Текст книги "Падший (СИ)"

Автор книги: Юрий Туровников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Глава 8.

Чертог Создателя мерцал призрачным сиянием, исходившем от серо-голубого облака. Струйки белесого тумана медленно расползались по мраморному полу. Воздух стал холодным, и стены начали покрываться узорами, что рисовали кристаллики инея. В тишине, царившей в Чертоге, стало слышно чье-то еле различимое дыхание, которое становилось все громче. Туман расползался в стороны, клубился и исчезал, будто его и не было вовсе. Серо-голубое, сияющее облако таяло, являя на свет одинокую фигуру, пока не пропало вовсе. Вьющиеся черные, как смоль, волосы ниспадали на плечи человека, появившегося посреди огромной залы. Воздух начал теплеть, убивая замысловатые рисунки, что вывел холод на серых стенах. Прозрачные капли задрожали и побежали вниз. Человек провел ладонями по складкам просторного, длинного, до пола, хитона. Потом посмотрел сквозь копну волос, что скрывали его лицо, на руки и... облегченно вздохнул.

– Я есть... – прошептал Он. – Я обрел плоть. Я – Отец, Сын и Душа Детей Моих. Я был, но теперь я есть...

Глава 9.

Подножье Камелота было усеяно окровавленными телами ангелов. Обезумевшие от страха, оставшиеся в живых обитатели Пределов носились по небу, пытаясь укрыться в нависающих свинцовых тучах, но всюду их ждало только одно – смерть. Израненный Серафим Рафаэль с трудом отбивался от напиравших на него Падших. Разъяренных воинов не останавливали даже огненные шары, слетавшие с ладоней Ангела. На месте одного погибшего бунтовщика тут же появлялись десятки других, а жалкие кучки обитателей Пределов, пошедшие в бой за Высшими, потеряли всякую надежду на спасение. Катапульты уже перестали изрыгать смертельное пламя и покрывались бурыми пятнами от крови, льющейся с небес. Где-то там, внизу, под десятками изрубленных, изорванных тел нашел свой последний приют Варфоломей, павший от меча Мульцибера. Стоя по колено в тягучей жиже, архитектор утирал окровавленное лицо, вытирая свой зазубренный клинок о чье-то отсеченное крыло. Из раны на его щеке сочилась сукровица, а пропитанный кровью плащ тяжело колыхался на ветру. Левая рука Падшего, перебитая выше локтя, безвольно висела. Но он не чувствовал боли, его разум был поглощен битвой.

Души смертных, лишенные вновь обретенной плоти, снова обращались в сине-голубые сгустки Силы, наполняя воздух стенаниями, от которых живым становилось не по себе. Крики и стоны наполнили Темный Мир. Острый взгляд Мульцибера устремился туда, где сошлись в поединке двое: раненый в самое сердце зверь и охотник, желавший его смерти, но подаривший ее пока только своим верным слугам. Там, вдали, скрестили свои мечи Владыка Темного Мира Сатаниэль и Второй Сын Творца, Серафим Михаэль...

***

Звон стали улетал в багровое небо при каждом ударе. Искры падали на голубую поверхность льда, оставляя невидимые глазу щербинки на его теле. Битва в ледяной долине закончилась, уступив место обыкновенной резне. Красный от крови снег просел и уже не мог скрывать тела погибших. Многорукие гиганты втаптывали в талую воду остатки войска Ангелов.

– Посмотри, чего вы добились! – крикнул Агарес, поведя мечом. Падший тяжело дышал, зажимая рукой глубокую рану в боку. – Вы привели своих братьев на бойню!

Аваддон с трудом поднялся с колен. Одно его крыло безжизненно повисло, мешая движению. Ангел истекал кровью, сочащейся из множества ран, что оставил на его теле клинок брата. Доспехи не спасли его.

– За что проливаешь свою Силу? Я могу понять прошлый раз, ты защищал своего ребенка, пусть даже путем предательства, но теперь? – вновь сказал Падший.

– За что?! – прохрипел Аваддон. – Я сотни раз проклинал себя за то, что предал вас! – Он сплюнул кровь. – Ты, могучий Агарес, верный брат и соратник, пошедший за братом, а кто я? Кто?! Жалкое подобие тебя! Я трус! Даже сейчас я боюсь. Боюсь бросить меч. Что потом обо мне скажут? А так... Так я, по меньшей мере, погибну верным сыном в глазах Отца своего.

И Ангел вновь налетел на Падшего. Измятые щиты валялись в стороне, у ледяных балюстрад, а в руках братьев свистели мечи, порождающие мириады искр. Удары сыпались один за другим. Здесь сражались уже не братья, но ангелы. В глазах одного читалось отчаяние, в глазах другого горечь и скорбь. Один из них должен пасть. Светлые волосы темнокожего Авадона утратили свой цвет. Пряди слиплись от крови и стали бесформенными. В очередной раз Агарес ушел от удара, поднырнув под мечи и вспоров плоть Ангела. Вскинув голову, тот рухнул на колени, выронив оружие. Падший обошел соперника, уперев клинок ему в горло.

– Ты повержен, – Он горько усмехнулся. – А знаешь, что странно? Теперь я не хочу твоей смерти, – Темный Серафим качнул рукой. – Ты настолько жалок... Надеюсь, твои потомки не похожи на тебя. Что тебе мешало стать одним из нас? Ведь мы остались свободными, а вы? Что есть у вас? У нас есть выбор жить или умереть, есть выбор дать умереть или жить вам. Вы слепо идете за теми, кто не знает жизни или не хочет, чтобы вы ее узнали. Большинство из вас.

– Покончи с этим! – закашлялся Аваддон, обхватив клинок, упертый в горло, ладонями. – Ни к чему твои слова. Я сделал свой выбор, теперь поздно сожалеть. Я устал. Прости меня, если сможешь.

Ангел закрыл глаза и подался вперед. Еще мгновение и он повалился на бок, захлебываясь собственной кровью.

– Я прощаю тебя, брат... – прошептали губы Падшего.

Агарес выронил меч, с лязгом упавший возле безжизненного тела, и закрыл глаза.

– Я прощаю тебя. Прости и ты меня, за то, что не смог удержать тебя...

***

Ноэль, спрятавшись под крыльями Азазеля, прижала ладони к ушам, но вой и крики пробирались сквозь пальцы, поникали внутрь, заставляя тело музы содрогаться от страха происходящего. Ее глаза не могли видеть той картины, что развернулась над каменным плато и на берегах Стикса. Ужас объял Ангелов. Тяжело было сражаться с противником, которого невозможно увидеть. Серые тени проплывали по камням, разя противников своими незримыми когтями, разрывая плоть, срывая доспехи и орошая безжизненную пустыню кровью. Серая пустошь покрывалась перьями, словно снегом, а следом за ними падали багряные бусины, уносящие Силу и жизнь.

Ангелы размахивали бесполезными мечами и тщетно пытались укрыться за своими щитами, но демоны разили точно в цель. Тех, кто пытался спастись и покинуть место сражения настигали другие чудовищные создания Темного Мира: мерзкие чешуйчатые твари, наделенные крыльями, налетали на беглецов. Их бессчетные щупальца связывали обитателей Пределов по рукам и ногам, заламывая крылья и сворачивая шеи. С диким воем эти создания увлекали плененных в огненные воды бурлящей реки, пополняя ряды Темного Мира новыми демонами.

Оставив музу наедине со своим страхами, Азазель ринулся в атаку. Теперь Ангелов ничто не могло спасти. Серафим, чья Сила была так сейчас нужна, лежал в пыли. Теперь его руки не могли породить спасительные вспышки света, способные отогнать невидимого врага. Черный стяг поднимался все выше и выше. Падший колол и резал, рубил и рассекал своим мечом тех, кто посмел вторгнуться в его мир. Победа была совсем близко... Азазель направил свой взор на пустующую ротонду Башни Времени.

"Всего один удар и Ангелы будут сломлены окончательно! – подумал Падший, разворачиваясь и меняя траекторию своего полета. – Серые тени под предводительством Туора закончат кровавый пир без меня".

Демоны покрывали плато все новыми телами, пополняя свои ряды.

Темный Серафим опустился на каменные ступени и вогнал древко в узкую щель между двух валунов. Черное полотнище хлопнуло на ветру, обхватив руку Азазеля, словно не хотело отпускать своего хозяина.

– Как долго идет сражение? – спросил он сам себя, освобождаясь от боевого стяга. – Мы потеряли счет времени.

Падший подошел к телу Хранителя. Его руки все еще сжимали тяжелый молот, возвестивший о начале Великой Битвы. Стрела с серебренным опереньем вошла точно в сердце, лишив его жизни. Теперь душа ангела металась где-то далеко внизу, пытаясь отыскать своего убийцу. Взявшись за массивную рукоять, Азазель напрягся, взмахнул молотом и опустил его на железную плоть гонга. Круглый металл, окропленный кровью Хранителя, прогнулся, рождая и отпуская на свободу протяжный гул. Эфир дрогнул, разбегаясь невидимыми волнами...

***

Два Серафима стояли на испещренном трещинами каменном монолите смотровой площадки башни, враг напротив врага, глядя глаза в глаза. Порывы горячего ветра развивали полы черного плаща одного из них, второй же терпеливо сносил хлопающие по обнаженным ногам удары белоснежной атласной накидки, накинутой поверх хитона. И в небе и на земле вокруг них догорала Битва.

– Ты не ожидал такого исхода, правда?! – воскликнул Сатаниэль. – Мы разбили вас в пух и в прах. Кровь братьев и сестер на твоих руках! – Падший повел рукой, сжимавшей меч.

Михаэль молчал. Его ноздри раздувались, словно драконьи. Того и гляди наружу вырвутся клубы дыма и струи огня. Глаза Ангела наполнились злобой, которую он не мог скрыть от Падшего. Держа и щит, и меч в левой руке, Серафим то и дело сжимал-разжимал пальцы свободной кисти.

– Даже не думай, – спокойно произнес Сатаниэль, заметив, как в ладони Ангела зарождался сгусток энергии. Сине-голубые искры закружились в ладони Михаэля. – Толька зря потратишь Силу. Если бы я захотел, то стер бы и тебя, и твоих воинов с лица этого Мира, да, и любого другого.

Михаэль усмехнулся.

– Ты смеешься?! Глупец! Ты даже не представляешь, что дает мне этот Мир. И чтобы не быть голословным, я продемонстрирую тебе свою мощь. Точнее, малую ее толику.

Падший закрыл глаза, не опасаясь нападения. Втянув ноздрями воздух, пропитанный смертью, он замер, погружаясь в свой собственный мир, становясь единым целым с Миром, принявшим его. Казалось, эфир густел, убивая все звуки, и лишь стук сердца Падшего нарушал тишину, отбивая четкий ритм, что достигал его ушей. Михаэль замер в ожидании. Подчиняясь мысленному приказу своего предводителя, все Падшие, как один, сложили крылья и камнем ринулись вниз, оставляя в багровом небе остатки Легионов. В этот миг Князь Тьмы открыл глаза, и Сила вырвалась на свободу.

Эфир содрогнулся, разбегаясь в разные стороны, сметая и разрывая в клочья парящих в недоумении Ангелов. Мощной волной Серафима Пределов отбросило на несколько десятков шагов, и он впечатался в парапет смотровой площадки, нарушив кладку и выбив несколько камней. Теперь в глазах Ангела поселился СТРАХ.

– Ты спросишь, почему я не сделал этого раньше, не воспользовался своей Силой, позволив гибнуть моим верным братьям? – прогремел голос Сатаниэля. – Во мне еще осталась честь, в нас осталась честь! Вам это не присуще. Каждый из них...

Падший неопределенно махнул мечом. Михаэль сглотнул. Со всех сторон к башне приближались оставшиеся в живых ангелы, те, кто бился на смерть, кто пошел за своим Учителем, кто остался ему верен и победил.

– Они дрались за свою жизнь, за свою честь, а за что гибли твои воины? За что ты сейчас лежишь на этих камнях? – Сатаниэль подошел к поверженному сопернику и наступил ему на горло. С уст Серафима сорвался хрип. – Твой хозяин послал всех вас на верную гибель. Думаешь, он не знал? Ведь этот мир – творение его рук!

Глаза Михаэля забегали.

– Или... – Падший осмотрел свое воинство, парящее в небе. – Или он не знает? -Он убрал ногу с горла своего брата, прошел на середину площадки и, раскинув руки в стороны, засмеялся. – Ха-ха-ха! – смех Сатаниэля громом прозвучал в ушах Ангела. – Глупец! Какой же ты глупец! Ну, конечно... Он даже не знает, что ты натворил! И кто из нас больший ослушник?! – глаза Сатаниэля сверкнули.

На серые камни башни один за другим опускались верные Серафимы Темного Мира: Мульцибер, чья перебитая рука была подвязана к торсу, израненный, но готовый сражаться Агарес, Азазель, так и не опустивший черный стяг. Следом за ними площадки коснулись и музы: Ноэль, Телика и Лана. Падшие с презрением взирали на последнего Ангела, в их взгляде не было ненависти. Что можно испытывать к поверженному врагу, который привел на верную гибель тысячи тысяч своих братьев и сестер, лишь для того, чтобы потешить свое самолюбие и унизить других? Только презрение.

– Знаешь, – Сатаниэль развел руками. – Я поклялся, что сам перережу тебе глотку, но теперь мне даже думать не хочется о том, что мой клинок обагриться твоей лживой кровью! – Падший сплюнул под ноги. – Живи, если сможешь, но помни, что внутри тебя всегда будут стучать молоточки, напоминающие тебе, кто ты есть на самом деле: самовлюбленная, никчемная ошибка своего отца.

Сатаниэль повернулся к Михаэлю спиной и улыбнулся своим друзьям. Горячий ветер трепал перепачканные кровью перья их крыльев, развивал волосы, обжигая полученные в бою раны. И в этот миг поверженный Серафим вскочил на ноги и молнией бросился вперед, выставив перед собой клинок, покрытый кровавыми разводами, нацелив его точно в сердце Первого Сына Создателя. Острый взор Падшего уловил отражение своего врага в глазах Мульцибера, стоявшего впереди. Отразив клинок ударом щита, Сатаниэль развернулся и сделал ответный выпад. Его клинок уже был готов вспороть плоть Ангела, как вдруг...

Глава 10.

Время словно застыло.

Острие меча Падшего замерло, едва коснувшись шеи Михаэля. Вспышка ярчайшего света разрезала небо Темного Мира, заставив багровые тучи расступиться. Ступая по невидимым ступеням, по воздуху спускалась одинокая фигура, облаченная в просторный, белый хитон. Босые ноги человека коснулись серых камней башни, и он спустился с парапета. Подойдя к Сатаниэлю, гость опустил рукой его клинок и дотронулся до лба Падшего. Затем его ладонь коснулась Серафима.

– Что же ты наделал?! – прошептал человек, обращаясь к Михаэлю. – Разве я напутствовал тебя словами: "Иди и погуби всех братьев и сестер своих"?

Ангел с изумлением смотрел на человека, которого еще мгновение назад тут не было. Он сразу признал в нем Отца своего, обредшего плоть, и рухнул на колени, не смея вымолвить и слова. Тот, кто пошел против Воли Создателя, не имеет права говорить перед ним и достоин самого сурового наказания. Михаэль понимал это. И пример этому стоял сейчас перед ним.

– Зачем ты здесь? – спросил Падший.

В его глазах не было ни удивления, ни злобы. Он не собирался преклоняться перед тем, кто лишил его всего. Сатаниэль с безразличием смотрел в глаза Отца.

– Я хотел остановить бойню, но не успел. Почти все мои дети пали в этой кровавой резне. Сколько вас осталось? – голос человека был мягок и спокоен, но еле заметно дрожал. – Боль и скорбь переполняют мои сердце и душу.

– Боль и скорбь?! – удивленно переспросил Сатаниэль. – Ты произнес слова сердце и душа? А где они были, когда ты рушил Атлантэон? Когда по твоему приказу меня распинали в твоих чертогах? Когда гибли дети твои в Гизе и в Вавилоне боль и скорбь не касались тебя? Ответь! – Падший отшвырнул в сторону оружие. – Что ты молчишь? Ведь все мы были твоими детьми. Всегда. И вдруг сейчас тебе стало жаль?!

Создатель тяжело вздохнул.

– В это нелегко поверить, но это, действительно, так. Я был слеп и осознал это только сейчас, обретя плоть. – Он заложил руки за спину и стал медленно прохаживаться по каменному массиву. – Я понял только сейчас, сколько ошибок я свершил, сколько страдания причинил вам. Когда я обрел плоть, я словно обрел себя, ощутив всю вашу боль. Ведь вы – это часть меня, а я – часть вас самих.

Сатаниэль усмехнулся.

– Сколько же крови пришлось пролить, чтобы сейчас ты повторил те же слова, что когда-то я говорил тебе.

– Прости меня, Люцифер! Я понял только сейчас, что нужно быть живым, нужно быть человеком и уметь прощать. Вы были больше людьми, чем сами смертные, а я этого не видел. Я был слеп, но прозрение настигло меня, и я прошу меня простить. – Создатель подошел к Михаэлю, стоящему на коленях, и коснулся его головы. – Я прощаю тебя, Сын Мой. И пусть простят тебя твои братья и сестры, как живые, – Он посмотрел на застывшие фигуры ангелов, – Так и потерявшие крылья на поле брани. И вы меня простите... Что я могу сделать для вас? В моей Воле очень многое.

– Ты можешь вернуть ангелам их детей? – спросил Сатаниэль. – Можешь вернуть плоть детям своим и воскресить тысячи тысяч погибших?

Творец тяжело вздохнул.

– Нет... Но в моих силах дать им новые тела, новую память, сотворив их девственно чистыми. У них не останется и капли горьких воспоминаний.

– Хм. – Сатаниэль пригладил растрепавшиеся волосы. – У многих из них память – это единственное, что осталось. Единственное, ради чего они живут. Возможно, кто-то и примет это, но только ни я. Может быть, кто-то из них даже пожертвует своим бессмертием и добровольно откажется от крыльев, но только ни я. Наверняка многие из них захотят покинуть и этот мир, и Пределы и остаться на Земле, но только не я. Твой Первый Сын, который был готов на все ради тебя, останется здесь. И пусть осознание этого навсегда поселится в твоем сердце и гложет тебя до конца времён. Теперь это мой мир. Я стал его частью. Возможно, кто-то останется тут, со мной. Я не буду никому приказывать. Каждый должен иметь возможность делать свой выбор. Ты мне такой возможности не дал. Теперь я хозяин своей жизни. Я хозяин этого мира. Я – Падший!

Эпилог.

Солнечный диск висел на небе и щедро дарил свои лучи, которые отражались от гладкой поверхности озера. Острые клыки гор блестели своими снежными шапками.

Прячась в тени раскидистого дерева, маленький мальчик играл с куклой, сплетенной из травы. Его кожа была молочного цвета, а длинные белые волосы ниспадали на плечи. Малыш крутил головой и махал руками. Грубо выполненные кукольные крылья дергались, чем очень смешили ребенка. Его звонкий смех разлетался над поляной. Внезапно его взгляд задержался на странной фигуре, что он увидел вдалеке. Это было какое-то животное, и оно приближалось.

– Мама! – радостно крикнул мальчик. – Смотри, что там?!

Он показал пальцем в сторону, откуда двигался грациозный зверь. Его белоснежная грива развивалась порывами легкого ветра, играя на солнце. Ноги животного утопали в траве и цветах. Громкое ржание подняло вверх тучу разноцветных бабочек. Зверь встал на дыбы, устремив в небо длинный, витой рог.

– Какой он красивый! – мальчик бросил куклу ангела и захлопал в ладоши.

– Да, милый. Удивительное создание!

– А откуда он взялся? – ребенок посмотрел на мать.

Хана встала, подошла к ребенку и обняла его.

– Это создали ангелы, Люций. Все в этом мире сотворено их руками, и мы должны быть благодарны им за это.

– А кто такой Бог? Почему мы тогда молимся ему, а не этим самым ангелам?

Женщина присела и развернула мальчика к себе лицом.

– Потому что и мы, и ангелы – Дети Божьи, и все, что сделано нами и ангелами – сделано Им.

– А кого Бог больше любит: нас или их?

Хана задумалась.

– Мама, а ты их видела?

– Кого? – удивилась та.

– Ну, Бога, ангелов...

– Нет, сынок, не видела. – Она потрепала мальчика по голове и встала, поправляя просторный белый калазарис.

– Так... может, их и нет? – малыш прищурился.

– Но ведь кто-то же создал это чудо, так?

Они вышли из тени и долго смотрели на белого единорога, который медленно подошел к озеру и пил жадными глотками воду, оставляя на поверхности разбегающиеся круги. Утолив жажду, зверь фыркнул и умчался в сторону гор, навстречу одинокой фигуре, бредущей по полю. Человек проводил единорога взглядом, вздохнул, потер кожаный переплет книги, которую держал в руках и, неспеша, побрел дальше, подставив спину палящим солнечным лучам...

Конец.