Текст книги "По пути в бессмертие"

Автор книги: Юрий Нагибин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 35 страниц)

У служебного входа – толпа любителей. Из машины выходят Рахманинов с Натальей. Фолли расчищает им дорогу. Высокий Рахманинов через головы окружающих старается рассмотреть, что творится у главного входа.

Фолли(увлекает Рахманинова). Не задерживайтесь, пойдемте!

Какая-то женщина протягивает маленький букетик цветов Рахманинову.

Женщина.Господин Рахманинов!

Но Рахманинов, увлекаемый женой и секретарем, уже скрывается за дверью.

365. (Съемка в помещении.) ВЕСТИБЮЛЬ СЛУЖЕБНОГО ВХОДА.

Рахманинов идет по лестницам и переходам, здороваясь со служащими, кивая полуодетым оркестрантам. Женщина семенит позади него.

Женщина.Сергей Васильевич! Господин Рахманинов! Вы не знаете, как важно для всех нас то, что вы сейчас делаете! Как важно это для нашей Родины.

Рахманинов не сбавляет шага. Женщина старается не отстать.

Женщина(продолжает). Я вам хотела писать. Не только я, но мои друзья тоже. Мы колебались, мы не знали, как поступить… Мы не сочувствуем коммунистам, но не помочь России нам кажется преступлением. Мы боялись, а теперь, с вами, мы ничего не боимся. Нам не стыдно выражать любовь к нашей стране…

Они уже подошли к открытой двери артистической, которую держит Фолли. Женщина с букетиком робко замирает на пороге.

Фолли.Господин Рахманинов никого не принимает.

Он уже было хотел закрыть дверь, но Рахманинов останавливается, поворачивается и обращается к Фолли.

Рахманинов. Пропустите эту даму.

366. (Съемка в помещении.) АРТИСТИЧЕСКАЯ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Женщина входит. Рахманинов смотрит на нее. Она протягивает ему букетик.

Женщина.Я из Харькова. И ни одного вашего концерта не пропустила. Я училась музыке, но после того, как услышала ваш Второй концерт, решила больше не прикасаться к роялю. Это было в четырнадцатом году…

Рахманинов смотрит на нее устало, улыбается. Берет букетик.

Рахманинов. Зачем же вы музыку бросили? Это нехорошо. А за слова и за цветы – спасибо.

367. (Съемка в помещении.) АРТИСТИЧЕСКАЯ. ПОЗЖЕ.

Сильно поседевший, постаревший Зилоти с нежностью смотрит на Рахманинова. Тот уже во фраке, готовый к выходу. В дверь просовывается весь какой-то взъерошенный Фолли.

Фолли. Я был прав. Назревает большой скандал.

Зилоти(качает головой). Ну, Сережа, или пан, или про пал.

Рахманинов. Хорошая поговорка: Бог не выдаст, свинья не съест.

368. (Съемка в помещении.) КОНЦЕРТНЫЙ ЗАЛ.

В зале затихает привычный шум, гул толпы, кашель. На сцену выходит Рахманинов. Сквозь довольно сдержанные аплодисменты мы слышим крик с верхнего яруса.

Голос с яруса.Позор изменнику!

Люди оборачиваются, стараясь разглядеть, кто кричал. Рахманинов на эстраде невозмутимо кланяется публике, потом здоровается с оркестром.

369. (Съемка в помещении.) ВЕРХНИЙ ЯРУС. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Под самой притолокой архитектор Мазырин тянет шею, чтобы разглядеть Рахманинова, и кричит что есть сил.

Архитектор.Не простим предательства!

В зале шикают. Рахманинов невозмутимо неспешно приворачивает винты табурета, поднимает глаза и встречается с напряженно ожидающим взглядом дирижера Орманди. Едва заметный кивок. Взмах дирижерской палочки. И могучая музыка полилась, заполнила зал.

370. (Съемка в помещении.) ЛОЖА. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Фолли нагибается к сидящей у барьера ложи Наталье.

Фолли.Это не просто провал, это катастрофа.

Наталья бросает на него ледяной взгляд и отворачивается.

371. (Съемка в помещении.) СЦЕНА. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Играет Рахманинов. В черной плоскости рояля, ставшей бездонной, встает перед ним один образ…

372. (Натурная съемка.) НЕВСКИЙ ПРОСПЕКТ. ЛЕНИНГРАД. ЗИМА.

По безлюдной, засыпанной снегом, вымершей улице семилетняя девочка тащит санки с трупом матери. Тащит из последних сил, не обращая внимания на беззвучные разрывы бомб, падающих вокруг нее. Для нее звучит эта музыка Для этого нежного прозрачного лица с огромными, по-взрослому смотрящими глазами. Мы узнаем в ней Веру, девочку, которую Рахманинов встретил в Сан-Франциско.

373. (Съемка в помещении.) «КАРНЕГИ-ХОЛЛ». КОНЦЕРТНЫЙ ЗАЛ.

Звучит последний аккорд. Рахманинов с приметным усилием поднимается из-за рояля, выпрямляется, наклоняет голову. В ответ – мертвая тишина. Рахманинов поднимает голову и находит глазами… Наталью в ложе. Мертвенно-бледное лицо Натальи. Она хочет улыбнуться ему, но дрожащие губы не слушаются. Рахманинов продолжает смотреть на Наталью, и его глаза теплеют. Он продолжает стоять среди мертвой тишины. И в это время в партере поднимается высокая фигура Леопольда Стоковского. Все взгляды дружно обращаются к кумиру музыкальной Америки.

Стоковский.Браво, Рахманинов!

Он громко и весомо начинает аплодировать. Рядом с ним вскакивает маленький Артур Рубинштейн.

Рубинштейн.Брависсимо! Великий Рахманинов!

Там и здесь в зрительном зале поднимаются люди и приветствуют Рахманинова криками. Почтительный шепот разносится по залу: «Горовиц!..», «Томас Манн!», «Чарли Чаплин!», «Теодор Драйзер!..» И, как всегда, человеческое стадо идет за вожаками. Овация разливается сверху вниз. Неистовствует весь зал. В ближней к эстраде ложе поднимается пожилой человек с усами и подусниками. На нем генеральский мундир царской армии со всеми-регалиями и царскими орденами.

Генерал(зычным голосом). Слава!

И присутствующие в зале бывшие офицеры белой армии поднимают руки над головой и хлопают. В зале раздаются крики на русском языке: «Слава!», «Спасибо!»

374. (Натурная съемка.) СТАЛИНГРАД. ОСЕНЬ. ДЕНЬ.

По реке мимо гигантской надписи «ЗДЕСЬ ВСТАЛИ НАСМЕРТЬ ГВАРДЕЙЦЫ РОДИМЦЕВА» маленький задышливый катерок тянет тяжелую баржу. На борту катерка двое – капитан и его помощник. Капитан молод, один глаз закрыт черной повязкой, на кителе – орден Красной Звезды. Помощник – наш старый знакомый Иван.

Капитан.Неужели проскочим?

И, словно в ответ, возле самого катера разрывается снаряд.

Капитан.Началось.

Иван. Держись, Юра!

Новый разрыв. Катер подпрыгивает и обрывает буксирный трос. Следующий снаряд попадает прямо в баржу, начиненную боеприпасами. Теперь начинают рваться снаряды на барже. Осколки, куски дерева, обрывки железа свистят над головами капитана и Ивана. И вот вся баржа взлетает в воздух. Взрывная волна раскалывает катер пополам. Суденышко встает на дыбы. Иван, ухватившись за поручень, видит, как водой смывает за борт капитана с разрубленной головой. Следующий взрыв выбрасывает Ивана в воду. Он хватается за обгоревший кусок дерева и плывет к берегу. Артиллерийский обстрел продолжается.

375. (Натурная съемка.) БЕРЕГ ВОЛГИ.

Иван выкарабкивается из воды, в одном сапоге, стаскивает набухший ватник. По берегу, пригибаясь между разрывов, бегут два солдата.

Иван(солдатам). Ребята, как мне в штаб попасть?

Солдат(пробегая). Штаб только что разбомбило. Прямое попадание.

Солдат приседает, потому что очередной снаряд со свистом разрывается на обрыве.

376. (Натурная съемка.) ОКОП.

Мокрый Иван, в одном сапоге, перебирается через тела убитых, подползает к пулеметчику. Пулеметчик в остервенении сжимает рукоятки пулемета. Оглушительно звучат пулеметные очереди.

Пулеметчик видит Ивана, его ошалевший взгляд становится осмысленным.

Пулеметчик.Ты чего здесь, дед?

Иван. Командира ищу. Помочь надо?

Пулеметчик. Иди отсюда! Какого на хрен командира? (Кивает на раненого помощника.) Вон помоги Петьке!

На дне окопа в странной позе свернулся калачиком солдат. У него тяжелое ранение в живот.

Пулеметчик.Погоди, подай мне еще ящик зарядов.

Иван хватает тяжелый ящик с патронами, волоком тащит его через тела убитых…

377. (Натурная съемка.) БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ. ДОМ РАХМАНИНОВА. ДЕНЬ.

У засохшего куста сирени стоит садовник и разговаривает с Рахманиновым.

Рахманинов(сокрушенно). Неужели мы все-таки поранили корни?

Садовник.Мистер, я сорок лет работаю садовником. Сирень в Лос-Анджелесе не цветет.

Рахманинов. Да… А я ведь загадал, что зацветет…

Садовник.Мистер, сирень в Лос-Анджелесе не цветет. Можно, я посажу здесь куст жасмина? Сейчас хороший сезон – весна. Через месяц жасмин будет пахнуть как в раю.

Рахманинов(кивая). Сажай жасмин.

378. (Съемка в помещении.) ДОМ РАХМАНИНОВА. СТОЛОВАЯ. ДЕНЬ.

Наталья и Рахманинов обедают.

Наталья.Ты слушал сегодня радио?

Рахманиновкивает.

Наталья.Что на фронте?

Рахманинов. Сталинград еще держится.

За окном раздается стук топора.

Наталья.Что это? (Подходит к окну.) Что он делает? Сережа!

Рахманинов(не поднимая головы). Я разрешил, Наташенька. Не прижилась наша ивановская сирень на американской земле.

Наталья возвращается к столу. Оба молча едят, не глядя друг на друга. За окном продолжается стук топора.

379. (Натурная съемка.) САД ПРИ ДОМЕ В БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ.

Садовник тащит срубленный куст сирени по газону мимо пышно расцветающих роз, мимо бассейна и сваливает его в тенистом влажном овражке на кучу мусора.

380. (Съемка в помещении.) В АННАЯ В ДОМЕ В БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ. УТРО.

Рахманинов рассматривает себя в зеркале. Одна щека его намылена, вторая уже выбрита. Он трогает свои тяжело набухшие мешки под глазами, поворачивается боком к зеркалу, разглядывает небольшую опухоль на шее, тоже трогает ее пальцем. Внимание его привлекает что-то в умывальнике. Он наклоняется.

Крупно. Бойкий паучок безуспешно пытается выкарабкаться из раковины, и каждый раз, когда он уже почти на краю ее, он соскальзывает по белому фарфору вниз и снова возобновляет отчаянные попытки спастись. Рахманинов смотрит на паучка, качает головой с улыбкой. Рука Рахманинова наклоняется к паучку. Он протягивает ему указательный палец и, вытащив его из раковины, подносит к раскрытому окну.

Крупно. Паучок с пальца переползает на зеленый лист жасмина, растущего за окном.

Неожиданно до Рахманинова доносится женское пение – русская колыбельная. Рахманинов прислушивается. Голос смолкает. Он снова принимается бриться, и опять тот же голос раздается за его спиной. Рахманинов поворачивается и резко открывает дверь из ванной. Залитая солнцем комната, коридор, никого нет. Рахманинов оглядывается.

Рахманинов. Наташа! Васильевна!

Никто не отвечает. Странная тишина, даже птицы перестали петь. Яркий солнечный свет ослепительно сияет. Рахманинов возвращается к зеркалу. Тревога наполняет его душу. Он заканчивает бритье, берет салфетку, чтобы вытереть лицо, и опять тот же женский голос запевает колыбельную. Рука Рахманинова замирает на полужесте. Он опускает глаза, вслушивается.

Женский голос.

 
Баю-баюшки-баю,
Не ложися на краю.
 

Рахманинов поднимает глаза к зеркалу. В отражении зеркала сквозь дверной проем в обжигающем солнечном луче сидит Марина – такая, какой он запомнил ее в то счастливое лето 1913 года. На руках у Марины четырехлетняя Таня. Рахманинов с полуоткрытым ртом не может оторвать глаз от зеркала, от отражения Марины, по-матерински склонившейся над его ребенком, от каштанового пучка ее волос и этого изгиба полной шеи, переходящей в округлое плечо. Боясь потревожить видение, Рахманинов поворачивается, подходит к двери. Образ не исчезает.

Марина(поет).

 
Придет серенький волчок,
Тебя схватит за бочок.
 

Рахманинов(хрипло). Марина!

Марина перестает петь, поднимает на него ясные лучистые глаза.

Рахманинов. Разве ты здесь?

Марина. Я здесь тоже. Я везде.

Рахманинов. Как хорошо, что я вижу тебя! Мне так много хотелось тебе сказать! Я никогда не решался, я боялся, я всегда боялся…

Марина подносит палец к губам.

Марина. Тс-с… Танюшку разбудите.

Рахманинов(переходя на шепот). Тогда я понимаю, это не ты здесь, это я там… в Ивановке.

Он оглядывается и вместо калифорнийского дома видит себя и Марину с Танечкой на коленях в залитом солнцем доме в Ивановке. Та же мебель, что и сорок лет назад.

Рахманинов. Боже мой, неужели ничего не изменилось? Неужели все это был сон? Вся жизнь… страшный сон.

Марина. Изменилось, ох как изменилось.

Рахманинов. Я пойду на колокольню. Ты знаешь, я все время засыпаю и вижу себя на колокольне. Я пойду туда, хорошо?

Марина, улыбаясь, кивает.

381. (Съемка в помещении.) КОЛОКОЛЬНЯ.

Задыхающийся Рахманинов, каким мы его знаем сейчас, поднимается по вытертым ступеням колокольни, все выше и выше. Каждая ступень дается с ужасным трудом. Боль в левом боку нарастает. Он прихрамывает, карабкается, держась за левый бок. Лицо его покрывается потом. Наконец он достигает двери, открывает ее…

382. (Натурная съемка.) ЗВОННИЦА. ДЕНЬ. ЗИМА.

Потрясенный Рахманинов глядит окрест себя. Ему открываются обветшалые стены с обсыпавшейся штукатуркой, обрывки веревок, с которых срезаны колокола. Заснеженные пространства России. А внизу – сожженная, безжизненная деревня с черными скелетами обугленных изб. Ледяной ветер обдувает Рахманинова, одетого в тонкую шелковую рубашку. Но он не обращает внимания, проходит к другой стороне звонницы, смотрит вниз. Ему открывается проваленный купол церкви, обшарпанные, загаженные стены. Спазм сдавливает горло Рахманинова. Он пытается откашляться. Глухой, клокочущий кашель вырывается из его груди, плечи судорожно вздрагивают. Он прижимает платок ко рту, и когда он отнимает его, платок окрашен кровью… Откуда-то из-за горизонта до него доносится протяжный низкий удар колокола, еще один…

383. (Съемка в помещении.) СТАЛИНГРАД. ЗЕМЛЯНКА. ОСЕНЬ. ДЕНЬ.

Усталые, потные, грязные, иные в свежих бинтах, бойцы ужинают после боя. Движения их вялы, и нет жадности к пище – карябают нехотя ложками прокопченные котелки. В углу примостился Иван с миской супа. Входит командир взвода.

Лейтенант.Не рассупониваться, ребята, и чтоб оружие под рукой! Он скоро опять попрет.

Усатый солдат.Когда он угомонится, дьявол!

Молодой боец.Когда мы его угомоним. Лейтенант (заметив в углу Ивана). Что же нам с тобой делать, дед? Я про тебя забыл было.

Иван вытягивается по стойке «смирно». Правая нога его по-прежнему босая.

Иван. Разрешите доложить! Иван Шаталин, солдат двух войн – мировой и гражданской. «Георгия» имею.

Молоденький солдат. Мы его сыном полка зачислили.

Лейтенант(улыбнувшись). Ладно, доложу ротному.

384. (Съемка в помещении.) ДОМ РАХМАНИНОВА В КАЛИФОРНИИ. ЗИМА. ДЕНЬ.

В спальне около полураздетого Рахманинова с сосредоточенным видом стоят несколько врачей. Профессор, наклонившись, выстукивает его спину, потом щупает опухшие железы, многозначительно переглядывается с коллегами. У окна, напряженная, как струна, Наталья.

Профессор.Можете одеваться.

Рахманинов. Ну что, господа?

Профессор.Нам нужно посовещаться, обсудить кое-что…

Рахманинов. Делайте что хотите, господа, но все меня уверяют, что я здоров, а сил у меня никаких не осталось. Сил мало, а концертов, господа, много, через две недели начинаю в Нью-Йорке… Так что…

Профессор(перебивает). Об этом и речи быть не может! В Нью-Йорке зима, ничего не стоит схватить воспаление легких…

Рахманинов. Нет уж, позвольте, вы на то и доктора, чтобы меня поставить на ноги, а концертов я отменять не собираюсь… (Он смотрит на часы.) Извините, сейчас в Москве полночь, я не хочу пропустить последние известия…

Он с трудом встает с постели и, шаркая ногами, выходит. Доктора смотрят на Наталью.

Профессор.Вы должны повлиять на мужа.

Наталья.Музыка для него жизнь.

Профессор.Миссис Рахманинова, вашему мужу осталось очень немного жить…

385. (Натурная съемка.) ДОМ РАХМАНИНОВА В КАЛИФОРНИИ. ДЕНЬ.

К подъезду подкатывает машина, за рулем Федя Шаляпин. Он привез Софью – сестру Натальи. Помогает ей выгрузить чемодан. Софья, несмотря на преклонный возраст, выглядит прекрасно – худощавая, спортивная. Быстрыми шагами она входит в дом.

386. (Съемка в помещении.) СПАЛЬНЯ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Соня входит в спальню. На кровати, прямая, натянутая как струна, сидит Наталья. Она смотрит на Соню невидящими глазами, но только мгновение, потом, очнувшись, улыбается.

Соня(от двери). Ну что, был консилиум?

Наталья. Да… У него рак… Последняя стадия. Осталось совсем немного…

Соня механически кивает, лицо ее становится цвета бумаги.

Соня. Он знает?

Наталья.Нет, мы решили не говорить. Он всегда был очень мнителен, а сейчас особенно. Фанатически намерен ехать в Нью-Йорк продолжать турне. Может быть, ты его отговоришь.

Соня. Я попробую.

Наталья.Пойди к нему. Он знает, что ты приезжаешь. Обрадуется.

Соня кивает, собирается было выйти, но ноги ее подкашиваются, и она рушится на стул у двери. Глухие рыдания рвутся из ее груди.

Соня(рыдает). Я не могу, я не знаю… Как же это? Сереженька, родной мой… Я не могу его видеть, я не выдержу. Я молилась за него каждый день всю жизнь, с самого детства.

Наталья встает, подходит к сестре, берет ее за плечи.

Наталья.Соня…

Соня(обхватывает сестру обеими руками). Наташа, я никогда никого так не любила, как Сережу, я не знаю, как я выдержу.

Наталья, крепко взяв Соню за плечи, поднимает со стула, прижимает к себе.

Наталья.Выдержи, родная моя. Окаменей. Окаменей сердцем, как я, иначе… (Голос ее пресекается, она борется со слезами.)

Соня прячет свое лицо на груди у сестры.

Соня. Как же мы будем?

Наталья.Как прежде в детстве, вдвоем через всю жизнь – верны до гроба… И там, за гробом, вдвоем – верны.

Соня поднимает заплаканное лицо, смотрит на сестру. Лицо Натальи светится той внутренней силой, которая делает его самым прекрасным на земле…

387. (Съемка в помещении.) ДОМ РАХМАНИНОВА В БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ. ДЕНЬ.

Студия, где стоят два рояля, а на стене карта Советского Союза. Федя Шаляпин стрижет у окна Рахманинова. Соня разбирает корреспонденцию за столом в углу.

Рахманинов. Ты, Феденька, мой придворный парикмахер.

Федя.Вас легко стричь, Сергей Васильевич, «под арестанта».

Рахманинов. Это твой папаша надоумил меня стричься коротко. Когда мы познакомились, я носил длинные волосы, хотел выглядеть романтически, а твой папа говорит: «У тебя не голова, а веник!»

Соня из угла со скорбной нежностью смотрит на седую голову Рахманинова, над которой ловко орудует машинкой Федя.

Рахманинов(продолжает). Он вообще очень заботился о моем внешнем виде. Все ругался, что я кланяться не умею, говорил: «Кланяешься как могильщик». Учить даже пытался, правда безуспешно…

Входит Наталья с пачкой писем.

Наталья.Я это все разобрала.

Рахманинов. И что там пишут?

Наталья.Пишут слова благодарности, вот в этом (она открывает конверт) какая-то русская старушка прислала доллар!.. Несколько ругательных, прямо-таки проклятия сыплют на твою голову!

Рахманинов. Бедная моя голова!.. Осторожно, Федя, у меня над левым ухом родинка.

Федя.Знаю, знаю, Сергей Васильевич.

Наталья.Здесь письмо от советского консула с благодарностью за все…

Соня. А у меня телеграмма от советских воинов… Поздравляют тебя с днем рождения и выражают… «благодарность за помощь бойцам нашей героической Красной Армии, которые грудью своей защищают Родину и дело всего передового человечества от фашистских варваров…».

Рахманинов. Как приятно… как хорошо! (Он вдруг дергается.) Осторожно, Федя, больно!

Федя. Я что, порезал?

Рахманинов. Нет, тут у меня шишка выскочила, и вот тут другая растет, очень болит…

Наталья и Соня обмениваются напряженными взглядами.

Рахманинов(продолжает). У меня, Феденька, какая-то очень редкая болезнь. Наташа, какая, я забыл?

Наталья(с готовностью). Воспаление нервных узлов, Сереженька…

Рахманинов. Вот-вот… Да… А Федор Иванович, папаша твой, хотя был и бас, а кланялся как тенор, умел он это…

388. (Съемка в помещении.) БЮРО ЭМИГРАЦИИ И НАТУРАЛИЗАЦИИ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА. ДЕНЬ.

В просторном зале на подиуме под портретом президента Рузвельта, торжественный и монументальный, стоит судья районного суда. У стены флаги США и Калифорнии. Перед судьей два эмигранта, принимающих американское гражданство, – Сергей и Наталья Рахманиновы. В зале Федя Шаляпин и Соня. Судья произносит слова торжественной клятвы верности Америке. Рахманиновы повторяют, подняв правую руку.

Судья.Я клянусь в преданности флагу США…

Рахманиновы. Я клянусь в преданности флагу США.

Судья.Одна нация под Богом, неделимая…

Рахманиновы. Одна нация под Богом, неделимая…

Судья.Свобода и справедливость для всех!

Рахманиновы.Свобода и справедливость для всех!

Федя с нежностью смотрит на две столь родные уже старческие фигуры – высокого, сутулого старика и его неизменной спутницы жизни…

389. (Натурная съемка.) ЗАПРАВОЧНАЯ СТАНЦИЯ. КАЛИФОРНИЯ. ДЕНЬ.

У заправочной колонки суетится пожилой хозяин, заправляет «кадиллак» Рахманинова.

390. (Съемка в помещении.) «КАДИЛЛАК». ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

В машине. Рахманинов за рулем, Наталья рядом, сзади Федя и Соня. Все молчат. Жарко. Солнце слепит.

Рахманинов. Вот мы и американцы.

Он роется в карманах, вытаскивает пачку кредиток, чтобы заплатить подошедшему хозяину.

Рахманинов. Сколько?

Хозяин колонки смотрит на Рахманинова пристально.

Хозяин.Мистер… мистер Рахманинофф! (Радостно улыбается.) А я смотрю и не могу понять. Думал, что это кинозвезда, а потом – нет, это Рахманинофф!

Рахманинов улыбается, кивает.

Рахманинов. Сколько я вам должен?

Хозяин.О нет! Ни в коем случае – я не возьму с вас денег!

Хозяин начинает напевать знаменитую прелюдию, имитируя игру на рояле.

Хозяин.Там, там – там-м-м!.. Вы мне сделали честь, что посетили мою бензоколонку… Великий русский! Великая страна! Великая музыка!

Федя(с деланным разочарованием). А я-то думал, что с американцами еду! Знаете что – заправляться надо только здесь!

Все весело рассмеялись.

391. (Съемка в помещении.) СТУДИЯ. РАННИЙ ВЕЧЕР.

У радиоприемника, близко склонившись, почти касаясь ухом динамика, сидит Рахманинов. Сквозь радиопомехи доносится голос диктора на русском языке.

Диктор.В этом году музыкальный мир будет отмечать семьдесят лет со дня рождения великого русского композитора и пианиста – Сергея Рахманинова…

Входит Соня. Рахманинов жестами манит ее к себе, приглашая послушать, крутит ручки приемника, пытаясь настроить на волну. Соня и Рахманинов вслушиваются в далекий голос из Москвы.

Диктор.Московское радио подготовило программу романсов Рахманинова в исполнении ведущих советских исполнителей…

Соня(шепчет). Москва?

Рахманинов кивает. Соня садится рядом, сжимает руку Рахманинова. По радио начинает звучать романс «Сирень».

Голос певицы.

 
Поутру, на заре по росистой траве
Я пойду свежим утром дышать…
 

Соня смотрит на столь родное, знакомое до мелочей лицо Рахманинова. Он весь погружен в музыку…

392. (Натурная съемка.) САД. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Наталья, оцепенев, стоит посреди сада, вслушиваясь в музыку, которая доносится сюда, в Беверли-Хиллз, из далекой воюющей России. Она чувствует чье-то присутствие и оборачивается. Перед ней, теребя свою панаму, переминается с ноги на ногу садовник.

Садовник.Миссис Рахманинова, я виноват! Вы можете меня уволить…

Наталья всматривается в покрытое пятнами взволнованное лицо садовника.

Наталья.Что стряслось?

Японец не отвечает, он семенит в угол сада и машет рукой, приглашая Наталью следовать за собой.

393. (Натурная съемка.) УКРОМНОЕ МЕСТО САДА. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Садовник подводит Наталью к укромному тенистому овражку, куда он свалил недавно срубленный увядший куст сирени. Среди гнилых сучьев, сохлой травы и всякого мусора лежит срубленный куст. Он цветет. Пусть всего лишь несколько тощих кистей дали цвет – это чудо неистребимой жизни. Наталья боится поверить своим глазам.

Садовник.Я не знал, что русская сирень цветет, только если ее срубят.

394. (Съемка в помещении.) СТУДИЯ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Рахманинов и Соня слушают передачу из Москвы. Теперь исполняется романс, посвященный Наталье, «Не пой, красавица, при мне».

Рахманинов. Не забыли… Не забыли.

Распахивается дверь и входит Наталья с ветками белой сирени. Рахманинов и Соня молча смотрят на ее бледное от волнения лицо.

Наталья.Это какое-то… это чудо! Она зацвела, срубленная!

Наталья протягивает Рахманинову цветы. Тот погружает лицо в белые гроздья, вдыхает запах. Наталья и Соня смотрят на него с волнением.

Рахманинов. Сиреневое вино… Помните? Видно, не увижу я моей России…

Радио продолжает транслировать романсы Рахманинова.

395. (Натурная съемка.) СТАЛИНГРАД. ПОЛЕ БОЯ.

Куда ни кинь глаз, всюду развороченная земля. Надолбы, колючая проволока, заграждения, воронки, дымящиеся руины, далекий гул канонады. Сюда тоже доносится музыка Рахманинова… Она раздается из открытой двери блиндажа в береговом скосе, перед которым бойцы моются водой из ведер, бреются иступившимися бритвами.

Иван ласково, слегка снисходительно оглядывает смеющиеся лица.

396. (Съемка в помещении.) БЛИНДАЖ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

У трофейного приемника расселись бойцы. Здесь же Иван.

Голос певца.

 
Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной…
 

Лейтенант, сидящий подле приемника, хотел было крутануть ручку настройки, но молоденький боец останавливает его.

Молодой боец.Оставьте, товарищ лейтенант!

Усатый боец.Душевно поет…

Солдаты вслушиваются в музыку романса.

Голос.

 
…Напоминают мне оне
Другую жизнь и берег дальный…
 

Молодой солдат.Это музыка Рахманинова!

Иван.Да, Рахманинов… Сергей Васильич… Старый друг мой.

Лейтенант(насмешливо). Кто твой друг – Рахманинов?

Иван кивает.

Молодой солдат.Он за границу эмигрировал!

Лейтенант.Какой он тебе друг, ври, да знай меру!

Иван(настойчиво). Друг с самых молодых лет. Мы с ним девушку одну любили, она после моей женой стала!

Усатый солдат(хохочет). Хорошо травит!

Лейтенант.Кончай дурочку валять! Рахманинов – музыкант известный, а ты кто?

Иван.Сначала крестьянин, потом солдат, потом колхозник, опосля лагерный доходяга, после помощник капитана, а теперь обратно солдат… А с Рахманиновым на Тамбовщине вместе жили – он барин, а я – при кухне мужиком. На Марине перехлестнулись… (Горделиво.) А все-таки мой верх оказался!

Солдаты загоготали.

Усатый солдат.У Рахманинова бабу отбил! Ну, дает!

Рябой солдат.Ребя, вы послухайте! Ну, брешет!

Иван ласково, слегка снисходительно оглядывает смеющиеся лица.

Иван. Было дело… Переживал я крепко! А Марина все ж таки мне досталась! (Он помолчал.) Правда, ненадолго – померла вскорости от рака.

Солдаты неловко переглядываются. Смех увял. Какая-то правда чувствуется в словах Ивана. В проеме двери видны плещущиеся водой голые торсы моющихся солдат.

Иван. Да… Такие дела! (Он смотрит за дверь.) Эй, братцы, моя очередь бриться!

Иван встает, идет к выходу из блиндажа.

397. (Натурная съемка.) «КАРНЕГИ-ХОЛЛ». НЬЮ-ЙОРК. ВЕЧЕР. ЗИМА.

Афиша объявляет об очередном выступлении Рахманинова в помощь русскому народу. Под афишей толпа. Все билеты проданы, шныряют спекулянты. Улица запружена желающими попасть. Мелькают военные формы. Подъезжают то и дело черные лимузины со знатными зрителями.

398. (Съемка в помещении.) АРТИСТИЧЕСКАЯ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Рахманинов, совсем по-домашнему закутанный в плед, нахохлившись, сидит в кресле с чашкой чаю. Достает какие-то таблетки, запивает, поморщившись, с трудом глотает, потом достает термометр из-под мышки, пытается разглядеть температуру, но опухшие, слезящиеся глаза плохо видят. В дверь робко стучат. Рахманинов торопливо прячет градусник.

Рахманинов. Кто там?

Входит архитектор Мазырин, останавливается у двери.

Архитектор.Не гоните, Сергей Васильевич.

Рахманинов. Ах это вы…

Архитектор.Я приехал из Чикаго, специально чтобы увидеть вас, хоть на мгновение… Чтобы сказать вам, что…

Архитектор бледен, от волнения ему трудно подобрать слова.

Архитектор.…Что я был не прав. Трагически не прав. Мне стало невмоготу жить, не попросив у вас прощения.

Рахманинов. Я соскучился по тебе, Александр. (Он улыбается.) И в преферансик не с кем сразиться…

Архитектор, прямой как струна, подходит к Рахманинову, протягивает руку.

Рахманинов. Мир?

Рахманинов молча пожимает протянутую руку, лицо архитектора дрогнуло, из глаз брызнули слезы.

Архитектор.Вы… ты великий, великий… Гордость наша!

От избытка чувств припадает к руке Рахманинова губами, но тот сердито отдергивает свою руку.

Рахманинов. Перестань, а то я действительно рассержусь… Лучше посмотри, какая у меня температура. (Протягивает архитектору градусник.)

Архитектор. Боже праведный, у тебя 39°!

Рахманинов. Не говори Наталье. Пора одеваться.

Рахманинов пытается встать и со стоном падает назад в кресло. Лицо его сереет, покрывается испариной. Архитектор в растерянности смотрит на него.

Рахманинов. Ну, что стоишь, помоги мне встать!

Архитектор кидается на помощь, поднимает Рахманинова с кресла, с его помощью тот делает несколько шагов к зеркалу.

Рахманинов. Давай скорее фрак, а то я, боюсь, упаду, жуткая боль.

Архитектор.Тебе нельзя выступать в таком виде.

Рахманинов. Боль сейчас спадет, я знаю, давай фрак.

Архитектор подает фрак. Рахманинов с трудом поднимает руки, чтобы вдеть их в рукава, смотрит на себя в зеркало и, прерывисто дыша, беззвучно смеется.

Рахманинов. Ты погляди на меня в зеркало. Я похож на старую шлюху. Потрепанна, еле дышит, но желание гулять так сильно, что каждую ночь она прется на улицу в поисках клиента.

Зал набит битком. В проходах стоят стулья. Наверху, в ложах, везде люди вынуждены стоять. На сцену начинает выходить оркестр, музыканты занимают свои места.

400. (Съемка в помещении.) АРТИСТИЧЕСКАЯ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Рахманинов сидит в кресле, готовый к выходу. Рядом Наталья и Соня. Со стороны не видно, каких трудов ему стоило одеться и приготовиться.

Наталья. Ты померил температуру?

Рахманинов. Нормальная… Хороший все-таки кларнетист в этом оркестре.

Появляется возбужденный Фолли.

Фолли.Вас ждут, маэстро!

Рахманинов, опираясь на ручку, осторожно встает, но тут же с глухим стоном валится обратно. Наталья и Соня переглядываются с Фолли.

Рахманинов. Сейчас отпустит.

Наталья.Тебе нельзя выступать.

Рахманинов. Уже прошло, помогите мне, пожалуйста.

Наталья.Сережа, ты к тому же простужен. Надо отменить.

Рахманинов. Ни в коем случае!

Наталья.Чарли, отменяйте концерт и вызовите «скорую»…

Рахманинов. Не сметь! Я здесь решаю! Помогите мне встать. Соня!

Соня. Сереженька, послушай, ты абсолютно без сил. Ты так умрешь на эстраде…

Рахманинов(с отчаянием). Соня, Чарли, помогите мне. Я должен подняться.

Наталья.Это безумие, ты никуда не пойдешь.

С огромным усилием, облокотившись о ручку, Рахманинов приподнимается и снова падает. Фолли, Наталья и Соня не знают, что делать.

Рахманинов(с мольбой в голосе). Девочки мои, Наташенька, Соня, если вы хотите, чтобы я еще пожил хоть немного, доведите меня до рояля. Разве вы еще не поняли, что я живу только потому, что играю? Вы слышите меня? Помогите!

Соня. Да, да, Сереженька, ты прав, ты должен играть. Мы тебя проводим.

Наталья и Соня подхватывают Рахманинова с двух сторон, и он, неверно переступая ногами, движется в раскрытую Фолли дверь.

401. (Съемка в помещении.) КОРИДОР ЗА КУЛИСАМИ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Провожаемый взглядами дежурных, поддерживаемый сестрами, Рахманинов добирается до кулисы. У приоткрытой двери стоит взволнованный, растерянный Фолли. За ним – залитая светом эстрада, черные фраки оркестрантов, полумрак набитого до отказа зала.

Наталья.Надо, чтобы кто-нибудь довел тебя до рояля.

Рахманинов. Теперь я сам доберусь, не волнуйся.