Текст книги "Римаут. Ледяной ключ (СИ)"

Автор книги: Юрий Мори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Лири, совсем было заскучавший от наблюдения за отсутствием событий, оживился. Неплохо! Эти деревенские увальни, одержимые желанием раскрыть убийство, действовали по крайней мере быстро. И довольно шумно: целая кавалькада автомобилей остановилась возле ворот Фроманов, начисто забив собой улочку вплоть до тупика.

Полицейские вежливо, но решительно вывели из машины Павла – хоть этот без наручников, хватило ума! Из другой машины вылез толстяк-комиссар – Лири уже имел счастье пообщаться с ним с утра. Из третьей – суетливый господин в золотых очках, в котором за километр угадывается адвокат, и еще пара каких-то мужчин. По раскладке ситуации – судейский и кто-то из прокуратуры.

Пришли брать Фромана на горячем?

Лири ухмыльнулся. Камера над воротами показала, как они все колонной заходят во двор, один из полицейских пошел в дом – ну да, ключи же нужны, все по закону…

Машину Павла сфотографировали со всех сторон. Вместе с полицейским из дома выбежал Виктор, бросился к отцу, добавляя суматохи.

Наконец багажник открыли. Лири переключился на внутреннюю камеру и с удовольствием записал процесс поисков свертка. Конечно, эти господа – в какой-то мере его коллеги, но каков фильм получился! В Брюсселе обхохочутся: сперва деловитые и важные лица становятся все более растерянными, потом и вовсе недоумевающими. Время от времени в машину заглядывал сам комиссар, недовольно щурился и оглядывался на Каневски.

На того просто больно было смотреть. Человек находился в шаге от полного провала, хоть статую с него ваяй. Аллегорическую. «Я идиот и знаю об этом».

Поиски ожидаемо закончились ничем. Адвокат торжествующе доказывал что-то судейским, время от времени поглядывая на комиссара. Тот отвел в сторону Каневски и, судя по жестам, обещал сварить его на медленном огне. Прямо в мундире.

К Павлу все потеряли какой-либо интерес. Он стоял посреди двора, обняв за плечи Виктора. Адвокат и чиновники уехали, а Брон продолжал разнос незадачливого помощника. Ситуация курьезная, но Лири почему-то стало тревожно. Веяло в воздухе скорыми неприятностями, уж это чувство он давно научился ни с чем не путать.

Каневски так и стоял на месте, а распалившийся комиссар отошел в сторону. Вот он пересек дворик и зашел за угол, там стоял небольшой сарайчик с инструментами, больше никому не нужными – Рец погиб, а Павлу в страшном сне не привидится взять и начать вырезать по дереву.

Агент переключился на следующую камеру и замер. Вот Брон неторопливо свернул за угол, пропадая из видимости остальных. Зло пнул попавшуюся на садовой дорожке лейку, та улетела в кусты. Решил выпустить пар, пока не прибил незадачливого подчиненного? Это правильно. Комиссара что-то насторожило, он открыл рот – черт побери, но где звук, почему ничего не слышно?! – и закричал что-то, выпучив глаза.

Лири всматривался в экран, но не мог разобрать, что это: туман, полосы чьей-то одежды, руки? Непонятное белесое нечто обхватило толстенную шею Брона и начало мять ее, скручивать, словно пробку с бутылки. Уж это ни с чем не спутать: душат его, методично душат. Все говорило о том: мгновенно налившееся кровью лицо комиссара, бестолковые взмахи руками, без препятствий проходящими сквозь неясное марево.

Специальному агенту даже показалось, что он слышит хруст сворачиваемой набок шеи местного шефа полиции, но это, конечно, не так. Звука с камеры не было, все происходило почти мгновенно и в пугающей тишине.

Выбежавшие из-за угла полицейские во главе с Каневски, и спешившие за ними Павел с сыном наткнулись на лежащий поперек дорожки труп Брона. Никаких сомнений, что труп – вряд ли у живого человека бывает голова, свернутая назад и набок под таким углом.

Лири трясущейся рукой отмотал запись немного назад, но рассмотреть все равно толком ничего не получилось.

Да, вот оно нечто.

Да, оно – убивает.

Но что это такое – не сможет определить ни один эксперт.

Специальный агент вдруг понял, что с развитием карьеры за счет этого дела у него могут возникнуть огромные проблемы. Похоже, они уже начались.

10. Поиски и находки

– Что там за шум был во дворе? – спросила Мария. Она стояла в дверях комнаты сына, держась за стену рукой. Слабая, но уже вполне способная ходить по дому. Бинты с головы бы снять и что-то придумать с прической – на половине головы волос почти не осталось. Но пострадавшая об этом, к счастью, пока не знала.

Виктор только что проводил отца, который взял-таки машину и поспешил на работу. Труп комиссара увезли полицейские, предварительно обследовав все вокруг. Никаких улик: в глухом углу двора никого, кроме погибшего, не было. Да и быть не могло. Каневски, автоматически ставший – пусть на время – старшим по званию в комиссариате, суетился вовсю, но бесполезно. Никого и ничего. Такое ощущение, что Брон сам себе свернул шею на ровном месте.

Спешно вызванный доктор Кольбер только развел руками – смерть налицо, а что касается причин – непонятно. Перелом позвоночника, шейный отдел, если нужна официальная формулировка без вскрытия, а виновника ищите сами. Врач нервно оглядывался, заметив во дворе Павла, но к нему не подходил. Даже, чтобы узнать о состоянии Марии – ну его, этого Фромана.

– Все нормально! – успокоил мать Вик. Не говорить же, что во дворе неведомо как погиб комиссар полиции. – Приезжали эти… Полицейские. Что-то уточнить насчет воров.

– Нашли кого-то?

– Пока нет, но ищут. Отец приезжал, забрал машину, – Вик старался ничем не выдать свое волнение. – Да все в порядке, мам! Сейчас Агата поесть приготовит, иди пока к себе.

Мария немного неуверенно повернулась и ушла из комнаты. От лекарств ее все еще слегка шатало.

Несмотря на сопротивление детей, она спустилась на кухню и даже попыталась что-то приготовить, хотя, конечно, больше мешала Агате, которая вполне в состоянии была справиться и одна. После обеда, прошедшего почти в полном молчании, Мария созналась, что очень устала и ей, наверное, лучше прилечь.

Вик мыл посуду, а его сестра стояла рядом и размышляла вслух.

– Послушай, браза… Согласись, что-то происходит именно здесь. Или в доме, или возле него, но неважно – рядом. А что мы знаем о самом доме?

– Старый, – протирая тарелки, ответил он. – Два этажа. Ну, подвал есть. И чердак, кажется. Я пока не изучал подробно.

– Так, может, этим и надо заняться?

– Интересно, что ты хочешь здесь обнаружить? Алтарь с девственницами? – Вик гадко улыбнулся. Посуда почти вся домыта, ему на самом деле вовсе не хотелось бродить по старому дому в поисках неведомо чего. Лучше поиграть в очередную «стрелялку».

– Алтарь? Да нет, вряд ли… – словно не слыша брата, сказала Агата. – Все странности крутятся вокруг чего-то в доме, но вот чего именно…

– А вдруг здесь спрятаны сокровища? – оживился Вик. – Вот это было бы отлично! Сундук с золотыми дублонами, например. Лет двести назад один из жителей Римаута был пиратом на английской шхуне, привез награбленное и укрыл где-нибудь здесь. А сам умер. От лютого пьянства и со скуки, кино-то еще не изобрели.

– Фантазер, – огорченно покачала головой Агата. – Дому всего-то лет сто. После Великой войны построен, какие дублоны, братец?! Ты в школе историю учил? Скорее уж, пара винтовок системы Манлихера, да и то вряд ли.

– Эх, систа… Нет в тебе духа приключений! – Вик поставил в шкаф последнюю тарелку. Теперь ополоснуть ложки, и кухонное рабство для него на сегодня закончено. – Золото я бы поискал, а так – чего тут интересного?

Агата встала и подошла к окошку, ведущему во двор. Тишина, словно и не было всей этой суеты с полицией и загадочной смертью комиссара. Впрочем, она все равно все пропустила, так и сидела в комнате, а оттуда не видно и не слышно.

– И, тем не менее – мне нужна твоя помощь, – уверенно ответила она. – В качестве грубой мужской силы.

Начать решили с чердака. Пустое, пропахшее пылью пространство под сходившейся вверх углом острой крышей ничем не порадовало. Впрочем, и не опечалило: вещей там никаких, разве что пара ящиков со старыми железками в дальнем углу, возле подслеповатого светового окошка. Вик слазил в один из ящиков, достал и рассмотрел ржавые шестеренки, которые потом со стуком швырнул обратно.

Насыпанный на пол песок скрипел под ногами, да и ходить пришлось аккуратно – они сейчас были как раз где-то над родительской спальней. Мама, похоже, заснула, но вдруг что-нибудь услышит. Или – хуже того – ей на голову посыплется мусор с потолка.

– Нет здесь ничего! – подытожил Вик, размахивая взятым из отцовской машины фонарем. Агата еще вчера утащила его как раз для того, чтобы осмотреть дом. – Золота точно нет. Алтарь я тоже не наблюдаю.

– Не шуми, мама услышит! – отозвалась сестра. – Нет – так нет, пошли дальше.

С чердака по рассохшейся вертикальной лесенке в коридоре они спустились тихо. Отряхнулись, подняв в воздух клубы пыли, потом пошли вниз. В своей спальне Агата давно обыскала каждый уголок, в родительскую сейчас лезть не время, а в свою комнату Вик ее пускать с обыском категорически отказался.

– Нечего тебе там шарить… – пробурчал брат. – Только мои вещи перевернешь.

Было бы что переворачивать! И так все как после взрыва, только что носки с телевизора не свисают. Да и то – как знать.

Спустившись на первый этаж, Вик и Агата осмотрели кухню. Нет, не видно здесь было никаких следов тайника. Ни сейфов, ни следов нарушения старинной кирпичной кладки – одна стена из нее, только что покрашена какой-то бесцветной краской. На выложенном плиткой полу тоже ни малейших зацепок – встав на колени, Вик добросовестно простукал плитку костяшками пальцев. Глухого звука, который бы говорил, что внизу пустота, нет.

– Стемнеет уже скоро, что мы возимся… – сказал он, вставая. – Отец приедет, раскричится. Остались кладовки у входа и подвал. Все. На этом весь дом и закончится.

Кладовки были почти пусты. Судя по всему, господин Рец, упокой его душу, собирался уезжать навсегда не день и не два. Все подчистую вывез, а ведь наверняка там было полно хлама. Не могут люди прожить в доме долго, не обрастая тысячами ненужных вещей. Когда-то дорогими сердцу сувенирами, газетами, инструментами, посудой, одеждой времен популярности диско и прочей ерундой.

– Подвал?

– Ну да… Больше ничего не остается. – Агата решительно забрала у брата фонарь и пошла к неприметной дверке. Она уже спускалась туда в первую ночь, так что путь, считай, знакомый. Главное, не поскользнуться на влажных каменных ступеньках, да и дальше надо быть осторожными: доски на земляном полу тоже не лучшее место для прогулок.

Вик, чертыхаясь, полез следом. Для него было слишком тесно, кирпичный свод над лестницей того и гляди заденет макушку. Агата ждала внизу, подсвечивая брату ступеньки.

– Там в конце ящики и бочки. Остальной подвал почти пустой, только доски бы сдвинуть на полу и стены осмотреть. На полчаса возни, вряд ли больше.

Брат что-то промычал в ответ. Вид у него был недовольный, напрасные поиски уже давно раздражали Вика. Опять же компьютер ждал.

Подвал за пару суток не изменился. Все та же тишина, сырость и своды из старого, разных размеров кирпича над головой. Если судить по этому помещению, дому вполне может быть и двести лет, а то и все триста. Здесь-то время точно остановилось давным-давно.

Виктор брезгливо покопался в стопках газет, присев на корточки. Отбросил макулатуру в сторону, потом осмотрел стены. Ни малейшего энтузиазма, да и маломальской системы в его действиях не было: копается, вроде как, но мыслями давно в своей комнате. Агата, напротив, старательно искала хоть что-то, приближающее ее к разгадке – что нужно в их доме всем этим неведомым ворам, почему появляются призраки и отчего они взъелись именно на их семью. Она чувствовала, что разгадка не так уж сложна, но в чем она – так пока и неясно.

– Доски сдвинул. Смотри, ноги не переломай, – донесся голос брата. – Нет под ними ничего интересного, земля – она и есть земля. К тому же местами мокрая. В бочках будем смотреть? А, ч-ч-ерт… Об ящик ударился!

– Осторожнее, браза. Да, все надо посмотреть.

Вик ворочал тяжелые ящики, с которыми сестра в жизни бы не справилась. Снял, кряхтя от натуги, верхний. Поставил на земляной пол, заглянул внутрь.

– Тарелки, прикинь! Весь ящик – одни тарелки. Похоже, прямо с завода. Торговал ими покойник, что ли?

– Он куклами торговал. А это… Я думаю, это задолго до Реца все сложили. Видел, сколько на этих ящиках пыли наросло?

– Видел?! Да я весь в этой грязищи!

Виктор выругался уже в голос, но исправно переложил ящики из одной пирамиды в другую, рядом. В каждый заглянул, но никаких открытий это не принесло.

– Снова тарелки… Запчасти к чему-то… Ага, тут на упаковке есть – для трактора. Едрен корень, уж и нет этих тракторов, только что в музее. Журналы… Ох, ничего себе, шестьдесят второй год. Портрет Кеннеди нужен?

– Кто такой Кеннеди? – на секунду замерла Агата.

– Джон Фицджеральд… Да понятия не имею! – Вик в сердцах отбросил журнал, и тот тяжело, как подстреленная птица, шлепнулся на пол. – Пошли отсюда! Зря время тратим.

Фонарь начал светить тусклее, явно разряжаясь. Виктор закончил переставлять ящики и, встав на один из них, заглянул поверх бочек.

– Нет, ты как хочешь, а туда я не полезу, – сказал он сестре. – Бочки старые, похоже, запечатаны давно. Даже если там вино какое, все уже скисло. Давай заканчивать!

«Помоги мне!..».

– Что ты сказал? – Агата едва не упала, резко разворачиваясь к брату.

– Я?! Бочки, говорю, старые. И я их с места-то не сдвину.

– Да нет, я не про то… Ты помочь просил?

Вик зло рассмеялся. Короткое эхо нервно откликнулось из углов подвала.

– С ума сошла? Чем ты мне поможешь? Я сам еле поднимаю все эти закрома старого пирата. Только вот дублоны никак найти не могу.

Агата оглянулась по сторонам. Но ведь кто-то говорил. Только что. Не галлюцинации же у нее начались…

– Ладно, что мы еще не посмотрели?

Вик спрыгнул с ящика. Тоже посмотрел вокруг, следуя взглядом за потускневшим лучом фонаря.

– Ну… Вон куча песка в углу, если только там порыться. Лопату где-то у лестницы видел, сейчас притащу.

«Помоги…».

Брат уверенно пошел к выходу из подвала, и Агата убедилась, что говорит точно не он. Да и голос женский, хоть и сложно было разобрать шепот.

Песок оказался на удивление сухим. Видимо, в этой части подвала не так сыро. Он легко набирался на лопату и сваливался с нее не комками, а пересыпаясь. Виктор сперва тыкал острием лопаты вниз, потом копал. Песчаный участок всего-то метров двадцать квадратных площадью, скоро уже все проверят.

Лопата уперлась во что-то при очередной пробе. Брат остановился и вопросительно глянул на Агату.

– Неужели – он? Сундучок с золотом старика Флинта?

Девушка взяла обломок доски и, действуя им как небольшой лопаткой, начала откидывать песок с того места, где послышался звук. Брат так и стоял над ней с лопатой наперевес, будто изображая стражника.

Сперва ничего нет: песок и песок. Потом дощечка тоже начала что-то цеплять. После пары откинутых горстей в свете фонаря, который Агата поставила рядом с собой, стала видна какая-то тряпка. Потом уже ясно, что это…

Рукав? Да, скорее всего, рукав куртки. Брат отшатнулся назад, но внимательно смотрел вниз, а Агата так и продолжала свои раскопки.

С каждым взмахом доски было видно все больше и больше. Вот согнутая в локте рука, высохшая, больше похожая на декорацию фильма про вампиров. Пальцы сжимают что-то, лежащее на груди. Еще взмах – видны пальцы второй руки, скрюченные, не дотянувшиеся до первой. Острый подбородок давно превратившейся в мумию женщины, локоны волос, воротник джемпера, торчащий из-под нейлона куртки.

Агата преодолевала понятное отвращение. Ей было страшно, но она почему-то понимала: ей нужно раскопать эту – уже понятно – могилу. И придется потом разжать пальцы покойницы, чтобы увидеть, что она держит в последнем, даже за чертой смерти, захвате.

Вик внезапно отбросил лопату, она улетела в темноту за пределы небольшого освещенного фонарем участка. Брат упал на колени, обхватил руками голову и начал не просто кричать – выть. Глухо, утробно, как загнанная в угол собака перед неумолимым противником.

Девушка протянула руку и разжала высохшие пальцы, стараясь не смотреть в лицо Лизы Рец – даже сейчас ту можно было узнать, несмотря на исказившую черты смерть. Подняла маленькую, не больше десяти сантиметров в длину, деревянную фигурку с растопыренными в стороны руками, в которые были вделаны блестящие в свете фонаря сабли.

– Он? – Агата понимала, что брату плохо, что его нужно уводить его отсюда, не мучить, но она ничего не могла поделать. Сейчас тяга к истине казалась ей самым важным, даже важнее чувств Виктора. – Это его ты видел в моей комнате?

«Помоги мне… Похороните… нас… всех».

Вик кивнул, раз, другой, истово, не в силах остановиться. Он рычал что-то, плакал и смеялся одновременно. Страшное зрелище. Да, пожалуй, теперь надо спасать брата.

– Я вернусь, – сказала шепотом Агата, обращаясь к покойнице. – Потерпи еще немного. Полгода ждала, потерпи. И не лезь больше в дом!

Она бросила игрушечного воина обратно на грудь Лизы. Не до того. Все равно, не в этом все дело, есть какой-то источник их неприятностей. Корень. Смысл. Эта несчастная женщина и ее талисман – всего лишь последствия, хотя и крайне неприятные.

Девушка схватила фонарь, силой подняла брата, который, похоже, был уже настолько в шоке, что сам не понимал, где и зачем находится, и поволокла его к выходу. Под ногами хрустели доски, рассыпанные Виком журналы норовили прилепиться к подошвам кроссовок, но Агата не обращала внимания. Наверх и дозу успокоительного Вику.

Сейчас это было приоритетно.

Столкнувшись в холле с агентом Лири, Агата уже ничему не удивилась. Не дом, а проходной двор, хоть запирай, хоть не запирай. Только кивнула ему и сбросила на руки ослабевшего Вика.

– Тащите на второй этаж, Бонд, в спальню. Там лекарства.

– Почему – Бонд? – удивился Лири, но нес Вика уверенно. Тот что-то говорил, но явно в бреду. Бедный парень, сколько же теперь лечить нервы…

– Потому что выскакиваете в самый ненужный момент, – туманно пояснила Агата. Она закрыла вход в подвал, поставила фонарь под вешалку и поспешила за ними. – Вы же шпион, правильно?

Лестница под двойной нагрузкой скрипела, но по крайней мере не проваливалась. Уже хорошо. Не хватало еще обрушить этот проклятый дом. Может, это и было бы к лучшему, но жить-то тогда где?

За окном было уже темно, наступал осенний вечер, а отца до сих пор не было дома. Кстати, надо бы спровадить Лири, пока Павел не вернулся: объяснить ему еще и присутствие в доме совершенно незнакомого мужика – выше сил Агаты. Не сейчас. Не сегодня.

– Какой… к черту, шпион? – наконец ответил агент, сгружая сладко пускающего слюну парня на кровать. Тяжелый он, однако. Вик при этом смотрел в одну точку и ни на что не реагировал.

– Не имею понятия, – сказала Агата, поворачивая брата на постели. – Китайский, нет? Да мне и не важно. Дайте вон те лекарства с тумбочки. И поищите воду, у Вика всегда пара бутылок где-нибудь в комнате есть.

С трудом, но лекарство в рот брату удалось затолкать. Воду он выпил уже сам, не меняя застывшего выражения лица, на одних глубинных рефлексах.

Агата тем временем рассказывала Лири все. Непонятно зачем, и даже без просьб с ее стороны. Не обращала внимания даже, что агент вытащил телефон и сейчас записывал каждое ее слово. Пусть пишет. Лично ей скрывать нечего, а этот полицейский – хотя, полицейский ли? – куда приятнее того носатого сыщика из местного комиссариата.

– На трупе в подвале есть повреждения? – деловито уточнил Лири.

– Да откуда я знаю… Я же не эксперт. Умерла ведь она от чего-то, значит, была причина.

Агент кивнул. Диктофон сам по себе, а он параллельно строчил что-то в мессенджере. Наверное, помощь вызвал. Да тоже, пусть. Если наставница бросила ее здесь барахтаться в одиночку, так пусть хоть этот поможет.

Агата очень устала. Слишком. И при этом надвигалась очередная ночь, от которой она уже не знала, чего и ждать. Надо уезжать отсюда, только как? Брат в отключке. Ну, почти в ней, глазами-то хлопал и смотрел более осмысленно, чем полчаса назад. Мать в постели. Павел сейчас приедет с работы, уставший как собака, и уговорить его на ночь глядя грузиться в машину и ехать неведомо куда – это как разговорить статую Сфинкса. Или заставить широко известного Манекен-Писа перестать уже мочиться в чашу.

– Как нам быть? – прямо спросила она у Лири. – Ведь вы же зачем-то здесь, вы же что-то знаете?

– Уехать бы вам… Да, знаю, знаю! Сейчас это нереально. Но если нужен был совет – то вот он. Я могу посторожить дом снаружи, даже обязан это сделать. Моя команда будет не раньше завтрашнего полудня, Брюссель не в двух шагах, сами знаете.

– А до того? Очередной призрак добьет кого-нибудь из моей семьи, Лири, а другой у меня нет, – с совершенно взрослой мудростью спросила Агата.

– Милая девушка… Призраков не бывает. Здесь везде чья-то злая воля, это очевидно, но я не верю в потусторонние силы, уж простите!

Лири полез в карман и достал пачку денег.

– Это пытались подбросить в машину вашего отца. Я так думаю, деньги по праву ваши. Лично ваши. Дайте мне номер карточки, я завтра положу их на счет, чтобы у вас не было сложностей с наличными.

Агата монотонно продиктовала номер. Агент собрался было записать его, но потом вспомнил про включенный диктофон.

– А вы кто есть-то? – внезапно хрипло спросил Вик. Ему стало немного легче, по меньшей мере говорил он почти осмысленно.

– Не мешай, это мой друг, – отмахнулась сестра. Объяснять все сначала еще и ему – нет, она уже слишком устала. – Спи, вечер уже.

За окном было слышно, что к дому подъехала машина. Лири с пониманием кивнул, кинул телефон в карман и быстро попрощался с Агатой.

– Все будет хорошо, милая барышня! И – если что – я неподалеку.

Он бегом спустился по лестнице, чтобы не объяснять господину Фроману, кто он, откуда и зачем. Они умудрились разминуться всего на минуту: Лири выскочил из двери и спрятался за углом, пока хозяин дома запирал машину.

Вот и славно. Так для всех спокойнее.