Текст книги "Сказки"

Автор книги: Юрий Магалиф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава девятая
АВТОГРАФ

Главный судья объявил в микрофон:

– На помост вызывается чемпион нашего города, мастер спорта Жорик Сафьян!

Ах, какой красавец выбежал из-за кулис! Курчавая голова на широких плечах, могучая грудь, крепкие ноги. Чёрные глаза смотрели уверенно и победительно. Ещё бы! Жорик знал, что он здесь самый сильный, – ещё никто в городе не смог победить его!

Жорик был в ярко-красном трико, и широкий белый пояс сверкал под лучами прожекторов.

В зале оглушительно захлопали, когда Жорик шёл к помосту. В зале хором кричали «Мо-ло-дец!», хотя Жорик ещё и не взглянул на барыню-штангу. Но вот он нагнулся над нею, что-то ей прошептал, присел, широко раздвинул колени и легко кинул штангу себе на грудь.

– Ах, пожалуйста, не уроните её, дорогой Жорик! – раздался в зале тревожный женский крик, и Катя сразу же узнала Эвелину Сидоровну – учительницу физики в старших классах.

От волнения Эвелина Сидоровна вся вытянулась и наклонилась вперёд, словно хотела помочь Жорику…

А он, напрягая все силы, распрямился, поднял штангу над своей курчавой головой и держал её так до тех пор, пока главный судья не зажёг надпись «Вес взят!»

– Новый рекорд! – крикнула раньше всех Эвелина Сидоровна. – Он установил новый рекорд!

И все закричали: «Рекорд!.. Рекорд!..»

Кате тоже захотелось крикнуть «Рекорд!», но в этот момент она услышала совсем рядышком тоненький скрипучий голосок:

– Ну, это ещё не рекорд. Рекорд впереди… О-хо-хо-хо-хо-хохонюшки!..

Катя оглянулась, посмотрела вверх, вниз, но никого не увидела.

Мимо неё, по боковому проходу, бежали на сцену десятки людей. Они толкали друг друга и кричали: «Жорик, автограф! Просим автограф!..»

Катя не знала, что такое автограф, и ничего не могла понять, потому что росточком была ещё невелика, а взрослые дяди и тёти совсем притиснули её к стене, и ей ничего не было видно…

А там, на сцене, замечательный силач Жорик держал в огромной руке перо и быстро писал свою фамилию на разных бумажках, которые протягивали ему восторженные люди. «Сафьян…»,

«Сафьян…», «Сафьян…» – писал Жорик на память людям, чтобы они запомнили эту минуту и его самого – сильного и красивого.

– Девочка! А ты что тут делаешь? – перед Катей возвышалась счастливая Эвелина Сидоровна. – Ты ведь, кажется, наша школьница? Твоя фамилия, кажется, Конфеткина? Ты видела, как он поднял штангу? Нет никого сильнее его!.. Посмотри, Конфеткина, какой автограф оставил мне на память наш чемпион! – и она гордо протянула Кате блокнот, где через всю страницу громадными буквами было нацарапано: «Сафьян» – не правда ли, какая прелесть? Ах, как я обожаю сильных людей!

– Я не Конфеткина, а Карамелькина, – серьёзно сказала Катя. – Я тоже могу оставить вам автограф. И напишу аккуратнее, чем Жорик. Хотите?

– Может быть, ты и штангу сможешь поднять? – засмеялась Эвелина Сидоровна. – Глупенькая девочка, ничего ты не понимаешь!

Ох, напрасно Эвелина Сидоровна опять назвала Катю глупенькой. Не любила Катя, когда её так называли. Она рассердилась и, расталкивая взрослых, побежала к сцене.

Её худенькие ножки быстро топали: топ-топ-топ! Ранец шлёпал по спине: хлоп-хлоп-хлоп! А в ранце постукивал пенал: тум-тум-тум!

И опять неизвестно откуда услышала Карамелькина скрипучий голосок:

– А ну, Катька, покажи-ка им нечистую силушку! Покажи-ка им рекордик!

Глава десятая
ЖЁЛТАЯ ТРАВИНКА

– Девочка, ты куда? – закричал главный судья, увидев, что Катя мчится к помосту, где лежала барыня-штанга.

Но замечательный силач Жорик Сафьян подхватил Катю под мышки, подбросил в воздух и засмеялся:

– Какая лёгонькая! Хочешь автограф?

Но Карамелькина прищурилась и вдруг неизвестно почему подмигнула Жорику – словно он сидел рядом с нею в одном классе.

– А можно мне потрогать вашу штангу? – спросила она.

– Почему нельзя, дорогая? Трогай сколько желаешь!

Тут Катя быстренько раскрыла ранец, вынула оттуда пенал, достала жёлтый стебелёк успех-травы, моментально разжевала и проглотила его. Силач Жорик Сафьян смотрел на неё с удивлением, он не понимал, зачем эта незнакомая девочка жуёт какую-то травку.

– Ребёнок проголодался, – сказал он. – Надо отвести ребёнка в буфет.

– Отведите кто-нибудь ребёнка в буфет! – крикнули судьи.

– Не хочу в буфет, – ответила Катя. – Хочу потрогать штангу!

Она спокойно взошла на помост, взялась обеими руками за штангу, присела, как это делал Жорик, и прошептала:

 
Успех-трава —
Рука-голова —
Чудное дело
Поехало смело!
 

И вдруг легко кинула тяжеленную штангу себе на грудь. Потом медленно, как это делал Жорик, распрямилась, поставила ноги вместе и без всяких усилий подняла штангу над головой.

Все замерли.

Все онемели.

Никто ничего не мог понять. Тишина стояла во Дворце Культуры такая, что слышно было, как поскрипывает помост под Катиными ногами.

– Ну! – крикнула судьям Катя Карамелькина. – Вес взят или ещё не взят?

– Ах, простите, я позабыл… – главный судья покраснел и немедленно зажёг яркую надпись «Вес взят!»

– То-то!.. – сказала Катя и бросила штангу на помост. Штанга громыхнула так, словно с неба свалилась. А Катя спрыгнула с помоста, подхватила свой ранец и зашагала по сцене враскачку, как моряк по мокрой палубе корабля.

Что тут началось! Щёлкали фотоаппараты, жужжали кинокамеры. Зрители бросились на сцену, оттолкнув несчастного Жорика Сафьяна, который смотрел, смотрел и вдруг заплакал…

– Ну, кому автограф? – деловито спросила Катя. – Только поскорее, а то мне от мамы попадёт, если домой опоздаю.

Свою фамилию она сначала писала медленно, аккуратно выводя буковку за буковкой: «К-а-р-а-м-е-л-ь-к-и-н-а»… Но тут же сообразила, что всё это можно делать гораздо быстрее – достаточно написать только одну букву «К»: зрители и так будут довольны, и так запомнят её.

Вокруг Кати шумела толпа.

Но сквозь этот шум Катя отчётливо слышала, как смеялась, как заливалась смехом тётка Кикимора. Уж она-то была особенно довольна!

А на краю сцены учительница физики Эвелина Сидоровна душистым платком утирала крупные слёзы, которые градом катились из чёрных глаз Жорика Сафьяна.

Говорит автор
ТРЕТЬЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

Разрешите вас спросить: почему из глаз Жорика Сафьяна катились слёзы? Почему этот сильный человек плакал?.. Все вокруг удивлялись, радовались, хлопали в ладоши, старались получить Катин автограф… И только Жорик – сильный, могучий чемпион города так сильно плакал, что даже сам не мог утереть себе слёзы? В чём тут дело? В чём секрет?

А секрета вовсе нет. Всё дело в том, что чемпионом стать не легко и не просто. Чтобы поднять эту тяжеленную барыню-штангу, Жорик должен был каждый день – долго-долго! – упражняться или, как говорят спортсмены, тренироваться. А это ох как нелегко!

Зимой и летом, в любую погоду надо бежать в спортивный клуб. Надо много лет подряд учиться, как поднимать тяжести, надо развивать мускулы, постепенно увеличивать свою силу.

А дома?.. Человеку, если он хочет стать чемпионом, дома тоже нелегко живётся. Нельзя слишком много есть, нельзя много пить воды. На пирожное с кремом и сливочное мороженое можно только смотреть издали. Вовремя надо ложиться спать. Каждое утро надо делать зарядку, потом обливаться ледяной водой…

А Катя Карамелькина зарядку терпеть не может, умываться не любит, пирожные обожает, ложится спать, когда захочет. Никаким спортом не занимается. Штангу увидела впервые в жизни.

Вы только подумайте: трудолюбивый, упорный человек с огромными усилиями установил рекорд, как вдруг прибегает какая-то девчонка с бантом на голове и без всякой подготовки поднимает штангу, которая во много раз тяжелее её самой. Да, это, может быть, сила… но нечистая сила!

Так быть не должно. Так никогда не может быть!

Но ведь это всё Кикимора придумала. Ей, видите ли, захотелось повеселиться, поразмяться, похохотать.

А мы с вами дошли только до середины сказки. Посмотрим, как там дальше дела пойдут?..

Пусть Жорик успокоится: он всё равно «Мо-ло-дец!»

Глава одиннадцатая
НИЧЕГО НЕ ВЫШЛО!

Когда Катя Карамелькина пришла домой… Нет-нет, она не пришла – домой её принесли! От самого Дворца Культуры Катю несли на руках. И, знаете, ей это понравилось. Ей даже захотелось, чтобы и в школу можно было бы ездить каждый день на чьих-нибудь руках. И чтобы люди каждый день кричали на всю улицу: «Да здравствует Катя! Ура!»

Кате было весело. Она хотела, чтобы вся школа видела, как она едет на руках. Но, к сожалению, никто из ребят не встретился по дороге…

Только одного мальчишку заметила Катя по пути домой. Он неподвижно стоял возле своих саночек и смотрел издали на Катю. Вдруг мальчишка замахал руками, схватился за голову, словно его ударили, и побежал прочь, оставив на снегу саночки.

Катя весело крикнула ему: «Эй!», но мальчишка не расслышал – он опрометью удирал.

Возле родного подъезда Катю уже поджидала мама. Она держала в руках экстренный выпуск «Вечерней газеты», где было напечатано сообщение о том, что школьница Екатерина Карамелькина – самая сильная девочка в мире!

Весь этот вечер мама гордилась, ласкала и целовала свою дочку и даже не заметила, что Катя назвала ее «мамка». «Пусть называет, как хочет, – думала мама, – ведь она теперь такая знаменитая».

А на другой день, когда Катя пришла в школу, то увидела на школьном крыльце большой духовой оркестр. Он играл торжественный марш специально для Кати.

Вся школа собралась в Актовом зале. Катя с белым бантом на голове гордо поднялась на сцену, на ту самую сцену, где в углу стояло никому не нужное пианино «Элегия»…

На сцене Катю поджидала учительница французского языка Мария Сулеймановна, маленькая, очень полная, она сильно волновалась и от волнения слишком громко хлопала в ладоши.

– Дети! – воскликнула Мария Сулеймановна. – Наш директор Иван Иванович сейчас находится в Москве, и завтра он появится перед нами на экранах телевизоров. Я предлагаю сегодня же послать ему срочную телеграмму о том, какой невиданный успех пришёл к нашей ученице Карамелькиной. Пусть Иван Иванович расскажет об этом, когда будет выступать. Пусть все узнают, какие сильные девочки учатся в нашей школе. Вы согласны с моим предложением?

Вся школа крикнула: «Согласны!..»

Только учительница музыки Бемоль промолчала. Она о чём-то задумалась, искоса поглядывала на «Элегию» и, кажется, ничего не слышала вокруг.

А Мария Сулеймановна сказала по-французски:

– Регарде! Смотрите, дети!.. У нас здесь, к сожалению, нет штанги. Но я думаю, что Катя сможет и без штанги показать свою могучую силу, если, например, поднимет меня. Я ведь не очень лёгкая…

В зале засмеялись, кто-то даже захлопал. Всем было интересно.

– Ну что, Катя, сможешь ли приподнять меня хоть не много?

– Смогу! – уверенно сказала Катя. – Подумаешь, ничего особенного!

– Силь ву пле, Катрин! Пожалуйста, Катюша!

Катя спокойно подошла к Марии Сулеймановне, обняла её, прошептала:

 
Успех-трава —
Рука-голова —
Чудное дело
Поехало смело!
 

И…

Мария Сулеймановна стояла неподвижно и растерянно улыбалась.

Катя изо всех силёнок старалась приподнять её, и ничего не получалось. А ведь вчера всё было так легко.

Катя ещё раз повторила волшебный наговор. Она уже не шептала, а почти кричала, обернувшись к «Элегии»:

 
Успех-трава —
Рука-голова!..
 

Учительница французского языка не шелохнулась. Катя прыгала вокруг неё, подталкивала… Ни с места!

– Я больше не буду! – заплакала Катя.

– Хи-хи!.. – послышалось из разбитого пианино. – Хи-хи-хи! И хотя, кроме Кати, этого хихиканья никто не услышал – в зале тоже начали смеяться. А когда Катя, подбежав к «Элегии», стукнула по крышке кулачком и крикнула: «Ну, что же ты!» – весь зал захохотал. Сначала засмеялся десятый класс, потом девятый… восьмые… а за ними – седьмые, шестые, пятые, четвертые, третьи… хохотал Катин второй «в»… И только первые классы не смеялись: они не понимали, зачем эта девочка с бантом бегает и прыгает вокруг учительницы.

Катя не просто плакала, она рыдала от обиды и унижения. Тогда Берта Мольбертовна – Бемоль – взяла девочку за руку и прошептала ей на ухо:

– Не плачь… Я все поняла…

Глава двенадцатая
«ДРОЖАЛКА»

В тот же день во всех городских газетах было напечатано, что произошла ошибка, что девочка подняла штангу чисто случайно, что больше она никогда так делать не будет и что настоящий рекорд установил мастер спорта Жорик Сафьян.

Катя, конечно, огорчилась. Но расстраивалась недолго. Ведь в пенале хранились ещё две травинки: синяя и зелёная. Теперь Катя решила быть осторожнее, чтобы следующий успех был ей по силам. И захотелось ей самой посмеяться над теми, кто весело хохотал над нею в школе. А что?.. Вот захочет Катя и станет директором, и сразу же исключит из школы всех ребят! Захочет – и школьные каникулы будут длиною в целый год! Захочет – и у всех одни пятёрки! Захочет – одни двойки!.. Вот смеху-то будет!.. И никакой силы не требуется. Все испугаются, станут просить: «Ах, не исключайте меня, пожалуйста, а то мне дома попадёт!..»

…Вечером Катя сделала уроки и вышла погулять перед ужином.

В соседнем сквере она опять увидела того маленького одинокого мальчишку, который вчера убежал неизвестно почему. Он неподвижно стоял возле саночек, смотрел на Катю широко раскрытыми глазами и, кажется, снова хотел пуститься наутёк.

– Эй! – крикнула Катя. – Ты что, боишься меня? Мальчишка не отвечал. Он повернулся боком и приготовился удирать, как будто бы к нему приближалась не девочка, а зелёный трёхголовый дракон.

– Не убегай, – улыбнулась Катя как можно ласковее. – Я тебя не укушу.

– Не укусишь?.. – тихо спросил мальчик. – А вдруг ты меня побьёшь?.. Я боюсь. Не подходи близко!

– Зачем же мне тебя бить? Ты дурак?

– Н-не з-знаю… Я не дурак, а всё равно боюсь.

– Просто так боишься?

– Просто так…

– Ты, наверное, трус?

– Ага…

– Давно?

– Что – давно?

– Давно трусишь?

– Ага. Всю жизнь…

– А чего ж ты боишься?

– В-всего: с-собак, кошек, мальчишек, крокодилов…

– Первый раз вижу такого удивительного труса! А как же ты в школу ходишь?

– Н-никак не хожу. В школе с-страшно!

– Страшно? В школе?.. – Катя засмеялась. – Ну вот, ни капельки! Я каждый день хожу в школу, и никто меня там не укусил, не съел. Честное слово!.. И крокодилов там нет… Может быть, ты больной?

– Ага… Бабушка говорит, что это у меня болезнь такая опасная, под названием «дрожалка». Вроде скарлатины, только ещё хуже… Ой, не подходи ко мне, а то убегу!..

– Что же ты здесь один делаешь?

– 3-закаляюсь от страха. Бабушка пошла в магазин, а я тут её жду и закаляюсь…

– Ты весь трясёшься – замёрз, наверное?

– Нет, я же не трясусь, а дрожу – это разница! И не от холода, а от страха. Видишь, скоро темнеть начнёт – и вдруг вылезет в сквер кто-нибудь такой мохнатый, длинный, зубастый… Ой, боюсь!

– Да, тебе лечиться надо. Дрожалка – болезнь тяжёлая.

– Ага… Д-доктор сказал, что от неё вылечиться трудно. Он сказал, что только чудо может помочь. Я ведь даже телевизор смотреть боюсь: там бегемотов показывают и р-разбойников с длинными ножами.

– Тебя как зовут?

– Тема…

– А меня Катя. Знаешь что… – Карамелькина задумалась немного. – Давай, Тема, дружить!

– Д-дру-жить?! Со мной ещё никто не дружил, кроме бабушки. Д-давай… Только близко не подходи…

Но Катя всё-таки сделала осторожно два шага вперёд и постаралась получше рассмотреть Тему. На нём была огромная меховая шапка, от этого мальчик казался совсем крохотным, хотя ростом был даже повыше Кати. Большие круглые глаза всё время моргали, а нижняя губа вздрагивала. Катя спросила:

– Ты кем хочешь быть, когда вырастешь?

– Б-боксёром. Ведь боксёры никого не боятся. А бабушка говорит, что из меня ничего не получится, потому что в школу не хожу… А ты кем хочешь стать?

– Я?.. – Катя прищурилась и старалась говорить как можно равнодушнее. – Я директором школы буду. Завтра.

Нижняя губа у Темы перестала вздрагивать:

– Ты завтра будешь директором школы? Врёшь. Девочек-директоров не бывает. Директор должен быть взрослый: он всё должен замечать, кто балуется, кто опоздал…

– Откуда знаешь? Ты же в школу не ходишь.

– А мне всё бабушка рассказывает. Она каждый день в школе бывает – ей всё известно.

– Тётенька Чудакова, что ли?

– Ага. Она.

– Хорошая тётенька, хвалила меня. Вот завтра стану директором и прикажу, чтобы ей сварили целое ведро вкусного компота.

– Катя, не ври. Разве ты можешь завтра стать директором?

– Могу. Во-первых, наш директор Иван Иванович уехал в Москву. А во-вторых, у меня есть успех-трава.

– Не люблю, когда девчонки врут. Мне от этого страшно становится. Мальчишка может соврать, это ничего, а девочке нельзя!

– Почему девочке нельзя?

– Нельзя и всё!

– Ладно. Попроси свою бабушку Чудакову – пусть завтра вечером отпустит тебя в сквер. И я всё расскажу, как было.

– Честное слово – расскажешь по правде?

– Честное слово – расскажу!

Глава тринадцатая
БЕМОЛЬ И ВЕДЬМА

В то самое время, когда Катя разговаривала с Темой, – учительница музыки Бемоль разговаривала с Кикиморой.

– Как же вам не стыдно, мадам Кикимора? – сердилась Берта Мольбертовна. – Вас пожалели – подобрали на улице, определили в хорошую школу, дали квартиру, а вы балуетесь, шутки шутите.

– А нельзя, что ли? Посмеяться каждому хочется, даже ведьме.

– Но зачем же девочку обижать? Вся школа над ней хохотала.

– А ты её не жалей: двоечница она, нечистая сила.

– Ручаюсь, что она исправит свою двойку!

– Когда исправит – тогда и волшебству конец. Все травинки-былинки Катька слопает к тому времени.

– Сколько их, этих ваших травинок?

– Три. Жёлтая и синяя – коротенькие, они для смеху – только на один раз. А зелёная – для серьёзного дела, она – навсегда.

– Ох, не пойму я вас.

– А ведьму никто не понимает.

– Всё равно, если в нашей школе будут происходить чудеса – я всё расскажу директору Ивану Ивановичу, и он выгонит вас!

– Директор сейчас далеко. А завтра здесь будет другой директор – Екатерина Парамоновна, она устроит небольшой шурум-бурум. Хи-хи!

– Что устроит?

– Шурум-бурумчик маленький. Для смеху. Хи-хи-хи! И вдруг Кикимора запела:

 
Успех-трава —
Рука-голова!..
 

– Глупая песня! – рассердилась Бемоль. – И голос у вас противный, и никакого слуха!

Она захлопнула дверь Актового зала и два раза повернула ключ в замке.

Но для ведьмы замков не существует.

Говорит автор
ЧЕТВЁРТОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

Когда-то – это было давным-давно – я учился в школе. Теперь, если мне иногда бывает грустно, если у меня портится настроение, я сразу же начинаю вспоминать свои школьные годы. Вспоминаю одноклассников – мальчишек и девчонок. Вспоминаю учителей, которые никогда не обращались к ученикам на «ты», а только на «вы». Стоит перед учителем какой-нибудь первоклашка, ковыряет в носу, а седой учитель говорит: «Послушайте, уважаемый Бобров, палец в нос засовывать опасно: вы можете что-нибудь сломать – или палец, или нос».

В то время, когда я был школьником, в стране было много неграмотных взрослых людей. И вот мы – ученики четвёртого класса – учили пожилых дяденек и тётенек читать да писать. И они очень уважали своих маленьких учителей. Один рабочий сказал мне: «Простите, я не выучил урок – вчера много работы было». А я ему в ответ: «Ай-яй-яй! Придётся вызвать вашего сына и рассказать о вашем поведении». Глупенький я был тогда, многого не понимал.

Да, школа – это единственное место в мире, где взрослые и дети занимаются одним общим делом. И это общее дело очень всем нужное, очень интересное, очень серьёзное и, бывает, очень весёлое.

А что если в мире вдруг исчезнут все школы? Что будет, если люди сами перестанут учиться и перестанут учить других? Тогда всё погибнет. Жизнь на земле остановится. Никто не сумеет построить дом, никто не сумеет сшить себе штаны, никто не узнает, что было раньше и что будет потом. Не будет докторов, не будет художников, не будет пастухов, не будет пекарей…

Поэтому – да здравствует школа!

Да здравствуют школьники!

Ура учителям!

Глава четырнадцатая
СИНЯЯ ТРАВИНКА

Утром Катя записала в своём «Дневнике наблюдений за природой»: «Ветер – нет. Облака – нет. Мороз – 13 градусов». Как видно, день обещал быть хорошим – солнечным и тихим.

А неприятности начались уже на первом уроке. Во время чистописания Катя неправильно соединила буквы «о» и «м». Потом неверно написала слово с безударной гласной: вместо «писатель» у нее получилось «пусатель». А когда учительница Серафима Матвеевна велела Кате исправить ошибку, то Катя написала «кусатель».

Серафима Матвеевна прочитала это вслух, и все ребята засмеялись.

Тогда Катя бойко встала с места, покрутила своими глазками направо-налево и сказала:

– Не смейте смеяться! Не люблю, когда надо мной смеются!

– Мы не над тобой смеёмся, – ответила Серафима Матвеевна, – а над смешным словом, которое у тебя получилось. Успокойся, пожалуйста.

Но Катя не успокоилась:

– Как хочу, так и пишу. Есть писатели, а есть кусатели. Вы не знаете, а я знаю!

– Карамелькина! – сказала, нахмурившись, Серафима Матвеевна. – Кто здесь кого учит? Ты меня или я тебя? Садись, пожалуйста!

И тут Катя услышала, как под партой кто-то тихо вздохнул:

– О-хо-хо-хо-хо-хохонюшки!.. Чего же ты, Катька, сидишь, как морковка в огороде? А где твоя синяя травинка-былинка? Кто сегодня директор, а?

Катя села, раскрыла пенал, быстро-быстро, словно кролик, схрумкала синюю травинку и прошептала:

 
Успех-трава —
Рука-голова
Чудное дело
Поехало смело!
И произошло чудо!
 

Не успела Карамелькина договорить последнее слово, как Серафима Матвеевна торжественно объявила:

– Дети, встаньте! У нас в классе находится директор школы!.. Екатерина Парамоновна, разрешите продолжать урок?

– Ага! – небрежно кивнула Катя. – Продолжайте! Разрешаю!

Она поправила бант и, заложив руки за спину, гордо вышла из класса.

В школе было тихо: во всех классах шли занятия.

«Ой, что теперь будет? – вдруг испугалась Катя. – Ой, меня могут выгнать из школы… От мамы попадёт… Ой, а вдруг я вправду стала директором?.. И зачем я только съела эту дурацкую траву!..»

Она остановилась перед высокой дверью с надписью: «Директор школы» – Катя еще ни разу в жизни не входила в эту дверь.

А тут дверь сама собой распахнулась, и Катя очутилась в светлом кабинете, где стоял большой письменный стол с телефоном и кресло.

«Ой!..» – подумала Катя, неизвестно почему подпрыгнула и плюхнулась в директорское кресло.