Текст книги "Игры маньяков (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 46

Манасян перезвонил ровно через двадцать минут, как и обещал. Разговор шел быстро и отрывисто. Они встретятся в итальянском ресторане «Портофино» на улице Ленина. Без четверти одиннадцать. Манасян не дал Борису времени на дальнейшие переговоры, но, к счастью, Никольский предпочел не торопиться. Связь оборвалась.

Следующие несколько часов Борис провел в мрачном предвкушении, лихорадочной подготовке и напряженной работе, чтобы не думать. Из своего кабинета он наконец-то разобрался с тем, чего боялся больше всего. Он позвонил дочерям Кирилла.

После этого он позвонил Ларисе Свиридовой. Оба звонка были мучительными. Повесив трубку, он весь взмок от пота.

Он встал и прошел по коридору на кухню, где Раиса готовила бутерброды.

Раиса выжидательно посмотрела на него, но он ничего не сказал. Он положил поднос с бутербродами на стол, налил крепкого чаю жене, достал из буфета бутылку водки и налил себе выпить.

– Как все прошло с этими звонками? – Спросила Раиса, стараясь, чтобы вопрос прозвучал не слишком убедительно. Ожидание было похоже на посещение смертельно больного друга; просто не было способа уйти от него. Это нужно было сделать, и нужно было притвориться, что ты не подавлен и не напуган, иначе ты никому не был бы полезен. Это было упражнение в приостановке нормальных эмоций.

Он выпил рюмку, налил еще.

– На самом деле, это было ужасно, – сказал он. – Лариса ... – он покачал головой. – Что-то изменилось глубоко внутри нее. Она никому и ничему не позволит себя утешить.

Он осушил вторую рюмку, покачал головой, повернулся и вышел через кухонную дверь на веранду. По просьбе Ярослава были включены все фонари, но свет на веранде был выключен. Борис на мгновение укрылся там, свет из кухонных окон падал лужицами на каменные плиты. В ночном воздухе пахло жимолостью.

Но передышка была короткой. Зазвонил мобильный.

– Это Олег. Ты можешь приехать к нам? Нам нужно начать готовить тебя.

–Окей.

Борис подошел к кухонной двери и просунул голову. – Рая, мы готовимся к отъезду.

Там были все, кроме Никольского: двое телохранителей, Хазанов и Шарапиев в наушниках, смотревшие на экраны и слушавшие передачи, Раиса и Борис.

– Мы все должны быть на одной волне, – сказал Ярослав. – Вот как все устроено. Он показал частоту. Они с Олегом безостановочно работали, чтобы согласовать то, что нужно было сделать в домике, с тем, что происходило с людьми Никольского. Планы строились и изменялись в водовороте вечного движения. У каждого была работа, и у них было достаточно людей, чтобы прикрыть операцию без единого лишнего человека.

– У нас есть около часа, – сказал Ярослав, – прежде чем тебе придется уехать отсюда. Сергей все время будет в движении, наблюдая за точками на экранах слежения. Есть три группы людей Манасяна, с которыми нужно разобраться. Сергей прислал тактическую группу из другого города, чтобы прикрыть два из них. Георгий Нечаев быстро собрал пару человек, чтобы справиться с фургоном наблюдения Манасяна. Все они будут общаться с нами, друг с другом, и с Сергеем в его фургоне. И у них у всех будут электронные карты, чтобы они могли наблюдать за прогрессом друг друга.

Ярослав вытер рот. Давление вызывало нервный тик. Он расхаживал по комнате, время от времени заглядывая в блокнот.

Борис сделал в уме пометку о тактической группе из другого города.

– А как же Израильянц? – Спросила Раиса, оглядываясь вокруг, как будто удивляясь, почему кто-то не обращается к самой очевидной цели беспокойства.

– Да, Сергей тоже кого-то прикрывает, – быстро сказал Ярослав и продолжил монолог. – Остался один "жучок", – сказал он, протягивая его Борису. – Используй его, не потеряй.

Борис снял его с чистой простыни и надел на правую руку, как раз в том месте, куда вставляют капельницу.

– Мы собираемся поставить маячок на твой "Ровер", – продолжал Ярослав, – но они могут догадаться, что он там. И все же ... – он пожал плечами. – Они хотят, чтобы вы добрались до "Портофино" рано, войдите во двор, и ждите. Это приведет Манасяна к вам и, возможно, отделит его от водителя и телохранителя в "Линкольне".

– Тогда что? – Спросил Борис.

– Веди свой разговор. Поезжайте потом домой.

Борис кивнул. – Как долго я должен буду держать его там?

– Пока мы не позвоним тебе. Один из нас или Сергей.

– Тогда я возьму мобильный?

– Разумеется.

– Зашифрованный?

– Конечно.

– А как насчет жучка на мне?

– Не стоит. Он проверит, он найдет.

Борис снова кивнул. Все это звучало слишком гладко.

– Послушай, – сказал он, глядя на Ярослава и Олега, – я знаю, что ни черта не знаю о том, что здесь происходит, или что должно происходить, но это не совсем правильно. Это просто кажется слишком аккуратным.

– Похоже, все в порядке, – быстро и неожиданно искренне сказал Олег, – потому что мы не все вам рассказываем. Не все детали. Много дерьма происходит, но ты не будешь частью всего этого. Это не твоя работа. Тебе не нужно знать. – Он помолчал. – И тебе не следует знать.

– Дело в том, – добавил Ярослав, вытирая рот, – что те парни тоже не знают, что происходит с твоей стороны. И им не нужно знать. Но все должны делать свое дело правильно, чтобы эта операция была успешной. Если вы не задержите Манасяна в "Портофино" достаточно долго, вы можете поставить под угрозу то, что делают другие парни. Они должны иметь время, хоть некоторый запас. В общем, все знают, что делают другие, поэтому мы все понимаем, в чем заключается наша ответственность. Но помимо этого, вы ничем не отличаетесь от других в незнании всех деталей.

– Ладно, – сказал Борис.

Это имело смысл. Черт, он догадался, что в этом есть смысл.

– Послушайте, дайте мне хотя бы некоторое представление о том, где ситуация наиболее критична. Когда здесь что-то может пойти не так?

Ярослав кивнул ему.

– В тот момент, когда вы выезжаете за ворота своей резиденции, что-то может пойти не так. Все чертовски просто. Каждый момент каждой операции-самый критический. Ты никогда-никогда не обманывай себя по этому поводу.

Борис уставился на него. Но только в случае, если у него возникли какие-либо сомнения об этом, Олег заговорил из угла.

– Это не банальность, – сказал он. – это ключевой момент.

Борис и Раиса вышли на улицу и остановились в начале аллеи. Ландшафтные огни освещали начало длинного двойного ряда сосен, пока они не слились в наклонную темноту.

– Это было отрезвляюще, – сказала Раиса, имея в виду их краткий урок внутри. – О'кей, Боря, я буду следить за каждым твоим шагом вместе с остальными. Я настаиваю. Мы уже говорили об этом. Как только ты окажешься в безопасности, позвони мне.

– Хорошо, – сказал он. Он вдруг почувствовал прилив адреналина. Он ощущал какое-то головокружительное предвкушение, но в то же время оно смягчалось тем, что не было сказано. То, что он читал между строк. Казалось абсолютно невозможным, что Никольский и эта кучка людей, которые казались недостаточно подготовленными и у которых было мало времени, смогут сделать то, что, как он знал, хотел сделать Никольский. Но они шли вперед. Интересно, подумал он, всегда ли так чувствуют себя эти люди? Или если бы каждая операция была разной и несла бы с собой другой набор эмоций. Был ли это бесконечным потоком никогда не повторяющихся эпизодов? Был ли это эликсир, который держал этих людей в этом бизнесе?

– Борис? – Раиса взяла его за руку и притянула к себе. Он чувствовал ее запах, но не духов, а гораздо более притягательного аромата. Он обнял ее.

– Завтра все закончится, – сказала она. – И мы вернем себе наши жизни. Я верю в это.

– Знаешь, я тоже, – солгал он. Он не верил в это, потому что знал, что их жизни никогда не восстановятся. Во всяком случае, не так, как раньше. Но они могли освободиться от Израильянца, и сейчас он думал, что это стоило бы любой лжи и убийств. Это ужаснуло его, но он не собирался притворяться, что испытывает моральные угрызения совести по поводу того, что должно произойти.

Дверь коттеджа открылась, и на пороге появился Ярослав.

– Пора идти, – сказал он.

Борис обнял Раису и крепко прижал к себе. Он почувствовал, как от волнения у него перехватило горло. Он не мог вымолвить ни слова. Но он знал, что она прекрасно понимает, что означает это объятие. Это было то, что они делали. А потом она сказала то, что всегда говорила, когда он это делал.

– Я тоже люблю тебя, Борис Смирин.

Она поцеловала его, и он ушел с Ярославом в тень.

Глава 47

Фургон «Додж» стоял на пустой парковке небольшого офисного здания из красного кирпича с видом на Комсомольскую улицу. Фургон стоял там уже двадцать минут. В половине одиннадцатого вечера контора была уже давно закрыта. Когда подъехал серый фургон, он остановился за островком деревьев, чтобы его не было видно с улицы перед зданием.

В задней части фургона сидели три техника связи в наушниках и с маленькими микрофонами. По мере необходимости один из техников каждые полчаса связывался с Манасяном. На данный момент их работа была рутинной, они просто слушали, следя за тем, чтобы связь между Манасяном и другими командами не прерывалась. В данный момент они слушали переговоры между "Патфайндером" и синим "Линкольном" Манасяна, который как раз отъезжал от дома в Родниковом переулке. Манасян дал указания, чтобы Рустам охранял дом, пока его не будет. Манасян не сказал, куда направляется. Кроме Рубена Израильянца, он был единственным человеком в деле, который не должен был никому ничего объяснять.

Когда черный «Лексус» въехал на стоянку, трое мужчин в фургоне замерли. Один из них медленно поднялся, прошел вперед и сел за руль. Он внимательно следил за «Лексусом» через затемненное лобовое стекло.

Свет в машине погас, и секунду ничего не происходило. Затем водительская дверь открылась, и в свете, который зажегся внутри машины, мужчина в фургоне увидел стройную блондинку, сидевшую за рулем. Она была в легкой полупрозрачной майке и коротких джинсовых шортах и рылась в сумочке.

-Эй, вы только посмотрите, – сказал мужчина, наклонился и взял с пассажирского сиденья бинокль, в то время как его спутники смотрели в одно из больших окон, затемненных с одной стороны.

– Что она делает, Вазген? – спросил один из парней с наушниками на шее.

– Наверное, ищет ключи, – сказал водитель.

Вазген был армянином, двое других – грузинами. Все трое имели российский паспорт.

Женщина вышла из машины и бросила сумочку через плечо. Она нажала кнопку сигнализации на цепочке ключей и быстрым шагом направилась к фасаду здания.

– Женщина вышла на работу, – задумчиво произнес Вазген. – У меня для нее работа.

– Она кое-что забыла. Важную вещь, – пожал плечами один из мужчин.

– Посмотри... на ... эту ... задницу, – сказал Вазген. Бинокль ночного видения приблизил изображение очень близко.

Двое мужчин на заднем сиденье переглянулись.

– Опусти глаза, Вазген, – сказал один из них.

Женщина подошла к двойным стеклянным дверям и вставила ключ в замочную скважину. Теперь она стояла к ним спиной и возилась с замком.

– Похоже, не работает, – сказал Вазген.

Расстроенная, женщина направилась к машине. Язык ее тела говорил, что она злится. Подойдя к машине, она протянула руку и снова нажала на кнопку дистанционного замка, и как только она открыла дверь, то остановилась. Она медленно наклонилась и посмотрела на левое заднее колесо.

– Ой-ой, – присвистнул Вазген. – посмотри на э-это. Детка, у нас спустило колесо.

– Что?

Двое парней в кузове фургона снова наклонились к окну, не обращая внимания на мониторы перед каждым из них.

– Ты должно быть шутишь, – сказал один из них.

Женщина стояла и ошеломленно смотрела на колесо.

– Смотри, как она достает свой телефон, – сказал другой.

Но она этого не сделала. Вместо этого она швырнула сумочку на землю и пнула машину.

– Она облажалась! – сказал Вазген.

– Она оставила его дома, – предположил один из мужчин. – Она просто очень быстро прибежала сюда, чтобы что-то взять, но взяла не те ключи и оставила телефон дома на столе. Ну вот, – сказал он, – такова жизнь. Ара, это должно было быть так просто.

– Она не может поменять чертово колесо, – сказал Вазген. – Ставлю тысячу, что она не сможет.

Женщина снова подняла руку, направила пульт на багажник, и крышка открылась. Она обошла машину и заглянула внутрь. Она просто стояла и смотрела. Потом повернулась и посмотрела на подъездную аллею, которая вела от улицы.

– Помощи не видно, – доложил Вазген, все еще глядя в бинокль, все еще рассматривая свои ноги, смакуя размер своих стоп. – Черт, – сказал он, – долг зовет.

– Что?! – воскликнули оба голоса в унисон.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? – сказал один из техников.

– Ни за что! – добавил другой.

Но Вазген, ухмыляясь, уже опустил бинокль.

– Шеф взбесится, ара. Вах, тебя убьют. Карен убьет нас.

– Кто ему скажет? – Спросил Вазген оглядываясь на них. – А что, если бы ты оказался в такой ситуации со своей машиной? Это того стоит, или как?

– О чем ты говоришь, ара? Она не собирается чинить свою машину, ты не понимаешь.

– Она с криком убежит, – сказал другой.

Но Вазген уже открывал дверь.

Она была метрах в пятидесяти, но фургона не видела. Вазген знал, что она может испугаться, поэтому, обойдя фургон спереди, что-то крикнул ей и продолжал идти.

Женщина вздрогнула и обернулась. Он видел ее лицо-удивленное, настороженное.

– Я просто сидел в фургоне, ждал друзей, с которыми должен был пойти в кафе, должен был встретиться здесь, и увидел твою ситуацию... – он хотел продолжить разговор, чтобы успокоить ее. – я почти задремал, а ты подъехала и... не хочу тебя пугать, но я могу поменять тебе колесо, если хочешь....

Женщина потянулась за сумочкой, вытащила из нее газовый или перцовый баллончик или чем-то в этом роде и наставила на него.

Он остановился.

– Эй, нет. Они посмотрели друг на друга. – Смотри, – сказал он. – Давай так. Держи баллончик-вот здесь, стой здесь-держи его на мне, я поменяю тебе колесо, а потом садись в машину и уезжай.

Она задумалась, глядя через его плечо на фургон, чтобы увидеть, откуда он пришел. Один шаг. Два шаг. Три шага. Четыре... и она начала отходить от машины, сжимая сумочку под мышкой, держа аэрозольный баллончик с чем бы то там ни было, как будто она держала крест перед вампиром.

– Да, это хорошо, – сказал он, постепенно меняя позу. – Не брызгайся на меня. Просто иди туда. Я не виню тебя за то, что ты боишься, но что мне было делать, просто сидеть и смотреть на тебя?

Теперь, подойдя ближе, он увидел, что она действительно красивая женщина. И когда он подошел ближе, двигаясь к задней части машины, в то время как она кружила вокруг него, держа баллончик, он заметил еще кое-что. На голове у женщины был крошечный микрофон, передатчик размером с горошину, частично скрытый волосами, практически одного цвета с ними. Он начал понимать, что это значит.

Когда двое мужчин в задней части фургона поднялись со своих мест, присели на корточки, глядя в окно на глупое зрелище, которое устроил Вазген, задняя дверь фургона распахнулась, и там стоял человек, направляя на них девятимиллиметровый "Стечкин" с глушителем.

– Ничего не трогать, – сказал он. – У нас все в порядке, – сказал он уже в микрофон.

Блондинка на "Лексусе" спросила:

– Как тебя зовут?

– Вазген, – сказал он, чувствуя себя тупым и сломленным, но еще не понимая, насколько сильно облажался.

Блондинка ловким движением вытащила из сумочки такой же АПБ Стечкина, огромный в ее руках и направила ствол на него.

– Латно, Вазген, пойтем к фургону.

Ее акцент сейчас почти не чувствовался.

Глава 48

Ярослав со своей командой прибыл в «Портофино» за час до того, как Борис должен был встретиться с Манасяном. Итальянский ресторан был расположен недалеко от центра, спрятавшись от любопытных глаз в восточной части города. В последнее время это было популярное место по вечерам, и большинство людей собирались там после работы, чтобы выпить, потому что его высокие стены обеспечивало прохладное укрытие от летней жары.

После ремонта и переделки территории автостоянка представляла собой скопление маленьких пластиковых ракушек и соединенных гравийной дорожкой. На стоянке не было света, поэтому, как только человек выходил из зоны освещения ресторана, большая часть которого обеспечивалась фонарями, висящими во дворах, человек постепенно погружался в темноту.

В половине десятого, когда Ярослав и Дмитрий въехали на стоянку, ресторан был в полном разгаре – типичный вечер пятницы. Они проехали через стоянку в поисках джипов, но ни одного из них там не было. Они нашли место для парковки, откуда был виден вход в ресторан, а также подъезд с шоссе, выключили мотор и фары и приготовились ждать.

– Хорошо, мы на месте, – сказал Ярослав в микрофон, затем получил подтверждение через наушник. Он наклонился вперед и поправил электронный картограф под приборной доской. Он видел желтый сигнал синего джипа Манасяна, направлявшегося к ним, и желтый сигнал Бориса. Но он был позади Манасяна.

– Окей, первый объект уже на подходе, – саркастически сказал он. – Похоже, Манасян доберется сюда первым.

– Замечательно.

Дмитрий прижал к глазам бинокль ночного видения и сосредоточился на длинном туннеле из деревьев, который вел от шоссе.

– Манасян свернул с шоссе, – сказал Ярослав.

– А вот и он, – сказал Дмитрий. – Синий "Линкольн-навигатор".

Ярослав тоже поднес к глазам бинокль.

– Две... три головы, – сказал Дмитрий. – Да, определенно три.

Они молча смотрели, как "Линкольн" въезжает на стоянку, колеблется, а затем начинает пробираться к задним рядам, где водитель медленно затормозил и заглушил двигатель.

– Они разговаривают, – сказал Ярослав, плюхнувшись в машину и глядя в бинокль поверх приборной доски.

Передняя пассажирская дверь "Линкольна" открылась, и из нее вышел телохранитель.

– Черт! Он держит в руках очки ночного видения, – сказал Дмитрий.

Мужчина пошел дальше, заглядывая в машины.

– Окей, – сказал Ярослав, – мы выйдем, пусть он нас увидит, нам нечего скрывать. Мы просто заходим, идем в бар и ждем, пока придет Манасян.

Они открыли дверцы и вышли, разговаривая нормально, не обращая внимания на парня, шедшего позади машин. Тот замер, услышав, что двое идут справа от него, по другую сторону островка деревьев. Мужчины прошли мимо, не обращая на него внимания.

Ярослав с Дмитрием сидели в баре, откуда была видна входная дверь, и ждали Манасяна.

– Они будут сидеть в машине с открытыми окнами, – сказал Ярослав, локоть к локтю с Дмитрием у бара. – С этим гравием, мы никогда не сможем приблизиться к ним. Нужно сделать это по-другому.

Телохранителю не потребовалось и пятнадцати минут, чтобы проверить все машины на стоянке, и через двадцать минут Манасян вошел в ресторан. Но с ним был еще один телохранитель.

Ярослав тихо застонал.

– Нет проблем, – ответил Дмитрий, наблюдая, как телохранитель остановился у двери во двор и подождал, пока Манасян найдет столик. Охранник быстро оглядел других посетителей во дворе, затем вошел в бар и сел за маленький круглый столик, откуда мог наблюдать за Манасяном и входной дверью. Ярослав и Дмитрий расплатились и вернулись к машине.

Внутри автомобиля они взяли несколько минут, чтобы снова проверить «Линкольн» через свой бинокль. Оставшийся охранник сидел за рулем. Они немного повозились со своим оборудованием, а затем Ярослав выехал со стоянки и направился к выходу из ресторана. Повороты на гравийной дорожке были трудными, и проехать по стоянке было трудно. Когда они приблизились к заднему сиденью синего «Линкольна», Ярослав сбавил скорость и наконец остановился, когда машина миновала его. Он включил задний ход и сдал назад, чтобы выровнять машину на повороте. Снова вперед, потом назад. Вдруг он врезался в заднее крыло «Линкольна».

Секунду ничего не происходило. Они с Дмитрием сидели в машине и ждали. Затем Ярослав снова включил передачу, сделал пару шагов вперед, снова развернул машину и во второй раз врезался в крыло "Линкольна". На этот раз водительская дверь открылась, и они увидели, как парень выходит из машины в красном свете задних фар. Ярослав вышел, оставив слишком свою дверь открытой, и подошел к задней части автомобиля.

– Черт, – выругался Ярослав. – Какого черта? Он посмотрел на водителя. – Парень,ты вылез здесь на пол-метра.

Мужчина что-то сказал по-армянски, раскинул руки и недоверчиво посмотрел на Ярослава.

– Да, пол-метра, – сказал Ярослав, не смотря на водителя, – ты торчишь здесь на пол-метра. – Он пнул джип в бампер.

Теперь Дмитрий вышел тоже, встав спереди автомобиля, уставившись на телохранителя.

– О боже, – сказал Дмитрий, не сводя глаз с поврежденного крыла.

– Ты что-то собираешься делать? – спросил Ярослав у водителя, глядя на крыло. – Знаешь, здесь серьезные повреждения. А все твой джип.

Телохранитель подошел к Ярославу и посмотрел на его крыло.

Затем Дмитрий тихо, но отчетливо матерно выругался на телохранителя. Охранник шагнул к нему, и Ярослав теперь оказался на расстоянии вытянутой руки с ним.

Без предупреждения Ярослав размахнулся и ударил армянина кулаком прямо в сердце. Сила удара вонзила иглу в грудь телохранителя и одновременно раздавила капсулу цианида в резиновом баллончике с газом, спрятанном в сжатых кулаках Ярослава. Пропеллент привел в действие каплю цианида.

Армянин упал на гравий между машинами, как будто его сбросили с неба. Ярослав вскочил в машину и, чтобы не привлекать к себе внимания, развернул ее на стоянке, а затем бросился назад, чтобы помочь Дмитрию погрузить мужчину на заднее сиденье "Линкольна".

Глава 49

Как раз перед тем, как свернуть с шоссе, Борису позвонил очень спокойный Хазанов и сказал, что Манасян опередил его в «Портофино».

– Не беспокойтесь, – уверил его Марк. Возможно, для Бориса было преимуществом оказаться там первым, но это не было решающим.

Хорошо, Боря. Он знал, что они не хотят его пугать. Он решил, что все должно быть очень плохо, прежде чем они позволят ему услышать, что они действительно взволнованы. Будь гибким, сказал он себе. Просто дыши глубоко и будь гибким.

Он ехал через парковку, гадая, где могут быть два телохранителя Манасяна, и гадая, когда люди Никольского разберутся с ними и как они это сделают. Спокойно, он знал, что дел много. Как же тогда они поступят с Манасяном? Вот вопросы, на которые Борис не мог получить ответы. Это не входило в его обязанности. Его работа заключалась в том, чтобы держать Манасяна за этим столом, пока ему не позвонят.

Он нашел свободное место для парковки и направился к ресторану, пройдя через передний двор, через бар и в большой задний двор, где под деревьями были расставлены столики. Манасяна было нетрудно заметить – очень красивый армянин в стильной льняной рубашке и брюках. И один.

Смирин направился прямо к ним, и когда он подошел, он был ошеломлен, когда увидел, что Карен Манасян улыбается в знак признания, встает и протягивает свою руку, чтобы пожать его руку, со словами:

– Борис, это здорово, что я увидел тебя.

Смирин представил себе, как Василия Свиридова разрывает на куски бензопила. Всплеск Кирилла, сражавшегося с кем-то-как именно это произошло? – а потом медленно умирающего от анафилактического шока. Он не мог этого сделать. Он не мог дотронуться до этого человека, не говоря уже о том, чтобы пожать ему руку. Он немедленно сел, предоставив Манасяну делать все возможное, чтобы его рука повисла в воздухе. Манасян тоже сел.

– Вы должны подыграть мне, господин Смирин, – тихо сказал Манасян, все еще улыбаясь. – Мы не можем привлекать к себе внимание. Мы должны быть вежливыми.

– Нет, я не обязан быть вежливым, – сказал Борис. – чего ты хочешь?

На столе стояла бутылка вина, которую заказал и уже пил Манасян, он налил немного в другой бокал и подвинул его плавным движением к Борису.

– Выпей, – сказал он. – Оно поможет нам установить контакт.

Борис так и сделал, разглядывая Манасяна, пока тот поднимал бокал. Тот был обескураживающе красив: аккуратная стрижка, ухоженные ногти, аккуратное бритье вокруг идеальных усов. Рубашка с короткими рукавами открывала стройное телосложение, мускулистые плечи и руки.

Столы вокруг них были заполнены людьми, но Борис не заметил ни одного из них. Манасян выбрал столик, удобно расположенный для тихого разговора. Он тоже сделал глоток вина, и улыбка исчезла с его лица.

– Позвольте мне, пожалуйста, – сказал он, и прямо над краем стола он достал маленькое черное устройство размером с мобильный телефон и направил его на Смирина. Он отбросил тонкую красную горизонтальную полосу поперек груди Бориса. Манасян медленно передвинул его вниз по телу Бориса на стол, затем переместил устройство под стол и закончил спускаться по туловищу Смирина к его ногам. Манасян незаметно взглянул на экранчик.

Он кивнул.

– Очень хорошо, – сказал он и убрал прибор. – У меня есть очень простое предложение: вы положите десять миллионов евро на определенный счет на Виргинских островах, а я отдам вам Рубена Израильянца. Вы можете остановить его и одновременно спасти сорок с лишним миллионов. И, конечно же, вы спасете много жизней.

В этот раз Борис был застигнут врасплох. Где тот допрос, о котором его столько предупреждали? Где хитроумно выверенные фразы, расчетливое чтение между строк? Если Борис скажет "Да", это будет конец? Они встанут и разойдутся?

Он вспомнил наставления Никольского: "Держи Манасяна там как можно дольше. Говори, что хочешь. Просто держи его там, пока не услышишь Ярослава."

– Почему ты предлагаешь мне эту сделку?

– Так я зарабатываю больше денег.

Его ответ был резким и легким, как будто ответ был очевиден, как будто он предлагал лучшую сделку по новому внедорожнику.

– И я окажу тебе услугу, – добавил Борис, – избавившись от этого сукина сына.

Манасян склонил голову набок и пожал плечами.

– Да, это правда.

– Допустим, я смогу это сделать, – предложил Борис. – Деньги, в обмен на избавление от Рубена. Откуда мне знать, что один из его людей не придет за мной и не выполнит угрозы Израильянца? Откуда мне знать, что ты не придешь за мной попозже?

Манасян кивнул.

– Во-первых, никто не будет мстить за Рубена Израильянца после его смерти. Он не внушает такого доверия. Будет много людей, которые только будут сожалеть, что денежный поток был остановлен; но никто не будет сожалеть, что Рубен мертв.

– Во-вторых, я легко могу представить, как вы злитесь из-за того, что с вами случилось. И я легко могу представить, как много вы узнали из этого опыта. С вашими деньгами и тем, что вы узнали, я также могу представить, что вы создадите свою собственную структуру охраны, чтобы такого рода вещи никогда не повторились с вами снова. Нет никакой гарантии, которую я мог бы дать вам, которая была бы для вас более надежной, чем ваша собственная решимость.

– Это меня не утешает.

– Это только потому, что ты не понимаешь рисков с моей стороны.

– А как ты "отдашь" мне Рубена?

– Мы можем обсудить детали, – глотнул вина Манасян. – Но сначала скажите, вас интересует мое предложение?

– Вполне возможно. Но сначала я должен узнать подробности.

– Почему сначала детали?

– Я никогда раньше не имел дела с убийцами, – спокойно ответил Борис. – Я буду очень осторожен.

Лицо Манасяна оставалось неподвижным. Ему не понравился выбор Бориса. На его лбу выступил пот и по обеим стронам рта появились складки.

– А как вы доставите деньги мне? – В свою очередь спросил Манасян.

– Я могу сделать это по телефону. Так же, как и остальные десять миллионов.

– Когда?

– По утрам. Вы получите подтверждение из банка в течение часа после моего звонка.

Манасян снова кивнул.

– Когда я получу подтверждение по телефону о деньгах, я подробно расскажу вам, как это сделать.

– Этого недостаточно.

Мгновение Манасян изучал его.

– Я знаю, что с тобой кто-то работает. Я не знаю, что у вас происходит. Я должен защитить себя.

– Что же, похоже, мы зашли в тупик.

– Что ты предлагаешь? – Спросил Манасян. – В качестве компромисса?

– Смотри, – сказал Борис. – Ты уже видел, как я дал Рубену десять миллионов, как и обещал. И я запишу это на твой счет, как и обещал. Но единственное, что я видел с твоей стороны, это ложь и смерть. Теперь ты говоришь мне, что готов сдать мне Израильянца. Ну тогда скажи мне, как он защищен? Как именно? Если ты этого не сделаешь, я подумаю, что ты собираешься развести его и меня и сбежать от нас обоих. Так вот что сейчас я чувствую: пошел ты.

Манасян снова посмотрел на Бориса. Он пытался примирить эту жесткую позицию с тем, что услышал по деньгам. Но, конечно, в тот момент, когда он обратился к Смирину с предложением продать Израильянца, положение Смирина радикально изменилось. Манасян видел здесь, как быстро дух соперничества вышел на первый план, когда Смирин увидел хоть малейшую брешь. Возможно, Манасяну придется иметь дело с чем-то большим, чем он ожидал.

Манасян быстро отпил из бокала, взвешивая все за и против. Он чуял запах десяти миллионов евро и, что более важно, думал о том, какой была бы жизнь без Рубена Израильянца, дышавшего ему в затылок и ничего не делавшего самостоятельно. Но Смирин, конечно, был прав: ему нужно было во что-то верить.

– Какое тебе дело до того, как он будет защищен, – спросил Манасян, – если ты собираешься передать информацию полиции?

– Разве я сказал, что передам информацию в полицию?

– Тогда в чем дело? – спросил он осторожно и с веселой улыбкой. – Ваша личная месть? Но это такая архаика, господин Смирин.

Борис почувствовал, что дрожит от высокого напряжения, вызванного адреналином.

– Ты действительно думал, что я буду смотреть, как этот человек убивает моих друзей и крадет мои деньги, а потом отпущу его? Он сказал мне, что если я не сделаю то, что он сказал, он будет преследовать меня всю мою жизнь, убив моих друзей, мою семью. Ну, я сделал то, что он сказал, и он все равно убивал людей. – Он помолчал. – Вернее, вы сделали это для него.

Ухмылка застыла на лице Манасяна.

Борис продолжал:

– Он действительно думал... что я позволю этому случиться без какого-либо ответа? Пятьдесят миллионов евро. Если он думает, что такие деньги позволят ему делать определенные вещи, покупать определенную информацию, убивать людей, почему он думает, что я не проделаю то же с ним? Он считает меня идиотом?

Борис понятия не имел, что скажет все это, но, взглянув на Манасяна, внезапно понял, что у нтого на уме. Преимущество, которое имел Манасян перед всеми, во-первых, с Рубеном над Смириным, а теперь, работая только в собственных интересах, над самим Рубеном – основывалось исключительно на его готовности просто игнорировать правила, по которым все остальные в обществе соглашались играть. Даже доверие, которое Израильянц оказывал Манасяну, хотя и было искажено, имело свои собственные правила порядка. И теперь Манасян игнорировал даже эти искаженные границы.