Текст книги "Страдание и его роль в культуре"

Автор книги: Юрий Антонян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

В частности, писатель отмечал: «В высших административных сферах шли и идут безостановочно работы, имеющие целью предотвратить ожидаемое бедствие. Ассигнуют, распределяют суммы на выдачу пособий, на общественные работы, делают распоряжения о выдаче топлива. В пострадавших губерниях собираются продовольственные комитеты, экстренные губернские и уездные собрания, придумываются средства приобретения продовольствия, собираются сведения о состоянии крестьян: через земских начальников – для администрации, через земских деятелей – для земства, обсуживаются и изыскиваются средства помощи. Роздана рожь для обсеменения, принимаются меры для сохранения семян овса на весну и, главное, для продовольствия в продолжение зимы»^[143]. Толстой – абсолютно независимый и столь же принципиальный аналитик. Его мнение о работе российской администрации для нас исключительно важно, чтобы оценить масштабы страшного бедствия, обрушившегося на Россию с захватом власти большевиками.

В другой статье о той же проблеме («Голод или не голод?») Толстой утверждает, что такого голода, «от которого тотчас умирают люди», в России нет, но люди «живут плохо, преждевременно умирая, уродуясь, не плодясь и вырождаясь». Причины этого он видит в том, что крестьяне «потеряли бодрость, уверенность в своих силах, надежду на улучшение своего положения – пали духом… Для того что бы помочь крестьянству, нужно одно: поднять его дух, устранить все то, что его подавляет»^[144]. Думается, что этот совет актуален и сегодня.

В целом можно сказать, что голод в дореволюционной России наступал вследствие ошибочных решений центральной и местных властей, но никогда его не насаждали преднамеренно.

Совершенно иное дело – коммунисты. В их руках голод был мощным средством войны со своим народом, его подавления и унижения. Отнимая у крестьян весь хлеб, коммунисты не раз инспирировали голод; людоедство стало почти обыденным явлением. Уже в ноябре 1917 г. из Петрограда и Москвы в деревню направлялись вооруженные продотряды, ВЧК и ревтрибунал могли расстрелять каждого, кто отказывался отдавать свой хлеб. «Беспощадная война против кулаков! Смерть им!» – инструктировал продотрядцев летом 1918 г. Ленин, «самый человечный человек», как считал В. В. Маяковский. Кроме продотрядов, грабили крестьян формирования ВЧК, уборочные и уборочно-реквизиционные отряды, отряды частей особого назначения, в кадровом составе которых действовали 39 673 человека, а в переменном – 323 372. Все эти силы располагали пехотными, кавалерийскими, артиллерийскими, авиационными подразделениями, которые были очень нужны и для подавления постоянно вспыхивающих крестьянских бунтов^[145].

Чекистские сводки рисуют ужасающие картины голода. В Самарской губернии крестьяне съели все суррогаты, многих кошек, собак, даже вырывали из могил мертвецов и поедали их. Население, охваченное в стране голодом, составляло в 1923 г. 36 млн человек, из них 11 млн детей. В результате смертного голода в 1921–1922 гг. погибло 5 053 тыс. человек. Когда страна корчилась в муках голода, преступный ЦК РКП(б) не только приказывал вывозить хлеб на продажу, но и отправлял своим зарубежным агентам на террор и «нужды мировой революции» огромные средства в золоте и другие ценности. Большевики как могли препятствовали оказанию помощи голодающим из-за рубежа, в частности американской. В то же время правящая верхушка в центре и на местах не отказывала себе в питании^[146].

Коммунисты относились к голоду как универсальному средству уничтожения и подавления, а потому использовали его не только против огромных масс населения, но и для решения совсем узких практических задач, например для получения нужных показаний от арестованного. Использовали его и как привычное средство расправы и унижения. Так, в спецпоселке Бушуйка с июня 1930 г. по апрель 1931 г. был установлен режим лагерей особого назначения. Из 3306 живущих там человек было 1415 детей в возрасте до 14 лет. Вследствие плохого питания (при полном отсутствии жиров, молока люди питались одной рыбой и крупой) за восемь месяцев одного года умерло 184 ребенка до пяти лет^[147].

Следующий массовый голод в деревне преступный коммунистический режим организовал в период коллективизации в начале 1930‑х гг. По подсчетам специалистов, в то время в СССР погибло около 2 млн, по другим данным – 3–4 млн и даже 7 млн человек. В. В. Кондрашин приводит ужасающие картины голода в Поволжье в 1932–1933 гг.

Так, в голодающих районах из-за отсутствия нормальной пищи люди вынуждены были питаться суррогатами, и это приводило к росту смертности от болезней органов пищеварения. Актовые книги за 1933 г. показывают резкое ее увеличение (в 2,5 раза). В графе «причина смерти» появились записи: «от кровавого поноса», «от геморройного кровотечения вследствие употребления суррогата», «от отравления затирухой», «от отравления суррогатным хлебом». Значительно увеличилась смертность и в связи с такими причинами, как «воспаление кишечника», «желудочная боль», «болезнь живота» и т. д.

Другим фактором, вызвавшим рост смертности в 1933 г., стали инфекционные болезни: тиф, дизентерия, малярия и др. Записи в актовых книгах позволяют говорить о возникновении здесь очагов эпидемии тифа и малярии. В селе Кожевино Нижне-Волжского края в 1933 г. из 228 умерших 81 умер от тифа и 125 – от малярии. О масштабах трагедии села говорят следующие цифры: в 1931 г. там умерло от тифа и малярии 20 человек, в 1932 г. – 23, а в 1933 г. – свыше 200 человек. Острые инфекционные (тиф, дизентерия) и массовые инвазионные (малярия) заболевания всегда сопутствуют голоду.

В актовых книгах обозначены и другие причины смерти населения в 1933 г., отсутствовавшие в прошлом, а теперь определявшие рост смертности и прямо указывавшие на голод: многие крестьяне умерли «от голода», «от голодовки», «от бесхлебия», «от истощения организма на почве голодания», «с недоедания хлеба», «от голодной смерти», «от голодных отеков», «от полного истощения организма на почве недостаточного питания» и т. д. В селе Алексеевка из 161 умершего 101 погиб от голода.

Эпицентр голода, характеризующийся наивысшим уровнем смертности и самой низкой рождаемостью, находился, видимо, на территории Саратовской области, на Правобережье и в левобережных кантонах Автономной Советской Социалистической Республики Немцев Поволжья (НП АССР). В 1933 г. уровень смертности сельского населения на Правобережье по сравнению со средним уровнем смертности в 1927-1932 и 1934–1935 гг. увеличился в 4,5 раза, на Левобережье – в 2,6 раза, на территории исследованных районов НП АССР – в 4,1 раза. Рождаемость в 1933–1934 гг. по сравнению с ее средним уровнем в 1929–1932 гг. упала на Правобережье в 4 раза, на Левобережье – в 3,8 раза, в районах НП АССР – в 7,2 раза. В результате голода были существенно подорваны жизненные силы поволжской деревни. Об этом свидетельствует резкое падение рождаемости во многих саратовских и пензенских деревнях: судя по записям в актовых книгах, во многих деревнях уже не игралось столько свадеб и не рождалось столько детей, сколько в предшествующие коллективизации и голоду годы.

Голод 1932–1933 гг. оставил глубокий след в народной памяти. «В тридцать третьем году всю поели лебеду. Руки, ноги опухали, умирали на ходу», – вспоминали старожилы саратовских и пензенских деревень частушку, в которой отразилась эта трагедия. В ходе анкетного опроса 99,9% респондентов подтвердили наличие голода в 1932–1933 гг., а также тот факт, что он был слабее голода 1921–1922 гг., но сильнее голода 1946–1947 гг. Во многих районах масштабы голода были очень велики. Такие деревни, как Ивлевка Аткарского района, Старые Гривки Турковского района, колхоз им. Свердлова Федоровского кантона НП АССР, почти полностью вымерли. «В войну не погибло столько в этих деревнях, сколько погибло во время голода», – вспоминали очевидцы^[148].

В стране, где от голода погибло несколько миллионов человек, где в нарушение всех мыслимых правовых и моральных норм были репрессированы сотни тысяч человек, где было уничтожено почти все сельскохозяйственное производство, официальная коммунистическая историография об итогах коллективизации с беспримерной лживостью и цинизмом утверждала: «На основе сплошной коллективизации был разгромлен и в основном ликвидирован последний эксплуататорский класс в стране – кулачество… Не стало безработицы в городе и нищеты в деревне. В стране осуществилась подлинная культурная революция»^[149].

Для такой ситуации были общие идеологические установки. Не случайно свой XVII съезд в 1934 г. коммунисты назвали «съезд победителей». На его открытии 26 января во вступительном слове В. М. Молотов сказал: «Под знаменем развернутого наступления против капиталистических элементов, правильной политической и огромной организационной работой партии в деревне, разгромом кулачества и борьбой за хозяйственное укрепление колхозов и совхозов мы добились крупных успехов в сельском хозяйстве. Показателем этих успехов является рекордно высокий урожай последнего года, открылось и уже началось осуществление на практике перспектив зажиточной и культурной жизни для десятков миллионов колхозников». В 1930 г. в газете «Правда» была опубликована статья И. В. Сталина «Головокружение от успехов». «Успехи» действительно были – ведь еще никогда в истории человечества власть не уничтожала такого огромного количества своих же граждан, да не просто граждан, а своих кормильцев. У Сталина было тонкое чувство юмора.

Л. Н. Толстой писал, что высшие классы общества очень озабочены тем, чтобы как-то накормить народ. Для этого они непрерывно заседают, собирают комитеты, покупают хлеб и распределяют его среди населения. Между тем есть очень простое средство: не объедать народ. Если высшие классы объедали крестьян, то они же покупали хлеб и распределяли его среди них, следовательно, осознавали свой долг и старались исполнить его. Мы же видим, как глубоко пала Россия с захватом власти большевиками.

Голод имел место в 1946–1947 гг., но скорее всего не был развязан умышленно, а стал следствием войны. По своим масштабам он не сравним ни с послереволюционным голодом, ни со связанным с коллективизацией.

В постсоветское время украинские националисты стали утверждать, что коммунистический голодомор был организован специально для истребления украинцев, и сравнивали его с Холокостом. Однако для таких сравнений нет никаких оснований: созданный коммунистами голод в равной мере обрушился и на русских – народы Поволжья и др. Стоит отметить также, что умышленно организованного и массового голода не было ни в местах, где властвовали белые в Гражданскую войну, ни на территориях, куда вошли немецко-фашистские захватчики.

Для общества и его развития, для продвижения демократии в России очень важно знать, почему после большевистского переворота имел место голод, почему коммунисты с такой свирепостью набросились на крестьянство, почему голод стал способом, причем предпочтительным, расправы с ним.

Крестьянство вообще вызывало большие сомнения у марксизма, оно не укладывалось в его прокрустово идеологическое ложе. Когда марксизм стал всеохватывающей категорией в России, подавляющую часть населения которой составляли крестьяне, сомнения переросли в неприязнь, а затем и в ненависть. В них стали видеть настоящих врагов; вот почему в августе 1918 г. В. И. Ленин выступил инициатором назначения заложников «из кулаков, мироедов и богатеев», отвечающих жизнью «за точное, в кратчайший срок исполнение наложенной контрибуции»^[150]. Здесь ключевое слово «контрибуция», ее накладывают на врагов, поверженную в результате войны страну. Стало быть, именно врагов видела новая власть в крестьянах. Яснее «вождь» выразиться не смог бы.

Российское крестьянство существенно отличалось от европейского в первую очередь тем, что оно не было так же урбанизировано. Крестьянский образ жизни в нашей стране имел мало общего с городским; в деревне много веков назад сложилась своя культура, которая веками развивалась и поддерживалась, в том числе оторванностью деревни от города. У нее был свой мир и свое понимание этого мира, определяемое особой близостью к природе, даже не близостью, а полной включенностью в нее. Крестьянин прекрасно понимал природу и постоянно вслушивался в нее; он был более религиозен, чем горожанин, и бессознательно ощущал ее как Бога. Поэтому он был бесконечно далек от любых идеологических схем, якобы призванных сделать его счастливым. Марксизм, а тем более ленинизм были ему не просто чужды, а даже отвратительны, в том числе своим воинствующим атеизмом. Поэтому понятно, почему большевики видели в крестьянах лютых врагов.

Враждебное отношение к крестьянам все время подогревалось тем, что они отказывались бесплатно отдавать новым властям все продукты своего труда: в начале продразверстки – хлеб и зернофураж, а к концу 1920 г. – почти все продукты. Деревни просто грабили, не оставляя людям никакого продовольствия, а в случаях сопротивления и тем более мятежа расстреливали тысячами. Голода можно было избежать, если бы крестьянам разрешили свободно продавать то, что они хотели, но этого коммунисты не могли допустить, им было необходимо физически подавить крестьянство. На VIII съезде РКП(б) В. И. Ленин публично поклялся «скорее лечь костьми, чем разрешить свободную торговлю хлебом».

Но все-таки в первые послереволюционные годы крестьян не добили, они оставались относительно самостоятельными, а этого коммунисты не могли допустить. Идея колхозов родилась как реализация коммунистической потребности полного подчинения крестьян государству и уничтожения какой-либо их самостоятельности. Лишение их паспортов преследовало те же цели. Уничтожение фермерского хозяйства, т. е. так называемых кулаков, репрессии против них означали уничтожение в тех конкретных условиях самого сельского хозяйства, что в сочетании с прямым ограблением крестьян не могло не привести к массовому голоду. Крестьянство было окончательно сломлено, сельскохозяйственное производство разрушено, его не смогли восстановить по сей день. Массовых врагов в стране не стало, рабочий класс никогда не подымал головы и никак не был организован, к тому же он был убаюкан сладкими песнями о собственной диктатуре; руки власти были развязаны, можно было начинать Большой террор. Ему предшествовал Большой голод.

Ни в одной цивилизованной стране такого никогда не было, ни один правитель не пытался извести население голодом, такого не делал даже А. Гитлер.

Современный сталинизм, пытаясь «добела отмыть черного кобеля», предлагает такие объяснения Большого голода.

1. Сталин ничего о нем не знал, а то бы обязательно помог.

2. Во всем виноваты местные власти, которые с большими перегибами проводили коллективизацию и вовремя не создали колхозы и совхозы.

3. Крестьяне сами виноваты, поскольку саботировали указания центральных властей и вели с ними «тихую войну», т. е., подобно унтер-офицерской вдове, сами себя высекли. Именно так о саботаже ответил И. В. Сталин М. А. Шолохову, который воззвал к нему с просьбой помочь голодающим.

4. Голод был вызван неурожаем, а неурожай – засухой в сочетании с действием человеческого фактора.

Эти смехотворные объяснения ни в коем случае нельзя принимать всерьез. Коммунистам надо было уничтожить крестьянство как самодостаточный, самовольный и независимый, со своей особой культурой, класс и загнать его в колхозы. К голодающим и погибшим от голода следует присовокупить десятки тысяч так называемых кулаков и членов их семей, которые были репрессированы и сосланы в малодоступные и необитаемые районы Сибири. Там они тоже были обречены на смерть от голода и болезней.

3. Война

Войной принято считать вооруженную борьбу между крупными группами (общностями) людей (государствами, племенами, партиями). Она регулируется законами и обычаями, иногда совокупностью принципов и норм международного права, устанавливающих обязанности воюющих сторон (обеспечение защиты гражданского населения, регулирование отношения к военнопленным, запрет на использование особо бесчеловечных видов оружия). Войну следует отличать от военных конфликтов, т. е. Локальных, ограниченных войн, в которых участвуют сравнительно небольшие группы войск.

Война является неизменной спутницей человеческой истории. До 95% всех известных нам обществ прибегали к ней для разрешения внешних или внутренних конфликтов. По подсчетам ученых, за последние 56 веков произошло около 14,5 тыс. войн, в которых погибло более 3,5 млрд человек. Сколько было ранено, осталось инвалидами, неизвестно. То же самое можно сказать о потерях среди мирного населения, помня при этом, что оно часто просто уничтожалось победителями, например войсками Тамерлана. Тогда не только убивали мирное население, но и захватывали материальные и художественные ценности, а то, что казалось ненужным, уничтожали, женщин насиловали, детей и подростков угоняли в рабство.

Наблюдения (начиная с Великих географических открытий и по настоящее время) за первобытными народами, изучение мифологии, в том числе религиозной, новейшие археологические исследования доисторических стоянок в Европе, Северной Америке и Северной Африке свидетельствуют, что вооруженные столкновения имели место еще в неандертальскую эпоху. Этнографическое изучение современных племен охотников и собирателей показывает, что в большинстве случаев нападения на соседей, насильственный захват имущества и женщин являются суровой реальностью их жизни (зулусы, дагомейцы, североамериканские индейцы, эскимосы, племена Новой Гвинеи и др.).

Первые виды оружия (дубинки, копья) использовались первобытным человеком еще с 35‑го тысячелетия до н. э., однако самые ранние случаи группового боя датируются лишь 12‑м тысячелетием до н. э. – только с этого времени можно говорить о войне. Ее рождение было связано с появлением новых видов оружия (лук, праща), впервые позволивших вести бой на дистанции; отныне физическая сила сражавшихся уже не имела исключительного значения, большую роль стали играть ловкость и сноровка. Возникли зачатки искусства сражения, например охват с фланга. Война была сильно ритуализирована (многочисленные табу и запреты), что ограничивало ее длительность и потери, определяло отношение и к победителям, и к побежденным.

Существенным фактором эволюции войны стало одомашнивание животных: использование коней, а в некоторых странах верблюдов и слонов давало огромные преимущества. В дальнейшем вооружение, средства ведения войны развивались в рамках тех технических, экономических, организационных и иных важных условий, которые наличествовали в той или иной стране. Все усилия государств направлялись на усиление военной мощи, т. е. возможности нанесения максимально большего вреда военнослужащим противника, уничтожения воюющих, а также объектов военного значения и жизнеобеспечения, наведения страха на мирное население.

Можно утверждать, что история человечества – это во многом история войн, поскольку они были его спутниками на протяжении тысячелетий с древнейших времен до современности. Были войны за обладание новыми территориями, за рынки сбыта и сферы влияний, за мировое господство, за торжество идей, часто очень вздорных (такие войны вели нацисты и большевики), и во имя достижений других целей.

История говорит с нами, в том числе на языке военной истории. А первые памятники письменности почти полностью посвящены войнам и завоеваниям. Прошлое и настоящее человечества перенасыщены войнами. Люди не только привыкли к ним, но и давно уже научились вести страшную «бухгалтерию войны», деля время своей истории на мирное и военное. Между тем во второй половине XX в. в мире сформировалось мощное движение в защиту мира, с чем не могли не считаться государства, склонные к агрессии.

Ученые подсчитали, что за минувшие 50 веков народы пережили 14,5 тыс. больших и малых войн. За все годы существования человечества только 300 лет были абсолютно мирными.

XX век породил новый тип войн – мировые, в которых участвовали десятки стран и десятки миллионов людей. Человечество пережило две такие войны. В Первой мировой (1914–1918) участвовали 38 государств, 74 млн человек; убито 10 млн, ранено и контужено 20 млн. Вторая мировая (1939–1945) превзошла свою предшественницу продолжительностью, масштабами, числом жертв и далеко идущими последствиями. В ней участвовали 62 государства (81% населения земного шара); поставлено «под ружье» 110 млн человек; число погибших достигло примерно 60 млн человек, а раненых и искалеченных на фронтах и в тылу – 90 млн. В результате двух атомных взрывов в Японии погибло 100 тыс. человек, подверглось радиоактивному облучению 400 тыс.

За последние 50 лет на нашей планете было более 200 войн и вооруженных конфликтов. XX век с его двумя разрушительными и кровопролитными войнами привел человечество к мысли о принципиальной неприемлемости войны. Этот вывод во многом обязан наличию оружия массового уничтожения, применение которого будет в равной степени гибельно и для победителей, и для побежденных, т. е. погибнут все.

Поскольку эта книга посвящена страданию, здесь нас больше всего интересуют людские потери в войнах, в первую очередь, конечно, в России и СССР^[151]:

Санитарные потери армии (раненые, заболевшие, пострадавшие от газов) были колоссальными. Только госпитализированных за время войны военнослужащих, нуждавшихся в продолжительном лечении, учтено 5 148 180 человек, из них раненых 2 844 500 человек и заболевших 2 303 680 человек. А если же учесть все случаи ранений, не требовавшие эвакуации в госпитали, то число санитарных потерь возрастет еще на 50%^[152].

Большие потери понесла Россия в ходе Гражданской войны. Во время войны с Польшей попало в плен около 100 000 красноармейцев, большая часть которых погибла в плену.

Самыми тяжелыми для Советского Союза последствиями Великой Отечественной войны являются людские потери военнослужащих и гражданского населения, составившие 26,6 млн человек. Эта цифра была получена в результате обширных статистических исследований ученых-демографов и последующей (в конце 80‑х гг. XX в.) работы государственной комиссии по уточнению людских потерь. Обнародовали ее в округленном виде («почти 27 млн человек») на торжественном заседании Верховного Совета СССР 8 мая 1990 г., посвященном 45-летию Победы Советского Союза в Великой Отечественной войне. В указанное число общих людских потерь (26,6 млн человек) входят убитые в бою и умершие от ран и болезней военнослужащие и партизаны, умершие от голода, погибшие во время бомбежек, артиллерийских обстрелов и карательных акций мирные граждане, расстрелянные и замученные в концентрационных лагерях военнопленные, подпольщики, а также рабочие, крестьяне и служащие, угнанные на каторжные работы.

Никогда ранее наша страна не сталкивалась с подобными военными жертвами. Даже за вместе взятый восьмилетний период Первой мировой (1914–1918) и Гражданской (1918–1922) войн с их смертоносными эпидемиями (тифозными, холерными, малярийными и проч.) было убито, умерло от ран и болезней почти в три раза меньше – 10,3 млн человек. При этом убыль населения России в Первую мировую войну (демографические потери военнослужащих и гражданского населения) составила 4,5 млн человек. Аналогичная убыль в Гражданской войне – 8 млн человек.

Число потерь нашей страны во Второй мировой войне значительно превзошло вместе взятое количество людских потерь, понесенных в Первой мировой и Гражданской войнах. Дело в том, что Великая Отечественная война, как и Вторая мировая война в целом, отличалась от всех предшествующих войн решительными целями с обеих сторон, небывало огромным количеством участвовавших войск и многократно возросшей силой оружия и военной техники.

К тому же война не сводилась лишь к противоборству воюющих армий, как это было в прошлом. Немецко-фашистские захватчики наносили смертоносные удары и по войскам, и по гражданскому населению, не делая разницы между фронтом и тылом, между военнослужащими и мирными гражданами. Все это резко увеличивало число жертв.

Уничтожение гражданского населения проводилось нацистами самыми изощренными способами и средствами. Для этого заранее были отработаны методики массовых расстрелов, использования «душегубок», применения газа «циклон» и печей крематориев в концентрационных лагерях смерти, налажена промышленная утилизация останков миллионов умерщвленных людей. Для исполнения преступных планов были подготовлены кадры профессиональных убийц. Злодейские правила поведения на оккупированной земле прививались и каждому солдату вермахта. Например, в одном из пунктов «Памятки немецкого солдата» было записано: «У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание, убивай всякого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик. Убивай, этим самым спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее своей семьи и прославишься навек».

По плану гитлеровской колонизации и германизации «восточного пространства» подлежали уничтожению не только славянские, но и другие народы, жившие на территории СССР. Наиболее жестоким было отношение к евреям, которых немцы истребляли в первую очередь, наравне с коммунистами. Преступные намерения гитлеровцев распространялись также на молдаван, украинцев, белорусов и др.

Таким образом, варварское уничтожение мирных жителей в соответствии с гитлеровским «планом Ост» проводилось во всех республиках СССР, подвергшихся вражескому нашествию. Всего было преднамеренно истреблено мирного населения на оккупированной территории более 7,4 млн человек.

Большой урон советскому населению, находившемуся под оккупацией, причинил насильственный угон наиболее трудоспособной его части на каторжные работы в Германию и сопредельные с нею промышленно развитые страны, также пребывавшие под немецкой оккупацией. Советских невольников именовали там остарбайтерами (восточными рабочими).

Из общего числа советских граждан, насильственно вывезенных на работы в Германию (5 269 513 человек), после окончания войны было репатриировано на Родину 2 654 100 человек. Не возвратились по разным причинам и стали эмигрантами 451 100 человек. Остальные 2 164 313 человек погибли и умерли в фашистской неволе. Причинами высокой смертности среди остарбайтеров являлись каторжный труд, плохое питание и жестокие наказания за малейшие отклонения от лагерного режима.

Кроме погибших на принудительных работах в Германии, к числу общих потерь гражданского населения следует отнести умерших и погибших мирных граждан на оккупированной врагом территории. К началу 1943 г. под оккупацией фашистской Германии оказалось около 2 млн кв. км советской территории, на которой, по данным Госплана СССР, до начала войны проживали 88 млн человек. В ходе организованной и стихийной эвакуации убыло на восток, а также было призвано в Вооруженные Силы около 15 млн человек. Оставалось под властью немецких, румынских, венгерских и финских фашистов не менее 73 млн человек, или 37% от всего населения СССР, на 22 июня 1941 г. составившего 196,7 млн человек.

Для большинства мест, подвергшихся оккупации, этот кошмарный период продолжался два-три года. Захватчики ввели здесь для советских граждан в возрасте от 18 до 45 лет (для граждан еврейской национальности – от 18 до 60 лет) жесткую трудовую повинность. При этом рабочий день даже на вредных производствах длился 14–16 часов в сутки. Лиц, уклоняющихся от работы, отправляли в каторжные тюрьмы или на виселицу. Непосильный труд, плохое питание, а также болезни и отсутствие элементарной медицинской помощи приводили к повсеместной гибели десятков и сотен тысяч людей.

Вторая мировая война отчасти была столкновением цивилизаций – я имею в виду войну между странами западной демократии и гитлеровской Германией. Советский режим мало отличался от нацистского и СССР оказался на стороне Запада только потому, что стал объектом нацистской агрессии. Но как только война закончилась, все позиции сторон вновь четко определились: СССР и весь так называемый социалистический лагерь – против западных стран. Зверства же гитлеровских захватчиков на оккупированной советской территории определялись отнюдь не цивилизационными конфликтами, а тем, что, во-первых, они хотели одну часть населения уничтожить, а вторую превратить в рабов; во-вторых, немцы ни в одной другой стране не встречали такого ожесточенного и героического сопротивления, как в СССР.

Немецко-фашистские агрессоры относились к советским военнопленным как совершенно нецивилизованные варвары. Такое их отношение определялось прежде всего тем, что это были советские военнопленные, а СССР еще до начала Второй мировой войны не присоединился к Международному договору об обращении с военнопленными. К тому же в первые недели войны Красная Армия просто развалилась, в плен попали миллионы людей, которых захватчики были не в состоянии прокормить. Страдания пленных после освобождения были продолжены – их помещали в советские концлагеря, и это тоже было варварством и бесчеловечностью.

Отношение нацистов к военнопленным было частью их отношения к человеку вообще, как, впрочем, и большевиков. Если в XIX в. в Европе еще существовало некое подобие рыцарских правил ведения войны, включая обращение с военнопленными, то с началом Первой мировой войны оно было полностью утрачено. В годы Второй мировой войны о них никто и не вспоминал. Мирное население уничтожалось так же, как и военнослужащие, достаточно вспомнить варварские бомбежки Ковентри, Лондона, Дрездена, Ленинграда, Хиросимы, Нагасаки и многих других населенных пунктов. Поэтому страдания и страх охватывали не только солдат и офицеров на фронтах, но и тех, кто был в тылу. Не было никаких гарантий безопасности даже для больных и раненых в воинских лазаретах и госпиталях, их так же бомбили и расстреливали.

Немецких солдат и офицеров, попавших в плен, не морили голодом и не уничтожали. Однако в Катыни в 1940 г. расстреляли около 20 тыс. польских военнопленных. Впрочем, военнопленными их можно назвать лишь условно. Они были захвачены советскими войсками при оккупации Западной Украины и Западной Белоруссии, ранее входивших в состав Польши, хотя никакой войны между СССР и Польшей не было. Кадровых военных среди пленных было мало, в основном это были представители польской интеллигенции. Их, конечно, можно было просто отпустить домой, но как раз этого не было в привычках советский вождей. Убить было гораздо проще, чем отпустить с миром домой, тем более, что они не воевали против СССР.