Текст книги "Милосердие победителя (СИ)"

Автор книги: Юрий Мещанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18

Желанное и вынужденное

Накануне своего отбытия на съезд Вежинского содружества, Видогост Булатов пригласил к себе Петра Строгова. Кроме них двоих в Малом зале никого не было, даже стражников. Хозяин Миргорода очень обстоятельно поговорил с беглым братом державного князя. Поначалу Пётр немного стеснялся, так как раньше он с Видогостом не общался один на один. Но потом разговор заладился и они нашли общий язык. Предельный князь был откровенен со своим юным шурином. Поведал, что сил для долгой войны уже не осталось. Скорее всего, всё будет решено в компанию будущего года. Либо ратям Вежинского содружества удастся победить Всеслава, либо благой вере в Рустовесской земле придёт конец. Пётр заверил Видогоста, что будет с ним до конца. Чтобы закрепить союз, предельный князь предложил Петру жениться на Вере Булатовой. Он сразу согласился. Хоть Вера и была старше его почти на три года, он испытывал к ней самые тёплые чувства. Девушка потеряла отца, мать, брата, но при этом сохраняла присутствие духа, была дружелюбна и даже жизнерадостна. Тем более они с Петром близко подружились. Иногда Вера смотрела на него так, что сердце юного князя начинало биться чаще. Он согласился, решив, что женитьба на племяннице предельного князя Крайнесточья будет лучшим вариантом.

По возвращении Видогоста из Вежинского острога прошло около недели. Наступил день свадьбы. Для проведения таинства малого огненного благоосенения над женихом и невестой, прибыл сам Валентин, мудрейший храма Агуна и Кесы. Вера Булатова была безумно счастлива. В ночь перед таинством она почти не могла заснуть, думая о том, что теперь её ждёт новая жизнь, уже не как девицы, но как женщины. Пётр Строгов тоже был в приподнятом настроении. Однако будущее не казалось ему настолько безоблачным. Что будет с ним и его женой, если Всеслав победит? Что будет с ним и его женой, если Всеслав проиграет? Хотя в последнее верилось с трудом. И вообще, не слишком ли он торопится, надевая брачный браслет в пятнадцать лет? Его отец женился в шестнадцать... С другой стороны, брак с Верой политический. Впрочем, поздно пребывать в раздумьях, и отказываться тоже поздно!

Они встретились во дворе Градского подворья. Пётр был одет в одежды красного цвета, Вера – в зелёные платья. За ней шла свита девушек, за ним свита парней. Все были одеты в лучшие наряды. Они подошли к воротам хранилища и посмотрели друг на друга. Вера улыбалась так заразительно, что Пётр тоже не стал себя сдерживать. Холодный ветер поздней осени закружил первые снежинки под их ногами. Жених и невеста повернулись к дверям. Видогост открыл перед Петром левую половину двери, а Мирина перед Верой правую. Вообще, по обычаю, это должны были сделать старшие родичи вступающих в брак. Но таковых здесь не оказалось и мудрейший Валентин сказал, что не будет большого нарушения в том, если это сделают Видогост и Мирина.

Они спустились в хранилище и под пение гимнов пошли к храмовому очагу. Там их уже ждал Валентин. На фоне отблесков огня Пётр и Вера повернулись лицом друг к другу. Мудрейший на распев прочитал отрывок из Книги мудрости, в котором говорилось об извечном противостоянии Блага и Хлада, порождающем бытие. Затем главный хранитель благоверия в Крайнесточье повязал на правую руку Петра и левую руку Верыбело-синююленту, символизирующую собой силы Хлада, врага всего живого. Жених и невеста опустились друг перед другом на колени. Специальными позолоченными щипцами мудрейший взял с поднесённого ему блюда крупный кристалл чистейшего прозрачного льда и вложил его в правую ладонь Петра. Сверху лёд накрыла своей ладонью Вера.

Хор ищущих в тот же миг запел особые защитные молитвы, призванные помочь рождающейся человеческой семье совместным теплом одолеть холод мешающего им символического зла. Мудрейший тем временем осенял жениха и невесту священным огнём. Кристалл больно обжигал кожу, но Пётр и Вера не сговариваясь крепче сжали руки. Вскоре сквозь их сцепленные пальцы стала сочиться талая вода. Сначала по капле, потом всё больше и больше. Наконец, они почувствовали, что в ладонях ничего не осталось. И болезненное холодное жжение на коже сменяется теплом от близкого соприкосновения рук. Они отпустили друг друга. Считалось дурной приметой, если из ладоней новобрачных выскочит хотькакой-тоостаток ледышки. Значит они не смогли до конца победить Хлада. Но на каменные плиты пола вылились только оставшиеся капли воды.

Мудрейший поднял их с колен и провозгласил, что новая семья одолела Хлада и теперь под защитой Блага начала собственную маленькую Эпоху Благоденствия. С этими словами он размоталбело-синююленту и бросил её в огонь. На плечи Петра надели зелёную накидку, на плечи Веры красную. Теперь оба они были одеты в цвета храма Агуна и Кесы. Валентин призвал всех возрадоваться за новую семью. Под пение торжественного гимна мудрейший надел молодым брачные браслеты. Петру на правую руку, Вере на левую.

***

Пир в резиденции Видогоста был довольно скромный. Подданные предельного князя отдали свои подати Всеславу, а его оставили ни с чем. Потрёпанное же войско и необходимость готовиться к весенней кампании будущего года требовали очень больших расходов. Тем не менее за столами в Большом зале восседали почти сто человек. Гости ели, пили, веселились и поздравляли молодожёнов. Приглашённые по такому поводу бродячие музыканты развлекали высших людей Миргорода игрой на гуслях, гудках, жалейках и свирелях.

Егор Михайлов искренне порадовался за юного князя. Он укрепил своё положение, да ещё женился на девушке, с которой у них была взаимная симпатия. А может даже и любовь, что для политического брака очень большая редкость. Сам Егор с аппетитом уплетал поросячье мясо, запивая его густым пивом. Но не столько еда привлекала его внимание, сколько обилие молодых женщин и девиц из свиты Мирины Булатовой. Прошло уже больше полугода с тех пор как он расстался с купеческой женой. Иногда он даже начинал жалеть об этом. Денег на то, чтобы ходить к поблядушкам у него не было. И времени, чтобы завести новую беззаконницу тоже. Слишком много заботы требовала обязанность охраны Петра Строгова и обучения его молодых стражников. А тут столько молодых женщин...

Он приметил подругу Веры, Агату Лоскутову. Эта девушка безусловно была самой красивой в свите Мирины. Несколько дней назад Егор увидел её во дворе старой резиденции Видогоста, поджидающей Веру. Инстинкт охотника не позволил ему упустить такой случай. На его удивление, Агата довольно дружелюбно с ним пообщалась. В её завораживающих чёрных глазах он разглядел неподдельный к себе интерес. Ошибки быть не могло, эта Агата явно его вожделела. Тогда Егор спросил, бывает ли у такой красавицы свободное от забот в свите время. "Бывает, – улыбнулась Егору Агата. – Пригласи меня потанцевать на свадебном пиру".

Когда стали плясать, Егор пошёл в круг со всеми. Под весёлую музыку молодые девушки и парни, кружили два разных хоровода. Потом, хороводы распались и все должны были разбиться по парам. К нему в объятия шагнулакакая-тодевица, но Егор, увернулся от неё и, бесцеремонно подвинув молодца из Старшей дружины, взял под руки Агату. Дружинник, сам желавший потанцевать с прекрасницей, выразил своё возмущение, но вскоре был подхвачен другой девицей. Танец был быстрым, но им всё же удалось поговорить.

– Как ты выхватил меня у того парня, – засмеялась Агата.

– Решил не отдавать такую красоту в чужие руки.

– Вот как?

– Ага.

– И зачем же тебе такая красота?

– Любоваться ей. Желательно наедине, – подмигнул Егор.

– После танца сделай вид, что по нужде пошёл. За этим залом есть Ратный зал. Подожди меня около него.

Егор так и поступил, когда закончился танец. Ожидая Агату, он не мог стоять спокойно. Близость уединённого свидания с красивой молодой девушкой гоняла кровь с такой силой, что можно было услышать, как гудит она в венах. Несколько разкто-топроходил поодаль, но это были другие люди. Прошло наверное около четверти часа, когда Егор решил, что прелестница просто над ним посмеялась. Восторг предвкушения начал сменяться нарастающей горечью обиды. Он уже собирался уходить, когда в коридоре показалась Агата. "Не ждал?" – хмыкнула она. Егор взял её за талию, утянул к себе за угол и потянулся губами к её устам. Девушка твёрдо оттолкнула его. "Зачем здесь? Пойдём в комнату", – она взяла его за руку и потянула за собой.

Они вошли в комнатку в дальнем конце резиденции. Ближе к той стороне, где располагались казармы Старшей дружины. Все обитатели были заняты на свадебном пиру, либо личным участием, либо прислуживанием. Егор и Агата оказались вдвоём. Через приоткрытые ставни в комнатку сочился свет полумесяца, давая глазам возможность увидеть, где находится ложе. Егор хотелчто-тосказать, но Агата, захлопнув дверь, повернулась к нему, обвила руками шею и приподнялась на цыпочках. Он притянул Агату к себе и, впитывая ароматный поцелуй её нежных губ, ощупал руками вожделенные изгибы её стройного тела. Мгновение спустя, уже почти без одежды, Егор и Агата повалились на ложе. Сейчас, ещё немножко...

Дверь в комнату с шумом распахнулась и топая ногами, ложе окружили люди с масляными фонарями в руках.Кто-тоиз сзади стоящих даже светил маленьким факелом. Около уха Егора раздался истошный крик о помощи. "Что ещё за?" – Егор скатился с Агаты, пытаясь прикрыть наготу скомканными штанами и расстеленной на ложе шкурой. Вокруг него с осуждающими лицами стояла вся верхушка миргородского общества. Предельный князь Видогост, его жена Мирина с несколькими знатными женщинами из свиты, воевода Старшей дружины,князь-воеводаМладшей дружины, командир Железного войска, другие люди. Всего около дюжины. Был здесь и юный князь Пётр Строгов. Агата, мгновение назад умело поощрявшая Егора, теперь тряслась от рыданий, пытаясь прикрыться снятым с неё платьем и благодарила вошедших за спасение.

– Вот значит как ты себя ведёшь, Его Михайлов? – Видогост строго посмотрел на оторопевшего молодца. – В моём доме девиц насильничаешь?

– Я... Да вы что, князь? Мне бы и... Да что тут творится, она сама со мной пошла!

– Щаз, – раздался голос Агаты, – "сама пошла"... Как набросился на меня!!! Хвала богам, вы спасли...

– Как ты мог, Егор? – заговорила Мирина. – Я всегда считала тебя приличным человеком. А ты девочку из моей свиты изнасиловал, да ещё и на свадьбе моего брата! Как ты мог?!

– Э... Я. Это... Ничего... Это вообще...

– Что полагается делать с насильником, мудрейший? – задал вопрос Видогост.

– Согласно Законам мудрости, – раздался голос Валентина, – всё зависит от тяжести преступления. От ста ударов плетью до отсечения головы или детородного органа.

– Мудрейший! – едва на расплакался Егор. – Вы же меня давно знаете!!!

– С учётом всех обстоятельств, – сказал Видогост, – за такое полагается отсечь детородный орган!

– Нет, князь, нет, смилуйтесь!!!

– Даже не знаю... Мудрейший, могут ли быть исключения?

– Могут. По Законам мудрости, наказание может быть отменено, если насильник не причинил жертве жестоких увечий и опасность от сего деяния искуплена его обязательной женитьбой на девице. При условии, если она не замужем и прощает его.

– Агата, ты можешь простить Егора за его преступление?

– Могу, звякнул сталью голос молодой женщины. Пусть возьмёт меня в законные жёны!

Егору всё тут же стало понятно. Его просто заманили в ловушку. Все эти люди, даже его юный князь заранее сговорились и разыграли затеянное, словно бродячие лицедеи. А он повёл себя именно так как они и задумали... Дурак!

– Так что, Егор, выбираешь? Возьмёшь Агату Лоскутову в жёны или лишишься своего хозяйства?

– Женюсь, – выговорил он с усилием. – Кто же не женится на таких условиях?

Собравшиеся быстро удалились вслед за Видогостом. Остался только Пётр. В руке его горел тусклым светом масляный фонарь. В его отблесках Егор отыскал свою одежду и стал одеваться.

– Как же так, князь? – горько усмехнулся Егор. – Я не верю, что ты заговорился на такое против меня...

– Я тебе три раза говорил, что ты должен жениться, – ответил Пётр. В голосе его Егор услышал нотки обращения старшего с младшим. Не смотря на разницу в возрасте и довольно близкую дружбу, юный князь давал понять своему начальнику охраны, кто из них выше. Кто сын державного князя, а кто его слуга. – Ты трижды отказывался. Мой ближайший помощник должен быть женат. Я так решил и это не обсуждается. Надеюсь, что ты запомнишь, что я не прошу, а приказываю и приказы мои для тебя закон. Ладно, не унывай, – добавил Пётр уже более дружелюбно. – Агата Лоскутова редкая красавица. Думаю, ты должен радоваться, что женишься именно на ней!

Егор Михайлов и Агата Лоскутова сочетались браком через два дня. Правда, таинство над ними совершил не мудрейший, а хранитель Градского подворья. Скромный пир провели в старой резиденции, использовав для него в основном то, что осталось от свадьбы Петра и Веры. Кроме молодого Строгова и его жены никто из крупной знати не пришёл. И в целом никакого особого торжества не было. Но Пётр, чтобы порадовать своего главного телохранителя и подругу жены, достал припасённый кувшин с вином из южных стран. Один из тех, что преподнесли ему миргородские купцы. Юный князь сам наполнил им кубки из "слёз Древних". Мирина сдержала слово и оплатила своей воспитаннице приданное. Хорошая сумма денег для бедных служилых людей, которыми они по сути являлись. Да и ледышка в руках жениха и невесты растаяла полностью. "Лучше так, чем совсем никак", – решила для себя Агата Михайлова.

Глава 19

Багровые поля

Поля Дворцовой управы у крупного сельца с названием Липово зеленели свежей весенней травой. По особому приказу державного князя, это поле пахать и засеивать не стали. Оно было загодя предназначено для того, чтобы на нём решилось длящееся уже больше двух лет противостояние державной власти и мятежных предельных князей. Два огромных войска готовились сойтись в кровавой битве. Под знамёнами Строговых, Волковых и Клыковых собралось более семидесяти тысяч воинов. Вежинское содружество смогло выставись восемьдесят семь тысяч бойцов. Всё Рустовесье собралось здесь. Правда, под началом Всеслава были более опытные, закалённые в сражениях ратники, уже не раз одерживающие верх над его врагами. У вежинцев было очень много новобранцев и ополченцев. К тому же их войска сполна хлебнули горечи поражений. Большое число воинов и офицеров побывали в плену у державного князя, где с ними обращались очень достойно. Войска из Крайнесточья помнили как владыка Древгорода без сомнений повёл свои силы против кочевников и предотвратил вторжение. Видогост Булатов честно предупредил союзников, что его воины относятся к Строговым с недопустимой симпатией.

По окончании совета Всеслав попросил задержаться в его шатре князей и старших начальников. Прислужники подали всем пиво, разлитое в деревянные кружки. Державный князь выглядел воодушевлённым и полностью уверенным в себе. Он отхлебнул пива, протёр губы тыльной стороной ладони и обратился к собравшимся:

– Запомните этот день, други мои, – сказал Всеслав улыбаясь. – Завтра, в третий месяц весны четыреста шестнадцатого года, двадцать первого травеня, мы одержим окончательную победу над мятежниками. Завтра вечером мы будем праздновать победу, никаких сомнений быть не может.

– Приятно видеть, государь, что ты так уверен в нашей победе, – сказал Олег Волков. – Но ты точно уверен, что нужно выстроить наше войско именно таким манером?

– Уверен. Я совершенно точно знаю, как именно построятся войска Вежинского содружества. У меня есть надёжные осведомители в стане врага. Более того, нас ждёт в завтрашней битве приятный подарок.

– Какой же? – поинтересовался Ростих Клыков.

– Это вы увидите на поле боя, завтра, – хитро сощурился Всеслав. – Самое главное. Я уже несколько раз повторил, но скажу ещё. Предельных князей и самых старших офицеров непременно нужно взять живыми.

– Зачем они нам живые? – спросил Лютогост.

– Ещё раз, брат. Взять живыми во что бы то ни стало. С мертвеца пользы нет. Покойник может лишь вдохновить на то, чтобы за него мстили. А с живых мы поимеем больше пользы. Заставим их подписать всё, что нужно. Проведём над ними державный суд. А когда дело будет сделано, там и казнить можно за восстание против державной власти.

– Что с низшими офицерами и простолюдинами? – спросил Кирилл Витвинов,князь-воеводаМладшей дружины Дома Клыковых.

– Простых помилуем и отпустим. Не сразу, конечно. Но нам нет смысла их казнить или притеснять. Победитель должен быть милосерден к поверженным врагам, если хочет не допустить продолжения войны. А нам внутренняя война совсем не нужна.

– Хорошо, – вновь заговорил Олег Волков, – мы завтра побеждаем и что дальше?

– Об этом я расскажу завтра вечером. Пейте пиво, други мои.

***

Егор Михайлов, как и положено начальствующему над охраной Петра Строгова, сидел у входа в шатёр, где проходил военный совет. Точнее сказать, военный совет уже закончился, всех старших офицеров отпустили к их полкам. Остались только предельные князья. Здесь же, рядом с Егором сидели и другие начальники охраны. "Верные псы ждут хозяев у входа", – шутили они.

Егор особо в разговоры не лез. Лишь разглядывал как пламя костра играет отблесками в гранях его сабли. Он пытался думать о разном, но мысль всё время возвращала Егора к его молодой супруге. Агата. Одна из самых первых красавиц Миргорода. Многие искренне завидовали ему, когда они поженились. Он и сам был бы не прочь взять такую женщину в любовницы. Но вот в жёны... На их брачное ложе она явно легла не девственницей. И в любовных утехахкое-чтопонимала. Но на все расспросы о том, откуда она и как жила столько времени в свите, сухо отвечала, что из Гармского острога и жила хорошо. Тем не менее они с Егором вполне поладили. Разве что он рассказывал ей о себе больше, чем она.

Когда Агата узнала все обстоятельства появления Егора в Миргороде, она настояла на том, чтобы он немедленно рассказал обо всём Петру. Правда всё равно вскроется. Пусть лучше юный Строгов узнает её из уст самого Егора. Пётр внимательно выслушал всё, что ему поведал телохранитель. И о битве в Орешкином овраге, и о том, как он дезертировал перед сражением на Михайловом лугу, и другие его похождения. Некоторое время подумав, юноша обнял Егора как брата и сказал, что не держит на него никакого зла. Егор показал себя верным и честным человеком, он не страшась вышел ради него на бой со Скалогромом, выполнял все его приказания и прикрывал Петра в сражении у хутора Бескрайний шиш. Так что пусть не сомневается в полной благосклонности Петра.

Егор немедля поведал о разговоре Агате. Он думал, что жена порадуется за него, но она лишь сухо сказала: "Вот видишь, я была права, лучше всё рассказать". Он никак не мог её понять. То она была так дружелюбна, что Егор начинал подозревать в ней влюблённость. Потом она становилась холоднее и казалось, что в словах её сквозит искренняя ненависть. Правда, в близости своему мужу Агата никогда не отказывала. А как он знал из разговоров с другими мужами, такое могло случиться. Но и здесь были странности. В их первую брачную ночь тело молодой супруги словно излучало некое необычное тепло, купаясь в котором можно было зачерпнуть столько сил, что их хватило бы на многие дни, а может даже недели. Но такое было лишь раз. Чаще всего тело Агаты грело его самым обычным теплом. Между тем, случалось и по другому. Иногда, прикасаясь к Егору пальцами, Агата словно вытягивала из него все соки. После таких объятий он ощущал себя прошедшим сразу несколько сражений подряд, причём без отдыха. Когда однажды Егор спросил Агату прямо, она ответила пожав плечами: "Не понимаю, что ты там себе выдумал". Но никакой ошибки быть не могло. Такое повторялось ещё. Последний раз это было перед выходом войска из Миргорода. На утро Егор с трудом мог сесть в седло и едва не вывалился из него на первом переходе. Ушло несколько дней, прежде чем телохранитель Петра Строгова смог прийти в себя. Над ним посмеивались: видать всю ночь с супругой миловался. Так то оно так, но сил он лишился вовсе не из-залюбовных утех.

Егор усмехнулся своим мыслям. Встал на ноги, подошёл к костру и подвинул лежащее в пламени полено кончиком сабли. Краснеющие угли бревна рухнули в пепел и над пламенем закрутились недолговечные искры. Он убрал саблю в ножны. "Завтра в битву, а ты про бабу размышляешь, – подумал про себя Егор. – Ладно хоть не в первых рядах рубиться. Что завтра будет? Державный князь не проигрывает сражений".

***

Когда офицеры удалились, Чернек Озеров сидел некоторое время и молча смотрел на сжатые замком пальцы. Потом набрал полную грудь пропитанного дымом и другими запахами военного лагеря воздуха, и мельком взглянул на товарищей по Вежинскому содружеству. Остались только главные князья. Хотен Юрьев, Видогост Булатов и Пётр Строгов. Юный брат державного князя немного занервничал под пристальным взглядом Чернека. Предельный князь Суломатья не стал слишком долго смущать юнца. При всём при том, что тот не был таким же свирепым бойцом как Лютогост и не блистал умом как Всеслав, он всё же был сыном Лесьяра Строгова. Это угадывалось в его повадках, манере держаться, а иногда и в способности проявлять твёрдость. Когда Чернек увидел, кто командует стражей Петра, он едва не упал с коня от неожиданности. Подступившись к юноше, он стал подшучивать над Егором Михайловым и предложил рассказать про него много интересного. Не смотря на то, что Пётр явно тушевался перед таким знаменитым и могучим князем как Чернек, он твёрдо пресёк его насмешки. Сказал, что про Егора ему известно всё и что в его охране лишь самые доверенные люди. Это очень понравилось хозяину Суломатья. Больше он Петра не трогал. На ум Чернеку даже пришла мысль, что в случае победы, младшего Строгова можно поставить властвовать над Древгородом. Но думать о таком явно преждевременно. Всеслав и семьдесят тысяч его воинов не уступят просто так. Пока державный князь выходил победителем из всех сражений этой войны.

– Я буду говорить честно, – начал Чернек, – наше положение очень трудное. Шансов на победу мало.

– Погоди, – возразил Хотен, – только что ты говорил офицерам, что победа близка.

– Офицеры не должны чувствовать нашей неуверенности. Их задача проста: бить наших врагов. Чем крепче они верят в победу, тем лучше это делают. Мы же не должны тешить себя заблуждениями.

– Ты прав, Чернек, – заговорил Видогост Булатов. – победить будет очень трудно. А если проиграем, то это станет концом нашего союза.

– Победить! – усмехнулся владыка Суломатья. – Молитесь, чтобы мы смогли свести битву к ничьей. Тогда у нас будет основа для переговоров. Если нет, то мы уже завтра вечером будем сидеть на цепи в подземельях Древгорода. Благо тут всего часа четыре пути.

***

Вытоптав утреннюю росу, воины враждующих сторон построились в боевые порядки. Вежинские полки действовали не так слаженно как войска Всеслава. Это сразу бросалось в глаза. Лютогост, получивший под своё начало всю тяжёлую конницу, разместил её на левом крыле, как и было условлено. Подъехав к центру, он застал Всеслава, который торжествующе улыбался, как человек, знающий некий очень большой секрет и готовящийся преподнести его остальным.

Противники построились похожим манером. В центре стояли железные копейщики, по бокам от них пехота племенных союзов, а по флангам конница. Над войсками вырос громадный лес копий, в котором можно было увидеть знамёна всех княжеских Домов, племенных союзов и храмов пресветлых богов. Разве что знамени храма Благопроявлений тут не было, его мудрейший давно капитулировал перед Всеславом. Лютогост залюбовался этой картиной. Печально было лишь то, что столько славных сынов Рустовесской земли собрались здесь, чтобы убивать друг друга. Эту силищу да на каких-нибудьВечерних королей опрокинуть, вот было бы славно! Размышления Лютогоста прервал голос Олега Волкова, который пытался выяснить у Всеслава тонкости его замысла:

– Не слишком ли мы наш левый фланг ослабили? Смотри, государь, против твоих успонов стоят сразу сваяльцы и вилушканцы.

– Олег, – Всеслав дружески положил руку на плечо предельного князя Солоплажа, – я всегда продумываю битву, ты же знаешь. Верь мне.

– Твоя воля, государь.

Ожидать больше было нечего. Битва началась. За мгновение до того как Чернек Озеров поднял руку, чтобы отдать приказание о наступлении, боевые порядки вежинского войска надломились. На то не было никаких явственных причин. Никто не отдавал команды ни голосом, ни рогом. Но Поместное войско племенного союза сваяльцев в полном составе стало организованно пятиться назад. Сначала могло показаться, что они отстали, когда вся рать двинулась вперёд. Но рать ещё не успела сделать и шага, отходили именно сваяльцы. В боевых порядках образовалась солидная вмятина, которая неумолимо прогибалась всё глубже и глубже. Спустя всего несколько минут в построениях мятежников зияла пустотой громадная брешь, заткнуть которую можно было лишь последним резервом, семью тысячами бойцов храмовых отрядов. Тринадцать тысяч сыновей самого воинственного племенного союза просто покидали поле боя.

У Чернека Озерова онемела правая рука, которую он хотел поднять, чтобы дать отмашку на начало боя. Могучий предельный князь в ужасе открыл рот. Сражение не успело начаться, враг ещё не напал, а он уже оказался перед угрозой поражения. Похожее замешательство овладело и его союзниками.

– Что?! Хэ... Это же... Вообще... Чтобы вас Талви осеняла, – на ум князю Юрьеву пришло только древнее проклятие. – Вот ведь мерзопакость! Погань! Нет, ты видел?

– Не слепой, – подтвердил Чернек Озеров.

– Полгода со мной за каждого бойца торговались. Обещали не больше семи тысяч выставить. И вдруг приводят тринадцать! И все тринадцать тысяч уходят!!! Что делать?

– Не знаю...

– Я знаю. Атаковать их, истребить!!!

– Погоди...

– Чего ждать? Вырезать всех!

Чернек внимательно следил за тем, что делают сваяльцы. Их полки не нападали на других вежинцев, а просто уходили. Вот если бы они напали, а с фронта ещё навалился Всеслав со всей своей силой, тогда можно было бы считать себя покойником.

– Нет, – голосом не терпящим возражений сказал Чернек.

– Что значит нет? – Хотен Юрьев покраснел от ярости.

– Они не пытаются на нас напасть, зачем их провоцировать? Пусть проваливают, мы всё равно помешать не сможем.

Всеслав гордо оглядел своих князей и старших офицеров. В построениях врага образовалась громадная дыра, закрыть которую было теперь очень трудно.

– Ну, – указал державный князь на мятежное войско, – что я вам говорил?

– Ха-ха-ха! Ну ничего себе, – Ростих Клыков не скрывал восторга.

– Как тебе удалось? – поинтересовался Олег Волков.

– Я со сваяльцами уже давно в тайне переговоры вёл. Пообещал им кое-чего.

– Чего же?

– Право избирать себе вождя, иметь конницу, налоговые послабления, некоторые солеварни на землях Юрьевых.

– Это за то, чтобы они ушли с поля боя?

– Ага.

– А почему ты не уговорил их напасть на наших врагов? – спросил Лютогост.

– За то, чтобы вступить в бой на нашей стороне, они просили себе Белошумье. Отдать сваяльцам столицу предела было бы слишком. Битву мы и так почти выиграли. Ну всё, хватит разговоров. В бой!

Всеслав вынул из ножен меч и приказал дать сигнал атаки для левого фланга войска. Олег Волков остался командовать центром и правым крылом. Тяжёлая и лёгкая конница под началом Лютогоста и Всеслава обрушились на вежинскую кавалерию. Успоны атаковали построения вилушканцев. Старшие дружины благоверов, понеся тяжёлые потери, стали пятиться под ударами державных всадников. То же самое случилось и с вилушканцами. Всё правое крыло вежинцев стало неумолимо оттесняться в тыл, неся большие потери.

В какой-томомент, державный князь слишком увлёкся преследованием отступающих вилушканцев. Часть пехотинцев потеряла строй и стала рассеиваться по полю. Младшие дружинники и Всеслав со Знамённым отрядом набросились на них, не давая организованно отойти. Державный князь оказался перед строем копейщиков в сопровождении всего нескольких бойцов. Чуть правее, поместная пехота успонов успешно теснила врага. Сотник вежинцев признал во Всеславе знатного военачальника и отдал нужные команды. Сопровождавшие державного князя бойцы были убиты стрелами и дротиками. Одна из стрел попала в его коня и тот начал ржать и брыкаться. Князь попытался унять животное и не заметил как рядом с ним оказались бойцы вилушканцев. В эту секунду он осознал резкую как вспышка молнии правду – помочь ему никто не сможет. Одного из пехотинцев Всеслав зарубил мечом, другого заставил искать спасения за щитом. Но оставшиеся выбили князя из седла и он упал на землю. На державного князя обрушился град копейных ударов. Он был облачён в прекрасную броню, но любой хороший воин знает, где у доспехов слабое место. Резкая боль прошила руки, ноги, грудь, бок и живот. Это смерть царапала его тело холодной сталью своих когтей.

***

Лютогосту донесли немедленно. Остановив наступление тяжёлой конницы, он устремился к месту гибели брата. Увидев, что конница прекратила теснить врага, Игорь Строгов,князь-воеводаПоместного войска успонов тоже остановил своих людей. Битва замерла. Воевода Старшей дружины Строговых соскочил с коня около того места, где толпились офицеры. Ростих Клыков, предельный князь Хладоручья, уже был здесь. Но Лютогост не обратил на него внимания, направившись к Матвею Вяткину. Командир Знамённого отряда был растерян. Лютогост с силой толкнул офицера в плечо, отчего тот едва не упал.

– Твой долг защищать державного князя! Где ты был?!

– Мы... Это так быстро случилось. Но мы отбили его спустя считанные мгновения.

– Хорошо хоть тело не позволили утащить... Тоже мне защитники!

– Тело? Всеслав жив.

– Жив?

Лютогост прошёл к носилкам, вокруг которых суетились три лекаря. Один из них был явно старшим, потому что двое других выполняли все его распоряжения. Всеслав Строгов был полностью в их власти. С него сняли доспехи и нижнюю одежду. На тренированном теле виднелось несколько глубоких ран, из которых обильно текла кровь. Бледное лицо Всеслава было перекошено от боли, но глаза его были открыты. Лекари работали чётко и слажено.

– Брат, брат! Ты слышишь меня? – спросил Лютогост.

– Да... Мне... Мне нужен...

– Что нужно? Говори!

– Его сейчас нужно не трогать, – вмешался в разговор главный лекарь, не отрываясь при этом от дела.

– Ты сможешь его вылечить?

– Сделаю всё, что можно.

– Этого мало! Он будет жить?

– Не знаю. Слишком глубокие раны, слишком много крови потерял. Его нужно срочно вывезти в Древгород.