Текст книги "Искатель. 1977. Выпуск №6"

Автор книги: Юрий Тупицын

Соавторы: Николай Поночевский,Рудольфе Валеро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

4

Дверь Лорке открыл не Соколов, а невысокая худенькая женщина с огромными темно-карими глазами и пышной копной светлых волос, которая казалась тяжеловатой для тонкой стройной шеи. Лицо типично русское, а вот в особой грации фигуры и фарфоровой белизне кожи проглядывали классические японские черты – причудливо перепутались расовые признаки в двадцать третьем веке.

– Татьяна Соколова? – спросил Лорка, позаботившийся узнать имя жены эксперта.

– А вы Федор Лорка, – безо всякого воодушевления констатировала хрупкая женщина. – Входите.

Когда Федор проходил коридором в гостиную, одна из дверей вдруг приоткрылась и оттуда выглянули две пары живых и любопытных черненьких детских глаз.

Гостиная была простой и, если можно так выразиться, естественной. Обычные стены, обыкновенная мебель – стол, кресла, огромнейшая тахта, на которой могла разместиться вся семья Соколовых. В стене напротив тахты угадывался экран стереовизера, на полу – мягкий ковер-мат, на котором удобно лежать, бороться, заниматься акробатикой и вообще делать все, что угодно детской душе. Ничего ультрасовременного вроде светящихся потолков, стен меняющейся расцветки или конформной мебели.

– Александра срочно вызвали в агентство, – сказала Татьяна, усаживаясь напротив Лорки. – Он поручил мне извиниться перед вами. Он скоро вернется, иначе бы сообщил о задержке.

– Я не тороплюсь.

В коридоре послышалась какая-то возня, приглушенный смех. Татьяна насторожилась, по ее губам скользнула улыбка.

– Вы, очевидно, не работаете? Я имею в виду обязательную работу.

– Нет, я работаю, – у жены Соколова был чистый, мягкий голос, говорила она негромко, глядя на Лорку серьезными неулыбчивыми глазами. – Я энергетик. Неделю посменно дежурю на центральной энергостанции Гренландии, а две недели отдыхаю дома. И тогда дети со мной.

– А когда вас нет?

– В интернате. Саша любит детей, но по-настоящему заботиться о них ему некогда. Вызовы, отлучки, разъезды. Очень беспокойная работа.

Лорка слушал ее с улыбкой, но Татьяна ни разу не улыбнулась ему в ответ.

– А у вас работа беспокойная?

Татьяна на секунду призадумалась, а потом своим мягким голосом решительно проговорила:

– Простите, Федор, но я не думаю, чтобы вас заинтересовал характер моей работы. И, честно говоря, я терпеть не могу так называемых светских бесед – обо всем и ни о чем.

Лорка невольно улыбнулся этой прямолинейности, но Татьяна лишь сдвинула пушистые брови, в голосе ее прозвучала нотка досады:

– Давайте перейдем к делу, Федор.

Лорка не мог удержаться, чтобы не поддразнить ее.

– А у меня, собственно, к вам нет никакого дела.

Она тряхнула пышными волосами, ее глаза-вишни стали совсем сердитыми, но не злыми.

– У вас есть дело к моему мужу. А я – может быть, это старомодно и недиалектично – придерживаюсь позиции Фейербаха: лишь муж и жена – вместе – составляют настоящего человека, а по отдельности – это лишь половинки. Все, что касается мужа, касается и меня. И у нас нет тайн друг от друга.

Лорка хотел было возразить, что Фейербах говорил не о муже и жене, а просто о мужчине и женщине, но передумал: по существу, Татьяна была права. И еще он подумал, что, может быть, Соколов специально отлучился в «агентство», предоставив жене вести разговор?

Татьяна будто подслушала его мысли.

– Если вы думаете, что Александр специально подставил меня для разговора с вами, то ошибаетесь. Он не из тех, кто прячется за спины других.

Лорка мысленно согласился с ней, а Татьяна продолжала:

– Вы хотите предложить Александру участвовать в экспедиции на Кику?

Лорка склонил в знак согласия голову.

– Угадали.

– Я вас прошу, – это «прошу» прозвучало почти как приказываю, – не делать этого.

– Почему?

– Да потому что он согласится! Понимаете? Согласится! – Она было сорвалась на крик, но, вспомнив о детях, тут же при глушила голос. Голос звучал зло, но глаза у нее так и не стали злыми – они стали печальными, даже тоскливыми. – Он чело век долга. Мы говорили об этом. Боже, как он бывает упрям в таких делах!

– Что же дурного в том, что согласится? Участие в экспедиции на Кику – большая честь, – осторожно сказал Лорка.

– Но он же не космонавт! Как вы не понимаете? Это же беспомощный человек во всем, что не касается экспертизы и социальных проблем! Вы думаете, я только из-за детей провожу дома две недели из трех? Из-за него тоже. А кто будет заботиться о нем на этой проклятой Кике?

– Я, – спокойно ответил Федор.

Татьяна смотрела на него с молчаливым недоверием, к которому, пожалуй, примешивалась и насмешка.

– Я, – повторил Лорка. – Приглашая его в разведотряд, я, как командир, беру на себя все заботы о нем. В том числе и заботу о его безопасности.

В вишневых глазах Татьяны появилось выражение интереса. Ее взгляд беспокойно, требовательно обежал, охватил всего Лорку – литую, тяжелую фигуру, открытое лицо, зеленые глаза, в которых читалась спокойная уверенность.

– Зачем он вам понадобился? – с горечью спросила она.

– Я убежден, что на Кике понадобится эксперт-социолог высокой квалификации.

– А вы уверены в его квалификации?

– Безусловно.

Она впервые слабо улыбнулась, не самой себе – Лорке.

– Он такой беспомощный.

Вот только теперь Лорка до конца понял ситуацию: он все это время разговаривал с главой семьи Соколовых. Что бы там ни говорили и ни писали во все времена, а в каждой настоящей семье обязательно есть глава. Не суть важно – юридическая это семья, как в прошлом, или фактическая, как при коммунизме, постоянна она или временна, что объединяет ее – искренняя любовь и уважение, слепая ли безрассудная страсть, простая привычка и привязанность или кандальные цепи традиций и законов. Семья – совершенно особый мир со своими ценностями, взаимоотношениями и иерархией. И вовсе не обязательно, чтобы крупный общественный деятель, великий ученый, вдохновенный поэт или изобретательный конструктор был главою семьи. Часто бывает как раз наоборот. В семье Соколовых это бремя несла хрупкая женщина с большими карими глазами и тяжелой копной светлых волос. Она не представляла себя на Кике, в чужом, странном и загадочно опасном мире. И правда, такая жизнь и работа вряд ли были ей по плечу, у нее было другое призвание и талант – семья. Но ей казалось, что уж коли она не справится с работой на Кике, так уж куда там ее любимому, но такому беспомощному и непрактичному Саше.

– Мне кажется, что вы меня не слушаете, Федор.

Лорка спохватился.

– Нет, нет, продолжайте, пожалуйста.

– Я не берусь судить, нужен ли вам эксперт-социолог, видимо, нужен, хотя необитаемая планета и социология – это как-то не укладывается у меня в голове. Но почему именно Саша?

– Потому что я работал с ним и знаю его, – мягко пояснил Лорка. – И что самое главное, я знаю не только его достоинства, но и недостатки.

– Да, это очень важно – знать недостатки, – машинально согласилась Татьяна, поправляя свои пышные волосы. И тут же спохватилась: – Но ведь Саша не единственный эксперт-социолог. А вы забираете его у жены, у детей.

– Это нужно для важного дела. В интересах всего человечества. Хотя это звучит помпезно, но это правда, – голос Лорки прозвучал суровее, чем он сам того хотел.

Татьяна покачала головой.

– Вы жестоки, Федор.

– Справедливость нередко кажется жестокой тем, кому она невыгодна.

Татьяна вспыхнула как маков цвет. Лорка и не подозревал, что эта атласная фарфоровая кожа может покрываться таким румянцем. Внутренне он подобрался, готовясь парировать зреющую вспышку, но послышались шум открывающейся двери, писк, смех, возня, и в гостиную вошел раскрасневшийся Соколов. Он было начал с извинений по поводу того, что ему не вовремя пришлось отлучиться, но, приглядевшись к лицу жены, спросил:

– Вы, кажется, поругаться успели?

– Нет, нет, – поспешно ответила Татьяна, бросив на Лорку выразительный взгляд.

Соколов мельком взглянул на Лорку, а потом уже пристальнее – на жену.

– Федор предлагает тебе место в кикианской экспедиции. Вот мы и говорили об этом.

– Предлагаю, – подтвердил Лорка.

Облегченно вздохнув, Соколов аккуратно вытер белоснежным платком свое розовое разгоряченное лицо и плюхнулся в жалобно вздохнувшее кресло.

– Я согласен, – бодро сказал он. – Мы давно все обговорили, правда, Таня?

– Правда, – отсутствующим тоном подтвердила его жена.

– Я согласен, – теперь с некоторой гордостью подтвердил Соколов и вдруг совершенно непосредственно засмеялся. – Хотя, честно говоря, совершенно не представляю, зачем я вам понадобился и что я буду делать на этой Кике.

– Дела найдутся.

Секунду они смотрели друг на друга, но потом, точно сговорившись, перевели взгляды на Татьяну.

– Что-то дети расшумелись, – сказала она, поднимаясь из кресла. И, уже выходя из гостиной, добавила: – Я буду в детской, если понадоблюсь.

Соколов проводил ее виноватым взглядом, с некоторой укоризной взглянул на Федора.

– Ничего, Александр Сергеевич. На то она и женщина, чтобы бояться за вас, переживать и беспокоиться.

– Не только женщина, – хмуро поправил Соколов. – Жена и мать.

– Понятно. Вы-то сами не трусите? – вдруг спросил Лорка.

Соколов сердито посмотрел на него и вдруг ухмыльнулся.

– Есть немного, – признался он и опять ухмыльнулся. – Сначала, после того разговора в бассейне, даже спал плохо – снилась всякая чертовщина. Потом притерпелся, привык – и ничего. Вы думаете, меня Кика пугает? Ошибаетесь! Что Кика? Такая же Земля, только в другом районе Галактики. – Соколов заговорщицки понизил голос. – Меня космос пугает, сам этот полет с гиперсветовой скоростью. И снились мне все время какие-то уродливые корабли – то на колесах, то на гусеницах.

– Ничего, Александр Сергеевич, не боги горшки обжигают. Все мы побаиваемся, только страхи у нас разные: у одних от знания, у других от незнания.

– Серьезно? – с интересом спросил Соколов.

– Вы знаете, кто такой Суворов? – вместо ответа спросил Лорка.

– Полководец, я не ошибся?

– Не ошиблись, так вот, этот Суворов, впрочем, как и все великие полководцы, отличался большой личной храбростью. В ходе одного жаркого боя он сказал, обращаясь к самому себе: «Дрожишь, скелет? Ты еще не так задрожишь, когда узнаешь, куда я тебя поведу!»

– Как? – Соколов широко открыл свои маленькие глазки и вдруг захохотал. Хохотал он очень вкусно, отвалясь на спинку кресла и покачивая головой. – Нет, это великолепно… дрожишь, скелет? Куда я тебя поведу! Великолепно!

Федору показалось, что в гостиную заглянула Татьяна, но, обернувшись, никого не заметил. Отсмеявшись, Соколов поинтересовался:

– И все-таки, Федор, что я буду делать там, на Кике?

И опять Лорка ответил вопросом на вопрос:

– Вы знаете, что с Плутона угнали гиперсветовой корабль? Так вот, он сгорел в плотных слоях кикианской атмосферы. Представляете, сколько здесь загадок и какой простор для следствия?

5

Чтобы повидаться с Виктором Хепьгом, Лорке пришлось вылететь в Исландию. Виктор, как и другие космонавты, когда их пребывание на Земле по тем или иным причинам затягивалось, по рекомендации Совета подключился к работе на расположенной там крупнейшей геотермальной энергостанции. Разумеется, никто не обязывал космонавтов работать, просто сказывалась естественная привычка к труду да и практика работы в роли энергетика была нелишней.

В Рейкьявике Лорка выяснил, что Виктор дежурил на посту безопасности – истинно космическая работа, имевшая много общего с очередной корабельной вахтой. Лорка не без труда добрался до централи этого поста, посторонним вход туда был запрещен, и с огорчением выяснил, что труды его напрасны. На исландской энергостанции было два поста: восточный и западный. Лорка в соответствии со сведениями, полученными в Рейкьявике, прибыл на восточный, а Хельг дежурил на западном – его направили туда в самый последний момент в связи с болезнью одного из инженеров. Начальник смены безопасности, худощавый, седоголовый и очень смуглый мужчина – потомок коренных африканцев, сочувственно разглядывая огорченного Лорку, спросил:

– Вы когда-нибудь были в нижнем отсеке машинного зала?

– В горячей зоне?

Седоголовый Узанги, чем-то напоминавший Ревского, с улыбкой покачал головой.

– В горячей зоне никогда не было ни одного человека. Там трудятся только роботы. Нижний отсек рядом с этой зоной.

– И рядом не был. Как говорится, не привел господь.

– Ну, уж если мыслить образно, так не господь, а дьявол: там царство дьявола, Федор. – Узанги подумал и пояснил: – Дело в том, что самый ближний путь с одного поста на другой – через машинный зал. Я сейчас отправляюсь именно этим путем, а по дороге мне нужно заглянуть в нижний отсек.

– Согласен вас сопровождать, – поспешно сказал Лорка.

Помимо простого любопытства, Федором руководили и чисто деловые соображения: в сопровождении Узанги автоматически отпадали все формальности, которые неизбежны при посещении посторонними такого деликатного места, как пост безопасности.

Дорога оказалась сложной – с несколькими пересадками. Сначала скоростной лифт опустил их на глубину около пяти километров. Здесь они облачились в скафандры высшей защиты и пересели в вагончик магнитотоннельной дороги. Вагончик был рассчитан на шесть человек, но на сей раз, кроме Узанги и Лорки, в нем никого не было. Стремительно и бесшумно проскользнув километров двенадцать, вагончик плавно затормозил. Нижний отсек машинного зала был скупо освещен. Он весь был рассечен мощными круглыми колоннами, отстоящими друг от друга метров на пятнадцать. Это делало отсек похожим на старинный и мрачный египетский храм. Лорка знал, что все эти столбы полуметровой толщины – вовсе не опорные колонны, а трубы-термоумножители, которые забирали из горячей зоны магму, превращали относительно низкотемпературное тепло Земли в раскаленную до сотни тысяч градусов плазму и подавали ее на магнитные входы ионных двигателей. Уверенно шагая между термоколоннами по пути, обозначенному крохотными и веселыми золотистыми огоньками, Узанги вывел Федора на небольшую площадку, огороженную перилами. Площадка была похожа на капитанский мостик старинного корабля, она балконом нависала над дорогой, пролегавшей в траншее трехметровой глубины.

– Дорога роботов, – пояснил Узанги. – Сейчас в горячую зону пойдет очередная смена.

Держась за перила мостика и глядя в сумрак, в котором постепенно растворялась дорога роботов, Лорка испытывал томительное и волнующее чувство. Скафандр высшей защиты, облегавший Федора, был противошумным и антивибрационным; такими же свойствами обладали и вязкие, композитные стены отсека, но все ухищрения людей оказались бессильными перед стихийной мощью планеты. Каждой клеточкой тела, каждым нервом Лорка ощущал могучий гул и рокот, лихорадочную дрожь и яростный трепет негасимого огненного лона Земли.

– Смена, – прозвучал глухой голос Узанги.

Следуя за скупым жестом его руки, Лорка повернул голову и увидел, как из серого сумрака на освещенную часть дороги выползает длинная вереница роботов: странная процессия, похожая на шествие чудищ и призраков, рожденных кошмаром. Процессию возглавлял щуплый и большеголовый робот-андроид примерно человеческого роста. Впрочем, он был похож не столько на человека, сколько на кузнечика, вставшего на задние лапки. Это был робот-интеллектуал, командор робото-смены – мощный, подвижный компьютер. А за ним тянулась многоликая, ни на что не похожая, жутковатая в своей своеобразной законченности вереница роботов специального назначения, долговязых, похожих на тощих жирафов, шеи которых украшали по три пары суставчатых рук. Могучие роботы – кроты и тараны, стелившиеся по самой дороге и напоминавшие не то гигантских гусениц, не то многоногих крокодилов. Роботы-титаны с бочкообразным корпусом и мощными клешнями, способными вязать узлами толстые металлические сваи. Стайки разнокалиберных мини-манипуляторов, разительно похожих на черепах. От этого нечеловеческого, неземного многообразия, от этой молчаливой, но целеустремленной псевдожизни рябило в глазах и было физически больно нервам. Процессия двигалась быстро, но почти бесшумно, семенили лапы и лапки, вышагивали ноги, струились гусеницы. Слышался сухой шорох и мягкий гул, от бронированных тел поднимался легкий туман – уже работали системы охлаждения. Лорке почудилось, что такую картину он уже видел и слышал однажды, когда на Ариэле от него разбегалась стая хищных тараканов-гигантов, по которым для острастки ему пришлось полоснуть плазменным лучом. Время от времени манипуляторы роботов приходили в движение: изгибались, складывались и раскладывались, выполняли хватающие, тянущие и толкающие движения.

– Здесь контрольный этап, – вполголоса пояснил Узанги. – Последняя проверка всех систем и кинематики.

Шествие роботов замыкал второй андроид – дублер командора. Провожая глазами эту бредовую процессию, тающую в сумерках под затихающий шорох и гул, Лорка ощутил некую боль, точно его кто-то обидел, может быть, и не сильно, да незаслуженно. Почти сразу он понял, откуда эта боль. Сколько было написано сказок о роботах! И для взрослых и для маленьких. Сказок добрых и страшных, но всегда величественных и чем-то пугающих. Как только не выглядели роботы в этих фантазиях! Роботы – равные и полноценные друзья человека во всех аспектах его жизни и деятельности. Роботы – старшие братья людей, более мудрые, чем они сами, более сильные, но тем не менее любовно и милосердно относящиеся к своим странным творцам. Рассудочные роботы – эгоисты, мечтающие при случае вырваться из-под власти человека на свободу и создать своего рода роботоавтономию. Наконец, роботы-человеконенавистники, объявляющие смертельную войну не только своим создателям, людям, но и всему живому, устанавливающие в конце концов машинное царство не только на Земле, но и во всей Галактике.

– Вам их жалко? – глухо прозвучал голос Узанги.

– Да.

– И мне жалко, – начальник смены помолчал, внимательно разглядывая Лорку. – Знаю, что это глупо, что это бесчувственные машины, а жалею.

Узанги повернулся и молча зашагал по дороге, обозначенной золотистыми огоньками. Лорка шагал вслед за ним и угрюмо думал о том, что правда не всегда бывает сладкой, бывает и горькая правда. Но это все-таки правда, и уже поэтому она имеет право на существование. Что уж тут поделаешь, если роботам нет места среди людей! Слуги? Зачем это! Разве человек не в состоянии сам позаботиться о себе, а если нужно, то и о своих близких? И это не только нужно, но и доставляет радость. Комнатные, бытовые роботы – большая фантазия, рожденная плохой эгоистической жизнью. Роботы – братья и друзья? В этой идее чувствуется пусть легкая, но уловимая психологическая извращенность. Человек должен прежде всего любить человека; замещение партнера машиной, конечно, чем-то обогащает его, но чем-то и обедняет.

Узанги тоже молчал, думая о своем; так, не проронив ни слова, они добрались до централи западного поста. Тут и выяснилось, что Лорка опоздал и что Виктор Хельг минут десять тому назад закончил дежурство и отправился в гостиницу. Узанги с легкой покаянной улыбкой сказал:

– Это я виноват. Можно было ехать напрямую.

Лорка нашел Виктора на спортивной площадке, размещенной на крыше высотного здания. Внизу, над самой землей, тянулись облака, а здесь ослепительно сияло веселое хрустальное солнце, и небо было таким пронзительно синим, что при взгляде на него болели глаза и оскомина чувствовалась во рту. Виктор, разгоряченный тренировкой на льду для фигурного катания, со смуглым румянцем на щеках, отдыхал, опираясь на перила ограждения крыши, и смотрел на сплошную пелену белых, чуть курчавящихся облаков. Он был без шапочки, его черные жесткие волосы лохматил ветер. Стройный, в белых брюках и толстом красно-синем свитере, он был чудо как хорош, так и просился на картинку о здоровье и молодости. А ведь до этой тренировки четыре часа провел в мрачном царстве Аида – в горячей зоне радиотермальной энергостанции!

Похоже, что Хельг по-настоящему обрадовался, увидев Лорку, полюбопытствовал, почему Федор в последнее время пропускает тренировки в фехтовальном зале. А когда Лорка предложил ему место в разведотряде, протянул ему свою изящную, но сильную руку.

– Спасибо, Федор. Это большая честь для меня.

Не успел Лорка как следует подумать о том, что Виктор сильно возмужал за последнее время, как Хельг сразу опроверг это предположение.

– Мерзнешь? – спросил он, глядя на Федора своими насмешливыми, опушенными густыми ресницами глазами.

– Мерзну, – со вздохом согласился Лорка, поправляя меховую шапку. Он и правда мерз под пронизывающим ветром, хотя был одет заметно теплее Хельга. Поглядев на белозубую улыбку Виктора, на его открытую смуглую шею, Лорка еще раз вздохнул и добавил доверительно: – Я ведь рыжий, а стало быть, эксудатик. А эксудатики люди нежные, как цветы: в жару им жарко, в холод – холодно. И устают они быстрее прочих людей, и отдыхать им нужно дольше, чтобы восстановиться.

– Я вот не эксудатик, – с оттенком назидательности сказал Хельг.

– Зато у тебя есть другие недостатки, – добродушно улыбнулся Лорка.

– Как же ты решился взять меня в отряд?

– Не всякий недостаток – вредный дефект.

Они посмеялись, после чего Хельг снова оперся о перила ограждения и перевел взгляд на белую облачную пустыню.

– Ты можешь мне назвать состав разведотряда? Хотя бы примерный? – неожиданно спросил он.

Федор начал перечислять. Когда дошел до Соколова, Виктор сдвинул брови.

– Соколов? Не припомню такого.

– Профессиональный эксперт-социолог Александр Сергеевич Соколов, – представил Лорка с улыбкой. – Вел расследование по делу Тимура Корсакова.

– А-а! Такой кругленький, с лицом невинного младенца и фигурой тяжелоатлета?

Лорка утвердительно кивнул головой.

– Да зачем он тебе понадобился? Что он понимает в инопланетных делах? – Виктор был само недоумение.

– У него железная логика, беспощадный, острый взгляд. Он замечает такие мелочи, на которые мы с тобой никогда не обратили бы внимания. А уцепившись за них, идет до конца.

Выражение лица Хельга явно свидетельствовало, что он не понимает, каким таким расследованием Соколов может заниматься на Кике. И тогда Лорка посвятил его в историю угона гиперсветового корабля с Плутона и гибели его в кикианской атмосфере. Об угоне Виктор, как и все другие космонавты, знал, а вот весть о том, что корабль сгорел, была для него новостью.

– Н-да… – протянул Виктор и усмехнулся. – А если кикиане и наш корабль сожгут таким же образом?

– Сожгут? – машинально переспросил Федор.

Он вдруг удивился, что эта простая мысль, объясняющая причину гибели корабля, почему-то не пришла в голову ни ему, ни Ревскому. Наверное, мысли о злодействе и насилии стали чужды людям. А вот Хельгу это сразу пришло в голову.

– Ты не веришь, что кикиане могли расстрелять этот корабль? – глаза Виктора смотрели на Федора с легкой насмешкой. – Представь себе, что в двадцатом веке у нас, я хочу сказать – у коммунистов, были бы в распоряжении звездные корабли. Полетели мы куда-нибудь на Альфу Центавра и вдруг возвращаемся оттуда на могучем, на века опередившем время гиперсветовом корабле, торжественно оповещая об этом Родину. Разве империалисты не могли бы по пытаться уничтожить этот корабль на подлете, чтобы лишить нас этого преимущества?

– Могли, – задумчиво ответил Лорка и поднял глаза на Хельга.

– Ты полагаешь, что на Кике могут существовать две враждующие расы или группы сапиенсов?

– Вспомни историю землян.

– Честно говоря, ничего подобного мне и в голову не приходило. А об этом стоит подумать. На всякий случай.

– Стоит, – с легкой иронией подтвердил Виктор, – а то наша разведка может превратиться в похороны. Без всяких торжественных церемоний.