Текст книги "Римаут. Ледяной ключ (СИ)"

Автор книги: Юрий Мори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

17. Новое испытание

Утро встретило Агату сразу несколькими новостями, не считая величественного боя часов. Первым было сообщение от брата – похоже, после ее лечения он проснулся рано и от скуки накатал ей в мессенджер целое сочинение. Делился смутными воспоминаниями о ночном пожаре, спрашивал, действительно ли погиб отец или это был только его кошмар. Даже прислал картинку, небольшой пейзаж, – забавно, но он с детства не рисовал, а тут вдруг взялся.

Тоже последствия ее… вмешательства? Даже непонятно. Потом разберемся.

Потом в комнату заглянула Мадлен – как обычно выглядевшая потрясающе, хоть сейчас на подиум.

– Проснулась? Замечательно! Я сейчас приготовлю завтрак, а потом у нас есть еще одно дело. К сожалению, не самое приятное в твоей ситуации, но такова жизнь.

Позвонила мама. Она была как обычно многословна, советы как продержаться одной в доме, пока ее не выпишут из больницы – обещают через три дня, но кто знает, дочка, кто знает… – перемешивались со слезами по отцу и требованиями не пропускать школу. Мария явно шла на поправку.

Завтрак удался. Если наставнице наскучит ее образ жизни, ее без разговоров возьмет к себе любой ресторан с кучей мишленовских звезд. Причем сразу шеф-поваром. Божественный омлет с грибами сменился кофе, который сама Агата так сварить даже бы не рискнула. Две чашки – и только чувство полной сытости помешало выпить третью.

– Какое дело сегодня? – отмывая посуду, спросила Агата.

– Ты стала равной нам, сестрам, и все хотят тебя видеть. Это не вполне обязательно, мы чувствуем своих, как ты поняла в башне, но желательно. Корпоративный этикет.

– Они мне завидуют? – прямо спросила Агата.

– Ну… Силу не спрячешь, а у тебя ее действительно немало. Плюс реальная, а не тщательно вылепленная юность. Но, с другой стороны, у нас и не клуб любителей фиалок, сестры очень разные. Добрые, злые, равнодушные. Значение имеют способности, а не характер. К тому же, эта башня, – Мадлен повела рукой, – стояла без хозяйки лет сто, не меньше. Теперь тебя многим придется учитывать в своих… интригах, скажем так. В общем, не теряйся, ты им ничего не должна. Но и на рожон лишний раз не лезь – жизнь длинная, а кто и как пригодится, только время покажет. Да! Возьми в руки ключ от башни, это не лишнее.

На удивление девушки, ожидавшей каких-нибудь чудес вроде встречи в нереальности этажей, представление сестрам прошло по обычной видеосвязи. По совету Мадлен пришлось немного покопаться, чтобы подключить смартфон к телевизору Вика – картинка на трубке получилась бы слишком мелкой, а участниц было не меньше трех десятков.

Наставница скромно присела рядом с Агатой, попадая в створ камеры, но не сильно подчеркивая свое присутствие. Пока все подключались, Агата смотрела на всплывающие окошки на экране и поражалась, насколько сестры разные. Ей почему-то представлялось, что с возможностями настоящих, не сказочных волшебниц, надо непременно выглядеть ослепительно, молодо и блистать на фоне роскошных дворцов.

Ничего подобного. Да, были сестры, схожие с Мадлен – с юными, чаще надменными лицами, ярким макияжем и подчеркнуто ухоженным видом. Но таких появилось от силы пятеро. Все остальные выглядели… по-разному. Одна, представившаяся фру Гартен, напоминала иллюстрацию к сказкам братьев Гримм – сморщенное печеным яблоком лицо, бородавка на подбородке и здоровенный крючковатый нос.

Была масса лиц незапоминающихся, будто стертых, различавшихся только возрастом, прическами и цветом глаз. Одна сестра, с непроизносимым славянским именем, выглядела совсем девчонкой, вряд ли старше самой Агаты, но ее выдавал тяжелый давящий взгляд, никак не присущий пятнадцати годам от роду.

Да и видневшиеся за спинами сестер интерьеры оставляли желать лучшего – обычные обои, стены, у девчонки – деревянные доски, а фру Гартен отличилась фоном из шкуры какого-то серого зверя. Волк не волк, но выглядело странновато.

Последний квадратик на экране. Жгучая брюнетка с не очень правильным лицом и немного раскосыми глазами. За ней виднелись белые скалы с редкими кустами с краю.

– Сестра Винтер на связи, – с заметным английским акцентом сообщила она. – Начнем?

Мадлен кивнула и сказала:

– Приветствую собравшихся. Как вы все почувствовали, у нас пополнение. Хозяйкой башни в Римауте стала моя ученица, Агата Фроман.

Все заговорили почти одновременно. Поздравления – от довольно искренних до совершенно формальных, усмешки и откровенно ехидные улыбки. Молоденькая девчонка молча подмигнула Агате, что выглядело на редкость… страшновато, с учетом ее свинцового взгляда. Фру Гартен что-то сказала на незнакомом языке – судя по интонации, не вполне доброе. Может, вообще прокляла до седьмого колена?

Агата погладила пальцами ключ, и только это вернуло ей равновесие. Он под рукой засветился ровным синим цветом, глубоким как море, словно успокаивая хозяйку.

– Перестаньте смеяться, – рявкнула сестра Винтер. – Девочка заслужила свою башню!

Судя по мгновенно притихшим участницам, у сестер она пользовалась немалым авторитетом.

– Спасибо, сестра! – откликнулась Агата. – Да, я только вчера познакомилась с ключом и прошлась по этажам. Но это не повод обращаться со мной, как со вторым сортом.

Она подмигнула в ответ молоденькой славянке, от чего та немного побледнела и немного испугалась. Конечно, Агате пришлось призвать к себе силу, но дело того стоило – судя по всему, ее взгляд теперь тоже мог проламывать стены.

– Молодец, девочка, – одними губами прошептала Мадлен. – Так их. Иначе задавят, старые курицы…

– Почему ты допустила смерть отца? – спросила одна из сестер. Всех их поименно Агата, конечно, не запомнила.

– А почему вы все меня не предупредили? – парировала она. – Вот конкретно ты, сестра, например? Я приехала сюда, вообще не зная о силе. Что бы я могла сделать?

– Это дело наставницы! – продолжала та же сестра, сверля Агату взглядом. – Я например на ее месте бы знала…

– Знала… Хватить врать! – фыркнула Мадлен. – Будущее имеет сотни вариантов, ты сама, что ли уверена, какой сбудется?

Въедливая сестра начала говорить что-то, но ее прервали.

– Если обмен любезностями закончен, – холодно заметила сестра Винтер, – давайте перейдем к делу. Мне, например, некогда. Скажи, Агата, как ты собираешься искать источник зла, поразившего твой городок?

Девушка глянула на наставницу, но та только пожала плечами – сама, теперь только сама. Хочешь иметь право – докажи его.

– Вы… Ты имеешь в виду, кто обучил Каневски? – уточнила Агата у сестры Винтер. Та криво улыбнулась в ответ:

– Разумеется, моя дорогая. Или ты оставишь нанесенное оскорбление и гибель своего отца без ответа?

– Нет.

Часы в углу всхлипнули, но Агата взглядом задержала их маятник, заставив застыть. Не время выслушивать гулкие удары, их хватает и от сестер.

– Тогда вот тебе задание…

Агата резко встала, не выпуская из рук ключ. Неведомая, но ощутимая сила трепетала за спиной двумя развернутыми крыльями. В спальне повеяло морозным ветром, как в степи перед началом бурана. До сестер ей не дотянуться, но телевизор Вика похоже доживал последние мгновения.

– …поручение, прости, сестра! – смешалась Винтер. – Точнее, просьба.

Мадлен отвернулась от экрана, якобы заинтересовавшись чем-то позади себя, и беззвучно хохотала, умудряясь даже не дрогнуть плечами. Чувствовались длительные тренировки.

– Извинения приняты. Слово «просьба» меня вполне устраивает, – довольно резко сказала Агата и села на место. Телевизору в ближайшее время ничего не угрожало.

Остальные сестры погрузились в молчание. Видимо никому из них не пришло в голову, что эта юная ученица выскочки Мадлен способна так отбрить собеседницу. Особенно Винтер.

– И раз уж ты просишь, – сказала Агата, – я хочу попросить в ответ помощи. Силы мне хватает, но я не знаю, с чего начать поиски.

– С мужчин, – ровно, будто и не было дрогнувшего только что голоса, ответила сестра Винтер. – Это не наш почерк – убивать кого-то, чтобы наслать потом на врагов призраков своих жертв. Сестры действовали бы по-другому.

Этого было недостаточно. Но хоть что-то: Агата решила, что для начала хватит.

Прощание с сестрами вышло несколько скомканным. Винтер кивнула и отключилась, остальные стали заметно вежливее, чем вначале, но оставаться на связи не пожелали. Дождавшись, когда экран телевизора погаснет, Мадлен дала волю своим чувствам. Она хохотала так, словно только что увидела лучшую комедию столетия.

– Ты обрела новых врагов, девочка! – отсмеявшись, сказала наставница. – С другой стороны, никто из них не вздумает сделать из тебя послушную своей воле куклу. Даже Винтер. Особенно сестра Винтер. Но берегись ее – она не только сильна, но и коварна. Хотя сейчас не врала, начать и в самом деле придется с мужчин.

Агата вернула к жизни часы и положила на место ключ. Свет, исходящий из него, погас, но густая синева так и наполняла его целиком, перекатываясь и маслянисто поблескивая в лучах солнца.

– Мне нужно немного подумать, сестра… – сказала она Мадлен.

Та послушно кивнула:

– Верно. Но ты справишься – я в тебя верю. Мне пора к себе, дела, знаешь ли… Всегда на связи, номер ты помнишь. Да – и не забывай ходить в школу, это я тебе как опекун говорю!

Она широко улыбнулась и вышла из спальни Агаты.

Через полчаса во входную дверь позвонили. Поскольку дома по-прежнему никого, кроме Агаты, не было – ей-то и пришлось отложить укулеле и спуститься вниз. Дом теперь словно старался ей угодить: ступени не скрипели, стены, если их коснуться, были теплыми, будто шкура живого существа. Ласкового к своей хозяйке, верного и старающегося угодить чем только сможет.

У двери стоял почтальон. Тот самый, она уже видела его в первый день в городе – да здесь такой служащий наверное один-единственный. Много ли работы в век мессенджеров и интернета у обычного почтальона? Только переписка стариков друг с другом и квитанции на оплату разных штрафов. Больше ничего.

Велосипед стоял прислоненным у ворот, под присмотром сержанта Петерса.

– У меня письмо для… – почтальон скосил взгляд на продолговатый конверт – стандартный, не бросающийся в глаза совершенно ничем. – Для Агаты Фроман.

– Это я, – сказала девушка.

– Вы? – немного удивился почтальон.

На его кислой физиономии отразилась досада. Лицо у него было таким постоянно, догадалась Агата, вспомнив первую встречу. Дело не в болезни или усталости, человек такой.

– Что именно вас удивляет?

– Меня? Гм… Да ровным счетом ничего. Возьмите.

Агате пришлось расписаться в маленьком журнале, который почтальон достал из сумки. Судя по первым датам на странице – начало лета – с заказными письмами в городке и впрямь было негусто.

– До свидания! – кивнул почтальон и пошел к воротам. Сержант что-то коротко спросил, и они рассмеялась как хорошо знакомые люди. Конечно, они здесь все соседи, нечему удивляться.

А вот сам факт письма определенно озадачивал. Кто и, главное, зачем бы стал писать ей, Агате, обычное бумажное письмо?

«Желать здравия не буду.

Представляться – тем более. Попробуйте найти меня, если сможете.

Я просто один из многих, кому не даете покоя вы, ведьмы. С вашей нарисованной вечной молодостью, с вашими ключами и башнями. Бороться сложно, но можно. На ваши чары у нас, воинов Ордена, есть свои силы. Может быть, меньшие…

Да что там – может быть! Мы слабее. Этот факт печален, но я признаю его.

Если ваши сестры в состоянии соблюдать хотя бы подобие сотрудничества друг с другом, то мы – увы! – каждый сам по себе. Орден это всего лишь название пути, но никак не организация.

В этом и проблема. Одна из многих наших проблем, если быть точным. Нас слишком ослепляет тяга к власти – ведь к своим местам силы мы не привязаны. Вам, ведьмам, в этом смысле и сложнее, и проще, но так уж устроен тот мир за краем, с чьей помощью мы все творим чудеса.

Итак, я магистр Ордена. Пусть этой скудной информации вам будет достаточно.

Именно я попытался не дать башне в Римауте стать очередным оплотом сестер. Способ для этого был выбран сложный, пришлось дать малую толику сил несчастному Томасу, научить его кое-чему. Впрочем, особого смысла предприятие не имело: он начал ошибаться с самого начала, ведомый странной идеей, что сможет овладеть башней и ее силами.

Глупец! Но здесь ничего уже не поделать.

Даже ваш проклятый ключ ничего бы ему не дал – такие попадали братьям в руки и раньше, воспользоваться им в любом случае могут только женщины. Не все и не всегда, но у нас вообще нет на это шансов.

Чего же мы тогда добиваемся? Победы, разумеется. Я уже давно решил, что любой ценой. Не все со мной согласны, но я уже не раз говорил: три брата – восемь мнений. Поэтому пока действую самостоятельно. Подчеркиваю – пока, у меня есть сторонники, осталось все правильно организовать.

Неплохой идеей стало помочь созданию Европейского бюро санитарного контроля. Пусть его сотрудники толком не понимают, с чем сталкиваются, но они мешают нашему врагу. Вам. И это уже прекрасно. Следующим шагом будет взять эту организацию под контроль Ордена и вернуть священные времена инквизиции. На новом витке развития и без перегибов прошлого. Ничья смерть нам не нужна, достаточно лишить вас силы. Лишить башен и не дать вам искать новых учениц.

Ваша сила под угрозой, помните это. Я знаю про ваши страхи. Ваши паутени, конечно, детская выдумка, но ледяной паук существует, не сомневайтесь. И еще многое, чего вы и представить не в состоянии. Все у вас впереди.

Да, я не живу в Римауте постоянно, но люблю этот город, люблю… Мне противно, что мерзкая молодая девчонка пользуется своей башней. Пусть Каневски был глуп и жаден, я не сдался. Мы еще встретимся, и кто знает, за кем будет победа.

Недоброжелатель».

Агата бросила листок на постель, брезгливо вытерла руки об одеяло. Какая пакость, однако!.. Значит, она настолько мешает этому неведомому Ордену? Этому вот человечку, написавшему – от руки, кстати, не поленился же – это гнусное письмо. Твердый почерк с заметным наклоном букв влево бросался в глаза даже на расстоянии.

Первым порывом стало спуститься на кухню и сжечь полное угроз произведение. Так бы она и сделала еще три дня назад. И расстроилась бы. И испугалась. Однако с тех пор все настолько изменилось, что Агата начала действовать совершенно по-другому. Для начала сфотографировать и тут же отправить снимок Мадлен. Не ради каких-то эмоций, вовсе нет – с вопросом, не знаком ли той почерк.

Второе действие было посложнее. С помощью призванной силы, Агата внимательно изучила сам листок, ища малейшие следы, некий аналог запаха ауры касавшихся бумаги людей. Она сама – естественно, почтальон – немного затхлое, но в целом неопасное ощущение. А дальше – провал. Такое чувство, что кроме работника почты никто и не касался ни письма, ни конверта. При этом она прекрасно понимала, что должна была бы дойти слой за слоем даже до работников бумажного комбината, проверявших качество стопки листов перед упаковкой. Впрочем, сейчас это скорее всего делает компьютер.

То есть этот неведомый господин, несмотря на довольно сдержанный тон в отношении своих способностей, умудрился натравить на ее семью Каневски, спрятать отпечаток своей личности на письме и продолжает угрожать? Ну что ж…

Пожалуй, она готова к бою.

«Почерк видела раньше. Это не первое письмо, за пятьдесят лет таких было штук двадцать. Каждый раз, когда новая сестра обретает свою башню. Писавшего так и не нашли».

Увы, от наставницы тоже мало проку в этом вопросе. Агата аккуратно сложила листок по сгибам и положила в конверт. Пригодится потом, если она не ошибается.

До школы было пару часов, поэтому девушка решительно направилась к лестнице вверх, велев дому оповещать ее о местном времени – вчерашнего было достаточно, на этажах часы явно идут по-другому.

Шестьдесят четвертый этаж, если она ничего не путает.

Да даже если ошиблась, невелика беда. Главное, что здесь нужная ей дверь. Хлипкая на вид, вручную покрашенная кобальтовыми спиральными узорами, изображающими волны, по которым бежит старинная лодка под парусом с изображением огромного глаза.

Там – море. То, которого ей отчаянно не хватает, чтобы выжить в этом новом странном месте.

Агата делает шаг через порог, ожидая смесь запахов и крики морских птиц, но за дверью совсем не то. Причуды силы забрасывают ее почему-то в горы. Обычный пейзаж – сплошные подъемы и спуски, ближайшие к ней вершины довольно низкие, они покрыты плотным ковром из деревьев, кустов, травы. Сплошная зелень, без проблеска других цветов. А за ними – высокие, со снежными шапками, теряющимися в облаках, колоссы. Словно стражники, ограждающие часть своего мира от назойливых пришельцев извне, и не отпускающие пленников гор отсюда. Пахнет цветами, да вот же они – повсюду под ногами. Некуда наступить, чтобы не смять фиолетовые и желтые лепестки.

– Почему я здесь? – неизвестно кого спрашивает Агата. Порыв ветра треплет ее волосы, ласкает щеки.

– Я зачем-то нужна тебе?

Ответа по-прежнему нет. Да и некому здесь отвечать, насколько видно вокруг – ни людей, ни даже животных. Тишина пасторали, вечное горное ничто.

Все это место несет внутри себя ответы на ее вопросы. Вот только надо придумать, как их сформулировать. Крикнуть? Написать? Обратиться мысленно?

Далеко внизу, по дну долины, образованной ближайшими зелеными горами, на склоне одной из которых она и стоит, виднеется живое серебро реки. Дрожащее, блестящее в лучах яркого солнца.

«Тебе нужен защитник. Тот, кто поможет найти врага и остаться в живых», – шепнул кто-то. – «Ты даже не знаешь, с кем связалась, юная ведьма…».

Она замирает, прикрыв глаза. Сейчас она видит свой дом, свою башню с огромной высоты, но различая мельчайшие детали: выведенную металлом монограмму во дворе, новенькие таблички на всех домах их смешного тупичка – «улица Башни Фроман». Поднимается еще выше и может рассмотреть оттуда весь этот край, всю доставшуюся ей землю и ее жителей. Она в состоянии прочитать их мысли, рассмотреть цвет их эмоций, вмешаться во все это, изменив все по своему вкусу. Или не лезть, пользуясь только точечным воздействием на людей, да и то, когда ей это будет нужно. Она, словно бесконечную книгу, пролистывает десятки тысяч судеб, характеров, намерений и мотивов, но не может найти единственно необходимого – своего тайного врага, который и заварил с помощью Каневски всю эту кашу. Она его не видит, но это не значит, что его нет.

Он есть.

Хозяйка башни поднимается еще выше в своем воображаемом небе и рассматривает границы своих владений, будто очерченные по земле, лесам и рекам невидимой для других бледной синей линией. Внутри почти все в ее воле, но что толку? Искать. Как угодно, где угодно – но это станет целью ее жизни. Или причиной смерти, тут уж как повезет.

Вдали послышался звонкий лай. Агата, приоткрыв глаза, сперва приняла этот звук за очередные фокусы горного воздуха, то звенящего тишиной, то наполняющегося криками птиц и грохотом короткого камнепада. Но нет – это голос живого существа. Смешного белого щенка, заросшего свалявшейся на лапах и брюхе шерстью, бегущего прямо к ней.

Все ближе и ближе. Подбегает и трется об ее ногу – смешной задорный зверь ростом ей по колено. Защитник? Пусть будет так. Не самый плохой выбор в ее жизни.

Старуха Кравиц, которую весь Римаут дружно считал ведьмой, пристроилась у окна.

Удобное кресло с низким столиком, на котором сейчас стояла чашка с горячим травяным настоем, и вид на ратушную площадь – что еще надо пожилому человеку от жизни? В ее возрасте – пожалуй, что и ничего. Это в юности ее мучили вопросы силы и бессилия, власти над природой и людьми, но она давно смирилась. Сгорела изнутри. Остались травы, собранные на окрестных холмах, у реки, на – да-да, она не боится признаться знакомым! – старом кладбище. Лечение тех, кто обратится. Советы тем, кто о них просит. Долгие разговоры – чаще всего ни о чем, но позволяющие убить время и спокойнее пережить появление всех этих новомодных игрушек, на которые так падки люди. И долгие скучные годы впереди.

Она чувствовала в себе еще небольшой запас жизни. Слишком маленький, чтобы всерьез бороться – да и за что? – но достаточный для долгих дней у окна с видом на фонтан. Впрочем, вся эта муравьиная суета, которую люди называют своей жизнью, давно ей наскучила. Даже наблюдение за ними – просто пустая привычка. Была, до этой минуты.

Кравиц едва не выронила чашку с горячим настоем, вскакивая, но умудрилась-таки поставить ее на место. Ей было не до того: по площади шла девчонка в черном кожаном наряде, который больше бы подошел какому-нибудь, прости Господи, байкеру. На плече девочки был простенький школьный рюкзачок, даже отсюда видно, что потертый и неновый. А впереди нее бежал ослепительно белый щенок, быстрый как капля ртути, словно переливавшийся из одного движения в другое. Ни ошейника, ни поводка не было, но зверь двигался впереди хозяйки как привязанный. Хотя, нет: вот он от резвости, присущей всем юным существам, от смешного избытка сил вырвался вперед, но был осажен строгим окриком девушки:

– Уми! Ко мне!

Щенок почти перевернулся в воздухе, со счастливым лаем возвращаясь назад, к ноге странно одетой девчонки.

Дай Пресвятая Дева памяти, это же… Фурман? Форман?! Нет, нет… Не то, но как-то похоже. Она из той злосчастной семьи, что купила дом покойного кукольника.

А, Фроман! Точно, ей же называли их фамилию.

Девчонка, словно услышав, что ее зовут, повернула голову и посмотрела на старую Кравиц. В ее светлых глазах на секунду блеснуло ярко-синее пламя, увидев которое старуха пошатнулась и упала обратно в кресло. Вот так номер… Но и ошибки быть не может – уж она-то пока в состоянии отличить плюшевую игрушку от живого льва.

У Римаута впервые за сто три года вновь появилась хозяйка.