Текст книги "Вольница обречённых (СИ)"

Автор книги: Юрий Мещанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Харитон Волков пытался остановить свою рать, кричал на бегущих, призывая построиться. Но князя никто не слушал, ратники убегали. Харитон почувствовал сзади удар по голове, от которого с него слетел шлем. Он развернулся готовясь ударить нападавшего мечом. Перед ним стояла молодая девушка в суконном платье, поверх которого были одеты шкуры. Из-под железной шапки торчали волосы. Она держала в руках боевой топор и готовилась нанести новый удар, но испугалась, Харитон был крупнее её раза в два. Он мог убить её одним взмахом своего клинка, но не стал. Что даст убийство этой девушки, которая защищает здесь своё племя? Сколько таких убитых и изнасилованных осталось по пути следования его войска? Но сваяльцы не были склонны к размышлениям. На Харитона бросился паренёк лет двенадцати и сбил его с ног. Они оба повалились в снег, но парень быстро вскочил. "Чего ждёшь?" – выкрикнул он девушке и та занесла над головой топор. В руках паренька была дубинка. Они принялись дружно бить лежавшего в снегу князя Волкова. Потом подбежал ещё кто-то, тоже с топором. Харитону раскроили голову, пробили нагрудную пластину и прорубили грудь. После того как он умер, ещё некоторое время продолжали бить уже бездыханное тело.

Княжеское войско подверглось жестокому истреблению. Лишь примерно полтысячи смогли оторваться от преследования и стали уходить по знакомому пути. На следующий день беглецы увидели ратников державной армии и знамёна с серебряной звездой Дома Строговых. Однако радость их была недолгой, все уцелевшие были безжалостно перебиты.

***

Двадцатитысячная армия Всеслава Строгова была под стенами Околешья спустя два дня после битвы. В в стальных доспехах, прекрасно вооруженные и дисциплинированные, они одним своим видом подавляли волю к сопротивлению. Державные ратники не жгли и не грабили. Более того, бывшие при обозе лекари оказывали раненым сваяльцам помощь. Кое-где даже были розданы продукты. Такое поведение шокировало жителей, ожидавших полного и окончательного истребления.

Устроив громадный лагерь прямо у стен городища, Всеслав потребовал к себе всех предводителей племенного союза сваяльцев для принятия полной капитуляции. После долгих совещаний те прибыли в лагерь государя и сложили к его ногам оружие и знамёна. За свои постоянные мятежи и беспокойный нрав сваяльцы карались лишением родных земель. Они должны были в полном составе переселиться к подножию Мирлийских гор и служить там на Засечной черте, обороняя государство от разбойных набегов. Также сваяльцы должны были поставлять рекрутов для службы в державной армии. За это им было даровано десятилетнее освобождение от всех налогов. Вождь и старейшины приняли все условия, отдали Всеславу заложников и стали готовиться к переселению.

***

В ночной тьме из лесной чащи вышло громадное покрытое шерстью существо. Оно вылезло на просеку, начавшую обрастать молодыми берёзками и двинулось в сторону мызы. Но вместо изб и сараев оно увидело там лишь заснеженные обгорелые остовы. Повсюду лежали изрубленные и обглоданные дикими животными тела обитателей. Тех, кто боготворил это существо и приносил ему всяческие дары. Теперь все эти люди были мертвы. Повсюду был запах гари и смерти. Так было и в других поселениях. Попадались ему и не разорённые. Там не было пожаров и не лежали вмёрзшие в снег трупы. Там просто никого не было. Леший посмотрел в небо, где на чёрном фоне сияла яркая звезда и потянул к ней свою мохнатую лапу. Звезда манила его своим ледяным мерцающим светом, но дотянуться до неё было невозможно. Также как невозможно было понять, куда делись все жители.

Глава 15

Цена молчания

После окончательного усмирения племенного союза сваяльцев и его переселения к подножию Мирлийских гор, Всеслав направился в Удольчин. Туда державный князь привёз останки Харитона и с большими почестями захоронил их на родовом кладбище Дома Волковых. Молодой князь был объявлен великим героем, сложившим свою голову за единство Рустовесского государства. Солоплаж стал последним пределом, объявленным коронной землёй, управлять которым назначался особый наместник. Разместив в Солоплаже часть своей армии, Всеслав Строгов отправился домой.

Державный князь вошёл в Древгород в разгар весны, в день когда тронулся лёд на реке Рустовесь. Восторженные толпы горожан приветствовали великого сына Лесьяра Строгова, сумевшего победить в жестокой междоусобной войне и принесшего долгожданный мир измученным рустовесцам. Мятежные князья были разгромлены, а остатки их Домов, ослабленные и лишённые былых амбиций, перешли на державную службу. Усилиями Поместной стражи, которой оказывали помощь крестьяне, были уничтожены все крупнейшие банды разбойников, устрашавшие людей в разных местностях и не дававшие им спокойного житья. Купцы и ремесленники были переведены в разряд служилых сословий, обязанных нести повинности в пользу государства. Уничтожение крупнейших княжеских Домов с их войсками и дворами позволило сосредоточить деньги и богатства в руках одного Дома Строговых. Благодаря этому налоги были снижены вдвое. Что вызвало огромную радость людей и ещё более повысило популярность державного князя среди простонародья. Созданная Всеславом армия заменила старые отряды. Правда, для её пополнения были введены новые повинности, когда на службу нужно было посылать одного человека с определённого числа дворов. Но повинность эта была встречена с пониманием. Заместо сгинувшей в сваяльских лесах Гвардии Элая, Всеслав сформировал новую гвардию, служба в которой была необходимым условием получения офицерского звания. Пополнялась она сынами ратных и княжеских Домов, желавших связать свою жизнь с военной службой. Наконец, на границах Рустовесского государства наступил относительный мир. Киврийцы, правителем которых стал Вендель, женившейся на родной сестре Всеслава Дарине, устремили свои набеги на более богатые земли запада. Вечерние короли увязли в войне с катхорами. На востоке пока не появлялось серьёзных угроз. Мир на внешних границах связывался с именем державного князя и считался его несомненным достижением, которое признавалось всеми.

***

Было раннее утро, когда Всеслав проснулся. Сквозь щели в приоткрытых ставнях в комнату тянулись лучи новорожденного солнца. Прохладный воздух наполнял опочивальню утренней свежестью. Приятно было просыпаться так, в тишине и покое после всех походов, волнений и битв. Когда не нужно было вскакивать и бежать, будучи в центре внимания тысяч людей, ждущих от тебя быстрого и правильного решения. Агата сидела на постели, спиной к нему и тщательно расчёсывала гребнем свои красивые каштановые волосы, рассыпавшиеся по её белым плечам. Всеслав не мог удержаться. Он протянул руку и стал гладить изгибы её ладной спины, наслаждаясь мягкой нежной кожей.

– Проснулся уже? – спросила Агата не поворачиваясь. – Только первый день лета, а уже такая жара рано утром.

– Угу...

Всеслав водил рукой по спине любовницы, а сам крепко думал. Война закончилась победой. Но он победил не просто политических врагов. Это была победа над старыми богами, тянувшими его страну в бездну распада. Они не сдались легко, но при покровительстве Элая он одержал победу. Теперь Единый бог должен помочь ему в восстановлении государства. В руках державного князя сейчас собрана такая власть, какой быть может не было ещё ни у кого из правителей Рустовесья. И он должен распорядится этой властью разумно. Он заложит основу не только для улучшения жизни людей, но и для развития науки и технологии. Быть может удастся разгадать хотя бы часть загадок, что оставили после себя Древние и в далёком будущем попробовать возродить их могущество. Об этом мечтал его отец. За это погибли тысячи ратников и простолюдинов в ходе прошедшей войны. Но отец говорил, что Элай не помогает тем, кто этого не достоин. И Всеслав понимал, что теперь нужно оставлять замашки военного вождя и становиться настоящем государем. Суровым, справедливым. Даже праведным. Только так можно удержать любовь народа и армии. Только так можно сохранить покровительство Единого. И самое главное препятствие на пути к перерождению из вождя в государя сидело рядом, нагая и прекрасная, расчёсывая гребнем свои каштановые локоны. Нужно было расстаться с Агатой уже давно, но Всеслав всё оттягивал это решение. Он привязался к ней как к любимой игрушке и ему не хотелось оставлять её. Но затягивать дальше было глупо. Слухи ходят уже давно, тем более, что он и не скрывал своих отношений. Сейчас, на фоне побед и прекращения войны, люди прощают своему правителю эту блажь. Но постепенно, когда золото триумфа потускнеет, наличие любовницы станет причиной больших проблем. Всеслав решил, что время пришло. Сегодня была последняя ночь. Больше они не будут вступать в близость друг с другом. Но как сказать об этом Агате? Всеслав думал.

– Всеслав, – внезапно сказала Агата, повернув слегка голову, так что стал заметен профиль её красивого лица, – мне нужно поговорить с тобой. Очень серьёзно. Я долго думала над этим. Ты нравишься мне. У нас с тобой ребёнок. Но я хочу просить тебя, чтобы ты отпустил меня к мужу. Нам нужно расстаться.

Это было невероятно. То о чём Всеслав не решался заговорить, Агата предлагает ему сама. Такую возможность ни в коем случае нельзя упускать.

– Агата, – Всеслав старался говорить как можно более ласково и медленно, чтобы скрыть свои радостные интонации, – ты прекрасная женщина. Ты подарила мне столько чудесных мгновений. Я благодарю Единого за то, что он свёл нас с тобой. Но если ты действительно хочешь этого, то я отпущу тебя.

– Ты... не сердишься? – она с сомнением посмотрела на него, но тут же отвернулась, не в силах выдержать его взгляд и сразу принялась чесать волосы гребнем.

– Нет, милая, я не сержусь. Но твой муж, он примет тебя обратно, ты уверена?

– Примет. Зимой, когда ты был в походе он тайно приехал в Древгород. Приходил сюда и умолял меня вернуться. Я переспала с ним, прямо здесь.

Всеслав перестал поглаживать спину Агаты и сжал руку в кулак. Он захотел ударить её. Ему стало неприятно, что любовница рассказывает о том, что спала с кем-то прямо на этом ложе. Конечно, ему донесли, что Егор Михайлов был здесь. Донесли, что он оставался у Агаты до утра. Но Всеслав не стал ей ничего говорить. А теперь она сама рассказывает... Агата почувствовала, что любовник сжал руку. Она перестала расчёсывать волосы, закрыла глаза и стала с трепетом ожидать удара. Но Всеслав глубоко вдохнул и разжал кулак. Егор её муж. Остаётся только восхищаться его храбростью. Заявиться в стольный город ради жены, зная, что тебе может угрожать смерть, за такое можно уважать. Даже хорошо, что он был здесь. Агата задумалась о возвращении, что было выгодно Всеславу.

– Войди в моё положение, Всеслав, – когда Агата поняла, что её не ударят, она поспешила объяснить свою просьбу. – Я жила в остроге своих родителей. А потом, после того, что случилось, они отправили меня в Миргород, в свиту к Мирине. Я познакомилась там с Верой, с твоим братом. А потом с Егором, который его охранял. Так как Егор служил, у нас не было своей вотчины. Мы всегда были где-то. Миргород, Древгород. Теперь я снова в Древгороде. Но у меня появилась возможность обрести дом. К тому же там мой сын, Василий. Ему уже пять. А я видела его последний раз, когда ему было два годика. Он и не помнит меня уже, но я скучаю очень.

– Вроде Егор не наследует острог?

– Не должен был. Но его старшие братья погибли. Двое выжили, но они увечные. А отец старый уже. Кроме моего мужа некому взять власть.

– Да, после войны много острогов осталось без правителей. Мне придётся назначать туда наместников. Но если твой муж сохраняет Дом, то это хорошо. Я отпущу тебя к нему.

– Только отпусти со мной сына, прошу тебя! Я не выдержу разлуки.

– Маленького Егора? Конечно, пусть едет с тобой. Такая мать как ты ему будет полезнее, чем такой отец как я. Твой муж?

– Он примет его, – сказала Агата. – Спасибо тебе! Я даже не знаю, как благодарить...

– Я придумал! – перебил её Всеслав и, вскочив с постели, оказался посередине комнаты. – Вот как мы поступим. Мы больше не будем спать друг с другом. Подождём и убедимся, что ты не беременна. Я лично напишу тебе грамоты. Помилование для твоего мужа за участие в войне на стороне Петра. Грамоту тебе, что ты будешь под особым покровительством. Это на всякий случай. И отдельную грамоту, в которой я признаю маленького Егора своим сыном без права на престол. Дарую ему казённое содержание до пятнадцати лет, пока он не поступит на военную или мирную службу. Ты пройдёшь таинство Приобщения Четырём Стихиям. Дом Михайловых тоже должен будет принять элаитство. Вот так. Через месяц я соберу армию и самых знатных людей на... Где бы мне их собрать? На Багровых полях! Это будет очень символично. Мы приплывём туда на ладье, все вместе. Там я оглашу манифест об окончании войны и наступлении мира. Потом попрошу у своей жены прощения за то, что изменял ей. Тебя с маленьким Егором посадим на ладью и вы отправитесь прямо к мужу. Ведь острог Михайловых где-то на слиянии Самала и Хили. По реке будет удобнее всего добраться. И быстрее. Да, точно! Вот так мы и поступим, это будет правильно, благородно и красиво. Люди любят такое. Возьму с собой Мишу Воробья, он всё запишет. Это будет прекрасное окончание хроники о моих походах. А Зиме я пока ничего не скажу. Это будет подарок. Что такое? Чего ты?

Агата смеялась, уткнув лицо в коленки.

– Ты же голый! Вещаешь так вдохновенно и размахиваешь тут своим...

– Ой, точно! – смутившийся державный князь принялся одеваться.

***

Тем же утром, после молитвы в городской бейте, Зима Строгова не вернулась в резиденцию державного князя. Она отправилась в домик Главного алима. Служанка проводила её на второй этаж, где в комнате жену государя уже ожидали. Помимо хозяина дома здесь были Лютогост, Волк Озеров, а также исправник Тайной стражи Трифон Кривин. Гости сидели в резных деревянных креслах, расставленных полукругом. Два кресла пустовали. Поздоровавшись, Зима заняла своё место.

– Кого ещё ждём? – спросил Главный алим, указывая на одно, оставшееся свободным место.

– Никого, – мрачно произнёс Лютогост. – Здесь должен был сидеть Харитон Волков. Он тоже был с нами. И всегда будет. Но Всеслав всё-таки сумел его прикончить.

– Всё же князя Волкова убили сваяльцы, а не Всеслав, – заметил начальник Тайной стражи.

– Мой брат полон дарований. Его враги гибнут без его участия.

– Стоит признать, что государь очень тонко разыграл данную комбинацию.

– А ведь я предупреждал Харитона, чтобы он был осторожнее, – Лютогост очень жалел молодого князя.

– Ну а что он мог сделать? – спросил Волк Озеров. – Давайте признаем, никто из нас ничего не смог бы сделать.

– Ладно, – отмахнулся Лютогост. – Зима, где Всеслав сейчас, он в резиденции?

– Нет, опять у поблядушки своей ночевал. Значит скоро не будет. Завтракает он там же.

– Поведение государя вызывает обоснованное сожаление, – осторожно начал Главный алим. – Он изменяет своей законной супруге с язычницей на глазах у всего города и всего государства. Он подставляет под смерть заслуженных князей, кровью доказавших свою преданность престолу. А то как державный князь поступил с Гвардией Элая, бросив её без помощи в сваяльских лесах, вообще является преступлением. Гвардейцы были истинными последователями и защитниками Единого. Они отреклись от всех земных благ ради защиты элаитства. Гвардейцы были почти святы, но он бросил их умирать. Ещё неизвестно кто нашептал ему в ухо такое решение. Его любовница из благоверов или может быть вообще, сам Разрушитель Гармонии, – при этих словах алим осенил себя охранительным знамением. – Меня, как духовного наставника Рустовесского государства очень печалит всё это. Скажите, Трифон, – обратился алим к исправнику Тайной стражи, – а почему Вы с нами?

– Я всю жизнь служил Дому Строговых. Защищал интересы Рустовесского государства. С тех пор как я принял элаитство, я защищаю и Единого. И я признаю, что наш государь Всеслав одержал блестящую победу в войне. Но его последние поступки настораживают меня. Если он так поступает сейчас, то что будет дальше? Если его разум затуманится окончательно, то мы рискуем потерять все успехи, что были достигнуты в войне. А этого нельзя допускать. Слишком много людей погибло. Лютогост говорил со мной. Мы пришли к пониманию. Мы вместе воевали с ним на севере и хорошо знаем друг друга.

– Позвольте я выскажусь, – заговорила Зима. – Мы все здесь не желаем новых смут и новых потрясений. Рустовесская земля истощена войной и нового кровопролития она не вынесет. Поэтому мы должны продумать как повлиять на моего мужа. Нужно убедить его в необходимости начинать мирное восстановление страны. Для начала пусть выгонит свою любовницу и перестанет раздражать народ. Мы, здесь присутствующие, должны придумать как убедить моего мужа.

– Нужно действовать осторожно, – заметил Трифон Кривин.

– Согласен, – присоединился к его мнению Волк Озеров. – Я видел как Всеслав действует в трудной ситуации. Да и все мы видели. Нельзя просто заявиться к нему и сказать: вот мы все такие, сделай как мы хотим. Он ответит, что со всем согласен, что так и сделает. А через какое-то время мы повиснем в петлях. А может и вообще будем вынуждены передавить друг друга.

– Ты прав, Волк, – Зима кивнула головой. – Встретимся ещё, тайно. Обговорим всё без спешки и подробно. В конце концов мы ведь действуем на благо страны.

***

Спустя три недели Зиме и её союзникам пришлось собраться вновь. Всё это время они спокойно обсуждали как им поступить в сложившихся обстоятельствах. Мужчины даже шутили. Но сегодня в доме Главного алима воцарилась напряжённая тишина. Сильнее всех нервничала Зима Строгова. Она сжала руки в кулаки и смотрела на мужчин с тревогой и надеждой. Теперь от их решимости зависела её судьба, а также будущее детей. Да и судьба Рустовесского государства тоже. Если державный князь сможет учинить свою беззаконную глупость в отношении жены и детей, то какое ещё безумие поселится в его голове?

– Пока мы с вами размышляли как нам поступить тихо и осторожно, – заговорила Зима, – мой муж тоже не терял времени даром.

– Думаешь, он узнал о нашем объединении? – поинтересовался Волк.

– Может узнал, может догадывается. Но в любом случае он уже действует. Лютогост, Волк, вы крупные полководцы в армии моего мужа. Что за большой смотр войск он назначил на послезавтра?

– Мы не знаем точно, – ответил за них двоих Лютогост. – Велел собрать все имеющиеся под рукой войска и вывести на Багровые поля. При полном вооружении и с начищенными доспехами. Знамёна, трубы, барабаны, всё как полагается. Но туда же созваны горожане, все кто пожелает.

– Именно! Это то, что известно вам, полководцам. А ещё я расскажу, что знаю сама. На Багровые поля собирают не только ратников и горожан. Туда отправлюсь и я со своими детьми. Там же будет и Агата с её сынком. Смекаете, что это значит?

– Ты думаешь, что он решился...

– Я думаю, что это его ответ на наши тихие посиделки! Последние недели Всеслав не ночевал у Агаты. Даже не ходил к ней. Более того, как бы сказать? Ну... – Зима смущённо оглядела мужчин, но потом решилась. – Ладно, все здесь взрослые люди. Он любился только со мной.

– Но это же хорошо, – развёл руками Волк.

– Хорошо? Хорошо было бы, если бы он выгнал Агату из города. Тогда сомнений в его добродетели не оставалось бы. Но она в городе, к её терему он приставил стражу и у меня нет возможности поговорить с ней. Что это означает? Значит, он просто пытается отвлечь моё внимание. Вы ведь ратные люди, зачем отвлекают внимание? Чтобы нанести неожиданный удар! Я пробовала разговорить Всеслава. Узнать, что он задумал, но он только улыбается и отшучивается. Сказал, чтобы я не волновалась. Что всё будет хорошо.

– Знакомые речи, – Лютогост указал рукой на пустующее кресло. – Харитону Волкову он говорил то же самое. Но зачем ему везти всех вас на смотр войск?

– Ты не понимаешь? Воины и горожане обожают его. Они одобрят любое решение своего государя. И никто из нас не сможет его оспорить, если он получит такое всеобщее одобрение. Я думаю, на смотре он огласит решение развестись со мной и взять в жёны Агату. Признает её сына наследником.

– Агата Михайлова несколько дней назад прошла таинство Приобщения Четырём Стихиям, – заметил Главный алим. – Теперь она наша сестра по вере. Это подтверждает опасения госпожи.

– Вот видите! Есть ещё кое-что. Он лично своей рукой написал четыре грамоты и поставил на них свою гербовую печать. В одной манифест об окончании войны и наступлении мира. Что в трёх других грамотах неизвестно, но можно догадаться, если сопоставить с остальными приготовлениями. И ещё. На смотр он возьмёт с собой Мишу Воробья.

– Да он всего лишь безобидный хронист, – отмахнулся Лютогост, – какая от него угроза?

– Хронист пишет историю. Он ведь брал его во все походы, чтобы тот смог описать их. Здесь то же самое.

– Вы ведь отправитесь на ладье? – спросил Трифон Кривин.

– Да, муж сказал на ладье.

– Я говорил с кормчим. После Багровых полей, они должны будут отвезти кого-то в особое место. Всеслав скажет куда именно, только на полях. Путь не самый близкий, поэтому на ладью загрузят запас провизии.

– Всё ясно, – сокрушённо произнесла Зима. – Перед лицом народа и армии Всеслав провозгласит окончание войны и объявит Агату своей женой. А меня и детей отправит куда-нибудь подальше.

– Зима, – попытался утешить её Главный алим, – мы не допустим такого беззакония в твоём отношении.

– Не допустите? Всеслав это просчитал и вот его ответ несогласным. Если он огласит своё решение на Багровых полях, то уже никто и ничто не сможет помещать.

– Есть лишь один способ помешать, – мрачно произнёс Лютогост. – Если на Багровых полях будет провозглашён новый державный князь. Тогда старый должен не доплыть до них...

В комнате наступило молчание. Было слышно как потрескивают свечи в светильниках, раскачивая бледные тени по стенами. На улице уже смеркалось, но до полной темноты было ещё далеко.

– И кто помешает Всеславу доплыть до полей? – Зима испытующе посмотрела на мужчин.

– Я не могу, – сказал Лютогост. – Я ненавижу его, но он мой брат.

– Я тоже не смогу, – Волк покачал головой. – Это будет выглядеть слишком подло с моей стороны.

– Да уж, – усмехнулась Зима. – Но в ваших словах есть истина. Это должен быть одиночка. И этот одиночка должен потом исчезнуть. У меня есть дальний родич в охране Всеслава. Надеюсь, что смогу убедить его. Тем более, что он не в восторге от распутства своего господина.

– А любовница Всеслава, Агата?

– Ей тоже незачем приплывать на поля. Её сына я заберу и воспитаю как своего, мальчик ни в чём не виноват и не должен пострадать.

– А что потом?

– Потом мы сделаем так, – Зима поняла, что эти могучие и влиятельные мужчины смотрят на неё как на своего предводителя. – Перед народом и армией Красимир будет провозглашён государем. Под моей опекой до совершеннолетия. Лютогост, ты станешь его наставником. Волк, тебе будет доверено командование армией. Трифон, ты должен обеспечить безопасность государства, как и полагается исправнику Тайной стражи.

– А я обеспечу вам поддержку элаитов по всей стране, – заключил Главный алим. – Теперь нужно обсудить детали.

***

В полдень назначенного дня державный князь Всеслав Строгов в сопровождении своей семьи и ближайших офицеров отправился на городскую пристань. Государь пребывал в приподнятом настроении, шутил и всячески приободрял спутников. Те тоже старались вести себя так же. Яркое летнее солнце, изредка прятавшееся за пушистыми белыми облачками и свежий ветер, дующий с реки, были прекрасной декорацией для задуманного действа. Армейские полки и горожане отправились на Багровые поля ещё утром и сейчас должны были быть там. Настало время и государю явиться к своим подданным. Зима уговорила мужа не брать с собой остальных детей, поэтому с ними был только Красимир. Он увлечённо возился со своим сводным братиком, Егором. Тащил его на плечах от городских ворот до самой пристани. Малыш смеялся и радовался. Перед тем как садиться в ладью, Зима предложила мужу одеться в доспехи. Неожиданно её поддержала Агата. Вдвоём они уговорили Всеслава, что будет лучше, если он сойдёт с корабля уже в снаряжении. При помощи походных прислужников, государь облачился в кольчугу, стальной нагрудный панцирь, поножи, наручи и наплечники. Опоясался мечом. То же самое сделали Волк Озеров, командующий гвардией и Лютогост Строгов, начальник тяжёлой конницы.

Гребцы дружно опустили вёсла и ладья медленно поползла вверх по течению реки. Всеслав прохаживался по палубе и наблюдал за своими спутниками. Зима была напряжена, хоть и делала вид, что это не так. Как и велел ей муж, она надела свои самые красивые наряды. Агата была одета гораздо скромнее. Она немного грустила, но в то же время в глазах её можно было заметить приятное волнение. Заканчивались её скитания и впереди эту красавицу ждала спокойная семейная жизнь с законным мужем и детьми. Не об этом ли мечтает каждая женщина? Всеслав искренне желал ей счастья и просил Единого, чтобы он послал Агате и Егору ещё детей. Красимир игрался с карапузом, показывал ему что-то на пальцах, тот радостно смеялся. Это было приятно. Волк и Лютогост стояли около спущенного за ненадобностью паруса и о чём-то тихо переговаривались. Трифон Кривин, исправник Тайной стражи разговаривал с Главным алимом. Охранник Всеслава, дальний родич его жены Герман, прохаживался вслед за своим господином. Придворный хронист Миша Воробей, делал пометки на дощечках. До Багровых полей оставалось около половины пути.

Всеслав взошёл на нос корабля и стал смотреть в даль, любуясь открывавшимися видами могучей реки, давшей имя их великому государству. Герман стоял рядом. Он посмотрел на Зиму Строгову и та едва заметно кивнула охраннику. Герман, навалившись всем телом, вытолкнул государя за борт. Оказавшись в воде, Всеслав Строгов пытался плыть и срывать с себя доспехи, но тяжёлая сталь увлекла его на дно. Некоторые гребцы повскакивали со своих мест. Иные, кто был предупреждён заранее, сидели смирно. Ладья перестала двигаться стала медленно закручиваться, подхваченная течением. Красимир прижал своего маленького братика, стараясь защитить того от возможных угроз. Карапуз испуганно заплакал. Герман довольно повернулся к Зиме и попытался что-то сказать, но возле него уже был Лютогост. Брат Всеслава выхватил нож и несколько раз вонзил его в сердце охранника. Бросив того умирать, Лютогост подбежал к Агате, смотревшей за борт. Когда женщина повернулась, он приставил ей к горлу свой окровавленный кинжал. Она поняла, что это смерть. Но Лютогост почему-то медлил. Агата поняла почему. Он был настоящим воином и не в его правилах было убивать безоружных, тем более женщин. Видимо, ему никогда и не доводилось так поступать. Но надолго ли хватит его благородства, тем более, если её решено убить? Агата выскользнула из рук Лютогоста и упала на колени перед Зимой Строговой.

– Госпожа, помилуй меня! Я и мой сын ни в чём не повинны. Мне ничего не надо, – Агата принялась целовать сапоги жене своего любовника. – Смилуйся, прошу тебя!

Зима сжалилась над своей противницей. Она была повержена и теперь не представляла никакой угрозы. К тому же увидев, как муж её тонет в водах Рустовеси, Зима вдруг осознала, что его больше не будет рядом. Никогда. Ни плохого, ни хорошего. Никакого. И ребёнок, которого она носит родится уже без отца. Осознание ужаса содеянного также повлияло на Зиму.

– Хорошо, Агата, я помилую тебя. Но ты должна рассказать людям и ратникам, что здесь случилось. Поклясться им в виденном. Поднимись с колен.

– Да, конечно, госпожа. Я расскажу всё, что видела!

– А что ты видела?

– Я... – Агата стала судорожно соображать. – Я видела как охранник Всеслава, безумный фанатик, выбросил государя за борт. А Лютогост убил этого безумца, потому, что он хотел покуситься и на твою жизнь. Лютогост защитил тебя и Красимира.

– Так всё и было, умница. Подтвердишь всё и я отпущу тебя к мужу.

Зима открыла подсумок, в котором лежали грамоты. Сломала печати и принялась читать. Читая, она мрачнела всё больше и больше. Потом передала свитки своим сообщникам.

– Во имя Единого! – воскликнула Зима. – Проклятье! Они все для Агаты.

– Промысел Элая не предсказуем для детей его, – сказал Главный алим, убирая грамоты в подсумок и передавая его Агате. – Нам не дано возвращать время вспять. Нужно жить дальше. Быть может сегодня душа грешного князя была спасена для того, чтобы стать помощником Элая в деле умножения Гармонии. Нам остаётся только жить дальше. Теперь судьба Рустовесской земли в твоих руках, Зима. Значит будем действовать как задумано.

– Да, нужно жить дальше. Но как...

Раздался громкий всплеск за бортом. Сбросивший свои одежды Миша Воробей бросился в воду и теперь уплывал к далёкому берегу. "Вернуть его, быстро!" – скомандовала Зима. Волк Озеров взял лук и наложил стрелу на тетиву. Мгновение спустя около головы хрониста просвистела оперённая смерть.

– Эй, писарь! – выкрикнул Волк. – Возвращайся на ладью. А то следующая тебе прямо в затылок угодит.

Миша подплыл обратно и, схватившись за весло, был втянут на борт. Ему дали одежду, чтобы прикрыть наготу.

– Хронист, ты ведь ещё не дописал историю походов моего мужа?

– Почти дописал. Осталась только концовка.

– Вот. Напишешь концовку. Как пал от руки предателя-одиночки твой повелитель. И как армия присягала новому князю. Ты всё понял?

– Да, госпожа.

– Если мне понравится твоё сочинение, то я оставлю тебя при дворе. Будешь писать новые хроники.

– Спасибо, госпожа.

– Всё, – скомандовала Зима, – вёсла в воду! Плывём к Багровым полям.

Ладья, снесённая течением вниз, вновь уцепилась за волны и поползла вперёд. Агата сидела на скамье, успокаивая перепуганного Егора. Красимир подошёл к матери. Он был напуган и растерян, но говорил твёрдо.

– Мама, что здесь случилось? За что Герман убил отца?!

– Сынок, – Зима обняла Красимира, – случилось ужасное. Тебе нужно быть сильным. Теперь ты наш государь!

К*О*Н*Е*Ц

Белоозёрский, 10 сентября 2013 – 17 февраля 2016