Текст книги "Дневник космонавта. Три жизни в космосе"

Автор книги: Юрий Усачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Потом провели небольшую церемонию прощания с вручением наших сувенирных значков. Краткий ТВ-репортаж и мы закрываем люки. Транспортный корабль сейчас активная сторона – они сбрасывают давление и проверяют герметичность стыков. Земля просит транслировать, как у «Кристаллов» дела – а зачем транслировать, если их и так слышно. Порой мне было стыдно за «разговоры», которые мы слышали из их корабля. Думаю и оба ЦУПа все это слышали, такого хамства я еще в эфире не встречал.

СТЫДНО!

Потом была расстыковка, похоже «кристаллы» не очень понимают, что такое связь через « S-band» и мы, и ЦУП не могли дозваться их на связь.

Немного поснимали их отлет при расстыковке, а потом Джим и Сюзан легли спать, а я должен организовать режим ретрансляции на тот случай, если будут проблемы со связью. Дождался, пока у них не отработал двигатель, потом прошло разделение. Когда они были уже под парашютом, я понял, что все это таксистско-туристическое шоу закончилось.

Теперь у нас есть новый корабль и два-три дня отдыха. А потом очередной «Прогресс» и очередной Шаттл. Пора спать, когда проснусь, тогда и проснусь.

Ан нет, стоп, сегодня в 10:05 встреча с семьей по Форме №24. Значит будильник на 9:30.

8 мая 2001 г.

(два месяца полета)

У нас выходные. Работы немного – чистка вентиляционных решеток, визуалка. Но главное – бегущая дорожка. Мы заменили все полоски, теперь надо натянуть полотно и вперед. Хьюстон хочет удостовериться, что мы все сделали правильно, и Джим снимает на видео, что мы имеем. Полотно натянуто, и я переодеваюсь для теста.

Второй раз я становлюсь на дорогу: первый был два месяца назад на пересменке. Пробую на холостом, потом на двигательном режимах. Вдруг слышим скрежет – дорога цепляет за что-то. Останавливаем, и выясняется, что потерянная гайка попала между роликом и полотном. Ослабляем полотно, удаляем злосчастную гайку и снова натягиваем дорогу. Снова хожу и бегу, пробуем разные режимы от ходьбы до бега со скоростью 9 миль/час. Хорошая скорость. Хочется воскликнуть: «Ура, у нас теперь есть дорога», но тут как раз она снова стопорится. Снова известная процедура с ослаблением натяжения полотна и выяснением причины остановки. Снова гайка!

Ну, две гайки это уже слишком. Видимо мы их потеряли, когда снимали старые полоски. Снова натягиваем полотно и снова тестовая ходьба и бег. Теперь все нормально.

10 мая 2001 г.

Начались трудовые будни. С вечера пришли «стращательные» радиограммы по поводу системы инвентаризации. «Угроза потери информации», опасность. Разговариваю с Сюзан: у нас нет проблемы, всё под контролем.

Последние две недели было действительно не до системы инвентаризации, но так подчистим. Слава Богу, мы сейчас посвободнее. Спускаю не очень злых собак с утра: не надо нас стращать, будем сотрудничать. Еще один урок терпения для меня, ничего вынесем.

Самая главная новость последних дней – у нас есть телефон. Тот самый виртуальный – «софт». Марша Айвенс по праву была первым абонентом. Это её заслуга, что у нас есть такое чудо и мы сказали ей много приятных слов. Теперь, если у нас есть связь через спутник, выдаешь несколько команд и связываешься с любой точкой на земле.

Позвонил Верочке: они устали, только приехали с дачи. Намучились с водой и с отоплением. Ну не хватает пока мужской руки. Позвонил Мочаловой (у Надворских было занято). Говорили с Натальей только 20 секунд, но она успела сказать: «Врешь ты все, нигде ты не летаешь!»

Сегодня дозвонился до мамы. Немного приболела, родная. Я знаю, что этот короткий разговор будет лучшим лекарством для нее.

Хорошее средсво связи у нас появилось, только мне кажется, станция что-то теряет с приходом новых технологий – романтизм, что ли?

11 мая , 21.05

Наблюдал интересное явление на облаках (но не на всех, а только на облаках типа «мартовский снег») – ореол от станции. Точно такой же бывает от самолета на облаках, когда во время полёта совпадёт, что солнце будет чуть сзади и сбоку и смотришь в окно. Размер этого круга – чуть меньше размера кольца озера Маникуаган – Импект в Канаде.( то есть около 40 – 60 километров) Может быть размер внутренней окружности. Пятно движется вместе со станцией. Цвет – розоватый. Эта составляющая видна лучше других. С внутренней стороны кольца чуть различим сине-фиолетовый цвет.

Сейчас вижу, что это не одно кольцо, а несколько – одно в одном, но центральная часть пустая.

12 мая 2001 г.

Суббота

День отдыха. Я по привычке встал в шесть. Джим и Сюзан еще спят. Выходной день и нет никакой необходимости в раннем подъеме. Пусть поспят. В 7:45 у меня сеанс связи с группой психподдержки: Олегом Рюминым и Ольгой Павловной Казаренко.

После завтрака устроили подстрижку. Волосы отросли за эти два месяца и приходится уделять им слишком много времени, особенно после физо. Сначала Джим стриг меня – машинки нет, приходится работать ножницами. В одном из сеансов связи я пригрозил, что если не пришлют машинку для стрижки на «грузовике», то побрею голову в знак протеста.

Потом я стриг Джима. Для пылесоса рук не хватало, и мы стриглись у вентилляционной решётки. Волосы потоком сносило на пылесборники – потом пропылесосим и их. Сейчас совсем другое дело, но Вера бы сказала: слишком коротко.

За оставшееся время успеем обрасти снова.

Сделали защитные кожухи на вентиляторы в Служебном Модуле – это наш проект по борьбе с шумом. Стало заметно тише, особенно в районе стола. Это по сути самое активное место на станции. Вчера вечером после ужина фантазировали, как хорошо отослать бы этот стол на Шаттле и переслать в Звездный для бара Шэпа. Джим и Сюзан говорят, что это вполне реально, но мне, привыкшему к размерам «Союза» или спускаемого аппарата не очень верится в такую возможность.

13 мая 2001 г.

Мощнейшее полярное сияние.

Подобное я видел на «Мире» в 1994-м. Пол Земли покрыто зеленовато– желтым сиянием световых столбов. Это похоже на ленту из световых столбов, цветную и извивающуюся. Я выключил освещение, чтобы полюбоваться картинкой. Обычно Австралийское сияние несколько слабее северного, но в этот раз – просто фантастика. Десять минут пролетают незаметно, и мне снова надо вставать на «дорожку» для продолжения занятий физо.

Сегодня прошел-пробежал в общей сложности 4 км. Можно было и больше, но «торопиться не надо». Всего-то три дня бегаем. Еще будет достаточно времени, поднимем до 5-7 километров, как было на «Мире».

Поснимали Европу, погода там отличная, очень хорошо видны Париж и Лондон.

Позвонил маме в Донецк – все у нее хорошо, слава Богу.

Сеанс связи с семьей не состоялся, помеха была такой силы, что хотелось скорее снять гарнитуру, и только родной голос через помехи сдерживал. Такая тоска берет после подобных сеансов.

В одном сегменте телефон, а в другом – штатная связь никуда не годится. Настроение испорчено на некоторое время, но ничего. Будем звонить по телефону из американского сегмента.

14 мая 2001 г.

Понедельник

Почему понедельник всегда чуть тяжелее других дней недели?

Утром раскачка идет труднее, чем обычно, хотя вчера легли пораньше, перед трудовой неделей. С утра оператор связи – Олег Гамаюнов сообщил о запланированном телефонном разговоре с Верой в 17:47 – молодцы, понимают, что вчера поговорить не удалось.

Провели с Сюзан инвентаризацию российского оборудования – пересчитали все «горшки» – «К.Т.О.» и ведра – «Е.Д.В-У».

Правда, за эти две гостевых недели накопилось много вопросов.

На физо решил немного разгрузиться: прошел, пробежал только 2 км и покрутил велосипед.

Как-то незаметно, особенно после разговора с Верой и Женей я вернулся в ставшее привычным за эти 2 месяца состояние легкого счастья, кайфа, удовлетворения. Слава Богу, полет в радость. Мне нравится это состояние.

15 мая.

«Как я «договорился» со станцией».

Когда-то очень давно, я прочитал интересную статью – рассказ какого-то грузинского автора – «Как я напугал дерево». Там у главного героя одно из деревьев в саду не хотело цвести несколько лет, тогда он взял топор, подошел к нему и сказал: «Если и в этом году не зацветешь, срублю этим топором!». И оно, конечно, зацвело в эту весну.

Я вспомнил об этом однажды утром, после моего «разговора со станцией».

Был период, когда у нас как-то не ладилось с системами – это было в первую нашу неделю пребывания на станции – то «Воздух» взбрыкнет, то туалет и даже система регенерации воды из конденсата – одна из самых надежных систем.

И вот однажды утром я встал на 10-15 минут до подъема, прилетел на Центральный Пост и (да простит меня наш психолог Богдашевский Ростислав Борисович) стал вслух разговаривать со станцией. Я сказал примерно следующее: «Ты, конечно, привыкла к работе с первым экипажем. Они очень много сделали для тебя и мне понятна ваша взаимная любовь. Но они должны были улететь и улетели. Ничего не поделаешь. Теперь мы будем работать с тобой, мы будем ухаживать и любить тебя не меньше, чем они, и ты будешь лучше, когда мы будем прощаться с тобой после окончания нашей экспедиции. Давай будем дружить и помогать друг другу. Ты хорошая и ты все понимаешь и чувствуешь, что я тебе говорю».

Не скажу, что все изменилось вдруг – но что-то изменилось в самой станции и в наших «взаимоотношениях».

Сейчас, очень часто утром, после подъема, я прилетаю к Центральному Посту в полутемный интерьер станции и чувствую – как я люблю ее. И этот шум, как, наверное, тракторист любит шум своей машины, и этот интерьер с увешанными всякой всячиной стенами, и невесомость, позволяющую чувствовать эту ни с чем не сравнимую легкость, и еще много много всяких мелочей осознанных и неосознанных. В полете на «Мире» я точно также влюбился в Землю. Разве можно сказать, почему любишь? Люблю и все.

16 мая

«Спасибо Денис Тито»

Мы все, наверное, живем под грузом собственных иллюзий. Мир таков, каким мы его себе придумали. Часто пресса, идеология, телевидение помогают нам лепить образы, которые мы, принимая за истину, бережно храним, ревностно их защищая. Одной из таких легенд-образов было мое представление о богатых людях Америки. Сколько разговоров и охов-ахов было – миллионер летит на станцию, «турист» – эдакий, в шортах и очках, обвешанный фотоаппаратами, шумно разговаривающий, считающий, что весь мир – это витрина или руины, сделанные или существующие только для него. Ходит в табуне таких же бездельников под присмотром гида и выходит из автобуса только пофотографировать, а по большей части размять ноги. А если богатый, то непременно чванливый, капризный, нахальный, на все и вся смотрящий свысока. Весь мир – должник. Вот его девиз. В этом недружелюбном журналистском гомоне даже такое безобидно – романтичное слово «турист» стало приобретать негативный оттенок.

Вот такой образ, наверное, существует у большинства из нас. А если перенести этот «тур» в космос, на Международную Космическую Станцию, то здесь полная труба – непрофессионал, будет только мешать работать экипажу, за ним нужен глаз – да – глаз. Не дай Бог, включит что-нибудь не то или откроет чего не то. Вся работа встанет. Экипаж будет развлекать – обслуживать «туриста».

Вообще полет Дениса Тито настолько хорошо проявил общество, что мы его должны благодарить за это сто раз. Любой вопрос или мнение о туристе Денисе Тито, настолько хорошо характеризовали самого задающего вопрос или высказывающего мнение, что выглядело очень забавно.

А что же в реальности?

Прилетел старичок – второй половины жизни. Спокойный и умный (дураку трудно стать богатым, дурак богат глупостью). Счастливый от того, что его мечта наконец-то осуществилась. Старался быть незаметным и, не дай Бог, быть у кого-то на пути, не то, что мешать работе. Широко открытые от удивления глаза – как будто он хотел напитаться через них космосом на всю оставшуюся жизнь. Всё свободное от своей программы время он старался хоть чем – нибудь помочь основному экипажу. Терпеливо сортировал контейнеры с питанием. Как и всякий «чайник» в космосе, не гнушался грязной работы. Он был готов поменять ёмкость для урины в туалете – ЕДВ-У, если предоставится возможность. Он прошёл для этого подготовку в Звёздном городке – он тренирован для этой задачи.

Для меня, как для командира – он был таким же членом экипажа, как все – с другими задачами в полете, с другой ответственностью, с другим опытом и знаниями. С другими – просто с другими, а не без них.

Он не собирался ничего включать, кроме диктофона или взятых с собой видеокамеры и фотоаппарата. И уж тем более самостоятельно касаться каких бы то ни было систем станции.

Конечно, я более спокоен за других членов экипажа – если, не дай Бог, что случится и нам придется срочно покидать станцию – они более готовы – ну так у них и больше опыта полета за плечами. Хотя трудно сказать, как все мы себя поведем в реально опасной ситуации.

Именно поэтому я решил провести два «брифинга» по безопасности – один сразу после открытия люков, так сказать – ознакомительный до замены кораблей, а другой через два дня – с уходом в транспортный корабль, с работой строго по бортовой документации, с поиском негерметичного отсека. Я выбрал время, когда это не очень мешало нашей и гостевой программам полёта, и предложил сценарий с аварийным сигналом по причине падения давления в станции. По этому сценарию каждый экипаж должен действовать согласно их бортовой документации. Все отработали хорошо. Талгат скомандовал и его экипаж – «Кристалло-Ураганы» – улетели в свой транспортный корабль. Мы с моим экипажем работали по нашей бортовой документации, определили резервное время , а затем нашли и изолировали негерметичный отсек. После проверки герметичности прилетел Талгат и доложил о состоянии дел. Юрий Михайлович и Денис находились в спускаемом аппарате до окончания тренировки. Теперь я спокоен – они знают, что делать в случае разгерметизации станции. По-человечески – мне все равно, сколько у него денег и как он их заработал. По-моему глубокому убеждению, ну нельзя принимать человека по деньгам, положению или известности. И себя ставишь в глупое, неестественное положение, и он непременно это почувствует. Одним словом, спасибо, Денис Тито, это был хороший опыт, ты, сам того не подозревая, многому меня научил и заставил задуматься. Я вел себя естественно, не играя во внимание и заботу, а искренне стараясь сделать твоё пребывание в космосе лучшим временем в жизни.

17 мая 2001 г.

Четверг

Время летит быстро – завтра уже конец рабочей недели. На следующей неделе – «Прогресс». ЦУПы много дискутируют о режиме труда и отдыха для нас во время ночной стыковки. Смещение незначительное, и мы считаем, что не стоит «ломать копья».

Вчера вечером поговорил с Инессой Бенедиктовной по поводу физо. Кажется, она удовлетворена нашим подходом. Девиз один: «не форсировать». Сегодня утром прошел на дороге 3 км и 1 км пробежал с разными скоростями. На «Мире» помнится бегали по 5,5 км, но там был двигательный режим, а здесь я использую только холостой ход.

Поговорил с Верой по телефону: у Жени краснуха, «опять невезуха».

Позвонил А. П. Александрову, для тестовой связи и попал на телеконференцию с Чарли Прикортом и Центром Подготовки Космонавтов. Я мог слышать их всех. Хороший получился тест. А.П. доволен нашей работой. Что значит несколько добрых слов – и тонус, и желание работать удесятеряются.

Вечером за ужином рассказал Джиму и Сюзан о полете Джанибекова и Савиных к «Салюту». Вот это действительно были трудности! Наш полет в сравнении с их работой – просто санаторий.

Завтра пятница, как говорят в Хьюстоне «ТGTF» – «Спасибо Господи, сегодня пятница» – «Сэнкс год тудей из Фрайдей». Это по тарабарски.

20 мая 2001 г.

Воскресенье

Мы «уговорили» Землю на наш вариант сдвига времени сна, и теперь в рамках подготовки к стыковке «Прогресса» спим до 9:00 и отходим ко сну приблизительно в час ночи. Этот вариант на наш взгляд легче, чем тот, который мы имели на расстыковке «Кристаллов».

«Прогресс» стартовал сегодня в 22:35. Костя – наш главный оператор – сегодня сказал, что выведение прошло штатно, все элементы конструкции открылись. Тест ручек и пульта ТОРУ мы провели еще позавчера, а завтра переговоры с нашим инструктором – Юрой Клюевым и специалистами.

На физо сегодня вышел на 5 км. Рубеж, но, наверное, надо чередовать – день бегущая дорожка, день велосипед.

Торжественно открыли «бойлерную» на станции. Взятый с № 205 «Колос» спрятали за панель на потолке. К баку приладили нагреватель-светильник. Поместили все это в кожух теплоизоляции, оставшийся от канадского манипулятора. Если все будет, как задумали, то скоро у нас появится теплая вода. Еще раз все проверили с точки зрения безопасности и утечек. Будем контролировать каждый день, пока не убедимся в работоспособности нашей самодеятельности. И почему не сделать все это штатно на Земле – или они думают , что возможно мыться только полотенцем четыре месяца? Надо поднять вопросы быта на послеполетном разборе. Хватит выживать, пора делать жизнь на станции более цивилизованной.

Снял несколько кадров электронной камерой: атоллы просто фантастика. Надо после полета устроить выставку-демонстрацию этой красоты.

Поговорил с Линдой Белстайн по телефону: она все не могла поверить, что я звоню со станции. Удивительная женщина, она очень многому меня научила, не только английскому языку. Это справедливо, сказать добрые слова достойному человеку.

Земля решает вопрос о возможности замены блока электроники на канадском манипуляторе во время нашего «выхода» по замене стыковочного конуса . Хорошая задачка, и, дай Бог, они договорятся между собой и дадут нам эту работу.

Это было бы здорово во всех отношениях.

21 мая 2001 г.

Сегодня меняли «Извещатели дыма» – ну назовут же так обычные датчики дыма, только ФГБэшные. Это было как привет из прошлого. Ровно год назад мы работали здесь по «аварийному поводу» – ремонтировали систему электропитания ФГБ. На многих датчиках отметки – менял Скот Хоровиц, менял Джим Восс, на одном «мой автограф».

Некоторые датчики закомпанованы «трудно-доступно». Пришлось повозиться.

Поговорили с Юрой Клюевым по телеоператорному режиму. Прошлись по бортовой документации, общей организации работ. Завтра «стыковочная» ночь. Еще раз проведем «брифинг» в экипаже. Надо будет подготовить люки к возможному аварийному закрытию (на всякий пожарный случай). Поговорим о нештатках.

Провели тест телевидения, через KU-бэнд. Джим молодец, собрал схему, нашел все кабели – я только немного помог ему. Быть может завтра во время стыковки «Прогресса» у ЦУПов будет дольше «картинка», а значит больше информации и меньше волнений от незнания, что же происходит.

Я примерился на рабочем месте ТОРУ, маска на месте, ремни-притяги тоже.

Даст Бог, они не понадобятся, но если не приготовишь, то по закону «бутерброда» точно влетишь.

Час ночи, спать почти не хочется, а значит, выбранная нами тактика смещения работает. Завтра в это время мы должны быть во всеоружии.

23 мая 2001 г.

23:57 GMT

Заканчивается один из самых длинных дней полета. Еще вчера в это время мы контролировали сближение и стыковку «Прогресса», а сегодня уже почти половину его разгрузили. Все прошло штатно, он отработал по высшей марке. Даже наше обычно узкое место – связь и телевидение – не создали проблем. После открытия станционного стыковочного конуса нашли место касания штанги – почти у самого центра – удивительная точность для автомата. И тем больше гордость за отечественную космонавтику. Пока проверили герметичность стыка, пока открыли люки и законсервировали Транспортный Корабль – уже 4 час утра. Легкий ужин-завтрак и спать.

Грузовик так плотно «запакован», что даже не забраться во внутрь. Поздно уже сегодня для таких усилий. Сделаем завтра. Пусть наши посылки со всякими вкусностями потомятся еще денек. Спать…

Проснулся в 11:00. Джим и Сюзан еще в спальных мешках, не будем им мешать.

Приступим к разгрузке «Прогресса». Посылки, письма, вкусности…

Чарли Прикорт вышел на связь в приватном канале и сообщил о Пэдди Рабертсон – бедная девочка потерпела аварию на малом самолете. Он при «тач-даун» коснулся крылом земли, несколько раз перевернулся, загорелся…

Почти 80% кожи поражено. Она в одном из лучших ожоговых центров, но боль от этого не меньше. Она одна из группы поддержки нашего экипажа и очень много помогала нам и в Хьюстоне, и в Москве.

А фото «Ковбой» – это полностью ее заслуга.

Господи помоги ей, дай силы выбраться из этого испытания.

24 мая 2001 г.

С утра занимался подготовкой к эксперименту «CPCF» – на «Прогрессе» доставлен холодильник-термостат «Криогем-03», контейнеры с препаратом. Моя задача подключить холодильник, подготовить контейнеры с биопрепаратом, активизировать и поместить в термостат. Пока все собрал, прочитал бортовую документацию и радиограмму – уже 11:00. Костя Глухов, он сегодня главный оператор связи, говорит, что пришли специалисты по эксперименту, хотят поговорить. Да у меня тоже есть вопросы. Почему надо холодильник размещать в интерьере станции и на какой срок? Пришла Тамара Чинарева – мы с ней старые знакомые, и я не могу формально подойти к ее работе. Мы тепло приветствуем друг друга. Эксперимент будет длиться приблизительно месяц, почему в интерьере – «подержи арбуз» – это скорее стереотип, все размещать в интерьере. Ищу место за панелями. Вот, кажется, нормальное и длины кабелей вполне хватает. Предлагаю свой вариант, где должна располагаться аппаратура для эксперимента, они сопротивляются, привычка. Ну я-то знаю, если месяц в интерьере, в служебном модуле, в одной из самых «бойких» точек – то точно кто-нибудь толкнет, и прощай правильный кристалл. Нет уж лучше за панелями. Убеждаю терпеливо, кажется, моя уверенность или то, что Тамара знает меня, подействовали. Холодильник за панелью и подключен.

Аккуратно помещаю контейнеры с биопрепаратом внутрь термостата и активирую эксперимент. Дай Бог вам удачи.

Прощаемся с Тамарой, через месяц дизактивация и возврат на Шаттле 7А – еще одна точка отсчета.

Джим и Сюзан работают с «Прогрессом» и базой данных. Они молодцы. Я только иногда вмешиваюсь, если нужна помощь. К вечеру все извлечено – часть на местах хранения, часть на временных местах хранения. Функционально – грузовой блок превратился в перевалочную базу – ничего разберем. Главное «Прогресс» пуст. «Грузовик» доставил новый стол. Мы уже привыкли к старому, ему место в музее или в баре Шэпа в Звездном городке.

25 мая 2001 г.

Пятница

День начался с печального известия, принесенного Чарли. Пэдди ушла из жизни прошлой ночью. Очень жаль и не верится, что этой милой, скромной девочки больше нет.

Помянули, как положено, за обедом.

Установили защитный кожух на систему «Воздух». Он конечно аккуратнее сделанного «на коленке» Джимом, но надо отдать должное кожуху Джима, он сохранял наш слух эти два месяца. Замерили уровень шума «Шумомером». Долго возился, но наконец-то разобрался. Прибор слишком сложный для борта. «Эни вэй» – кожух снизил шум на 5 децибел, с 74 до 69!!! Это ощутимо, хотя в служебном модуле еще есть места, где надо приложить руки и голову.

Открутили с Джимом тест МО-6 – это велосипед только руками. По три минуты на 150 Вт.

Установили новый стол! Пришлось повозиться, но теперь у нас наш стол. Он высоковат, не совсем удобен для использования нагревателей, но ничего доработаем и привыкнем. Я шучу: это самый «высокий» стол вне Земли.

Предыдущей ночью в 2:40 нас опять разбудил аварийный сигнал. Подлетели с Джимом к центральному посту – на экране какое-то длинное, ни о чем не говорящее сообщение.

Почему сигнал? Связи нет. Идем спать. Долго ворочаюсь, и только через 1,5-2 часа засыпаю.

26 мая

9 часов вечера, суббота

Крайний сеанс связи позади и это самое хорошее время для того, чтобы полюбоваться картиной за окном. Мы летим почти строго по терминатору. Так и хочется перефразировать – «Из света в тень перелетая» на «Вдоль дня и ночи пролетая». Слева день, справа ночь, а вернее вечер. Граница дня и ночи уходит на запад, и мы какое-то время летим вдоль линии раздела. Спокойной ночи, отходящим ко сну!

Границей или линией это можно назвать с некоторой натяжкой – это скорее человеческое желание упростить мир до более простых красок – до белого и черного. Это настолько плавный и гармоничный переход, что глаз не может выделить действительной границы. Да и нет ее, наверное. Это зона перехода длиной 70-100 км. Сам же «вечер» растянулся на добрую 1000 км! И это удивительная игра света и тени. У меня выходной и уйма времени наслаждаться зрелищем, стараясь подобрать подходящие слова для наблюдаемого действа. Разные по высоте и форме облака, из-за низкого солнца, отбрасывают длиннющие тени от голубого вблизи – до розового в отдалении. Но только полвитка мы летим вдоль вечера, долетаем до максимально достижимой северной точки и теперь на нисходящей части витка летим вдоль утренней границы. Доброе утро, Земля!

Кажется, это Австралия – доброе утро, Австралия! Вижу характерный красный цвет континента, с удивительными по красоте атоллами у берега. Особенно красивое зрелище – грозовые облака. Как будто «кто-то» всемогущий бросил молнию, чтобы участок воды или земли испарился, и испарившись, стал подниматься вверх и там, на высоте 10-15 км, застыл в виде гигантского нераспустившегося до конца белого цветка. И этот кто-то создал столько таких белых цветов, сколько захотел и разбросал их вдоль всей границы света и тьмы. Такие облака отбрасывают тени на сотни километров, образуя череду разных по длине параллельных полос.

В терминаторе есть своя прелесть, своя загадка, своя тайна и своя философия. Я всматриваюсь в картину за окном, силясь понять, в чем же выражается особенная философия терминатора? Ну конечно – это мудрость и покой! Мягкая некатегоричность, нет здесь этого «или-или». Гармония цвета, гармония света и тени. Он как мудрый посредник между действительно противоречивыми вещами – такими как свет и «не свет». Но, как и во всем неопределенном или недосказанном, в терминаторе есть своя интрига, свой простор для домысливания и попыток объяснить, для фантазии.

И линия горизонта, как мостик, как нечто примиряющее, вечно пытается связать воедино все многообразие рождающихся образов.

Глядя на темную часть терминатора, понимаешь, что там находится главная тайна и главная, страшно интересная, загадка. И вдруг осознаешь, насколько ты ничтожно мал перед раскинувшимся простором тьмы и насколько ты велик в вере, что свет все равно придет и тьма отступит.

Глядя на эту величественную картину, абсолютно забываешь, где ты и кто ты, а становишься частью всего этого.

Поразительно.

27 мая 2001 г.

Воскресенье

Мы завтракаем. Как всегда в выходные дни проснулись чуть позднее обычного. На новом столе «творог с орехами и клубникой». Творог с орехами восстановлен из сублимата и по праву является одним из самых популярных блюд для завтрака. Клубника тоже сублимированная, но если ее приготовить (т. е. залить пакет водой) с вечера, то утром очень похожа на нечто среднее между клубничным компотом и вареньем. Ягоды достаточно хорошо восстановились за ночь и выглядят аппетитно. Теперь открываю оба пакета и аккуратно, чтобы потом не собирать все это по стенам – перекладываю клубнику в пакет с творогом. Ложка с длинной ручкой самый лучший инструмент для этой процедуры. Перемешиваю все это, и в пакете образуется бело-розовая кашица. Пусть настоится пять минут пока я буду заполнять пакет с чаем. «Прогресс» привез дополнительный чай по нашей просьбе и теперь можно «побаловаться» чайком.

Ну пора приступать в нашему космическому деликатесу – у-у-у-у…вкуснотища. Надо будет во время сеанса связи поблагодарить пищевиков за доставленное удовольствие. Они этого заслуживают.

Простая на первый взгляд задача: передача управления от одного компьютера к другому на американском сегменте чуть не привела к большим проблемам.

Я выдаю рекомендованную ЦУПом команду с лэптопа для разъединения сегментов по управлению, чтобы не потерять синхронизацию. Не получаю квитанции о прохождении команды, и ЦУП по командной радиолинии разъединяет сегменты. Теперь Хьюстон собирается изменить статус компьютеров. Они держат нас в курсе своих действий, но связь закончилась, и мы тут же получаем аварийный сигнал. Бросаемся к мониторам Центрального Поста. На российском мониторе нет аварийных сообщений, а на американском – «нет связи», как положено. Летим в Лэб, а там букет, новогодняя елка: куча красно-желтых сообщений, и одно из них – переход в режим выживания и отключение части нагрузки по причине потери ориентации. Сюзан открывает красную книгу, пытаясь понять, каковы наши дальнейшие действия.

Я возвращаюсь «домой» – лечу в СМ. Что там на нашем лэптопе? Он «замерз», даже время не меняется. Изредка подрабатывают движки служебного модуля – значит живы и для чего-то включаются. Перезагружаю компьютер и открываю формат системы СУД. Прилетают Джим и Сюзан из Лэбa. Смотрим на экран – режим «управление на Двигателях Ориентации». Управление – это радует!

Есть готовность приборов ДУС, БИНС, есть навигация. Значит, российский сегмент контролирует ориентацию. Слава Богу! И с чего бы это нам вдруг в режим выживания. Знай наших.

Я не особо волновался. Системы обеспечения жизнедеятельности в порядке, система управления движением настолько резервированная и напичканная всякими самоконтролями, что свалить ее не удастся даже американскому сегменту с его «Си энд Си» компьютерами. В сеансе связи докладываем содержание компьютерных форматов. У Земли нет телеметрии и, кажется, мы немного их успокаиваем. Они не знают, по какой причине американский сегмент неожиданно передал управление на российский сегмент. Но это повод для анализа – главное наш сегмент подхватил и удержал – гордость распирает грудь за Державу, за тех скромных тружеников-умниц в Подлипках и в других таких же скромно-зеленых городах России.

Вот такое воскресенье. С клубникой, творогом с орехами и авариями системы управления движением в одном «флаконе» под названием Международная Космическая Станция «Альфа»

29 мая 2001 г.

Вторник

Смена Андрея Огарева, третья смена Главной Оперативной Группы Управления. После конференции по планированию работаем по укладке грузов, доставленных «Прогрессом». Чистим функционально – грузовой блок, и к 11:00 он выглядит гораздо приличнее. На полу только контейнеры с питанием для МКС-3 и шумопоглощающие маты.

Занимаюсь физо – 5 км! Это почти то же, что было на «Мире», но там 5 км с двигательным режимом, а здесь весь путь холостой ход.

После обеда боролся с конденсатом, который начал выпадать на шпангоуте нашего транспортного корабля. С помощью Земли нашел воздушный нагреватель и воздуховод, и к вечеру конденсат ушел. И в спускаемом аппарате, и в бытовом отсеке стало заметно теплее.