Текст книги "Вольница обречённых (СИ)"

Автор книги: Юрий Мещанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Если ты знаешь, зачем спрашивать? – Агата сжала губы и напряжённо поправила со лба прядь волос. Что он хочет этим добиться, узнать насколько она легкодоступна?

– Отвечай на вопрос.

– Да, я была его любовницей. Я делила с ним постель и наушничала про его планы твоей сестре Мирине. Она обещала мне за это своё покровительство. Мне и моей семье. Её муж Видогост хотел тогда стать предельным князем. Я помогла ему.

– Мирина обманула тебя?

– Нет, она выполнила всё, что мне обещала.

– Ты была любовницей Деяна несколько месяцев. Достаточно долгий срок. Скажи, в результате вашей связи ты забеременела? – Заметив, что Агата мрачнеет, Всеслав улыбнулся. – Я спрашиваю не из праздного любопытства и вовсе не для того, чтобы тебя обидеть. Дело вот в чём. Скоро я поведу войско в Крайнесточье. В случае успеха мне понадобится кто-то, на кого я смогу опереться. Если от Деяна остался ребёнок, да ещё и от знатной женщины...

– Вон что, – Агата сразу же поняла, что задумал державный князь. – Но я вряд ли тебе помогу. Не потому, что не хочу. Я и правда забеременела от Деяна. Осенью четыреста четырнадцатого года я родила сына.

– Сына?! – удивлённо перебил её Всеслав. – Вот это да! А всё говорят, что у Булатовых одни девочки рождаются. Когда я был в походе, ещё до поражения, ко мне пришли крестьяне из мест, что на границах Гужвоземья и Крайнесточья. Они представили мне малыша и поклялись, что это сын Деяна, которого родила от него крестьянка.

– Да, – улыбнулась Агата. – он рассказывал мне, что переспал с какой-то крестьянской вдовой по пути на Великий Совет. Значит и она родила сына? Но ты не дал мне договорить. Уже через месяц младенца забрали у меня. Таковы были условия Мирины. Его отвезли в храм Агуна и Кесы на воспитание. Я даже не давала ему имени. Зачем? В храме его всё равно назвали бы по другому. И я не знаю, что с ним сейчас и где он. Может учится на дружинника или на хранителя. Может умер от болезни. Я не знаю, – Агата стёрла тыльной стороной ладони выступившие на глазах слёзы.

– А кто помимо Мирины и Видогоста знал про сына Деяна?

– Хм, – Агата задумалась, – его сестра Вера, твой брат Пётр. Он прятался тогда в Миргороде и взялся сопроводить моего малыша в храм. Сказал, что доехали нормально. Несколько прислужниц знали. Да и в свите про меня слухи ходили, но это просто слухи. Да нет, государь, у тебя не получится использовать моего сына. Он там под другим именем. Никто в храме не знает кто он на самом деле. Он сам не знает кто его мать и отец. Даже я наверное не узнаю его, если увижу.

Пока Агата грустила, Всеслав съел хлеб и выпил пиво. Похоже, Лоскутова права. Её сына от Деяна он использовать не сможет. А жаль! Очень хорошая вырисовывалась комбинация. Можно попробовать поискать ту крестьянку с её сыном. Если они конечно не сгинули в водовороте смутных времён.

– Где твоя спальня? – спросил Всеслав Агату.

– В северной половине. Комната там тёплая, уютная, – томно сказала женщина, сверкая чёрными глазами. – И ложе большое.

– Вот и славно. Ложись спать. А я лягу в южной половине.

Раздевшись, Агата какое-то время просто лежала, слушая звуки дождя, доносившиеся с улицы. Своими расспросами державный князь потревожил её успокоившуюся было душу. Мёртвый любовник, сбежавший муж, отнятые дети. Ей стало невыносимо грустно. Вешневодье было очень маленьким острогом и земли вокруг него тоже были мизерными. Особых хлопот управление этим хозяйством не доставляло, а значит и времени много не требовало. Нужно сделать так, чтобы Всеслав приезжал сюда чаще. Родить от него ребёнка и скрасить жизнь заботой о младенце. Привязать к себе державного князя назло всем, кто думал, что с Агатой можно обращаться как с безвольной вещью. Женщина встала с постели, накинула на голое тело льняную рубаху и, шлёпая босыми ногами по дубовому полу, отправилась с южную половину. Найти комнату в которой спал Всеслав не составило никакого труда, она уже знала терем лучше тех, кто его строил. Агата плавно толкнула дверь, готовясь использовать свои таланты обольщения. Но дверь была закрыта изнутри. Она толкнула ещё раз. Точно заперто. Агата сжала костяшки пальцев, чтобы постучаться, но потом передумала. "Значит не сегодня, – решила она. – Но ты всё равно от меня никуда не денешься, государь Рустовесской державы".

***

В Большом Зале княжеской резиденции Миргорода повисла напряжённая тишина. Офицеры переглянулись и многозначительно положили руки на мечи. Стражники сжали копья покрепче. Девушки из свиты прикрыли ротики ладошками и в ужасе попятились назад. Мирина поёрзала на престоле, приложив все усилия, чтобы сохранить невозмутимость. Офицеры, писари и придворные стали переводить свои испуганные и удивлённые взгляды на жену Видогоста, оставленную князем управлять его землями, покуда он в походе. Что прикажет она после услышанного от иноземных гостей? Мирина же застыла в нерешительности. Вопрос был явно не её уровня. Широкоплечий кочевник звякнул кольчугой и повторил вопрос, который толмач немедленно перевёл. Погромче, чтобы ещё раз услышали все:

– Мы, гордый и свободный народ катхоров, требуем у вас земли и воды!

– Земли и воды? – переспросила Мирина. – Но как это понимать?

– Понимать так, что нам нужна ваша земля и ваша вода!

Полковник Поместной стражи, оставленный Видогостом командовать гарнизоном Миргорода, наклонился к госпоже и еле слышно проговорил:

– Давайте просто убьём их. Мои люди справятся очень быстро.

– Убийство послов это прямой повод к войне, – возразила Мирина. – А вопросы войны и мира не в моей власти. Это может решать только владыка княжества.

– Ну и что будем делать?

Мирина встала с престола и обратилась к жутким посланникам.

– А сколько времени у нас, чтобы обговорить вашу просьбу?

– Госпожа, это не просьба, – уточнил от себя толмач. – Послы явились донести до вас требование хана катхоров.

– Пусть так. Когда великий хан ждёт нашего ответа?

– К началу зимы, – посланник презрительно глянул на возвышавшуюся над ним женщину.

– А когда начнётся зима по календарю катхоров?

– Зима приходит в тот день, когда первый раз падает снег!

– Хорошо, к зиме вы получите наш ответ.

Мирина села на престол, жестом подозвала полковника Поместной стражи. "Пусть их накормят и сегодня же проводят к Засечной черте, – сказала она офицеру. – Немедленно прикажи приготовить коня и отряд сопровождения. Я сейчас же брошусь догонять мужа".

***

Видогост, вольный государь своего собственного княжества, был доволен собой. Он вывел в поход против Всеслава Строгова очень могучие по нынешним временам силы. Пять тысяч конных и шестнадцать тысяч пеших воинов. Всё, что можно было собрать в ослабленном долгой войной Крайнесточье. Вряд ли под рукой у Всеслава больше войск. Грядущая битва решит, быть или не быть Дому Булатовых самовластными повелителями своего княжества.

На привале был проведён военный совет, по окончании которого Видогост решил немного поспать в своём шатре. Когда сон уже почти утянул его в свои глубины, вошёл часовой и доложил, что прибыла Мирина. "Кто?", – князь присел на расстеленной медвежьей шкуре и протёр глаза. Он ожидал чего угодно, только не этого. "Да пропусти ты!", – оттолкнув часового, Мирина вошла в шатёр. "Что случилось, любовь моя?" – Видогост обнял супругу. Охранник вернулся на свой пост.

– Успокойся, – твёрдо сказал князь, крепко прижимая жену к своей груди. Такой испуганной он не видел её уже очень давно. Хотя рассказ супруги его очень сильно насторожил. Неведомые пришельцы с востока появились в самый неподходящий момент. – Ничего страшного не случилось. Не первый раз к нам приходят кочевники.

– В таком количестве ещё ни разу не было. Тридцать тысяч конных и семьдесят тысяч пеших воинов!

– Ну... Посол мог просто соврать.

– Вряд ли. Их провожал офицер с Засечной черты. Он подтверждает. Катхоры специально прошлись вдоль нескольких крепостей, показывая свою силу. Если посланник и врёт, то не сильно. Хан катхоров и правда привёл десятки тысяч воинов.

– И как раз в то время, когда я повёл войско на Древгород! – Видогост со злостью хлопнул кулаком в ладонь и гримаса ярости исказила его лицо. – Буду биться с Всеславом, ослабну настолько, что катхоров мне не победить. Пойду на восток, в спину мне ударят Строговы. Проклятие!

– И как же быть?

– Я не знаю, – Видогост почувствовал себя мышью, которую загнали в глухой угол сразу два злобных кота. И никакой лазейки, чтобы выскочить нет. – Я не знаю, – повторил он. – Хотя...

***

Низкие серые облака повисли над просторным полем, зажатым с трёх сторон густыми лесами. Утром казалось, что польёт дождь, но до сих пор было сухо. В восточной части простора построились войска Видогоста. Над лесом то и дело покачивающихся копий колыхались их родовые знамёна – чёрный глаз в золотом круге на красном поле. Были здесь и подвластные Миргороду пехотинцы вилушканцев. Неимоверными усилиями, подкупом и угрозами смог Видогост Булатов затащить их в поход. Полки этого племенного союза стояли под сенью знамён с зелёной ящерицей, ползшей по бледно-розовому полю.

В западной оконечности луга выстроились войска державного князя. Их было явно больше, чем ожидал Видогост. Помимо серебряных восьмиконечных звёзд Дома Строговых и скрещённых копий племенного союза успонов, взору владыки Крайнесточья предстали знамёна на которых красовался шар, разделённый двумя большими кругами на четыре двуугольника жёлтого, синего, зелёного и красного цветов. Воины, стоявшие под теми знамёнами в почти идеальных шеренгах имели вооружение не похожее на то, каким пользовались ратники рустовесских земель. По всей видимости это и была та самая Заморская Гвардия Всеслава о которой ходило столько слухов. По правую руку от гвардейцев над пешими и конными полками были видны знамёна с копьём, мечом и топором, скрестившимися на бледно-голубом поле. Волковы. Значит и они тоже здесь. А где ратники Дома Волковых, там и... Где же они? Где? Да, так и есть. В запасе, позади основной линии державного войска можно было увидеть флаги с ёлкой на жёлтом поле, гербом племенного союза шумян.

Всеслав Строгов в последний раз оглядел свои войска, бросил взгляд на неприятеля и, повернувшись в седле, обратился к находившимся рядом с ним офицерам, в числе которых были Харитон Волков, Лютогост и Волк Озеров:

– Ну что, все готовы? Ты готов, Харитон?

– Да, государь, готов. Скорее бы в битву!

– Хорошо. Кстати, всё хочу спросить тебя, что за киврийца ты таскаешь за собой на цепи?

– А, этот? Вендель, сын Вилфрида Крепколобого. Мои люди взяли его накануне похода. Грабежом занимался.

– Того самого Вилфрида?

– Ага.

– Хм... Это интересно... Ладно! План сражения утверждён, каждый своё место знает. По местам! – со стороны войска Булатовых донёсся треск барабанов. Правда, это была не команда к началу битвы.

– Смотри, брат, – Лютогост указал рукой в сторону врага.

Вся первая линия воинов Видогоста, от левого крыла до правого, склонила копья, уперев их остриями в землю. Это древнее действо означало, что совершающая его сторона просит не нападать. Ратники расступились и в центре построения удивлённые бойцы державной рати увидели женщину, возвышавшуюся на лошади яблочного окраса. Женщина распустила волосы, подняла высоко над головой зелёный платок и направилась в сторону державного войска. Всеслав переглянулся со своими людьми и удивлённо пожал плечами. Преодолев половину разделявшего врагов пространства, женщина остановилась, продолжая держать на вытянутой руке зелёную ткань, символ жизни. Всеслав приказал своим людям ждать. Велел, чтобы Миша Воробей поехал за ним и поскакал к странной вестнице.

– Мирина?! Что ты здесь делаешь?

– Всеслав, брат мой, я приветствую тебя!

– И я тебя приветствую, – державный князь не видел свою сестру не меньше восьми лет, с тех пор как гостил в Миргороде, будучи ещё наследником Лесьяра. – Что привело тебя на поле битвы?

– Я здесь не ради войны, а ради мира. Я хочу упросить тебя не проливать сегодня кровь.

– Вот как? – Всеслав засмеялся. – После стольких лет войны, после того как твой муж хотел убить меня раненого, подсылал ко мне убийц в Яблочный и Древгород, ты просишь не проливать кровь? О, кстати, ещё он привёл сюда большое войско.

– Брат, – Мирина дружелюбно улыбнулась, – вражда в нашей земле идёт уже давно. А я просто женщина, просто мать своих детей. Я ничего не смыслю в мужских делах, они мне загадочны и неинтересны. Мы в беде и я прошу твоей помощи.

– С каких пор Булатовы просят о помощи Строговых?

– Всеслав, я не смыслю в мужских делах, – повторила Мирина. – Я лишь прошу тебя. Во имя того, что я твоя сестра. Во имя моих детей, твоих племянников. Во имя наших общих родителей. Позволь моему мужу поговорить с тобой!

– Когда меж двух враждебных ратей появляется красивая женщина и умоляет не устраивать кровопролития, можно ли отказывать? Зови его.

Мирина повернулась назад и помахала платком. Через несколько минут к ним подъехал Видогост.

– Приветствую державного князя! – сказал он.

– И я приветствую самовластного государя княжества Крайнесточья! – Всеслав взвесил на ладони золотую монету, поглядел на неё, читая отчеканенные на аверсе письмена. – Да, не спутал. Князь Крайнесточья. О чём будем говорить?

– Кто это с тобой? – Видогост указал на человека в писарских одеждах.

– Его зовут Миша Воробей, он мой личный хронист. Пишет историю моих походов и битв. Можешь смело рассказывать всё в его присутствии. Это твой шанс остаться в истории. Так о чём будем говорить?

– О войне. Совместной войне. Я хочу просить тебя о помощи.

Выслушав просьбы Видогоста, Всеслав поехал к своим людям и поведал им обо всём.

– Ни в коем случае! – высказал своё мнение Лютогост. – С Булатовыми никакого мира. На него напали? Это его тягость. Не наша. Если бы нам пришлось воевать, пришёл бы он на помощь? Даже смешно так думать.

– Он устроил резню на Багровых полях, убив тысячи безоружных пленников. В том числе и бойцов Дома Волковых. Такое нельзя прощать, – слова Харитона Волкова трудно было оспорить.

– Я против помощи Видогосту, – Волк Озеров тоже был категоричен. – После той битвы он главный призывал убить тебя, раненого. Если бы не вмешательство твоего брата и меня, тебя бы убили. К тому же он и после присылал убийц. Но как только на него напали, он вдруг просит твоей помощи? А когда получит её, снова всадит нож в спину? Пусть сам повоюет с кочевниками. А мы поглядим что выйдет.

– Что же, я уважаю ваше мнение, други мои. Но склоняюсь всё же внять просьбам Видогоста.

– Ты простишь его, государь? – Харитон Волков был в ужасе.

– Нет. Никому и ничего я прощать не собираюсь. Но бог подарил нам прекрасную возможность добиться намного большего, чем просто месть. Мы ведь воюем за всю Рустовесскую землю, а не за малые интересы. Эти восточные кочевники открыли перед нами большие возможности.

Когда Всеслав в сопровождении Миши Воробья вернулся на середину поля, Видогост и Мирина уставились на него молча, с замиранием сердца ожидая, что же решил державный князь.

– Не буду врать, – сказал Всеслав, – мои полководцы против того, чтобы помогать тебе. Но войском командую я и решения тоже принимаю я. Поэтому твоё предложение временно отложить наши распри принимается.

– Ой, я так рада! – встряла в мужской разговор Мирина. – Спасибо тебе, Всеслав! Я люблю тебя!!!

Всеслав Строгов и Видогост Булатов спешились и на глазах обоих воинств обняли друг друга. Десятки тысяч голосов разорвали гнетущую тишину. Простые ратники громогласно радовались союзу.

Глава 7

Земля и вода

Вендель сидел прислонившись спиной к колесу телеги и дремал. Рядом с киврийцем стоял боец, но для пущей надёжности пленник был привязан. Всеслав Строгов и Харитон Волков подошли к сыну вождя и некоторое время смотрели на него молча. Затем Харитон слегка толкнул его ногой, отчего пленник проснулся и поднял усталые глаза на князей. Вендель поёжился от утренней прохлады.

– Назовись! – приказал ему молодой Волков.

– Я Вендель, сын Вилфрида Флотоводца, наследный принц киврийских земель, – назвался пленник на родном языке.

– Вернее, бывший наследный принц, – посмеялся Харитон. – Братья у него всё отобрали. Изгнали на маленький островок. И он с жалким отрядиком грабил мои земли, пока не попался.

Вендель смотрел то на Всеслава, то на Харитона. Он пока плохо понимал рустовесский язык.

– Перед тобой державный князь Рустовесского государства, – Харитон указал на Всеслава.

– Приветствовать я кназ, государ, вожд! – ответил Вендель.

Всеслав отвёл Харитона в сторону.

– Что ты хочешь с ним делать? – спросил он.

– Не знаю пока. Потаскаю за собой, потом может казню в Удольчине. Или собаками затравлю. Не решил ещё.

– Если ты ещё не решил, что с ним делать, отдай его мне.

– А... Зачем он Вам?

– Появилась у меня одна мысль. Он наследник Вилфрида Крепколобого, а значит будучи свободным может принести нам намного больше пользы, чем если оставить его сидеть на цепи.

– Ну... Я даже не знаю. Впрочем, ладно. Если он нужен, то забирайте его, государь.

***

Видогост предложил провести совет в его шатре. Но Всеслав настоял, чтобы он прошёл на открытом воздухе. Возле ручья выставили брёвна на которых уселись князья и офицеры. Мирина заняла место в самом центре, наслаждаясь вниманием мужчин. Она уже не была свежа как в юности, годы и рождение детей сделали своё дело. Но тем не менее жена Видогоста сохранила привлекательность и величавость. Тем более на кого ещё обратить внимание в военном лагере? Не на поблядушек же. Знатные мужи вели разговоры между собой, а также то и дело говорили Мирине всяческие любезности. Видогост не испытывал ревности. Он знал, что она любит только его и верна ему и сердцем и телом. За много лет их брака он никогда не имел поводов сомневаться в её преданности и любви. В свою очередь Видогост отвечал Мирине тем же, не разу не уложив в свою постель посторонней женщины. Сейчас, наблюдая как его жене делают знаки внимания, он беспокоился за другое. Всеслав, назначивший переговоры именно здесь, сам где-то задерживался. Это начинало раздражать. Но Мирина, всё та же Мирина уговорила мужа не обращать внимания на поведение её брата. Сейчас главное отразить нашествие катхоров. А отомстить можно будет и потом.

Наконец, Всеслав появился. Никак не объясняя задержки, он просто занял своё место. С приходом державного князя мужчины замолчали и стали смотреть на Мирину. Стало слышно как журчат между камней струи ручья. Она немного смутилась, но потом всё поняла. Настало время серьёзных переговоров, присутствовать на которых женщинам не полагалось. "Ну что же, – сказала она невозмутимым голосом, – пусть боги осенят мудростью ваши умы и храбростью ваши сердца".

– Ну что, начнём переговоры, – сказал Всеслав, когда сестра его удалилась.

– Начнём, – подтвердил Видогост, провожая жену взглядом.

– Для начала проясним главное. Видогост, какой именно помощи ты просишь у меня для своего вольного княжества? – Всеслав, говоря о Крайнесточье и его правителе так часто упирал на слова "вольное", "самостоятельное", "независимое", "могучий", что владыку Миргорода это начинало настораживать и злить. Ибо чувствовалась в этом нарочитом подчёркивании обособленности Крайнесточья некая насмешка или даже скрытое запугивание.

– Речь идёт о военной угрозе. Так что мне нужна ратная помощь, – Видогост собрал волю в кулак и не стал обращать внимания на мелочи. Сейчас главное, это получить войско Всеслава в союзники.

– Разумно, – согласился державный князь. – Значит и ты согласишься, со справедливостью моих условий. Война это большие траты, большие потери. Так вот, начнём с общего, – Всеслав протянул Видогосту свиток с гербовой печатью.

– Ты объявляешь Хладоручье своим личным владением? – уточнил Видогост, после прочтения манифеста.

– Коронными землями, – уточнил Всеслав. – И ты признаешь мою власть над ними.

– Ты не боишься, что кто-нибудь захочет эти земли у тебя отнять? Ему вряд ли помешает моё одобрение.

– Это будет проблемой тех, кто решится у меня что-то отнимать. И моей проблемой. Если мы с тобой не найдём понимания даже в таком общем вопросе, тогда...

– Найдём, – прервал его Видогост. – Булатовы признают Хладоручье коронными землями. Пусть писари подготовят грамоту, я скреплю её своей печатью и подписью.

– Хорошо, – Всеслав улыбнулся. – Тогда перейдём к следующему вопросу. Война это большие расходы. Поэтому я хочу получить за участие в походе десять тысяч золотых калист.

– Сколько?! – переспросил изумлённый владыка Миргорода.

– Десять тысяч. Это для меня. И, скажем, четыре тысячи для Дома Волковых, – Всеслав вопросительно кивнул Харитону. – Да, именно так. Десять мне и четыре князю Волкову. Ведь его воины тоже здесь.

– Четырнадцать тысяч золотых калист!!! Да если бы у меня были такие деньги...

– Ну так раздобудь их. Возьми ссуды у купцов, продай ненужные земли. Брось стенать, Видогост, что такое четырнадцать тысяч монет для такого большого князя? Было время, когда Булатовы жертвовали на храм Агуна и Кесы по пять-шесть тысяч.

– Ты верно заметил, Всеслав, было время! Нынче времена другие... Но я достану деньги. За месяц у меня будет нужная сумма.

– Что же, – усмехнулся князь Строгов, – будем надеяться, что в ближайший месяц снег не пойдёт. Тогда следующий момент.

– Ты будешь выставлять ещё условия?

– Само собой.

– Продолжай, – обречённо махнул рукой Видогост, понимая, что спорить бесполезно. Державный князь почувствовал его уязвимость и будет выжимать из обстоятельств всё возможное.

– Миргород славится своими богатыми купеческими союзами. И чтобы твои подданные смогли спокойно торговать и возить товары, им будет нужно приобрести грамоты в Торговой управе. Это сильно облегчит им жизнь. Они станут богаче, а значит и у тебя денег будет больше.

– Ходят слухи, что то же самое ты проделал с купцами Гужвоземья и Солоплажа.

– Это не слухи, это истинная правда. Они уже начали получать выгоду от моей задумки. Просто те, кто не купят грамоты лишаются права на торговлю.

– Хорошо, пусть будет по твоему.

– Следующее. Война это потери. По сему ты дозволишь мне набирать воинов в твоих землях.

– Что?!

– Успокойся. Я не стану переманивать к себе твоих ратников. Но в Крайнесточье много мужчин, которые не могут найти себя в мирной жизни. Кто-то из них вынужден разбойничать, кто-то бежит в другие земли. Я лишь предложу им службу в своей армии. Исключительно добровольно. Только те, кто захочет.

– Только если добровольно.

– Безусловно.

– Что ещё ты потребуешь?

– Последнее. Когда мы добьёмся победы, ты совершишь поход в Суломатье.

– И что мне там делать?

– Видогост, я тебя не узнаю. Что делают в походах? Разбей войска братьев Озеровых, возьми штурмом остроги какие-нибудь, разграбь их. Вот, – Всеслав поднял указательный палец вверх, как делают люди, которым только что пришло что-то на ум, – захвати храм Юма и Живы!

– Договорились. Если мы победим, я совершу поход в Суломатье.

– Не если мы победим, а когда мы победим! – поправил его Всеслав.

Вернувшись в свой шатёр, Видогост выгнал прислужников и остался с Мириной наедине. Он рассказал ей о том, как прошли переговоры с Всеславом и какие требования он предъявил. Мирина присела рядом и обняла мужа. Её нежные любящие прикосновения всегда поднимали настроение и ободряли дух. Жена всегда была ему главной и самой надёжной опорой.

– У меня такое ощущение, – признался владыка Миргорода, – что меня ограбили. Причём нагло и с насмешками.

– Не переживай так. Бешенство враг разума.

– Как твоему брату всё это удаётся? Так видеть свою выгоду и вцепляться в неё мёртвой хваткой.

– Так же как и мне, – улыбнулась Мирина, – мы оба отпрыски нашего могучего родителя. Не переживай. Сейчас главное это победа над катхорами. Когда война с ними завершится, мы посмотрим на её результат и решим, что делать дальше.

***

Лесьяр Строгов учил своих сыновей внимательно изучать всех. Врагов, друзей, союзников, подданных, иноземцев. Всеслав всегда так и поступал. Лютогост был внимателен лишь к врагам. Петру было плевать на всех. Неизвестно чем сейчас занимался младший Строгов, который спрятался в Густошумье, но Лютогост свои черты не поменял. Он готовился к войне. Ровно тем же самым занимались сейчас и все остальные.

Объединённое войско встало у стен Миргорода. Харитон Волков натаскивал своих бойцов на сражение с большими вражескими массами, отражение конных атак. Волк Озеров, который был поставлен командовать Гвардией Единого, тоже тренировал людей. Но особенно усердствовал Видогост Булатов. Он собирал деньги, созывал ополчения, проводил подготовку войск, заготавливал съестные припасы, копил стрелы. Проследив за тем, что подготовка к войне идёт своим чередом, державный князь стал внимательнее изучать катхоров.

Он опрашивал ратников, которые видели их полчища. Ездил с отрядом разведчиков к Засечной черте и говорил там с офицерами. Прояснявшаяся из мелких подробностей картина никак не укладывалась в привычную для восточных рубежей Рустовесского государства схему кочевого набега. Откуда такая большая численность войска? Почему катхоры держатся ближе к лесам, а не к степям? Почему из ста тысяч войска пеших целых семьдесят тысяч? В конце концов, зачем такие сложности, почему они требуют земли и воды, а не просто вторгаются? Ответ крутился где-то совсем рядом, но перегруженный множеством мыслей мозг никак не мог его нащупать.

Наконец, к началу второго осеннего месяца подготовка к войне была завершена. Пятьдесят тысяч воинов, всё что смогли выжать князья из трёх пределов, двинулось от Миргорода к границе. Однако по настоящему серьёзную силу из них представляла едва ли треть. Годы кровавых междоусобиц не прошли даром, сильно уменьшив число ратных людей. План был очень сложный и рисковый, но после множества часов военных советов он был признан единственно возможным. Согласно нему, конница должна была напасть на катхоров и, отступая, заманить их в топкую лесистую местность, где они бы подверглись ударам пехоты. Всё могло сорваться на любой стадии, но выбора не было. Пришлось использовать тактику сваяльцев. Войско перешло восточную границу Рустовесского государства и встало лагерем в местности, намеченной как поле боя. До катхоров отсюда было около половины дня пути.

Военный лагерь давно затих, лишь изредка можно было услышать переклички часовых и потрескивание огня в кострах. На завтра намечался выход лёгкой конницы, которая должна была сыграть роль приманки. Пути на Миргород перекрывались пехотой, а тяжёлая конница расположится неподалёку, чтобы нанести свой удар и прижать врага к болотам. Всё было оговорено сотни раз и теперь нужно было отдыхать, набираться сил. Но Всеслав не спал. Не из-за того, что нервничал, не первый раз ему было вести войско в бой. Он размышлял. Уже достаточно много узнав о своём противнике, Всеслав чувствовал, что понимает его. Кроме одного – мотивов, движущих этим странным народом, явившимся из глубин загадочного Востока. С дозволения Всеслава часовой пропустил в шатёр лазутчика. "Государь, – сказал тот, переводя дыхание, – за войском катхоров огромная стоянка. Там женщины, дети, старики. Охраны почти нет".

Лютогост крепко спал, когда рано утром к нему в шатёр заявился брат. Всеслав растолкал начальника тяжёлой конницы и, задыхаясь от перевозбуждения стал говорить:

– Слушай, я всё думал над требованием врагов. "Земли и воды". Зачем кочевникам земля и вода?

– Стой, стой, брат! Такая рань, завтра в битву, даже сегодня уже, а ты решил поговорить о...

– Да ты слушай! Почему у них такая несоразмерность между пехотой и конницей? Да у кочевников вообще пехоты нет! Понимаешь, что это значит?

– Ничего не понимаю, успокойся!

– Ладно, – махнул рукой Всеслав, сообразив, что слишком сумбурно излагает свои мысли, а брат не слишком настроен внимать подобным вещам, – слушай мой приказ. Утром поднимаете войско и ждёте. А я еду к катхорам.

– Ты сдурел?! Куда ты едешь? Тебя же сварят в кипятке! Или что там делают обычно со знатными пленниками?

– Не перебивай. Я поеду один. А вы исполняйте мой приказ. Поднимаете войско и спокойно ждёте. Если я не вернусь в течение трёх дней, то на четвёртый день действуете по намеченному плану.

Лютогост схватил брата, пытаясь удержать, но руки наткнулись на броню. Всеслав уже облачился в доспехи и плащ. "Отец всегда говорил, что лучшая победа, это победа без убитых, – сказал ему Всеслав. – Я знаю, что делаю. Я могу победить". У выхода из лагеря его ждал знаменосец и старший алим.

– Ты взял Книгу Откровения? – спросил князь.

– Да, государь, – элаитский жрец показал спрятанный в особый кожаный чехол с ремнями для ношения на спине увесистый том, содержащий священные сказания последователей Единого бога.

– Хорошо, тогда вперёд.

– По правде говоря, мне страшно, – признался алим.

– Если всё пойдёт не так, я смогу уговорить катхоров, чтобы тебя убили быстро, – подмигнул ему князь.

– А если всё пойдёт так?

– То быть может тебя станут прославлять в молитвах как просветителя. На всё воля Элая.

– Истинно так, – согласился алим.

***

Когда солнце было уже достаточно ярким, их остановил передовой разъезд катхоров. Конные воины с удивлением осматривали знатного всадника, которого сопровождал знаменосец и какой-то жрец. Они оглядели знамя Дома Строговых – серебряную звезду на красном поле. Всеслав невозмутимо продолжал ехать вперёд, лишь указав конникам своё направление. К удивлению старшего алима, их не остановили, а стали сопровождать. Одному из воинов командир разъезда что-то приказал и тот быстро умчался вперёд. Спустя примерно час, воин вернулся в сопровождении какого-то человека.

– Я толмач, – представился человек на рустовесском языке, – служу хану катхоров. А кто Вы, господин?

– Я Всеслав, сын Лесьяра из Великого Дома Строговых, державный князь Рустовесского государства.

– Я приветствую Вас, государь, – толмач почтительно наклонил голову. – Куда Вы держите путь?

– Я еду поговорить с ханом. Лично. Передайте ему, что у меня есть для него земля и вода.

Толмач объяснил конникам из дозора что к чему и двое из них ускакали.

– Кто ты? – спросил Всеслав переводчика. – Как оказался у катхоров и где выучил их язык?

– Моё имя Александр, я был ратником Рубежной стражи, государь. Попал в плен пятнадцать лет назад, всего через год как поступил на службу. Долго бросали меня боги и туда и сюда. Я выучил много языков. В итоге оказался у катхоров. Когда хан узнал о моих талантах, то приблизил к себе. Я езжу вместе с его посланниками. Последнее время мы много мест посетили. Я и в Миргороде был.

– А почему вы посетили так много мест?

– Простите, государь. Боюсь об этом мне нельзя говорить. Лучше спросите об этом самого хана.