Текст книги "Под солнцем горячим"

Автор книги: Юрий Сальников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

И снова – удар!

Только как бы много ни рассказывал Степан Карпович, а Гере нужно было услышать о главном. И, выждав момент, когда старый партизан сделал передышку, Гера прямо сказал:

– О записке расскажите.

Степан Карпович повернулся в его сторону:

– А я ведь ждал этого вопроса. Стало быть, знаете про записку?

– Знаем, – ответило сразу несколько голосов. Степан Карпович вздохнул:

– Да, но в записке-то не обо мне.

– Как? – не поверил Гера.

– А вот так. Я же не Бондарь. Я – Бондарев.

Вот оно, значит, что! Не успел Герка порадоваться и снова – удар!

– Да мне уже приходилось разъяснять про записку-то, – продолжал Степан Карпович. – Расспрашивали у меня.

– В музее?

– И из музея. И ребята вроде вас или чуток постарше. А недавно еще из Карабчанки приходили.

– Из Карабчанки?

– Да. Тоже записывали, как эта чернявая.

– О чем же они расспрашивали? – заволновался Гера.

– Да про Бондаря же.

Еще лучше! Значит, и в Карабчанке ищут Степана Бондаря.

– А вы сами-то что-нибудь слышали о нем? – спросила Муврикова у Степана Карповича.

– А как же, слышал. Меня даже еще в те годы спутали с ним один раз. За него приняли, как вот вы сейчас.

– Партизаны?

– Ну да. Пришли связные из другого отряда и говорят: где тут Степан Бондарь, он звал нас. Их ко мне, а я говорю: никого я не звал. Выяснили что к чему. Бондарь-то в другом отряде в то время находился.

– И вы его видели?

– Не приходилось.

– Говорят, он всюду бывал, – сказала Гутя. – И всегда важные указания, приказы привозил. Из главного штаба, что ли? Так нам дедушка Кондрат сказал в Красногорийском.

– Знаю Кондрата, – кивнул Степан Карпович. – Ничего он парняга был только путаник хороший. И сейчас путаником остался. Не мог он видеть Бондаря, потому как Бондарь везде бывал, это верно, да никому не объявлялся, никто его и не видел.

– Да что он, волшебник, что ли? – удивилась Райка.

– Или в шапке-невидимке ходил? – сострил Швидько.

– Как хотите гадайте. Был он и не было его.

– Легенда? – спросила Лидия Егоровна.

– Как хотите гадайте, – повторил Степан Карпович. – А Кондрат его не мог видеть, путаник.

– Да вы не так меня поняли, – пояснила Гутя. – Дедушка Кондрат его тоже не видел. Он сказал только, как и вы говорите, что Бондарь везде бывал.

– А-а-а, ну то-то. А все равно путаник Кондрат! Когда нас собирали на вечер красно-зеленых, уточнить кое-что, так Кондрат сказал, будто наступление на Чистый Ключ мы в двадцатом году вели на пасху. А какая тебе пасха, если блины ели? На масленку это было, а он, путаник, видно, во сне куличи ел, вот ему и пасха, – засмеялся. Степан Карпович, довольный своей шуткой.

И ребята смеялись вместе со старым партизаном над путаником дедом Кондратом, только Гера все думал: «Степан Бондарев не Степан Бондарь! Что же теперь делать дальше?»

– Слушай, Гера, – зашептала Гутя, – Карабчанка-то рядом! – Она больше ничего не сказала, но Гера понял. Если в Карабчанке есть ребята, которые интересуются запиской из музея, а Карабчанка рядом…

– Идем! – Гера схватил Гутю за руку и потащил к учительнице. – Лидия Егоровна, – начали они оба сразу. – А как бы нам съездить в Карабчанку? – Они спросили очень серьезно, как будто это было совсем не трудно сделать им. И учительница посмотрела на них тоже серьезно и сказала:

– Ну что же. У моря нам осталось провести еще три дня. Думаю, что за эти дни мы сумеем сделать разведку в Карабчанку. А главным разведчиком назначаю Семена – записывайтесь под его командование.

– Есть записываться! – в один голос закричали Гера и Гутя и побежали сообщать новость Семену. – Собираться долго не будем, – договаривался Гера с Гулей. – Завтра и поедем, верно?

– Конечно, – подтвердила она.

Только из этого плана у них ничего не вышло: они не смогли попасть в Карабчанку ни завтра, ни послезавтра…

Буря над островом

Когда Гера утром выглянул из палатки, то увидел, что погода испортилась. Правда, косматые тучи ходили над горами и накануне. Над вершиной Хазаровского перевала даже гремел гром и сверкала молния. Но гроза не спускалась к морю, и над Новоматвеевкой, над туристским островом, все дни сияло солнце.

А сегодня тучи сползли ниже. Они совсем прикрыли Хазаровский перевал, и рваные их клочья висели уже над крайними домиками селения. Необычно сурово выглядело и море: оно недовольно рокотало и пенилось.

На острове было еще безлюдно – спали в наглухо застегнутых палатках туристы, дотлевали забытые после ночи седые костры. Лишь кое-где копошились повара.

Солнце все-таки пробило тучи. И, словно вспугнутый его лучами, заскользил прочь туман, теряя на лету невесомые обрывки. Но во время завтрака стал накрапывать дождь. А над горами он шел уже вовсю – там опять гремел гром и сверкала молния. Тучи наплывали и из-за моря. Солнце снова скрылось.

– В дождик самая рыбалка! – объявил Дроздик и храбро уселся мокнуть на берегу с удочками, тут же, около лагерной стоянки. Однако большинство ребят, позавтракав, предпочли забраться в палатки. Намеченные дела срывались. Лидия Егоровна, взяв трех человек, ушла в магазин за продуктами.

Гера надеялся, что погода наладится и тогда он подойдет к Семену и скажет: «Поехали в Карабчанку». Но с каждой минутой становилось мрачнее. Тучи шли, как по конвейеру. Похожие одна на другую, они непрерывно плыли над горами.

– Вот тебе и съездили, – проворчал Гера, когда по туго натянутому брезенту не на шутку забарабанили капли дождя. И зашумели, зашевелились ивы у реки, обнажая серебристую изнанку листьев.

В этот миг и раздался испуганный голос Дроздика:

– Полундра! Тонем!

Гера выскочил из палатки. Высыпали все ребята из всех палаток, какие были на острове. И засуетились, оттаскивая вещи, оставленные у воды. Вода в реке стремительно, прямо на глазах, прибывала. Она поднималась быстрее, чем в ванне, когда откроешь все краны на полную мощность. С противоположной стороны речки закричала живущая там и сейчас выбежавшая из невидимого за деревьями домика женщина:

– Уходите скорее с острова, уходите, а то зальет! Гера вспомнил, как об этом же говорил ему Степан Карпович. Заволновались всерьез и все туристы-соседи на своих участках. К лагерю торопливо подходила Лидия Егоровна с ребятами, нагруженными продуктами. Издали прокричала:

– Скорее, скорее сворачивайте палатки!

– Аврал! – завопил Швидько и обрушил палатку, выбив передний столбик.

– Стойте! – послышался опять голос Дроздика. На этот раз он был спокойнее. – Вода остановилась.

Все столпились у берега. Мутная, грязная вода захлестывала землю, подступая к самым ногам. Разбухшая, неспокойная после ливня в горах, река рвалась к морю, волоча за собой палки, щепки, старые листья, выхваченные из прибрежных зарослей и коряг. Да и сами коряги, сдвинутые с места, плыли мимо, черные, тяжелые, как подводные лодки, у которых видна только омываемая волнами верхняя палуба. Словно обессилев, разбушевавшаяся река вдруг начала утихать: спадал уровень воды, опять обнажились затопленные у самого берега кусты с налипшими на них длинными водорослями.

– Попробуем пообедать, – сказала учительница. – Но глаз с воды не спускать!

Соседи-туристы тоже обедали. Тревога на острове схлынула.

Серега разворчался на Толстого Макса: поспешил сломать палатку, а теперь вот ставь ее заново. Она лежала сиротливым бугром, возле нее на мокрой траве валялись ребячьи рюкзаки.

Но ставить палатку не пришлось.

– Смотри, что делается над горами, – сказала Лидия Егоровна Семену. – Дождь не прекращается. Возьми несколько человек и разведай на том берегу место повыше, будем перебираться.

– Я с тобой! – попросился Гера.

– И я, – сказал Серега. Подскочил и Швидько.

Стало вдруг темно. Тучи с гор и с моря сплошным шатром закрыли небо, надвинулись и на остров. Свинцово-сизое море с тяжелым гулом набегало на берег. Ветер раскачивал висячий мост, будто качели. Гера обеими руками хватался за проволочные перила и два раза чуть не полетел вниз. Когда перебрались с острова и побежали в гору, Швидько показал рукой вперед: «Смотрите!» Серый полог дождя плотно занавесил впереди даже самые близкие предметы – и деревья, и стоящие за ними здания.

– Назад! – крикнул Семен.

Разведывать было поздно, надо, не теряя времени, сниматься с острова. На острове уже укладывались, свертывали палатки. Тут и хлынул дождь. Настоящий водопад! Над головой трещало, сверкало, ветер рвал деревья. С вещами еле перешли мост. Порывы ветра сбивали с ног. Море, скрытое за пеленой дождя, угрожающе рычало, а под ногами, под редким настилом из досок, ярилась и бушевала пучина. Невозможно было ничего разглядеть и на берегу, все окуталось толстым слоем падающей с неба воды. Конечно, давно все были насквозь мокрые. Гера хотел свернуть на тропинку, куда побежал Семен с ребятами, но Лидия Егоровна крикнула: «Сюда!» Она направлялась к веранде какой-то кафе-столовой.

Гера подумал и решил, что надо догнать Семена с ребятами, а то убегут неизвестно куда, и ринулся в непроглядную серую стену из дождя и ветра. Ноги заскользили по глинистому скату. Через тропку с горы несся водяной поток. Гера зашлепал прямо по нему, В лицо, как острые плети, хлестали дождевые струи. Вдруг что-то больно ударило по голове. И застучали по земле, подскакивая, как белые кузнечики, крупные ледышки. Град! Пряча лицо от градин, Гера бежал не останавливаясь, хотя никого впереди за дождевым потоком не видел. Сзади тоже никого не было. На секунду стало страшно – совсем один среди рассвирепевшей стихии! Но вот замаячила впереди чья-то спина. Швидько!

– Назад! – закричал Гера, хватая Швидько за руку. – Туда! На веранду!

Толстый Макс понял, кивнул, но вырвал руку и побежал дальше предупредить всех ребят и Семена. А Геру в этот момент догнала Лидия Егоровна. И Альбина. Обе без рюкзаков – они успели дойти до веранды, оставили вещи и бросились снова под ливень. И то, что они появились тут, пришли на выручку, придало Гере энергии. Он не отдал Альбине рюкзак, хотя она хотела взять. Пусть помогает кому-нибудь другому, кто послабее, он справится и сам!

На веранде собрались все – растрепанные, промокшие и усталые. Рюкзаки отяжелели, будто каждый из них наполнился камнями.

Повар в белом колпаке принес ребятам груду пирожков на блюде, разлил по стаканам горячий компот: «Согревайтесь, туристы!»

А ливень внезапно прекратился – так же внезапно, как начался, у моря это часто бывает. И сразу посветлело небо, прояснились дали. Правда, море, которое было хорошо видно с веранды во всю ширь, еще бушевало и гудело. С горы мимо столовой несся бурный поток. Он затопил перед входом всю площадку.

– Смотрите! – воскликнула Абрикосова.

От висячего моста бежали цепочкой взъерошенные и тоже до нитки промокшие туристы-соседи, которые оставались на острове до последнего мгновения.

– Залило, – объявили они, пробираясь к веранде по колено в воде.

– Вот теперь наш остров по-настоящему необитаемый, – сказал Серега.

Лидия Егоровна сказала, чтобы все собирались – пойдем в школу. Но в школе был ремонт, в классе намусорено. Откуда-то появилась небольшого роста подвижная женщина – сторожиха Анна Ивановна. Она открыла сарай, дала для костра дров, потом привела девочек в один из классов, снабдила ведрами и тряпками, они вымыли пол, а мальчики принесли выданные ею со склада матрацы. В общем, ночлег был обеспечен, ужин сварен, а все мокрые вещи разложены на школьном дворе – сохли на солнце.

Гера подошел к учительнице.

– Лидия Егоровна, а когда же в Карабчанку? – Он спросил не очень уверенно, не надеясь на благоприятный ответ. И действительно, учительница только развела руками:

– Ну, посуди сам, какая теперь Карабчанка?

– Так вы хотели пробыть здесь еще три дня.

– Да где? – улыбнулась Лидия Егоровна. – Это я говорила, когда мы были у моря, в нормальных условиях. А тут сам видишь. Нет, придется завтра же возвращаться домой.

– Это как же? – испугался Гера. – Значит, ничего не узнаем?

– Узнаем, – сказала учительница. – Приедем в город и напишем карабчанцам письмо.

Нет, это было не то! Гера лег спать расстроенный.

В темном классе по потолку и стенам скользили светлые полосы от проносящихся по шоссе машин. Под окном в кустах звенели цикады. И где-то совсем близко, за спящей Новоматвеевкой, лежал покинутый туристами неуютный и пустой сейчас остров.

Вот что наделала стихия! Кончился их поход раньше срока. Правда, он и так почти кончался – что значат два дня, когда позади двенадцать. Да еще каких! Собираясь в горы, Гера не думал, что увидит так много интересного. Просто хотелось поскорее попасть в хутор Алюк, разведать про Степана Бондаря. Но каждый день приносил новое – встречи, знакомства, рассказы людей. Да, разные люди ходят по земле под солнцем горячим и столько среди них хороших. Шоферы, которые подвозили на своих машинах, Олег Захарович, Галина Максимовна в домике лесника, Арут, председатель сельсовета Валентина Федоровна. И сегодняшний повар… Да мало ли! Всех и не вспомнить, потому что куда ни шагни – повсюду живут люди, готовые помочь тебе в любую минуту. Первую ночь своего похода в Чистом Ключе ребята провели в школе, вот и эта – последняя – под школьной крышей. Спят все вповалку, похрапывают дружно, утомились за день.

А Гера все думает. Сядут завтра в автобус, поедут домой. Но ведь не закончилось для Геры задуманное дело. Не раскрыта тайна партизанской записки и Степана Бондаря. Нет, не будет он больше ни на кого надеяться, а все выяснит сам. И сделает это, не откладывая в долгий ящик, завтра же!

Тайна раскрыта

Утром Гера посвятил в свой план Гутю.

– Ой, – обрадовалась она, – правильно! Только скажем Лидии Егоровне.

Учительница выслушала и согласилась:

– Хорошо, пока отряд собирается в дорогу, попробуйте.

И Гера с Гутей побежали… в сельсовет – к тому самому домику, где работала в первой комнате за столиком, заваленным папками, секретарь Галочка, а в другой комнате за дверью с табличкой «В. Ф. Худякова» – председатель Валентина Федоровна.

Но Валентины Федоровны не было. Галочка сказала, что председатель уехала на целый день в соседний совхоз, к виноградарям. Гера и Гутя стояли у порога обескураженные.

– А ведь я, кажется, знаю вас, ребята, – приглядевшись, улыбнулась Галочка. – Вы интересовались майором Ливановым и красно-зелеными партизанами, да?

– Да, – кивнули они.

– Ну и как? Поговорили с Бондаревым?

– Поговорили, – ответила Гутя. – Только нам теперь надо еще с карабчанцами поговорить. Позвонить туда им и спросить, кто из них знает про Степана Бондаря.

– Постойте, – сказала Галочка. – Да у меня только что были туристы из Карабчанки. Они с гор спустились и заказывали телефонный разговор с Новороссийском. Вы их, наверное, на почте поймаете. Или нет! Зайдите в столовую, они завтракать пошли. Удачи вам! – закричала она вдогонку.

Гера влетел в столовую первым и сразу узнал их: в углу, за тремя сдвинутыми вместе столиками, сидели юноши и девушки в синих спортивных костюмах. Их рюкзаки грудой возвышались у стенки. Да, это были те самые туристы, с которыми наши герои встречались на Хазаровском перевале. Две девушки разносили на подносах еду. А сидящий спиной к двери парень приподнялся, беря стаканы с горячим чаем, и Гера узнал и его: рыжеволосый скуластый капитан команды! Гера подтолкнул локтем Гутю. Она кивнула. Все ясно: пока они жили на острове, карабчанцы побывали в Красногорийском и теперь возвращались домой. Гера хотел немедленно подойти к туристам, но Гутя придержала: «Пусть поедят». Они вышли на крыльцо.

Вскоре одна из карабчанских девушек-беленькая, кудрявая – пробежала через дорогу к зданию почты.

– Нам бы капитана не прозевать, – сказал Гера. И едва показалась рыжая шевелюра скуластого паренька, Гера крикнул: – Физкульт-привет карабчанцам! – Парень остановился в полном недоумении. Его товарищи тоже разглядывали пионеров. – Мы с вами встречались на перевале, – сказал Гера.

– А-а-а, – будто обрадовался капитан карабчанцев. – Знакомые, значит? Ну, привет, привет! – И хотел пойти дальше.

Гера испугался, что разговор не состоится, и торопливо сказал:

– У нас к вам дело.

– Игорь, без пяти уже, – проходя мимо, предупредил капитана невысокий остроносый юноша и ткнул пальцем в свои часы.

– Сейчас, – сказал Игорь. И повернулся к Гере: – Какое же у вас дело?

– Про Степана Бондаря, – ответила Гутя. – Кто он был. И вообще – был или не был?

Капитан засмеялся.

– Вот правда, что был или не был? Тайна? Откроем пацанам эту тайну или как? – обратился он к остроносому юноше, который тоже остановился, с любопытством поглядывая.

– Давай, – согласился тот.

– Да, но специалиста нашего по этой части нет, – сказал Игорь. – Специалист – главный историк. Он в архивах раскопал про Бондаря-то.

– А где ваш историк? – спросил Гера, боясь, что будет новая отсрочка. – Далеко?

– Не очень. – Капитан карабчанцев кивнул на почту и добавил: – Ладно, слушайте. – Он готов был сказать что-то важное, но остроносый низенький прервал его:

– Игорь, спроси сначала, что сами-то они знают?

– Да ничего, – быстро ответил Гера, чтобы не тянуть время, но дотошная Гутька начала объяснять подробное.

– Про записку знаем и про то, что Степан Бондарь везде бывал да мало кто его видел.

– Точно! – подтвердил Игорь. – С записки все началось.

– Не с записки, а с листовки, – возразил низенький.

Нет, Он просто мешал разговаривать! Игорь засмеялся:

– Тоже верно. Плохой из меня рассказчик. Павлик, ты им объясни.

Павлик отказался:

– Давай сам.

В дверях почтового отделения показалась белокурая девушка.

– Скорее, Новороссийск дают, – закричала она.

Карабчанцы побежали на почту. И Гера с Гутей тоже. Игоря пропустили вперед, он вошел в кабину. Все ждали, столпившись в тесном зале новоматвеевской почты, где пахло сургучом и клеем и стрекотал в углу телеграфный аппарат. Павлик оказался рядом с Герой, и Гера тихо спросил:

– А в записке-то про что сказано? Что спрятано?

– Листовки, – ответил Павлик. – И подпольная типография.

– А где? Там три дерева нарисованы.

– У нас, в Карабчанке. Где старая школа была. Там Дом культуры теперь.

– А как же Алюк? – растерялся Гера. – В записке сказано: «Иди в хутор Алюк. Степан Бондарь знает…» Значит, Степан Бондарь в Алюке был.

Павлик засмеялся.

– Да Степана-то Бондаря и не было никакого.

– Ну что ты! – воскликнул Гера.

Тут все заволновались и зашумели, потому что Игорь вышел из кабины и сообщил:

– Сестра Бондаря выехала из Новороссийска в Краснодар.

– Будем там искать, – решительно сказала белокурая девушка.

– Сегодня же ей письмо пошлем, – подтвердил Павлик.

Шумной гурьбой карабчанцы покинули почту. А Гера ничего не понимал: только сейчас было сказано, что никакого Степана Бондаря нет. И вдруг – его сестра?

– Мы ходили в Красногорийское, чтобы встретиться с дедом Кондратом, – донесся до Геры голос карабчанского капитана Игоря – он разговаривал с Гутей.

– Да дедушка Кондрат мало знает, – заметила Гутя.

В этот миг приблизилась Лидия Егоровна с ребятами. Туристы из Карабчанки весело приветствовали знакомых пионеров-горожан. Потом все расселись на бревнах у почты, и капитан карабчанцев объявил:

– Предоставляю слово нашему главному историку.

И встала белокурая девушка.

– Вы хотите знать о Степане Бондаре? – спросила она. – Ну так слушайте!

Правда о Степане Бондаре

– Ей исполнилось четырнадцать лет, когда она пошла работать ученицей в типографию. Семья была большая, одному отцу всех не прокормить. И он любовно смотрел на старшую дочь, свою помощницу.

Но однажды в доме появились большевистские листовки. Отец нахмурился:

– Чтобы я этого больше не видел! Мала заниматься политикой!

– Нет, папа. Я буду вместе с товарищами.

Он подошел с ремнем:

– Брось эту затею, говорю!

– Нет!

– Ах, так? – Он перекрестил ее ремнем. – Вот тебе за твою конспирацию!

Она молчала, только вздрагивала. Младшие сестры заплакали. Заступилась мать.

– Шо робишь, Федя, опомнись?

Отец отошел:

– Сатана каменная!

Он долго после этого случая ни с кем не разговаривал, молча стучал во дворе молотком, сколачивая бочки.

А «каменная» старшая дочь его через несколько дней сообщила матери:

– Я перешла в подпольную типографию. Но там у нас денег нет, не платят…

Мать ничего не сказала отцу, поплакала и стала еще экономнее вести хозяйство. Родители уже видели, что их дочь делает доброе дело. И старались помогать ей чем могли.

А однажды вечером нагрянули жандармы, заколотили в дверь кулаками: «Открывай!» Ввалились в комнату, потребовали: «Терещенко, собирайся!» Она оделась, и ее увели. В доме учинили обыск.

Революция застала ее в тюрьме. Потом она работала в ревкоме, защищала родной город от белого генерала Корнилова. А когда к Кавказу подошла белая армия Деникина, в партийной ячейке ей сказали:

– Терещенко, ты опытный конспиратор. Оставляем тебя в подполье.

Подпольный же комитет большевиков направил в горы:

– Будешь нашей связной, Терещенко.

И она пошла в горы. Повсюду, где бы она ни появлялась, приносила с собой боевой приказ подпольного комитета большевиков и главного штаба партизанского движения Черноморья. Ее все видели, но не знали настоящего имени. А звали ее Степанида. Отец у нее был бондарь.

– Так, значит, Степан Бондарь?… – воскликнул Гера.

– Да, это она. – Девушка вынула из портфеля фотографию. – Вот ее портрет.

Гера взял в руки фотографию. На него в упор глядели серьезные глаза по-мальчишески подстриженной Степаниды Терещенко.

– А записка в музее? – спросила Гутя.

– Записку писал один из алюкских партизан, возможно, командир Василий. Мы скоро выясним. И речь в записке идет о типографии для партизан, привезенной из города Степаном Бондарем, или Степанидой Терещенко.

– Тебе, я вижу, очень понравилась ее фотография, – обратился к Гере капитан карабчанцев. – Бери ее себе на память, у нас еще есть.