Текст книги "Под солнцем горячим"

Автор книги: Юрий Сальников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Юрий Сальников
Под солнцем горячим

Загадочная записка

Может же такое случиться!

Какая-то маленькая записка на пожелтевшем от времени клочке бумаги, выставленная в музее под стеклом, перевернула все Геркины планы на лето.

Ребята в классе готовились идти в туристский поход, но Гера Гусельников никуда не собирался. Какой поход, если мама против.

– С рюкзаком по горам? – ужаснулась она еще месяц назад, когда Гера пришел из школы с сообщением, что их пятый «А» вместе с Лидией Егоровной собирается совершить летом переход через Кавказские горы к Черному морю. – Нет, нет, и не думай.

Мама безумно боится мышей, высоты и сквозняков. А высоких гор на Кавказе, как вы сами понимаете, – уйма, мыши там тоже есть, даже летучие, и сквозняки-ветры по ущельям разгуливают свободно, как хозяева по собственной квартире. Одним словом, о походе Гера больше не заикался. И не стал к нему готовиться.

Серега Кульков это заметил и посоветовал:

– Ты тренируйся, Гусь. Развивай мускулатуру. Если хорошо разовьешься, получше многих зашагаешь.

Он, конечно, не подозревал, что Гере о походе и думать запрещает мама. У самого-то Сереги как раз наоборот: родители радуются, что их сын увлекается туризмом. Оба они – геологи, часто бывают в экспедициях, два раза даже брали с собой сына, так что к палаточной жизни он, можно сказать, привык с пеленок и считает себя опытным путешественником. Да и все это признают, недаром Лидия Егоровна сделала Кулькова ответственным за подготовку к будущему походу. Вот он и пристает ко всем с советами – что надевать, что брать. Поэтому и Геру начал агитировать, но Герка его советом не воспользовался – тренироваться все равно не стал, про поход до сегодняшнего дня не думал.

И вдруг все перевернулось!

Лидия Егоровна сказала:

– Сегодня пойдем в музей.

Гера воспринял это без всякого интереса. Бывал он в краеведческом музее и раньше. Ну, можно еще разочек взглянуть на огромное чучело кавказского зубра, полюбоваться картиной, как высадились когда-то казаки на кубанскую землю, или постоять перед макетом морского парохода, который занимает почти целую комнату. Музей большой, есть на что посмотреть.

Только Лидия Егоровна сразу повела в зал, где висят портреты героев Великой Отечественной войны.

Когда фашисты хотели завоевать нашу страну, они лезли на Кавказский хребет. Но наши солдаты и офицеры, защитники Кавказа, их туда не пустили. По дорогам Великой Отечественной войны и собирался пройти летом туристский отряд пятого класса «А». Лидия Егоровна сказала, что ребята сами наметят точный маршрут, когда посмотрят, где и какие герои сражались.

Героев было много – про них подробно рассказывала девушка-экскурсовод с пышной прической-колоколом.

А Райка Муврикова записывала.

Муврикова самая активная в классе. Она председатель совета отряда и круглая отличница. Поэтому всегда важничает. Брови у нее черные-пречерные, глаза синие, а волосы тоже черные – впереди мелкими колечками вьются, сзади конским хвостом болтаются. В туристский поход Муврикова вызвалась идти первая, заявила, что будет вести походный дневник, вот и слушала девушку-экскурсовода с тетрадкой в руках.

Но Герка-то в поход и не собирался! А тут еще подвернулся Толстый Макс, Максим Швидько, Геркин сосед по парте. Толстым Максом его зовут потому, что в классе есть другой Макс – Максим Дроздик, высокий и тощий. Так вот, Толстый Макс подскочил и зашептал, косясь выпуклыми глазами на учительницу:

– Давай пушку смотреть!

И Гера, не колеблясь, согласился. В зале, где показано все про гражданскую войну, стоит на колесах настоящая пушка. Из нее красные палили в восемнадцатом году, когда отбивали от города целого генерала Деникина. Хранится тут и сабля Кочубея. И еще простреленная бурка казака-партизана. В общем, тоже есть на что посмотреть.

Гера и Швидько бродили по пустынному залу, когда вдруг Гера увидел эту самую записку.

Или нет! Сначала он увидел на стене карту Черноморского побережья. Синяя вода, зеленые горы, а на горах в разных местах натыканы красные флажки. И сверху надпись: «Схема расположения красно-зеленых партизанских отрядов в 1919 году». Сбоку табличка. Из нее Гера узнал, что в девятнадцатом году, когда генерал Деникин захватил эти места, в горах организовались партизанские отряды. Руководили ими большевики-подпольщики. Тут же висели портреты некоторых подпольщиков – молодые парни и пожилые мужчины с усами.

Гера посмотрел на них, но знакомых не нашел. Жили то они больше чем полвека назад! Полвека. Далекая старина, как на уроках истории у Лидии Егоровны. Наверное, вообще уже все давно умерли…

Гера хотел отойти от схемы и от портретов, но тут-то и увидел записку. Она лежала маленькая и неприметная на столике под стеклянным колпаком. На помятом, истертом листке-четвертушке карандашом было крупными буквами написано:

«… еле иди на хутор Алюк. Степан Бондарь знает, где спрятано».

А чуть пониже – цифры: 6. 7. 19.

И все! Больше на бумажке ничего не было. Табличка на столике сообщала коротко: «Партизанская записка». И тоже больше ничего.

Ясно: это был конец записки! Начиналась она на другой стороне. Кто-то кому-то давал указание и, видимо, добавлял: «а после иди…». И не поставил подписи, только дату. Цифры, конечно, дата: 6 июля 1919 года.

– Макс, Макс! – заволновался Гера. – Смотри!

Но Швидько мельком взглянул на измятый листок и равнодушно оказал: Ну и что?

– Как что? А кто писал?

– Партизан, – ответил Швидько. – Тут же сказано партизанская.

– А кому написано?

– Да что ты пристал: кто? кому? Сам-то знаешь?

– А если узнать?… Кто этот… Степан Бондарь?

– Какой Бондарь?

– Ну, который знает, где спрятано! В записке-то написано: «Степан Бондарь знает, где спрятано».

Толстого Макса и это не взволновало.

– Мало ли что тогда было, – сказал он, махнув рукой, и отошел к стенке, на которой висел флаг Таманской армии.

Флаг таманцев – это, конечно, тоже вещь! Но Гера остался около записки. Чем она его привлекла? Он и сам не мог сказать.

Только скорее всего виновата в этом бабушка.

Герина бабушка работает в архиве. Сидит целыми днями за столом с разными бумагами-папками и роется в старых документах. Мама иногда спрашивает у нее:

– Не надоело еще копаться?

Бабушка отвечает:

– Да ты что! Это же интересно!

Что там интересного – Гера тоже не понимал.

Вот читать книжки из серии ЖЗЛ действительно интересно. Таких книг про жизнь разных замечательных людей у бабушки в шкафу двести, а то и больше. И Гера глотает про все подряд. Кулек-Малек читает только о путешественниках, а Гера и про ученых, и про художников, про врачей, писателей. Бабушка разрешает брать любую книжку, но всегда наставляет:

– История, Герман, учит понимать человека. Когда держишь в руках исторический документ, он словно переносит тебя в далекие времена и оживляет перед тобой героев.

До сих пор Гера не держал в руках никаких исторических документов. Поэтому, наверное, и не понимал, что в них интересного. Но сейчас, когда он увидел настоящую партизанскую записку, она словно и вправду перенесла его в далекие времена, в которые не было на свете ни его, ни его родителей и даже бабушку!

Гера еще раз внимательно прочитал записку, потом снова посмотрел на портреты партизан, висящие над столиком. Под каждым портретом стояла фамилия. Только Степана Бондаря нигде не было. Но ведь тут мог быть автор записки! Или тот, кому она писалась. Правда, неизвестно, как их звали. А может, как раз этот усатый писал, а вон тот, молодой, выполнял задание? Летел на быстром коне и отыскивал Степана Бондаря. И выяснял, где спрятано.

А что спрятано? Тоже неизвестно. Значит – тайна?

Неужели никто за это время ее не разгадал? А если Гера разгадает! А что? Пойдет туда, где воевали красно-зеленые в гражданскую войну, и – разведает. Ведь место-то указано: хутор Алюк.

Да, да, так он и сделает! Обязательно теперь пойдет с ребятами в туристский поход, но предложит такой маршрут, чтобы на их пути оказался хутор Алюк, где жил в гражданскую войну герой-партизан Степан Бондарь.

Происшествие на физкультуре

Только вот ведь как бывает: решишь что-нибудь сделать – и в мыслях получается замечательно! А начнешь осуществлять свой замысел – не тут-то было. Летят замечательные идеи кувырком.

Гера еще в музее начал звать всех в зал гражданской войны. Но ребята остались глухи к его призывам. Они стояли перед портретом Героя Советского Союза Андрея Гузана. Этот Андрей Гузан повторил на фронте подвиг Александра Матросова: бросился во время атаки на амбразуру фашистского дзота и заставил замолчать вражеский пулемет. Так рассказывала девушка-экскурсовод. С портрета смотрел ясноглазый веселый солдат в пилотке. Ясно, что оторвать, ребят от этого героя было немыслимо.

А тут еще выяснилось, что Гузан родом с Кавказа, из какого-то села Красногорийского. Сразу раздались голоса:

– Вот и пойдем в поход через Красногорийское!

– Да нет! – крикнул тогда Гера. – В хутор Алюк пойдемте!

Райка Муврикова возмутилась:

– Гусельников, какой еще Алюк ты выдумываешь? Ну вот – все кричат, так ничего, а он рот раскрыл – уже выдумываешь!

Выходя из музея, Гера хотел заговорить о записке с Серегой Кульковым, но Кулек-Малек прервал его на полуслове:

– А как ты считаешь, Гузан туризмом занимался?

«Ладно, – подумал Гера, – сейчас и ему не до записки, поговорим завтра».

Но назавтра в школе произошли такие события, которые испортили Гере все дело.

Началось с того, что Серега Кульков подошел перед уроком физкультуры. Ребята убежали в спортивный зал переодеваться, а Гера еще сидел за своей партой.

– Ты что же это, Гусь, опять от физкультуры отлыниваешь? – спросил Кулек-Малек и по привычке прищурил левый глаз, отчего лицо его скривилось, будто он раздавил зубами клюкву. Маленький, щупленький, он стоял боком, выдвинув вперед плечо, словно приготовился к бою. Гера встал, чтобы уйти, но Серега ухватил за руку: – Отвечай! Будешь тренироваться?

Для него даже урок физкультуры – тренировка: хочет, чтоб все к походу закалились. А Геру от физкультуры врачи освобождали по состоянию здоровья. И теперь самому не хочется заниматься – все равно ни прыгать не может, ни на снарядах вертеться. Видик – когда в трусах и майке – прямо карикатура. Недаром Толстый Макс остроумничает: «Гусь, побрякай косточками!» И все смеются. Только не будешь же про все это объяснять Сереге.

– Понимаешь, Кулек, тапочек у меня нет, забыл…

– Ах, забыл? – Кулек-Малек бросился к своей парте и вытащил коричневые тапочки. – На!

Оказывается, прихватил из дому лишнюю пару. Ну что ты на это скажешь? Пришлось спускаться в спортзал.

Виталий Павлович устроил разминочку и подвел мальчиков к «козлу». Все перепрыгивали удачно, а Гера долго примеривался, но когда разбежался и прыгнул, то съехал с «козла» спиной и распластался на полу – вытер пыль щекой… Ребята засмеялись. Даже девочки в дальнем углу у брусьев. Особенно Муврикова. Гера заметил: запрокинула голову, а «лошадиный хвост» ее так и трясся, так и трясся. А Толстый Макс подбежал и сделал вид, будто помогает Гере встать. А сам обхватил обеими руками за плечи и, приподняв, опустил два раза, пристукивая одновременно каблуком:

– Бряк, бряк! Целы в мешке косточки?

Виталий Павлович рассердился на него:

– Перестань, Швидько! – И спросил у Геры: – Не ушибся?

– Нет, – ответил Гера, отворачиваясь.

– А ну, давай еще.

– Нет, – повторил Гера и отошел на свое место. Он уже с ненавистью смотрел и на «козла», и на то место, где лежал сейчас при общем смехе.

А девчонки в своем углу, одна за другой, плавно раскачиваясь, упирались в перекладины руками и взлетали над брусьями. Красиво взлетела и Муврикова. Только попробовала бы она через «козла» прыгнуть. На этих-то палках каждый дурак сумеет. Так Гера подумал, и, словно подслушав его мысли, – ему на погибель! – Виталий Павлович перевел мальчиков на брусья. «Докажу сейчас!» – стиснул Гера зубы, хотя спроси у него, кому и что он собирался доказывать, наверное, не ответил бы.

– Следующий! – раздался голос учителя.

Гера смело подошел к брусьям, встал как полагается, подпрыгнул, ухватившись за перекладины. Он очень долго раскачивался, но его ноги почему-то не слушались, не хотели подниматься. Кое-кто из ребят опять захихикал. Наверное, и вправду смешно выглядел Гусельников, качаясь так – вареной сарделькой. Тогда он поднатужился, рванулся воем корпусом, но… руки согнулись в локте, одна соскользнула, и, больно ударившись плечом о перекладину, он свалился на помост. Вот уж действительно, как настоящий мешок! Доказал.

Смеха на этот раз он не услышал. Только увидел, как растянулись ребячьи рты до ушей. И девочки у шведской стенки шевелились веселые, но немые, как в телевизоре без звука. Гера ринулся из зала и был уже на пороге, когда снова загудел за спиной прибой голосов и вырвался из хохота выкрик учителя: «Гусельников!» Но Гера не оглянулся. Он мчался по лестнице на второй этаж, в свой класс. Тут сидела Гутька Коноплева, тихая, малоприметная девочка. У нее рыжие ресницы и маленькие смешные косички.

– Ты что? – спросила она, увидев Геру.

Он ничего не ответил, плюхнулся на парту, со злобой начал стаскивать тапочки. Не хотел ведь идти на физкультуру, так угораздило Серегу – позаботился!

В дверь заглянул Дроздик:

– Гусь, Виталий Павлович кличет.

– Катись ты! – закричал Гера и швырнул в него тапочками.

Дроздик исчез.

А Коноплева молча подобрала тапочки и положила их на парту около Гусельникова.

Но он не удостоил ее даже взглядом.

Муврикова виновата!

С физкультуры ребята пришли притихшие. Швидько, садясь рядом, буркнул:

– Распек за тебя Виталий. А из-за чего, спрашивается? Посмеяться нельзя?

Серега же, проходя мимо, взял свои тапочки и вздохнул:

– Говорил – тренируйся.

Тоже мне – посочувствовал! Гера и ему ничего не ответил. Не прошла у него обида. И когда кончились уроки, вышел из класса один-одинешенек.

На улице было жарко. Южная погода, она такая: в феврале и то солнце припекает, в марте или в апреле кругом зелень и цветы, а сейчас уже май – можно сказать, настоящее лето! Гера любил бродить но цветущему городу, про который говорят, что это город-сад. Действительно, куда ни поверни – сады, скверы, вишневые деревья или высоченная, с ажурными листьями белая акация. Тополя понатыканы, как свечки. Идешь по такой улице, как в зеленом туннеле. И ни о чем можно не думать.

Только все равно думал сейчас Гера – думал о том, как позорно свалился два раза на физкультуре. И вдруг увидел впереди Муврикову!

Райка шла в красной кофточке и была не одна. Сбоку от нее – в желтой кофточке – вышагивала Файка Абрикосова. Низенькая, коротко подстриженная, словно нарочно взлохмаченная, она была ужасной модницей и кривлякой. От Мувриковой она не отходила ни на шаг. В классе сидят в разных углах, но на переменах, на улице и вообще повсюду их можно увидеть смеете. Файка во всем добровольно подчиняется Мувриковой.

Вот и сейчас она кивала и поддакивала, а Райка без передышки говорила. Гера не слышал ее голоса, но видел, как мотался черный «лошадиный хвост».

И нестерпимо захотелось подбежать и дернуть за этот «хвост»! Или – стукнуть Муврикову по спине. В конце концов, какое она имела право так говорить: «Что ты, Гусельников, выдумываешь?» Или: «Ха-ха-ха! Гусельников свалился с брусьев». Сама взлетела, а над ним смеется! Ну так получай!

И уже не видя перед собой ничего, кроме красной мувриковской спины, Гусельников ринулся вперед.

Ему не удалось подбежать незаметно. Абрикосова оглянулась, истошно закричала и припустила прочь. А Райка не растерялась: размахнулась и сама ударила Геру портфелем по голове. Он все-таки уцепился за ее «хвост». Тут вернулась Абрикосова и тоже вцепилась в Геру. Теперь приходилось обороняться с двух сторон. Он вертелся вьюном, но каждый посланный им удар возвращался на его голову дуплетом. И досталось бы ему, наверное, порядком, не прозвучи неожиданно над головой голос:

– Это еще что?

Сражение вмиг прекратилось, все его участники замерли с поднятыми кулаками и сумками. На тротуаре стоял высокий курчавый парень и улыбался. Гера, как взглянул на него, так сразу узнал: Семен Кипреев! Знаменитый в их школе девятиклассник, капитан туристской школьной команды, «чемпион среди туристов», так его называют. Гера часто видел его на своей улице, потому что живут они близко друг от друга. И как же мечтал Герка Гусельников познакомиться с этим Семеном! Даже ходил нарочно мимо его дома. Только Семен Кипреев не обращал внимания на какого-то пятиклашку.

А сейчас около него была… Гутька Коноплева. Та самая тихоня с рыжими ресницами, которую никто в пятом «А» не замечает. Но именно она, оказывается, уже знакома с Кипреем! И разглядывала Геру удивленными глазами, будто впервые его увидела.

Райка и Файка, конечно, обрадовались старшекласснику и подняли неимоверный гвалт, удерживая Гусельникова за курточку, будто в плен забрали.

– Все ясно, – сказал он и положил на Герино плечо руку. Девочки вмиг отстранились – поближе к Гуте. – Значит, договорились с тобой, – сказал Семен Кипреев Коноплевой. – Завтра принесу.

Гутька сказала чуть слышно: «Хорошо», и девочки пошли все вместе.

А Гера остался с Семеном. Не произнеся больше ни слова, Кипреев продолжал улыбаться. Гера попытался сбросить его тяжелую руку, но пальцы Семена сжались еще крепче.

Так-так-так… Что же он теперь сделает? Побьет? Не очень-то. Кругом народ. Стоит закричать, и длинноногому обидчику самому достанется: не приставай к маленьким. Но бить, как видно, Семен не собирался. Только улыбался ехидно. И, не отпуская Геру, молча двинулся по улице. Под мышкой – портфель с блестящими застежками-молниями. Остроносые ботинки начищены. Туристский значок блестит. Порядочный франт, должно быть. Или – как говорит Толстый Макс: пижон. Семен – пижон. В рифму.

Гера невольно улыбнулся.

– Радуешься? – мгновенно отметил Семен. – Правильно.

– Что – правильно? – не понял Гера.

– Так ловко ты с ними разделался. Это, брат, не фунт изюму: один на двоих. А с тремя справишься?

«Издевается», – подумал Гера.

Семен остановился – дошли до его дома. Крошечный домишко под черепичной крышей выглядывал из-за густых алычовых веток. Гере дальше шагать – до угловой пятиэтажки.

– Ну что ж, – вздохнул Семен, словно ему было жаль расставаться, – топай. Только зря ты, – добавил он, глядя в упор большими серыми глазами. – Ребят не можешь лупить, так на девчонках вымещаешь, да? – И, сняв с плеча руку, повернулся к своей калитке.

А Гера так и пристыл к тротуару. Глядел в спину Кипреева и не двигался. Попал-таки этот турист-чемпион в точку, попал! Так же оно и есть: боится Гусельников лезть к мальчишкам. Кулек-Малек больше всех виноват – навязался со своими тапочками. Или Толстый Макс – «бряк, бряк»! Но ни того ни другого Герка не тронул, а нашел на ком вымещать – Муврикова, видите ли, во всем виновата. Эх, Гусь, Гусь!

– Что с тобой? – забеспокоилась мама, едва сын переступил порог. – Заболел? – Она потрогала лоб, пробормотала: «Жар!» – и побежала в комнату за градусником, цокая по паркету каблуками. Она всегда ходит в туфлях на высоких каблуках. Даже дома.

Градусник, конечно, показал нормальную температуру. Мама успокоилась и ушла в кухню, где у нее что-то фыркало на сковороде. Гера уткнулся носом в аквариум с золотыми рыбками. Температуры у него не было, но уши горели. Будто Семен их надрал. Да уж лучше бы и вправду надрал!

«Как тебе не стыдно», – такие слова Гера часто слышал и от учительницы, и дома, и от девчонок. Да и кто из мальчишек не слышит их, скажите по совести? В конце концов привыкаешь к ним, как к чириканью воробьев над дверями балкона.

А вот сейчас длинноногий Семен не сказал этих слов. Но Гере было по-настоящему стыдно. Со стороны посмотреть: такой симпатичный мальчик – в аккуратной курточке, учится на четверки, папа с мамой хвалят, и серию ЖЗЛ чуть не всю прочитал… А сам? Мало того что слабак, еще и трус! На девчонках вымещает!

– Нет, с тобой все-таки что-то случилось, – опять встревоженно сказала мама, появляясь в дверях.

– Да ничего. Ну… есть хочу!

Маму этим только и отвлекать – сразу засуетилась, усадила за стол на кухне, стала угощать оладушками со сметаной. Давясь оладьями (есть-то вовсе не хотелось!), Гера все же был доволен – мама больше ни о чем не расспрашивала. Ну а с Семеном… Конечно, не о таком знакомстве со знаменитым туристом мечтал Герка. Но что поделаешь? Можно с ним совсем больше не встречаться. На улице обходить стороной, а в школе их классы на разных этажах. Да и какое дело девятикласснику до Гусельникова из пятого «А»? Ну, поймал один раз – и все! Не каждый же день Гера дерется с девчонками.

Так сам себя уговаривал Гера Гусельников, и вроде бы легче стало у него на душе. Да только не знал он, что эта случайная встреча с Семеном повлияет теперь на дальнейшие события в его жизни.

И сказалось это уже через несколько дней, когда пятый «А», а вернее – будущий туристский отряд со звучным именем «Вперед!», утверждал свой походный маршрут.