Текст книги "По пути в бессмертие"

Автор книги: Юрий Нагибин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

328. (Натурная съемка.) ПАЛУБА ЛАЙНЕРА. РАССВЕТ.

Третья симфония разливается над просторами неунимающегося Тихого океана. Рахманинов, накинув пальто на пижаму, глядит назад, на восток, где горизонт алеет зарей.

Рахманинов. Прощай, Европа.

Подходит Наталья, заспанная, встревоженная.

Наталья.Я проснулась, а тебя нет.

Рахманинов. Посмотри, как красиво.

Мелодия Третьей симфонии достигает своего апогея, сливаясь с шумом штормовых волн могучего, бушующего океана. Встает солнце, обливая багряным золотом штормовые тучи.

Рахманинов. Как этот мир прекрасен! Если бы только люди это поняли и не старались его улучшить…

329. (Натурная съемка.) ДЕМОНСТРАЦИОННЫЙ ЗАЛ ФИРМЫ РОЯЛЕЙ «СТЕЙНВЕЙ».

В огромном зале, украшенном лентами и венками, выстроилась добрая сотня черных концертных роялей. В присутствии прессы и немногих приглашенных глава фирмы Теодор Стейнвей держит речь перед Рахманиновым.

Стейнвей.Смею вас уверить, господин Рахманинов, что для фирмы «Стейнвей» всегда будет исключительной честью, что вы выступаете на роялях нашей фирмы. Позвольте преподнести вам подарок. (Он делает жест в сторону роялей.) Любой концертный рояль – на ваш выбор!

Присутствующие аплодируют. Среди изысканно и роскошно одетых дам и джентльменов – Наталья, Ирина и Фолли. Рахманинов и Стейнвей позируют перед кино– и фотокамерами, улыбаются, пожимая друг другу руки.

Стейнвей(указывая на рояль). Не желаете попробовать?

Рахманинов неловко улыбается, подходит к роялю, садится, берет три первых аккорда своей знаменитой прелюдии.

Рахманинов. Роскошный звук.

Голоса из публики. Продолжайте, просим!

Рахманиновсосредотачивается, усаживается поудобнее, подкручивая винты на табуретке, опускает пальцы на клавиатуру, и мощные набатные звуки исторгаются из недр рояля. Публика затаила дыхание. Камера движется под музыку среди роялей.

330. (Съемка в помещении.) ЦЕХ СБОРКИ РОЯЛЕЙ.

В соседнем цеху, где рабочие собирают рояли, все работы остановились. Мастера застыли, отложив инструменты, с благоговением внимают могучим аккордам. Камера движется между полуразобранных роялей, и мы слышим, как струны в раскрытых деках дребезжат, отзываясь на волны музыки, проникающей из соседнего зала.

331. (Натурная съемка.) ДЕМОНСТРАЦИОННЫЙ ЗАЛ.

Рахманинов заканчивает играть. Аплодисменты.

332. (Натурная съемка.) ДЕМОНСТРАЦИОННЫЙ ЗАЛ. ПОЗЖЕ.

Официанты разносят шампанское и закуски. Рахманинов стоит с Натальей и Ириной в окружении восторженных поклонников. Стейнвей подводит к Рахманинову статную даму, сверкающую бриллиантами. В руках у нее несколько роз.

Стейнвей.Позвольте представить вам миссис Норт.

Миссис Норт. Мистер Рахманинов, нет слов! Моему счастью нет предела. Дайте я вас поцелую!

Она порывистым жестом обнимает Рахманинова и целует, ненароком поцарапав шипом розы его щеку. Рахманинов дергается, сморщившись.

Миссис Норт. Ах, простите, я вас поцарапала!

Рахманинов. Ничего.

Миссис Норт.Мой муж в Европе. Он будет в отчаянии, что не увидел вас! Я надеюсь, вы нас посетите и сможете посмотреть великолепную коллекцию, которую нам удалось вывезти из России.

Рахманинов вытирает пальцем кровь с царапины.

Рахманинов. Очень интересно.

Миссис Норт. Давайте сегодня же назначим дату, и мы устроим прием. Я покажу вам фарфор из Зимнего дворца. У нас есть кольцо вашего царя Николая Второго.

Рахманинов(с горечью). А императорской короны у вас нет?

Миссис Норт. Нет, ее купил Эндрю Мэллон. Но зато мы купили двух Тицианов и несколько Рембрандтов из царской коллекции. Я вам обязательно покажу. Вы приедете?

Рахманинов. Спасибо.

Дама отходит.

Рахманинов. Кто это?

Фолли.Жена нефтяного магната Сэмюэла Норта. Он торгует с Россией, и Сталин ему продал весь Эрмитаж.

От буфета Рахманинову машет ручкой коротенькая дама с пышной платиновой прической. Мы ее уже знаем – это музыкальный критик Флоранс.

Флоранс.Я здесь, мистер Рахманинов!

Рахманинов. Боже, опять эта критикесса. (Наталье.) Спаси меня от нее.

В это время к Рахманинову подплывает обрюзгший господин.

Господин.Мистер Рахманинов, вы не скажете в трех словах, как надо играть Шопена?

Рахманинов. В трех словах не могу, а в четырех: Шопена надо играть хорошо.

Он видит приближающуюся Флоранс, пытается ускользнуть, но уже поздно.

Флоранс.Господин Рахманинов, я пишу книгу о вас. Я хотела бы знать, какая основная идея прелюда, который вы исполнили. Правда ли, что программа этой музыки – история о двух заключенных, бежавших с каторги?

Рахманинов. Нет, не правда.

Флоранс.Но что-то вас вдохновило?

Рахманинов. Что вдохновило? (Улыбается.) Отсутствие денег…

Гости смеются.

Рахманинов(продолжает). Мне было 18 лет, я был абсолютно без денег, и я написал эту музыку.

333. (Натурная съемка.) ДЕМОНСТРАЦИОННЫЙ ЗАЛ. ПОЗЖЕ.

Теперь у рояля – певица с аккомпаниатором. Она поет «Сирень» по-русски. Слушатели уселись вокруг. Камера скользит по умиленным вежливым лицам – красивым, холеным, старым, напудренным и нагримированным – дам и джентльменов, терпеливо слушающих пение на чужом языке.

Наталья.Прекрасный концерт!

Рахманинов. Они ведь ни хрена не понимают, ты посмотри на эти лица!

Ирина.Папа, они понимают ровно столько, сколько могут. И они тебя любят. Это, наверное, самое важное.

К Рахманинову подходит Фолли, с довольным видом хлопает себя по карману, вытаскивает конверт. Рахманинов берет конверт – там чек.

Рахманинов. Что это?

Фолли.Две тысячи долларов – аванс.

Рахманинов. Аванс? За что? От кого?

Фолли.Миссис Норт заплатила вам аванс за вечер, на который она вас пригласила.

Рахманинов. При чем здесь деньги? Верните чек! Какая бестактность!

Фолли.Маэстро, тут нет никакой бестактности. Миссис Норт хочет компенсировать вам время, которое вы потеряете на ее вечере. Это же Америка, а в Америке время – деньги.

Рахманинов неожиданно одной рукой хватается за поясницу, а другой рукой за плечо Натальи. Лицо его мгновенно покрывается испариной.

Наталья(испуганно). Что с тобой?

Рахманинов. Опять эта невыносимая боль.

Фолли.Может, вызвать «амбуланс»?

Рахманинов. Нет, нет, не привлекайте внимания. Дайте я обопрусь о вашу руку.

Он достает платок, вытирает влажный лоб, очень медленно, не убирая руки с поясницы, стараясь быть незаметным, идет по направлению к двери. Наталья и Ирина следуют за ним.

334. (Натурная съемка.) НЬЮ-ЙОРК. ФЕВРАЛЬ 1941 ГОДА. ДЕНЬ.

Снегопад. На одной из улиц Нью-Йорка – Ист-Сайд мальчишки играют в снежки. Подъезжает такси. Из такси выходит Наталья, сверяет адрес, звонит у подъезда.

335. (Съемка в помещении.) КАБИНЕТ ВРАЧА. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

На высокой металлической койке – раздетый Рахманинов. Врач прослушивает его легкие. Жалко белеет худая костлявая спина, слегка оттопыренные уши на коротко стриженной седой голове.

Врач.Дышите глубже.

Рахманинов вдыхает и закашливается глубоким грудным глухим кашлем. Врач терпеливо ждет, глядя, как сотрясаются старческие лопатки. Рахманинов отхаркивается.

Врач. Курите?

Рахманинов. Курю.

Врач.Устаете?

Рахманинов. Да, стал быстро уставать.

Врач углубляется в рентгеновские снимки, поднеся их к окну. Рахманинов продолжает сидеть, испытующе глядя на врача. За окном идет сильный снег.

Врач.У вас явный плеврит, а вы курите.

Рахманинов. Я очень мало курю, доктор.

Наталья(заглянув в комнату). Можно?

Рахманинов. Наташенька, ну где же ты?

Наталья входит, вопросительно смотрит на врача.

Врач.Надо бросить курить. Надо сменить образ жизни. И наконец, надо перестать шутить со своим здоровьем. Господин Рахманинов очень переутомлен. Желательно сменить климат. Лучше всего – Калифорния. И вообще покончить с выступлениями.

Рахманинов. О нет, доктор, только не это! В концертах – моя жизнь. Вы поймите, я эстрадный человек. Если я чувствую какую-нибудь боль, она тут же прекращается, когда я на эстраде.

Доктор и Наталья смотрят на Рахманинова.

Рахманинов(продолжает). Ну хорошо, я брошу курить. Но я не могу меньше играть. Если я не буду работать, я зачахну.

Доктор(с улыбкой). А сменить климат обещаете?

Рахманинов(с готовностью). Да, да. Мы переедем в Калифорнию, обещаю.

Наталья.Одевайся же, Сережа, ты простудишься.

Рахманинов слезает с койки, начинает одеваться.

Наталья.Мы подождем тебя в коридоре.

336. (Съемка в помещении.) ПРИЕМНАЯ ДОКТОРА. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Доктор выходит, прикрывает за собой дверь. Наталья смотрит на него в ожидании.

Наталья.Что вы можете сказать?

Доктор(отводя глаза). Пока еще рано делать окончательные выводы, но… (Качает головой.) Нет, я должен посоветоваться вначале и сделать кое-какие дополнительные анализы.

Наталья(глядя в глаза доктору). Я должна знать. Это что… рак?

Доктор(решившись). Не исключено…

Наталья опускает голову, прикрывает глаза.

337. (Съемка в помещении.) КАБИНЕТ ВРАЧА. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Рахманинов, уже одетый, шарит по карманам, достает сигарету, закуривает. Входит Наталья. Он успевает спрятать сигарету за спину.

Рахманинов. Ну что, какие тайны тебе открылись?

Наталья(бодро). Никаких. Отдай сигарету, Сережа.

Рахманинов(удивленно). Откуда ты знаешь?

Наталья(улыбаясь). Потому что позади тебя занавеска уже горит.

И правда – Рахманинов оглядывается: он успел прожечь в кисейной занавеске дыру. С помощью жены он лихорадочно старается сбить пламя с занявшейся огнем занавески.

338. (Натурная съемка.) БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ. ДОМ РАХМАНИНОВА. ЗИМА. ДЕНЬ.

Дом Рахманинова на Элм-драйв, 10. Калифорнийское солнце золотит апельсины на темной листве, благоухающие бегонии, звонко-зеленый газон. Щебечут птицы. У подъезда дома сияет новый «кадиллак». Под окнами террасы Наталья беседует с маленьким седым японцем-садовником.

Наталья.Этот куст надо посадить здесь.

Она указывает на стоящий на дорожке куст сирени, высаженной в зеленый ящик с землей;.

Садовник.Я думал здесь посадить жасмин.

Наталья.Мистер Рахманинов хочет, чтобы сирень сидела здесь, была высажена здесь.

Садовник.Миссис не верит мне, но сирень не цветет в южной Калифорнии.

Наталья(оглянувшись по сторонам). Я знаю. Но мне не хотелось бы расстраивать мистера Рахманинова, он человек мнительный, а для него этот куст имеет особый смысл…

339. (Съемка в помещении.) ДОМ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

По пустым комнатам проходит Рахманинов. Оглядывает светлые стены просторных комнат, золотистые натертые полы. Солнце льется сквозь раскрытые окна. Весь дом наполнен щебетанием птиц.

Рахманинов(бормочет). Здесь будет моя студия.

Он подходит к окну, смотрит на Наталью, беседующую с садовником. Наталья, заметив его в окне, прерывает свой разговор и идет через газон.

Наталья.Какое солнце! И это называется зима!

Рахманинов. Да, рай!

Наталья.Считай, что мы купили дом в раю.

Рахманинов кивает, отходит от окна, смотрит на себя в зеркало, рассматривает свое изборожденное морщинами, уставшее лицо с отвисшими мешками под глазами, отворачивается.

Рахманинов(про себя). Дом, в котором я умру.

340. (Натурная съемка.) ДОМ В БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ. ЛЕТО 1941 ГОДА.

Та же комната, только уже обставленная удобной уютной мебелью. Мы слышим голоса, доносящиеся из соседних комнат, потом шум автомобиля. Камера приближается к окну, и мы видим, что к дому подъехал грузовик, на который погружен большой концертный рояль. Трое рабочих начинают его сгружать. Разгрузкой руководит знакомый нам Федор Федорович Шаляпин – младший сын Шаляпина. Он повзрослел и еще больше стал похож на отца.

341. (Съемка в помещении.) ДОМ В БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ. ДЕНЬ.

Статная русская повариха Васильевна, несмотря на пышную фигуру, легко движется от стола к плите, на которой жарится и парится обильный обед. Входит Ирина, тянет носом.

Ирина.М-м-м! Что это?

Васильевна(робко). Это борщ. А это – каша грешневая… со шкварками.

Ирина подходит, пробует кашу.

Ирина.Чудо! (Кричит.) Софа! Софа!

Васильевна.У меня еще поросенок заливной, не знаю, понравится ли барину.

Вбегает Иринина дочь Софа – уже выросшая очаровательная пятнадцатилетняя девочка.

Ирина.Попробуй, такого ты еще не ела. Это – настоящий русская каша (Оборачивается к оробевшей Васильевне.) Не волнуйся, Васильевна! Сергей Васильевич обожает гречневую кашу. (Кричит в дверь.) Мама!

На крик вбегает Федор.

Федор.Я тоже хочу пробу навести. Ирина. Софа, позови бабушку.

342. (Съемка в помещении.) СПАЛЬНЯ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Софа взбегает вверх по лестнице и замирает на пороге спальни. Наталья сосредоточенно слушает передачу по радио, заглушаемую треском помех, и делает Софе знак не шуметь.

343. (Натурная съемка.) ДОМ В БЕВЕРЛИ-ХИЛЛЗ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

«Кадиллак» Рахманинова въезжает во двор. Рахманинов направляется к дому, но останавливается около куста недавно посаженной сирени. Листья увяли, некоторые совсем свернулись в трубочку. Рахманинов обеспокоенно смотрит на подошедшего садовника.

Рахманинов. Надо бы полить, а то не зацветет.

Садовник.Мистер, я поливал, просто Калифорния – не тот климат.

Рахманинов. Надо бы еще. Принесите мне шланг.

Рахманинов снимает пиджак, засучивает накрахмаленные манжеты своей рубашки. Видит Наталью, появившуюся в окне террасы. Наталья чем-то сильно взволнована, но Рахманинов не замечает ее состояния.

Рахманинов. Я выбрал чудную мебель для террасы, помнишь, мы видели у Стравинских.

Наталья не отзывается.

Рахманинов(продолжает). Что с тобой?

Наталья.Гитлер напал на Советский Союз.

Подошедший садовник принес шланг и протягивает его Рахманинову. Рахманинов стоит пораженный, ничего не видит. Ирина, Софа и жующий Федя выбежали на террасу, смотрят молча на Рахманинова, который отсутствующим взглядом, с трудом волоча ноги, почти старческой походкой проходит мимо них и скрывается в доме.

344. (Съемка в помещении.) ДОМ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Рахманинов поднимается наверх по лестнице. Наталья следует за ним.

Наталья.Сережа!

Ответа нет. Наталья поднимается, подходит к двери в студию, прислушивается.

Наталья.Сережа!

Наталья осторожно стучит в дверь. Рахманинов не отзывается. Стараясь не шуметь, Наталья идет прочь.

345. (Съемка в помещении.) ДОМ. ПОЗЖЕ.

В столовой накрыт стол. Чего только здесь нет: холодный поросенок, заливная рыба, маринованные грибы. Вокруг стола Наталья, Ирина, Софа, Федор. Васильевна вносит в фарфоровой супнице раскаленный борщ.

Наталья(Софе). Позови дедушку обедать.

Софа выбегает из комнаты. Мы слышим ее шаги вверх по лестнице.

Голос Софы. Дедушка! Открой, дедушка! Обед готов.

Все усаживаются за стол.

Софа(входит). Не отвечает.

Васильевна разливает борщ по тарелкам. Тягостная тишина за столом, никто не смотрит друг на друга. Наталья пробует борщ, качает головой, роняет ложку.

Наталья.Нет, не могу есть. Ирина. Кусок не лезет в горло.

Наталья встает из-за стола. Все следуют ее примеру.

Федор(нерешительно). Я пойду, пожалуй.

Васильевна(огорченно). Значит, не понравилось?

Наталья(выходя). Прости, Васильевна, мы вечером съедим.

Федор наливает рюмку водки, залпом выпивает ее.

Васильевна(сквозь слезы). Господи, да что ж это такое! Наварила, нажарила – все зря!

Федор.Война, Васильевна.

Васильевна(в сердцах). Ну, война! Ну, напал немец на нас! Чего ж теперь, голодовку объявлять? Расколошматят его наши, как пить дать.

Васильевна подходит к непочатой Софиной тарелке, кусает черный хлеб и ест борщ.

Васильевна(сквозь слезы). Такой борщ пропадает!.. Гитлер чертов!

Федор с грустной улыбкой смотрит на кухарку.

346. (Съемка в помещении.) ДОМ. ВЕЧЕР.

Мягкий свет падает из-под желтых абажуров. Наталья с кофейником и чашкой на подносе поднимается наверх. Дверь в студию по-прежнему заперта.

Наталья.Сережа, я сварила тебе крепкого кофе.

Ответа нет.

Наталья.Сережа, нельзя же так!

Голос Рахманинова.Спасибо, мне ничего не надо.

С поникшей головой Наталья спускается вниз.

347. (Съемка в помещении.) ГОСТИНАЯ. НОЧЬ.

Наталья в пеньюаре поверх ночной рубашки дремлет на диване в гостиной.

348. (Съемка в помещении.) БИБЛИОТЕКА, ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

В библиотеке Ирина прикорнула в глубоком кресле.

349. (Съемка в помещении.) СПАЛЬНЯ ИРИНЫ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Софа разметалась по постели, спит тревожным сном.

350. (Съемка в помещении.) КОМНАТА ПОВАРИХИ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Васильевна на коленях перед мерцающими лампадками киота. Тускло поблескивает золото икон.

Васильевна(молится). Господи, пошли победу русскому оружию! Спаси мать нашу Россию!

351. (Съемка в помещении.) ДОМ. НОЧЬ.

Камера скользит по спящему дому. Яркий лунный свет падает квадратами на пол, выхватывая куски мебели из темноты. Вдруг камера останавливается, потому что мощная трагическая музыка заполняет дом, проникает во все комнаты, во все углы, выплескивается в сад. Это – этюд-картина № 5 опус 39.

Проснувшаяся Наталья недвижно сидит в кресле.

Ирина подходит к окну в библиотеке и слышит музыку, как бы льющуюся из сада.

Софа проснулась в своей кровати, протирает глаза. Музыка входит в нее. Эту минуту она не забудет никогда.

Васильевна с широко раскрытыми глазами уставилась в икону, потрясенная, как будто бы услышала глас Божий…

В студии Рахманинов обрушивает всю мощь своих рук на освещенную луной клавиатуру рояля. В лунном свете его лицо кажется высеченным из мрамора.

КАДРЫ ХРОНИКИ.

И вместе с обвалом музыкальных аккордов идет обвал образов войны. Взрывы, горящие самолеты, падающие в бою солдаты… Немецкие танки, несущиеся по несжатому хлебному полю, бесконечная вереница беженцев.

Плачущий ребенок. Повешение партизана. И вот уже снег падает на черно-обуглившееся пепелище деревни.

Парад Красной Армии в Москве. Осажденный Ленинград. Горящие здания на Невском проспекте… Голодающие вокруг замерзшего трупа лошади. Двое детей тащат санки с трупом матери. Мальчик и девочка. Девочке 5 лет. На исхудавшем до прозрачности личике – огромные, полные скорби глаза.

352. (Натурная съемка.) СИБИРЬ. ЗИМА. НОЧЬ.

Среди черных стволов желтеет огонек в окошке заваленной снегом избы. Человек, споткнувшись, из последних сил доползает до дверей избы, стучит. Дверь открывается.

Человек(хрипло). Пусти погреться, мужик.

Он, обессиленный, рушится на руки хозяина.

353. (Съемка в помещении.) ИЗБА. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Хозяин – лысый старик с длинной бородой – втаскивает пришельца в дымное тепло жилого помещения. В слабом свете керосиновой лампы едва проступают очертания русской печи, стола. Теплится лампадка перед иконой.

Незнакомец.Отогреюсь и пойду.

Старик.Располагайся.

Незнакомец разматывает заиндевевшую мешковину с лица, и мы видим, что это Иван. Он седой, постаревший, истощенный до последней степени. Окаменевшими от холода руками он пытается развязать обмотки с ног.

Иван. Вроде ноги отморозил, ничего не чую.

Заледеневшие руки не слушаются его.

Старик.Дай-ка я тебе помогу.

Иван. Да я сам!

Старик.Да сиди уж!

Старик водружает на нос очки с толстенными стеклами и, нагнувшись, начинает разматывать обутки, сделанные из старой автомобильной покрышки.

Старик.Откуда путь держишь?

Иван. С Прохоровского лагеря.

Старик. Э, брат, ты километров 30 отмахал.

Иван. Заблудился. Да не бойся, актированный я, могу справку показать.

Старик. А по мне, хоть бы и беглый.

Иван всматривается в лицо старика. Лысый череп, нос сливой, на носу перевязанные бечевочкой толстые очки, длинная седая борода – что-то в этих чертах и нам кажется знакомым. Тот наконец развязывает обмотки, смотрит на белые безжизненные пальцы на ноге Ивана.

Старик.Э, брат, почти отморозил. Сейчас тебе надо спиртиком растереть.

Старик открывает тумбочку, вытаскивает оттуда бутылку, наливает спирт в ладонь и растирает, разминает закостеневшую ступню Ивана. Иван не отрываясь смотрит на старика.

Старик(бормочет). Терпи, казак… Я тебе ногу-то разотру, а остальное мы с тобой внутрь пропустим для согревания…

354. (Съемка в помещении.) ИЗБА. ПОЗЖЕ.

Сморенный спиртом и жарой, Иван в накинутом овчинном полушубке сидит, прислонившись к стене. Старик зашивает дратвой валенок.

Старик.Почти закончил.

Иван(в упор глядит на старика). А ведь я тебя знаю… Ты из Тамбовской губернии. Священник, отец Николай.

Священник. Он самый.

Иван. А меня узнаешь?

Священник (не поднимая глаз от работы). Я тебя давно признал – Иван ты.

Иван. Значит, ты жив.

Священник. Бог милостив. В тюрьме насиделся. В Соловках был. После суда сослали в Сибирь на поселение.

Иван. Ты, зерно, меня спутал с кем. Я – Иван Шаталин. Это ведь я тебя арестовал.

Священник. Узнал, браток, узнал. (Смотрит на подшитый валенок.) В такой обувке тебе и мороз не страшен.

Запавшие глаза Ивана блестят недобрым огнем.

Иван. Ты что, дед, на меня и зла не держишь?

Священник.За что?

Иван. За что?.. За то, что я тебя в тюрьму упрятал, жизнь искалечил.

Священник.Нет, сынок, не держу зла.

Иван. Ты дурочку-то не валяй.

Священник. Не ты – так другой бы. Так уж написано было.

Иван вдруг сползает с лавки, падает на колени перед стариком.

Иван(глухо). Прости меня.

Священник.Что ты? Встань, встань.

Он пытается поднять Ивана, но тот упирается, мотая головой.

Иван. Прости меня, отец Николай.

Священник.Невиновен, я же тебе говорю, что ты невиновен.

Иван. Виновен, за все виновен. Перед всеми. За все горе… Десять лет по лагерям.

Священник.Ты своим горем все уж искупил.

Священник поднимает Ивана, сажает на лавку.

Иван. Мне искупление может быть только на фронте. Только кровью. Я ведь к фронту пробираюсь.

Священник(протягивая валенки). Ты в этой обувке до самого фронта-то и дотопаешь.

355. (Съемка в помещении.) ЛОС-АНДЖЕЛЕС. ДОМ РАХМАНИНОВА. ОСЕНЬ 1942 ГОДА. ДЕНЬ.

Во всю стену студии – карта Советского Союза. Рахманинов передвигает флажки линии фронта, которая стягивается к Волге. Фолли сидит за столом, перебирая бумаги.

Фолли.Начнем концертный сезон с Сан-Франциско, потом Бостон, затем…

Входит архитектор Мазырин.

Архитектор(торжественно). Сдан Смоленск.

Рахманиновудручен новостью, садится на диван под картой.

Рахманинов. Если они прорвутся к Волге, их не остановить до Урала… Неужели это конец?

Архитектор.Похоже, что так.

Рахманинов. Может быть, мы можем что-то сделать, как-то помочь?

Архитектор. Кому помочь, красным, большевикам?

Рахманинов. Русским людям.

Архитектор.Ты что, серьезно?

Рахманинов кивает.

Архитектор.А как ты собираешься помочь?

Рахманинов. Не знаю. Обратиться к соотечественникам, эмиграции. Основать фонд помощи. Ты пойми, там гибнут русские люди, тысячи, каждый день.

Архитектор.Среди эмиграции нет ни одного человека, который бы хотел победы большевиков.

Рахманинов(поднимая письмо со столика). А вот мне пишут русские из Сан-Франциско, что хотят собирать деньги в фонд помощи воюющей России.

Архитектор(садясь рядом с Рахманиновым). Сергей Васильевич, Сережа! Еще какие-нибудь пять месяцев, и мы сможем вернуться. Мы ждали этого 25 лет. Если ты поддержишь большевиков, от тебя отвернется вся эмиграция… все друзья. Поверь своему старому другу!

Рахманинов. Но ведь мы не можем сидеть сложа руки, Коля! Каждую минуту там, в России, гибнут сотни наших братьев по крови… Надо ведь что-то делать!..

356. (Натурная съемка.) ВОЛГА. РАННЯЯ ОСЕНЬ 1942 ГОДА. ДЕНЬ.

На маленькой деревянной пристани на катера грузят боеприпасы, оружие, продовольствие. На далеком противоположном берегу узкой полоской тянется Сталинград. Над ним стелется дым пожарищ, от которого все небо над городом черно. Слышатся разрывы бомб и снарядов. На пристани среди сутолоки топчется Иван с котомкой за спиной. На своем долгом пути он набрал тела, подзагорел. На нем справный ватник, на ногах сапоги. Иван подходит к капитану судна, у которого висит полевой бинокль на груди.

Иван. Дай глянуть, браток.

Капитан неприветливо смотрит на Ивана, но все же дает бинокль.

ВИД СТАЛИНГРАДА ЧЕРЕЗ БИНОКЛЬ.

Разрушенные здания, пожарища. На голом береговом скосе проступает надпись, сделанная мелом: «ЗДЕСЬ ВСТАЛИ НАСМЕРТЬ ГВАРДЕЙЦЫ РОДИМЦЕВА».

357. (Съемка в помещении.) РЕСТОРАН В ОТЕЛЕ В САН-ФРАНЦИСКО.

Время ленча уже заканчивается. Рахманинов допивает кофе. Фолли встает из-за стола.

Фолли.Пойду посмотрю, может, мадам Рахманинова уже приехала.

Рахманинов. Я с вами.

Рахманинов привстает из-за стола и вдруг, охнув, падает опять в кресло, кладет руку на бок.

Фолли.Может, вам лучше подняться в номер?

Рахманинов. Это пройдет. Не говорите миссис Рахманиновой, что я пил настоящий кофе.

Фолли уходит. Рахманинов с посеревшим от боли лицом задумчиво смотрит на панораму Сан-Франциско сквозь огромное зеркальное окно – крутую, отвесно падающую улицу, Голден-Гэйт-мост. В гавани под советским флагом стоит большой пароход. Внимание Рахманинова привлекает русская речь за соседним столом. Там сидят двое мужчин, по костюмам и по прическам явно советские, и между ними – ребенок: девочка лет семи.

Первый русский(вытаскивая бумаги из портфеля)… Я звонил в консульство, там никто не отвечает. А что делать с этими накладными?

Второй русский. Их надо передать в торговую миссию. Пойдем позвоним в Вашингтон.

Первый русский(девочке). Посиди здесь, мы скоро вернемся.

Оба уходят. Рахманинов смотрит на девочку – маленькая, худенькая до прозрачности, она с напряженным до угрюмости интересом следит за тележкой, которую развозит черный официант. Там лежат куски разных тортов, пирожные с вишнями и яблоками, разного рода десерт.

Рахманинов(девочке). Хотите пирожного?

Девочка испуганно переводит большие глаза на незнакомца, от которого она не ожидала услышать русскую речь, и отрицательно качает головой.

Рахманинов. Это очень вкусный шоколадный торт!

Девочка не отвечает, отламывает кусочек хлеба на тарелке, осторожно жует.

Рахманинов(продолжает). Вы говорите по-русски? Девочка (еле слышно). Да.

Рахманинов. Не бойтесь, я тоже русский. Может, вы хотите мороженого? Какое мороженое здесь! С изюмом и орехами.

Девочка.Мне нельзя. Меня будет тошнить.

Рахманинов. А что вам можно?

Девочка.Кусочек хлеба. Я уже сыта.

Рахманинов. А где ваша мама?

Девочка(шепотом). Маму бомбой убило. Когда мы улицу переходили.

Рахманинов(сдерживая слезы). Улицу переходили…

Девочка.Проспект… Невский.

Рахманинов. Значит, вы пережили блокаду в Ленинграде?

Девочка кивает.

Рахманинов. Как вас зовут?

Девочка. Вера.

Рахманинов. Когда-то очень давно у меня была знакомая девочка Вера. Она жила в вашем городе, только тогда он назывался Петербург. Дайте мне вашу руку.

Он прячет ее маленькую ладошку в своих больших руках и смотрит на нее с болью и нежностью.

Рахманинов. Очень приятно познакомиться, Вера. Меня зовут дедушка Сережа.

Неожиданно над ними раздается голос.

Голос первого русского. Ты опять за свое? Сколько раз тебе говорить!

Первый русский берет девочку на руки и обращается к Рахманинову по-английски.

Первый русский. Извините, что она вас побеспокоила.

Он уносит девочку. Рахманинов сидит, обхватив голову руками.

Рахманинов(шепчет). Ну, а дети, за что русские дети должны страдать?

358. (Натурная съемка.) НЬЮ-ЙОРК. ПЕРЕД ЗДАНИЕМ «КАРНЕГИ-ХОЛЛА».

Несколько прохожих стоят, читая афишу: «КОНЦЕРТ РАХМАНИНОВА. ВЕСЬ СБОР ОТ КОНЦЕРТА ПОСТУПАЕТ РУССКОЙ АРМИИ И ВОЮЮЩЕЙ РОССИИ».

359. (Съемка в помещении.) КАССЫ «КАРНЕГИ-ХОЛЛА».

У кассы стоит очередь. С улицы входят несколько человек. Один из них – архитектор Мазырин. Архитектор останавливается посреди вестибюля и обращается к очереди.

Архитектор.Господа! Русские в изгнании обращаются к вам, призывают вас бойкотировать выступление господина Рахманинова. Мы расцениваем поддержку большевистской армии как предательство интересов России.

Второй русский разворачивает плакат с надписью: «ПОЗОР ИЗМЕННИКУ РОССИИ». Люди в очереди переглядываются, переговариваются.

360. (Съемка в помещении.) КОНЦЕРТНЫЙ ЗАЛ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Рахманинов репетирует с оркестром. Дирижирует Орманди. Репетируется Четвертый концерт. Рахманинов останавливается.

Рахманинов. Здесь хотелось бы немного рубато. Давайте попробуем с номера 45.

Орманди кивает, репетиция возобновляется. К сидящей в партере Наталье подсаживается Фолли.

Фолли(озабоченно). Билеты продаются неплохо, но у касс группа русских начинает демонстрацию. Кстати, там архитектор Мазырин. Пресса уже пронюхала, что может начаться скандал. За кулисами полно журналистов.

Наталья.Не паникуйте преждевременно, Чарли.

361. (Съемка в помещении.) КОНЦЕРТНЫЙ ЗАЛ. ПОЗЖЕ.

Репетиция закончена. Оркестранты, переговариваясь, собирают инструменты, складывают ноты.

362. (Съемка в помещении.) АРТИСТИЧЕСКАЯ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Рахманинов, по обыкновению, в своей заношенной кофте, одевается к выходу. За дверью шум, в артистическую протискивается взъерошенный Фолли, за ним толпа наседающих журналистов.

Фолли.Маэстро, погодите выходить, от журналистов нет отбоя. Мы попросим их удалить!

Рахманинов. Не надо, я буду с ними говорить.

Фолли.Я бы не советовал, они только и ждут скандала, вам будет неприятно.

Рахманинов. Кстати, сколько билетов продано?

Фолли. На 3780 долларов пока что… Маэстро, вы знаете, как я предан вам, прошу вас, прислушайтесь к моему совету, не встречайтесь с прессой. Нельзя, чтобы концерт перерос в политическую акцию, американцы, ваши друзья, могут вас неправильно понять, и тогда…

Но Рахманинов не слушает своего менеджера, открывает дверь и сталкивается лицом к лицу с толпой репортеров.

363. (Съемка в помещении.) ХОЛЛ ПЕРЕД АРТИСТИЧЕСКОЙ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Замигали вспышки магния, зашевелилась толпа. Посыпались вопросы. Рахманинов поднимает руку, восстанавливая тишину.

Рахманинов. Господа, вы знаете, я не любитель интервью, но сегодня первый раз в жизни я рад возможности говорить с прессой… Пожалуйста, напечатайте на первой полосе ваших газет – Рахманинов помогает и будет помогать России в войне! (Вытаскивает чековую книжку, поднимает над головой.) Я сейчас выпишу чек на 3780 долларов и передам его в советское консульство. Я хочу, чтобы на эти деньги были куплены необходимые медикаменты и медицинское оборудование для русских воинов!.. Это только первый концерт, но я надеюсь продолжать!

1-й журналист. Господин Рахманинов, вы покинули Россию из-за большевиков, а теперь вы им помогаете?

2-й журналист. Вы сочувствуете коммунистам?

3-й журналист. Вы не собираетесь вернуться в СССР?

Фолли(шепчет Рахманинову). Только без политики, Христа ради, без политики!

Рахманинов. Это единственный путь, каким я могу выразить мое сочувствие страданиям народа, моей родной земле…

1-й журналист. Вы, наверное, уже знаете, какой шок произвело ваше решение в кругах русской эмиграции… Как нам известно, от вас отвернулись даже близкие друзья!..

Рахманинов(опускает голову). Это ужасно – потерять друзей… Но уж лучше пусть в России большевики, чем Гитлер!

364. (Натурная съемка.) НЬЮ-ЙОРК. «КАРНЕГИ-ХОЛЛ». ОСЕНЬ. ВЕЧЕР.

Толпа окружает главный подъезд. Атмосфера всеобщего возбуждения. На противоположной стороне улицы стоит группа людей с лозунгами: «ПОЗОР „КРАСНОМУ“ РАХМАНИНОВУ!» Архитектор Мазырин во главе бойкотирующих. Он говорит в рупор.

Архитектор.Русские в изгнании с гневом обвиняют Рахманинова в измене России. Освобождение России от большевиков не менее важно, чем освобождение Европы от фашизма. Рахманинов – предатель русского народа!