Текст книги "Милосердие победителя (СИ)"

Автор книги: Юрий Мещанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава 8

Каменный идол

Офицеры прибыли в назначенное время. Чернек Озеров поприветствовал всех вошедших. Они ответили ему взаимностью. Лишь Онагост, воевода Храмовой дружины Агуна и Кесы, специально задержавшись, вошёл последним. Он тоже вежливо поприветствовал владыку Суломатья, но спросил:

– Скажите, князь, почему военные советы мы всегда проводим именно в Вашем шатре?

– А почему нет, воевода? Ведь именно мне Совет ратных начальников доверил общее руководство битвой.

– Совершенно верно, князь. Но ведь мы все равны, не так ли? Значит каждый из нас вполне может предоставить свой шатёр для обсуждения планов. Поочерёдно. А то получается так, что все мы раз за разом ходим именно к Вам.

– То есть Вы предлагаете нам всем бросить жребий и ходить по лагерю в то самое время, как напротив нас стоит войско Всеслава Строгова? – Чернек указал рукой туда, где в противоположном конце поля обустраивали свой стан державные ратники.

– Нет, ну не обязательно...

– Воевода, – Чернек Озеров грубо перебил собеседника, – Вам нечем заняться, кроме как тешить свою гордость накануне решающей битвы?

– Я вовсе не...

– Ну хватит, – Хотен Юрьев, некоторое время с интересом наблюдавший за неожиданно возникшей перепалкой, наконец решил вмешаться. – К чему нам путать самих себя бесконечными переходами из шатра в шатёр? К чему зазря заставлять походных слуг таскать карты? Перед сражением, нужно думать о битве!

– Совершенно правильно. Ефим, – Чернек обратился к воеводе Храмовой дружины Юма и Живы, – Ты выполнил мою просьбу, договорился с Всеславом о времени начала битвы?

– Да, князь. Всеслав Строгов предлагает нам начать сражение завтра, в девять часов утра.

– Ну что же, – задумчиво протянул Чернек Озеров, обводя взглядом собравшихся, – я думаю мы примем предложение державного князя.

Возражений не последовало.

– И каков будет план битвы, князь? – неожиданно спросил Юрий, воевода Храмовой дружины Аурина и Зары.

– Прежде чем строить замысел, нужно хотя бы примерно представлять, как будет биться твой враг, – ответил ему Хотен Юрьев.

– Пусть почтенные воеводы храмовых дружин нам это поведают, – вставил Чернек, раздражённых наглостью храмовых предводителей.

– Мы ведём слишком малые силы, чтобы отвечать за всё сражение, – ко всеобщему удивлению сказал Онагост, отдавая тем самым главенство над битвой именно князьям.

"Давно бы так", – раздражённо подумал Чернек и едва не выругался вслух. Хотен Юрьев уселся на скамье за столом. Его примеру последовали остальные. Владыка Белошумья звякнул висящим в дорогих ножнах мечом, поправив перевязь левой рукой, и заговорил.

– Я считаю, что державное войско построится обычным манером. Железный центр, по краям от него поместные воины племенных союзов и конница на флангах. Как ты думаешь, Чернек, – Хотен Юрьев демонстративно проигнорировал присутствующих на совете храмовых воевод, показывая им их настоящее положение, – я прав насчёт врага?

– Согласен с тобой. Вряд ли Всеслав станет мудрствовать и чудить. Я тоже ставлю на обычное построение врага. Возможно лишь, что против нашего правого крыла будет собрано чуть больше сил.

– С учётом того, что у державного войска больше конницы, – продолжал Хотен Юрьев, – уверен, что Всеслав именно её использует как главную ударную силу. А его пехота будет просто держать фронт.

– Каковы Ваши предложения, князь? – спросил Ефим из храма Юма и Живы.

– Я считаю, что наша конница должна будет сдерживать врага. А главный удар мы нанесём своей пехотой. Проломим державному князю лоб!

– Подожди, Хотен, – вмешался Чернек Озеров, – здесь ты не прав.

– Ты только что меня поддержал!

– Насчёт планов врага, безусловно. Но главный удар мы тоже должны нанести конницей.

– С учётом превосходства противника?

– Именно с ним! Мы должны будем нанести решающий удар именно конницей.

– Ты не прав, Чернек.

– Нет, это ты не прав. Я думаю...

– Постойте! – громко прервал разошедшихся князей Онагост из храма Агуна и Кесы. – Почтенные предельные владыки, я прошу вас не начинать перепалку. К чему нам шуметь? Давайте выскажемся поочерёдно. Раз первым заговорил досточтимый князь Юрьев, то пусть он и изложит нам свой план битвы. Потом выскажется князь Озеров. А потом скажем своё слово мы, храмовые воеводы.

– Согласен, – поддержал Онагоста Хотен Юрьев.

"Надо же, храмовые воеводы могут и дело сказать, а не только щёки надувать и кичиться своей важностью", – подумал Чернек Озеров.

– Я тоже согласен. Продолжай, князь, – сказал владыка Старогулья.

– Спасибо. Так вот мой замысел: конницу поставим на флангах, для прикрытия. А главный удар нанесёт наша пехота. При этом храмовую конницу распределим по флангам, а храмовую пехоту оставим в резерве, – при этих словах ропот прошёл среди воевод, но вслух возражать никто не стал. – Собственно, это всё. Теперь говори ты, Чернек.

– Мой замысел построен чуть иначе. Я предлагаю всю имеющуюся у нас конницу, в том числе и храмовую, собрать в один кулак на левом фланге. Да, у державников больше конных воинов, но не намного. Поэтому мы, если будем действовать быстро и решительно, сможем смять их и ударить в затылок. Против нашего правого крыла, как я думаю, Всеслав может бросить крупную пешую и конную силу. Поэтому, мы должны усилить его пехотой.

– И так, у нас неразрешимая проблема, – сказал Хотен Юрьев.

– Ну... Почему же неразрешимая? – спросил воевода храма Сияя и Кипины. – Князь Озеров хочет бить конницей, князь Юрьев пехотой. Одно другому ведь не мешает.

Чернек покачал головой. Хотен немного пожал плечами. Юрий, воевода храма Аурина и Зары, о чём-топерешёптывался с остальными предводителями храмовых войск.

– Могут быть трудности, – заговорил Чернек, – но одновременный удар возможен. У меня лишь одно условие.

– Какое?

– Я хочу, чтобы конницу возглавил мой наследник Волк.

– Не возражаю, – ответил Хотен Юрьев. – Ну раз все вопросы улажены и план битвы готов, то я думаю, можно...

– Подождите, князь, – сказал воевода Ефим, – уговор был, что выскажемся и мы, военачальники храмов.

– О... Ну, если вы хотите высказаться, говорите.

– Спасибо. Мы, – заговорил от имени всех храмов воевода Юрий, – требуем не дробить храмовые дружины, а поставить нашу совокупную силу на правый фланг. Это очень почётно и заслуженно. Тем более, что по вашему общему замыслу главный удар должны будут нанести конное левое крыло и пеший центр.

– Вот как? – Хотен Юрьев озадачено почесал указательным пальцем правую щеку. – Ну... Хм... Что сказать? Я не против! Если вы хотите взять на себя правое крыло, то берите.

– Но у вас не хватит сил, чтобы его удержать, – возразил Чернек.

– Под нашим совокупным началом почти шесть тысяч ратников!

– Но если Всеслав бросит против вас усиленный отряд пехоты и конницы, то он может сломить ваши ряды. Скажи им, Хотен!

– Да ну брось ты, – Хотен Юрьев не поддержал опасений Чернека. – Мы же решили, что Всеслав построит свои полки обычным манером.

– Я не против, чтобы храмовые выстроились на правом крыле. Но их надо усилить. Сколько ты готов выделить ратников?

– Я нисколько, – отрезал предельный князь Густошумья. – Если хочешь, укрепляй их своими людьми.

– Видимо, придётся.

Князья и воеводы проговорили ещё около часа, обсуждая детали предстоящего сражения. Затем разошлись каждый в расположение своих ратей.

***

Всеслав откинул со стола тряпицу и присутствующие в шатре офицеры увидели разложенные ровными рядами монетки – золотые, серебряные и медные. Ожидаемых им шуток про богатства или жалование не последовало, все смотрели молча. "Тем лучше", – подумал Всеслав.

– И так, – начал державный князь, – сначала о расположении сил наших врагов. Для яркости на монетках. Серебряные – это железная пехота. Медные – поместная. Золотые за конницу. Соответственно, я думаю так. У врага будет железный центр с поместными отрядами по бокам. А по флангам конница. Храмовые дружины либо оставят в резерве, либо поделят по родам войск. Есть возражения?

– Думаю, так и будет, – сказал Олег Волков. – Единственное, что можно добавить, враг может расставить свою конницы не равномерно, а попытаться создать перевес на одном из крыльев.

– Да, возможно.

– Но это существенно не влияет на общий расклад.

Остальные возражать не стали. Всеслав расставил монеты в новом порядке.

– Наш центр, – сказал молодой державный князь, ставя палец у серебряных ул, – будет состоять из семи тысяч железной пехоты. Четыре тысячи моих и три тысячи Олега Волкова. Левее встанут восемь тысяч успонов. Правее семь тысяч шумян. Позади девять тысяч лучников.

– То есть все наши лучники? – уточнил Лютогост.

– Да, все. Далее. Правый наш фланг займёт конница. Из моих сил – Старшая дружина, две тысячи лёгких конников и Младшая дружина Дома Волковых. Левый фланг, – палец Всеслава сместился влево, – займут шесть тысяч воинов. По две тысячи из моей железной пехоты, успонов и шумян. Теперь резерв. Он встанет позади успонов. Три тысячи моей Младшей дружины, Старшая дружина Волковых. Из пехоты я оставляю в резерве тысячу своих и две тысячи железных пехотинцев Олега.

– Стало быть ты... – Лютогост указал на серебряные и медные монетки, обозначавшие левый фланг.

– Подожди, брат. Самое главное. Руководство битвой осуществляю я и только я. Командующих флангами я назначаю здесь и сейчас и моё решение сомнению не подвергается. В битве никто не действует без моего ведома. В случае неподчинения или нарушения приказа, виновник будет казнён как изменник. План сражения обсуждаем сейчас. Если есть возражения, высказываемся здесь. Завтра за прекословия я буду рубить головы. Олег!

– Да, государь.

– В случае моей гибели или ранения, командирование войском возлагается на тебя.

– Хорошо.

– Теперь я назначаю командиров и далее мы обсуждаем замысел битвы. Олег, тебе я доверяю наши резервы. Ты поведёшь их в бой, когда наступит момент.

Олег Волков кивнул головой.

– Лют!

– Да, брат.

– Ты возглавишь конницу на правом крыле.

– Понял.

– Кари, – обратился Всеслав к князю-воеводеЖелезного войска, – тебя я назначаю командовать центром.

– Государь, – Кари Слетаев задумчиво смотрел на монетки, обозначавшие воинов левого фланга державной рати, – не подумай, что это неповиновение. Но я прошу назначить меня на левое крыло.

Всеслав удивлённо посмотрел на дядю.

– Ты хочешь повести левое крыло?

– Да. Я кажется, понял твой замысел. И прошу назначить меня именно туда.

– Мне нужен человек, который удержит центр войска.

– Это я понимаю. Но ведь и левый фланг не должен рухнуть просто так.

Всеслав некоторое время думал, растирая подбородок. Потом обратился к Геннадию Ямову, начальствующему над Железным войском Волковых.

– Геннадий, ты справишься с командованием центром войска?

– Не сомневайтесь, государь.

– Олег, ты доверишь ему наши жизни?

– Доверю.

– Геннадий, если ты возглавишь центр, клянёшься, что не уступишь врагу? От твоего упорства зависит жизнь всех нас и успех битвы.

– Клянусь, что не уступлю мятежникам!

– Решено. Центром войска командует Геннадий Ямов. Левым флангом Кари Слетаев. Теперь о том, как мы поведём сражение...

***

Наточив саблю, Егор Михайлов взмахнул ей несколько раз в воздухе. Смертоносная сталь с приятным звуком рассекла освещённую отблеском костров ночную тьму. Убрав саблю в ножны, Егор уселся поодаль от огня и принялся водить точильным бруском по листовидному лезвию копья. Спиной к Егору сидел его приятель Демид, который весело болтал с другими бойцами. Около Демида примостилась Рада. Походная девка, увязавшаяся за войском, глупо улыбаясь пошлым разговорчикам, штопала приятелю Егора рубаху.

Окраина военного стана. Порядка здесь меньше, зато свободы больше. Егор удовлетворённо оглядел лагерь вежинских ратей. Костры, шатры, люди, кони. Вот это сила, вот это войско! Эх, если бы там, на Михайловом лугу собралось столько воинов, то державная власть склонилась ещё зимой. Но мудрейший Вейкко не собрал пятидесяти тысяч, как хотел. Зато вот они, здесь. Когда за дело взялись могучие предельные князья, объединились все храмы пресветлых богов, то дело пошло как надо. Правда, державный князь Всеслав тоже собрал большое войско. Но сейчас против него не страшно выходить на бой. И умирать не страшно, когда бьёшься за древнюю веру.

– Едрический тудыть! – к Егору подсел его знакомец Демид. – Ты чего тут сиротствуешь в одинокости? Рада, иди к нам! Смотри, наш князь тут кукует. Скоро мхом обрастёт как пень.Ха-ха-ха!

– Да нет, ты что. Всё нормально, – Егор продолжал точить копьё.

С Демидом он познакомился в храме Агуна и Кесы, когда добровольные пехотинцы явились на зов мудрейшего Валентина для войны с Древгородом. Во время похода они сдружились. Демиду было сорок лет. Выходец из простонародья, он всю жизнь прослужил пехотинцем в Рубежной страже, охраняя границу. Несчётное число раз Демид принимал участие в схватках с кочевниками. Сын Демида служил в Железном войске Булатовых. Его жену и дочь унёс мор, случившийся в южных станах Крайнесточья шесть лет назад. И Демид остался один.

Беды на этом не оставили бывалого стражника. Летом прошлого года во время стычки один из кочевников тяжело ранил Демида в бедро. "Вот такой же саблей, как у тебя", – говорил Демид Егору, всякий раз бесцеремонно хлопая того по ножнам и громко смеясь. Однако, смешного было мало. Демид едва не умер. Только мастерство лекаря и воля пресветлых богов спасли ему жизнь. "А ведь могли и ногу мне отпилить", – рассказывал он Егору. Демид долго выздоравливал, а потом писарь из Ратной управы вынес ему приговор: уволить со службы за негодностью. Потому что после ранения стражник сильно хромал. Демид, стремясь доказать свою пригодность к ратному делу, вызвал писаря на кулачный бой. "Ну писарёнок брыдкий, – сокрушался в своих рассказах Демид, – что с него взять? Бумажки, перья, чернильницы... Так он меня четыре раза на спину кидал! Сволочь..."

Но что делать полному сил мужчине, у которого нет семьи и который умеет только воевать? Демид подался в купеческие боевики, сопровождать за деньги их товары. А потом услышал, что храм Агуна и Кесы собирает всех желающих на войну. Благо, Демид как раз был недалеко от держания. Бросив купца и его повозки, он тут же присоединился к Храмовой дружине.

Признав в Егоре сына княжеского Дома, Демид поначалу старался вести себя преувеличенно вежливо. Но за пару дней, неугомонная общительная натура взяла своё и бывший боец Рубежной стражи перешёл с бывшим приставом на "ты", лишь изредка называя его "наш князь". Егор не обижался, тем более, что положением своим они по сути никак не различались. Демид относился к Егору одновременно как к другу, сыну и младшему брату. Но зато с ним было весело во время бесконечных утомительных переходов и стоянок.

– Едрический тудыть, Рада! Иди сюда, нам тут скучно.

– Сейчас, иду. У вас темно там! Тебе же штопаю...

Рада уселась рядом с ними, поворачивая рубашку к свету и умело орудуя костяной иголкой. Как женщина, двадцатипятилетняя Рада была очень даже привлекательна. Но Егор не мог смотреть на неё без лёгкой брезгливости. Дочь Ратного Дома, она была женой мелкого купца. Но бросила мужа и двоих детей, увязавшись за войском. Быть поблядушкой у ратников ей было намного интереснее. В чём Рада не стесняясь признавалась. "Жизнь это беспросветная нудь, а тут вон как весело", – говорила молодая женщина, мечтательно обводя рукой стоянку дружины.

Через пару дней за Радой явился её муж, законно желавший возвратить жену в дом. Но Демид разбил ему лицо и прогнал прочь. Опозоренный купец отправился искать правду к храмовому воеводе. "Кто купчишку исколотил?", – грозно спросил Онагост со спины чёрного боевого коня. К ужасу Егора, Демид не таясь вышел вперёд и признался. "За грабёж и насилие над мирными подданными по Законам мудрости провинившимся воинам полагается смерть", – голосом, не предвещавшим ничего хорошего, напомнил ратникам Онагост. "За грабёж и насильнические дела полагается смерть, – неожиданно спокойно заговорил Демид. – Это правда. Но я не отнимал чужого добра, никому не угрожал оружием. А сия молодуха явилась к нам по доброй воле". Рада немедленно подтвердила, что пришла сама. Онагост некоторое время озадаченно молчал, потом плюнул и уехал прочь. Связываться с этим мутным сбродом, гордо называвшим себя "вольными пехотинцами" у воеводы не было ни малейшего желания. Тем более, что они отставали, им предстояло нагонять войско Озеровых и заниматься сейчас мелким купцом, который не умеет воспитать жену, только тратить зря время.

"На державную власть войной идём, а он мне будет про Законы мудрости вещать", – сквозь зубы выдавил Демид, глядя в спину удалявшемуся начальнику Храмовой дружины. После того случая Рада сделалась Демиду на вроде дорожной подруги. Следовала рядом с ним, стирала его бельё, штопала ему если надо и готовила для бывшего рубежного стражника пищу из имевшихся скудных припасов. Уединяться Рада стала тоже только с Демидом. Демида все уважали, поэтому никто особо не возражал. Тем более, что Рада была далеко не единственной женщиной, шедшей с войском.

– Едрический тудыть! – как обычно громко заговорил Демид. – Ещё одна ночь и в битву. Вот ведь как! Бывал в битвах, Егор?

– Ну... В битвах нет, не бывал, – Егор отложил копьё в сторону. О своём участии в побоище на дне Орешкиного оврага он предусмотрительно помалкивал. Да и по сравнению с тем, что предстояло, то сражение не было большим. – Так, в незначительных схватках доводилось.

– Да... В такой прямо битве как завтра случиться должна, я тоже не был. Но уж зато сколько стычек довелось пройти! О... Множество! Едрический тудыть,ха-ха-ха! Знаешь, чем большая битва отличается от маленькой стычки?Ха-ха-ха! – Демид был примечателен тем, что шутки его никогда не выделялись яркостью. Но озвучивая их, он сам смеялся так заразительно, что слушатели начинали хохотать не над историей, а над её рассказчиком. Вот и сейчас Егор уже начал улыбаться. Рада же смеялась в голос. – Большая битва она такая же как маленькая стычка, только народу в ней больше!Ха-ха-ха!

– Ну да, так и есть, – подтвердил Егор.

– Боишься, князь?

– Немного есть, – признался Егор.

– Так и должно быть. Я тоже боюсь. Все боятся. Только у скорбных головой трепета нет!

– Пожалуй...

– Выспаться надо, пока ночь впереди. А как тут выспишься, когда нервы натянуты, а голова о сече думает? – словно сам с собой рассуждал Демид. – Вот как быть?

– Как?

– Нужно кровь разогнать, мысли вычистить.

– Во, заштопала! – торжествующе произнесла Рада, развернув рубаху так, что стало видно заплатку. Справлено было и действительно ладно. – На! – рубаха упала на колени Демиду.

– Вот спасибо! Теперь давай и князю удружишь, Егору нашему.

– А чего у него распоролось? – улыбаясь, спросила Рада и глаза её заблестели. Егор отвернулся, чтобы не будить распутных желаний, лицезрением близкой легкодоступной женщины. – Могу хоть сейчас залатать...

– Едрический тудыть! "Залатать", – передразнил Раду Демид. – Нет, чтобы приобнять, приласкать, приголубить.

– А чо? Это я запросто!

Правой пяткой Рада легко скинула с левой ноги берестяной лапоть и с шаловливой улыбкой дотронулась чумазой ступнёй до сапога Егора. Потом поднялась чуть выше и прикоснулась пальчиками к ноге. Приятное касание всколыхнуло твёрдо удерживаемые до сего момента вожделения. Егор покосился на протянутую к нему крепкую женскую ногу и вылезшуюиз-подюбки коленочку.

– Да... Нет, спасибо, – стал вяло возражать он. – Не надо.

– Едрический тудыть! Завтра в битву, – величаво возвестил Демид, поднимая указательный палец к чёрным небесам, – так что пока время не вышло,сходите-кавы, молодняк, к ручейку. Иди, Егор, развейся. Чтобы в битве лёгким быть.

Демид уцепил Егора за плечо и твёрдо направил в сторону леса. Туда, где журчал среди веток и камней ручеёк. Рада взяла его под руку и поволокла за собой. Егор осознанно распалил свои желания, тем более, что от таких разговоров и прикосновений молодой женщины они и так были крепко потревожены. Ему захотелось овладеть этой беспутницей. Но без ласковых поцелуев, нежных объятий и любви. Лишь для того, чтобы избавить плоть от накопленной похоти. Грубо и грязно, как только и можно сделать с потаскушкой.

Рада шла впереди, постепенно исчезая в ночной тьме. Двигаясь следом, Егор разглядывал её крепкую спину и прикрытые юбкой ягодицы. Наконец, спускаясь к ручью, они оба растворились в темноте. Даже усеянное звёздами небо никак не помогало им видеть.

– Рада...

– Чего? – любодейка сладострастно хихикнула.

– Ты знаешь, что Радой звали жену покойного державного князя?

– Это который против нас с войском стоит? Так у него ведь жена Лето или Осень...

– Зима.

– О, точно!

– Да это у нынешнего державного князя. А я тебе говорю про бывшего, того что умер недавно, Лесьяра Строгова.

– Да мне на этих князей ни жарко, ни холодно... Кроме тебя... Ай! – Рада взвизгнула и послышался хруст сминаемых веток.

– Не ушиблась?

– Споткнулась просто, хорошо всё.

– Ну раздевайся, коли уж разлеглась.

У ног Егора послышалась возня и шуршание одежды. Рада проворно оголилась. Лесной ручей игриво журчал совсем рядом. От него веяло освежающей прохладой. До слуха долетал утихающий шум военного лагеря. Женщина не видела, но ощущала над собой монументальную фигуру воина. Рада попыталась встать, но крепкие руки Егора, легшие ей на плечи, удержали её на коленях. Цепкие пальцы развратницы сняли с него штаны. Он положил ладонь ей на затылок.

– Ну не стесняйся. Иди ко мне, давай, рядом ложом... – Рада не смогла договорить, потому что рот её оказался занят.

***

– Ты хоть понимаешь, какой это риск? – Олег Волков внимательно посмотрел в глаза Всеславу. В них можно было уловить обеспокоенность. – Не надо, – сказал он, когда прислужник захотел налить князю пива. – Просто воды. Пить завтра будем, если выживем.

– Конечно, понимаю! Куда уж там...

– Может не стоило так мудрить? – Лютогост отхлебнул пива. – Навалились бы всей силой, разом. Да смяли бы их.

– Нет, – отрезал державный князь. – У врага воинов не сильно меньше. Если просто бросимся в лоб, можем проиграть.

– Да, – согласился Олег, – ты прав. Войны без опасности быть не может. Поступим так, как задумали. Ещё хорошо, что Булатовы не пришли. Иначе нам бы туго было.Н-да, – предельный князь Солоплажа усмехнулся, – ты действительно сам придумал, как отвадить Видогоста?

– Сам, конечно.

– Это же восхитительно! Такой тонкий расчёт... И теперь наши враги рассорились.

– Насчёт этого однозначно говорить пока рано. Может, пока мы тут разговариваем, Видогост уже выступил в поход.

– Может и так, но сюда он уже точно не успеет. И на поле его завтра не будет.

– А ведь у врага могло быть ещё меньше воинов, – Лютогост поставил на стол деревянную кружку и поглядел на Олега Волкова.

– Ты о чём?

– Как ты допустил, что дружина храма Сияя и Кипины беспрепятственно покинула твой предел? Ты подарил мятежникам тысячу добротных воинов. И ещё пару сотен всякого сброда за ними увязалось.

Всеслав заметил, что слова эти сильно задели Олега Волкова. Тот был готов вступить в перепалку. Нужно было немедленно погасить ненужную ссору.

– Брат, успокойся.

– Нет, пусть он расскажет нам...

– Я кажется попросил тебя замолчать! – резко оборвал Всеслав Лютогоста. – Олег действительно пропустил к мятежникам дружину храма Сияя и Кипины. Но он же дал нам двадцать три тысячи своих ратников. Так что будь добр, помолчи.

Лютогост кивнул головой и допил пиво. Олег улыбнулся. Но тем не менее одарил воеводу Старшей дружины Строговых неодобрительным взглядом.

– Завтра, – сказал Всеслав, – мы все должны действовать как один. Как руки, ноги и туловище одного ратника. Иначе до вечера никто из нас не доживёт. Вы нужны мне все!

– Не волнуйся, Всеслав, – Олег встализ-застола, – мы будем биться как один!

– Да, – подтвердил Лютогост, – как руки и ноги одного воина. Только не проси нас чесать друг друга.

Всеслав усмехнулся.

– Всё, расходимся и спим! Завтра в битву.

***

Перед тем как позавтракавшие воины, выстроенные в правильные колонны, двинулись из лагеря на поле, Всеслав сказал им несколько напутственных слов. Правда, получилось не очень. В голове слова были намного стройнее, чем те, что слетали с языка. Тем не менее, он выразил то, что хотел. Они бьются против мятежников. Против князей, посягнувших смутой на державную власть, которую они обязаны были защищать. Вера здесь ни причём. Рустовесская земля едина и державный князь любит всех своих подданных. И благоверов, и элаитов. Конечно, не все из более чем пятидесяти тысяч воинов его услышали. Но им передадут те, кто стоял близко к Всеславу.

Быстро и слаженно, воины державной рати выстроились так, как было условлено. Всеслав удовлетворённо отметил грамотное руководство офицеров. Никто не толпился, не натыкался друг на друга, а сразу занимал назначенные его отряду позиции. Державное войско предстало во всей своей силе. Но не своими полками любовался Всеслав. Его внимание привлекло построение мятежных ратей. Не отрывая взгляд, молодой державный князь наблюдал за шеренгами врага.

Правый фланг мятежников состоял из храмовых дружин. Они держались немного обособленно друг от друга, но всё же достаточно плотно. Построение их было сходным. По три сотни тяжёлых копейщиков в центре с несколькими сотнями ополченцев по бокам. Сзади стояли лучники, а за ними храмовая конница. Всеслав разглядел хоругви. Самое крайнее место, ближе к ручью досталось дружине храма Сияя и Кипины – их жёлтое солнце на зелёном поле было хорошо заметно на фоне леса. Правее развевалось жёлтое солнце на красном поле – дружина храма Аурина и Зары. Далее под красным солнцем на зелёном поле держали строй ратники храма Агуна и Кесы. Слава Единому, кроме них из Крайнесточья ратников не было. Последними в этой линии было красное солнце на жёлтом поле. Храмовая дружина Юма и Живы возродилась как боевой отряд благодаря стараниям Чернека Озерова. Но вряд ли своим воинским искусством эти ратники сумели сравняться с предшественниками, павшими на Михайловом лугу. Помимо храмовых отрядов на правом фланге мятежников стояли примерно две тысячи воинов из Железного войска Озеровых, лучники и полк лёгкой конницы.

Центр построения мятежников был пешим. Железное войско под зелёным солнцем Дома Юрьевых, прикрытое с боков поместной пехотой племенных союзов. Левее копейщиков стояли около восьми тысяч легковооружённых густашумцев. Всеслав хорошо различал их знамёна с бородатой мордой на ярко-красномполе, колыхавшиеся напротив центра державной рати. Правее выстроились до четырёх тысяч сваяльцев. Ни с чем нельзя было спутать их чёрные как ночь знамёна, на которых, охваченный восьмёркой золотых кружков, проступал жуткий лик лешего, обозначенный лишь глазами с зелёными зрачками и ртом с рядом красных зубов.

Линию пехоты продолжало Железное войско Дома Озеровых. Серебряная молния в красном круге на зелёном поле знамён. Последними в пешей линии были легковооружённые ратники под знамёнами с зелёной лягушкой на серебряном поле – сыновья племенного союза приплавтов. Позади пехоты можно был заметить крупные группы лучников, также уже готовых к битве.

Левый фланг мятежников был исключительно конным. Старшие дружины Юрьевых и Озеровых с полками конницы Младших дружин. Выходит, вежинские рати встали не так, как предполагалось вчера во время военного совета. Всеслав напряжённо думал, оценивая расположение вражеских полков. Шум и топот кругом постепенно стихали, воины замерли в ожидании приказа начать битву.

– Государь... князь... Всеслав! – Кари Слетаев пытался обратить на себя внимание державного князя.

– Да?

– Противник-товон как устроился. Мы этого не ожидали! – остальные князья и военачальники тоже смотрели на Всеслава.

– Вижу... Но ничего непоправимого не случилось. План менять не надо, будем биться так, как задумали. Всё, к бою!

Офицеры отправились к своим полкам. Только начальствующий над запасными силами предельный князь Олег Волков немного задержался. Он указал Всеславу на правый фланг. Отсюда было плохо видно, но всё же примерно посередине между конницей державного войска и вежинцев можно было различить слегка покосившуюся каменную фигуру на массивном постаменте.

– Вон он, – сказал Олег, – тот самый Каменный идол Древних, что дал имя этому полю.

– Эх, жаль нет времени его поближе разглядеть.

– Если победим, то после битвы у нас будет время.

***

Чернек Озеров так же пристально всматривался в построения державных войск. Его внимание привлёк слишком уж слабый левый фланг врага. Там было около шести тысяч воинов, только пеших. Железные копейщики под серебряной звездой Дома Строговых, и лёгкая пехота под знамёнами шумян и успонов. Это вызвало обеспокоенность опытного полководца. И обеспокоенность эта лишь усилилась, когда за построениями успонов и Железного войска Строговых в центре боевого порядка, Чернек увидел ещё воинов. Знамён они не поднимали, поэтому было сложно судить кто это и сколько их. Но сила была серьёзная – и конные, и пешие полки. Однако, собирать военный совет и затевать споры было уже слишком поздно. Предельный князь подозвал к себе Яна Грибова, полковника Младшей дружины, направленного на усиление правого фланга.

Офицер, прискакал немедленно. Он был облачён в ладно скроенную кольчугу и кожаный панцирь. Видно было, что верховая езда доставляла полковнику особое удовольствие, он держался в седле легко и непринуждённо.

– Князь, Вы требовали меня к себе.

– Да, полковник. Слушай меня внимательно. У врага подозрительно слабое левое крыло. Это может ничего не значить, а может быть очень опасно. Я поручаю тебе очень важное дело. Сдерживай пыл храмовых воевод. Если вдруг враг будет обращён в бегство, не давай им слишком увлекаться погоней. Бейте державное войско в тыл. Ты понял меня?

– Да, владыка!

– Что ты понял?

– Я буду удерживать храмовых воевод от безрассудной погони. Ежели враг против нас будет разбит, мы ударим державного князя в тыл.

– Молодец! Ступай к своим людям.

***

Над полем загудели трубы. Более ста тысяч воинов приготовились к битве. Затрещали походные барабаны и враждующие рати начали сходиться. Сближались пешие построения, конница пока не вступала в бой. Когда противников разделяло не более ста шагов, в дело вступили лучники. В один миг небо над полем у Каменного идола потемнело от более чем двадцати тысяч стрел, выпущенных врагами друг в друга. Жуткое густое шипение и свист заглушили топот десятков тысяч ног. При помощи свистков офицеры дали команду прикрыться щитами и продолжать движение. Сотни раненных и убитых стрелами пехотинцев попадали в высокую зелёную траву. Их товарищи, сомкнув над павшими строй, продолжали движение вперёд. Ещё не все покалеченные повалились на землю, когда новая смертоносная туча закрыла утреннее солнце. Стрелки слаженно расходовали свой боезапас, пока рати не сошлись в рукопашной.