как я могу отдать их чужим людям? Только то, что имеет отношение к происшедшему там. Но я хотел бы, чтобы некоторые игрушки и кое-какие вещи достались детям. Возможно, им приятно было бы их получить.

Я не хочу, чтобы они кому-нибудь доставались! Во всяком случае, не все. Не сейчас. Подожди, пока меня не станет.

У нас есть внуки, Хелен. Ты не должна спешить их покинуть. Ты сказала, что все, что ты хочешь…

Я знаю, что я сказала.

Это действительно так! Ты уделяешь девочкам и их брату не больше внимания, чем щенкам. Это неправильно! Я больше не могу жить, будто в ящике. Я ведь чувствую то же, что и ты.

Нет, ты этого не чувствуешь. Ты не можешь это чувствовать.

– Мередит? – тихо позвала Мэлли.

– Я здесь, Мышка.

– Чем ты занималась?

– Делала уроки. Адам в порядке. Он наверху, смотрит телевизор в комнате родителей. Я заезжала в больницу к Оуэну. Это все так странно. Луна вылила, а затем и высыпала всю смесь. Теперь никто не сможет выяснить, были ли в ней отравляющие вещества. Но она все выбросила не для этого. Она сказала мне, что у нее было предчувствие. Однако я думаю, что, скорее всего, ей показалось, что у смеси странный привкус или что-то в этом роде.

– Луна молодец, – отозвалась Мэллори. – Она сразу отвезла его в больницу. А я готова съесть собственную ногу. У нас есть какая-нибудь еда?

Изучив содержимое холодильника, Мередит вернулась в гостиную.

– Там есть хот-дог. И маринованные огурцы. Только они уже немного подгуляли. Я бы их не ела.

Если близнецы не составляли список необходимых продуктов и не совали его в руку Тиму, отец обычно забывал заехать в магазины. За последние несколько месяцев они столько раз ели на обед гамбургеры или хлопья, что даже Адам истосковался по брокколи. Предполагалось, что, кроме ухода за Оуэном, Карла станет готовить еду, которую Бринны смогут замораживать впрок. Один раз она это сделала. То была запеканка с тунцом, горохом, луком и огромными кусками сыра. После этого Кэмпбелл в мягкой форме сообщила Карле, чтобы она больше не отвлекалась на приготовление еды.

А пока Мерри повторила, что обнаружила в холодильнике хот-дог.

– И еще… м-м… что-то в кастрюльке. И большая банка бабушкиного яблочного мусса. И еще какие-то остатки в пакетах. Они выглядят так, будто лежат там со Дня Благодарения.

Мэллори забралась на стул и вытащила из шкафа огромную коробку овсяных хлопьев. Она ненавидела овсянку, но не могла отрицать того, что это полезный и питательный продукт.

– А ты разве не голодна? – обернулась она к Мерри.

– Нет, я… – замялась Мерри. – Нет, мне есть не хочется.

Она покраснела.

– Что с тобой?

В воздухе витало что-то безудержное, немного опасное и соблазнительное, как фонтанчик с разбрызгивателем на летней лужайке.

– Здесь был Бен. Он приходил ко мне.

– Кто такой Бен?

Мередит молчала, вспоминая почти жалобный взгляд, который при расставании бросил на нее парень.

– Это тот красивый мальчик, которого я увидела на прошлой неделе. Возле торгового центра. И потом, на дороге. Я тебе о нем говорила. Он… я не знаю, откуда, но он знал, где мы живем, и пришел, чтобы поговорить со мной.

– Он тебя выследил, – в ужасе прошептала Мэлли.

– Что за вздор, Мэллори! Наш адрес есть в справочнике. Кроме того, он сказал, что знает нашу семью… и все такое. Для того чтобы меня найти, не надо быть частным исследователем.

– Следователем. У моей сестренки мозги, как у медузы… Почему ты не пригласила его войти? Как и вчера, когда выперлась на улицу?

– Что хочу, то и делаю, – буркнула Мерри.

– Он знает папу? Откуда он его знает? – поинтересовалась Мэллори.

Мерри вдруг пришло в голову, что та слишком остро реагирует на пустяки.

– Я не знаю. Может, он играл в команде, которую тренировал папа, когда Бен был маленьким.

– В таком случае, в те времена Бен был маленькой девочкой, – хмыкнула Мэлли. – Единственной командой, которую когда-либо помогал тренировать папа, была моя футбольная команда. – Она помолчала, размешивая плавающий в кастрюле ком овсяных хлопьев. – Ты что-нибудь сделала? Я имею в виду, что-нибудь серьезное?

– Мы только разговаривали, – ответила Мередит. – Я бы хотела большего, но, наверное, обниматься и целоваться пока было бы преждевременно. Я его почти не знаю. Но думаю, что он – тот самый, единственный парень, который мне нужен.

– Единственный? Я тебя умоляю! Ты знакома с ним в сумме аж целый час. Мередит, это полный бред даже для тебя. Что ты о нем знаешь? – поинтересовалась Мэллори.

Вместо ответа сестра пожала плечами. Это упорное молчание лучше всяких слов сообщило Мэллори о том, что убеждать ее бессмысленно. Она все равно станет поступать по-своему. Как бы в подтверждение этого вывода, Мерри отвернулась.

Внезапно она распахнула дверцу холодильника и, схватив сморщенный хот-дог, швырнула его в мусорное ведро. Туда же полетели пакеты с остатками неизвестных продуктов. Она выполоскала кастрюльку, испачканную чем-то похожим на прокисший и покрывшийся плесенью яблочный мусс. Она выскребла лежавшие в раковине тарелки и сунула их в посудомоечную машину. Вытряхнув из кастрюль и мисок остатки когда-то приготовленной пищи, она вымыла и те, и другие, после чего открыла новую пачку пищевой соды и взялась за холодильник. Покончив с этим, Мерри достала средство для чистки кухонь, охапку тряпок и щетку для пола.

Этого было вполне достаточно, чтобы Мэллори захотелось поставить сестре градусник. Она дождалась, пока та закончит мыть плиту и подметать пол, чтобы повторить свой вопрос:

– Кто он, Мерри? Мы ведь не знаем никого, кто знал бы его.

Мерри не ответила.

– Ну хорошо! Слушай! Почему он… мне снится? Во всяком случае, я думаю, что эти сны о нем.

«А мне почему?»– подумала Мерри. Внезапно она разозлилась.

– Потому что ты чокнутая! Ту станап, – взвилась она, используя фразу из языка близнецов, означавшую «ты дура», опасаясь, что их может услышать Адам. – Ты вообще меня слушала? Его родственники знают наших родственников. Может, он только что вернулся в город! Когда он ходил в нашу школу, мы с тобой были в седьмом классе и, кроме Дрю и его сестры, никого из старшеклассников не знали.

Она огляделась в поисках чего-нибудь грязного, но все уже было чистым. Кухня сверкала, как операционная.

Мэллори, которая и пальцем не шевельнула, чтобы помочь, предприняла еще одну попытку разговорить сестру.

– Мередит, насчет этого парня. Не с неба же он свалился. Кто-то же должен хоть что-то о нем знать. Твои подруги-чирлидеры, девчонки постарше… Если он такой сексуальный, как ты о нем рассказываешь, почему никто ни разу его не упомянул? – Про себя Мэллори думала: « Если сон о пожилых мужчине и женщине имеет отношение к Бену, что это означает? Не считая странной болезни Оуэна, Бен единственное новое явление в нашей жизни. Должно быть, сон все-таки связан с Беном. Должно быть, они говорили именно о нем. Но как это возможно?»

– Позволь я хотя бы расскажу тебе свой сон, – вслух произнесла Мэлли. – Он приснился мне только что, когда я задремала в гостиной.

– Нет, – отрезала Мерри. – Не надо ничего мне рассказывать. Представь себе, что ты это уже сделала. А я пойду наверх, почитаю.

– Да это сон не об убийцах или психах. Мне приснилась женщина, которая говорила то ли мужу, то ли отцу, что она не хочет расставаться с какими-то детскими игрушками.

– Какое отношение это имеет к Бену? – вздохнув с облегчением, спросила Мерри. – Ты поймала какую-то другую волну.

– Я этого и сама не понимаю. Но это то, что должно произойти. Я не знаю, зачем это мне. Но боюсь, что мне придется это выяснить. Насчет Бена…

– Да какое тебе до него дело! Что ты ко мне пристала? У тебя у самой есть бойфренд, а ты ведешь себя так, будто в знакомстве с новым парнем есть что-то ненормальное, – огрызнулась Мерри. – Если тебе нужна дополнительная информация, обратись к Луне. Она отлично видит будущее!

На самом деле Мерри была готова бесконечно говорить о Бене, и особенно с Мэлли, которая, несмотря на все их стычки, была частью ее души. С другой стороны, она вообще не хотела его упоминать. Ей казалось, что пустая болтовня может… разрушить очарование их отношений. Поэтому она рассказала сестре о встрече с Луной в отделении реанимации, о странном появлении Большой Карлы и ее молитвенной цепочке.

– У мамы нюх на психов, – вздохнула Мэллори.

– Тут я с тобой согласна. Я благодарю Бога за бабушку и Сашу. И за то, что бабушке удалось отговорить маму от мыслей об очередной кандидатке.

– Прости, Мерри, я не знаю, почему я на тебя накинулась. Я себя не понимаю, Мышка. Но я это сделала, и это неспроста.

– Мне надо ненадолго прилечь, – сказала Мерри.

– Хорошо, – кивнула Мэллори.

Мерри подумала о том, что сейчас, наверное, полнолуние. У Оуэна рвота. Откуда-то появился Бен. Луна возомнила себя ясновидящей. Большая Карла ведет себя, как настоящая ясновидящая, а на нее саму обрушились бессвязные видения. Ей казалось, что ее голова превратилась в мешок, полный морских камушков, перекатываемых с места на место приливом. Прижав к груди томик стихов, в котором она наконец нашла «Разбойника», Мерри поднялась наверх, легла в кровать и начала проваливаться в сон.

Внезапно в дверях возникла Мэллори.

– Мер, я рассказывала тебе подробности видения, в котором обнаженная Луна танцевала в роще? Это не дает мне покоя.

– Не знаю, – пожала плечами Мерри.

Мэллори прикусила губу. Казалось, она не решается что-то произнести вслух.

– Там был большой костер, – наконец заговорила она. – Они жгли на огне волосы.

– Свои собственные? Это не преступление. Насколько я понимаю, они не поджигали их, пока волосы еще находились у них на голове? – уточнила Мерри.

– Нет, они жгли маленькие локоны. Детские. Волосы совсем маленького ребенка. Шелковистые, вьющиеся белокурые волосики.

Они обе знали, кому принадлежат волосы, очень похожие на те, которые описывала Мэлли.