Текст книги "Вольница обречённых (СИ)"

Автор книги: Юрий Мещанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

"Всё, пришло время показать, что у тебя вышло", – голос Всеслава раздался как раз в тот момент, когда Миша перешёл к описанию общения со старшим писарем. Он бережно передал лист князю, стараясь не смазать свежие чернила. Всеслав принялся читать до половины исписанную бумагу. Воробей с ужасом следил как бегают по неровным строчкам зрачки грозного господина. Дубыня тоже напрягся. "Если что, выпрошу князя пощадить мальчишку, тот вовсе не виновен", – решил Миша.

– Годится! – неожиданно объявил Всеслав. – Беру тебя своим личным хронистом. Но для начала идите в баню вымойтесь и смените одёжку. Нужно соответствовать новому положению.

– А... А...

– Что?

– А сколько будете платить? – Миша, оправившись от первого потрясения слегка осмелел.

– Для начала получите место за моим столом. А потом посмотрим как работать будешь.

***

О приближении ладей с отрядами Лютогоста, Всеслав был извещён заранее. Когда потрёпанные ладьи были замечены со сторожевых башен на островках, дежурившие там бойцы выпустили подожжённую стрелу. На фоне яркого солнца она бледно описала небольшой круг и плюхнулась в воду. Через какое-то время показались корабли. Воины четырёхтысячной армии Всеслава, выстроенные на берегу, застыли в ровных шеренгах. Лютогост залюбовался этим зрелищем.

Всеслав первым сделал шаг вперёд, когда увидел спустившегося на песчаный берег Лютогоста. Братья крепко обнялись. Четыре года они не виделись друг с другом, с того самого дня как державное войско было разгромлено на полях Дворцовой управы, прозванными впоследствии Багровыми. Лютогост вёл войну на севере Рустовесской земли, а брат его укреплялся на юге. Лишь при помощи бывшего офицера Тайной стражи Трифона Кривина удалось наладить обмен зашифрованными посланиями. Так братья почти два года согласовывали свои действия. Но теперь пришло время объединить силы.

Всеслав показал Лютогосту своё воинство. Единообразно вооружённую пехоту и конницу, стрелецкие сотни. Отдельным отрядом была Гвардия Единого, набранная из уроженцев заморских стран. Служили в ней только элаиты, поклявшиеся не складывать оружия пока над всем миром не утвердится власть Единого бога. Здесь их чаще называли Заморской Гвардией. Лютогосту понравились эти суровые бойцы. "Подарок южного императора, – пояснил брату Всеслав. – Если займём Древгород, он ещё пришлёт не менее трёх тысяч".

Зима с немногочисленной свитой своих воспитанниц встречала гостей в самом остроге. С ней были дети – шестилетний сын Красимир и трёхлетняя дочь Ружана. Живот Зимы говорил о том, что скоро у Всеслава появится ещё ребёнок. Невестка приятно удивила Лютогоста. Вместо растерянной девушки, коей Зима была раньше, только учившейся быть главной на женской половине, сейчас перед ним была властная женщина, чьё слово было законом для воспитанниц. Наверняка в её ведении находится и часть хозяйственных вопросов, например по кухне. При том Зима сохранила и даже приумножила свою привлекательность.

Располагаясь в остроге, где прямо на улице выставили длинные столы, Лютогост приметил молодого человека, который ходил за Всеславом и делал какие-то пометки на смазанных воском дощечках. "Мой личный хронист", – пояснил брат. Был и другой, который тоже шатался за Всеславом будто собачка. Парень невысокого роста, светлые волосы его, аккуратно подстриженные, тем не менее торчали в разные стороны. По-детски наивное лицо дополнялось парой совершенно безразличных голубых глаз. Рот его был всё время приоткрыт, из-за чего оттуда периодически капали слюни. Странный молодой человек нервно потирал ручки.

– Это ещё кто? – поинтересовался Лютогост.

– А, это? Это Дрочка, пыточных дел мастер. Дрочка, подбери слюни, – сказал Всеслав и парень немедленно сделал как было велено. – Нет такого секрета, который бы он не узнал. Уже проверено.

– И сколько же ты платишь такому мастеру?

– Дело в том, что деньги ему совершенно неинтересны. Я предлагал ему жалование, а он ответил, что любит пироги с грибами. Кстати, ему нравится выпечка моей жены.

– То есть служит тебе за еду? – улыбнулся Лютогост.

– Выходит так.

– Дрочка, – обратился Лютогост к мастеру боли, – ты женат, дети у тебя есть?

Парень на некоторое время застыл, словно повторяя в уме услышанное. Затем слегка дёрнул головой, неподвижные голубые глаза его закрутились в разные стороны и он, будто с усилием вытягивая из себя каждое слово, заговорил:

– Нет. Нет, – голос его был тихим и при этом как-то странно шипел, словно лодка шуршала дном по речному песку, – заводить отношения с женщиной очень рискованно. Когда ты с ней сходишься, в тебе заводятся души твоих потомков. А потом она уходит. И тогда души не могут обрести жизнь, они начинают медленно умирать. Гниют прямо внутри, отравляя твоё сознание. Их агония всегда причиняет самую тяжкую боль. Но твоя боль ничто по сравнению с их страданиями. Потому что ты живой, а они тонут во тьме, так и не получив шанса увидеть свет...

– Так не расходитесь, живите себе вместе и рожайте детей.

– Душ много, – развёл руками Дрочка, – а женщина одна. Женщина столько всё равно не родит. Женщины столько не рожают.

– Ужас, – сказал Лютогост Всеславу. – Ну и помощники у тебя.

– Дело своё он знает. А что там у него в голове творится, не так важно. Ладно, все дела завтра обсудим, сейчас пируем и отдыхаем.

– Скажи общо хоть, что намечается?

– Общо если, то будем возвращать то, что потеряли. Время пришло. Пётр слаб, мы укрепились. Он почти готов начать против меня войну. Это для него единственный выход. Попытается казну вернуть.

– Пустая древгородская сокровищница? – припомнил Лютогост не раз слышанные им байки. – А она у тебя?

– У меня, но не здесь. В надёжном месте припрятана. В целости и сохранности.

– Так ты её не тратил?

– Нет. Место тут удобное, земли тучные, воды рыбные. Сумел на здешних источниках деньгу сколотить. Но Пётр этого не знает. Я слух пустил, что деньги у меня. К тому же с купцов теперь в наглую пошлину беру, нашему брату не остаётся. А купцы ещё слухи распускают, что я войско поднимать буду и власть возвращать. Он ударит вскоре. Главное, чтобы ему первому начать.

– Понятно... Вот! Совсем забыл. У нас перед самым отплытием сеча вышла. С самим Чернеком Озеровым. Пытался он нас к берегу Мицальты прижать и вырезать, но не вышло у него. Так я его лично раскромсал. Это ведь хорошо?

– Насмерть?

– Не знаю, – признался Лютогост. – Может и жив, но уж точно скоро не очухается.

– Хорошая весть. Чернек Озеров очень опасный враг. Нам бы его ранение очень сильно помогло. Ладно, пойдём к столам, о делах завтра!

Глава 2

Сыновнее послушание

Раны очень сильно болели и, не смотря на обилие лекарств со снадобьями, заживали с трудом. В пятьдесят семь лет тело воина уже не то, что в двадцать. Вновь и вновь Чернек Озеров убеждался в этой простой истине на своём собственном опыте. В молодости, если уж и достанет тебя враг, то раны затянутся как лужи, застигнутые внезапным морозом. А теперь? Теперь всё не так. Лежишь и от боли не можешь сомкнуть глаз. И шевелиться лишний раз боязно. Разойдутся швы и потечёт кровь. Желтоватое пламя свечи стало раздражать. Осторожно набрав в лёгкие воздух, предельный князь Суломатья выпустил его тонкой струёй в сторону источника света. Язычок огня жалобно трепыхнулся и исчез, оставив после себя красный уголёк, окутанный нитями белого дыма. Мгновение спустя уголёк погас, а дым развеялся. Комната утонула во мраке, который дал успокоение начавшей болеть голове.

Покойный Лесьяр Строгов мог бы гордиться своим вторым сыном, Лютогостом. Упорный свирепый воин, мастер рукопашных схваток. Четыре года после поражения державной власти он вёл свою собственную войну, оставаясь неуязвимым для врагов. Сколько ратников Юрьевых, Озеровых и Булатовых полегло по вине его отряда? Сейчас и не сосчитаешь. Наверное, тысячи. Чернек был готов поклясться, что именно Лютогост прорвался к нему в последней битве и нанёс эти ужасные раны. Лишь воля богов и вовремя подоспевшие охранники спасли пожилого князя от смерти. Лесьяр Строгов мог бы гордиться своим сыном. Как так вышло, что Чернек едва не скрестил мечи со своим другом и господином, а потом насмерть рубился с его сыновьями? Ведь всё могло быть иначе, если бы не воля богов.

Чернек осторожно повернулся на левый бок и взял с подноса деревянную чашу, наполненную водой. Очень хотелось пить. В любой войне есть свои преимущества, особенно если ты победитель. Разбив Всеслава Строгова, Чернек стал единовластным хозяином собственных земель. Теперь только он волен решать как ему владеть своим государством и никто не посмеет отобрать у предельного князя этого права. Самое главное примирить сыновей. Единственным и безоговорочным наследником Чернека был его старший сын Волк. Предельный князь много раз подтверждал свою волю и никому не позволял в ней сомневаться. Но младшие сыновья, Прохор и Орёл не хотели признавать воли отца. Чтобы не вышло ссор и споров, Чернек держал их рядом с собой в Старогулье, пока Волк водил отряды на войны, собирал налоги и управлял землями, набираясь необходимого опыта. Завтра Волк приедет со своей женой в столицу предела и Чернек соберёт сыновей, чтобы раз и навсегда поставить точку в опасных ссорах, грозящих перечеркнуть все достигнутые победы.

Князь смотрел в тишине как в приоткрытые ставни лезет серебряное лунное сияние. Примирить сыновей, вот что сейчас важно. Как так получилось, что дети Лесьяра держатся друг за друга, а его сыновья выказывают друг другу неуважение даже в присутствии отца? Впрочем, ладно. Он в своей жизни управился со множеством неурядиц. И с этой уж как-нибудь совладает. Всё же родные сыновья, родная кровь. Чернек осторожно поднялся с постели и, придерживая рукой повязки на теле, подошёл к окну. Воздух на улице отдавал прохладной свежестью. Голова закружилась. "Ладно, – решил князь, – надо попытаться уснуть".

***

Разговор с сыновьями пошёл совсем не так как хотелось Чернеку. Предельный князь замышлял спокойно изложить им всю опасность раздоров, подвести к мысли о необходимости сохранения мира и единства в семье. Но Прохор с Орлом никак не хотели разделять тревог отца, твёрдо встав на своём. Чернек Озеров не ожидал такого единения своих младших сыновей. Очевиден был их сговор против старшего брата, которого они никак не хотели признавать своим господином. Неясно было лишь то, насколько серьёзной поддержкой смогли заручиться младшие братья в войске и стражах. Выяснить это сейчас было невозможно, поэтому Чернек терпеливо продолжал объяснять сыновьям какие угрозы несёт раздор Дому Озеровых. Прохор и Орёл на уговоры поддавались слабо. Братья считали державную власть окончательно поверженной, а потому не представляющей серьёзной опасности. Суломатье располагалось в глубине рустовесских земель и посему иноземное вторжение Прохора и Орла не страшило вовсе. Они просили отца разделить предел между тремя братьями. Вместо одного наследника, назначить трёх.

Волк вошёл в опочивальню к отцу, ведя под руку свою жену Валеску. Первая супруга Волка оказалась бесплодной и Чернек Озеров устроил их развод. Вместо неё предельный князь подыскал сыну более молодую супругу, которая полностью оправдала возложенные на неё надежды, родив владыке Старогулья внука и внучку. Валеска не отличалась излишней горячностью, всегда пряча своё подлинное настроение за строгим выражением лица. Но при том молодая женщина обладала привлекательностью, заставлявшей мужчин задерживать взгляд на правильных линиях её стройного тела. Сидевший в кресле Чернек Озеров, беседовавший со своими младшими сыновьями, первый заметил вошедших и сделал им знак рукой.

– Отец, – заговорил Волк, – мы только что прибыли и сразу пришли к тебе.

– Мой господин, – Валеска сделала изящный поклон.

– А где мои внуки? – поинтересовался Чернек.

– Я оставил их в остроге, ниже по течению реки Самал.

– Понятно, – Чернек насторожился, когда заметил, как услышав название острога, Прохор с Орлом странно переглянулись. – Валеска, ступай. У меня с сыновьями важный разговор. Женщинам при нём не место.

– Да, отец, – Валеска с поклоном удалилась.

Когда дверь комнаты закрылась, Чернек обвёл рукой своих сыновей. "Вы так долго не виделись, – сказал он, – порадуйте меня, поприветствуйте друг друга". Братья неохотно обнялись, больше ради удовольствия отца, нежели по собственной воле.

– Привыкайте чтить старшего брата как меня. Ибо он мой единственный наследник.

– Отец, – заговорил Орёл, – давай отложим этот разговор на другое время. К чему это всё? Ты ведь жив, идёшь на поправку. Обговорим все условия в другой раз.

– Нет! – выкрикнул Чернек. – Мы всё решим здесь и сейчас. Раз и навсегда. И больше никогда не будем возвращаться к вашим глупым препирательствам, – предельный князь решил давить до конца. Иногда такое упорство приносило ему желанную победу, иногда толкало в пучину поражения. Но поделать с собой он ничего не мог. Таков уж был характер Чернека Озерова.

– Хорошо, – голос Прохора был так же решителен. Чернек забыл, что передал свой характер сыновьям. – Давай решим здесь и сейчас. Мы с Орлом требуем, чтобы ты назначил трёх наследников своих земель. Раздели Суломатье между нами тремя. Ты ведь можешь. Кто тебе запретит? Ты победил державную власть и никто более не волен указывать тебе как распоряжаться своими землями. Объяви трёх наследников.

– Нет! Не за тем я всю жизнь воевал, всю жизнь защищал нашу страну и наш Дом, чтобы мои дети развалили итог всех моих стараний. Власть над Суломатьем унаследует Волк по праву старшего. Таков древний порядок.

– Да, таков древний порядок, – поддержал отца Волк.

– Не забывай, брат, – заговорил Орёл, – что по древним порядкам ты должен назначить братьям хороший оклад и дать им под командование какую-то часть войска. А что ты дашь нам? Казна пуста, войско уменьшилось. Мы сыновья предельного князя, а ты предложишь нам должности полковников? Денег мало, крестьяне разорены, а нам тоже нужно кормить наши семьи.

– Такова участь всех младших сыновей. Нельзя дробить земли, мы тут же станем лёгкой добычей для любого соседа.

– Какого соседа, отец? Внешние границы далеко, а Юрьевы и Булатовы нам вполне дружелюбны.

– Сейчас дружелюбны, а что будет через год или через десять?

– И всё же мы требуем разделить наследство на троих, – Прохор и не думал уступать, хотя при желании его отказ можно было посчитать мятежом и отправить на плаху. Может так и следует сделать?

– Нет! – Чернек решил заставить младших сыновей смириться с его решением. – Вы смирите свою алчность и немедленно поклянётесь мне признать Волка вашим господином.

Предельный князь вскочил с кресла и вцепился в ворот кафтана Прохора. Голова закружилась, но он устоял на ногах. "Вы признаете Волка своим князем и прекратите раздоры! – кричал Чернек. – Вам всё понятно? Вам ясна моя воля?! Я волен приказывать и таков мой вам приказ!" Ярость предельного князя придала ему сил. Он легко тряс за шиворот молодого крепкого Прохора и оттолкнул Волка с Орлом, которые пытались его успокоить. Вот он, напор, который всегда ошеломлял его врагов и приводил к покорности подданных. Сыновьям придётся принять волю своего отца. Но почему так кружится голова и вдруг резко пошли на убыль силы из мышц? Чернек стал сползать на пол. Рубашка пропиталась чем-то тёплым и липким, кафтан Прохора и его руки были испачканы кровью.

– Отец, успокойся! У тебя разошлись раны.

– Что?

Чернек Озеров перестал кричать и наконец обратил на себя внимание. Знакомые ощущения. Боль разорванной плоти и обильно текущая из ран кровь. Смерть. Это пришла смерть, столько раз касавшаяся князя своими когтистыми лапами на поле сражения, теперь решила прибрать его в безопасной опочивальне. А он ещё думал, что его друг Лесьяр Строгов умер глупо! Судя по липкой красной луже, расплывшейся на полу, лекарь ему уже не поможет... "Клянитесь! – Чернек из последних сил сгрёб своих сыновей в охапку. – Я умираю. Клянитесь на моей крови, что будете верно служить старшему брату как служили мне. А ты, Волк, клянись быть честным господином своим братьям". "Но отец, давай не сей...", – попытался возразить Орёл. Но Прохор немедленно одёрнул брата. Тот больше не возражал. Братья поклялись выполнить волю своего отца. Спустя несколько минут, Чернек умер. Прибежавший лекарь ничем не смог ему помочь.

***

Ратники Старшей дружины, Железного войска и Поместной стражи застыли с копьями в руках в двух десятках шагов от погребальной ямы. Но на лицах бойцов не было привычного грозного выражения и готовности выполнить любое приказание. В глазах их скорее читалась растерянность. Многие испытывали искреннюю скорбь. Позади воинов толпились горожане. Ими владели те же чувства скорби, растерянности и неопределённости.

Есть привычный уклад жизни, который состоит из множества больших и малых вещей. И без них сложно представить себе завтрашний день. Когда умирает князь, правивший в твоих землях тридцать семь лет, невольно теряются даже самые крепкие и уверенные в себе люди. Что уж говорить о простонародье. Богатые и знатные, простые и бедные – все как один сняли шапки. Их жёны закутались в траурные платья. Что же будет дальше с многострадальными землями Суломатья, лишившимися своего отца и кормильца?

Сыновья покойного предельного князя подошли к деревянному настилу с факелами в руках. После молитв, произнесённых мудрейшим Селиваном, они запалили костёр с трёх сторон. Пламя сначала нехотя перешло на щепки и ветви, потом разгорелось как следует. Вскоре заполыхали дрова и огонь, взбираясь выше, окутал тело предельного князя. Улада, вдова покойного, прикрыла рот ладонью и зарыдала в голос. Сделала шаг к костру, но сын, Прохор, остановил убитую горем мать.

Волк Озеров смотрел как плакала его мать на фоне погребального костра, в котором сгорало тело отца. Как вздрагивали её плечи, когда она пыталась успокоиться. Отец был одним из величайших князей их Дома. Человек, поставивший на колени державную власть, вернул в Рустовесские земли благую веру. Но победа в течение короткого времени принесла и другие плоды. Крестьяне, ремесленники и купцы разорялись, налоговые сборы неумолимо падали. Ратные и Малые Дома, понесшие огромные потери в войне, не могли отправить на службу необходимого числа воинов. Множество разбойных банд промышляло грабежами на реках и дорогах. Племенной союз приплавтов стал в открытую высказывать неповиновение. Излишнюю самостоятельность обрёл храм Юма и Живы. Ко всему этому добавились пограничные споры с Домом Булатовых. И всё это придётся решать ему, Волку. Хорошо хоть Орёл и Прохор смирили свою гордыню и по воле отца подчинились старшему брату. Каждому из них он дал поручение, которое те безропотно приняли и обещали исполнить. Уедут они завтра же. Осталось дождаться, когда в Старогулье подойдут верные Волку отряды. Дня четыре, не больше того.

Когда мудрейший Селиван отвёл вдову от костра и отвлёк её разговорами, Прохор с Орлом смогли переговорить. Огонь горел уже не так ярко, но жар давал очень сильный. Прогоревший настил с телом отца провалился в яму. Нужно подождать ещё немного и можно будет закидать могилу землёй.

– Похоже, наш брат успокоился, – еле слышно произнёс Прохор, стирая со лба пот тыльной стороной ладони.

– Да, – подтвердил Орёл, – свыкается с мыслью о том, что он теперь предельный князь. Ты узнал, каким путём идут его отряды?

– Через три дня будут проходить Орешкин овраг.

– Ого! – присвистнул Орёл. – Тот самый Орешкин овраг в котором мудрейший Вейкко...

– Да, да. Тот самый. В общем, выказываем всяческое почтение и готовимся. Если Волк не хочет делить Суломатье на три части, то мы поделим его на две.

***

В резиденции предельного князя в Старогулье стало довольно пусто. Вдова Чернека Озерова уехала молиться пресветлым богам в храм Юма и Живы. Братья Волка, взяв с собой верные отряды, отправились выполнять поручения старшего брата. Решив вопросы, связанные с похоронами отца, Волк решил немного расслабиться. Через пару дней должны будут подойти верные ему войска и можно будет браться за дело. Офицеры воинских отрядов выказывали новому князю чрезмерное почтение, чем слегка настораживали. Но ничего, часть из них он заменит на своих доверенных людей. Главное, что братья поклялись ему в верности. А братьям он решил доверять. Они поклялись ему в верности над кровью умирающего отца. Семья крепка своим единством. Вот Строговы не смогли сохранить единство и проиграли войну. Но да леший с ними, со Строговыми. Эту ночь Волк Озеров решил полностью посвятить своей жене.

Валеска лежала на спине, густые мягкие волосы её были раскиданы веером по измятым подушкам и покрывалам. Правую ногу она вытянула прямо вдоль ложа и повернула чуть в сторону. Левую ногу жены, поднятую вверх, придерживал за бедро и колено Волк, нависая над ней и делая резкие отрывистые движения. Каждый раз, когда он входил в неё, женщина отзывалась сладостным стоном. Вообще, удовольствие жены мало заботило новоиспечённого предельного князя. В постели он всегда утолял только своё собственное любострастие. Но Валеска подыгрывала мужу, как и подобало поступать прилежной супруге. Вот и сейчас, отзываясь на грубые ласки Волка стонами удовольствия, Валеска думала о своём. Она соскучилась по сыну и дочери и не могла дождаться, когда они приедут. По словам мужа, дня через два-три она сможет обнять детей. Их привезёт отряд верных Волку ратников. Скорее бы пролетели эти дни! За размышлениями о детях Валеска прислушалась к звукам с улицы. Либо ей показалось, либо там действительно творилось что-то подозрительное. Женское чутьё заставило её насторожиться. Прислушаться бы получше, но это вряд ли возможно, пока опочивальня переполняется звуками их совокупления. Упросить мужа прерваться? Такое ему точно не понравится. Волк сделал слишком маленькую передышку после предыдущего соития и теперь никак не мог закончить начатое. Ощущение опасности становилась всё более явственным. Жена полнее принялась помогать мужу, подбадривая его ещё более страстными стонами. Наконец, Валеска почувствовала, что Волк наполнил её своим семенем и удовлетворился. Отдышавшись, она прислушалась снова. Кроме сопения разлёгшегося рядом мужа никаких звуков не было. Показалось. Наверное, показалось. Но теперь она ощутила как напрягся её князь. Такое случалось лишь в минуту опасности.

Ничего понять Валеска не успела. Дверь в опочивальню с треском вылетела от чьего-то мощного удара. За секунду до этого, грубым резким движением руки, муж столкнул её с ложа. С визгом Валеска свалилась на пол и, дважды перевернувшись, откатилась к стенке. Волк скатился на другую сторону. Мгновение спустя, в то самое место где они только что лежали, вонзился дротик. Нападавшие ворвались в опочивальню, слегка оглушённые криком испуганной женщины. Один бросился на мужа, другой на неё. Лязг металла и ни с чем не сравнимый звук разрубаемой плоти, дополненный сдавленным хрипом. Склонившийся над Валеской бандит оглянулся. Лязг металла и звуки повторились. Упавшее тело открыло ей совершенно голого супруга с окровавленным мечом в руках. Он успел выхватить меч, успел!

"Бежим отсюда, меня предали! – Волк одёрнул супругу, неосознанно потянувшуюся к своим платьям. – Некогда! Прикройся вот". В руках Валески оказалась измятая простыня, мокрая оттого, что они пол ночи щедро орошали её своим потом. Волк выхватил из крепления масляный светильник и бросил его в угол комнаты, поближе к окну и свежему воздуху. Густо разлившееся огненной лужицей масло принялось нехотя лизать светящимися язычками деревянную стену.

Волк потянул жену за руку. Второй рукой она пыталась обернуться в простыню, чтобы прикрыть наготу. В коридорах резиденции они столкнулись ещё с двумя бойцами, которых Волк также сумел зарубить, так как заметил их первым и напал неожиданно. Больше никого не было. Поместная стража, охранявшая резиденцию исчезла вместе с прислужниками, что указывало на заговор и предательство. Верных людей у Волка здесь было только десять человек. Где они? Наверняка все убиты. Супруги вышли на крыльцо. В лунном свете Волк углядел группу вооружённых людей. Человек семь. Многовато для него одного. Как быть? Волк сорвал с Валески простынь. Та попыталась возразить, но он прижал к её губам указательный палец, после чего тем же пальцем ткнул в направлении двигавшихся по двору людей. Те пока не шли куда-то конкретно, а просто чуть слышно переговаривались, возможно обсуждая свои дальнейшие действия. Валеска всё поняла и замолчала. "Встань прямо на крыльце, я буду рядом", – Волк указал мечом в черноту у лестницы. Ободряюще чмокнул жену в губы. Вернее хотел в губы, но задел ещё и нос. Пригнувшись, Волк юркнул в темноту. Остаётся только молить богов, чтобы жена поняла всё правильно и ей хватило храбрости выполнить то, что он задумал.

Указание было простым – убить нового предельного князя и его жену. Помочь тем было некому, верный Волку отряд попал в засаду и был полностью истреблён. Как и пообещали Прохор с Орлом, резиденция оказалась пуста. Поместная стража покинула её загодя. Бойцы медленно шли по двору, оглядываясь по сторонам. Было тихо, вроде бы никто не пытался бежать. Хотя совсем недавно они отчётливо слышали шум драки. Сейчас над княжескими хоромами стал заметно подниматься дым, подсвеченный огнём, пока ещё слабым. Пожар? Идущий впереди всех боец встал как вкопанный, остальные наткнулись на него, отдавив тому пятки. "Ты чего?" Тот лишь молча указал на крыльцо. Посмотревшие в указанном направлении ратники тоже озадаченно открыли рты, убрав сабли и мечи в ножны. На ступеньках, хорошо различимая в ночной темноте, стояла молодая статная женщина... Совершенно голая. Ни сколько не смущаясь, она ровно держала спину, отчего её круглые белые груди казались ещё более манящими и привлекательными. Одну ногу женщина поставила на ступень выше другой, подчёркивая тем самым её стройность и непристойно открывая места наибольшего мужского вожделения. Левую руку она держала на поясе, а правой изящно поправляла распущенные волосы.

– Храбрые воины что-то хотят? – Валеска придала голосу нарочито сладострастный тон.

– Э... – единственно что смогли выдавить из себя переглянувшиеся воины.

В это мгновение из темноты отделилась тень, вихрем набросившись на стоявших в оцепенении бойцов. Не давая врагу опомниться, Волк принялся яростно орудовать мечом. Один упал на землю так и не поняв, что случилось. Другой с перерубленным горлом повалился следом. Ещё один согнулся пополам, получив колющий в живот. На этом успехи закончились. Оставшиеся четверо выхватили своё оружие и приняли бой. Ещё плохо соображали от неожиданности, но уже дрались, убегать никто не думал. Это плохо. У них оружие, снаряжение и численное преимущество, а Волк был один и совершенно голый. Но выбора нет, на кону его собственная жизнь, жизнь его жены и детей. Ещё один выбыл, получив рану. Но оставшиеся трое уже наседали, действуя сообща. Похоже, это конец. "Господин, это вы?" – Волк узнал голос своих воинов. Трое его бойцов подоспели как раз вовремя. Вместе они быстро убили ещё двух, а оставшийся убежал.

– Вы целы? – ратник с удивлением оглядел нагого князя.

– Це... Уффф... Цел, да, – Волк старался отдышаться. – Хорошо, что вы подоспели. Иначе мне бы конец. Что происходит?

– Стража и прислужники просто взяли и ушли среди ночи. На нас напали тайком. Только мы трое уцелели. Хотели бежать, спрятались. Простите, господин, мы думали вас уже убили... Поэтому... Простите.

– Ладно. Где вы прятались?

– На конюшне. Там осталось несколько лошадей.

– Значит туда! Нужно найти мой отряд.

– Господин, мы подслушали разговор. Ваш отряд уничтожен полностью.

– Что?! – Волк лихорадочно соображал. Отряд уничтожен. С отрядом ехали его дети, значит... – Про это пока ни слова! Моя жена пока не должна ничего знать, – шёпотом добавил Волк на ухо ратнику. Тот понимающе кивнул.

Дойти до конюшни они не успели. В открытые северные ворота резиденции шумно вошла большая группа вооружённых людей. Беглецы кинулись к другим воротам, схоронившись в темноте у стены казармы. В одной руке Волк держал меч, в другой ладонь Валески, уже успевшей вновь закутаться в простынку. Над княжескими хоромами уже поднималось пламя пожара. Ещё чуть-чуть и его всполохи будут освещать всю резиденцию и половину окрестных улиц.

Предельный князь со своими спутниками успели улизнуть в приоткрытые ворота. Но кто-то, судя по голосу, это был Прохор, успел заметить их. На приказание преследовать никто особо не отозвался, ратники принялись тушить пожар. Несколько мгновений спустя, Прохор с Орлом вбежали на стену резиденции. Им не составило труда признать убегающего голышом старшего брата и его жену, завёрнутую в ткань. Тем более, что зарево пожара становилось всё ярче.

– Катись к Мрозу, брат! – крикнул Прохор. – Суломатье наше! Это тебе от меня!

– Ты больше не князь! – добавил Орёл. – А это от меня подарок!

Каждый из братьев, с силой размахнувшись, метнул что-то со стены. Не далеко от Волка в пыль шлёпнулись два округлых предмета. Головы. Детские. Девочка и мальчик. Сопоставить одно с другим было не сложно. Братья уничтожили его отряд, захватили и убили его детей, своих собственных племянников. Валеска вздрогнула и сделала шаг к предметам. "Что это?" – спросила она. Не разглядела значит. Волк резко развернул жену в другую сторону, пока она не признала в страшных подарках головы своих детей. "Ничего, бежим!"

Улицы уже наполнялись растревоженными пожаром горожанами. Это позволило беглецам оторваться от преследования. Оставалось раздобыть лошадей и покинуть город.

– У стражников, которые сторожат Юго-Западные городские ворота, всегда есть осёдланные кони. Кстати, мы совсем близко. Тут за углом, – как бы невзначай заметил один из телохранителей Волка.

– Это очень хорошо. Только там целый отряд стоит. Как быть? – свергнутый князь задумался. Он так и продолжал бегать по городу нагим, распугивая своим видом попадавшихся на их пути жителей, не признававших в этом забрызганном кровью голом человеке с мечом сына великого Чернека Озерова.

– Как быть? – повторила за мужем Валеска. – Так и будем! – молодая женщина сняла с себя простыню, немало удивив своим оголением мужа и особенно его телохранителей.

– Ты уверена? – уточнил Волк.

– Чем на меня глазеть, лучше к драке готовьтесь, – Валеска без излишнего смущения пошла к воротам. Волк и его люди приготовились.

Скучающие на своём посту стражники всегда мечтают как-нибудь повеселить себя. Разное сгодится: разговор интересный, случай какой примечательный, на людей посмотреть. Увидеть же красивую женщину рады все, не только стражники. Но если эта женщина ещё и голая... Такое слишком невероятно, чтобы позволить себе надеяться. Лицезрение обнажённой Валески не долго радовало глаз незадачливых стражников. Между её появлением и их смертью прошло совсем мало времени. В ту ночь встреча с нагой женщиной на улицах Старогулья неминуемо предвещала гибель. Что в последствии породило множество слухов про блуждающую в ночи красавицу, отнимавшую жизнь у любого, кому не посчастливится её увидеть.