Текст книги "Джоанна Прекрасная Дева Кента (СИ)"

Автор книги: Здановская Катаржина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Король слишком юн, и на его решения большое влияние имеет мать. Королева Изабелла та еще дипломантка, – Эдмунд покачал головой, – она умеет повернуть ситуацию в свою сторону.

– Посмотрим, что будет, – качая головой, сказал священник.

– Да, уж, посмотрите, – засмеялся Эдмунд.

Священник улыбнулся и достал из-под сутаны сверток, завернутый в вышитый платок. Граф узнал работу жены и вопросительно взглянул на священника.

– Маргарет передала тебе..., – не успел договорить священник, как Эдмунд продолжил.

– Передала мне напильник, чтобы я ночью перерезал прутья и выбрался на свободу, – граф начал шутить.

– И напильник тоже, – отец Никон достал напильник из другого кармана, – а это, – передавая сверток графу, – твой любимый яблочный пирог. Кормят в тюрьме паршиво, но все запасы, которые Маргарет собрала, я бы просто не пронес на себе, – улыбнулся беззубым ртом святой отец.

–До сих пор не пойму, как вам удалось пройти ко мне? – повторился Эдмунд, прожевывая пирог.

– Назначенный, к тебе на исповедь, священник примерно моего роста и тоже не молодой, – начал рассказ отец Никон, – но сам понимаешь, он из противоположной нам партии и сам ни за что не уступил бы мне место. Пришлось немного задержать его у моих верных прихожан..., – священник сделал паузу и продолжил, – ... в лесу.

– Где? – граф поперхнулся пирогом и закашлялся.

– Вы же знаете, что у меня много прихожан разного сорта, так сказать, – улыбнулся святой отец, – последователи героя из Шервудского леса тоже ходят ко мне на службу.

– Вы сговорились с разбойниками? – не удержался и расхохотался Эдмунд, – вот это да! Браво, святой отец!

– Почему сразу с разбойниками, – закусив губу, совсем по-детски сказал отец Никон, – просто эти люди живут не в замках, а в лесу, но они такие же мои прихожане.

– Вы меня удивляете все больше и больше, – дожевывая пирог, произнес Эдмунд.

– Раз судьба распорядилась так, что мой лучший друг в беде из которой невозможно выпутаться, нужно хотя бы поддержать его в трудную минуту, – философски сказал отец Никон, – а каким способом я достиг заветной цели, роли не играет.

– И это говорит святой отец! – покачал головой Эдмунд.

– Да мой дорогой именно так.

– Как долго достопочтимый святой отец будет гостить у ваших друзей в лесу? – не удержавшись, спросил граф.

– До завтра, ему нельзя появиться раньше, иначе будут расспросы кто к тебе приходил, – серьезно пояснил священник, – а это должно остаться в секрете. А уж потом пусть попробуют найти, какой священник был у тебя. Да я думаю, и искать то никто не будет.

– Казнь назначена на утро, – мрачно сказал граф и протянул бумагу с печатью священнику.

Отец Никон прочитал бумагу и задумался.

– Не успеем, – огорченно сказал он.

– Что не успеем? – переспросил граф.

– Не успеем вытащить тебя отсюда. Нужно хотя бы дня два, чтобы все подготовить, – священник встал со стульчика и принялся расхаживать по камере.

В коридоре послышались глухие шаги о каменный пол.

– Это, наверное, за мной, – сказал священник, накидывая капюшон, – слишком долго длится исповедь.

– Я уже смирился со своей участью, – грустно сказал Эдмунд, – быстрее бы уже все свершилось. Успокойте Маргарет, пусть заботится о детях.

– Я не думал, что они так быстро найдут замену городскому палачу. Какие шустрые, – покачал головой священник.

– Что значит замену?

– Я тебе не сказал? Городской палач отказался произвести над тобой казнь. Теперь у Мортимера проблема – нужно найти человека, который сможет пойти против своей совести, – тихо сказал священник и громко, под звук открывающегося замка добавил, – Бог милостив.

Дверь распахнулась, и стражник спросил у священника, закончил ли он свой обряд.

Отец Никон наклонил голову и вышел.

Граф остался один. Лицо стало светлее, глубокие морщины разгладились, и в глазах появился какой-то огонек. Надежды на спасение не было, но приход отца Никона взбодрил графа.

– Так значит, Энрике отказался меня казнить? – задумчиво произнес Эдмунд. С городским палачом граф был лично знаком. Этот сильный и необъятный мужчина имеет удивительно доброе сердце. Страшная работа не наложила отпечаток на его чувства. Как-то я заступился за его жену. Один богатый придворный франт положил глаз на симпатичную девушку и принялся обхаживать ее, несмотря на ее нежелание говорить с ним. Видимо, она сильно его зацепила, что этот субъект всю дорогу шел следом и пытался силой затащить девушку к себе в карету. Она словно перепуганная лань не знала что делать, только большие зеленые глаза выражали огромный испуг. В этот миг подоспел я и одним движением руки отправил наглеца в придорожный ров с гнилью. Проводил ее домой и познакомился с ее мужем, Энрике. Они принялись горячо благодарить меня. Но в сущности, что я сделал? Просто, проучил этого франта. Но это мое заступничество, прибавило еще одного преданного друга. С тех пор прошло пару лет. Мы часто виделись, и не раз я катал на коленках их маленькую дочурку. Даже в серьез задумался, чтобы старшего сына обручить с их дочерью, хотя они не имеют титулов. Когда девочка вырастет, непременно будет настоящей красавицей. И неудивительно, ведь в ней соединились две крови: английская и итальянская. Жаль, что не успел сказать о своих намерениях Энрике.

Окошко скрипнуло открываясь. Стражник протянул тарелку с похлебкой и кусок ржаного хлеба.

Как не странно, но аппетит появился. Но портить вкус домашнего пирога этой тюремной едой не хотелось. Граф медленно поднялся и взял тарелку. Серая жидкость еще дымилась над черной тарелкой. Раз зачерпнув, Эдмунд отставил тарелку. Зачем собственно есть. Чтобы были силы, так ответит любой разумный человек. Но зачем силы человеку, ждущему смерть. Граф сделал пару глотков и небрежно отодвинул тарелку.

Мысли снова вернулись в маленький уютный домик итальянца. Энрике отказался казнить меня. Есть повод для радости. Хотя, нет. Чему радоваться? Было бы глупо думать, что Мортимер не найдет человека для такого дела. В его шайке много ублюдков. Граф знал, что итальянец смелый малый, но чтобы открыто противостоять Мортимеру, нужно обладать огромной силой духа. Главное, чтобы этот неприятный эпизод не отразился на их семье. Может, даже лучше, если Энрике заберет их и уедет в родную Италию. А вот моей семье некуда ехать, – Эдмунд догрыз горбушку хлеба и повалился на солому. В углу зашуршала мышь и быстро, словно пущенная стрела, шмыгнула к двери.

Мрачные мысли постепенно отступили, и воображение графа нарисовало картину знакомства с собственной женой. Затем картинка сменилась и на первом плане появилась жена с младенцем на руках. Первенцем графа. Наследником. Вот, поле боя. И снова жена с девочкой, дочкой. Картинки из жизни стали постепенно всплывать в голове графа, отключая его от действительности. Он сам не заметил, как отключился.

Проснулся поздним утром от звука открывающейся двери. Вошли стражники. Пожилой мужчина прятал глаза.

– Вставайте, граф, пора, – тихо произнес он.

– Я готов, господа, – решительно ответил граф, вставая.

Темные коридоры тюрьмы встретили узника ярким светом зажженных факелов. Граф смело шагнул навстречу неизбежному. Дверь камеры со скрипом закрылась, и жизнь графа оборвалась.

4

Уильям Монтегю прихрамывая, шел прямо в королевские покои Эдуарда III. Этот достопочтенный рыцарь был вхож к молодому королю в любое время суток. Эдуард III ценил мнение Уильяма. Старый волк верой и правдой служил еще отцу короля, и был недоволен тем, что законный наследник отстранен от власти, да еще кем? Выскочкой – Роджером Мортимером.

– Уильям Монтегю, ваша светлость, – доложил слуга, пропуская хмурого дворянина.

Эдуард III сидел перед зажженной свечой и читал книгу.

– Какой удар еще приготовила мне судьба? – спросил Эдуард III, откладывая книгу, – после утреннего допроса устроенного Мортимером, что может быть хуже? А по вашему лицу граф я понимаю, что что-то случилось, – король подошел к графу, – и видимо, это что-то неприятное.

– Вы как всегда проницательны, ваше величество, – поклонился граф, – случилась казнь.

– Какая еще казнь? – спросил король в недоумении.

– Сегодня по полудни казнили Эдмунда Вудстока, графа Кент, – сипло проговорил Уильям.

– Как казнили? За что? Кто приказал? – вопросы в голове короля рождались и нарастали, словно снежный ком.

– Думаю, ваше величество сами знают ответ на все вопросы, – склонив голову, произнес граф.

Король испытывающее смотрел на дверь, как будто ждал, что кто-то войдет и ответит на вопросы. Но дверь не открылась, и обескураженный Эдуард III перевел взгляд на Уильяма.

– Все распоряжения подписывает или королева Изабелла, ваша матушка, или Роджер Мортимер, – спокойнее заговорил Уильям, – граф Эдмунд был схвачен примерно неделю назад, и сегодня когда мы с вами присутствовали на совете, точнее на допросе, Мортимер сделал свое черное дело. Графа казнили, его семья под арестом, имущество конфисковано.

– А я еще спрашивал у Ричарда Бери, куда подевался Эдмунд, – сказал король, – его не было на двух заседаниях, но повода для тревоги не было, – задумчиво говорил король, словно перебирая в памяти события последних дней.

– Эдмунд просил о помиловании, но его отклонили. Городской палач отказался рубить голову, – доложил граф.

– И кто же совершил казнь? – вопросительно поднял бровь король.

– Мортимер предложил убийце, которого должны были самого убить, провести казнь в обмен на сохранении жизни.

– И тот естественно согласился, – надменно произнес король.

– Конечно.

– Надеюсь, вы знаете, кто этот палач? – король смотрел на открытый огонь в камине, – схватить немедленно, – твердо произнес король, – я сам вынесу ему приговор.

– Наши люди уже вышли на его след, – ответил граф Уильям, – нужно что-то делать, ваше величество, у нас все готово для смены власти. Видите, что они делают, уничтожают лучших людей, словно сорную траву. Сначала Генри Ланкастер, но он остался жив. А вот Эдмунду не повезло. Сколько нас осталось? Государь, лучше съесть собаку, чем быть съеденным собакой, – своей привычной фразой закончил тираду Уильям.

– Не могу слышать, как вы произносите имя Эдмунда в прошлом.

Графу показалось, что король смахнул одинокую слезу.

– Государь, если мы не будем действовать решительно, скоро обо всех смелых и отважных дворянах будем говорить в прошлом времени, – сжав руки в кулаки, решительно произнес Уильям, – у нас все готово, ждем ваших распоряжений. Нам доподлинно известно, что Мортимер и ваша матушка сейчас в замке Ноттингем. Мои люди знают все входы и выходы, проникнуть в замок будет не сложно. Пришла пора действовать, – торжественно заключил Уильям Монтегю.

– Хорошо, дорогой граф, поднимайте своих людей и мою королевскую свиту. Я буду готов через пятнадцать минут, – глаза короля метали молнии, – только прошу, будьте внимательны, не причините вреда королеве.

– Разумеется, ваше величество, – Монтегю поклонился и вышел.

Король принялся ходить по комнате. На его пути встретился плетеный стул, который улетел в дальний угол как воздушный шарик. В том же направлении последовала ваза и кувшин с водой. Эдуард III наверное и продолжал бы крушить все вокруг, если бы не вошедший на шум слуга.

– Где ты ходишь, Джон? – возмутился король, – мои доспехи, быстро, – щелкнул пальцами наследник короны. Когда король был не в духе, то всегда щелкает костяшками пальцев. Это значит, что лучше не попадаться на глаза.

Слуга метнулся пулей в соседнюю комнату и не успел король отправить в угол табурет, Джон уже подавал доспехи.

– Хватит, нужно заканчивать эту нелепую игру, – сказал король, смотря в зеркало.

– Прошу прощения, ваша светлость, – слуга непонимающе уставился на короля.

– Что? – в свою очередь переспросил король и словно очнувшись, огляделся вокруг, – я не тебе, не обращай внимания. Подай мой меч. Надеюсь, он мне не пригодится.

Слуга немедленно повиновался и тяжелый меч, усеянный багровыми рубинами, оказался у него на поясе. Король взглянул на себя в зеркало и решительно вышел в темный коридор. Слуга семенил следом за королем со свечой в руке. Однако король так хорошо знает замок, что с закрытыми глазами найдет путь. Во дворе стояло целое войско в полной боевой готовности. Королю подвели лошадь. Черного жеребца, нетерпеливо бьющего копытом сырую землю. Король молниеносно вскочил в седло, и, развернувшись, дал команду всадникам " вперед". Конный отряд бесшумно двинулся в путь. Дорога предстояла не долгая, замок Ноттингем находится всего в получасе езды.

Впечатляющее зрелище: по темным улицам города двигается безмолвный отряд. Всадники облачены в блестящие доспехи, которые золотыми бликами вспыхивают в одиноких факелах придорожных трактиров.

Темное пятно замка приобретало отчетливые очертания по мере приближения. Отряд разделился на две части, а несколько всадников ускакали в сторону.

– Куда они? – кивнул король Уильяму Монтегю.

– С северной стороны замка есть потайной ход, – склонившись над ухом короля, пояснил Монтегю, – они проникнут и откроют ворота, а там дело за малым.

– Было бы хорошо не наделать шума в замке. У Мортимера нюх, как у охотничьей собаки, – так же тихо проговорил король.

Разговоры прекратились, перед подъездными воротами отряд остановился. Долго ждать не пришлось. Буквально сразу же мост опустился и ворота открыли те люди, что поехали вперед.

– Молодцы, четко сработали, – похвалил король.

Стража в мгновение ока обезоружена. Путь открыт. Король первый ступил в просторный коридор замка. Слуги спят, нигде никого не видно. Уильям Монтегю, вошедший следом за королем, прислушался. В дальнем углу коридора пробивался тусклый луч света. Он прошел и прислонился ухо к двери. Король подошел к графу.

– Нам необходимо арестовать Уильяма Монтегю, – говорил Роджер Мортимер, – я уверен, что он готовит очередной заговор против нас. Мы должны последовательно убирать людей, которые могут внести смуту в разумы простых людей. И заметьте, господа, слова Монтегю имеют большое значение для Эдуарда III. А мы не можем допустить, чтобы король вернул себе власть.

– Мой сын, очень молод и прислушивается к моим советам, – вступила в разговор Изабелла, – но Монтегю постоянно крутится рядом и может шептать ненужные слова на ухо Эдуарду III. Мой мальчик такой впечатлительный, что я боюсь, как бы он не стал прислушиваться к плохим советам.

Больше слушать король не мог. Он узнал все, что ему было необходимо.

– Я не хочу, чтобы мать видела меня, – шепнул король, – я останусь здесь, а вы действуйте, – сказал король и отошел за двери. Монтегю сделал знак солдатам, и они ворвались в большой зал. Послышались крики, скрежет мечей, шум перевернутых столов. Король стоял, укрывшись за дверью, но ему отчетливо было видно происходящее.

Как только дверь распахнулась, и солдаты ворвались, Мортимер подскочил и выхватил меч. Изабелла вскрикнула и кинулась к нему, но Хью Теплингтон ловко перехватил королеву и аккуратно швырнул в дальний угол. Мортимер ринулся на него и нанес смертельный удар. Это единственная жертва со стороны короля, если не считать раненных. Бедняга рухнул на пол, преграждая собой путь к бегству Роджеру. Потом началась полнейшая неразбериха – полетели стулья, посуда со стола, а кто-то умудрился добраться да кочерги и стал размахивать ее, словно саблей. Но смельчака быстро успокоили, обрушив тяжелый стул на его большую голову. Спустя несколько минут все затихло. Мортимер связанный сидел на стуле, королева так и осталась лежать на полу, издавая приглушенные рыдания.

– Уводите этого милого человека, – улыбнувшись, сказал Уильям Монтегю, – я оказался проворнее вас, граф Марч. Ведь, именно такой титул вы получили, втеревшись в доверие к нашей королеве.

Мортимер сидел с поникшей головой, уставившись в пол. Уильям дал знак вывести Мортимера. Король вышел во двор. Когда эрла Мортимера подвели к лошади, король произнес два слова: " За Эдмунда" и ускакал далеко вперед отряда.

Вернувшись в замок, король отправился прямиком к себе и закрылся.

Эдуард III свалился на кровать бесчувственным телом. В голове короля звучали последние слова Мортимера. У него словно пелена спала с глаз.

– Как же долго матери удавалось водить меня за нос, – король перевернулся на бок и уставился в темную мглу за окном, – эта шайка собиралась разделаться со всеми неугодными, а потом дело дошло бы и до меня. Как мать могла позволить такому болвану приблизиться к себе так близко? Не понимаю! Хотя, она всего лишь слабая женщина. Пару ласковых слов, подарков и она уже развесила уши и готова на все. Мало того, что со смертью отца мне не все ясно, но буду надеяться королева тут ни причем. Хотелось бы в это верить. Все-таки они прожили с отцом много лет вместе. Но может, этот Мортимер умеет лучше говорить, чем отец. Но чтобы променять родного сына на какого-то ... даже слов не могу подобрать, – король схватился с кровати и принялся метаться по комнате, словно раненый зверь, – нужно успокоиться и рассуждать здраво, – говорил себе король, но все так же продолжал судорожно ходить по комнате. Наконец, взяв волю в кулак, Эдуард III лег в кровать и уснул.

Лучи утреннего осеннего солнца проникли в спальню короля, заиграв веселыми зайчиками на гобелене. Тучи разошлись, и король даже улыбался во время утреннего туалета. Хотя, он прекрасно понимал, что разговора с матерью не избежать. Но он уже принял решение и ничто не сможет его изменить. Взглянув в зеркало, и громко цокнув каблуками, Эдуард III вышел в гостиную и приказал подавать завтрак.

Король прошелся по гостиной, и остановился перед привезенной из Африки статуэткой большого слона. Вещица сделана из натуральной слоновой кости. Слон стоит на задних ногах, передние подняты, словно отпугивая врага, и хобот вскинут вверх. Не успел король поставить слона на камин, как дверь распахнулась и, словно бешеный вихрь, ворвалась королева. Она, рыдая, бросилась в ноги сыну.

– Мой мальчик, Роджера арестовали, как же так? – Изабелла подняла полные слез глаза на сына.

При одном упоминании имени "Роджер", лицо короля стало каменным. Он поднял узкий подбородок и свысока посмотрел на мать.

– Поднимитесь сударыня, – твердо произнес король, – валяться на полу не годится королеве.

– Что будет с Мортимером? – продолжала причитать Изабелла, – он такой смелый воин, и отличный политик.

– А Эдмунд Вудсток, что не был смелым воином? – начиная закипать, спросил король.

Изабелла испуганно посмотрела на сына.

– Что молчите? Я все знаю, он казнен и все по вашей милости, – король топнул ногой, – это был самый смелый и преданный вам человек. Эдмунд, брат вашего покойного супруга. Вы что забыли? Даже кровное родство не остановило вас от убийства, – король уставился на мать. Его глаза стали темными и непроницаемыми.

– Он, он... был заговорщиком, – тихо произнесла королева.

– Уж точно, что был. И его не вернуть. Его смерть останется на вашей совести, – король закричал на Изабеллу, – да встаньте же, в конце концов. Перестаньте валяться на полу, он каменный, не хватает, чтобы вы заболели.

Король поднял Изабеллу и швырнул на стул с высокой спинкой ближе к огню. Королеву трясло, словно она продрогла под промозглым осенним дождем.

– Но что свершилось, того не изменить, – начала королева, – а Мортимера можно пощадить.

– Пощадить человека, который сказал, что нужно приложить все усилия, чтобы не допустить меня к власти? – Эдуард III дошел до окна, но рывком развернулся к матери. Она сидела на стуле, нервно теребя складки платья. Жалкое зрелище, на нее невозможно смотреть. Изабелла всегда была сильной женщиной, всегда находила выход из спорной ситуации, знала рычаги управления людьми. Королева взглянула на сына. Видимо, она поняла, что потеряла контроль над ним. Он уже не ее маленький мальчик, а властный король.

– Я прошу тебя, пощади доброго Мортимера, – слезы иссякли, и королева уже не плакала, только всхлипывала.

– В начале ноября будет созван парламент, который и решит судьбу " доброго Мортимера" – подражая интонации королевы, произнес король.

– Ждать до ноября, это же почти целый месяц, – испуганно произнесла королева.

– Все будет сделано, как того требует закон, – твердо произнес Эдуард III, – а не так, как вы поступили с Эдмундом Вудстоком, – новая волна ярости наполнила сердце короля, он повернулся и пристально уставился на мать, – вы сами решили судьбу человека, судьбу дворянина.

– Но Роджер сказал, что он строит коварные планы против короны, – не поднимая глаз, сказала Изабелла.

– Эдмунд был честным человеком. Но хватит об этом, давайте завтракать, – король подошел к столу и уже поднял серебряный колокольчик, чтобы позвонить, как Изабелла бросилась к нему и обвила колени руками.

– Не стоит государыня, – Эдуард III поднял мать и усалил за стол, – Парламент состоится только в ноябре, но я вам сейчас могу сказать, чем он закончится. Мортимер будет осужден за государственную измену. Его казнят через повешение в Тайберне.

– Бедный добрый Мортимер, – словно заученную фразу повторяла Изабелла. Вдруг ее глаза вспыхнули ярким блеском, – раз уж ничего не изменить, я прошу только об одном.

Король вопросительно поднял бровь, но не расслабился. Он прекрасно знал, как мать умеет уговаривать.

– Я прошу, чтобы его тело похоронили, – дрожащим голосом сказала королева.

– Что ж, пусть это будет милостью от короля, – не видя в просьбе Изабеллы ничего страшного, король ответил, – его тело не расчленят, он будет похоронен согласно христианским обычаям. Думаю, что крупнейшие города страны не сильно обидятся, что лишились кусочка плоти этого мерзавца.

– Не называй его так, – снова всхлипнула Изабелла.

– Кстати, а вы, дорогая матушка, останетесь в замке Беркхэмстед, без права покидать его, без моего разрешения, – заключил король и, наконец, позвонил в колокольчик.

Дверь открылась, и слуга поклонился королевской семье.

– Подавайте завтрак, уже, наверное, все остыло, – да, семье Эдмунда Вудстока будут немедленно возвращены все титулы и владения. Я лично беру семью под опеку.

5

Прошло шестнадцать лет. Эдуард III всегда помнил об обещании, данном себе в день, когда он узнал, что его дядю казнили. Молодой король заботился о семье Эдмунда Вудстока. Когда сыновья подросли, их определили учиться военному делу, а дочке, Джоанне, король назначил опекунами Уильяма Монтегю, 1-го графа Солсбери, и его жену Екатерину Грандисон.

Девочка росла замкнутой и не понимала, почему она не с мамой. Маргарет Уэйк после казни мужа ударилась в церковь. Сначала часами молилась, а затем и вовсе уехала в дальний монастырь. Несколько лет она не навещала Джоанну. Женщине было тяжело смотреть на девочку, так похожую на отца. Спустя несколько лет Маргарет все же отважилась побывать в замке графа Уильяма Монтегю. Малышка сразу признала маму, но цепкой ручонкой держалась за широкую юбку Екатерины Градисон. Маргарет расплакалась и тут же уехала. С тех пор только небольшие подарки на праздники напоминали девочке, что у нее есть мать.

Джоанна достигла того возраста, когда маленькая девочка распускается, как бутон свежей розы и превращается в молодую прелестную леди. Копна каштановых волос водопадом спадала на покатые плечи. Ярко зеленые глаза смотрели с вызовом из-под густых черных ресниц, а чувственные большие губы обрели нежный розовый оттенок.

Джоанна сидела в кресле и читала книгу. В дверь раздался стук, вошла графиня Екатерина. Джоанна мгновенно закрыла книгу и встала. Хотя, Екатерина всегда старалась быть доброй с девочкой и относиться к ней, как к своим детям, все какая-то отчужденность чувствовалась. Даже скорее, со стороны Джоанны.

Графиня ласково улыбнулась. Она излучала тепло и материнскую заботу. Невысокая, немного полноватая, с волосами, собранными в хвост, она похожа на ____________. Графиня любит все оттенки синего цвета. Вот и сегодня на ней платье голубого цвета, отделанное бежевым кружевом. Широкие рукава доставали до пояса, а тугой корсет стройнил ее.

– Доброе утро, чем занята? – спросила графиня.

– Читаю, – коротко ответила Джоанна.

– Пойдем, прогуляемся, – спокойно продолжала Екатерина, – крестьяне привезли виноград, будут давить. Забавное зрелище.

Джоанна нехотя поднялась, поправила платье, остановившись перед зеркалом.

– Какая же ты у нас красавица, – графиня обняла девушку за плечи, – и так похожа на отца.

– На отца? – удивленно спросила Джоанна, – вы в первый раз упомянули об отце, – девушка взяла руки Екатерины в свои, и нервно сжала, – расскажите мне о нем.

– Мы старались не говорить о твоем отце, чтобы не травмировать твои детские чувства, – присела на кровать графиня.

– Мне уже восемнадцать лет, я уже не ребенок, – умоляюще проговорила Джоанна, – я хочу знать все об отце.

– Эдмунд Вудсток был смелым человеком. Он принимал участие во многих военных сражениях, и всегда возвращался с победой. Его сейчас ставят в пример молодым людям, начинающим карьеру военного. А еще, – продолжала графиня, – он был очень красивым. Такие же, как у тебя зеленые глаза и каштановые волосы. Высокий, статный, многие женщины были бы счастливы, видеть около себя такого мужчину, как твой отец. Но он до конца своих дней был верен и любил одну женщину – твою мать. Семейная жизнь протекала мирно, словно тихая мелководная речушка. Если и бывали какие-то разногласия, то они быстро, бесшумно решались. Твоя мать уговаривала отойти отца от военных дел и вообще покинуть двор, но он все не решался. Ведь, король был его братом. Эдмунд не знал, что против короля состоялся заговор, и его уже нет в живых. Он продолжал верой и правдой служить ему. Власть перешла в руки супруги короля и ее близкого фаворита. Настолько близкого, что он практически управлял страной. Ему не нравилось вольнодумство твоего отца, и он уговорил Изабеллу схватить Эдмунда. Все случилось настолько быстро и тихо, что никто из соратников отца не заподозрил неладное. А когда Эдуард III узнал о случившемся, он так рассердился, что, собрав своих людей, схватил Мортимера. Власть перешла к законному наследнику, а Мортимера судили и приговорили к казни. Новый король стал заботиться о вашей семье. Таким образом, ты попала к нам под опеку. Я искренне надеюсь, что тебе не плохо у нас? – наклонилась к притихшей девушке графиня, – мы стараемся изо всех сил, чтобы ты не чувствовала себя чужой. Но иногда я чувствую, что ты не в силах принять мою заботу. Что я не так делаю?

– Вы относитесь ко мне как к родной дочери, а я... я... такая глупая, – слезы навернулись на широко раскрытые глаза.

– Ну что ты, моя девочка, – Екатерина обняла девушку и прижала ее к себе, – конечно, никакой, даже самый любящий и внимательный, не сможет заменить родителей.

– Вы смогли, вы такие хорошие и добрые, – слезы ручьем сбегали по алой щеке Джоанны, – спасибо вам за все. Я обещаю, что больше не буду попадать ни в какие переделки, и буду вести себя, как подобает взрослой девушке.

– Какие такие переделки? – прищурив глаза, спросила графиня, – это когда ты выпустила свиней со свинарника, и они съели капусту на огороде?! Или когда три дня подряд тайком забирала яйца из курятника, чтобы стрелять по крестьянским коровам?! Или когда закрыла повариху в сарае, и мы остались без обеда?!

– Или когда я утащила кролика и поселила его у себя в комнате, – продолжила улыбающаяся сквозь слезы Джоанна.

– Хватит, милая, – мягко произнесла графиня, – у ребенка должно быть детство. Конечно, твои шалости иногда переходили рамки дозволенного, но я не сержусь на тебя.

– А граф? – робко спросила Джоанна.

– Граф? – засмеялась Екатерина, – ну и рассмешила. У графа ты всегда была и остаешься любимицей. Ты что не помнишь, когда поймали свиней, он даже умудрился прокатиться верхом на одной свинке, а другая свинья везла тебя. Граф хохотал, словно ребенок. Ты по-хорошему озорная девчушка была, сердиться на тебя просто невозможно.

– Спасибо, – все так же тихо сказал Джоанна.

– Но этот маленький бесенок превратился в прекрасную молодую девушку, – утирая слезы на щеках девушки, сказала графиня.

– В обычную девушку, – сказала Джоанна, взглянув на себя в зеркало.

– А я тебе, как мать говорю, что ты красавица, – торжественно произнесла Екатерина, и добавила, – пойдем во двор, граф что-то хочет тебе сказать.

– Пойдемте, – поднявшись, сказала Джоанна, но вдруг резко повернулась к графине, – а моя мать?

– Маргарет? – переспросила Екатерина.

– От нее я только подарки получаю и все, – опустив глаза, сказала Джоанна, – почему она никогда не навещает меня?

– Понимаешь, – графиня погладила девушку, – твоя мать настолько любила отца. Что не смогла пережить его казнь. Мирская жизнь не для нее. Она отправилась в монастырь святой Антуанетты. Маргарет приезжала к тебе, когда ты была маленькой. Вот эта кукла – это ее подарок.

– Не помню, – шмыгнула носом Джоанна, – как бы я хотела ее увидеть! – Девушка подняла глаза полные слез на графиню, но тут же осеклась, – я благодарна вам за заботу, но ..., – слезы брызнули, и девушка не договорила.

– Ну что ты милочка, успокойся, – графиня обняла Джоанну, – я поговорю с графом, и мы напишем твоей матери. Пригласим ее погостить у нас.

– Правда?!

– Конечно, правда, а сейчас пойдем, граф нас заждался.

Джоанна под руку с графиней спустились по каменной лестнице в большой холл. Замок был построен недавно. Везде чувствовалось веянье новой моды. Все из камня и много украшений. Стены в холле украшены гобеленами ручной работы. На столиках расставлены вазочки, позолоченные кувшинчики, серебряные подсвечники. Графа первый, кто стал развешивать портреты своих родственников. Проходя мимо портрета матери графа, Джоанна подумала: " Злобная старуха. Всегда пытается всунуть свой нос. Без нее ни одно мероприятие не обходится. Поучает всех. Я не могу понять, как графиня Екатерина может так держать себя в руках. Не перечит ей. Но со мной шутки плохи. Теперь старушка меня побаивается и только поглядывает на меня, если ей что-то не нравиться. Мой острый язычок быстро поставил ее на место".

В открытую дверь влетел теплый осенний ветерок, поднимая волосы дам. Наступила золотая осень. Деревья засверкали ярким багрянцем. Листья желтые, красные, оранжевые, кое-где буровато-коричневые создавали необъяснимую эйфорию в сердце. Воздух еще теплый, но вечером уже пробирает до кости.

– Нужно будет надеть теплую накидку, когда буду спускаться к Томасу, – подумала Джоанна, – Томас Холланд, как мне повезло, что мой любимый человек такой добрый ответственный и заботливый. Как можно не влюбиться в этого высокого юношу с добрыми глазами. И он меня любит. Томас – дворянин, и сейчас управляет делами графа. Не понимаю, почему с ним мало считаются? Он не такой знатный, как граф. Ну и что, главное, он человек хороший. Одно качество меня в нем настораживает – упрямство. Следующей осенью Томас собрался пойти на военную службу. Сколько я его не уговаривала, все никак. Только одно на уме – военная служба. Но ничего, я расскажу ему историю моего отца, может, тогда успокоится. Военная служба закаляет мужчину. Смерть на глазах делает их смелее, и в то же время, более заботливыми о своих семьях.