Текст книги "Милосердие победителя (СИ)"

Автор книги: Юрий Мещанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Благодарю вас, почтенные хранители, что откликнулись на мой зов и приехали гостями в мои земли.

– Да уж не все, – сказал Филипп, мудрейший храма Аурина и Зары, намекая на отсутствие главного хранителя Рустовесской земли.

– Зато здесь все, кто не трепещет перед Древгородом и защищает благую веру, – вышел из положения Чернек. – Покойный Лесьяр Строгов попытался отнять у нас веру предков. И боги покарали его. Позар и Светлоба показали нам, что продолжают защищать нас. Теперь и мы должны выполнить свой долг, защитить их и наши земли. Строговы забыли, на ком держится их власть. Они не дают нам, предельным князьям, заботиться о наших землях так, как мы считаем правильным. Грабят нас налогами. Они запрещают вам, мудрейшим храмов пресветлых богов поступать вольно в вопросах защиты благоверия, в делах хозяйствования. Мешают вам набирать больше воинов в дружины.

– Всё верно, – согласился Максим, мудрейший храма Сияя и Кипины. – Но что ты предлагаешь нам делать, Чернек?

– Я предлагаю заставить Строговых отказаться от безумных замыслов обратить нас всех в элаитство. Завоевать возможность каждому из нас жить по собственной правде. Новый державный князь, Всеслав, просто миздрюшка.

– Может и так, – возразил мудрейший Валентин. – Но у Строговых вполне хватит сил раздавить любого из нас.

– К этому я и веду, – подтвердил Чернек Озеров. – В одиночку никому из нас с Древгородом не сладить. Но вместе мы победим. Поэтому я предлагаю заключить союз. Организовать содружество тех, кто выступит в поход и заставит державного князя соблюдать нашу корысть.

– Но как нам это сделать? – поинтересовался Селиван, мудрейший храма Юма и Живы. – Мы не воины, мы всего лишь мирные хранители. Мудрейший Вейкко попытался поднять знамя войны и теперь лежит в могиле, вместе с тысячами своих людей.

– Всё верно, – Чернек отметил, что Селиван вмешался в разговор как раз тогда, когда было оговорено. – Вы не воины, но мы, князья, умеем держать мечи и командовать полками. Вам воевать не придётся. Просто дайте нам ваши дружины и ваших воевод.

– Ну хорошо, – сказал мудрейший Филипп. – Но здесь, среди нас я вижу только Озеровых и Юрьевых. А что с остальными князьями, каково мнение Клыковых, Волковых и Булатовых?

– С Клыковыми всё прозрачно, – ответил Хотен Юрьев. – Они всегда были послушными шавками Древгорода. Так что Клыковы нам враги.

– Я думаю, что Волковы пока не готовы воевать, – заметил Чернек. – Олега Волкова нет здесь, но он и Строговых не поддержал. Скорее всего, не решил на чью сторону встать. Но после нашей первой победы, он присоединится к нашему содружеству.

– Видогост Булатов с удовольствием поддержит нашу войну, – подтвердил мудрейший Валентин. – Моя дружина помогла ему победить племянника. Он знает, что в Древгороде такое никогда не простят. Уверен, что он скоро будет с нами.

Хотен Юрьев явно захотел возразить. Набрал в лёгкие воздух, чтобы наполнить им свой голос. Но в последний момент по лицу его проскользнуло сомнение, и вместо поперечной речи он лишь шумно выдохнул. Притянул к себе за локоть Чернека Озерова и зашептал ему на ухо.

– Послушай, Чернек, насчёт Видогоста Булатова я сомневаюсь, что он нам друг. Есть надёжные известия...

– Не здесь, Хотен, – перебил его Чернек, – к чему нам сеять рознь в незрелом союзе?

– Согласен, потом.

– Так что скажете, почтенные хранители? – поинтересовался Чернек Озеров у мудрейших.

В становом подворье повисла тишина. Было слышно лёгкое шелестение длиннополых одежд мудрейших. Трепетали языки священного пламени в очаге. Раздавалось напряжённое дыхание размышлявших мужчин. Раздумья не были долгими. Все были согласны с тем, что сказал владыка Старогулья. Все хранители были рады, что им не придётся брать на себя тяжесть командования военными походами. Как и ожидал Чернек, первым нарушил молчание мудрейший Селиван, остальные потянулись за ним.

– Храм Юма и Живы вступает в содружество. Я предоставлю своих ратников для войны.

– Храм Сияя и Кипины тоже участвует.

– Я тоже присоединяюсь. Дружина храма Аурина и Зары в вашем распоряжении.

– Храм Агуна и Кесы в содружестве.

– Это прекрасно, – подытожил Чернек. – Наши рати, освящённые силой Позара и Светлобы добьются быстрой победы над отступниками Строговыми. Теперь я предлагаю проследовать в...

– Подождите, князь, – возразил мудрейший Валентин. – Нам нужно решить важнейший вопрос. Без этого всё наше предприятие будет не прочнее стеклянного кубка.

– В чём же дело?

– Мы должны прямо сейчас решить, кто будет командовать объединённой ратью нашего... Хм... Вежинского содружества! Вот. Вежинского содружества, – повторил Валентин понравившееся ему придуманное название. – Кто будет полководцем? Вы или князь Юрьев? Можеткто-тоиз наших воевод? А когда придёт войско Видогоста, как быть с ним? Ведь если не выбрать военного предводителя, нас ждёт беспредельщина.

– Я очень рад, мудрейший Валентин, что Вы озаботились таким вопросом. Он действительно очень важен. Теперь начинаю жалеть, что не предложил Вам прямое участие в ратных делах.

– Не надо отшучиваться, князь.

– Простите, мудрейший, – Чернек сделал примирительный полупоклон. – Я думал о том, что Вы сказали. Действительно, если не избрать военачальника, то порядка никакого не будет. Но если назначитького-тоодного, то другие будут ревновать к нему, ибо мы все значительные люди. Поэтому как только наше войско соберётся для войны, я организую Совет ратных начальников. Это как Совет сильных мужей в былые времена, когда ещё не было Рустовесского государства. С согласия присутствующих я, как создатель нашего Вежинского содружества, возьму на себя дело взаимосвязи между княжескими войсками и храмовыми дружинами.

– Полностью поддерживаю Вашу задумку, князь, – мудрейший Валентин согласился первым.

Остальные мудрейшие также одобрили начинание князя Озерова. Когда вопрос был улажен, Чернек повёл своих гостей в терем местного князя, владевшего Вежинским острогом. Князь Роман из Малого Дома Легостевых был озадачен негаданным наплывом такого количества высоких гостей. Чернек Озеров озадачил его ещё сильнее, когда повелел самому начать угощение мудрейших. Сам же предельный князь Суломатья сообщил, что они с князем Юрьевым подойдут на пир чуточку позже.

– Что там у тебя насчёт Видогоста Булатова, Хотен?

– Пойдём со мной.

Князья направились в заключевницу Вежинского острога.

– Мои люди его на реке Рустовесь взяли. Купчишкой прикидывался. А сам посыльный, из Тайной стражи Всеслава, письмо вёз Клыковым. Держи, полюбуйся.

– Любопытно...

Хотен и Чернек вошли в небольшое прохладное помещение пыточной. На дыбе висел человек. Его худощавое тело было покрыто синяками и немногочисленными порезами, разбитые глаза закатились. Либо спит, либо без сознания. В нос шибал резкий запах пота, мочи и испражнений, особенно заметный после свежего воздуха. Пыточных дел мастер сидел на корточках в уголке и грыз ногти. Его отвратительная харя заросла густой щетиной, почти начавшей походить на бороду.

– Твой? – кивнул Чернек на мастера страданий.

– Нет, местный.

– Уже лето на дворе почти, а ты всё с бородой ходишь. Почему не бритый?

Чернек многое видел в жизни, но взгляд этого человека, едва не заставил князя поёжиться. Хоть он и сделал почтительный полупоклон, бесцветные глаза его ощупали тело князя оценивающим взором знатока. Сейчас он выведывает секреты, необходимые хозяину острога или владыке Старогулья. Но точно также сможет вырезать сведения из тела самого Чернека Озерова. И ни одна струнка в его чёрной душе не дрогнет. Предельный князь даже испытал жалость к висящему на дыбе бойцу Тайной стражи. Пыточных дел мастер провёл ладонью по щеке и шумно всосал воздух уголком плотно сжатых губ.

– Хэээ... Да я это, князь. Того в общем! Побреюсь, да. Хэээ...

Чернек выудил из кармана четыре медные резы и протянул их пыточному знатоку.

– Сходи к цирюльнику, побрейся.

Тот взял монеты в ладонь, понюхал их, после чего втянул уголком рта воздух.

– Хэээ... Благодарствую, князь, благодарствую... Схожу сегодня же. Хэээ...

– Стало быть Видогост в сговоре со Строговыми, – обратился Чернек к Хотену Юрьеву.

– Ну да, ты погляди как чётко умыслили. Убирают Деяна, Видогост нас отманивает своей ложью о союзничестве. А тем временем войско Строговых, Булатовых и Клыковых соединяется в Крайнесточье. И всё, у них перевес.

– Но зачем им убивать Деяна? – Чернек решил попробовать привести доводы против, хотя картина складывалась вполне однозначная. – Помнишь, на Великом совете он во всём поддержал замыслы Лесьяра. Да и всем известно, что Видогост всегда недолюбливал державную власть.

– "Недолюбливал", это шаткое умозрение. А вот то, что он женат на дочери Лесьяра Строгова это явь. И у него от неё шестеро детей. Кстати, племянники и племянницы Всеслава. Уж куда более надёжный друг, чем Деян. Мало ли что молодому в голову взбрело? Да и на войне Видогост по опытнее того мальца будет.

– Всё верно... Но всё же, не может ли это быть обманом?

Чернек покосил взор на письмо, где после приказа Ростиху Клыкову следовать с войском в Крайнесточье, красовалось странное пятно. То ли клякса чернил, то ли небрежно прорисованный жук. В письмах державного князя ему такого видеть не доводилось. Хотя... Он помнил лишь двух державных князей, а этот третий.

– Не может. Послушай, что посыльный говорит. Эй, – обратился Хотен Юрьев к пыточных дел мастеру, – разбуди его.

Тот плеснул на несчастного водой из ведра и стал бить по щекам.

– Ты, продирай зенки, погань! С тобой господа говорить желают.

Стражник с трудом очнулся и некоторое время приходил в себя. Наконец, сообразил что происходит и прокашлялся.

– Расскажи князю Чернеку, всё что мне поведал, – Хотен Юрьев ударил посыльного по щеке.

– Я... Видел их, – пленник с трудом шевелил окровавленными потрескавшимися губами. – Когда зсржвный кнзь мне письмо двл... Давал, – тяжело выдавливал он из себя. – Там бли вс... Все... Были.

– Кто все?

– Все офсры... Офицеры. Стрша... Старшая дружина, Жел... Жлзн... Железное войско, вся... Вся рать.

– О чём они говорили?

– Про п... поход.

– Поход куда? – задал наводящий вопрос Хотен Юрьев.

– К храму Агуна и Кесы вместе с Булатовыми и Клыковыми, – на одном дыхании выпалил посыльный и голова его безвольно повисла.

– Помер что ли? – спросил Чернек.

– Хэээ... Нет... Живой! Хэээ... Очнись, гниль!

– Не надо, – остановил пыточных дел мастера князь Юрьев. – Он всё сказал, что нам надо.

– Хэээ... И что с ним делать теперь? – пыточник смотрел на Озерова.

– Хотен, твой пленник, тебе решать.

– Нам он больше не нужен, – отмахнулся князь Юрьев. – Прирежь его.

Через пару мгновений хозяин пыточной камеры перерезал своему пленнику горло. Выйдя на свежий воздух, Чернек Озеров приказал найти своего наследника.

– Волк!

– Да, отец?

– Слушай меня внимательно, – Чернек изложил суть дела.

– Ничего себе!

– Удивляться потом будешь. Мудрейший Валентин уверяет, что Видогост в скором времени может совершить ко мне визит. Ты возьмёшь тысячу конников Младшей дружины и встанешь с ними на пути из Крайнесточья. Встретишь Видогоста на границе. Слушай внимательно! Ни в коем случае не провоцируешь никакого кровопролития. Любезно поговоришь с ним. Выуди с него всю правду, чтобы мне не отвлекаться. Я пока войском займусь. Только очень вежливо и без кровопролития! Вроде всё гладко, но чувствуюкакой-топодвох. Давай, докажи, что ты достойный наследник.

– Я не подведу тебя, отец.

Глава 5

Островок

Находясь в одном дневном переходе от храма Агуна и Кесы, Пётр Строгов узнал, что в храмовом держании остановился проездом Видогост Булатов. Новый предельный князь Крайнесточья ехал на важную встречу в Суломатье. Пётр приказал выждать. Он рассчитывал представиться Видогосту, когда тот будет рядом с женой, родной сестрой Петра Мириной. Говорить с владыкой Миргорода один на один никакого желания не было. Видогост казнил своего собственного племянника. Что он вздумает сделать с ним, родным братом державного князя?

К счастью Видогост вскоре покинул храм Агуна и Кесы. Когда Пётр открылся мудрейшему Валентину, тот не мог поверить своим ушам. Главный хранитель благой веры в Крайнесточье подъял руки к солнцу и громогласно возблагодарил Позара и Светлобу. Пётр просил очистить его от скверны элаитства немедленно. Но мудрейший велел ждать и молиться.

Петра и его спутников поселили рядом с покоями самого Валентина. Они трапезничали самыми лучшими яствами, коими были богаты закрома храма Агуна и Кесы. Вернее сказать, трапезничали спутники Петра – Ян Ледков и братья-близнецыКузьма и Герман. Сам же Пётр, наблюдая как непривычные к богатому столу братья жадно поедают ароматное мясо, хлебал пресную похлёбку. Тем временем мудрейший, хитро улыбаясь, отговаривал его возвращаться в благую веру. "Меня проверяют", – понял Пётр, и держался непреклонно. Наконец, день очищения настал.

В жарком летнем небе пылал ослепительным золотом солнечный шар. Лишь изредка на него набегали лёгкие облачка. Пётр Строгов стоял перед входом в приземистое помещение хранилища. Тяжёлые двери были наглухо заперты. По бокам, преграждая путь скрещёнными копьями, стояли два храмовых дружинника, одетых в блестящие доспехи. По правую руку от Петра горел костёр. Сухие берёзовые дрова весело трещали и почти не дымили. Сын Лесьяра чувствовал, как внутри копится небывалое воодушевление. Ещё немного и он разорвёт липкую паутину элаитства, державшую его душу в мучительном плену. Ещёчуть-чутьи старые боги вновь примут его обратно под свою защиту.

Пора. Пётр подошёл к запертым дверям и опустился перед ними на колени. Сапоги на его ногах привычно скрипнули. Дружинники не шелохнулись. Порыв ветра направил на него жар костра, глаза слегка заслезились от дыма. Пётр смиренно опустил голову и стал ждать. Порог хранилища был выложен плитами, выточенными из валунов. Вдоль трещинки в одной из плит шустро бежал маленький чёрный муравей.

– Кто явился? – спросил, наконец, дружинник, стоявший слева.

– Пётр, сын Лесьяра из Великого Дома Строговых.

– Зачем явился? – строго вопрошал стоявший справа.

– Молить Позара и Светлобу о даровании благодати быть взятым под их защиту.

– Готов ли ты отвергнуть свои заблуждения?

– Готов!

Пётрнеуклюжеснял с себя всю одежду. Оголятся перед незнакомцами было неловко, но он заставил себя не замечать своей наготы. Глаза дружинников продолжали безучастно смотреть в пустоту перед собой, словно были стеклянными. Как у них так получается? Ворох одежды Пётр решительно бросил в костёр. На мгновение ему стало жаль почти новые сапоги, справленные на совесть известным древгородским кожевником. Но он отмахнулся от этих глупых сожалений. Встал в полный рост лицом к дверям. Кожу приятно грело тепло костра сбоку и солнечный свет сверху. Дружинники убрали копья и тяжёлые двери медленно распахнулись. Хор ищущих пел хвалебный гимн Позару и Светлобе, а также Агуну и Кесе. Поклонившись, Пётр шагнул в хранилище.

После жаркого зноя летнего дня, полумрак хранилища неприятно холодил тело. Кожа покрылась мелкими мурашками. Он спустился по каменным ступеням, и сразу оказался среди знающих. Старшие ученики школы мудрости стояли по правую и левую руку от Петра, образуя для него коридор, ведущий прямо к очагу. С каждой стороны их было по двенадцать. Не привыкшие ещё к тьме глаза, узрели храмовое пламя, зажжённое много тысячелетий назад. Также он заметил, что каждый знающий держит в руках большой кувшин.

Хор ищущих начал петь заклинания, умолявшие древних богов простить вошедшему его былые заблуждения. Он сделал несколько шагов по студёным плитам каменного пола, когда на него хлынул поток жидкого льда – первый знающий выплеснул ему на голову содержимое своего кувшина. Началось очищение. От внезапного холода перехватило дыхание. Ком воды, окатив его тело с шумом разбился о каменный пол. Ухнуло сердце, но Пётр продолжил идти к огню.

Двадцать четыре больших кувшина с ледяной водой омыли его тело, пока младший сын Лесьяра Строгова добрался до храмового очага, где его ждал мудрейший Валентин. От холода Пётр практически не чувствовал кончиков пальцев. В руках мудрейшего оказалсякакой-топродолговатый предмет из которого вырывался столбик яркого пламени. Изгнание Хлада было завершено, теперь нужно было пройти очищение огнём. Словно плетью, Валентин несколько раз хлестнул Петра ярким пламенем. Оно не причинило ожогов его промокшей коже. Наоборот, подарило тепло, благодатью растекшееся по сведённым холодом суставам. Валентин торжественным голосом провозгласил, что заблудшая душа Петра вернулась в объятия Блага.

Получив новую одежду и новые сапоги, Пётр вышел из хранилища под тёплые лучи дневного светила. Горячий ветер окутал его своими волшебными прикосновениями. От воодушевления хотелось прыгать и петь.Наконец-тоон вернулся в лоно древней веры, вновь боги приняли его к себе! Теперь нужно было помочь своей семье обрести Позара и Светлобу. И вернуть всю Рустовесскую землю на правильный путь извечного противостояния Мрозу и Килме.

От торжественных мыслей Петра отвлёк парень, подошедший к юному Строгову и подчёркнуто вежливо поклонившийся.

– Хвала Агуну и Кесе, Вы вновь обрели истинную веру!

– Воистину хвала.

– Вы не узнаёте меня, господин?

Пётр внимательно пригляделся к юноше. Просторная летняя рубаха, зелёный пояс, штаны, лапти. Решительное, с чуть острыми чертами лицо, и добрый с лёгкой хитринкой взгляд. Они точно уже встречались. Но где?

– Ты... – задумчиво протянул Пётр.

– Я Митрофан, воспитанник в Доме мальчиков из храма Благопроявлений, – подсказал юноша. Мы встречались в Древгороде этой зимой. Вы помогли мне выйти за городские ворота, мимо стражи.

– Да... Точно. Да, конечно, я тебя помню. Но как ты здесь оказался? Ведь ты должен был доставить послание к мудрейшему Вейкко.

– Я так и сделал, а он отправил меня сюда. Так что я не видел сражения и гибели Благой рати.

По тому как Митрофан говорит, немного нерешительно переминаясь с ноги на ногу, Пётр понял, что тот имеет к немукакую-топросьбу.

– Скажи, ты что-тохотел от меня?

– Нет, господин... Вернее, да. Да, у меня есть к Вам просьба.

– Какая же?

– Если Вы позволите, то я хочу просить о даровании мне права стать Вашим спутником.

– Хм... – Пётр был рад такому предложению и уже мысленно принял Митрофана в свою "свиту", но для солидности решил потянуть время. – Мне предстоит долгая дорога и большие трудности.

– Я не боюсь трудностей и лишений, господин. Я прошёл почти полное обучение ратному мастерству в Доме мальчиков храма Благопроявлений.

– Это очень хорошо. Мне нужны те, кто умеет держать в руках оружие. Если ты поклянёшься мне в верности, то я готов принять тебя.

– Клянусь именами Агуна и Кесы, что буду верен Вам до конца.

***

Мудрейший Валентин благословил своих воинов на ратные подвиги во имя благой веры. Дружина храма Агуна и Кесы собиралась в поход. Бойцы, звякая кольчугами и латами, собирались у крепостных ворот. Всего чуть больше тысячи воинов, не считая походных слуг и небольшого числа ополченцев. Пётр видел в своей жизни и куда более многочисленные рати. Но какой мальчишка откажется лишний раз взглянуть на войско?

В сопровождении своих приближённых сын Лесьяра Строгова ходил среди бойцов. В душе его боролись смешанные чувства. С одной стороны, дружинники были воинами, шедшими биться за благую веру, что он полностью одобрял. С другой стороны, они должны были убивать воинов его брата Всеслава. А что если, он попадёт к ним в плен? Они убьют его или будут пытать?

– Храмовые дружинники ничуть не уступают княжеским, – стоявший недалеко от Петра воин обращался к юному князю. – Жаль только, что их очень мало.

– Да, – согласился Пётр. – Тысяч десять было бы в самый раз.

Он пригляделся к заговорившему с ним бойцу. Высокий рост, крепкое телосложение.Из-поддешёвой железной шапки выбивалась густая чёлка светлых волос. Одет он был в простое суконное платье, подбитое пенькой и обшитое железными кольцами. На поясе его висела сабля, а в руках ратник держал копьё. Вроде вооружён как простой ополченец, но дорогие ножны для сабли и ладно скроенные сапоги говорили за его высокое происхождение. Да и оружие он держал с лёгкой небрежностью, свойственной тем, кто привык использовать смертельную сталь по прямому назначению. Устав гадать, Пётр спросил прямо:

– Кто ты, ратник?

– Я Егор, сын Андрея из Малого Дома князей Михайловых.

– Ого! Так ты не просто ополченец?

– Ну, – Егор, покривив губы, насмешливо оглядел надетое на него снаряжение. – По положению я примерно ополченец. А так из "вольных ратников". Но в храмовом арсенале не нашлось хорошей брони. Сабля моя собственная, а копьё мне дали. Хотя моя подготовка вполне позволяет быть в лёгкой коннице. Ещё могу пешей сотней командовать.

– А где же ты получил такую подготовку?

– Я был приставом в Поместной страже Суломатья.

– А как же ты оказался здесь?

– Ну... Так сложилось, – Егор осмотрительно помалкивал о подробностях своих злоключений. – Ты ведь Пётр Строгов, сын покойного державного князя?

– Да, так и есть. Но откуда ты знаешь?

– Здесь все знают о сыне державного князя, которого боги вернули в благую веру.

Возвышавшийся на чёрном боевом коне воевода Храмовой дружины, вынул из ножен меч и замахал им над головой. Боевые трубы разорвали воздух. Пора было выступать. Хранители и простолюдины прощались со своими защитниками. Воины выстраивались в походную колонну.

– Ну всё, мне пора, – сказал Егор Михайлов.

– Пусть хранят тебя Агун и Кеса от вражьей стали в смертельном бою – Пётр осенил ополченца круговым знамением.

– И тебе удачи, князь.

***

Видогост взял с собой двести бойцов Старшей дружины и сотню телохранителей. "Маловато", – подумал он, увидев на краю картофельного поля примерно тысячу конников под серебряной молнией в красном круге. Зачем полк Озеровых поджидает его на границах Суломатья, когда князь Чернек приглашал прибыть в Вежинский острог? Видогост увидел всадника в богатых доспехах, отделившегося от общей массы, и двинувшегося в его сторону. Приказав своим людям оставаться на месте, новый предельный князь Крайнесточья направился ему навстречу.

Фыркнув, конь пошёл вперёд, вминая копытами молодую картошку в мягкую землю. Местные крестьяне вряд ли обрадуются, чтокто-тотопчет их урожай. Впрочем, трудности низших сословий Видогоста мало волновали. Свои собственные гораздо важнее. Примерно на середине поля они встретились. Видогост молча оглядел молодого конника. Это был не Чернек.

– Приветствую, Вас! Рад видеть владыку Миргорода и предельного князя Крайнесточья. Я Волк, сын Чернека из Большого Дома Озеровых.

– Я тоже приветствую наследника Суломатья. А почему мы встречаемся здесь? С князем Озеровым всё хорошо?

– Да, он в полном здравии.

– Так почему же мы встречаемся здесь, на картофельном поле, а не в Вежинском остроге?

– Возможно, потому, что Вы опаздываете? Мой отец пригласил владыку Миргорода раньше.

– Я опаздываю потому, что у меня были неотложные дела, – ответил Видогост. – Мне очень интересно, может быть ты, Волк знаешь ответ. Почему князь Чернек пригласил меня, а князь Юрьев моего племянника Деяна?

– Значит, Хотен Юрьев написал Деяну, – слегка усмехнулся Волк, покачнувшись на спине встрепенувшегося коня. – К слову говоря, что случилось с Деяном?

– Замахнулся на то, что было ему не по силам, – отрезал Видогост.

– Это на державную власть что ли? – засмеялся Волк.

– Что?! Как ты, наследник, смеешь так разговаривать с предельным князем?

– О... Простите меня, предельный князь, – с наигранной вежливостью ответил Волк Озеров. – Я вовсе не хотел проявить неуважение к Вашему высокому титулу. Я совсем случайно наступил Вам на больное место.

– Что ты городишь? Я гостил у мудрейшего Валентина в храме Агуна и Кесы. Я всё знаю о соглашении, – Видогост говорил чётко и громко, стараясь заглушить в себе растущее возмущение. – Хочу присоединиться к Вежинскому содружеству. Поэтому я буду очень признателен если ты, Волк, проводишь меня к своему отцу.

– Мой отец и князь Юрьев сейчас собирают свои войска. Им некогда отвлекаться. Так что с Вами буду говорить я.

– Я думал, они заинтересованы в союзе со мной – Видогосту требовалось всё больше усилий, чтобы скрыть раздражение.

– Нам интересны все надёжные союзники, – Волк заглянул Видогосту в глаза, сделав ударение на предпоследнем слове.

– То есть Вежинское содружество сомневается в моей надёжности?

– Почему Вы не приехали раньше? – бросил встречный вопрос Волк.

– Я был занят, – сквозь зубы выдавил Видогост.

– Чем занят, сговором с другими?

Видогост сжал губы. Натолкнувшиеся на эту преграду яростные слова, некоторое время бурлили во рту, не находя выхода и обжигая язык. Над полем висела напряжённая тишина. Позвякивали вдали конская сбруя и людские кольчуги. Ветер шелестел в густой листве растущих вокруг поля берёз. Вблизи слышалось жужжание слепней и мух, круживших вокруг коней предельного князя Крайнесточья, и говорившего с ним наследника Суломатья. Видогост с усилием проглотил готовый вырваться наружу гнев. Но ядовитый комок, провалившийся в грудь, поджёг накопленное раздражение.

– Ты к чему клонишь, пакостник? – выкрикнул Видогост. – На что ты здесь пытаешься намекать?

– Где Ваше войско? – с торжественным спокойствием спросил Волк.

– Там где надо. Не твоё дело!

– Хм... Не моё дело. Ну да, разве моё дело, что оно сейчас собирается в одном лагере со Строговыми и Клыковыми?

– Что?! – Видогост был оскорблён нелепостью обвинений.

– Как давно Вы продались Древгороду? – жёстко обрубил последнюю надежду на взаимопонимание Волк.

– Да как ты смеешь так говорить со мной? Я враг Всеслава!

Заметив, что князья на середине поля не на шутку ругаются, их бойцы немедленно приготовились к бою. Воины крепче сжали копья и рукояти мечей. Стали разглядывать противоположные построения, выискивая в них уязвимые места. Через мгновение это может понадобиться в бою. Начальствующий над охранниками Видогоста выехал чуть ближе, чтобы иметь возможность быстро доскакать до князя. Главный телохранитель Волка сделал то же самое.

– О... Так Вы враг Всеслава? – небрежно повторил Волк. – Но это всё пустые слова. Вы женаты на его родной сестре. Я думаю, что Вы здесь по прика...

– Хватит! – резко перебил его Видогост. – Ещё одно слово и я... я...

Волк не отрывая глаз от Видогоста, спокойно положил правую руку на рукоять меча. Он знал, что у него в три с лишним раза больше людей, чем привёл с собой владыка Миргорода. Видогост тоже это знал. Три сотни против тысячи – не тот расклад, чтобы угрожать.

Предельный князь Крайнесточья развернул коня и поехал прочь. Волку ничего так сильно не хотелось, как приказать своим людям перебить отряд Булатовых, а их предводителя заковать в цепи. Или тоже убить. Но он помнил строгий приказ своего отца: никакой крови!

"Продажный холуй Древгорода, – подумал Волк. – Чтобы под тобой кобыла сдохла!" "Домой, в Миргород, – решил Видогост. – Пусть эти подлюги в одиночку со Строговыми воюют. Чтобы им всем Невита улыбалась!"

***

Она горько плакала. Первые две недели вообще не переставая. Даже во сне у неё непрерывно текли слёзы. Глаза её покрылись густой красной сеточкой, а кожа на постоянно сырых щеках сморщилась и стала шелушиться. "Не надо себя так мучить, – сказала ей Мирина, – всю красоту потеряешь".

Мирина приходила часто, почти каждый день. В первый раз Агата вообще не стала с ней разговаривать, лишь зло смотрела на неё сквозь солёные кристаллики слёз. Супруга Видогоста словно вовсе не заметила злобы своей воспитанницы. Лишь перед тем как уйти, ласково обняла её и нежно улыбнувшись, словно родная мать сказала: "Мы должны оберегать друг друга, у тебя ведь никого кроме меня нет". Она произнесла это таким мягким голосом, какого, возможно, даже родные дети Мирины не слышали. Но где-тосо дна этих заботливых слов мелодично пропела стальная струнка, звон которой не оставлял никаких сомнений, что это приказ повиноваться.

Это было правдой. Самой честной и неотвратимой, какая только бывает. У неё никого нет, кроме Мирины. Её обманули. Её все оставили. Боги, Андрей, семья, Деян. Деян... Она повинна в его смерти. Это она, затуманив ему взор своей лаской и своими поцелуями, помогла Видогосту и Мирине привести его на окровавленную плаху. Туда, где он закрыл свои глаза навеки.

Через две недели стало немножко легче. Если не думать. Как только мысли цеплялись за образ мёртвого любовника, слёзы вновь возвращались и остановить их было очень трудно. Агата любила его. Но если совсем недавно она могла его обнимать и целовать, то сейчас он стал совершенно недосягаем, сгинув в мире мёртвых. Но разве может это убить любовь?

Понимая, что выбора нет, Агата вновь подружилась с Мириной. Та была очень добра. Агату вкусно и сытно кормили. Бывшая резиденция Видогоста, в которой Агата осталась единственным обитателем, хорошо охранялась. Мирина сказала, что пока Агата не родит и не оправится после родов, жить ей придётся здесь. Та не была против. Лучше в полном одиночестве, чем жить на виду у всех слушать чужие шепотки за спиной. Впрочем,это не было одиночеством пленника в сырой камере. В старой резиденции Видогоста жили ещё четверо охранников и около десятка дворовых людей.

Агата стала гулять по резиденции. Ей никто не мешал. Охранники, видимо имевшие строгий наказ молчать, ни на какие вопросы Агаты не отвечали. Зато дворовые люди были вполне разговорчивы и дружелюбны. Часто Агата стояла на стенах резиденции, и наблюдала оттуда за жизнью города. На княжеские хоромы она старалась не смотреть. Как только взор задевал их стены и строения, сразу же вспоминался Деян Булатов. Тогда она очень долго плакала.

Агата не знала какая это была неделя. Но летнее солнце уже во всю припекало с небес. С юга дули горячие ветры. Она вновь по привычке прогуливалась по пустым покоям, когда услышала со двора знакомый девичий голос. Это была Вера, сестра Деяна.

– Куда идёшь? – лениво спросил охранник, приоткрыв скрипнувшую калитку в воротах.

– К Агате.

– Чего-тоты раньше к ней не ходила, – охранник спрашивал просто так, от скуки, сестру покойного князя все стражники хорошо знали.

– Ну... Теперь пришла. Вот, гостинцев принесла ей. Хочешь один?

Агата прислушалась, тихо крадясь на нижний этаж. Верачто-тодостала.

– Хм... Фкуфно, – зачавкал охранник.

– Я сама напекла! Всем понравилось. Бери ещё пару.

– Фпафыбо.

– А где Агата?

– Фам...

В чуть приоткрытую ставню, Агата увидела приближающуюся Веру. Та держала в руке большую корзинку, накрытую куском белой ткани. Шла осторожно, но решительно. Агата тихо поднялась по лестнице и беззвучно вошла в покои, располагавшиеся по соседству с её собственными. Вера поднялась по лестнице и шумно протопала к покоям Агаты. "Агата, ты здесь?" – Вера толкнула скрипнувшую дверь.