Текст книги "Милосердие победителя (СИ)"

Автор книги: Юрий Мещанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 9

Горицкая мыза

Гонец державного князя нашёл их через три дня после того как войско вышло из Камнеграда. Ему пришлось делать очень большой крюк через Солоплаж, поэтому вестей из столицы не было так долго. Прочитав письмо, Ростих Клыков довольно улыбнулся. Он уже начал выполнять всё то, что предписал державный князь. Войско было собрано и теперь шло прямиком на Густошумье. Оговоренной пометки не было, а значит приказание было подлинным. Хорошей новостью было то, что Дом Волковых встал на сторону державной власти.

Конница шла по левому берегу реки Кульмы, ибо там для неё был более удобный путь. Пехота же двигалась на ладьях. В местах, где начинались пороги, ладьи пришлось оставить. Во владения князей Юрьевых они вторглись так же по левому берегу, чтобы обезопасить себя от внезапного нападения. Черезкакое-товремя разведка донесла, что в лесах на правом берегу замечены воины врага.

Как и предполагалось, основные силы Хотен Юрьев увёл на юг, против державного князя. Именно там и должна решиться судьба этой войны. На севере же он оставил небольшую рать под командованием своего младшего брата. Тарас, сын Стоума из Дома Юрьевых был мало кому знаком. Вернее, все знали, что такой есть, но вот толком о нём никто не слыхал. Никаких знаменитых и славных дел за ним не водилось. Знали, что был он в битве при Чёрном Кургане. Так вот только кто в ней не был?

Они наткнулись друг на друга неожиданно. Войско Клыковых шло по левому берегу, когда на противоположный вышли из леса отряды противника. Знамёна с зелёным солнцем Дома Юрьевых и ликом лешего смотрели на войско под чёрным змеем на белом поле. Ратники угрожающе махали друг другу копьями и топорами, выкрикивая бранные слова. Лучники пускали стрелы. Но здесь река была слишком глубокой, чтобы пытаться затеять бой. Броды остались вверх по течению, да и развернуться там было негде. Посовещавшись со своими офицерами, Ростих Клыков решил продолжать идти вниз по течению. В нескольких дневных переходах от места их встречи у Горицкой мызы имелся давно наведённый наплавной мост. А по обоим берегам было достаточно места для того, чтобы дать правильное сражение. Вскоре Юрьевы увели свои полки дальше в лес, видимо, приняв похожее решение.

Предельный князь Хладоручья был расстроен. Судя по всему, против него вышла рать численностью всего в пять тысяч воинов. Он превосходил эти силы без малого в четыре раза. В победе над слабым противником нет ни радости, ни славы. Ростих Клыков надеялся увидеть против себя хотя бы половину всех сил князя Юрьева. А лучше всего было бы отвлечь всё его войско. Такая победа была бы очень приятна. Добавила бы владыке Камнеграда влияния. Только ленивый не попрекал Клыковых низким происхождением и недостаточной древностью рода. А ведь они были предельными князьями! Эти мысли добавили Ростиху Клыкову злости. "Ничего, – подумал он, – вот через несколько дней раздавлю этого Тараса с его отрядиком и поведу войско прямиком на Белошумье. Поглядим, как заговорит Хотен Юрьев, когда я возьму штурмом его город и устрою пир в его хоромах. Надо будет и казну его себе забрать". Так размышлял владыка Камнеграда по пути к Горицкой мызе.

***

Тарас Юрьев был не рад тому, что под начало ему дали поместных пехотинцев из племенного союза сваяльцев. Слишком они своенравны и непредсказуемы. Из его пятитысячного войска три тысячи были сыновьями именно этого племенного союза. Конечно, они хорошие воины, но нужно всегда быть очень осторожным, когда имеешь с ними дело. То что другие воспримут как должное или просто не заметят, сваяльцы могут счесть за оскорбление.

Не раз Дому Юрьевых приходилось вести со сваяльцами войну. Сам предельный город – Белошумье, был в своё время построен, чтобы защитить от набегов их отрядов земли по реке Рустовесь. После покорения, гордые сваяльцы несколько раз поднимали восстания. Последнее из самых крупных подавляли рати со всей державы. Правда, произошло оно уже более пятидесяти лет назад. Но можно нисколько не сомневаться, что эти люди хорошо помнят своё вольное прошлое.

Если другие племенные союзы вполне привыкли жить в составе Рустовесского государства и нормально воспринимают наложенные на них обязанности, то сваяльцы лишь терпят над собой чужую власть. Трудно объяснить в чём это выражается, но чувствуется очень хорошо. Во всяком случае без надобности в земли сваяльцев никто не суётся. Можно и пропасть бесследно. Но сейчас их воины идут вместе с воинами Юрьевых и не считаться с ними нельзя. Даже приходится терпеть некоторые их вольности. Например, как сейчас.Князь-воеводаПоместного войска сваяльцев убыл с основной ратью на юг. Воспользовавшись случаем, строптивая пехота выбрала себе из оставшихся с Тарасом офицеров старшего предводителя, полковника Романа. Такого делать не полагалось, но как ты им запретишь, если их трое на двоих твоих людей, да ещё вражеское войско на подходе? С другой стороны, было даже проще. Лучше иметь дело с одним сваяльцем, чем с тремя. Тем более, если он пользуется уважением среди своих соплеменников.

– Если считать по знамёнам, сколько их было? – Роман, полковник Поместного войска сваяльцев, поправил висящий на поясе топор и задумался. Любят они топоры. – Больше десяти точно. До пятнадцатигде-то...

– Их было девятнадцать тысяч, – прервал рассуждения полковника Тарас Юрьев.

– Твои офицеры успели посчитать?

– Считали, конечно. Приблизительно так и есть. Дом Клыковых имеет войско в девятнадцать тысяч бойцов. Именно столько они сюда и привели. Не больше, не меньше.

– Почему так думаешь?

– Больше они просто не успели бы подготовить. Да и смысла нет.

– Ну если так, то согласен. Однако это мало что меняет. Нас пять тысяч, а их девятнадцать. Что будем делать?

– Будем сражаться, что ещё?

– Я и не предлагаю бежать. Но их девятнадцать тысяч, как с ними сладить?

– Пойдём на хитрость.

– На какую же?

– Всё просто. Мы предложим им бой на нашем берегу реки. А когда они станут переходить, нападём и перебьём.

– Ага, – Роман криво усмехнулся, – думаешь они вот так просто на это согласятся?

– Оставь эту заботу мне. Я найду слова, чтобы убедить Ростиха Клыкова принять наше предложение.

– Добре, – полковник почесал подбородок. – И каков же план в целом?

– Построимся обычным манером, – ответил Тарас Юрьев. – Но как только я дам знак, твои лучники должны будут засыпать врага стрелами. Так густо, как только смогут.

– Моих лучников не надо учить, как бить врага. В поместную пехоту идут лучшие стрелки наших племён, – недовольно буркнул Роман.

"Ну вот, началось, – подумал Тарас, – гордый сын лешего решил, что его обижают".

– Послушай, – примирительно сказал князь Юрьев, – я нисколько не сомневаюсь в храбрости и умении всех твоих бойцов. И я горд, что буду биться с вами рядом.

– Ладно уж, не оправдывайся. Что именно тебе нужно?

– Я поставлю твоих стрелков не одной шеренгой позади наших сил. Они выстроятся в несколько рядов за моими копейщиками. Так они смогут накрывать всё место у моста. Гуще стрелы, больше трупов.

– Не возражаю.

– И ещё. Всё войско Клыковых мы на свой берег пропускать не будем. Ударим, когда их мало и будем бить по частям. Поэтому пленные нам не нужны. С ними возни слишком много. Конницу и копейщиков я уже предупредил, ты своим передай.

– Справедливо.

Разговор был окончен и Роман уже повернулся, чтобы уходить к своим полкам. Но в последний момент остановился и спросил:

– Скажи, Тарас, тебя не тревожит, что если всё получится, то о твоём имени пойдёт дурная слава?

– Ты о чём, полковник?

– Ну как. Ты хочешь обманом ударить по врагам. Потом устроить резню, пленных не брать... О тебе ведь дурная слава пойдёт. Ты ведь из князей, а у вас принято грудь в грудь. Так, чтобы честно, в чистом поле.

– А, – отмахнулся Тарас, – это же война. Мне главное победить, врага не пустить к предельному городу. Своих воинов сохранить. Если всё получится, а я жив останусь, так пускай болтают про меня что хотят. На войне нужна победа. А геройские подвиги пусть бродячие музыканты прославляют.

– Ну да... Правильно!

Роман вновь собрался уходить, когда Тарас, не успев подумать, ляпнул:

– Это же как засада. Твои, вон, предки сколько раз их устраивали и ничего. Никто их трусами не считает.

– Что ты сказал о моих предках?! – полковник за мгновение превратился из спокойного собеседника в бешеного кабана. – Мои предки никогда никого не боялись! Кто посмеет такое сказать о сыновьях лешего? Мы воины!!! Это была война!

Тарасу Юрьеву пришлось использовать всё своё умение, чтобы доказать взбесившемуся офицеру, что он вовсе не то имел в виду. На уговоры ушёл почти час, в течение которого князя Юрьева трижды грозились вызвать на поединок, дважды обещали увести сваяльцев домой и один раз даже спалить дотла Белошумье. Непрестанные извинения и уговоры всё же заставили полковника Романа угомониться. По хорошему, конечно, за такое бесчинство офицера нужно было обезглавить в назидание другим. Но многочисленное войско Клыковых завтра будет здесь, а на двух твоих воинов приходится трое сваяльцев... "Чтобы тебя завтра конь затоптал или на копьё посадили", – подумал в след уходящему сваяльцу Тарас. И до боли закусил губы, чтобы не произнести этого вслух.

***

Они встретились на середине реки, там где наплавной мост имел выводное звено, через которое при необходимости пропускались корабли. Холодные воды Кульмы крутились мелкими водоворотами, журчали, обтекая особые бочонки, на которых крепилась вся конструкция. Первыми ехали командующие враждебных ратей, за ними их старшие офицеры.

Левый берег был почти весь заполнен воинами Дома Клыковых. В летнем воздухе реяли десятки их белых знамён с чёрным змеем посередине. Чувствуя своё превосходство, северяне с небрежностью поглядывали на врага, даже не слишком заботясь о поддержании боевых порядков. Их более малочисленные соперники держались плотными стройными рядами на правом берегу. Не только копейщики и бойцы Старшей дружины представляли идеальные построения. Даже конники Младшей дружины и пехотинцы Поместного войска от них не отставали. Как на княжеском смотре! Ростих Клыков даже на мгновение пожалел, что его войско держится не настолько же образцово.

– Приветствую тебя, Ростих, сын Велерада из Дома Клыковых! – Тарас Юрьев широко улыбался, показывая почти белые передние зубы. Взгляд его был весьма надменным.

– И я тебя приветствую, Тарас, сын Стоума из Дома Юрьевых!

– У нас с тобой большие разноречия, князь.

– Верно сказано!

– И чтобы их разрешить, мы и привели сюда столь славных воинов в таком большом количестве.

– Ну... Твоих воинов всё же не так много.

– Истинно. Так вот что я предлагаю. Чтобы столь славные ратники сегодня не умирали, мы решим дело миром.

– Как же? – Ростиху стало любопытно. Глаза Тараса Юрьева сверкнули усмешкой.

– Твои воины отдадут мне всё своё оружие и, клянусь именами Аурина и Зары, я отпущу вас домой невредимыми.

Ростих Клыков закинул голову вверх и засмеялся так громко, что хохот его разнёсся по обеим берегам реки, и его услышали воины обеих ратей. Шлем едва не свалился у него головы и князю пришлось придержать его рукой. Тарас Юрьев радостно улыбнулся, как нашкодивший проказник, довольный своим озорством.

– Ну что же, – заговорил он, – я вижу, что мои добрые намерения не находят у тебя отклика. Тогда прошу на мой берег и решим дело битвой.

– Хм... А может тебе это с твоей ратью перейти к нам? У нас места побольше будет.

– О... А я то думал, – Тарас разочарованно скривил губы.

– Что ты думал?

– Когда узнал, что ты с войском вторгся в земли нашего предела, я счёл, что Клыковы всё же не такие трусы, как про вас все говорят. Но вижу, что ошибся. Бродить по лесам, да разорять мызы вы можете, а вот в бой вступить, для вас невпотяг.

– С чего бы мне бояться с тобой в битву вступать? У тебя людей в несколько раз меньше!

– Верно, и даже мои пять тысяч тебя пугают. Переходи на мой берег и сразимся! О... Хотя я понял, что ты хочешь.

– Неужто?

– Нам, наверное, нужно подряд заключить? По рукам ударить, монетницами обменяться? Ведь у вас, Клыковых, так принято делать, а не воевать?

Тарас Юрьев торжествовал. Так намекнуть Ростиху на купеческое происхождение его Дома он и не надеялся, само получилось. Лицо предельного князя Камнеграда исказила гримаса гнева. Тарас развернул коня и направился со своими офицерами прочь. Ростих выхватил из ножен меч, но предводитель Юрьевых даже не стал оглядываться, лишь бросил через плечо:

– Давай, князь, заколи меня прямо в спину. Чтобы все видели какой ты храбрец! Я жду тебя на том берегу, если ты не струсишь, конечно.

– Сейчас, подожди. Я перейду реку и лично тебя прикончу! Только смотри не сбеги, пока моё войско разворачивается.

– Давай, давай... Надеюсь, до вечера ты всё же наберёшься духу.

– Я уже иду за тобой! Даже твои завонялые сваяльцы тебя не спасут. Убегут быстрее тебя!

А вот этого Тарас не ожидал. Ехавший чуть впереди полковник Поместного войска Роман и из-заменьшего впадал в бешенство. Сейчас испортит всё дело. Тарас Юрьев в ужасе замер. Но полковник спокойно обернулся в седле и крикнул:

– Увидимся на том берегу, купчишка! Поглядим, кто лучше воюет.

"Ну надо же, – подумал Тарас. – А у этого сваяльца в голове и мозги есть, а не только больное самолюбие". Ростих же Клыков со своими офицерами уже мчался к полкам. Те пытались его вразумить.

– Послушай, Ростих, – сказал Кирилл Витвинов,князь-воеводаМладшей дружины, – нельзя переходить реку, нас просто разобьют.

– Закрой рот! Ты прекрасно всё видел.

– Он специально разозлил тебя. На мосту твоё войско будет уязвимо. Мы потеряем все наши преимущества в численности и коннице.

– Закрой рот, Кирилл! Ты командуешь Младшей дружиной только потому, что твоя сестра жена державного князя. Не смей мне перечить!

– Какое отношение моя сестра имеет к тому, что я сейчас говорю?

– Он прав, Ростих, – Миежко Клыков, воевода Старшей дружины поддержал товарища. – Нельзя вот так бросаться в бой. Он хочет, чтобы мы подставились!

– Заткнитесь, трусы! В бой!!!

***

С небольшим отрядом охраны, Ростих перешёл реку первым. Следом через мост второпях потянулись тяжёлые копейщики. Предельный князь не слушал ни чьих советов и требовал переправляться как можно быстрее.Из-заэтого на мосту и правом берегу смешались в кучу все подчинённые ему силы – Железное войско, Старшая дружина, Поместное войско Севера и Младшая дружина. Все они путались друг у друга под ногами и страшно мешали. Многие офицеры потеряли своих бойцов, а бойцы офицеров. Ростих начал пытаться восстановить управление ратниками. Первым делом вызвал к себе полковников.

Когда на правом берегу оказалось до трети войска врага, и он начал пытаться построиться, Тарас Юрьев отдал приказ об атаке. Загудели боевые рога и лучники выпустили первые стрелы. Стройные ряды войска Юрьевых двинулись вперёд. Владыка Камнеграда тут же понял, на какую катастрофу обрёк свою рать. Но было поздно. Пронзённые стрелами бойцы падали на землю.Кто-тоуже покатился по берегу в воду. Но продолжалось это не долго. Ощетинившаяся копьями масса пехоты Юрьевых уже ударила в толпу Клыковых. Конница пошла с флангов, прижимая противника к воде.

Ростих Клыков увидел вдали Тараса Юрьева. Полководец на коне рубил мечом бестолково подставлявшихся северян. Предельный князь Хладоручья бросился на него. Сейчас он убьёт этого мерзкого человека и вырвет для своих воинов победу. До Тараса оставалось совсем маленькое расстояние. Ещёчуть-чутьи он зарубит его своим клинком. Внезапно Ростих почувствовал мощный удар в правый бок и вылетел из седла. Тело тряхнуло от удара об землю и гаснущие глаза увидели схватившихся на мечах воинов.

Кирилл Витвинов обеспечил проход, через который на мост вынесли тяжело раненого копьём предельного князя. "На тот берег его, срочно!" – крикнул он телохранителям, а сам бросился в гущу боя. Некоторое число сваяльцев прорвалось ближе к мосту. Миежко Клыков, воевода Старшей дружины повёл бойцов в контратаку. Сваяльцев удалось оттеснить, но один из сыновей лешего ударил воеводу топором. Миежко вывалился из седла, упал в реку и утонул под тяжестью доспехов.

Среди бойцов началась паника.Кто-тоиз офицеров приказал рубить канаты, держащие мост, чтобы не дать Юрьевым перейти на левый берег. Когда мост стал отклоняться под течением, многие воины побросали оружие и начали прыгать в воду, чтобы спастись. Уцепиться за мост удалось немногим, большинство утонуло.

Кирилл Витвинов приказал спешиться всем, кто ещё был в седле. Благодаря тому, что натиск Юрьевых на какое-товремя ослаб,князь-воеводаМладшей дружины смог остановить замешательство и построить ратников в боевые порядки. И когда Тарас Юрьев вновь начал атаку, его встретила вполне организованная оборона. Один из уцелевших полковников Железного войска тем временем занялся восстановлением моста.

Юрьевы и сваяльцы множество раз бросались на приступ, но всякий раз разношёрстные ряды Клыковых сдерживали удар. Когда мост вновь был закреплён, Кирилл Витвинов приказал уносить на левый берег раненых. Его людям пришлось сдержать ещё три натиска, пока те, кого можно было спасти, были переправлены. Наконец, пятясь под стрелами, отступил и весь отряд Витвинова. После чего,князь-воеводаприказал рубить канаты уже на левом берегу. Но Тарас Юрьев и не пытался преследовать врага. Он добился победы. Теперь Клыковым не остаётся ничего другого, как убраться в своё ледяное захолустье, чтобы зализывать раны. И не скоро они ещё оправятся от такого погрома.

– Не знаю, кто этот офицер, – сказал Тарас Юрьев, указывая окровавленным клинком на Кирилла Витвинова, когда тот метался в гуще боя, раздавая приказы, – но он настоящий воин!

Глава 10

Даже не сомневайся

Оказавшись в Миргороде, Пётр Строгов немедленно явился на приём к Мирине, чтобы открыться ей. Он сильно волновался, что она не узнает его или не поверит, что это он. Даже имел при себе на всякий случай скреплённое печатью письмо от мудрейшего Валентина, где тот собственной рукой заверял личность Петра и подтверждал его возвращение в благоверие. Несколько раз его пришлось показывать стражам и офицерам ратных отрядов, особенно здесь, в столице предела. Так что лишней грамота не была. Но только не для Мирины. Сестра сбежала к нему с престола, едва не споткнувшись о полы своего платья. Две её спутницы из свиты даже бросились к своей госпоже, чтобы не дать ей упасть, но всё обошлось. Мирина схватила его за плечи и пристально посмотрела в его лицо. Она так долго глядела, что юноше стало неловко. А присутствовавшие в зале женщины начали шептаться. Но, наконец, она обняла его и поцеловала. Старшая сестра, жена предельного князя Крайнесточья, известная своим крутым нравом, обрадовалась как девочка. "Это мой брат Пётр, – воскликнула она радостно, – он с нами!"

Но ещё сильнее Пётр беспокоился, как его примет Видогост.Всё-такисестра это родная кровь, а тут её муж. Предельный князь вернулся через несколько дней после приезда Петра. Он был в бешенстве. Они с Мириной долго о чём-торазговаривали. Само собой, Петр решил, что речь шла о нём. Но когда, наконец, Видогост с женой покинули свою опочивальню, о попавшемся на глаза брате Мирина сказала: "Кстати, совсем забыла! Мой брат Пётр приехал". На что Видогост ответил, что уже всё знает. Был в храме Агуна и Кесы, где мудрейший Валентин рассказал о бегстве младшего Строгова из Древгорода. Пётр мысленно хлопнул себя по лбу. Как же сам не догадался, что Видогост обязательно посетит храмовое держание!

Муж сестры оказался очень добр. Пожал Петру руку и выразил полное одобрение его приезду. В тот же вечер в честь него дали приветственный пир. Первым делом Видогост призвал всех почтить усопшего державного князя Лесьяра Строгова. Само собой, Петру это было очень приятно. За столом нашлось место и спутнику Петра, Яну Ледкову. Другие его друзья, будучи простолюдинами, не имели права сидеть за столом у предельного князя. Но их вкусно накормили на кухне, так что обделёнными они себя не чувствовали. На пиру Видогост объявил что дарует в пользу брата своей жены доходы с сельца и двух мыз. Из числа тех, с которых кормился сам князь и его семья. Потом назначил Петру личного телохранителя. Из разговоров на том же пиру, Пётр понял, что войско Видогоста в войну вступать не будет.

Телохранителя Петра звали Скалогром. По правде говоря, имя вполне соответствовало его наружности. Он был огромного роста со здоровенными ручищами, мощной грудью и крепкими ногами. Грубое лицо его с резкими чертами, сломанным носом и близко посаженными глазами всё время сохраняло непроницаемое каменное выражение. Лишь изредка, когдакто-товыдерживал и смотрел ему прямо в очи, охранник улыбался. Но выглядела улыбка довольно жутко. О себе Скалогром почти ничего не рассказывал. Пётр лишь знал, что Скалогрому тридцать один год и семьи у него нет. "Моя мать умерла при родах", – говорил он и улыбка на его лице плавно перетекала в задумчивую печаль. "А отец мой пропойца... Тоже умер", – всякий раз после слов о матери повторял телохранитель.

Скалогром никогда не отставал от Петра, всегда следуя за ним. Иногда младшему Строгову даже начинало казаться, что Видогост назначил ему телохранителя не для защиты, а для слежки. Чтобы не убежал. Попытки подружиться к успеху не привели. Разговаривать Скалогром не любил. Со временем Пётр перестал пытаться и старался просто не замечать маячившего за его спиной здоровяка. Да и слежка была не такой уж обременительной. Внутри резиденции он передвигался вполне свободно. А примерно раз в две недели Скалогром напивался до беспамятства и дрых в казарме Поместной стражи.

В Миргороде у Петра появились и новые знакомства. Он подружился с Верой, одной из сестёр покойного предельного князя Деяна Булатова. Она была хорошей девушкой, правда на целых два года старше самого Петра. Но это не мешало им общаться. В отличие от безмолвного охранника, Вера болтала непрерывно. Благодаря ей он знал все сплетни Миргорода. Правда, запомнить не мог. "А в свите у Мирины все девицы... О, и не только девицы, а замужние тоже, вообще все, обсуждают на ком ты женишься! Ты ведь не мог просто так приехать!" – защебетала Вера и неожиданно поцеловала Петра в щёку, задев немного уголок его губ. От приятной неожиданности он застыл на месте. Но неловкость между ними возникнуть не успела, так как Вера схватила Петра за руку и потащила за собой. "Пойдём, я тебя с кем познакомлю!", – сказала она.

Они пришли в старую резиденцию Видогоста. Там Вера познакомила Петра со своей подругой, Агатой. Про себя сын Лесьяра Строгова отметил, что не смотря на потоки рассказов и сплетен, Вера ни разу не упоминала об этой узнице предельного князя. "То есть Вера, не смотря на мнимую ненадёжность, всё же держит язык за зубами когда надо", – подумал Пётр.

"Для меня большая радость быть представленной сыну самого Лесьяра Строгова и брату нашего державного князя, – сказала Агата приветливо. – Вера много про тебя говорила. Это я попросила её нас познакомить". Большой живот молодой женщины не оставлял сомнений в том, что она беременна. Но красивые чёрные глаза отражали глубокую печаль. Причина её выяснилась вскоре. "Это ребёнок Деяна, – полушёпотом произнесла Вера после одобрительного кивка Агаты. – Только тсссссс!" Оттопыренный вверх указательный палец юной Булатовой примял губки. Пётр был немного ошарашен. Он с братьями был свидетелем помолвки Деяна Булатова с его сестрой Дариной.Так-товладыка Миргорода держал свои клятвы! Но вслух ничего не произнёс.

– Ну... А почему ты такая грустная, Агата? – спросил наконец он.

– Как ты не понимаешь! Это ребёнок Деяна. Мирина позволила мне родить, но не даст его оставить. Его заберут на воспитание в храм Агуна и Кесы, он никогда не узнает кто его родители. Но может и хуже. Может... Может... Его вообще... Убьют по дороге, – последние слова Агата с трудом выдавила из себя и разрыдалась, усевшись на скамью. Вера бросилась утешать подругу.

"Вот какой клубок тут заплетён", – начал складывать в уме Пётр имевшиеся у него знания о внутренней жизни Миргорода. Но глядя на то, как плачет молодая женщина о судьбе своего ещё не родившегося ребёнка, подумал, что должен помочь сохранить ему жизнь. Но как?

***

В Ратном зале резиденции державного князя в Древгороде вновь собрался военный совет. Всеслав Строгов и Олег Волков обсуждали как дальше вести войну. Здесь же присутствовали все высшие офицеры. Державный князь подвёл итоги летней кампании четыреста четырнадцатого года. Объединённое войско Вежинского содружества потерпело сокрушительное поражение в битве у Каменного идола. Мятежники потеряли пятнадцать тысяч ратников убитыми, двадцать тысяч ранеными и ещё десять тысяч попали в плен. В бою с ними пали пять тысяч державных воинов. Одиннадцать тысяч были ранены. Среди пленных врагов было большое количество офицеров и знатных воинов. Особой удачей был захват Волка, сына Чернека из Большого Дома Озеровых, наследника Суломатья. Так что победа молодого государя была бесспорной.

Но она была омрачена известием о битве у Горицкой мызы. Как оказалось, всего через семь дней после победы Всеслава, войско Клыковых было наголову разгромлено маленьким отрядом Дома Юрьевых. Сам предельный князь Хладоручья был тяжело ранен копьём. Клыковы потеряли четыре тысячи убитыми и три тысячи ранеными. Победа стоила отряду Юрьевых шестисот убитыми и ещё пятнадцать сотен ранеными.

– Позвольте узнать, государь, откуда известны потери Юрьевых у Горицкой мызы? – поинтересовался Иван Волков, воевода Старшей дружины Олега.

– Мой человек, – заговорил с одобрения Всеслава Степан Глазков, – пристав Тайной стражи Трифон Кривин имеет надёжных друзей в Белошумье и от них получает много полезных сведений.

– Давайте подведём итог, – сказал державный князь. – Мы одержали славную победу. Но война ещё не окончена. Хотен и Чернек сдаваться не намерены, а у нас пока нет сил их добить.

– Отчего же нет? – в который раз возразил Лютогост. – Они разбиты, а мы победили! Надо запереть их в предельных городах и заставить сдаться.

– Во первых, мы сами понесли потери. Наши рати тоже устали. Во вторых,из-запоражения северян мы не сможем осадить оба города разом. И в третьих, Видогост Булатов сохранил своё войско целиком. Если ему взбредёт в голову прийти на выручку Чернеку, то мы проиграем. Так что поступим как порешили. На будущее лето собираем новые силы, Древгород и крепости Гужвоземья будут готовиться к осаде. Олег.

– Да, государь.

– Ты с войском будешь угрожать владениям Хотена Юрьева. Чтобы он не мог вторгнуться в мои земли. Прикроешь мой поход. Справишься?

– Даже не сомневайся, – улыбнулся владыка Удольчина.

– Хорошо. А я с Ростихом Клыковым накажу Видогоста Булатова.

– Ещё есть вопрос, – Олег Волков немного помолчал, постукивая костяшками пальцев по столешнице. – По поводу налогов.

– О налогах я повелеваю так. Вы с князем Клыковым заплатите мне половину от положенного. Другую половину потратите на укрепление войска. О потраченных деньгах пришлёте подробный доклад.

– Если такова твоя воля, – Олег согласился, но было видно, что ему бы больше пришлось по душе полное освобождение от податей на этот год без отчётов. Всеслав понимал, что победа в войне будет лишь первым шагом в деле укрепления государства. Уничтожив врагов, придётся иметь дело с союзниками.

– Не переживай, Олег, я не только с тебя возьму налоги, но и с Озеровых с Юрьевыми. Причём не половину, а целиком.

– Вот как? Так они тебе и заплатят, – предельный князь Солоплажа улыбнулся.

– Заплатят. Налог за этот год точно. А может даже и поболее того.

– И как ты хочешь это устроить?

– Мне пленные помогут.

***

Была середина листопада, второго месяца осени. Воздух был пропитан неуловимыми ароматами готовящегося к зиме леса, холодной речной воды и дождя. Схватки начались в полдень. Агата ждала этого давно, но всё равно не была готова. Прибежавшая прислужница уложила её в кровать. Распорядилась греть воду, а сама отправилась за повитухой. Пришедшая пожилая женщина была спокойна и рассудительна. Быстро сказала кому и что делать, а кому из прибежавших служек убираться прочь. Прикрикнула на Агату, когда та сказала, что боится и ей больно.

К вечеру бывшая беззаконница покойного предельного князя родила мальчика. Малыша обмыли и дали на руки Агате. Маленькое красное дитя безмятежно заснуло, прежде поглядев на свою мать. Эти глаза нельзя было спутать ни с чем. Множество раз они уже смотрели на Агату с нежностью и восторгом. "Как назовёшь?", – спросила повитуха. "У него нет имени", – с болью в голосе ответила Агата. Но когда повитуха ушла, наклонилась к личику ребёнка, произнеся одними губами: "Деян".

Через несколько дней в старую резиденцию пришёл Пётр Строгов. Один. Он посмотрел на лежащего в колыбели младенца и улыбнулся.

– Хочешь подержать его на руках?

– Ой, нет. Спасибо. Вон как он сладко спит, не буди его. Ты что, одна здесь?

– Нет, ещё прислужницы есть.

– То есть тебе с малышом никто не помогает? Его ведь кормить, надо, пеленать. Тебя, что,кто-тоучил как это делается.

– Ну вообще-тоу меня есть несколько младших сестёр. К тому же я в свите у Мирины много раз с младенцами сидела, знаю как должно быть.

– Да, точно... Я почему-тоне подумал об этом. Когда его у тебя забирают?

– Через три недели, – невозмутимо ответила девушка. – Его и ещё десятокмладенцев-сиротповезут из градского подворья в храм Агуна и Кесы.

– Агата, не бойся. С твоим сыном ничего не случится. Я поеду с тем обозом и прослежу, чтобы его никто не тронул.

– Думаешь, Видогост и Мирина тебя отпустят?

– Им я сказал, что заскучал немного, что хочу помолиться у очага в главном хранилище. Они не возражают. И ещё мудрейшему Валентину письмо написал. Он ответил, что с радостью примет меня. Вот... Так что не бойся, я прослежу.

– Спасибо тебе! – на глазах Агаты сверкнули слёзы. – Правда, спасибо. Это для меня очень важно. У тебя правда получится проводить моего сына прямо до храма?

– Даже не сомневайся.

Она сделала шаг к Петру, но в этот миг младенец заплакал. Девушка взяла его на руки и стала баюкать. Потом распустила завязки на рубахе, достала грудь с крупным розовым соском и дала ребёнку, совершенно не обращая никакого внимания на гостя. Пётр смущённо отвернулся.