Текст книги "Игры маньяков (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Раиса взглянула на мужа.

– Вы носите шикарные золотые украшения, много золота на себе, – без какого-либо стеснения обратился к ней Сергей, – когда половине населения и на кусок хлеба, как говорится, нехватает. Это ваше дело, мне как деловому человеку, чужды эмоции. Просто имейте в виду – алчность вашего мужа привела к нынешним проблемам у вашей семьи.

Раиса и Никольский молча смотрели друг на друга, атмосфера в помещении сгустилась вдруг до невозможности, до твердого. Это был момент, когда напряженная беседа дошла до крайности.

Борис резко встал.

– Давай просто покончим с этим, – сказал он.

Никольский посмотрел на него. – Борис, ничего этого не было. Это ваше собственное согласие на сотрудничество.

– Понятно, – сказал Борис. Раиса сглотнула и кивнула.

Никольский поколебался, потом решил не вдаваться в подробности.

– Ладно, – сказал он. – договорились. Итак, первое: вам двоим пора наговорить в вашей спальне заготовленный заранее диалог. Некоторые подслушивающие устройства Рубена, мы там специально оставили действующими. Зачем? Борис, нам нужно, чтобы Рубен поверил, что он добился желаемого эффекта, продолжая давить на тебя. Это особенно верно с тех пор, как ты разозлил его прошлой ночью.

Борис понимающе кивнул.

– Ты должен сказать Раисе, что, узнав о смерти Кирилла, ты хочешь как можно скорее покончить с этим испытанием. Чтобы предотвратить новые смерти, ты отдашь Израильянцу все деньги, которые он просит. Забудь об отсроченных выпусках, говоришь ты. Ты начнете передавать "Транском Трэйд" большие куски его требования о выкупе, как только твой адвокат сможет договориться с твоим банкиром и брокером. Завтра. Или на следующий день. Как можно скорее.

– А что, если я не справлюсь?

– Все, что ты хочешь сказать, это то, что ты собираешься ускорить первоначальный график, который он дал тебе. – Никольский посмотрел на часы. – Этот разговор должен состояться в течение часа. И последнее, – сказал он, глядя на Бориса. – Во время встречи с Рубеном прошлой ночью, ты не уступил ему. Это требовало мужества. Но при других обстоятельствах, это бы тебя погубило. И эта конфронтационная позиция имеет довольно жесткую обратную сторону.

– Это моя вина, – быстро добавил он. – Я должен был обсудить это с тобой, но это прошло мимо меня. Дело в том, что мы не хотели его злить. Результатом встречи должно было стать то, что вы были напуганы вашей конфронтацией с ним. Он должен был уйти оттуда, думая, что ты полностью под его контролем. Но в свете того, как вы на него подействовали, я думаю, что мне следует привести еще своих людей в качестве телохранителей, чтобы они остались здесь с Раисой. Возможно, тебе снова придется уйти. Ей может понадобиться компания.

Ни Борис, ни Раиса ничего не сказали. У них обоих была одна и та же мысль, но Раиса высказала ее первой.

– Но... разве это... разве это не то же самое, что снять наблюдение с Бориса? Когда они увидят телохранителей, входящих сюда... разве это не даст Рубену еще один повод убить кого-то?

Она посмотрела на Никольского, но заговорил Борис:

– Сделай это, – сказал он Сергею. – И сделай это быстро.

Глава 34

Человек расстегнул молнию на брюках, сделал несколько шагов и помочился под углом к каменной стене, чтобы не было слышно ни звука. Ярко-зеленая ящерица шмыгнула вверх по рядам камней, подальше от мочи.

Облегчаясь, он обдумал свое положение. Где-то среди деревьев беспрестанно галдели птицы. Кузнечики громко пели во все стороны, восхваляя поднимающуюся жару. Ничего необычного. Он оглянулся через левое плечо на гостевой домик. Двое парней, вышедших полчаса назад, все еще сидели на веранде. Смирины все еще были в гостевом домике. Все было обыденно.

Он встряхнулся и снова застегнул молнию на брюках. Повернувшись к камере, он прислонился всем телом к камням подпорной стены. Они были расставлены ряд за рядом от его ног до подбородка, так что все, что ему нужно было сделать, это наклониться к ним в вертикальном положении, как будто это было предназначено для него, чтобы шпионить. Он наклонился к камере, осматривая телеобъектив. Нет. Только двое парней.

В то утро он видел, как женщина вышла из дома рано утром в платье. Она подошла к фонтану, заглянула внутрь, потом подошла к стене, отделявшей двор от бассейна, и посмотрела на цветы. Когда она повернулась, чтобы вернуться на веранду, солнце осветило ее с вершины каменной стены, и в одно мгновение платье стало прозрачным, как будто превратилось в тонкую полоску прозрачной воды. Хорошо, но мало.

Вид был хорош для шести или восьми шагов ее длинных ног, а затем он снова стал непрозрачным, так как бильярдная заслонила солнце. Но он сумел сделать два снимка и, когда ничего не произошло, вернулся к ним на экран камеры. Он собирался сохранить их.

Подумав об этом, он дважды проверил ноутбук, который балансировал на верхнем ряду камней подпорной стены. Эта штука была включена, готовая послать следующую серию снимков.

Внезапно дверь гостевого домика открылась, и двое парней на веранде встали, глядя в его сторону. Проблема с его положением-а он ничего не мог с этим поделать, как бы ни двигался вверх и вниз по подпорной стене, – заключалась в том, что он не мог ясно разглядеть саму дверь. Аллея деревьев скрывала его, так что он мог видеть только нижнюю половину людей, которые приходили и уходили, пока они не добрались до веранды.

Но теперь он увидел три пары ног. Женщина, ее муж и еще один. Ему нужен был снимок третьего лица. Он не знал раньше, что там был еще один человек. Парень прибыл после наступления темноты.

Пот мужчины струился по волосам на висках и стекал по лицу. Руки у соглядатая были липкие, а футляр камеры скользкий. Напрягая видоискатель, он сосредоточился на ногах людей, которые двигались по аллее к веранде. Он сморгнул пот, выступивший на лбу. Черт подери!.

Перед тем как все трое вышли на веранду, неизвестный остановился. Они еще немного поговорили, после чего парень покинул дом и пошел по аллее один.

Он должен был быстро принять решение, так как аллея спускалась в его направлении и была в двенадцати метрах от того места, где он стоял. Он швырнул компьютер в траву-не было времени убрать его,-схватил камеру и упал обратно в сад, исчезнув в зарослях дикой травы. Немедленно повернувшись, он посмотрел на аллею, за которой виднелись яблоневые деревья.

Парень прошел по аллее и услышал, как тот разговаривает по мобильному телефону. И все же он не мог сделать четкого снимка. В конце аллеи парень повернулся и пошел за фруктовый сад к лесу. Куда, черт возьми, он собрался?

Рискуя быть обнаруженным, он оставил траву и побежал, пригнувшись, вдоль ряда яблонь, мимо сарая с инструментами. Тяжело дыша и радуясь, что парень говорит по телефону, что отвлекло бы его внимание, он дошел до конца последнего ряда деревьев и опустился на колени за широкой сосной. Он повернулся к концу аллеи, откуда, как он ожидал, должен был появиться парень, и поднял камеру. Но того нигде не было видно. Наблюдатель лихорадочно осматривал опушку густого леса, который спускался по склону холма к дороге в район моста.

В последний момент он увидел, как парень входит в лес. Он сделал несколько снимков, не зная, что получит на выходе.

Черт. Это было подозрительно. Нехорошо. Манасяну это не понравится.

Глава 35

После того, как Никольский оставил их перед гостевым домом, Борис и Раиса направились прямо в спальню, где они послушно поговорили о том, о чем просил Никольский, а затем прошли в кабинет Бориса. В течение следующего часа они сидели за длинным столом под солнечным куполом, связываясь с работниками московского офиса, коллегами Кирилла и звоня его родственникам. Борис позаботился о том, чтобы известие о смерти Кирилла было должным образом обработано в «Агрохиме» и чтобы обязанности Кирилла были временно перераспределены.

Но сколько бы Борис ни звонил, сколько бы ни разговаривал с потрясенными людьми, сколько бы срочных дел ни наваливалось на него, требуя немедленного решения, его разум был разделен. Он смотрел в окно, погруженный в свои мысли, когда понял, что Раиса заканчивает разговор и закрывает трубку. Она разговаривала с Ларисой.

– Как она говорила? – спросил он.

– Окей. По-моему, она просто переживает похороны. Нелли и Денис-ее спасатели. И много армейских друзей Василия приезжают.

– У нее будет большая поддержка, – сказал Борис. – Ей это понадобится.

Прежде чем он успел договорить, зазвонил его зашифрованный телефон.

– Это Сергей. Слушай, Гоша Нечаев приведет телохранителей.

– Нечаев? – Борис был удивлен, хотя, он не знал, где последние дни был Георгий.

– Он собрал команду из местных спецов, которые были мне нужны прошлой ночью, Борис. Я использую его, когда он мне нужен, как и все остальные.

Почему-то последняя фраза застряла в голове Бориса, как неоновая вывеска.

Телохранители были двое мужчин. Они приехали в "БМВ" вслед за "Вольво" Георгия, даже не пытаясь скрыть, что едут. Борис догадался, что они говорили об этом с Никольским.

Из двух бодигардов Виктор был ниже ростом-сто восемьдесят пять сантиметров, с фигурой тяжелоатлета. он был похож на пауэрлифтера. Военная стрижка. Славянская внешность. Выглядел в точности как с плакатов.

Высокий, Константин, был, наверное, метр девяносто. он не был такой грузный, как Виктор. Он казался немного озабоченным, как будто он был поставлен руководить.

Как только они закончили знакомство и обменялись несколькими словами, Раиса и Борис повели их на экскурсию по дому. Немедленно было принято решение запереть все двери, кроме наиболее часто используемых, и поставить на всех дверях и окнах сигнализацию. Очень быстро все стало очень серьезно.

После того как телохранители были проинструктированы и разошлись в разные стороны, Нечаев задержался на кухне с Борисом и Раисой.

– Делай, что говорят, – сказал он. – Здесь нет никакого фокуса. Просто много здравого смысла, основанного на опыте.

– Это твои люди? – Спросил Борис.

– Я работал с ними раньше, – сказал Георгий. Он стоял, уперев кулак в бедро и слегка откинув пиджак. Борис заметил, что Раиса бросила взгляд на пистолет у него на поясе.

– И вы уже работали с Сергеем Никольским?– Спросила Раиса. – Это правда?

– Да. Несколько лет назад.

Она посмотрела на него.

– Почему бы вам просто не дать мне некоторое представление об этом человеке?

Никольский бросил тревожный взгляд на Бориса и опустил глаза, собираясь с мыслями.

– Это немного противоречиво, – сказал он.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Раиса. В ее голосе звучала язвительность, как будто его нежелание было чем-то недостойным.

– Ну, я работаешь с ним... – начал Георгий.

– Послушайте, – перебила она, а потом нервно заколебалась – это слишком мерзкая информация? Здесь умирают люди, – добавила она, – и любые угрызения совести профессионального характера, которые вы можете испытывать, сейчас не кажутся мне существенными.

Нечаев смотрел на нее. Он не казался особенно ошарашенным, и тем более не был напуган, но Раиса определенно желала знать много, даже если это было достаточно грязно.

– Ну, у него была насыщенная жизнь, – подумав, сказал Нечаев с намеренной иронией.

– Что ты имеешь в виду?

– Всю его жизнь, – пожал плечами Нечаев.

– Просто дай мне понять, что он собой представляет, – сказала она. – Что – то, что ... разложит его в моей голове, дает мне некоторую перспективу. Слушай, мы работаем с этим человеком, потому что ты его рекомендовал. Теперь подумай об этом: мы тоже не знаем вас по-настоящему. Ты думаешь, это просто ... так и должно быть, что только потому, что мы напуганы до смерти, мы должны начать доверять людям, которые-давай посмотрим правде в глаза-ведут чертовски мрачную жизнь? Я не знаю, чем ты занимаешься. Борис рассказал мне, как он впервые встретил тебя, но тогда ... что это? Кажется, ты тот, за кого себя выдаешь, но откуда нам знать, черт возьми? Мы не видели никаких документов. Правильно? Никто из тех, кому мы можем доверять, не звонил нам и не поручился за тебя, не так ли? Знаете, господин Нечаев,-она снова перешла на "вы", – мы не просто интуитивно ощущаем вашу честность или законность, если уж на то пошло. Тот факт, что мы даже работаем с ним, этим... якутом, или с вами... или с любым из этих людей, – она широким жестом указала на телохранителей, на Хазанова в гостевом домике, – поражает меня как... просто... безумие, когда я думаю об этом.

К тому времени, как она остановилась, ее голос дрожал от сложной смеси эмоций. Но поток слов подействовал и на Нечаева. Он, казалось, немного смягчился, когда посмотрел на нее.

– Вы правы, госпожа Смирина, – осторожно сказал он. – Но позвольте мне сказать, что можно применить термин "безумие", только если вы думаете об этом с точки зрения вашей жизни до Рубена Израильянца. После Израильянца безумие приобретает совсем другое значение. Но, – быстро добавил он, – вы правы. Вас просили многое принять на веру. Те из нас, кто работает в этом направлении, увы не ценят этого в достаточной степени.

Он задумался над тем, что собирался сказать.

Он прислонился к кухонному столу и скрестил руки на груди. Его поношенный костюм, и без того провисший во всех точках соединения швов, съежился на плечах, как будто он делал это уже тысячу раз и знал, как это делается.

– На личном уровне, – сказал он, глядя на Раису, – и я об этом сказал Борису, что полностью доверяю этому человеку. Но дело в том, что тебе было бы трудно за что-то ухватиться, что мое доверие лежит в контексте крайностей. Например, то, почему я доверяю ему, может шокировать вас.

Снова пауза.

– Я могу говорить о нем сутками. Не тратьте время, пытаясь понять его. Единственный человек, которого я знаю, который хотя бы приблизился к этому, – это женщина, с которой он живет время от времени. Ее зовут Мария. Я не знаю, сколько лет он с ней. Она живет где-то в казахской глуши или киргизской. Фотограф. Он посмотрел на Бориса. – почти все ее фотографии, вы видели в его нынешнем жилище. Она так же необъяснима, как и он, и они преданы друг другу... намного больше, чем все, что я когда-либо видел между двумя людьми. Но это личные вещи, не совсем то, куда мы хотим пойти.

– Послушайте, – сказал он, – вот что я вам скажу. Я не знаю, как это сделать, поэтому я просто расскажу вам историю. Я мог бы рассказать вам их десятки, но я думаю, что эта подойдет прямо сейчас. Я буду краток, но думаю, это даст вам некоторое представление о жизни Сергея Никольского.

Глава 36

– Пару лет назад, – начал Нечаев, – сирийский исламский экстремист по имени Ахмед Ясин появился на фотографиях, сделанных нашими людьми в Киеве. Он был в компании членов группировки по торговле наркотиками, у которой обширные связи на Ближнем Востоке.

– В девяностые и начале нулевых годов Ясин был террористом Аль-Каиды в Афганистане, но после разгрома режима талибов он стал наемным убийцей, работая в основном на арабские синдикаты в сфере наркобизнеса в Греции, Италии и странах бывшей Югославии. Он любил яды и химикаты, что необычно для киллера. Его появление рядом с нашими границами вызвало определенную тревогу.

– Никольского вызвали... по разным причинам. Оказалось, что Ясин пытался заполучить бактерию Сlostridium botulinum. Это организм, который производит экзотоксин, очень опасный экзотоксин, во много раз более мощный, чем газ зарин. Но это вещество также имеет медицинское применение, как терапевтическое средство в лечении некоторых неврологических расстройств, например. Таким образом, это был препарат двойного назначения, который можно было законно достать в некоторых фармацевтических и медицинских кругах.

– Сергей разослал ряд предупреждений своим зарубежным агентам, но прошел почти месяц, прежде чем один из них позвонил ему по поводу женщины-врача в Кракове, которая была найдена мертвой в своей квартире. Она работала в исследовательской клинике, специализирующейся на неврологических заболеваниях. Фотография Ясина была найдена в ее вещах. Разорванный билет на метро привел их в квартиру рядом с аэропортом, где на записях камер наблюдения около дома был запечатлен агент ИГИЛ, покидающий квартиру.

– Ясин на самом деле не был в поле зрения Моссада, но они точно знали парня из ИГИЛ. Они быстро обнаружили Ясина в Аммане, а затем сфотографировали его в кафе, где он разговаривал с Халифом Аль-Авишем. Аль-Авиш получил степень доктора биологических наук в Стамбульском университете. тем временем из Кракова поступило сообщение, что польские компетентные органы подтвердили пропажу клостридия ботулина из исследовательской клиники. Теперь Сергей был уверен, что ИГИЛ и Ясин работают над методом рассеивания экзотоксина.

Нечаев переступил с ноги на ногу. Подумал еще немного, прежде чем продолжить.

– Ясин исчез из Аммана, и его след простыл. Затем, три месяца спустя, один из агентов Сергея обнаружил его след в Амстердаме. Ясин провел там ночь с женщиной, которая сказала, что он постоянно пользовался ее компьютером целый день, прежде чем уехать. Люди Сергея высосали мозг из жесткого диска и обнаружили, что он заказал круиз из Амстердама по Балтийскому морю под вымышленным именем, путешествуя с женой и двумя детьми. Это была фишка Ясина – использовать семейную жизнь как прикрытие. Он, казалось, не находил конца доверчивым женщинам, которые помогали ему, не понимая, что они делают.

– Мы выследили его в Эстонии, где он бросил свою семью. – Теперь, высадившись в Таллинне, он арендовал внедорожник по поддельному латвийскому паспорту и направился на восток.

– К этому времени мы уже предположили, что его цель где-то в России. Даже помимо вопросов национальной безопасности, люди, нанявшие Сергея, не хотели, чтобы стало известно, что террорист с биологическим оружием находится в паре сотен километров от наших границ. В отличие от того, что показывают в сериалах и заказных передачах по ТВ, мы чертовски уязвимы.

– Невозможно предсказать, какие могут быть политические последствия, если люди когда-нибудь поднимут свои задницы с диванов и узнают все то, что происходит на самом деле. И наши политики не хотели, чтобы общественность поняла, что власть, не смотря на все заявления ничего толком не контролирует. Мелкие хорошо обученные террористические группы были и остаются очень реальной проблемой. Это еще одна из тех вещей, которые, как надеются наверху, не станут достоянием общественности.

– В любом случае, Ясину просто нужно было исчезнуть, и было бы лучше, если бы это произошло еще в Эстонии. Без ведома местного правительства, конечно.

– Если бы Ясин просто испарился, даже не поконтактировав с кем-нибудь, было бы идеально. Мы уже знали, что ИГИЛ финансирует его поездку. Система доставки отравляющего вещества, по видимому, была разработана добрым доктором Аль-Авишем еще в Аммане. Моссад тогда обещал разобраться с ним. а вот Ясин был просто змеей, которую нужно убить. Чтобы его яд умер вместе с ним.

– После некоторых размышлений Сергей выбрал один из видов зажигательной бомбы, просто чтобы убедиться, что экзотоксин не выжил или каким-то образом не был случайно распределен взрывной волной. Бомба была загружена в вертолет, который полетел вперед в направлении предполагаемого маршрута Ясина, наш выбор сужался по мере его продвижения на восток. Наконец стало ясно, что он направляется в один из узких переходов границы, километрах в двадцати пяти от Чудского озера, на границе с Ленинградской областью.

Нечаев снова замолчал. Он выглянул в кухонное окно и стал думать о далеких местах. Он медленно покачал головой и перевел взгляд на Раису.

– Вы должны понять, – сказал он, – что каждая операция это движущаяся цель. Вы начинаете с цели и плана, но вы чертовски хорошо знаете, что большая часть плана обязательно изменится, потому что вы неизбежно будете ошеломлены каким-то проклятым сюрпризом. Это одна из самых сложных вещей в работе. И это одна из тех вещей, в которых Сергей преуспевает. У него прекрасно развитая интуиция.

– Между прочим, другая не менее важная грань его таланта-это изобретательность в том, чтобы все происходило, не поднимая шума. Он достигает своей цели без привлечения внимания. Или, если определенный шум неизбежен, событие замаскировано так, чтобы казаться чем-то иным, чем оно есть на самом деле.

– Так или иначе, неподалеку от захудалого хутора под названием Пермискюла Ясин свернул с шоссе и направился на северо-восток по проселочной дороге через болота. Это было даже лучше для планов Сергея. Вертолет двинулся вперед, приземлился в отдаленном месте на поляну, наши спецы установили взрывчатку и снова взлетели. В четырех километрах от бомбы Ясин свернул на широкую лесную тропу, единственный путь через границу в том месте. И, на тебе, большой сюрприз. Группа наблюдения была ошеломлена, увидев женщину, мужчину и двух маленьких детей, которые появились словно ниоткуда рядом с местом закладки бомбы. Это были грибники, собиравшие местные дары природы, чтобы прокормиться. Все же восток Эстонии весьма бедный регион.

– Группа наблюдения отчаянно радировала Сергею. Вертолет высадил его по другую сторону от бомбы, и он направился к ней с противоположной стороны, наблюдая за Ясином в виде точки на мониторе слежения, когда они оба приблизились к месту взрыва.

Нечаев снова посмотрел в окно над кухонной раковиной. Борис проследил за его взглядом и увидел одного из телохранителей, бродивших вокруг домика. Нечаев, положив руку на шкафчик, другой рукой потер лоб. Казалось, ему не хотелось продолжать.

– Однажды вечером, чуть больше года спустя после того, как это случилось, я сидел с Сергеем в его подмосковной резиденции. Мы выпили. может, даже слишком много. Но я помню, как стрекотали кузнечики в темноте за открытыми окнами, когда он ровным, бесстрастным голосом рассказывал мне, что произошло дальше.

Сергей и его водитель помчались к месту взрыва. Примерно в четырехстах метрах от бомбы дорога кончилась, началось болото, они въехали в какие-то кусты и стали наблюдать.

– Сергей вылез из машины, и его вырвало в кусты. От дикого напряжения он потерял контроль над своим кишечником. Приведя себя в порядок, он вскарабкался на крышу машины и посмотрел в бинокль на тропу. Он видел внедорожник Ясина и семью грибников, как назло, направлявшихся к эпицентру взрыва. С бомбой ошибки быть не могло, компьютер должен был точно определить время. Все участники операции, у кого были рация, телефон или компьютер, использовали их, чтобы сообщить Сергею о женщине и детях. Его водитель был внутри машины, раз за разом подтверждая диспозицию.

Сергей стоял один на крыше машины в кустах и смотрел в бинокль, как внедорожник мчится по заболоченным ухабам в сторону границы.

Затем, мгновенно, джип взлетел вверх в результате взрыва, напоминавшего стреляющее извержение гейзера. Высоко в бордовое вечернее небо леса взметнулся гриб. Сергей еще помнил цвет неба и цвет шлейфа с внутренним огненным шаром. Он увидел, услышал, почувствовал.

– Бомба была предназначена для уничтожения как можно большего количества улик, и эстонская полиция даже не могла сказать, сколько человек погибло. Они предполагали, что взрыв произошел по вине "черных копателей", чья работа привела к случайной детонации снарядов, лежавших в болоте рядом со времен второй мировой войны. Те же, кто подозревал неслучайность взрыва, держали свои подозрения при себе. Пресса же пошумела, погалдела и успокоилась как всегда.

Нечаев покачал головой и некоторое время смотрел в никуда.

– Позже, когда операция Ясина была вскрыта и все материалы, собранные в те последние безумные дни, были обработаны, стало известно, что он направлялся в Санкт-Петербург. Агенты Моссада проникли в дом Аль-Авиша в Аммане, но птичка улетела – след доктора простыл, а все компьютеры и бумаги были уничтожены. Все же собрав остатки информации присланные от израильтян и сопоставив их с нашими данными, оказалось, что способ рассеивания, разработанный Аль-Авишем для экзотоксина, представлял собой аэрозольное устройство, предназначенное для распыления в системе кондиционирования в питерском метро. Некоторые силовики утверждали, что погибли бы только двадцать или тридцать человек, но другие категорически не соглашались. Они использовали такие слова, как "катастрофический" и "невообразимый". Как показал прошлогодний взрыв в метро, ничего невозможного в подобной операции нет.

– Но предположения о количестве трупов не произвели на Сергея никакого впечатления. В его кошмарах всегда было только четверо. Он сказал, что его очень беспокоит то, что он никогда не видел во сне частей тела, только обугленную одежду, проплывающую сквозь темный блестящий гриб, красно-белую кроссовку, футболку в зеленую и синюю полоску, женский белый лифчик, маленькое платье с развевающимися поясами. Цвета и виды одежды менялись от сна к сну, но сон никогда не менялся, и финал тоже никогда не менялся. Четыре совершенно невинных человека взлетали в облаке огня под самые тучи, снова, снова и снова.

Потому что так решил Сергей Никольский.

Глава 37

Израильянц и Манасян сидели под широкой сосной, затенявшей один конец двора. Они пили кофе, чертовски крепкий кофе. Израильянц спал допоздна и спал, как усталый старый кот, глубоко и безмятежно. Таков был его путь. Мерзости бодрствующего человека никогда не нарушали мирных часов спящего. Да и зачем им это? Пробуждение не было сном. Это совершенно разные вещи, сказал бы он.

Но конфронтация со Смириным вывела его из себя. Никто не разговаривал с ним так, как Смирин, и хуже всего было то, что другие слышали то, что было сказано, потому что комната прослушивалась по соображениям безопасности. Манасян слышал его, и снайпер, который ждал снаружи в темноте, нацелив винтовку в окно Смирина на случай, если что-то случится, слышал его через микрофон.

– Нет, абсолютно ничего, – говорил Манасян. – Мы никогда не видели одну и ту же машину дважды, все номера проверены. Мы не видели ничего подозрительного, и люди из наружки тоже. Мы сфотографировали каждую машину и поместили их номера в компьютер. Если кто-то из них появится снова, мы узнаем об этом.

На Израильянце были темные брюки и белая водолазка, расстегнутая на молнии, слегка открывавшая его волосатую грудь. Он был в темных очках. Он курил. И потягивал кофе.

Это было довольно опасное предприятие при любых обстоятельствах, но делать подобные вещи с человеком со связями на уровне руководителей региона было опасным вдвойне. И все же именно там, рядом с опасностью, можно было заработать много денег. Высокие ставки неизбежно требовали больших рисков.

– А дом?

– В конце концов они их все нашли и забрали. Кроме двух. – Манасян, как всегда, был одет в прохладную, мягкую ткань. – Они в спальне. Мы поставили наши лучшие образцы. Это маленькие штучки размером с кнопку по обе стороны комнаты. С хорошим приемом. самоклеющиеся, чтобы чистильщики не могли их поднять.

Израильянц посмотрел вдаль, через реку и долину, на крышу дома Бориса. Он гнался за мыслями и в этот момент проигрывал одно из высказываний Бориса, которое особенно задело его за живое.

– Охотиться за моей задницей до самой Новой Зеландии! – Израильянц фыркнул, передразнивая Бориса. – Новая Зеландия, черт возьми. Что он о себе воображает? Как он себя чувствует сегодня утром? Он подумает, что очнулся в гребаной Чечне или Ингушетии!

Внезапно он остановился и посмотрел на Манасяна.

– А эти двое, они ушли? Ты вытащил их оттуда?

– Как только они убедились, что мужчина мертв, они позвонили нам, и мои ребята подобрали их и отвезли на военный аэродром. Они пересекут границу через час, по фальшивым документам.

Израильянц одобрительно кивнул.

– Убийство хорошо сделано. – Он взглянул на часы. – Через полчаса я получу известие от "Транском Трэйд"

– Известие о смерти Бурова уже появилось в интернете, так что он, вероятно, уже знает о своем заме.

– Пусть поймет, что с армянами шутки плохи.

Манасян будет рад, когда все закончится. Когда Израильянц пришел к нему с этим заданием и потратил два дня, объясняя его, Манасян согласился сделать это при условии, что разведывательная поездка в Екатеринбург убедит его, что его люди могут справиться с материально-техническим обеспечением такой операции.

После десяти дней в Екатеринбурге он позвонил Израильянцу и согласился. Но он хотел получить полную власть, чтобы иметь право прекратить операцию, если он думал, что она будет поставлена под угрозу. Израильянц не хотел, чтобы последнее слово осталось за Манасяном, но не мог этого сделать без его связей на Кавказе и в Москве. В конце концов он согласился. Сделка состоялась.

Манасян снял дом совсем рядом с загородной резиденцией Смирина. У него была команда из трех машин и шести человек, а также фургон с тремя специалистами. Команда наблюдения была из Грузии, люди из наркоторговли. Четыре команды были строго разделены. Они никогда не общались друг с другом и общались только по защищенным мобильным телефонам.

Манасян знал, что вещь, которая дала ему преимущество, – это то, что все было сделано в абсолютной тайне. Он верил, что сделал это успешно.

Но он тем не менее нервничал. Он знал, что в службах безопасности как высокопоставленных частных лиц так и крупных корпораций несмотря на все пертурбации последнего времени, остались хорошие профессионалы. Для человека в положении Манасяна было разумно предположить, что действия этих профессионалов останутся неизвестными, пока не окажутся смертельно опасными для него и Израильянца.

Тем не менее эта операция имела дополнительный стимул. Если схема вымогательства сработает, Манасян также получит процент от выручки, а не только гонорар. За такие деньги он мог выложиться чуть больше, чем обычно, может быть, даже больше, чем стороннему наблюдателю казалось разумным. Размер вознаграждения фактически поощрял риск.

Пока Манасян прокручивал все это в голове, Израильянц тоже размышлял. Он все еще злился из-за того, как Борис разговаривал с ним; это была такая наглость, которая разъедала его концентрацию, пока он не делал что-нибудь, чтобы исправить это унижение.

Израильянц отшвырнул сигарету, наклонился вперед и сделал последний глоток кофе, держа толстыми пальцами маленькую ручку белой чашки между указательным и большим пальцами, а остальные пальцы изящно растопырил. Он причмокнул губами от густого варева, поставил чашку и откинулся на спинку стула. Он уставился на Манасяна из-под темных очков.

– Я тут подумал, – сказал он, и в этот момент у Манасяна зазвонил телефон. Израильянц поднял голову в знак согласия, и Манасян ответил. Он прислушался, потом отключил телефон.