Текст книги "Берг Аксель Иванович. Жизнь и деятельность"

Автор книги: Юрий Ерофеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Но иногда из его комнаты доносились звуки флейты – это Александр выводил на ней печальные мелодии. Как тут не вспомнить строки поэта XVIII века В.К. Тредиаковского:

Начну на флейте я песнь печальну,

В Россию глядя чрез страны дальни...

Александр родился 17 июня 1871 г., а умер в возрасте 60 лет от рака печени. Незадолго до смерти отца он женился и уехал из Оренбурга.

Еще одна сводная сестра Акселя Ивановича – Мария. Она родилась И октября 1872 г. также от первой жены Иоганна Александровича, и также была психически неполноценной. Тем не менее, Мария была талантливой пианисткой, выступала в концертах. Кончила она свои дни в доме умалишенных в Петербурге. «Елизавета Камилловна и после смерти мужа часто ездила навещать ее и однажды взяла с собой маленького Акселя. Мария вспоминается ему страшной старухой, тощей и больной. Она не узнавала родных, долго болела и умерла в больнице» [1].

И три родные сестры – Эдит, Дагмар и Маргарита. Эдит родилась 9 сентября 1885 г. Жили они своей дружной, женской стайкой. «После пятиминутных горьких всхлипываний, сквозь замирающие рыдания старшая, Эдит, сердито сообщает:

– Ксюшка (так звали в семье маленького Акселя, – Ю.Е.) накормил нас червями.

– Как червями? – оторопело спрашивает мать.

– Он запихнул дождевых червей в котлету и дал откусить сначала Дагмар, потом Эдите, потом мне, – тихонько говорит улыбающаяся сквозь слезы маленькая Маргарита.

– А котлету он стащил на кухне, – мстительно добавляет Эдит» [1].

Кадет Аксель Берг с сестрой Дагмар

Дагмар была погодком Эдит: она родилась 1 сентября 1886 г. Сохранилась фотография Акселя с сестрой Дагмар, 1904 г., на которой он, в мундире кадета Александровского кадетского корпуса, стоит за плечом сидящей в кресле сестры.

Маргарита родилась 26 марта 1888 г. Именно ей Аксель Иванович был обязан тем, что его отношение к математике в кадетском корпусе резко изменилось. Преподаватель математики, «маленький бесцветный старичок», проводил занятия очень скучно. Аксель, как и ранее, в школе, продолжал не успевать, и его уже начали считать неспособным. Сестра Маргарита сказала ему, что если так будет продолжаться, ему не стать моряком (тут она сыграла на уже тогда зародившейся у Акселя страсти к морю, к кораблям, к морским походам), так как математика – основа всех морских наук. И теперь каждый раз, когда Аксель бывал дома, они подолгу просиживали с Маргаритой над задачками. Вскоре «Аксель стал по успеваемости вровень с лучшими учениками в классе – Гассельблаттом и Никитиным» [1].

«У меня было три сестры, значительно старших меня. Младшая из них, Маргарита Ивановна Берг, скончалась в 1941 г. в Ленинграде во время блокады. Две старших сестры умерли задолго до того», – коротко отметит А.И. Берг в своей автобиографии, составленной и подписанной 19 апреля 1953 г.

РАННЕЕ ДЕТСТВО

Первый язык, которым овладел генеральский сынок, был татарский. Оренбург. Неподалеку от генеральского дома -круглая торговая площадь. На ней – бойкая торговля любыми товарами: арбузами (двадцать копеек воз), кукурузой, заморскими товарами. Аксель (Ксюша, как его зовут в семье) с нянькой тут же, повторяет и как бы пробует на язык татарские названия верблюда, арбуза, всего, что ему доведется услышать. А вечером, когда дома у рояля соберется вся семья, он под хохот сестер демонстрирует свои знания разговорного татарского. И нянька, и горничная, и папин денщик со знакомыми ему солдатами – все татары, и Ксюша свободно лопочет с ними на местном наречии.

Вторым языком был финский. Уже говорилось, что после смерти отца и переезда Елизаветы Камилловны в Выборг Акселя определили, для овладения немецким языком, в «немецкую группу», и сестры по очереди должны были провожать его туда. Но девочки часто, не доводя его до места, бросали одного, и он беспризорным бегал по улицам городка. Население Выборга в большинстве своем было финским, и Аксель, хочешь – не хочешь, начал болтать по-фински.

На грани веков, 19-го и 20-го, когда Елизавета Камилловна переехала к старикам Бертольди, Аксель подружился с дедом, Антонио Камилло Бертольди. Сначала их общению мешало то, что они изъяснялись на разных языках. Старик из рук вон плохо говорил по-русски, хотя и прожил в России много лет. Не знал он и шведского, хотя женой его была шведка. О финском -только слышал. Он знал немецкий, так как был уроженцем Дрездена, и итальянский. Мальчик же знал русский, шведский, которому учил его отец, немного татарский и финский. Совсем не знал итальянского, хотя мать его была итальянкой. В общем, никакого совпадения. Но знание Акселем нескольких десятков немецких слов оказалось достаточным для скрепления их союза.

Дед с внуком купались, кто сколько хотел, удили рыбу, ходили на веслах – дед молодцевато греб и обучал гребным приемам внука. Любили бродить по пристани. Там пришвартовывались шлюпки с военных кораблей. Моряки уже знали эту пару и радушно приветствовали их.

Старика и мальчика объединили любовь к рисованию и музыке. Дед стал учить Акселя игре на скрипке. Аксель делал быстрые успехи, и дед подумывал о музыкальной карьере внука.

Дед познакомил внука со своим давним другом, адмиралом бароном Мирбахом. Адмирал так увлек Акселя рассказами о походах и морских сражениях, в которых ему довелось участвовать, что мальчик уже тогда решил стать моряком.

В [1], на стр. 24, где говорится о встречах юного Акселя Берга с адмиралом Мирбахом, фамилия последнего приведена без инициалов, и это затрудняло составление Указателя фамилий, встречающихся в тексте. К счастью, в Общем морском списке (часть X, СПб., 1898 г., стр. 700) приведена фамилия только одного адмирала, и к тому же барона, Мирбаха: Мирбах Роман Андреевич. В 1850-59 гг. состоял преподавателем в Морском корпусе: «преподавал в корпусе математические науки гардемаринам и кадетам». Плавал с гардемаринами на учебных судах. В 1864 г. «произведен в капитаны 2-го ранга. На фрегате «Светлана» с его высочеством Николаем Константиновичем плавал в водах Германии и Швеции. Пожалован прусским орденом Красного Орла и ольденбургским и саксен-эренестинским орденом командорского Креста». В 1879 г. «произведен в контр-адмиралы, с оставлением в должности и в свите его величества». В 1887 г. «произведен в вице-адмиралы, с зачислением по флоту». Он мог бы стать прототипом некрасовского капитана Врунгеля: тот тоже значился преподавателем мореходного училища. Только вот «о морских сражениях», в которых Мирбах якобы участвовал [1], Общий морской список не упоминает ничего.

АЛЕКСАНДРОВСКИЙ КАДЕТСКИЙ КОРПУС

После неуспешного года обучения в немецкой школе, пользовавшейся хорошей репутацией – приходской школе при лютеранской церкви Петра и Павла, основанной еще при Петре I («Петришуле»), где Аксель обучался со своим двоюродным братом Рейнгольдом (об этом уже говорилось) и остался на второй год, все лето в семье шли споры: что делать с Акселем осенью?

Для закрытого учебного заведения, на котором настаивал дед, не хватало средств. За казенный счет сын покойного генерала мог обучаться только в кадетском корпусе. И матери предстояло выбрать наиболее либеральный и дающий хорошую общеобразовательную подготовку кадетский корпус. Она остановилась на Александровском кадетском корпусе. Он размещался на Итальянской улице. Туда и повела Елизавета Камилловна сына осенью 1904 года.

Мать и сестра, оставив его в кадетском корпусе, скоро ушли. Воспитатель, назвавший себя Петром Петровичем Братке, построил мальчишек – всех в одинаковой форме с блестящими пуговицами – в шеренгу и обратился к ним с речью, в которой рассказал об их будущей жизни в интернате, о правилах поведения, о том, что мальчишкам разрешается, а чего делать нельзя.

Акселю стало так страшно от этой предстоящей жизни: всегда – по команде, всегда – на виду, всегда – на людях, что он воспользовался первым же удобным случаем и выпрыгнул в окно. Но побег не удался, его вернули.

И жизнь пошла по заведенному распорядку: кадеты вставали в семь утра, шли на утреннюю зарядку. Потом строем шли на молитву, хором читали «Отче наш», одновременно брались за ложки в столовой.

Но потом жизнь в корпусе стала казаться не столь уж страшной, как первоначально. Появились первые знакомые. В корпусе царили чистота, дисциплина, муштры и жестокости (нынешних «неуставных отношений») не было и в помине. Соученики Акселя – в большинстве своем дети военных, из интеллигентных семей; понятие о чести и порядочности они усвоили с детства. Абсолютно никаких краж, никакого вранья.

Штабс-капитан Петр Петрович Братке оказался прекрасным педагогом. Он понимал психологию воспитанников и тепло относился к ним. Он проводил с воспитанниками полный день, стремился сблизить их и развить способности каждого.

В Александровском кадетском корпусе были производственные мастерские, спортивный зал, музыкальные комнаты. Аксель продолжил свои занятия на уроках скрипача, музыканта из оркестра Мариинского театра. Тот несколько раз в неделю приходил в интернат и занимался с желающими,'разучивал с ними Баха и Генделя, Чайковского и Моцарта. Скоро Аксель занял место второй скрипки в кадетском оркестре под управлением Франца Францевича Шоллара.

Но случались и конфликты. Один из них – с преподавателем немецкого языка фон Бурей. Тот страшно важничал, потому что преподавал не только в Александровском кадетском корпусе, но и в аристократическом Пажеском. Его коньком была зубрежка стихов – он заставлял заучивать длиннейшие стихи Гёте и Шиллера, считая, что именно так у воспитанников можно привить любовь к немецкой поэзии. Берг же еще мальчишкой считал, что зубрежка – не метод усвоения предмета. На этой почве вспыхивали конфликты: – Он три раза выгонял меня из класса, а потом вызывал мать, я же продолжал высказывать ему в глаза свое неудовольствие. «Мужество искать и говорить правду, мужество быть самим собой – вот высшая степень человеческого достоинства», – запишет Аксель в свою тетрадь рядом с шаржированным профилем фон Бурей.

А за стенами корпуса происходили грозные события того периода – Россия была на грани революции, позорная русско-японская война только подогревала революционную ситуацию. 9-го января 1905 г. кадет Аксель Берг оказался невольным свидетелем «кровавого воскресенья»: он с двоюродным братом вышел с Конюшенной улицы в направлении Мойки. Дошли до Дворцовой площади, увидели, что она запружена народом. Мальчики прибавили ходу, и тут их настигли кирасиры. Началась стрельба, крики. Они юркнули в подворотню. На площади остались убитые, раненые...

Четыре года Аксель Берг пребывал в Александровском кадетском корпусе. Многие выпускники корпуса дальше шли в университеты, в высшие технические школы. Но Берг давно уже знал, что будет поступать в Морской корпус. Еще в кадетском корпусе он самостоятельно изучает астрономию и космографию. Надежды матери, что кадетский корпус рассеет его намерения стать моряком, не сбылись. Аксель Берг в 1908 г., сдав необходимые экзамены, переходит в младший класс Морского корпуса.

В МОРСКОМ КОРПУСЕ

С 1906 г. прием в Морской корпус стал всесословным. До 1906 г. в него могли поступать только дети потомственных дворян, это было привилегированное учебное заведение. Но после русско-японской войны аристократы перестали посылать в это учебное заведение своих детей: и из-за опасности потерять их (морские сражения последних лет подтверждали эти опасения), и из-за трудности сделать карьеру, служа на флоте. К моменту поступления Акселя Берга в Морской корпус там обновился состав учащихся, оздоровилась общая атмосфера, а главное -улучшилось качество преподавания: особое внимание стали уделять математике.

Обучение в Морском корпусе было рассчитано на шесть лет. Соответственно, в корпусе было шесть рот. Младшие -шестая, пятая и четвертая – считались «малышовыми», кадетскими; заканчивали обучение курсанты первой роты. При переходе в третью роту звание «морской кадет» заменялось на «гардемарин». Гардемарины принимали присягу и числились на действительной службе по флоту. У А.И. Берга такой переход состоялся в 1912 году. В отставку он вышел в сентябре 1960 г., т.е. числился на флотской службе 48 лет...

– Именно в Морском корпусе меня приучили к умению проводить эксперименты, – говорил Аксель Иванович [1], – и оценивать точность полученных результатов. Это умение мы теперь называем сбором информации... Я никогда не увлекался артиллерией, торпедами и минами, но очень интересовался астрономией, лоцией, навигацией и другими штурманскими дисциплинами. Я мечтал стать штурманом. В Морском корпусе преподавали лучшие ученые-моряки, в том числе и такие выдающиеся как Шокальский и Крылов. Их отношение к порученному делу обязывало и ребят-кадетов работать с полной нагрузкой.

Конечно, среди педагогов были и исключения. Полковник Михайлов, например, предмет знал неплохо, но вступать в какие-либо дискуссии со слушателями считал ненужным. Исписывал мелким почерком одну за другой две классные доски; кадеты переписывали весь этот текст в свои тетрадки. Восприняты ли его мысли учащимися – преподавателя вовсе не заботило. Когда раздавался звонок, он обрывал лекцию на полуслове и, подхватывая классный журнал, выбегал из этого класса. Потом с того же полуслова начинал очередную лекцию. Костюм его всегда был в пуху, и кадеты прозвали его Куропаткой. Его встречали возгласами: – Закройте форточку, а то улетит... Еще одной карикатурной личностью был преподаватель английского языка мистер Скотт. Коверкая слова, он заявил на одной из первых лекций (а потом и написал это печатными буквами на классной доске): «Я не русский скот, а английский Скотт». Его так и прозвали: «английский скот».

Годы, которые А.И. Берг провел в Морском корпусе, были, в общем-то, несчастливыми для русского флота. После русско-японской войны флота, в сущности, уже не было – остались лишь одни обломки некогда мощного флота. На флоте царила пассивность, неверие в собственные силы. Мало кто думал о возрождении флота. Исключение составлял человек, который стал кумиром Акселя Ивановича: это был адмирал Эссен^{4, командующий Балтийским флотом. А.И. Берг подружился с его сыном, который тоже стал офицером-подводником и погиб нелепой смертью: приняв подводную лодку «Барс» за немецкую субмарину, ее таранил и потопил один из русских миноносцев.}

Но это случилось через несколько лет, а в то время – не будем нарушать последовательность изложения – А.И. Берг еще обучался в Морском корпусе, ходил в летние учебные плавания. Мальчишки получали возможность повидать свет. Берг гардемарином побывал в Дании, Швеции, Голландии. В Копенгагене гардемаринов принимал сам король.

Впрочем, даже таких многолетних учебных плаваний было недостаточно для присвоения офицерского звания. После окончания Морского корпуса юношам присваивали звания корабельных гардемаринов – «полуофицеров». Правда, когда обучение в корпусе заканчивал А. И. Берг, война сломала этот распорядок -выпускников досрочно начали производить в офицеры.

Мать, будущая жена Нора и сестры провожают Акселя Берга в первое учебное плавание

После первых же учебных плаваний Аксель Берг пристрастился к парусному спорту и стал считать себя знатоком в этом виде спорта. Расплата за такое зазнайство последовала незамедлительно.

Как-то после учебного плавания он приехал в финский городок Нонендаль, где отдыхали мать, сестра и его невеста Нора – о ней следующий раздел нашего повествования. Узнал, что яхт-клуб организует гонки на яхтах, участвовать в которых записались уже многие местные жители, знатоки здешних шхер. Вместе с двумя своими двоюродными братьями Аксель решил тоже принять участие в этих гонках. Себя он назначил рулевым (уверенности в своей непобедимости было не занимать), братьев – матросами.

Стартовый выстрел. Яхта Акселя помчалась на полной скорости. Аксель решил не подтягивать паруса, чтобы не уменьшать плоскость соприкосновения их с ветром. На то, что все другие участники так не поступали, он просто не обращал внимания. Его яхта обходила всех. На выходе в открытое море яхту Акселя подхватил налетевший шквал, яхта зачерпнула воду всем корпусом и потонула. Место было неглубоким, кончик мачты 28

Гардемарин Аксель Берг с товарищем. Снимок 1912 года

торчал из воды, и трое яхтсменов уцепились за него. Аксель плавал превосходно и, оставив двоюродных братьев, решил вплавь, в полном своем обмундировании, добираться до берега. Через некоторое время из шхер показалась яхта соперника. Опытный швед (ему пришлось выйти из гонки) бросил пускающему пузыри пловцу веревку, а затем снял с мачты и двух его братьев.

Потом яхту подняли и возвратили в яхт-клуб. Но Елизавете Камилловне все-таки пришлось возместить часть расходов, связанных с подъемом и ремонтом яхты.

– Она расплачивалась за легкомысленность своего сынка, -сознавался потом Аксель Иванович Ш– Выводы из этой истории он сделал, и потом его энергия и напористость сочетались у него с осторожностью.

Годы учебы в Морском корпусе Аксель Иванович вспоминал и через полвека – настолько они укоренились в его памяти. Вот что он пишет в своем ответном письме Е.Г. Кьяндской-Поповой¹ от 25 марта 1971 г. Поводом для письма было получение Акселем Ивановичем книги повестей и рассказов С.А. Код-басьева «Арсен Люпен»:

«Глубокоуважаемые и дорогие Екатерина Александровна^{5 6} и Екатерина Георгиевна! Разрешите поблагодарить вас за присылку книги “Арсен Люпен”. Получение ее для меня было полной неожиданностью – никто никогда мне таких книг не присылал. “Таких” в том смысле, что, читая ее, я вспомнил свою молодость... годы Морского корпуса 1908-1914 и гражданской войны 1918-1921 гг. в Балтийском море. С. Колбасьев окончил Морской корпус в 1919 г., а я – весной 1914 г., следовательно, мы на протяжении одного года учились, вероятно, в этом учебном заведении на набережной Невы одновременно. Во всяком случае я узнал несколько искаженных фамилий наших бывших учителей: Леня Гроссман назван Леней Гресселем, Гакефельд -это, вероятно, Ганненфельд и т.д. Многих из описанных, но не названных по фамилии, я тоже узнал.

Книга мне очень понравилась, и я ее долго и внимательно читал по вечерам, чтобы отвлечься от дневных дел и волнений...

Инженера-изобретателя и кораблестроителя Евгения Викторовича Колбасьева (1862-1920) я лично не встречал, хотя служил в подводном плавании с 1916 по 1922 год, но, конечно, знал о его работах и изобретениях.

Когда я читал книгу С. Колбасьева, у меня возникло два вопроса, на которые вы, может быть, поможете мне' найти ответ: почему книга, написанная очень давно, лет 40-50 назад, впервые публикуется Лениздатом в 1970 году? Жив ли автор и что он еще написал? Меня интересует, почему в книге не упоминается Ф. Раскольников и его жена Лариса Рейснер, которая

умерла в 1926 году? Почему так мало написано об Афганистане? Что еще написал Колбасьев?

Вот сколько вопросов и как вы на них ответите?! Я одновременно обратился к некоторым писателям, которые, может быть, знают что-нибудь о Колбасьеве. Если вас это интересует, и ваши ответы на мои вопросы будут неполными, ...я вам напишу...».

Письмо Акселя Ивановича Е.Г. Кьяндская-Попова комментировала так: «После этого письма мы собрали все сведения, какие могли найти, о Колбасьеве. В то время были живы многие его сверстники по флоту и писательской организации. Узнали мы и адрес писателя Н. Тихонова, автора предисловия к книге “Арсен Лупен”. Как оказалось, С. Колбасьев был человеком разносторонним. Он не просто увлекался музыкой¹, его волновали идеи светомузыки и звукозаписи. Будучи членом Ленинградской организации краснофлотских и армейских писателей (ЛОКАФ), он выступал и в Научно-исследовательском морском институте связи, основанном А.И. Бергом в 1932 г. О своем поколении Колбасьев писал: «Разве все последние годы они не шли с головокружительным ветром по такому огромному, клокочущему морю? Они должны были дойти, и они дошли»^{7 8}.

Эти строки можно по праву отнести к академику Бергу. За какую бы деятельность ни принимался Аксель Иванович, он всегда добивался блестящего результата, видел и чувствовал конечный итог задолго до его достижения, продвигался вперед, невзирая на тяжкие испытания, преодолевая все преграды, в то время как другие отходили от этой борьбы. Казалось бы, этот целеустремленный ученый должен быть сухим и педантичным.

На самом деле не было человека в нашем дворе, который пользовался бы такой популярностью и любовью у детей, как Аксель Иванович. В строго определенное время он выходил гулять со своей прекрасной собакой Барсом. Обласканные Акселем Ивановичем, наигравшись с Барсом, мы, дети, были довольны. Аксель Иванович стал немеркнувшей звездой, вспыхнувшей в моем детстве и освещающей путь даже после своей смерти» [7].

Упоминаемая в письме пара – Раскольников и Лариса Рейснер – постоянно была в памяти Акселя Ивановича, то и дело всплывала в разговорах тех лет. Может быть, его память подогревалась образами анархиствующей матросни и комис-сарши в фильме, вышедшем тогда на экраны. Прообразом ко-миссарши как раз и послужила Лариса Рейснер. Хотя о какой-либо связи слышанных мною его рассказов с этим фильмом он, помнится, и не говорил. Моя дневниковая запись по рассказу Акселя Ивановича от 4 февраля 1974 г. о Ларисе Рейснер про ее поездку с дипломатической миссией в Афганистан: «Она потом вышла замуж за Раскольникова. Отмечу: никто из членов ЦК партии большевиков в Кронштадте перед революцией не бывал. “Колыбель революции” – а вот никто не бывал. Из актива -только она, раз или два...». О Раскольникове: «Бандит Раскольников! Как-то он вышел на корабле в море. Говорили ему: нельзя выходить, появились два английских эсминца новых, четырехтрубных. Он наперекор всем вышел. Они тут как тут, ему просигналили: сдавайтесь! Он сдался без боя. Потом его выменяли на 5 или 6 пленных офицеров английских...».

У БЕТЛИНГКОВ

Аксель Иванович познакомился с семьей Бетлингков у родственников со стороны деда, и с 1908 г. дом Бетлингков – чуть ли не единственный дом в Петербурге, в котором он бывал постоянно. В книге «Весь Петербург» [8] тех лет фамилию Бет-лингк носит только один житель: «Бетлингк, Рудольф Рич.». Эго и есть глава семейства Рудольф Ричардович фон-Бетлингк, статский советник, врач по профессии, известный в Петербурге терапевт. В то время он работал главным врачом страхового общества «Саламандра». Как любая коммерческая организация, страховое общество «Саламандра» было заинтересовано в получении прибыли, и в обязанности доктора Бетлингка входило определение того, как долго сможет клиент финансировать общество, пребывая «на этом свете». Аналогичной деятельностью Р.Р. Бетлингк занимался и в последующие годы: в 1913 г. он -«врач страхового общества «Якорь», главный врач страхового общества «Жизнь»,... практикующий врач» [9] – его рабочий день занят плотно.

Р.Р. Бетлингк строил свои прогнозы на математической основе, используя теорию вероятности и математическую статистику. Именно Рудольф Ричардович, доктор медицины, открыл Бергу красоту, изящность и мощь этих математических приемов.

Р.Р. Бетлингк обладал широким кругом интересов и, соответственно, широким кругом знакомых. Бывать у него было интересно. Его окружал ореол героя русско-японской войны: он был на ней военным хирургом, среди военных у него остались знакомые. Он совмещал свою основную работу с работой врачом Мариинского театра, его пациентами и друзьями были многие известные артисты. А. И. Берг познакомился с некоторыми из них у доктора. Рудольф Ричардович обладал широчайшим кругом интересов, много читал, был знаком с многими представителями тогдашней интеллигенции – писателями, художниками, учеными. Знаменитый астроном Глазенап и братья Струве, тоже астрономы, были постоянными посетителями его званых вечеров.

Домашний кабинет Р.Р. Бетлингка производил на Берга сильное впечатление. Вместо стен в кабинете были видны сплошные книжные шкафы. В простенках между шкафами виднелись картины. Почти все – кисти современных художников, в большинстве своем – подарки авторов. На изящных тумбочках стояли скульптуры, многие – работы самого доктора (он называл себя скульптором-дилетантом).

Скопидомство не было чертой характера Р.Р. Бетлингка, и Берг уносил с собой от Бетлингков редчайшие книги, каких не было в библиотеке Морского корпуса. Они потом обсуждали с Рудольфом Ричардовичем прочитанное и подолгу беседовали обо всем: от правил игры в теннис до тем о смысле жизни, о проблемах служения человечеству, о роли искусства.

У Р.Р. Бетлингка было две дочери, и к младшей, Норе, у Берга постепенно усиливалось чувство привязанности. Оно переросло в любовь незаметно: сначала он был просто юным другом отца, Рудольфа Ричардовича. Нору он полюбил не сразу: чувство любви сформировалось года через три после знакомства с семьей. Когда А.И. Берг перешел в третью роту Морского корпуса и принес присягу Отечеству, ему пришлось принести и вторую «присягу» – он объявил Нору своей невестой.

Нора одновременно училась в музыкальной и художественной школах, посещала Петришуле, где изучала немецкий язык – она владела несколькими иностранными языками. Увлекалась живописью по фарфору. Этому ее научила Елизавета Ка-милловна – в те годы, когда мать А.И. Берга еще жила в Петербурге. Это искусство требовало особого чутья: чтобы краски на фарфоре сохранялись, изделие нужно было обжигать, но при обжиге цвет красок существенно изменяется и художник должен чувствовать не исходный цвет, а тот, будущий, который появится после обжига.

Одну работу Норы – портрет мальчика на фарфоре – Аксель Иванович сохранит до конца жизни, она будет стоять перед ним в течение всех последующих лет, больше полувека...

А тогда Нора объявила о своем решении Бетлингкам, а Аксель написал письмо матери и сестрам. Те удивились его решению даже меньше, чем сами действующие лица этого события: его, надо понимать, ждали давно. Детей благословили. Нора и Аксель стали женихом и невестой.

Свадьба состоялась зимой 1914-го года. Умер 89-летний дед Берга и Аксель (он уже служил на линкоре «Цесаревич») получил разрешение на несколько дней отлучиться в Петроград.

Невеста ждала его. Они переговорили с родителями и обвенчались. Венчание проходило в лютеранской церкви святых Петра и Павла, Петрикирхе, на углу Конюшенной.

После венчания молодых проводили на вокзал, они уехали в Гельсингфорс и поселились в гостинице.

Повторюсь: Берг тогда уже служил на линкоре «Цесаревич» – об этой его службе будет рассказано в следующем разделе. Вскоре в Гельсингфорс приехали Бетлингки, наняли для молодых квартиру. Зимы 1915 и 1916-го годов «Цесаревич» отстаивался в Гельсингфорсе, и Берг каждый вечер бывал дома.

В сведения послужного списка пришлось вносить изменения: вместо «холост» Берг уже писал «женат», «жена – Эллио-нора Рудольфовна Бетлингк», причем «Эллионора» – через «и»; впрочем, это могла быть описка писаря, потому что в следующих послужных списках Берг писал уже «Нора Рудольфовна». Между ними установилась даже некая астральная связь. Вот рассказ дочери академика, ныне покойной Марины Аксе-левны [10]: «Интересен случай, о котором рассказывал отец. В годы Первой мировой войны отец служил на подводной лодке (о службе А.И. Берга на подводных лодках будет рассказываться в следующих разделах книги. – Ю.Е.). Об этом много написано, и я остановлюсь на одном эпизоде. В одном из походов подводная лодка, где находился отец, была атакована немцами и залегла на грунт. Несколько часов немцы прочесывали море над лодкой и, сочтя ее погибшей, ушли. За это время ил засосал лодку, в ней кончился кислород, люди, отравленные углекислым газом, теряли сознание. Потерял сознание и отец. Оставшимся в живых чудом удалось выбраться из илистой могилы Балтийского моря, подняться наверх и вернуть к жизни часть экипажа. С большой задержкой подводная лодка вернулась на базу, где ее ждали близкие. И вот тетя Нора спросила отца: «Что случилось с тобой в 3.12 утра?» Это был момент, когда экипаж потерял надежду на возвращение, лодку все глубже засасывал ил Балтики. А в 3.12 отец в последний раз отметил сознательно отсчет времени, после чего потерял сознание. Какая-то неприятная тревога заставила проснуться тетю Нору среди ночи с ощущением смертельной опасности, грозящей отцу. Машинально она отметила время, и с этой минуты не находила себе места от тревоги за отца.

Не берусь комментировать это совпадение, но, зная отца, верю его рассказу».

Аксель Иванович Берг. Рисунок Н.Р. Бетлингк.

Петербург, 1917 г.

Конечно, у Марины тут можно обнаружить некоторые неточности: первую жену отца она называет Норой Адольфовной (правильно, как мы уже видели, Нора Рудольфовна); углекислый газ неядовит и отравиться им нельзя; Марина не указывает названия подводной лодки, на которой находился отец: во время Первой мировой войны против немцев, с А.И. Бергом в составе экипажа, действовала только подводная лодка Е-8, но в летописи ее действий описания подобного случая не приводится. И тем не менее, можно согласиться в главном: «зная отца, верю его рассказу».

НА ЛИНКОРЕ «ЦЕСАРЕВИЧ»

Мичман А.И. Берг плавал на линкоре «Цесаревич» с 19 июля 1914 г. по 29 июня 1916 г., т.е. около двух лет.

Линкор «Цесаревич» был построен в Тулоне (Франция) судостроительной фирмой Форж Шантье де-ла-Медитеррана по проекту корабельного инженера К.П. Боклевского: заложен в 1899 г., спущен на воду 10 февраля 1901 г., вступил в строй 21 августа 1903 г. Его тактико-технические данные: водоизмещение – 12 912 т, размер – 118,5x23,2 м, скорость – 18 узлов, дальность плавания – 2805 миль, экипаж – 750 чел.

Корабль участвовал в русско-японской войне. Получал повреждения, вновь вступал в строй. 28 июля 1904 г. после боя с японскими кораблями в Желтом море прорвался в Циндао и был интернирован Китаем до конца войны.

До 27 сентября 1907 г. «Цесаревич» числился эскадренным броненосцем. В 1915 г. «Цесаревич» входил в состав соединения кораблей, охраняющих русское побережье Балтийского моря.

Броненосный линкор «Цесаревич»

А.И. Берг, поступив на «Цесаревич», занял первую должность – вахтенного начальника. Потом, продолжая служить на «Цесаревиче», переводился на должность младшего штурмана, а затем на должность ротного командира.

18 июня 1915 г. завязался морской бой между немецкими и русскими кораблями, находившимися на Балтике. В итоге был потоплен один немецкий крейсер, а другой поврежден; английская подводная лодка, действовавшая на стороне русских, повредила еще один немецкий крейсер. Русское крейсерское соединение отошло в северную часть Балтийского моря и объединилось с прибывшими туда же линкорами «Цесаревич» и «Слава». В этих боевых действиях мичман А.И. Берг принимал непосредственное участие. 10 апреля 1916 г. командующий флотом Балтийского моря представил его «за самоотвержение, мужество и усиленные труды в обстановке военного времени» к награждению орденом Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. 6 июня 1916 г. это награждение было утверждено. Таким образом, на вопрос: награждался ли А. И. Берг царскими орденами? -следует дать положительный ответ. Да, он получил орден Станислава 3-й степени (в советское время он этот орден не носил: сначала в связи с непризнанием царских наград новыми властями, потом, после Великой Отечественной войны, когда с этим делом «потеплело» и многие стали носить царские еще награды, показывающие личное мужество, демонстративно, – Берг не носил их уже по традиции, которая въелась в его кровь за последние годы).