Текст книги "Место (СИ)"

Автор книги: Юрий Нестеренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Ага. Можно подумать, что все, от кого осталось это барахло, не пытались проделать то же самое.

Давно уже растущий дискомфорт внизу живота оторвал Евгения от мрачных размышлений и заставил его вновь выбраться наружу, мысленно сетуя на несовершенство человеческого организма, способного страдать от жажды и прямо противоположной потребности одновременно. Никаких «удобств» ни внутри помещения, ни даже «во дворе» предусмотрено не было. Самым разумным было бы, видимо, мочиться прямо посреди поляны, где ни одна тварь не подберется незамеченной, но рефлекс цивилизованного человека погнал Дракина к ближайшим деревьям.

Ему повезло – никакое порождение леса не попыталось напасть на него в столь неподходящий момент. Правда, когда Евгений уже застегивался, у него заело молнию на джинсах, и он, чертыхаясь, провозился с ней несколько минут. Затем все же совладал с ширинкой и направился к хижине.

Кем-кем, а следопытом в своей предыдущей жизни Дракин точно не был. Поэтому не обратил никакого внимания на примятую перед входом траву и, уже почти привычным жестом отдернув кожу рогатого, полез внутрь.

И тут же оторопело застыл в раскоряченной позе – одна нога внутри, другая снаружи. Алиса была уже там, она сидела на земляном полу, опустив голову, и увлеченно ковырялась перочинным ножом в обезглавленном теле ребенка лет четырех. Антон сидел рядом, преданно глядя на хозяйку в ожидании своей доли. Дракина он, бесспорно, учуял, но никак не прореагировал, очевидно, уже числя «своим».

Евгений издал какой-то хриплый горловой звук. Алиса спокойно подняла на него взгляд. Ее губы и подбородок были перемазаны свежей кровью.

– Держи, – сказала она и бросила ему только что вырезанный из трупа кусок. Евгений инстинктивно поймал шматок кровавого мяса, летевший ему прямо в лицо, и тут же с криком отшвырнул его прочь. Мясо упало на землю перед носом Антона, который расценил это как подарок и не заставил себя упрашивать.

– Ты глупый? – удивилась девушка. – Это же еда! Хороший кусок дала. Антону требухи хватит.

– Это… это же… – только и смог пробормотать Евгений, в ужасе глядя на бледный голый труп, который сноровисто потрошила Алиса. Но тут до него стало доходить. Пятипалые ручки и ножки лишь отдаленно походили на человеческие; скорее они напоминали многократно увеличенные конечности какого-нибудь грызуна, только напрочь лишенные шерсти. И самое главное – из копчика неведомого существа рос длинный голый хвост; сейчас он бессильно свернулся на земле, но в расправленном состоянии достигал, наверное, не меньше метра в длину.

– Крысюк, – пояснила Алиса. – Вкусно. Только не голова. Их мозги – гадость.

– Крыса? – слабо переспросил Евгений.

– Крысюк, – повторила девушка, сдирая кожу с передней конечности своей добычи. Кожа снималась легко, словно перчатка. – Ты хочешь есть или нет? – не дожидаясь ответа, Алиса впилась зубами в обнажившуюся мышцу.

– Ээ… а пожарить нельзя?

– У тебя есть огонь?

– Логично… – пробормотал Евгений. Он и впрямь почувствовал, насколько проголодался, и перспектива есть мясо существа, одновременно похожего на огромную крысу и маленького человечка, уже не казалась ему столь отвратительной. Но есть это мясо сырым…

«Японцы едят, – сказал он себе. – Во всяком случае, сырую рыбу точно. Наверное, это даже более здоровая пища – при жарке образуются канцерогены… И, в любом случае, не помирать же с голоду!»

– Давай, – решительно сказал он, усаживаясь рядом. – И извини, что я… уронил тот кусок.

Алиса, похоже, не держала обиды.

– Хочешь руку? – предложила она.

– И сердце? – невольно вырвалось у Дракина.

– Нет, сердце я съем сама, – серьезно ответила девушка.

Евгений нерешительно взял освежеванную конечность. Без кожи она еще больше походила на человеческую.

– Эти крысюки ходят на двух ногах? – спросил он.

– Когда как.

Дракин набрался решимости и оторвал зубами маленький кусочек. Вкус не походил на то, к чему он привык, но, в общем, оказался не столь скверным, как он опасался. К тому же сырая крысючина была мягкой и сочной, наполняя пересохший от жажды рот свежей кровью. Евгений сам не заметил, как обглодал руку до костей.

Внезапно это напомнило ему о другой мертвой руке – той, ссохшейся, из рукава пиджака. Он спросил Алису, зачем она хранит эту гадость. Та не поняла, о чем речь, а когда Дракин брезгливо поднял пиджак и продемонстрировал – равнодушно взяла мумифицированную кисть и выбросила ее в окно.

– Я не хранила это… – она задумалась, подбирая слово, – желательно.

– Ты хочешь сказать – преднамеренно?

– Ну да. Оно просто осталось. Так бывает.

– Осталось от кого?

– От тех, кто жил здесь до нас.

– И все эти вещи тоже?

– Да.

– Ты знаешь, что с ними стало?

– Они ушли.

– Куда? В другой мир?

– Нет. Они все в этом месте.

– Хочешь сказать, что они все еще живы? Даже те, кто оказался здесь полвека назад?

– Живые и мертвые – все равно все здесь, – логично возразила Алиса.

– Лично я здесь не останусь! – решительно заявил Евгений. – Завтра утром проводишь меня к рельсам?

– Ты не вернешься в тот мир. Вернуться назад вообще нельзя.

– Откуда ты знаешь, ты же даже не пыталась! – возмутился Дракин.

– Знаю, – пожала плечами Алиса. – Это приходит само.

– Ладно, верь во что хочешь, а я все-таки попробую! Проводи меня к рельсам, больше я ни о чем не прошу.

– Ладно, – согласилась Алиса без энтузиазма.

Евгений пытался расспрашивать ее дальше, но ничего внятного не добился. Насколько он понял, Алиса уже нашла этот дом в таком виде и не встречалась с его прежними обитателями до их ухода. Затем она широко зевнула и заявила, что хочет спать; в самом деле, за окнами уже начинало темнеть. Антон к этому времени уже дочиста обглодал доставшиеся ему остатки крысюка (за исключением хвоста, который, видимо, не годился в пищу даже такому прожорливому зверю) и растянулся на полу прямо посередине комнаты. Алиса принялась устраивать себе лежанку из охапки свежей травы с длинными стеблями, которую, очевидно, нарвала во время своей охотничьей экспедиции и, уже сворачиваясь на ней клубком прямо в одежде, сонным голосом велела Дракину: «Закопай кости».

– Где? – спросил Евгений. – И чем?

– Снаружи. Этим, – она сунула руку за бревно, исполнявшее роль лавки, и бросила Евгению какой-то предмет, в первый момент показавшийся ему чем-то вроде помятой выпуклой крышки от кастрюли или чайника. Но, поймав эту штуку, юноша сразу понял, что она сделана вовсе не из металла. А точнее – что она вообще не была кем-то сделана.

Он действительно держал в руках крышку. Крышку черепа, подозрительно напоминавшего человеческий.

Оторванная голова вагоновожатого представилась ему так ясно, что он вновь ощутил спазм в горле; вкус сырого мяса вновь наполнил его рот и показался тошнотворно-омерзительным. Однако на сей раз Евгению удалось сдержать рвотный позыв. «То, что я ел, всего лишь какое-то местное животное, – сказал он себе. – И эта черепушка, наверное, тоже от чего-нибудь подобного. А если даже и нет… если это один из предшественников… ну и что? Сейчас это просто кость, которой удобно копать».

Брезгливо собрав обглоданные псом кости, он выбрался наружу. Темнело быстро, практически на глазах. Лес окружал хижину угрюмой черной стеной. Небо без единой звезды, без всякого намека на луну – даже без различимых туч! – усиливало мрачность пейзажа. Не было ни малейшего ветерка, однако Евгений слышал тихие, едва различимые шорохи и шелесты, доносившиеся из чащи. Дракин сделал несколько шагов вперед и остановился; заходить во мрак леса решительно не хотелось. Откуда-то оттуда, из-за деревьев, донесся странный протяжный звук – высокий, тоскливый и в то же время отрешенный, безнадежно-равнодушный. Он монотонно повторялся снова и снова: о-оооох… о-оооох… о-оооох… «Уж это точно ночная птица», – подумал Дракин, но на самом деле он не был в этом уверен. И, кстати, даже если и птица – кто знает, какие они тут бывают… Он обернулся, бросил взгляд на темную хижину. Лишенная огней, с черными провалами окон без стекол, сейчас она казалось совершенно заброшенной и необитаемой. Такой, какой, должно быть, Алиса увидела ее в первый раз. Почему-то Дракину представилось, что это тоже было ночью. Увидела, вошла и осталась внутри, не испугавшись ни кожи рогатого (а каково было неожиданно различить ее перед собой в темноте!), ни кучи одежды, оставшейся от предыдущих обитателей… Евгений позавидовал ее хладнокровию. Сам бы он, пожалуй, бросился наутек, наткнувшись ночью на столь уютное убежище. Впрочем, с ней был Антон, и ей, конечно, было не так страшно…

Евгений сделал еще один неуверенный шаг в сторону леса. Казалось бы, проведя там столько часов накануне, можно уже не бояться зайти под деревья на пару минут… но вот именно недавний опыт давал обычному иррациональному страху перед темной чащей вполне рациональное подкрепление. «Ну его на фиг!» – подумал Дракин, опускаясь на корточки все еще на открытом пространстве. «Закопаю прямо тут».

Почва на поляне была мягкой и вполне поддавалась его костяному «совку». Выкапывая ямку, Евгений при каждом движении ждал, что наткнется еще на чьи-нибудь неглубоко прикопанные останки. Но нет, крышка черепа всякий раз наполнялась одной лишь сырой землей. Наконец углубление получилось достаточно большим, чтобы вместить кости крысюка; юноша присыпал их сверху и поспешил обратно в дом.

Алиса и ее пес уже мирно спали, но у Дракина, продрыхшего практически весь день, теперь сна не было ни в одном глазу. Однако заняться было решительно нечем, так что он тоже улегся на бывшую Алисину, а теперь – его травяную лежанку. Некоторое время он лежал, уставясь во тьму открытыми глазами и пытаясь придумать что-нибудь полезное или хотя бы отыскать разумное объяснение происходящему; но мысли, приходившие в голову, лишь нагоняли на него тоску и страх, так что в конце концов юноша сомкнул веки, надеясь все-таки задремать и хоть так вырваться из этой ночи. И действительно, его сознание начало соскальзывать в темный омут – однако место не желало отпускать его и по ту сторону сна.

Ему чудились какие-то шорохи и скрипы, жалобные замогильные стоны, доносившиеся снаружи и подбиравшиеся все ближе и ближе; он метался от проема к проему, заколачивая вход и окна невесть откуда взявшимися досками и стараясь не смотреть на неясные силуэты, медленно, но неотвратимо надвигающиеся из мрака. Не знать, что именно представляют из себя эти силуэты, было страшно, разглядеть их – еще страшней. Гвозди то и дело ломались, молоток выпадал из его рук, уже прибитые доски падали на пол, и он чувствовал, что не успеет, никак не успеет отгородиться от ужаса снаружи – а силуэты подбирались все ближе… При этом помочь ему было некому – в хижине он был один. Евгений знал, что до Алисы и Антона уже добрались… Наконец осталось последнее окно; когда он уже приладил на место последнюю доску, снаружи толкнули, и, выпихнув доску, в щель влезла сочащаяся кровью рука, с которой только что сняли кожу. Евгений со всей силы ударил по ней молотком, рука хрустнула в районе локтя и упала на пол; в окне, слепо тычась и не попадая в дыру, маячило предплечье с торчащей обломанной костью. Евгений вновь заткнул щель доской и быстро вбил четыре гвоздя. Снаружи топтались, скреблись и царапались, но Дракин знал, что теперь они уже не смогут проникнуть внутрь. Он перевел дух и спокойно уселся на пол.

И в этот момент пол под ним зашевелился. Точнее говоря, не пол. Земля. Что-то выбиралось из-под земли. И это не были те мутные твари снаружи, отыскавшие обходной путь. О нет, оно давно ждало внутри, ждало, пока он сам заколотит все выходы… Ужас парализовал Евгения, он не мог шевельнуться и лишь молча смотрел, как вылезает из земли костлявая, в обрывках гнилой кожи рука, как земля проваливается между проталкивающихся наверх ребер… затем рывком поднялась голова – точнее, череп, лишенный свода. Земля наполнила его через дыру сверху и теперь вытекала бурой грязью из глазниц. Истлевший мертвец сел, поворачиваясь к Евгению; гнилые челюсти раздвинулись, изо рта посыпалась земля вперемешку с червями. «Где моя рука? – проскрежетал труп. – Отдай мою ррруку!»

Только тут Евгений заметил, что правая рука скелета оторвана ниже локтя. Плечевая кость поднялась, обвиняюще упираясь юноше в грудь. «Вот!» – поспешно крикнул Дракин, протягивая ту руку, которую отломал молотком. Мертвец попытался приладить конечность, но та оказалась левой. «Не мое! – гневно взревел он, наваливаясь на Евгения. – Ты врррешь, воррр, ворррр!»

Дракин проснулся от собственного крика. Или ему показалось, что он проснулся, потому что грозный рык не исчез. И снаружи по-прежнему кто-то тяжело топтался и скребся. Совсем рядом Евгений увидал во мраке два кроваво светящихся глаза и снова вскрикнул.

– Тихо! – тут же донесся голос Алисы из темноты. – Антон, фу!

Но пес продолжал злобно рычать. Правда, рычал он не на Евгения, как в следующий миг все же понял юноша, а куда-то в сторону входа. Очевидно, такую реакцию пса вызывало то, что бродило вокруг дома снаружи.

– Что там? – сдавленным шепотом спросил Евгений.

– Не знаю, – так же тихо откликнулась Алиса, и Дракин понял, что девушка тоже напугана – кажется, впервые за время их знакомства.

– Где мое копье? – он принялся шарить рукой по земле.

– Не двигайся! – шикнула на него Алиса. – Может, это уйдет.

Но оно не собиралось уходить. Оно грузно двигалось снаружи, издавая липкие, влажные звуки – а затем вдруг раздавался резкий, скрежещущий треск, словно бревенчатую стену терзал зубчатый ковш экскаватора. Евгений вздрагивал каждый раз, как слышал этот звук. «Бревна толстые, – уговаривал он себя, – они выдержат. Этот дом простоял здесь уже столько лет»… Словно в подтверждение его мыслей, скребущие звуки затихли. Евгений продолжал напряженно прислушиваться. Ничего. Ничего… «Убедилось, что мы ему не по зубам!» – радостно подумал юноша и хотел уже поделиться этой мыслью с Алисой, но, переведя взгляд на ее темный силуэт, заметил, что она указывает на Антона. Пес по-прежнему стоял в боевой позе, причем привыкшие к темноте глаза Евгения даже различили вздыбленную шерсть на его загривке.

И в следующий миг шкура рогатого с шумом упала на землю, сброшенная одним могучим рывком.

«Эта тварь слишком большая, чтобы пролезть в такое отверстие!» – успокоительно пискнуло сознание Дракина, и в тот же миг во входную дыру просунулось нечто длинное и извивающееся – щупальце, корень, хобот, яйцеклад? – Евгений не успел разглядеть, не успел даже двинуться с места, потому что в тот же момент Антон с хриплым лаем бросился вперед и вцепился в это зубами. Тугая плоть ночного пришельца рванулась, одновременно резко обвивая тело пса и увлекая его к выходу. Мгновение – и со скользяще-чмокающим звуком Антон исчез в квадратном проеме, словно весил не больше болонки.

Снаружи, однако, тут же донеслось рычание – Евгений не мог различить, издает его одно существо или два – и звуки борьбы: возня, какие-то тяжелые глухие удары об землю и о стену, потом – сырой треск, как будто рвалось и лопалось что-то мокрое. Затем звуки стали удаляться и затихли.

– Теперь – все? – прошептал Евгений, не смея поверить в спасение. – Оно в самом деле ушло?

– Антон… – почти простонала Алиса, не слушая.

Евгению, наконец, удалось отыскать свой обломок поручня, хотя он понимал, насколько несерьезно это оружие против неведомой ночной твари. То, что просунулось в избушку, было, как минимум, метра три в длину – а ведь это была лишь часть ее тела…

И тут он снова услышал шорох снаружи. А затем – жалобное поскуливание.

– Он живой! – Алиса вскочила и быстро выбралась наружу. Через несколько секунд ее голова вновь просунулась во входную дыру и нетерпеливо потребовала: – Помоги!

Антон лежал в нескольких метрах от хижины и все еще пытался ползти по направлению к ней. Алиса присела возле пса, принялась гладить и осторожно ощупывать его, затем обняла, просунув руки под передние лапы. «Бери его сзади, осторожно», – велела она растерянно топтавшемуся рядом Евгению.

Вдвоем они подняли тяжеленное тело огромного пса (Евгений вновь с содроганием подумал о той силе, которая выдернула его из хижины, словно пушинку) и не без труда затащили в дом. Антон продолжал скулить и тяжело дышал. Осмотреть его в темноте было невозможно, но шерсть, слипшаяся от теплой крови, свидетельствовала об открытых ранах. «Перевязать надо», – пробормотал Евгений и тут же задумался: чем? Старой одеждой? Так она вся грязная, только хуже будет…

Пока он пребывал в этих раздумьях, Алиса опустилась на четвереньки рядом с собакой, наклонила голову и…

– Что ты делаешь?! – воскликнул Евгений с ужасом и отвращением.

– Зализываю раны, – ответила девушка, на миг отрываясь от своего занятия.

– Но… он же собака! Как тебе не противно!

– Он спас твою жизнь, – строго ответила Алиса.

– Мм… да, конечно… но… – пробормотал Евгений и растерянно замолк. По крайней мере, от него не требовали делать то же самое.

С утра, разумеется, речь ни о какой экспедиции уже не шла. Алиса практически не отходила от раненого пса; при свете дня стало ясно, что у Антона разодран бок и переломаны, по меньшей мере, несколько ребер и правая задняя лапа. В целом его перспективы, тем более в отсутствие врачебной помощи, выглядели безрадостно. Впрочем, удивительно было, что он вообще пережил ночной бой; обойдя на рассвете вокруг дома, Евгений только присвистнул, глядя на глубокие, ощеренные щепками борозды, оставшиеся на бревнах, и на следы на земле, по которой словно проволокли ствол многовекового дуба вместе с корнями. На стенах хижины и на траве все еще блестели пятна слизи.

– И как только Антону удалось прогнать эту тварь, – пробормотал Дракин, пока они с Алисой кое-как прилаживали на место шкуру рогатого, надорванную, но все еще пригодную на роль занавески.

– Укусил, где больно, – предположила Алиса.

– Почему оно вообще пришло? Раньше ведь такого не было?

– Не было… – девушка вдруг резко повернулась к нему: – Ты где зарыл кости?

– Мм… тут где-то, – смутился Евгений.

– Тут? Рядом? Не в лесу?! – теперь у Алисы был такой вид, словно она сейчас вцепится ему в горло, и Дракин невольно попятился:

– Ну ты же не объяснила, где… И потом, ну, не могла же такая туша припереться из-за нескольких обглоданных косточек…

– Не могла? Нам это приснилось? – Алиса, кажется, впервые продемонстрировала, что ей не чужда ирония. – Антону тоже?

– И потом, ты ведь сама вчера мертвую руку просто так выбросила… До сих пор тут где-нибудь в траве валяется… – Евгений невольно скользнул взглядом по траве, но никакой руки так и не увидел.

– Рука старая, – безапелляционно возразила девушка. – Кости свежие.

– Ну, я же не знал, – он терпеть не мог оправдываться, но и выглядеть недоумком, чуть не погубившим их всех, не хотелось. – Ты сказала «Снаружи» – и все.

– Снаружи – это там, – Алиса махнула рукой на лес. – За кругом, – она провела по воздуху рукой, имея в виду, видимо, границу поляны. Но затем все же признала справедливость его возражений: – Ты не знал, да. Я плохо говорю.

– Со времени нашей встречи ты стала говорить намного лучше, – поспешил закрепить примирение Евгений, тем более что это была правда. – Слушай, пить хочу ужасно. Где здесь вода? Только не говори, что не пьешь ничего, кроме крови!

– Родник. Там, – она махнула рукой; родник, очевидно, находился под покровом леса. – Пойдем. Я возьму, куда налить. Надо будет поить Антона.

Она нырнула в хижину; после вчерашнего «совка» Евгений уже был готов к тому, что сосудом для воды окажется остальная часть черепа с залепленными чем-то глазницами. Но Алиса вернулась всего лишь с чем-то вроде грубо выстроганной из цельного бревна бадьи с проверченными по бокам дырами для переноски.

– Где это было? – удивился Дракин. – Я вчера не нашел.

– Под землей.

– Закопано прямо в полу? – понял Евгений. – Но зачем?

– Мало ли кто может прийти, когда нас нет дома.

Угу, констатировал Дракин, значит, куча одежды ценности не представляет, а вот бадья, изготовление которой наверняка потребовало немало времени и сил… Но кто может на нее позариться? Уж явно не животные! Хотя Алиса говорила, что ей не доводилось встречать здесь других людей. Но, конечно, они могут в любой момент появиться, как появился вчера он сам…

Родник оказался самым обыкновенным – журчал себе, выбиваясь из-под земли у подножия лесного пригорка, заполнял небольшую ямку с песчаным дном, откуда как раз удобно было черпать воду, и убегал извилистым ручейком куда-то дальше в заросли травы. Евгений, наконец, напился чистой холодной воды; Алиса тоже утолила жажду прямо из ямки. Затем они ополоснули и наполнили бадью и, взявшись каждый за импровизированную ручку со своей стороны, отнесли ее обратно в дом. Алиса приподняла голову раненого пса, чтобы он мог лакать прямо из бадьи; Евгений смотрел на это без всякого удовольствия, но, похоже, отдельной посуды для собак и людей в этом доме не имелось. Затем девушка отправилась, как понял Евгений, собирать целебные растения, оставив его «присматривать за Антоном».

Ни малейших ветеринарных познаний Дракин не имел, своей собаки, равно как и какого-либо иного домашнего питомца, у него никогда не было (когда его спрашивали, есть ли у него какое-нибудь животное, он отвечал стандартной шуткой «только мышка», имея в виду, естественно, компьютерную), так что вся «помощь», которую он мог оказать Антону, состояла в том, чтобы сидеть неподалеку, периодически поглядывая на раненого пса и прислушиваясь, не испустил ли он еще дух. Впрочем, даже в нынешнем своем беспомощном состоянии и даже после своих ночных заслуг черный великан все еще внушал юноше некоторые опасения. Хотя, конечно, великаном он был лишь по собачьим меркам, а если сравнивать с местными обитателями…

– А что, Антон, – произнес вслух Евгений, глядя на жуткую морду, – ты-то не хочешь вернуться домой?

Пес приоткрыл глаза и посмотрел на юношу страдальческим взглядом. Впрочем, было в этом взгляде что-то еще, помимо физического страдания. Антон словно понимал, о чем его спросили…

А почему бы и нет, подумал Евгений. Он читал, что самые умные собаки способны усвоить до двухсот слов. И хотя, глядя на морду Антона, отнести его к самым умным было сложно, но уж слово «домой» должна понимать любая собака. Может быть, если скомандовать Антону «домой!», он способен сделать то, чего не смог никто из попавших сюда людей – отыскать дорогу отсюда? Так просто, да. Алиса просто не пробовала… Хотя «домой» для Антона теперь – это скорее в эту хижину…

– Домой, в Москву, – сказал Дракин, пристально глядя на собаку. – Москва, понимаешь? Измайловский парк и оттуда – где ты там раньше жил…

Уж такую конструкцию пес никак не мог понять, откуда ему знать географию. Тем не менее, он с явным усилием приподнял голову и даже попытался гавкнуть. Из его пасти вылетел сгусток крови и шлепнулся на земляной пол.

– Лежи уж, – вздохнул Евгений. – Планы строить – дело хорошее… да только не жилец ты, надо полагать.

Антон глухо рыкнул. Недобро. Протестующе.

– И это понимаешь? – удивился юноша. – Ну ладно, извини за пессимизм. На самом деле я в собачьих болезнях ничего не смыслю, так что игнорируй мое суждение, как некомпетентное…

Нет, у меня точно крыша едет, подумал Дракин. Говорю с собакой, как с равным. Сейчас еще свою диссертацию с ним обсуждать начну… – он машинально почесал нос.

Вернулась Алиса – со старой матерчатой сумкой, словно домохозяйка советских времен. Вот только в сумке лежали вовсе не магазинные продукты, а какие-то почти черные, резко пахнущие листья, куски обросшей бледным волосатым лишайником коры и даже грибы самого подозрительного вида, больше похожие на скопление мокрых бородавок. Евгений понимал, что лекарственное сырье вовсе не обязано выглядеть и пахнуть, как розы, и все же посмотрел на эти дары леса скептически. А уж когда девушка принялась тшательно пережевывать эту дрянь, сплевывать в ладонь темную тягучую слюну и мазать раны собаки, Евгений и вовсе предпочел отвернуться, чувствуя, как к горлу снова подступает тошнота. Кажется, что-то из пережеванного Алиса скормила самому Антону; пес покорно глотал, хотя явно не испытывал от этого удовольствия. «Хорошо, что хоть не в обратную сторону», – подумал Евгений; ему вспомнилось, что волки кормят детенышей отрыгнутой пищей – и, разумеется, не видят в этом ничего плохого. Впрочем, зайцы и кролики, которыми так любят умиляться недалекие люди, вообще едят собственные фекалии, и для них это тоже нормальная часть пищеварительного процесса… Кто на самом деле должен быть более отвратителен человеку – какой-нибудь чешуйчатый монстр, питающийся, как и сами люди, свежим мясом, или такой вот милый зайка? Вопрос, на самом деле, лишен смысла, ибо глупо оценивать норму одного биологического вида с позиций другого…

Глупо, да. Но смотреть все равно противно.

Разумеется, без Антона охота на лесную дичь в этот день не состоялась. Вместо свежего мяса Алиса принесла из леса какие-то пупырчатые коренья; Евгений уже был готов к тому, что они сейчас начнут шевелиться и кусаться, но коренья вели себя так, как кореньям и положено – то есть никак.

– Ешь, – она протянула свою добычу Дракину.

– А ты? – спросил он не без подозрения в голосе.

– Я уже.

Евгению ничего не оставалось, как по возможности старательно очистить корень от земли и сунуть в рот. На вкус он оказался сладковатым и довольно сочным, отдаленно напоминая помесь редиса с капустной кочерыжкой. Как ни странно, эта пища была довольно-таки сытной.

В течение этого дня Дракин несколько раз пытался разговорить Алису, надеясь узнать что-то о ее прошлом, но не преуспел. Девушка по большей части возилась со своим псом, который был все так же плох, а на вопросы отвечала односложно и порою вообще невпопад. Скучая, Евгений выходил из хижины, прогуливался по поляне, глядел в серую пустоту, заменявшую здесь небо, но углубляться в лес не решался. Кажется, граница поляны и впрямь имела некое символическое значение; насколько понял Дракин со слов Алисы, твари из леса хотя и могли ее пересечь, все же предпочитали не делать этого без веской причины. Правда, как выяснилось, такой причиной могут быть даже закопанные в землю кости; Евгений поинтересовался, надо ли их выкопать и перенести в лес, но Алиса ответила, что теперь в этом уже нет смысла. Действительно, в эту ночь ни прежнее, ни новые чудовища не приближались к хижине. Правда, Евгения несколько раз будили крики, стоны и завывания, доносившиеся из мрака леса. Один жуткий вопль, полный боли и страха, прозвучал совершенно по-человечески; Евгений даже подпрыгнул на своей травяной кровати.

– Кто это? – хрипло спросил он Алису, которая тоже проснулась.

– Мертвец, – спокойно ответила она.

– Мертвец?! Ты хочешь сказать, что у вас тут, – он запнулся, – ж-живые мертвецы бродят?

– Был – живой. Теперь – мертвец, – лаконично пояснила Алиса.

Следующий день оказался весьма похож на предыдущий, за одним исключением: у Антона обозначилась, как выражаются медики, положительная динамика. Пес, конечно, все еще лежал влежку, но уже не выглядел умирающим; раны подсохли и больше не казались свежими – удивительное дело, подумал Евгений, ведь на них даже не были наложены швы, да и никакой антисептической обработки тоже не было… не считать же за таковую обмазывание пережеванными растениями… Да и вообще, внешне-то все может выглядеть и неплохо, но кто знает, какие воспалительные процессы еще могут развиться внутри, подумал Дракин, теребя нос.

Вдруг он отдернул руку, поморщившись – ему стало больно. Он сообразил, что за последние пару дней чешет нос уже не в первый раз, но доселе просто не обращал на это внимание – но вот теперь, кажется, расчесал уже основательно. «С чего бы это вдруг? – подумалось ему, и тут же пришел успокоительный ответ городского жителя: – Наверное, укусил кто-то». Гм! Такой ответ звучит успокоительно для Москвы, где «кто-то» означает всего-навсего комара, причем не малярийного – а вот что за погань могла его тяпнуть здесь, и с какими последствиями…

– Алиса, отвлекись на минуту от своей собаки. Посмотри, что у меня на носу?

– Красное, – сказала девушка, бросив на него не слишком обеспокоенный взгляд.

– Сильно красное?

– Нет.

– Как по-твоему, это опасно?

– Не знаю. Вряд ли.

Евгения, разумеется, задело такое безразличие к его здоровью, особенно на фоне поглощавшей все внимание девушки заботы об Антоне. Конечно, жуткие травмы, полученные псом, нельзя было сравнить с каким-то красным пятнышком на коже, но все-таки одно дело собака, а другое – человек! Причем, похоже, единственный в этом мире, не считая самой Алисы… И, между прочим, с маленьких красных пятнышек иногда начинаются вещи похуже глубоких ран и переломанных костей. Проказа, например… и мало ли какие еще могут быть местные болезни…

Чувствуя, как жидкий лед разливается по животу и сердце переходит на испуганный галоп, Евгений ощупывал свой злосчастный нос – вроде ни онемения, ни язв нету… – потом вспомнил о пудренице с зеркальцем и принялся торопливо копаться в старом тряпье, разыскивая ее. Интересно, кстати, что для Алисы этот предмет, похоже, не представлял ни малейшей ценности. Ну понятно, наводить красоту ей тут особо не перед кем… и все-таки – девчонка, не имеющая желания хотя бы иногда взглянуть на себя в зеркало? Впрочем, то, что Алиса – странная девушка, было понятно с самого начала их знакомства…

Наконец Евгений обнаружил искомое и, выйдя на улицу, где было посветлее, тщательно – насколько позволяло мутное маленькое зеркальце – осмотрел свой нос. Выглядело и впрямь нестрашно – кажется, даже и не след от укуса… покраснение, скорее всего, вызвано его собственными усилиями. Не надо было расчесывать, как в старом анекдоте про Гондурас. Но ведь что-то вызвало зуд?

Может, просто грязь, мрачно подумал Евгений. Если я не найду, где можно нормально помыться, через неделю буду чесаться весь.

Он вновь с тоской посмотрел в небо, лишенное каких-либо светил. Сама по себе сплошная облачность – если это облачность – для современной астрономии еще не катастрофа. Радиотелескоп бы сюда… Любые бытовые проблемы, связанные с полудикой жизнью – сущая ерунда по сравнению с тоской неизвестности. Даже если окажется, что местные звезды не имеют ничего общего с картиной земного неба, это все равно лучше, чем…

Чем тот кошмар, который упорно подсовывало ему подсознание. Мысль о том, как он сканирует небо в радио– и в рентгеновском диапазоне – и видит то же самое. То есть ничего. Совсем ничего. Потому что нет здесь никаких звезд.

Нет вообще ничего, кроме этого леса и серой пустоты над ним.