Текст книги "Всеобщая история искусств в шести томах. Том 4 (с иллюстрациями)"

Автор книги: Юрий Колпинский

Соавторы: Андрей Чегодаев,Борис Веймарн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 51 страниц)

* * *

Самым крупным представителем итальянского барокко, сыгравшим решающую роль в сложении и развитии этого стиля, был великий архитектор и скульптор Джованни Лоренцо Бернини (1598—1680). Необычайно одаренный, разносторонний мастер (он был также живописцем), Бернини стал подлинным художественным диктатором Рима. В качестве придворного архитектора и скульптора римских пап он выполнял главные заказы и стоял во главе огромного числа зодчих, живописцев, скульпторов и декораторов, участвовавших в строительстве и украшении площадей, улиц, дворцовых и культовых сооружений Рима.

В творчестве Бернини-архитектора главное место занимают работы над комплексом собора и площади св. Петра.

Бернини. Экстаз св. Терезы. Фрагмент.

Бернини объединил казавшиеся до того разобщенными обе главные части собора – центрическую, сооруженную Микеланджело, и базиликальную, построенную Мадерной. Гениальный декоратор, Бернини достиг этого постановкой в подкупольном пространстве собора гигантского бронзового кивория (балдахина) со спиральными колоннами и причудливым завершением, а также эффектным скульптурным оформлением видимой за киворием алтарной абсиды. Тем самым был четко акцентирован центр храмового интерьера и выделена его продольная ось: зритель, вступивший в собор, тотчас оказывался вовлеченным в стремительное движение от вестибюля к подкупольной части.

Бернини. Королевская лестница («Скала реджа») в Ватикане. 1663-1666 гг.

При сооружении парадной Королевской лестницы («Скала реджа», 1663—1666), связывающей папский дворец с собором св. Петра, Бернини использовал прием искусственной перспективы. Благодаря постепенному сужению перекрытой кессонированным сводом лестницы и соответственному уменьшению высоты идущих по ее сторонам колонн архитектор добился не только впечатления иллюзорного увеличения размеров и протяженности лестницы, но и чисто театрального Эффекта – фигура папы, появляющегося во время торжественных выходов на верхней площадке лестницы, как бы вырастает в своих масштабах.

Собор и площадь св. Петра в Риме. Аэрофотосъемка.

Собор св. Петра в Риме. Вид со стороны площади. Фасад 1607-1614 гг. Карло Мадерны. Колоннада 1656-1667 гг. Бернини. Фонтан по проекту Карло Мадерны.

Наиболее выдающимся произведением градостроительной практики зрелого барокко по грандиозности масштабов, широте замысла и художественному совершенству является созданная Бернини площадь перед собором св. Петра (1656– 1667). Сооружение площади было вызвано необходимостью создать перед главным собором римской католической церкви традиционный для средневековых базилик атрий – обширное обнесенное колоннадами пространство, вместилище больших масс народа во время торжественных выходов папы и религиозных празднеств. С другой стороны, сооружение подобной площади перед выдвинутым вперед главным фасадом собора позволяло сделать фасад более значительным, добиться композиционного единства собора и нужного взаимоотношения его с окружающим пространством. Тем самым Бернини окончательно отошел от замысла Браманте – Микеланджело, но зато, исправив ошибку Мадерны, он с поразительным искусством включил здание собора в построенный на новых, барочных принципах ансамбль.

Ансамбль площади состоит из небольшой, недавно (ок. 1950 г.) перестроенной аванплощади перед колоннадой, затем овальной площади, образованной двумя разомкнутыми полуокружностями колоннады, с фонтанами, стоящими почти в геометрических центрах полукружий, и обелиском между ними и, наконец, трапециевидной площади между фасадом собора и двумя боковыми галлереями, соединяющими колоннаду с собором. Общая глубина площади, достигающая более четверти километра (280 м), позволяет охватить глазом всю композицию в целом, включая венчающий центрическую часть храма мощный купол. Для возведения охватывающих пространство овальной площади четырехрядных крытых колоннад (их высота —19 м при такой же ширине) с проездами для карет и проходами для пешеходов понадобилось 284 коллонны, 80 столбов и 96 больших венчающих аттик статуй. Принятый Бернини тосканский ордер колонн, их пропорции и формы отличались бы почти классической сдержанностью и монументальностью, если бы не несколько подчеркнутая телесность и грузность их, а также пышный, увенчанный декоративной скульптурой аттик.

Бернини. Колоннада собора св. Петра в Риме. 1656-1667 гг. Северное крыло.

С момента выхода зрителя на овальную площадь колоннады, по выражению Бернини, «подобно распростертым объятиям», захватывают зрителя и направляют его движение к доминанте композиции – главному фасаду, откуда через вестибюль и продольные нефы движение продолжается к алтарю. Показательно, что на самой площади зритель вынужден двигаться не по ее продольной оси – этому препятствует обелиск в центре площади, а по изгибу колоннад. Поэтому сначала Зритель видит далекую цель своего движения – собор с венчающим его куполом, затем перед его взором раскрываются разнообразные аспекты пространства площади и ракурсы колоннад, пока наконец зритель не оказывается на трапециевидной площади перед фасадом собора, который неожиданно снова возникает перед ним, потрясая его воображение грандиозностью размеров и пышностью форм.

Бернини. Церковь Сант Андреа аль Квиринале в Риме. 1658-1678 гг. Фасад.

Из отдельных культовых построек Бернини наиболее выдающаяся – церковь Сант Андреа аль Квиринале (1658—1678). Фасад ее скомпонован в виде монументального ордерного портала с гладкими раскрепованньши пилястрами по углам, поддерживающими антаблемент и треугольный фронтон. Вход в церковь оформлен двухколонным портиком, увенчанным полукруглым, как бы выходящим из глубины арочного проема антаблементом и пышным декоративным картушем. Подножие портика решено в виде полукруглой лестницы. Высокая каменная ограда, примыкающая к флангам портала, контрастом своей противоположной портику и лестнице вогнутости подчеркивает увлекающее зрителя движение в глубину здания.

План церкви представляет собой овал с поперечным расположением длинной оси по отношению к входу. Богато декорированная алтарная ниша как бы вплотную придвинута к входящему в церковь зрителю. Подкупольное пространство окружено венцом невысоких капелл, образующих глубокие ниши в нижнем ярусе расчлененной коринфскими пилястрами стены. Верхний ярус стены с окнами завершается овальным куполом со световым фонарем в центре. Форма овала, широко используемая в архитектуре барокко, в отличие от статичных форм круга или квадрата, применявшихся в центрических сооружениях Возрождения, обладает определенной динамической направленностью и непрерывной изменчивостью кривизны. Используя эти свойства, Бернини создает композицию интерьера, полную движения и контрастов. Расположенные по периметру овала глубокие ниши, разнообразные по форме и декоративному убранству, обогащают интерьер пластикой своих непрерывно изменяющихся форм и поворотов, контрастами глубоких теней с ярким светом, льющимся из-под купола.

Бернини. Церковь Сант Андреа аль Квиринале в Риме. План.

Изменения в архитектуре городского дворца второй половины 17 в. можно видеть на примере построенного в Риме по проекту Бернини палаццо Киджи (Одескальки). Начатое в 1664 г. здание было закончено только в 18 в., причем сильно искажено пристройкой. Главный фасад дворца был задуман Бернини в виде развитой вширь центральной части с гладким нижним этажом, трактованным наподобие монументального цоколя, и двумя верхними этажами, расчлененными на всю высоту пилястрами большого ордера. По контрасту с ордерными членениями центра боковые части были скомпонованы в виде плоско рустованных поверхностей стен, оживленных только ордерными наличниками окон. Ясность композиционного замысла, торжественный ритм крупных пилястр, чередующихся с ордерными наличниками второго, парадного этажа, монументальное венчание объема высоким рельефным антаблементом и аттиком-балюстрадой со скульптурами придавали облику здания подчеркнутую парадность и величие. Созданный Бернини тип городского дворца оказал значительное воздействие на дворцовое зодчество в других европейских странах 17—18 веков.

Архитектурные произведения Бернини при всем их размахе и яркости воплощения принципов барокко свободны от крайностей барочного метода. Показательна также тяга мастера к величественным, но гармоничным по своему характеру архитектурным образам.

В противовес Бернини творчество его соперника, второго крупнейшего представителя архитектуры барокко Франческо Борромини (1599—1667), дает пример заострения экспрессивных тенденций этого стиля. Оттесненный всемогущим Бернини от крупных работ градостроительного характера и от светских заказов, Борромини нашел применение своим силам главным образом в культовом зодчестве, работая по заказам клерикальных кругов. Особенности его дарования, благоприятствовавшие выражению тех тенденций, которые отвечали художественной политике католицизма, были причиной того, что в творчестве Борромини – при всей смелости и оригинальности замыслов и замечательном мастерстве этого великого архитектора – явственно сказались иррациональные черты барокко.

Уже в раннем произведении Борромини – оратории монахов-филиппинцев (начата в 1637 г.)– достаточно отчетливо выступают особенности его искусства. Впервые в итальянском зодчестве мастер применяет эффектную вогнутую форму двухъярусного фасада, расчлененного пилястрами и увенчанного сложным киле-видным фронтоном. Дробная пластика стены, обработанной в промежутках между пилястрами многослойными филенками, беспокойный ритм окон, обрамленных наличниками сложной формы, глубокие тени ниш – все это вызывает впечатление возбуждения, беспокойства, нервной патетики. В последующих произведениях Борромини эти качества еще более усиливаются.

Борромини. Церковь Сан Карло алле кватро фонтане в Риме. План.

Самыми характерными постройками Борромини, дающими возможность проследить идейную заостренность образа и рассмотреть средства его художественного воплощения, являются церкви Сан Карло алле кватро фонтане (1635—1667) и Сант Иво (1642—1660) в Риме. Планы церквей отличаются необычайной сложностью и построены на ритмическом чередовании вогнутых и выпуклых линий стен, следующих за очертаниями ромба (Сан Карло), или треугольных и сферических ниш, следующих за очертаниями шестиугольника (Сант Иво). Причудливые формы плана образуют динамическую, находящуюся как бы в состоянии непрерывного изменения структуру интерьера. Многочисленные повороты волнообразно изогнутых стен, благодаря которым одинаковые элементы и детали – колонны, пилястры, окна, ниши, видимые одновременно в различных ракурсах, кажутся бесконечно разнообразными, лишают зрителя возможности уловить структуру целого, ощутить реальность пространства и предметность форм.

Борромини. Церковь Сант Иво в Риме. 1642-4660 гг. Купол.

Борромини. Церковь Сант Иво в Риме. 1642-1660 гг. Вид со стороны двора Университета (Сапиенца).

С особой силой пространственная динамика выражена в интерьере Сант Иво, где острые треугольные выступы стен переходят в порывисто устремленный вверх звездчатый в плане купол, который снаружи завершается необычайной, как бы ввинчивающейся в небо спиралью, увенчанной ажурной короной. Относительно небольшие по размерам, интерьеры церквей Сант Иво и Сан Карло кажутся наполненными каким-то таинственным и сверхъестественным движением. Залитые светом плафоны, украшенные сложными по форме кессонами и скульптурным декором, не останавливают этого движения, а, напротив, придают ему характер безграничности. Многочисленные скульптуры, поставленные в глубине затененных ниш, усиливают патетическую выразительность архитектуры.

Борромини. Церковь Сан Карло алле кватро фонтане в Риме. 1635-1667 гг. Купол 1638-1640 гг.

Борромини. Церковь Сан Карло алле кватро фонтане в Риме. 1635-1667 гг. Фасад 1667 г.

В главном фасаде церкви Сан Карло (1660—1667) получили развитие барочные формы, выполненные с присущей Борромини динамикой и живописностью. В основу композиции расчлененного двухъярусными колоннами и украшенного нишами фасада положен тот же прием построения сложной волнообразной формы (выпуклой середины и вогнутых краев), который составляет основу композиции интерьера. Этим достигается стилевое единство фасада и интерьера, а также богатство форм и ракурсов. Общее движение архитектурных форм фасада направлено к средоточию композиции—входному порталу, над которым помещена статуя св. Карла Борро-мея. Лишь маленький клуатр церкви ясностью своих форм вносит умиротворяющую ноту в общий драматический замысел этого сооружения.

Площадь Навона в Риме. Общий вид. Церковь Сант Аньезе, перестроена Борромини в 1652-1657 гг. Перед церковью фонтан Четырех рек Бернини (1648-1655 гг.) с древнеегипетским обелиском.

Гварино Гварини. Палаццо Кариньяно в Турине. 1680 г. Центральная часть фасада.

Иной тип церковного здания представляет перестроенная Борромини церковь Сант Аньезе (1652—1657). Композиция этой церкви с широким фасадом, двумя колокольнями по углам и монументальной, увенчанной куполом центральной частью обусловлена ее расположением на сильно вытянутой в длину площади Навона, где постройке предназначена роль архитектурной доминанты. Созданный Борромини тип купольной церковной постройки с двумя колокольнями получил широкое распространение в западноевропейской архитектуре 17—18 веков.

* * *

Творчество Борромини и развитая им система выразительных средств послужили источником для создания многих поздних произведений барокко, в которых Эта система была доведена до предельной вычурности и манерности.

Выдающимся мастером позднего барокко был архитектор и ученый-математик Гварино Гварини (1624—1683), работавший главным образом в Турине. Его композиции отличаются необычайной изощренностью пространственных построений и декора. Такова его капелла Санта Синдоне (начата в 1667 г.) собора в Турине. Композиция плана капеллы, основанная на пересечении нескольких концентрических окружностей различного диаметра, создает еще более сложную по расчлененности структуру пространства, чем в произведениях Борромини. Главная ротонда увенчана системой двух куполов – разомкнутого нижнего и параболического верхнего, сплошь прорезанного чередующимися в шахматном порядке овальными окнами. Световые потоки и лучи солнца, льющиеся через десятки окон в куполе, должны создать иллюзию небесного свода и сияющих светил.

Гварино Гварини. Капелла Сан Синдоне (дель Сударио) собора в Турине. Начата в 1667 г. Купол.

Гварини. Палаццо Кариньяно в Турине. План.

Из гражданских построек Гварини следует отметить палаццо Кариньяно в Турине (1680), свидетельствующий об использовании в дворцовой архитектуре приемов, выработанных в культовом зодчестве. Фасад с его Эффектно изогнутой центральной частью, увенчанной сложным криволинейным фронтоном, сгущением ордерных членений и скульптурного убранства в центре, сложными оконными наличниками второго и третьего этажей, обилием фактурных контрастов и разнообразием мотивов и форм производит впечатление насыщенной и изощренной архитектурной декорации. Творчество Гварини свидетельствует о возобладании декоративных и формально-экспериментаторских тенденций в архитектуре барокко и начавшемся упадке стиля.

Особое место в итальянском барокко 17 века занимает архитектура Венеции. Здесь, в отличие от Рима, светское начало одержало верх над церковными тенденциями, в чем немалую роль сыграли традиции венецианского искусства.

Бальдассаре Лонгена. Церковь Санта Мария делла Салюте в Венеции. 1631-1687 гг. Общий вид с запада.

Бальдассаре Лонгена. Палаццо Пезаро в Венеции. 1679 г. Общий вид.

Крупнейшим венецианским зодчим этого времени был Бальдассаре Лонгена (1598—1682). Его главное произведение – церковь Санта Мария делла Салюте (1631—1687), самое большое купольное здание Венеции, построена при въезде в Большой канал. В сложной объемной композиции церкви с ее плавными переходами от мощного восьмигранного основания, окруженного венцом прямоугольных капелл, к меньшему по диаметру восьмиграннику второго яруса и покоящемуся на нем круглому барабану и куполу – много неожиданных живописных сопоставлений, разнообразия ракурсов, линий и форм. Главный портал церкви напоминает величественную триумфальную арку. В совокупности с богатым скульптурным убранством, гигантскими спиральными волютами барабана купола, мраморной поверхностью стен, отражающихся в водах канала, церковь производит впечатление почти сказочного по богатству фантазии и живописности форм сооружения. В противоположность культовым зданиям римского барокко облик церкви отличается чисто светской пышностью и нарядностью. Характерно в этом смысле композиционное решение интерьера: между алтарем, перед которым совершается богослужение, и зрителями расположено, как в театре, место для хора и оркестра. Из частных дворцов, построенных Лонгеной, наиболее значительны палаццо Незаро (1679) и палаццо Редзонико (начат ок. 1650 г.). В отличие от тяжеловесных римских барочных дворцов фасады венецианских палаццо благодаря четкому выделению ордерного каркаса и очень большим оконным проемам в сочетании с богатым декором при почти полном отсутствии стен производят впечатление большей легкости и нарядности. Барочные черты сказываются в почти скульптурной трактовке форм ордера, оконных наличников и других деталей, выполненных в глубоком рельефе и создающих живописную игру света и тени.

Скульптура

В.Н.Гращенков

Принципы барокко помимо архитектуры получили свое наиболее полное и последовательное выражение в скульптуре 17 века. Тесно связанная с архитектурой и ее идейно-художественными задачами, скульптура приобретает огромное значение в украшении интерьеров и фасадов церквей, дворцов, вилл, в садово-парковых ансамблях. Статуи, надгробия, алтари, фонтаны и декоративная лепнина буквально затопляют своим обилием архитектурные ансамбли, составляя их неотъемлемую часть. В постройках итальянского барокко подчас трудно определить, где кончается работа архитектора и где начинается работа скульптора-декоратора.

Папа, знатные сановники, высшая дворянская и денежная аристократия, будучи основными заказчиками, зачастую определяли тематику и идейное содержание скульптуры, широко используемой в целях религиозной пропаганды и прославления церкви и дворянства. Изображения святых и всякого рода сцены чудес наряду с парадными портретами и пышными гробницами были излюбленными темами в скульптуре того времени. Жизнерадостный, гармонический идеал эпохи Возрождения сменяется в барочной скульптуре конфликтным раскрытием человеческого образа, стремлением к его повышенной эмоциональности. Однако углубление психологической выразительности образа нередко принимало в скульптуре 17 в. форму преувеличенной и внешней экспрессии, подчас граничащей с натуралистической аффектацией. Фигуры передаются в резких поворотах, в стремительном движении, их лица искажены гримасой гнева, боли или радости.

Подобно архитектуре, произведения барочной скульптуры отличаются богатством пространственного разворота и рассчитаны на множество точек зрения. Вместе с тем скульптура, включенная в архитектурно-пространственный ансамбль, теряет свою самостоятельность, ее трудно представить вне стен, ниш, портиков, карнизов, вне зелени и воды парков.

Мрамор был излюбленным материалом скульпторов барокко, извлекавших из него тончайшие живописные эффекты. То гладко полируя его, то оставляя отдельные части грубо обработанными, они чередуют глубоко затененные и освещенные поверхности. Мастера изощряются в иллюзорной передаче фактурного разнообразия тела, тканей, кружев, вооружения. Статуя, скульптурная группа или рельеф обогащаются искусно используемым освещением; их эффектно оттеняют разноцветные мраморы и обильная позолота архитектурного обрамления.

Первым скульптором барокко был Стефано Мадерна (1576—1636). В его «Св. Цецилии» (1600; Рим, церковь Санта Чечилия ин Трастевере) отчетливо проявились принципы раннебарочной скульптуры с ее натуралистической экспрессивностью, любовью к острым эффектам, тонким расчетом на освещение и архитектурное обрамление. В соответствии с желанием заказчика скульптор изобразил юную святую мертвой, лежащей в том положении, в каком ее якобы нашли в раскопанной могиле. Голова неестественно подвернута назад, рука бессильно вытянута. Мраморная плита еще более подчеркивает безжизненность распростертого на ней тела. Фигура, помещенная в глубокой нише над алтарем, предстает как бы в открытой гробнице.

Крупнейшим мастером 17 в., сыгравшим определяющую роль в сложении и развитии скульптуры барокко, был прославленный Джованни Лоренцо Бернини.

Еще мальчиком Бернини проходит выучку в мастерской своего отца, Пьетро Бернини, известного в то время скульптора. Он помогает ему и выполняет ряд самостоятельных работ. Очень скоро Лоренцо Бернини отказывается от сухой, скованной манеры, свойственной его отцу и другим мастерам конца 16 столетия. Уже ранние работы Бернини «Давид» (1623), «Плутон и Прозерпина» (1621– 1622), «Аполлон и Дафна» (1622—1625), находящиеся в галлерее Боргезе, ярко свидетельствуют о новом по сравнению с Возрождением понимании пластического образа. Фигуры полны движения, драматического пафоса; они переданы в момент наивысшего душевного и физического напряжения. Но в них мы не найдем той полноты эстетического и нравственного удовлетворения, какую дают образы Возрождения.

Бернини изображает Давида, готового размахнуться и швырнуть камень. Выбор этого сюжетного момента позволяет скульптору дать фигуру в резком развороте, в напряженно неустойчивой позе. Лицо с гневно прикушенной губой и сдвинутыми бровями очень индивидуально (некоторые исследователи даже склонны видеть в нем автопортрет молодого мастера).

Бернини. Аполлон и Дафна. Мрамор. 1622-1625 гг. Рим, галлерея Боргезе.

Бернини. Давид. Фрагмент. Мрамор. 1623 г. Рим,, галлерея Боргезе.

Античный миф об Аполлоне и Дафне был претворен Бернини в прекрасных поэтических образах. Скульптор заставляет забывать о материальной весомости мрамора, которую так любил подчеркивать Микеланджело. Бегущий Аполлон чуть касается земли, Дафна словно в страстном порыве устремляется вверх, превращаясь в лавровое дерево. Если «Давид» был рассчитан на восприятие со всех сторон, то в «Аполлоне и Дафне» чувство скульптурной объемности уступает место живописной картинности. Насыщенная светом и воздухом, группа требует фона, ее хочется видеть среди зеленой листвы парка.

Все три работы были выполнены по заказу кардинала Шипионе Боргезе, тонкого знатока и ценителя искусства, страстного поклонника античной культуры, для которого Бернини реставрировал античную статую спящего Гермафродита. Однако увлечение античностью, следы которого заметны в ранних произведениях молодого Бернини, далеко не имели в 17 в. того широкого и творческого характера, каким оно было в эпоху Возрождения.

Портрет Шипионе Боргезе (1632; Рим, галлерея Боргезе)—одно из высших достижений Бернини, замечательный шедевр портретного искусства. Реалистические традиции скульптурного портрета Возрождения продолжали сохраняться вплоть до конца 16 в. Бернини подхватывает эти традиции, используя их в репрезентативном барочном портрете. В бюсте кардинала Боргезе счастливо сочетаются величавость и некоторая идеализация с большой жизненной правдивостью, умелым раскрытием многогранной личности потретируемого. Смело обобщая пластическую форму, тонко прорабатывая детали, Бернини с блеском воссоздает живой полнокровный образ. В облике самоуверенного вельможи Бернини сумел увидеть человека, любящего наслаждения, наделенного здоровым оптимизмом и тонким умом. При обзоре с разных точек зрения портрет привлекает разнообразием психологических оттенков, обогащающих образ и придающих ему замечательную естественность. Известно, что Бернини, работая над скульптурными портретами, любил зарисовывать свою модель, наблюдая ее со стороны и в движении. Это позволяло ему сохранить свежесть и остроту мимолетного впечатления в законченном портретном образе.

После бюста кардинала Боргезе Бернини создает еще несколько превосходных портретов, в которых мастерство исполнения соединено с реалистическим раскрытием образа. Таков прежде всего портрет сумрачного Иннокентия X (ок. 1647; Рим, галлерея Дориа-Памфили). Несколько в стороне от линии развития парадного портрета стоит бюст Костанцы Буонарелли, возлюбленной мастера (ок. 1635; Флоренция, Национальный музей). В этом простом, по существу, интимном портрете Бернини с большой силой рисует ярко выразительный образ увлекшей его женщины, образ чувственный и властный, страстный и одухотворенный.

В дальнейшем творчество Бернини развивалось в сторону усиления элементов внешней патетики. Нередко собственно декоративные моменты начинают преобладать над идейным содержанием скульптурного образа. В его произведениях появляется та эмоциональная преувеличенность, та шумная театральность, которые так отталкивали зрителей последующих эпох.

Чрезвычайно велика роль Бернини в скульптурном оформлении собора св. Петра. Эта работа длилась с перерывами почти пятьдесят лет (1620—1670-е гг.). Гигантский бронзовый киворий (1624—1633), в равной степени принадлежащий искусству архитектуры и скульптуры, «Кафедра св. Петра» (1657—1666) в алтарной абсиде, множество статуй, рельефов, надгробий, облицовка стен и столбов цветными мраморами – все это было выполнено самим Бернини и его мастерской или другими мастерами под его руководством.

Бернини. Киворий (1624-1633 гг.) и кафедра (1657-1666 гг.) в соборе св. Петра в Риме.

Из наиболее значительных произведений, украшавших центральную часть храмового интерьера, следует отметить грандиозную по размерам (как и все, что создавалось для собора) статую св. Лонгина (1629—1638), помещенную в нише одного из подкупольных опорных столбов. Лонгин изображен в момент экстатического поклонения невидимому распятому Христу. Распростертые руки, откинутая назад голова, клубящиеся складки плаща, стянутые сбоку в напряженный узел, передают не столько трагический, сколько театральный характер образа. В статуях Бернини причина их патетической взволнованности, стремительного движения лежит не в самих образах, а вовне. Она – нечто нереальное, мистическое: видение чуда, страдание мученичества.

Бернини, Экстаз св. Терезы. Мрамор. 1645-1652 гг. Рим, церковь Санта Мария делла Виттория.

Бернини. Экстаз св. Терезы. Фрагмент.

Барочный принцип живописной картинности наиболее последовательно проявился в скульптурных ?лтарях, в создании которых Бернини не имел себе равных. Его алтарная группа «Экстаз св. Терезы») (1645—1652; Рим, церковь Сайта Мария делла Виттория) стала своего рода образцом всей барочной скульптуры. Экстаз св. Терезы передан с ощутимой убедительностью реального события и одновременно как мистическое чудо. Бессильно поникшая Тереза, запрокинув голову, покоится на мраморном облаке. С ее уст срывается крик сладостной муки. Веки полузакрыты, она словно не видит представшего перед ней ангела, но воспринимает его присутствие всем существом. В судорожном трепете извиваются складки ее монашеского плаща. Страдание и наслаждение, мистическое и эротическое сплетаются воедино в этом образе. Лицо ангела с двусмысленной улыбкой противопоставлено прекрасному одухотворенному лицу Терезы. Бернини поместил свою скульптурную группу в глубокую нишу на фоне золотых лучей. Будто неведомая сила раздвинула колонны, разорвала фронтон, чтобы открыть взору чудесное видение. Свет, падающий сверху через желтое стекло окна, мягко освещает фигуры, белеющие среди позолоты и цветных мраморов капеллы. Благодаря этому эффекту освещения и виртуозной обработке мрамора фигуры Терезы и ангела кажутся парящими в проеме стены. На иллюзорно трактованных рельефах боковых стен капеллы расположились, как зрители в ложе театра, смотрящие и беседующие между собой члены семьи Корнаро, один из которых был заказчиком алтаря и капеллы. Как театральное зрелище истолковал Бернини старую традицию изображения святых вместе с заказчиками картины.

На примере «Св. Терезы» можно лучше всего увидеть тот живописно-картинный подход к скульптуре, из которого вытекает своеобразие пластической манеры Бернини. Он сохраняет в мраморе особенности лепки из терракоты, в которой он выполнял предварительные эскизы и модели. Тектоническая ясность объемов исчезает, формы становятся мягкими и текучими, как живописный мазок. Кажется, что скульптор не высекает, а лепит из мрамора, который под его резцом принимает самые причудливые формы. «Я победил мрамор и сделал его гибким как воск,– говорил Бернини,– и этим самым смог до известной степени объединить скульптуру с живописью».

Бернини. Портрет Людовика XIV. Мрамор. 1665 г. Версаль, Королевский дворец VI

Поздние портреты Бернини, как и другие его работы этого периода, характеризуются все большим нарастанием элементов внешнего декоративизма. Таковы, например, портреты моденского герцога Франческе д'Эсте (1650—1651; Модена) и Людовика XIV (1665; Версаль), в которых тип парадного барочного портрета достигает высшей точки своего развития. В подобного рода бравурных портретах скульптор не стремился к жизненно-психологическому раскрытию образа. Сохраняя индивидуальный облик портретируемого, он наделяет его чертами придворного идеала. Пышные парики, развевающиеся драпировки, наброшенные на латы, напоминают торжественные, наполненные мудреными аллегориями хвалебные оды того времени.

Созданный Бернини тип барочной гробницы получил широкое распространение не только в Италии, но и за ее пределами, просуществовав вплоть до конца 18 в. Надгробия папы Урбана VIII (1628—1647) и Александра VII (1671 – 1678) во многом послужили образцом для последующих произведений этого рода.

Бернини. Надгробие папы Урбана VIII. Мрамор, бронза. 1628-1647 гг. Рим, собор св. Петра.

С мрачной выразительностью звучит в надгробии Александра VII тема торжества папской власти и ее бессилия перед лицом смерти. Папа представлен коленопреклоненным, с молитвенно сложенными руками; аллегорические фигуры окружают его. Одна из них взывает к молящемуся, две другие, точно живые, выглядывают из глубины ниши. Крылатый скелет, протягивающий папе песочные часы, приподнимает мраморную драпировку над дверью склепа, как бы приглашая войти туда. Бернини стремится поразить воображение зрителя противоречивым смешением образов реальных и фантастических, жизни и смерти.

Очень много сделал Бернини и в декоративном использовании скульптуры вне интерьеров – на улицах и площадях Рима. Под его руководством были выполнены статуи на колоннаде площади св. Петра и на мосту св. Ангела (1669 —1671), слон с обелиском на площади возле Пантеона (1666—1667). Ему же Рим обязан несколькими прославленными фонтанами, в которых декоративная скульптура обрела новую жизнь, соединившись с подвижной стихией воды, заполняющей чаши бассейнов, бьющей сильными струями, мягко стекающей по округлым формам мраморных фигур (фонтан Тритона на площади Барберини, 1637; фонтаны Четырех рек и Мавра на площади Навона, 1648—1655).