Текст книги "Мозаика мертвого короля"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Утбурд так и не объявился, и Ква отправился домой. В Сливовом тупике было хорошо, – тихо, спокойно, прямо хоть не ходи отсюда никуда. Син ещё не вернулась из конторы. Сидели со сводным братом, – мальчишка подрос, поумнел, – говорили о делах морских, океанских. Зимой пришло письмо от старшего брата, – тот служил в новом форте у устья реки Она. Женился, уже сын есть. Да, идёт время. Ква смотрел на племянника, – тот играл старым деревянным конём, – пытался отгрызть ухо. Ква смутно помнил, как сам жевал заманчивую деревяшку. Внуки с конём точно справятся. Эх, скорей бы Рыжая с малышней приезжала.

Пришла Син, обругала служанку и мужчин, что не удосужились на ребёнке штанишки поменять. Суровая тётенька.

Сидели за столом, не торопясь ужинали. Ква глянул на племянника, сидящего на коленях Син:

– Слушай, а у него что-то от Ныра есть?

– Есть, – сердито сказала Син. – Мелкий, юркий и вечно в воду бежит. Раз шесть уже из канала вылавливали.

– Вообще-то, я про перепонки.

– Ещё чего не хватало! Ты ешь, а не глупости говори.

– Глупости не буду, – пообещал Ква, улыбаясь. – Ты знаешь, что на верфи «Клинок Севера» ремонтируют? А кто заказчик, знаешь?

Ква назвал имя, и Син удивилась:

– Он? Да у него единственный склад в Конгере. Мой агент пытался договор на поставку масла им предложить. Отказались. Дорого, говорят.

– Может этот тип подрядчик?

– Скорее уж, посредник.

Ещё одна странность. Будущая война Глора с Новым Конгером? Кому оно нужно? Такую войну разве что король Рутр одобрит, да и то вряд ли. Землям Ворона на юге покой нужен, а не свара. Победит кто-то, усилится, начнет по сторонам поглядывать, приключений искать…

Спать почему-то не хотелось. С канала тянул ветерок, шумели ветви сада, – как в детстве. Ква постоял у окна, потом, неожиданно для себя, зацепился рукой за знакомый выступ и, как был босиком, скользнул в полутьму. Шорохи сада, шелест тростника. Всё как раньше. Тогда ещё мама была жива…

Когда из-за угла вынырнула тень, королевский шпион ещё не вернулся из прошлого. Хорошо, что тело здесь оставалась, – машинально отбил чужую руку с оружием. Свой кинжал выхватывать было некогда, – Ква ударил левой, целя в горло. Не очень удачно, – пришелец был выше ростом. Но он тоже не ожидал встречи, – отшатнулся. Ква отпрыгнул сам и оказался схвачен сзади. Крепкая рука обхватила за горло, стараясь удержать. Ква, уже предчувствуя, как сталь входит в печень, изо всей силы дёрнулся назад, прижимаясь к врагу. Правый бок действительно обожгло болью, но нож задел лишь вскользь. Ква перехватил кисть, изо всей силы ударил о колено. Нож негромко звякнул о землю, ночной гость охнул больше от удивления, чем от боли. Вдоль стены качнулась тень первого визитера. Ква упал на колено, продолжая удерживать уже пустую руку врага, – тот частично заслонил от своего напарника.

Внутри дома что-то удивлённо сказал Бом.

– Запрись! – рявкнул Ква, подхватывая гостя под колено. Спина захрустела от тяжести, но королевский шпион поднял здоровенного мужчину и кинул на ноги соучастника. Вышло не очень-то полезно, зато противников заметно смутила странность невиданных приёмов. Ну, это пусть Катрин претензии выставляют, – она показывала баловство с пустыми руками.

Ква наконец выхватил из поясных ножен кинжал. Успокоился, но тут же в голову ударила ярость, – в доме дрались. Завизжала Син. Ква метнулся вперёд, – кинжал коротко и глубоко ужалил в спину одного из незнакомцев. Этот не опасен. Второй пятился в тени сада, выставив два ножа. Ква, тоже с двумя клинками, – когда поднял выбитый нож, и сам не понял, угрожающе зарычал. Тень пришельца метнулась за деревья. Ква нырнул под ветви старого абрикосового дерева, – силуэт врага впереди чётко выделился в просвете дорожки. Ква метнул кинжал и, чувствуя, что попал, развернулся. В дом!

Орали у кладовой, что у кухни. Громыхали горшки, визжали на два голоса Син и служанка. Завопил ребёнок. Ква пролетел мимо дверей. На полу слабо шевелился чужой человек, – опираясь локтями, пытался ползти. Шеун на полу, брызги на стене, светильник перекосило на оборванной цепочке. С грохотом разлетелся горшок. Кухня. Прямо на Ква пятился долговязый мужчина, – отступал под напором превосходящих сил. На злоумышленника прыгал Бом, размахивая длинным молотком, которым вечно чинили старенькие мостки у канала. Рядом с братом визжала и размахивала тесаком Син. Из-за их спин швырялась посудой служанка. Самый мелкий участник боевых действий забился под стол и поддерживал атаку отчаянным рёвом.

– Клинок брось! – приказал Ква, ощутимо вдавливая остриё ножа в спину гостю. Тощий замер, его пальцы, сжимающие тонкое воровское «перо», начали разжиматься. В этот миг Бом двинул незваного гостя по лбу молотком, а Син рубанула широким тесаком по горлу. Ох, словно всю жизнь в паре дрались. Тощий начал валиться назад, прямо на нож Ква. Королевский шпион поспешно отдернул руку с оружием и хотел было выразить удивление боевой резвостью родственничков, но тут прилетела тяжёлая глиняная кружка и так врезала по уху, что Ква сам чуть не рухнул на пол.

– Здорово бьётесь, – качаясь и пересиливая звон в голове, выдавил Ква. – Особенно ты, – он ткнул пальцем в служанку. Та в ужасе зажала себе рот.

– Мы тебя не видели, – агрессивно пояснила Син, помахивая матросским тесаком.

– Я маленький, – согласился Ква, не без труда наклоняясь к лежащему телу. Кажется, готов, – и череп проломлен, и горло разрублено.

Готовы оказались все четверо, только тот, что в коридоре, еще немного помучился, – лицо у него оказалось всмятку, вместо переносицы вмятина. Этот испустил дух, едва Ква попытался добиться хоть какого-то ответа или знака, – кто такой гость и откуда?

Весьма неудачно. Хоть бы одного разговорчивого оставили.

– У тебя ухо в крови, – сказала Син, всхлипывая.

– Ерунда, – сказал Ква.

Звон из головы пропал, в основном потому, что сестра взяла сына на руки и малый перестал завывать, как банши-недоросток.

– Дай тряпку какую-нибудь почище. Что-то лихо вы воюете. Кто дяденьку в коридоре рожи лишил?

– Я, – растерянно сказал Бом. – Мне Син говорит: убери инструмент, или утром я опять споткнусь. Я взял, несу, а тут этот, откуда не возьмись. Я думал, к тебе, спрашиваю, а он так с улыбочкой нож тянет… Я и стукнул. Раза три, кажется…

– Насчет инструмента я правильно сказала. Бросаешь, а потом вот что выходит, – прохлюпала Син, норовя замотать голову Ква.

– Да не здесь, сестричка, – королевский шпион задрал промокшую рубаху.

Син, увидев порез, зарыдала.

– Тихо, тихо. Давай, накладывай, – пробормотал Ква. – Здесь только шкуру прорезало… Чтоб жирок не скапливался.

Вот, – одари их боги немотой, – опять все завывают: сестрица, малый на руках у служанки, сама служанка. Бом молчит, но дёргается.

– Джин есть? – строго поинтересовался Ква. – Себе налей, братцу и этому… метательному орудию. Малому – чего-то полегче плесни. Бом, глотни каплю успокаивающего и уборкой займись. Если валить можешь, значит, и таскать. В сад их пока. Потом запрётесь надёжно. Я скоро вернусь…

– Куда ты сам полезешь? – заскулила Син. – Катрин скажи, она…

* * *

Ква бежал по тёмной улице. Если к Катрин в «Померанец» – крюк большой. Сейчас мгновения по счёту идут. Кто навёл? Кыдра крашеная, скорее всего. Пожалел, дурень. Она не Ратка. По другую сторону работает, шлюшка дешёвая. Как выследили? Впрочем, одноглазого только слепой не вычислит. Только бы не исчезла островитянка хитроумная. Но одному соваться неразумно. Там тоже ждать могут. Придётся Утбурда взять. Ему бы, сладострастцу укороченному, рожу разбить. Ладно, с этим успеем, пока дело. Хорошо, лавка его недалеко.

Ква с разбегу грохнул в дверь ногой:

– Хозяин! Отпусти, горит всё! Живей отмыкай!

Утбурд открыл на удивление быстро, видно, не спал:

– Ты чего? Дверь снесёшь.

Ква пихнул его вовнутрь:

– Моих сейчас чуть не вырезали. Навела твоя фоска. Пошли, за жабры возьмём, блоху белобрысую. Я из неё потроха-то вытрясу.

– Постой, зачем её трясти? Никого она не наводила. Я ручаюсь.

Ква прижал товарища к заваленному товаром прилавку:

– Ручаешься? Ты что, её сутки напролет барабанил?

– Да не барабанил я её! – с каким-то отчаяньем прошипел Утбурд.

За занавеской, отделяющей тесную лавку от крошечной жилой комнаты, послышался шорох. Ква выхватил кинжал. Короткие пальцы Утбурда предостерегающе ухватили за плечо…

В дешёвеньком платье и косынке, туго схватывающей волосы, островитянку было не узнать.

– Не барабанил меня никто, – хмуро сказала девица. – Разговаривали мы. За щеками пришел, что ли?

– Нет, подожду, пока откормишься, – пробурчал Ква, убирая оружие. – Вообще-то, извиняюсь. Значит, не ты? Хорошо, а то я уж расстроиться вздумал. Меня тут здорово по башке двинули, соображаю туго.

– Так что стряслось-то? – пробурчал Утбурд. – Домой к вам залезли, да?

* * *

Ква поправил пересаженный вьюнок:

– Ничего, это временно.

Син горестно покачала головой.

Двоих из ночных налетчиков, тех, что на вид казались попредставительнее, закопали в конце сада. Вторую парочку, попроще, уже унесла мутная вода канала.

– Ты, Син, не волнуйся. Ратка появится, побеседует, и спровадим гостей. А рыхлая земля саду только на пользу, – Катрин, с подоткнутым подолом богатого платья, опирающаяся на лопату, выглядела странно.

– Нам-то что сейчас делать? – жалобно поинтересовалась Син.

– Ребёнка собирай и временно в контору переселяйся, – сказал Ква. – Там и сторожа, и вообще спокойнее будет.

– Можно и в «Померанец». Не хотите? – спросила Катрин.

Син отчаянно замотала головой.

Она ушла собираться, а Катрин, очищая лопату, сказала:

– В каждой неприятности имеется и свой позитивный момент. Установлен контакт с противником. Есть за что ухватиться. Возможно, след ложный, но хоть что-то. Ну, разрабатываем пенсионера Флота? С девкой тоже стоит поговорить серьёзно.

– Кэт, она родственница, – пробормотал Ква.

– Наш карлик криминальный успел оформить отношения? – удивилась Катрин.

– Нет. Она твоя родственница. Дальняя. В смысле, родственница Ратки, следовательно, и наша общая.

– Ну, это очень отдалённое родство, – неуверенно сказала Катрин. – Да я и не предлагаю ей пальцы ломать. Просто поговорим серьёзно.

– Не поможет. Ещё упрямее Белки.

– Ну, это уже из области фантастики. Чёрт знает что. «Квадро» непонятно где. Блоод давно не появляется. Теряем координацию. И время теряем. Эту… родственницу нам без жёстких мер никак не разговорить?

– Разговорим. По-моему, Утбурду она и так всё, что знает, скажет. Он, кажется, того. Влюбился.

Катрин хмыкнула:

– Вот он, истинный героизм. Раз нужно, на всё человек готов пойти. Ладно, работаем. Где всё-таки «Квадро»? Имеется у нас в семье некромантка или нет? Этак мы ваш сад не только взрыхлим, но и основательно удобрим…

18-й день месяца Кукушки.

У побережья в 35 милях восточнее Глора. Рата.

Сиге, относящийся к несвежему мясу со свойственной тюленям брезгливостью, придерживал нежданный улов концом ласта. Остальная команда «Квадро» морщилась, но рассматривала труп. Требовалось как-то отцепить ловушку для креветок, – сетка была новая, уловистая. Даже чересчур, как теперь оказалось.

Голос мертвеца Рата старалась не слушать. Начнешь открываться, человека почувствуешь, расстроишься. А так кусок распухшей плоти. Дней пятнадцать плавает. Лицо обглодано, ноги вообще кто-то начисто откусил.

– Визуальное патологоанатомическое посмотрение вызывает удивление, – заявила Лот-Та. – Его откусывал стурворм или акула, но горло чисто перерезано?

– Не обязательно, – заметил Жо. – Возможно, потом за что-то зацепился. Посмертно.

Из белесой бахромы под подбородком того, что некогда было человеком, вынырнула крошечная чернопёрка. Увидела селка и испуганно юркнула обратно.

– С ловушкой-то чего? – держа на руках ребёнка, с кокпита поинтересовался Ныр, мертвецов откровенно не любивший.

– Фал обрежем и заберём, – сказал Жо. – Да убери ты ребёнка. Не для маленьких зрелище.

– Всё равно привыкнет, – пробормотала Рата.

Мертвец неслышно жаловался, просил. Долетали и ещё какие-то обрывки иных неупокоенных мыслей и голосов. Дурное место.

– Белка, если смерть насильственная, может, узнаешь? – сказал Жо. – В некотором смысле наш долг, как моряков…

Рате хотелось послать любимого. Туда, куда Катрин в сердцах посылает. Работать абсолютно не хотелось. Но Жо, дурень такой, кроме того, что муж, ещё и командир. И ему самому с мертвецом возиться совершенно не хочется. Долг… тьфу, чтоб ему, этому долгу.

– Делом займитесь, что ли. Не спектакль…

Все принялись за немедленно появившиеся неотложные дела. Присутствовать при некромантии ни у кого не было особого желания. Даже Витамин взмыл с мачты и полетел к берегу. Рата вздохнула и подпустила безногого.

…Несправедливо… в Глоре ждали… девушка… пушистые волосы… за что… не честно… стурворм… зарезали всех…как баранов.

– Кто зарезал? – не поняла Рата. – Змеи?

…Змей жрал… обжирался… они хуже… на колени… по горлу… хуже дарков… чудовища…король-чудовище…

– Какой ещё король? – изумилась некромантка.

В этот момент Рату отвлекли, – на мачту бухнулся внезапно вернувшийся Витамин, истерично захлопал крыльями. Вот работай в такой обстановке…

– Внимание! – заорал Жо, глянувший на монитор радара. – Стурворм или крупная акула!

Отпихнув мысли мертвеца, Рата выхватила нож и отсекла фал. На трап слетела Лот-Та, вместе подхватили под ласты увесистого и скользкого Сиге. Селк ударил хвостом, окатил всех брызгами и оказался на кормовой площадке. «Квадро» уже набирал ход. Девушки помогли перевалиться ластоногому шкиперу в кокпит, и Лот-Та бросилась помогать Ныру расчехлять стоящий на турели эвфитон. На полпути к ящику с карро Рата успела увидеть змея, – тянул из воды длинную шею. На редкость уродливый гад…

Заныли снасти, ветер наполнил парус. Палуба под ногами едва ощутимо дрожала, – Жо включил двигатели. Ничего, уйдём, не в первый раз.

Глава седьмая

Король пребывал в ярости, – странное суденышко ускользнуло, словно «Сопляк» стоял на месте. Наш Двинутый тоже вернулся ни с чем: змей был обижен и голоден. Еще хуже стало, когда кто-то из гребцов безмозгло сболтнул, что похожую парусную каракатицу видели в порту Глора в тот дурной день, когда мы отдали Цитадель.

Колдун хрипел, болтая носами старых башмаков, – король держал его за шиворот:

– Ты, помет желтохвоста, ты почему не удержал их? Не мог сбить уродцу ветер или ослепить их рулевого? Кто клялся в своей власти над облаками и лунами?

– Милорд, моя магия требует времени и точного расчета, – Эмруозос смог совладать с паникой, перестал сучить ногами и повис покорно. – Если бы вы соблаговолили дать мне лист бумаги и несколько мгновений времени…

– Я соблаговолю, – Эшенба швырнул нашего нового колдуна, – под Эмруозосом хрустнула лавка гребца, но сообразительный маг благоразумно удержал стон. Король окинул взглядом парней: – Кто хвастал, что видел это серое дерьмо с парусами в Глоре?

– Мой король, кажется, мы заметили суденышко у Коронной пристани в тот день, когда… – уныло начал бормотать Боров.

Бочонок с остатками воды рухнул на его плечо и шею, но боец отделался легко, – лишь схватился за разбитое ухо.

– Ваше Величество, – сказал я, – болтают, что двутелую каракатицу встречали и у Конгера, и у Птичьих островов. Похоже, промышляют контрабандой. Или их несколько, этих серых…

– Полагаешь, нам они не интересны? – король глянул на меня вскользь. – Так, мой благородный лорд Либен?

– Если Ваше Величество прикажет… – пробормотал я.

Приступ бешенства прошел, изъявленное лицо короля приняло обычный серо-пятнистый цвет. Опыта у Эшенбы хватало, и наш хозяин понимал, что гоняться за странным суденышком бесполезно, – серый призрак без особого напряжения показал скорость, втрое превосходящую нашего резвого «Сопляка».

– Ладно, двигаем к берегу, девочки, – приказал король.

Горизонт был пуст. «Сопляк» прятался в тени скал у Яблочной. Часть команды наблюдала за Двинутым, пытавшимся охотиться на рыбу у мыса, остальные дремали. Король, устроившись на носу, беседовал с Закройщиком. Поманил меня:

– Наш ученый друг полагает, что та проворная несуразица именуется «ката-мараном». Он слыхивал о подобных кораблях.

Закройщик торопливо закивал:

– Несомненно, мой король. Быстрый корабль, но слабый. Вооружение там расположить негде.

– Не одного эвфитона? – вежливо спросил я.

– Полагаю, не эвфитона, ни трибока, – подтвердил наш советник с многоопытным видом.

Король глянул на меня насмешливо:

– Слышишь, мой друг? Даже трибока нет. И мы упустили столь лакомый кусочек.

Я кивнул. Последнему портовому мальчишке было очевидно, что на двухкорпусной игрушке устанавливать трибок просто бессмысленно. Нашего многомудрого Закройщика выродили в краях, где и рыбу-то ловят исключительно с берега.

– Возможно, это и «ката-маран», – сказал король. – Меня больше интересует, что за ловкачи шныряют на подобной посудине вдоль моего берега. Эмруозос, душечка, что говорят звезды по этому поводу?

Колдун сидел у ног Эшенбы, – рука короля покоилась на голове мага, и сочащаяся из трещин в пальцах серая слизь, пачкала блестящие пряди.

– Мой король, мне нужны название корабля и имя его хозяина, – прошептал Эмруозос. – Если я смогу начертить его жизненный путь, тогда…

– Мне кажется, тебе следует больше размышлять о собственном жизненном пути, – задумчиво изрек король. – Нить твоей яркой судьбы опасно истончилась.

Королевский палец с силой зацепил ободок серьги в ухе колдуна. Эмруозос покорно ткнулся лбом в колено хозяина и бросил на меня умоляющий взгляд. Понятия не имею, с чего колдунишка вообразил, что я обязан его защищать.

– Либен, этот «ката-маран» был у Коронной пристани в тот день?

– Я не мог видеть, – осторожно напомнил я. – Мы оборонялись на стенах ближе к главным воротам.

Вспышки ярости не последовало. Король лишь крепче взял за ухо красавчика-колдуна. Вообще-то, Эшенба почти не помнил события того памятного дня, и это обстоятельство весьма угнетало нашего короля.

– Узнаем. Чуть позже мы всё узнаем, – пробормотал Эшенба, вглядываясь в ослепительно сияющий горизонт. – Я хочу взглянуть на ту быструю штуку поближе. Заодно недурно бы узнать цвет требухи ловкачей, что здесь так по-хозяйски ходят. Эмруозос, ты умеешь читать будущее по кишкам?

– Если будет угодно, моему королю, – проскулил колдун, вжимаясь щекой в грязную кожу брюк властителя и обнимая его сапог.

– Мне угодно, чтобы вы думали о деле, – прошептал Эшенба, вновь запуская пальцы в гриву молодого мага. – Мне сейчас нужна помощь богов, мудрецов и прочих нахлебников.

Видят боги, в последнее время король слишком часто обращался за советом к Кату-мужеложцу. Это смущало наших парней. Вразуми меня ветры Севера, это смущало и меня. Уж лучше писк и визг девок. Должно быть, Жани сейчас не по себе. Она умная девка, а на берегу хватает времени поразмыслить о соперницах и соперниках. Впрочем, Жани наверняка уже успокоила себя нуттом.

* * *

Мы вернулись в Кедровую дождливым вечером. За последние сутки взяли богатого «купца» и почтовый снеккар. С юрким суденышком пришлось повозиться. Наши умники, – Закройщик с колдуном, – чуть не сдохли на веслах. Король порезвился, Двинутый обожрался, я заработал неглубокую дырку меж ребер. Мы устали, дырявя непромокаемые мешки с письмами, – многочисленная корреспонденция из Нового Конгера никак не хотела тонуть.

Теперь «Сопляк» отдыхал в затишье Кедровой бухты. Мне тоже было приказано отдыхать. Король счел уместным обратить внимание на мою рану или просто не желал, чтобы я мешал им с Закройщиком размышлять над большим планом Глора. Надо отдать должное новому колдуну, рисовать и чертить он умел: план он накарябал отличный.

Повязку мне помог поменять Брехун, и я выполз из каменной духоты. Наш бывалый лекарь и пыточных дел мастер замычал вслед что-то протестующее, – по его мнению мне полагалось лежать. Ерунда, я повидал дырок в человеческих шкурах не меньше Брехуна и знал, что через три-четыре дня забуду, с какого боку меня подпортили в последний раз.

Стояли первые дни настоящего лета. После вчерашнего дождя камни парили и нагревались на глазах, берег вздрагивал в легкой дымке, мирно шуршал прибой, обещая спокойный день. Я улегся на старом плаще в тени обрыва. Боль от плохо отмоченной и содранной повязки постепенно утихала.

Мне приснились Ливни. Таяла радуга над донжоном старого замка. Дрожали дымки очагов над халупами деревушки, прячущейся среди береговых скал. Лежали на гальке рыбацкие лодки. Людей, – ни мертвых, ни живых, – не было видно. Всё казалось знакомым и в тоже время чужим. Я искал памятные с детства ориентиры и не мог найти. Даже скалы Булькова Носа у выхода из бухты издевались надо мной, меняя очертания. На дальней стороне бухты появились какие-то тени, начали подползать.

Я очнулся. Вот она, опасность, – любопытно заглядывала мне в лицо, шевелила усишками. К белому лбу котенка прилипла пара рыбьих чешуек. Я отпустил рукоятку кинжала, потянулся и щелчком сбил с шерсти украшение. Котенок возмущенно зафырчал и бросился удирать вверх по склону.

– Ты бы ему лучше дал пожрать, – сказали сверху. – Он конгерский тягучий сыр обожает, аж подохнуть готов.

– Даже не помню, когда я в последний раз видел конгерский сыр, – пробормотал я.

– Во вчерашней добыче сыра мешков пять, – сообщила Жани.

Она стояла на уступе, придерживая мальчишку за плечо. Обезьяний принц смотрел на меня с тем же глупым любопытством, разве что усами не шевелил. Котенок взобрался к ним, с чувством превосходства фыркнул на меня и уселся, смешно растопырив задние лапы.

Я сел, машинально приглаживая волосы:

– Что смотрите? Идите, пока никто не заметил.

– Мы гуляем. Как приказано, – Жани не спускала с меня взгляда. – Знаешь, пожалуй, королю стоит давать тебе чуть больше денег. Или ты всё спускаешь на девок? Неужто не остается пару «щитков», чтобы постричься, как подобает лорду?

– Наконец-то. Хоть кто-то вразумит меня, сколько надлежит тратить на девок, – пробормотал я.

– Девки – твое дело, Либен. Но если в Глоре тебя усадят на кол, как пирата, мне будет жаль, – безо всякой усмешки сказала Жани.

– Мне, собственно, тоже, – сознался я.

– Тогда подстригись и поменяй куртку. Не будешь так похож на разбойника.

– Хм, а если завиться и надевать побольше побрякушек? Думаешь, поможет? Может, заняться астрологией?

– Не надейся. У тебя слишком жесткая задница. К тому же ты лысеешь.

– Хм, тоже верно.

– И еще ты слишком лорд, Либен, – сообщила Жани, глядя уже на «Сопляка». – Жаль, что ты не можешь сжать котенка в кулаке и выдавить его дерьмо вместе с кишками в свой стакан. Нет, ты совершено негодный пират.

Насчет дерьма и стакана посулил король, как-то заметивший котенка в своих покоях. Теперь Снежок, как без затей прозвали тварюшку, по ночам прятался где-то в развалинах замка. Вернее, его прятали, – кажется, Брехун.

– Не болтай, – пробурчал я. – Иначе рискуешь лишиться языка.

– Язык король мне оставит, – равнодушно возразила Жани. – Отрежет голову и еще пару раз с ней побалуется. Твой король как-то заметил, что язык и губы, – единственное, что есть хорошего в такой суке, как я. Тут колдуну до меня далеко. К тому же я не боюсь червей.

– Ты ловкачка.

– Еще какая, – согласилась она, тряхнув волосами, схваченными через лоб новой ярко-алой повязкой. – Когда я словчу по-настоящему и уйду в прибой, погуще харкни мне вслед.

– Не спеши.

– Таков твой совет? – она глянула мне в глаза. – Хочешь смыться первым?

– Куда?

Ответить она не успела, – обезьяний принц, явно не слушавший наш разговор и со скукой погладывающий по сторонам, внезапно дернул её за юбку. Жани на него не взглянула, – просто пошла по тропке, придерживая веревку на шее мальчика. Снежок, задрав хвост, бежал впереди них.

Они уже порядком удалились, когда на спуске появился Лучок с парой парней, – несли инструмент к лодкам. Увидев меня, спящего на плаще, мигом приглушили свой треп.

Я снова заснул. Снились уже не проклятые Ливни, а нечто размытое, но непристойное. Сквозь сон я чувствовал, как ноет бок, но всё тянул под себя чье-то гибкое тело, баба трепетала и отбивалась, я наваливался со сладостным нетерпением.

Я проснулся с болью в боку и болью между ног. Совсем спятил. Насмешливо вскрикивали чайки. Они правы, – Жани затеяла дурную игру. Не собираюсь в ней участвовать. Даже Кат-мужеложец признает: грудь у девки восхитительная, с таким щедрым вырезом и два десятка ожерелий ничего не спрячут. Но в «Померанце» найдутся сиськи и получше. И по сходной цене.

Сдерживая стон, я повернулся на спину. Нужно окончательно проснуться. Демоны утащи эту девку: не грудь мне её снилась, и не ляжки. Глаза-то здесь при чем? Совсем не голубые. Взрослые глаза, несмотря на избыток красок и теней дразнящих. К чему это? От колдуна набралась заумности, амара портовая?

* * *

На этот раз в Глоре я пробыл всего сутки. Один достойный человек сообщил, что меня всерьез искали. Кто и зачем, прояснить не удалось, – парни, посланные прощупать моего неожиданного друга, не вернулись, а проявлять любопытство вторично было неразумно. Единственное, что было точно известно достоверно, – мною интересовался человечек, плохо видящий левым глазом. Я понятия не имел, кто это может быть. В городской страже кривых не держат. По слухам, человечек вроде бы приезжий, любовник одной въедливой молодой купчихи. Возможно, что-то во мне заподозрили ворюги из какой-нибудь мелкой городской шайки.

Утром, поспешно купив лучшей бумаги и пергамента с запасом разноцветной туши и чернил, я убрался из города.

Король мое решение одобрил:

– Незачем настораживать Цитадель раньше времени. Устроим им сюрприз. Отдыхай, Либен. Нам еще понадобится твое честное и кислое лицо. Отдыхай, а мы пока взглянем на мой любимый Глор.

Закройщик хихикнул, радуясь моему замешательству. Король тоже улыбнулся:

– Не волнуйся, в сам город я не полезу. Пока. Устроимся где-то в пустошах. Дня через три подвези мне колдуна. Кто-нибудь из бойцов вас встретит. Вот тогда и повеселимся. А пока пей джин и присматривай за Кедровой.

* * *

Не знаю, как это получилось. Жани клялась, что ни о чем подобном и не думала. Мы столкнулись у остатков невысокой Южной стены. Я только что проверил колдуна, – Эмруозос томился в старой камере колдунов. Король перед отъездом лично проследил за тем, как колдуна сажают на цепь. Бумаги и письменных принадлежностей у нашего красавца теперь имелось на пятьдесят «корон», линейки и хитроумные угольники я выбрал в лучшей лавке Глора. Хрустальные шары и курительницы Эмруозос унаследовал от своего покойного предшественника. Ничто не мешало придворному колдуну проявить все свои таланты. Красавчик учуял, что дело нешуточное и теперь трудился, обложившись огромными листами пергамента. Озабоченно потребовал, чтобы на рассвете его непременно вывели и показали небосклон. Я пообещал, проверил светильники и оставил страдальца прикованным к огромному камню, изображавшем в его темнице стол.

Ночь была свежей. Я шагал вдоль стены, между вытянутых теней еще уцелевших колонн и груд рухнувших перекрытий. Ветер нес горькие запахи пустошей и хвои кедров. Внезапно я уловил сладковатую вонь духов и нутта и нос к носу столкнулся с Жани. Она споткнулась и чуть не упала, обведенные темным глаза испуганно расширились, – нет, сыграть такое было невозможно.

– Не бойся, – глупо пробормотал я.

В следующий миг она висела у меня на шее, я сжимал её такую тонкую талию и мы целовались. Не понимаю, как такое со мной случилось. Я стискивал Жани, словно она вырывалась. Её руки, царапая браслетами, с такой же дурной силой сцепились у меня на шее, словно девчонка жаждала меня удушить. Возможно, так и было. Но её губы пьянили. Она дрожала, выпивая меня как сдуревшая ланон-ши. От её платья пахло нутом, но в дыхании был лишь горький привкус эстрагона.

Шесть раз я попадал под удары магии, но, клянусь, никогда я не чувствовал себя столь одуревшим. Я кусал пухлые губы, рука Жани, нырнув вниз, сладостно терзала меня самого. Она ласкала меня сильно, с изощренностью опытной шлюхи и со страстью, вовсе не подобающей вечно пьяной затраханой девке.

Лицо Жани исказилось:

– Пусти. Пусти!!!

Она была упруга и сильна, как темноголовый болотный аспид Желтого берега. Упала на колени. Словно по волшебству мои штаны оказались развязаны. Я едва подавил невольный вопль. О, боги! Жани удерживала меня обеими руками, обхватив за ягодицы. Ласкал лишь её рот, но будь я проклят, – я был готов орать от счастья как мальчишка. Мне не довелось развлекаться ни с ланон-ши, ни с паириками, но если судить по россказням, красавицы-даркши нежат свои избранные жертвы куда целомудреннее.

Луна и её Темная Сестра смотрели на нас, море шепталось внизу, удивляясь нашему внезапному безумию. Я что-то беззвучно говорил небу и звездам, проклиная и упрашивая. Кажется, в последний миг я сжал голову девочки безжалостно и жестоко…

– О, боги, какой же ты горячий, – она вытерла размазанный, кажущийся черным рот, запястье её вздрагивало. – Теперь проваливай…

Я подхватил её за локти, поднял, развернув спиной к себе. Сказать мне было нечего, просто хотелось сделать ей так же хорошо, как девчонка сделала мне. Первый раз в жизни промелькнуло сожаление: мои тысячу раз изрезанные, обожженные и изодранные канатами ладони могли бы быть и понежнее. Шелковый подол платья послушно пополз вверх. Я тронул ладонью беззащитное тело, сжал уверенно и осторожно. Жани и не подумала изображать жеманную невинность, – обмякла, блаженно расслабилась. Наверное, мои заскорузлые лапы еще были способны кого-то нежить. Жани втянула воздух сквозь зубы, потом начала безмолвно задыхаться. Я терся лицом о её волосы, двумя руками играл, дразнил, ласкал, – сильно и просто, не как благородную леди, не как безмозглую шлюху, – как равную. Мы оба были кончеными мертвецами, давно умершими, давно приговоренные к неизбежной последней боли. Но мне было все равно. Видят боги, я никогда не держал в объятьях равную. Пусть хоть сейчас…

Жани прижалась ко мне сильнее. Как равная, она желала и требовала, её стан прогибался всё сильнее. Раздери меня хобий, если бы я отказал…

Резкие, нетерпеливые движенья мертвецов, которым нечего стыдиться. Я удерживал ее за пояс, массивный от серебряных звеньев. Жани взмахивала головой, хлеща меня волосами. Застыли на небе Луна и Темная Сестра, лишь раскачивались между колонн непристойные тени.

Ничего более приятного и опьяняющего я в жизни не испытывал.

В самом конце она забилась, пытаясь вырваться. Я понял, отпустил на миг. Она повернулась, повисла на мне, широко разведя ноги, одновременно легкая и восхитительно тяжелая. Я прижал ее древней кладке, и попытался раздавить сокрушительными толчками. Поцелуй опалил мои губы, Жани кусала, одновременно выдыхая мне в рот вопли наслаждения. Я захрипел в ответ…