Текст книги "Милосердие победителя (СИ)"

Автор книги: Юрий Мещанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 12

Храм Благопроявлений

В самом начале равновеса, первого месяца четыреста пятнадцатого года, войско державного князя явилось к храму Позара и Светлобы, чаще именуемому храмом Благопроявлений. Вёл рать сам государь Всеслав Строгов. Десять тысяч воинов под алыми знамёнами с серебряной звездой обложили храмовое держание со всех сторон. Их никто не ждал. Когда войско появилось на тракте, жителей посада охватил ужас и они беспорядочными толпами бросились под защиту крепостных стен. Вилхо, воевода Храмовой дружины, хотел по всем правилам сжечь посад, но не успел. По его приказу лучники стали пускать подожжённые стрелы в постройки, что вызвало немалое возмущение жителей. Но воины Всеслава потушили очаги. Обитатели храмового держания были в восторге. Дабы не вносить раздор, мудрейший запретил дальнейшие попытки поджога.

К вечеру первого дня осады семидесятилетний Эммануил, главный хранитель благоверия в Рустовесской земле, поднялся на крепостные стены. Сопровождал его воевода. Из храмового держания вело три дороги – на северо-запад,северо-востоки на юг. Стольный тракт приводил путников в Древгород. Дорога успонов шла через земли этого племенного союза в Солоплаж, а Полуденный тракт упирался в море. Войско державного князя основной своей силой встало на Стольном тракте, выстроив лагерь у леса. Две другие дороги также были перекрыты сильными отрядами княжеских ратников.

– Быстро обустраиваются, – Вилхо указал мудрейшему на суетящихся недалеко от лагерного частокола воинов.

– Что там? – спросил Эммануил, кутаясь в меха от пронизывающего ледяного ветра. – Я отсюда не вижу.

– Готовятся стенобитные орудия ставить. Ещё несколько дней и всё будет сделано.

– Вот пришёл и наш черёд, – тяжело вздохнул мудрейший. – Сколько их здесь?

– От восьми до двенадцати тысяч.

– Против тысячи нашей дружины и стольких же ополченцев. Скажи честно, воевода, есть ли у нас хоть малейшая возможность победить?

– Если будут осаждать, то заморят нас к весне, – Вилхо моргнул слезящимися на ветру глазами. – Если пойдут на штурм, то потеряют много людей, но нам всё равно не сдержать натиска.

– Значит это конец...

– Когда тараны будут построены, можно совершить вылазку и сжечь их. А заодно и вражеский лагерь. Стенобитные орудия они могут новые сделать, а вот ночевать в поле и в лесу без шатров и припаса намного сложнее. Тогда вы сможете выторговать условия мира.

– Думаешь, такое возможно?

– Да, мудрейший. Если Вы дадите добро, я приготовлю дружину и ополченцев. Дня два или три у нас есть. Ударить нужно будет ночью.

– Я одобряю. Действуй так как необходимо.

***

– Зачем нужно два лагеря? – Волк Озеров чуть пришпорил коня, чтобы поспеть за Всеславом, объезжавшим свои войска. – Это же глупо!

– Не так глупо как ты думаешь.

По приказу Всеслава Строгова, его офицеры организовали два лагеря. Первый, ложный, прямо на виду у защитников храма, был поставлен на Стольном тракте у леса. Второй за лесом. День войска проводили в ложном лагере, а с наступлением темноты отправлялись по тракту в главный. В ложном лагере оставалось лишь небольшое количество охраны и люди, которые поддерживали огонь в кострах. Ближе к рассвету войска возвращались. Тараны сооружались на дороге у ложного лагеря и слабо охранялись.

– К чему такие сложности? – Волк подъехал совсем близко и его приостановил следовавший за ним повсюду боец Знамённого отряда. – Государь, а ты не мог бы попросить своего дружинника не следить за мной так пристально? Тем более, что я смогу сделать без оружия? Убежать не смогу.

– Нет, это невозможно, – улыбнулся Всеслав, – ты ведь пленник. А насчёт убежать, не забывай, что ты поклялся этого не делать.

– Я помню.

– Тем более, что я не держу тебя в цепях в темнице. Вот видишь, в поход с собой взял. Здесь гораздо интереснее, чем сидеть в Древгороде и ждать, когда отец тебя выкупит. Так что ты говорил про сложности?

– Просто не понимаю, зачем тебе столько войск? Насколько я знаю, даже твой отец привёл на Михайлов луг меньше воинов.

– Мы показываем свою силу. Наша численность лишает врага воли к борьбе.

– Почему бы тогда просто не атаковать?

– Просто так не интересно, – Всеслав Строгов внимательно посмотрел в глаза Волка. Стало ясно, что наследник Суломатья всё очень хорошо понимает. Ему очевидно зачем нужны два лагеря и десять тысяч воинов. Зачем по ночам мёрзнут группы копейщиков у леса, в ожидании врага. Просто он хочет подтвердить свои догадки прямыми словами державного князя. – Не переживай, Волк, очень скоро ты сам всё увидишь.

***

К вечеру четвёртого дня осады, стенобитные орудия были достроены. Вилхо внимательно осмотрелся с высоты крепостных стен, запоминая мельчайшие подробности, которые могут пригодиться во время вылазки. Дорога, чуть загибающаяся направо, почти тотчас после ворот. Шесть таранов около лагерного частокола. Интересно, что там за лесом? Оттуда тоже тянулся дымок от костров, но разглядеть не было никакой возможности. Впрочем, не важно, может быть это обоз. Нужно запомнить очень подробно то, что рядом. Осталось не более часа до темноты. Храмовая дружина сейчас отдыхает, пора их собирать. Вилхо бросил последний взгляд на поля, тракт, лес и лагерь державного войска, начавшие тонуть в темноте и спустился со стены.

Смазанные петли скрипнули совсем тихо, но воевода всё равно мысленно выругался. Оглянулся последний раз на свою дружину. Он был самым первым, как и положено старшему офицеру. На острие дружины было сто конных латников, за ними следовали две сотни лёгкой конницы. Вслед них длинной колонной встали лучники, взятые в прямоугольное построение храмовых копейщиков. Вилхо направил коня в темноту. Дружина последовала за воеводой.

Выйдя за пределы посада, всадники храма Благопроявлений пришпорили коней и, быстро преодолев расстояние до стенобитных орудий, набросились на их малочисленную охрану. Пехотинцы перешли на бег. Подойдя вплотную к изгороди лагеря, лучники подожгли стрелы и пустили их по шатрам и палаткам державного войска. Ночное небо осветилось потоком из сотен ярких огней, осыпавших лагерь Всеслава Строгова. Многие палатки загорелись.

Добив охранявших стенобитные орудия воинов, Вилхо огляделся. Теперь нужно собрать всадников и копейщиков в кулак и ворваться в лагерь. Но что-тобыло не так. Да, шатры горели, воины врага в ужасе разбегались, некоторые гибли под стрелами. Но слишком уж их было мало! Воеводе хватило пары секунд, чтобы сообразить что к чему. Но было поздно. В отблесках пожара, на тракте, шедшем через горящий лагерь показались конники Старшей дружины под знаменем Великого Дома. Их кольчуги, латы, шлемы и наконечники пик сверкали огнём. По сигналу свистка, проход в лагерь был открыт, дабы пропустить стальную лавину державной конницы. Вилхо лишь успел перестроить своих воинов, дабы принять удар грудь в грудь. Возможность отступить они упустили. Но тут раздался сигнал боевых рогов с правого и левого фланга. В ледяном сиянии вылезшейиз-затуч луны, стали видны ряды тяжёлых копейщиков, наступавших с обеих сторон и бравших Храмовую дружину в кольцо.

Мудрейший Эммануил наблюдал за битвой со стен крепости. Ему, мирному человеку, сложно было понять что именно происходит. Сначала загорелся вражеский лагерь, накрытый потоком огненных стрел. Потом на несколько мгновений шум ослаб. Когда луна осветила поля подле храмового держания, понять уже вообще ничего было нельзя. Всё смешалось в сплошную чёрную массу, сверкавшую изредка отблесками огня и лунного света и издававшую стальной лязг, хруст и крики с руганью.

***

Вилхо был усажен в шатре Всеслава Строгова. Княжеские лекари потрудились над израненным воеводой. Посечённая мечом или саблей голова была перевязана. Сломанную левую руку туго затянули между дощечек. Рану от копья на правом боку промыли, обработали мазями и тоже перебинтовали. Всеслав Строгов сидел напротив и улыбался. Воевода тяжело дышал и поглядывал на князя.

– Может быть приказать подать мёд? – спросил Всеслав. – Не нужно слишком сильно корить себя, воевода. Ты не единственный мой пленник.

– Намекаешь на моих дружинников, государь?

– Не только, – державный князь указал рукой на стоявшего чуть поодаль безоружного человека в богатой одежде.

– Я Волк, сын Чернека из Большого Дома Озеровых, – назвался тот.

– Из Дома Озеровых, – повторил Вилхо. – Всё понятно. Как ты догадался, что я буду совершать вылазку именно в эту ночь?

– Это совсем просто. У тебя не было другого выбора. Стенобитные машины были достроены к вечеру. Значит, ты либо должен был разрушить их ночью, либо утром я бы уже ломал ваши ворота.

– Да... Верно. Ложный лагерь, – кисло ухмыльнулся и покачал головой Вилхо, – как же я сразу не додумался! Но как ты мог так точно просчитать мои действия?

– Сложно догадаться какой вопрос тебе зададут. Но если сам задаёшь вопрос, то и ответ легко предугадать.

– Правда... Всё правда. Ты просто выманил меня. Но твои орудия я всё же сломал!

– Подойди сюда и взгляни, – Всеслав откинул полог шатра. Слегка покривившийся от боли воевода подошёл. По тракту воины державного князя катили пять новеньких стенобитных орудий.

– Понял. Про это я тоже не подумал. Раз уж ты устроил ложный лагерь, то позаботишься о том, чтобы не подставлять под мой удар все тараны – Вилхо вернулся обратно на своё место и ощупал правой рукой повязку на голове. Затем потрогал бороду. – Что теперь?

– Как ты себя чувствуешь, воевода? У тебя достаточно сил?

– Благодаря твоим лекарям, неплохо. Хотя раны, конечно, болят. Сил у меня достаточно.

– Хорошо. Потому что сегодня ты пойдёшь к мудрейшему Эммануилу и убедишь его сдаться. Остальные условия я буду обговаривать лично с ним. Если вы сдадитесь, то я клянусь, что никто не пострадает. Никто из хранителей или обитателей храмового держания не будет убит. Ни одна постройка не будет разрушена.

– А если я откажусь?

– Если ты откажешься или мудрейший отклонит моё предложение, то завтра случится следующее. Для начала я на виду у всех казню попавших ко мне в плен бойцов Храмовой дружины. После чего возьму штурмом храмовое держание и отдам его на разграбление своим воинам. Поверь, они не оставят никого в живых. Особенно если получат мой приказ. Думай сам. Твоя дружина уничтожена. Сколько там осталось у вас? Пара тысяч ремесленников, которым раздали копья и суконные платья со старенькими щитами? Думай сам.

Вилхо несколько минут тяжело дышал, морщась то ли от боли, то ли от терзавших его мыслей.

– Какой сигнал мы должны будем подать, если принимаем твои условия?

– Завтра утром все знамёна над храмом должны быть спущены, а ворота открыты. Ополченцы выйдут через ворота на стольном тракте и сложат оружие.

– Я понял.

Вскоре защитники крепости увидели, как в их сторону медленно движется пеший человек. Особо зоркие могли разглядеть, что левая рука его висит на повязке, а сам он заметно прихрамывает. Когда человек приблизился к воротам, все узнали своего воеводу.

***

Солнце скрылось за серой пеленой туч и с неба повалил густой снег. В оговоренное время со стен и башен спустили знамёна. Ворота на Стольном тракте отворились и оттуда потянулась толпа ополченцев. Всеслав прикинул на глаз, что их около тысячи. Молчаливые и понурые они были подобны идущим на собственную казнь. С опаской поглядывая на стоявших вдоль тракта державных ратников, ополченцы дошли до Всеслава Строгова и стали складывать у копыт его коня своё оружие. Вскоре выросла солидная горка из копий, щитов, железных шапок и обшитых стальными кольцами суконных платьев. Попалось несколько боевых топоров и даже мечей. Разоружившиеся стояли, опустив головы и ожидая своей участи. Князь молчал. Наконец, ополченцы вытолкали вперёд себя самого пожилого ратника. Тот почтительно поклонился и спросил от имени всех:

– Что с нами теперь будет, государь? Как нам быть?

– Как вам быть? – Всеслав улыбнулся. – Возвращайтесь в свои дома и жилища, занимайтесь тем, что вы всегда делали. Платите налоги без задержки. И, главное, не смейте больше поднимать оружие на державную власть. Второй раз прощения вам не будет.

– То есть, – удивился пожилой ополченец, – мы можем уходить?

– Да. Идите по домам к своим жёнам и детям. Вас никто не тронет.

Ошарашенные неожиданной милостью жители попадали на колени и обнажили головы. Раздались дружные возгласы благодарности и даже прославления защитнику Рустовесской державы.

Мудрейший Эммануил принял Всеслава в гостевом зале своей личной резиденции. Присутствовал здесь и воевода Вилхо.

– Приветствую главного хранителя благоверия в Рустовесском государстве, – Всеслав почтительно поклонился. Стоявшие за его спиной офицеры не шелохнулись.

– И я приветствую тебя, государь, – Эммануил попытался встать, но державный князь жестом дал понять, что это излишне.

– Давайте сразу перейдём к самому главному, – Всеслав полуобернулся и махнул рукой.Из-заспин офицеров вышел писарь с двумя свитками гербовой бумаги. Положил оба свитка на письменный стол перед мудрейшим и развернул их. Эммануил стал поочерёдно заглядывать то в один, то в другой. – Это две одинаковые копии одного договора.

– Угу, понимаю. Один останется у меня, другой ты заберёшь?

– Именно так.

– Но вот эти все условия, – Эммануил несколько раз обвёл пальцами лист, который читал, – нам ведь надо всё оговорить и обдумать.

– Вы не совсем поняли меня, мудрейший. Мы не обсуждаем здесь условия мира или перемирия. Я здесь вообще не ради переговоров. Я принёс вам на подпись положения вашей капитуляции.

– По всей видимости, выбора у меня не остаётся. Что же, давайте прочитаем. Я оглашаю манифест об одобрении элаитства в качестве государственной веры, – Эммануил вопросительно посмотрел на Всеслава.

– Верно.

– Обеспечиваю свободный доступ государевым людям до всех архивов и библиотек.

– Правильно.

– Открываю школы, где за умеренную плату обучаю всех желающих грамоте. Но это же невероятно! Нельзя просто так разбрасываться знаниями, которые были сохранены в течение тысячелетий.

– Можно, нужно и Вы, мудрейший, это сделаете.

– Конечно сделаю, какой у меня выбор? Так, – Эммануил опустил уставшие глаза к бумаге. – Я распускаю Храмовую дружину и лишаюсь права впредь содержать воинские отряды.

– Всё верно.

– Но куда мне деть моих бойцов, воспитанников из Дома мальчиков? Кто в конце концов будет поддерживать порядок в станах, управляемых храмом?

– Уцелевшие дружинники могут заняться мирными делами или перейти в моё войско. Старшие воспитанники также вольны выбрать державную службу. А порядок будет обеспечивать Дворцовая стража. Тысяча её бойцов разместятся в бывших казармах Храмовой дружины. Есть возражения?

– Конечно же есть. Но ведь мы не обсуждаем условия, а лишь оглашаем их. Так ведь? Давайте закончим уже. Последнее, – Эммануил вчитался и лицо его сделалось совсем огорчённым. – Храму запрещается взимать десятину с подконтрольных станов. Но как же так, кто её будет взимать, если не мы? И на что мне жить, содержать хозяйство?

– Мудрейший, в договоре всё указано.

Удручённый Эммануил прочитал о том, что теперь налоги с его земель будет брать державная казна. Но не десятую, а восьмую часть. Храму же теперь разрешено принимать только добровольные пожертвования. Ещё можно брать продукты, но тоже добровольно принесённые. А содержаться храм будет за счёт выплат со стороны державного князя. "Проклятый хитрец, – подумал про себя мудрейший. – Простолюдины будут рады, что им меньше платить податей. Храм же станет полностью зависим от державной власти".

Обе копии договора были подписаны и скреплены печатями. Когда воск застыл, Всеслав Строгов подал знак и к ногам мудрейшего Эммануила сложили три увесистых мешка с золотыми монетами.

– Здесь три тысячи калист. Они вам пригодятся, – сказал князь.

Глава 13

Не прощать и не наказывать

Правильно налаженная работа не требует непрерывного вмешательства её организатора. Лишь общего руководства и выборочных проверок. Лесьяр Строгов оставил своему сыну начальственный люд и офицеров, которые хорошо справлялись со своими обязанностями. Молодой державный князь приложил все возможные усилия, чтобы наследие отца стало ещё более действенным. Старания Всеслава не пропали даром. Сейчас, весной четыреста пятнадцатого года, полным ходом шла подготовка к походу в Крайнесточье и государь с удовлетворением отмечал как чётко выполняются все его поручения. Конечно, день правителя Рустовесской земли был полон множества забот, но тем не менее у него появилось время для жены и сына. Не то, что прошлой весной и летом.

По завершении очередного военного совета, Всеслав подумывал пойти потренироваться в казармы Старшей дружины. Но увидел, что исправник Тайной стражи Степан Глазков остался на своём месте, хоть государь и не просил его задерживаться. Такое без причины не случалось. Всеслав понимающе покачал головой и встализ-застола. Степан тоже поднялся и подошёл к князю.

– Я слушаю тебя, исправник. Тебе ведь есть что сказать?

– Истинно, государь.

– Так в чём дело?

– Заговор. Очень опасный. Затруднительная ситуация для Вас и меня.

– Продолжай.

– Купцы сговорились выступить против державной власти. Хотят, чтобы их допустили до участия в государственных делах.

– Любопытно. То есть они хотят, чтобы я поделился с ними своей властью? А откуда тебе всё это известно?

– Мне донёс возглавитель союза бумажных ремесленников. Его призывал к участию купец Виктор, который занимается тканями и украшениями.

– Тому возглавителю разве не хочется иметь власть?

– Конечно же хочется, но он слишком Вас боится, чтобы участвовать в подобном предприятии.

– Ладно. Кто ещё в заговоре?

– Вдовая купчиха Ольга.

– Бывшая беззаконница моего отца?

– Да, она. Ещё Айвар, купец, торгующий воском и мёдом. Юрий, возглавитель ремесленного союза стекольщиков. Фёдор Пузо, который пенькой торгует. И Константин Солеторг тоже с ними.

– Все элаиты, – Всеслав сжал кулаки. Заговорщиков он хорошо знал, это были крупнейшие торговцы в Древгороде. – Про заговор только от бумажного ремесленника известно?

– Нет. Мои соглядники последили, подсмотрели где надо. Один отрок, прислужник в тереме купчихи Ольги, подтвердил, что все означенные не раз собирались у неё.

– Вот паршивцы! Значит хотят не только денег, но и власти побольше. Теперь всё понятно, зачем они испрашивали дозволения на увеличение числа боевиков. А этот Виктор недели две назад упросил меня одобрить проведение летней ярмарки... Хорошо, что ты сейчас узнал про заговор! Ведь как только просохнут дороги, мне нужно будет выступать в Крайнесточье. Как же быть? Таких крупных и богатых людей трогать опасно. К тому же все они мои единоверцы. Но и оставлять без внимания их сговор тоже нельзя. Что посоветуешь, Степан?

– Я думал над этим, государь. Мы можем подослать к одному из них убийцу. И когда дело будет сделано, намекнуть остальным на то, что нам известно о заговоре. Тогда им придётся притихнуть.

– Хм... – Всеслав почесал подбородок и задумался. – Такое вполне может сработать. У тебя ведь есть надёжные люди для такого дела?

– Само собой, государь.

– Тогда выбери самого лучшего. Приготовь всё в самой глубокой тайне.

– Будет исполнено.

– Нет, подожди, – Всеслав размышлял вслух. – Нам нужно уничтожить заговор, а так мы лишь припугнём их. Они не откажутся от своей затеи, станут ещё более осторожными. Хм... Слушай сюда! Заговорщики сейчас все в городе?

– Да, кроме купца Виктора. Он в отъезде.

– Жаль... Но да ладно, так даже лучше. Завтра перед рассветом твои бойцы явятся к этим подлецам и приведут их в темницу резиденции. Каждого усадим в отдельную камеру в разных её частях и допросим их по очереди. Взять их нужно будет одновременно, чтобы слух не пошёл.

– Моих собственных сил не хватит.

– Привлеки Дворцовую стражу и ещё из Старшей дружины для внушительности. Я распоряжусь. Всем объявить, что я приглашаю их на важную беседу. Пусть бойцы ведут себя вежливо и даже дружелюбно. Ни в коем случае никакого насилия или погромов. И главное, чтобы никто из купцов между собой не виделся и не разговаривал.

– Я понял, государь. Будет исполнено.

– Опасные испытания шлёт нам Единый!

– Истинно так.

– Я уже давно думал над одной вещью. Во время летнего похода она была неактуальна, ибо тогда речь шла о выживании. Но сейчас, тем более с этим заговором. Мы должны обезопасить себя на случай непредвиденной беды. Ты понимаешь о чём я, Степан?

– Пока нет, – улыбнулся пристав.

– Если враг или какие заговорщики захватят Древгород, мы должны усложнить их положение, а своё улучшить. Когда мы покончим с купеческим заговором, займись вот чем. Продумай тайный вывоз казны из сокровищницы.

– Она очень большая. Так запросто вывезти её не получится.

– Всю целиком и не надо. Нужно будет забрать до двух третей золота и серебра. Это вызовет замешательство у противника. А тем временем мы сможем организовать сопротивление.

– Я понял, государь. И куда подготовить вывоз?

– Помнишь, три года назад мы набрели во время охоты на странное место в Ловицком стане?

– Недалеко от того месте, где Мицальта впадает в Рустовесь? – Степан Глазков сразу понял о чём идёт речь. Тогда они наткнулись на медвежью берлогу, как сначала подумали. Но медведя там не было. Собаки никого оттуда не подняли, хоть и лаяли как взбесившиеся. Просто дыра в земле. Когда её очистили от коряг и травы, удивлённые охотники увидели внушительный лаз, обделанный камнем. В глубину вели покорёженные временем и скользкие от мха каменные ступеньки. Остаткикакого-тосооружения Древних. Но пробраться слишком глубоко не удалось, потолок этого подземелья обрушился так давно, что кроме небольшой площадки, затопленной водой, там ничего не было.

– Да, – подтвердил Всеслав, – именно то место. Там вполне укромно, от посторонних глаз далеко. Как раз для укрытия казны подойдёт.

– Но там на дне воды по колено.

– Золоту с серебром вода не помеха.

– Да, это верно. Я всё продумаю, государь. Но как узнать, что пора вывозить?

– Две причины. Первое, это мой прямой приказ. Когда тебе передадут от меня "красные крылья", то ты немедленно собираешь деньги и прячешь их. Второе, это твоё собственное решение, если я по какой-топричине не смогу распорядиться лично. Например, буду ранен. Или буду в походе, когда к нам вторгнутся Вечерние короли. Если тревога напрасная, а ты уже всё вывез, то ничего страшного. Просто вернём деньги обратно.

– Я всё понял. Значит, "красные крылья"?

– Да, "красные крылья".

***

Когда малыша забрали, Агата горько плакала до самой ночи. Даже Вера никак не смогла её успокоить, только сама расстроилась. Может быть даже не меньше самой Агаты. Потом ночью, оставшись одна, она ещё долго жалобно стонала в темноте. Ей стало ужасно больно и одиноко. С четверть часа Агата пыталась отыскать кинжал, чтобы заколоть себя, но не нашла. Хотела пойти к кухарям, чтобы взять у них нож. И в это мгновение внутри неё будточто-тосломалась. Слёзы закончились. Закончилась её прошлая жизнь. Андрей остался в прошлом. Деян обезглавлен и остался в прошлом, их общего сына чужие люди забрали воспитанником в храмовое держание. Рядом с ней никого нет. При мысли о своих мужчинах она ничего не почувствовала. Легла в постель и остаток ночи проспала крепко, так как не удавалось уже очень давно.

На утро Агата велела прислужникам растопить баню. Когда всё было готово, девушка с удовольствием попарилась и вымылась. По её просьбе, прислужница хорошенько отхлестала Агату веником, в довершение облив затем ледяной водой. Заплетя косу и одев свежее платье, девушка некоторое время вертела в пальцах стеклянные бусы. Те самые, что были на ней когда она приехала в Миргород год назад. Их подарил ей Андрей в знак своей любви. Именно эти стекляшки так любил разминать Деян, когда ласкал своими ладонями её шею. Одевать или нет? Подумав немного, она бросила их в деревянный ларчик.

В тот же день Мирина вновь приняла её в свиту. Супруга хозяина Крайнесточья одарила свою воспитанницу недовольным взглядом. Агата сразу поняла в чём дело. Мирина очень хотела подарить своему мужу сына, но у неё родилась дочь. В то время как никому не нужный ребёнок Агаты оказался мальчиком. Но не только в том была причина недовольства. Мирина очень рассчитывала, что её соглядница от переживаний сморщится как засохшее яблоко и в конце концов сведёт себя в могилу своими страданиями. Вместо того перед обитателями резиденции и воспитанницами свиты объявилась сияющая красотой и свежестью молодая женщина, на лице которой не было и намёка на горе. "Засранка мелкая", – подумала про себя Мирина, с приветливой улыбкой приглашающе похлопав ладонью по пустующему месту на скамье рядом с собой. Агата присела.

– Агата, цветочек мой весенний,наконец-тоты вернулась!

– Спасибо, что заботилась обо мне все эти месяцы. И что слово сдержала, Дому моему помогла.

– Ну что ты, глупости какие! Мы же с тобой подруги. Я рада, что ты вернулась. То, что было, остаётся в прошлом. Жизнь продолжается, – Мирина улыбаясь, оглядела "подругу". Хотела себя сдержать, но не смогла. – Ты такая красивая стала! Все мужи от тебя с ума сойдут. А не боишься, что я тебя такую красавицу на кухню отправлю горшки мыть?

– Нет, не боюсь, – улыбнулась Агата. – Мне не в диковинку. К тому же это намного веселее, чем в старой резиденции сидеть в одиночестве.

– Умничка моя, – Мирина погладила Агату по щеке. – Ну ступай, тебя, вон, Вера, ждёт. Да и с другими воспитанницами познакомься. Пока тебя не было, я многих в супружество отдала, некоторых мужья увезли или родители обратно забрали. Зато новые девицы приехали.

Агата, вежливо кивнув, удалилась. Мирина поглядела ей вслед, оценивая в который раз стройную фигуру. "И наказать-томне тебя не за что, – подумала Мирина. – Дрянь!"

***

Под усиленной охраной отрядов Дворцовой стражи и Старшей дружины, подозревавшиеся в заговоре купцы были доставлены в резиденцию державного князя. Там их без разъяснений отправили в заключевницу и заперли в разных камерах. Всё прошло как надо. Никто их них не знал, об аресте других заговорщиков. Теперь настало самое трудное. Нужно было разузнать о подробностях заговора. А разузнав, уничтожить.

Первым делом державный князь, сопровождаемый исправником Тайной стражи, явился к вдовой купчихе Ольге. Она не выглядела ни растерянной, ни напуганной. Держалась с величавым достоинством, которое Всеслав отмечал и раньше.

– Государь, – вдова сухо поклонилась.

– Приветствую тебя, Ольга. Скажи, тебя не занимает вопрос, почему ты оказалась здесь?

– Нет, государь, – Ольга сохраняла невозмутимость. – Хотя твой отец принимал меня в более знатных покоях.

– Да, верно, – Всеслав внимательно посмотрел в глаза вдовы. По её тону он понял, что заговор действительно существует. Непричастный человек захотел бы знать причину своего заточения. А вдова безразлична как замёрзший ручей. – Но ты не думай ничего плохого. Это просто временная мера ради твоей же безопасности.

– Хорошо.

– Ответь на такой вопрос. Мой отец ведь был у тебя, вечером накануне своей смерти?

– Да, мы провели с ним время.

– А он ни на что тебе не жаловался?

– На что мне мог жаловаться хозяин Рустовесской земли?

– Например, на своё здоровье.

– Нет. Он поел у меня, мы поговорили.

– О чём?

– Он предложил мне стать его законной женой. Я согласилась. Не будь на то воли Единого, я бы стала твоей мачехой. Но Элай распорядился иначе. И теперь наша страна воюет сама с собой. Это плохо.

– Плохо для торговли?

– Плохо для всех нас. Торговать всегда выгоднее, чем воевать. Но ты достойный сын своего родителя. Я рада тому, что ты одержал победу прошедшим летом. Верю в твою победу над всеми врагами.

– Спасибо. И последнее, Ольга. Ты что-нибудьзнаешь о заговоре?

– О заговоре?

– Да. Против меня лично или против державной власти.

– Нет, – отрезала Ольга. – Ничего не знаю.

– Если вдруг узнаешь, сразу сообщи мне.

– Непременно.

– Ну и славно. Побудь здесь ещё немного, тебя скоро отпустят.

Ольга уселась на специально принесённый для неё стул и посмотрела на лучик весеннего солнца, пробивающегося сквозь железную решётку под потолком.

***

После разговора с Ольгой они спустились в подземелья, где в каменных камерах содержались другие участники заговора. Когда тюремщик отворил им тяжёлую дверь, Айвар встал с пола и сощурился, прикрывая лицо руками от пламени факела, который был в руках Степана Глазкова.

– Приветствую тебя, Айвар! – Всеслав говорил нарочито вежливо и приветливо.

– Государь. Простите, не разглядел Вас с темноты.

– Ты ведь знаком с купцом Виктором? – Всеслав заметил, что купец насторожился.

– Тот, который торгует украшениями и дорогими тканями? Конечно, знаю. А что с ним?

– Он мне во всём признался.

По лицу Айвара молнией прошла вспышка ужаса, глаза затравленно сверкнули страхом. Князь увидел ещё одно подтверждение своим догадкам. Но купец мгновенно взял себя в руки и совершенно спокойно спросил:

– В чём он признался, государь?

– В заговоре.

– Вот как? Хм, интересно. И в какой же он впутался заговор, с кем?

– С тобой, твоими подельниками.Ольгой-вдовой, Константином Солеторгом, Фёдором Пузо, Юрием стекольщиком. Они уже признались.

– Я знаком с ними всеми. Но про заговор ничего не знаю.

– Ты уверен в этом?

– Абсолютно. Ни о каких заговорах никогда не слышал. Если бы узнал, сразу же рассказал бы.

***

Константин Солеторг также оказался непреклонен. Ни тени сомнения не было на его лице. Его голос не дрожал, он не запинался и не прятал глаза. На все расспросы отвечал лишь одно: "никаких заговоров, я твой верный слуга". Потратив час на пустые расспросы, Всеслав удалился. Степан Глазков посоветовал попробовать надавить на купцов. Уже было ясно, что сговор существует. Но нужны были признания, дабы узнать все подробности. Обычно поступали проще – отдавали преступника мастеру страданий, и тот вырезал из тела арестанта все сведения. Но сейчас так было нельзя поступить. Речь шла о самых богатых купеческих семействах, к тому же бывших ближайшими союзниками престола.

Под давлением державного князя, Фёдор Пузо почти признался в заговоре. Но в последний момент нашёл в себе силы замолчать. Видимо, когда понял, что пытать его никто не будет. Оставался только Юрий, возглавитель союза стекольщиков.

– Если ничего из него не вытрясем, – сказал Всеслав, – пойдём по новой.

– Государь, – Степан Глазков улыбнулся своей мысли, – иногда угроза пыток пугает сильнее, чем сами пытки.

– Да, ты прав. Зови сюда мастера боли.

***

Юрий не знал сколько прошло времени с того момента, как к нему в дом пришли воины державного князя и настоятельно пригласили в резиденцию на разговор. Такое не было частым событием, но иногда случалось. Правда обилие ратников при полном вооружении говорило об особых обстоятельствах. Это была первая странность. Волнение Юрия усилилось, когда вместо Большого зала или княжеских покоев, Юрия увели в темницу, причём в нижний её ярус, в подземелья. Последовавшие за тем часы ожидания лишь добавили тревог.