Текст книги "Черное солнце"

Автор книги: Юрий Луговской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Представляю, как меня там встретят с такой информацией после чеченского плена, подумал Дима.

– Лена? Ты? – Гульсум набрала номер Лены, дождавшись, когда Дима пустил душ.

– Я… – на том конце трубки удивленный голос. – А кто это?

– Гульсум.

– Привет, Гульсум, вот кого не ожидала услышать. Что-то случилось? Нужна помощь?

– Да нет, я хотела только узнать, ты завтра будешь в «Лужниках»?

– Гульсум, ты что, мы же говорим по мобильной связи.

– Да, прости. Это я так, хотела узнать про рок-фестиваль. Я теперь рок-музыкой увлекаюсь.

– Ты лучше классикой увлекайся. Зачем тебе рок-музыка? Тебе же сказал педагог по вокалу, что рок не для тебя. Вот и не лезь, ясно?

– Ладно, ясно, извини, что беспокою.

– Ну что ты, пожалуйста, всегда рада. Как вообще дела?

– Все о’кей.

– Рада за тебя. Ну, пока. По этому телефону больше не звони, с завтрашнего дня у меня новый.

– Какой?

– Не знаю пока. Надо будет – сама позвоню. Пока.

– Пока.

Дима вышел как раз, когда они закончили разговор. Он посмотрел на трубку, но спрашивать ни о чем не стал. Он полностью доверял Гульсум.

– Ты нашла свою Лену? – только спросил он.

– Да, нашла, все в порядке. Не волнуйся ни о чем.

– Ну, как я могу не волноваться? Как? – Он подошел к Гульсум сзади и обнял ее.

– Вот так, не волноваться, и все. Это мое дело. И я доведу его до конца.

– Я боюсь за тебя, и вообще – боюсь, честно говоря, первый раз так боюсь.

– Если не проходит первый вариант, а он пройдет точно после того, как я нашла Лену, но все же если он вдруг не пройдет, мы предупреждаем охрану, ФСБ, и тогда всех эвакуируют. Взрыв спланирован на разгар фестиваля, когда начнут выступать самые известные группы. Это я знаю точно. Значит, в запасе, как минимум, два часа. Не волнуйся. – Гульсум ответила на Димин поцелуй.

Дима удивился тому, что даже в такие минуты он страстно хотел Гульсум, что страх только увеличивал его возбуждение. Он подхватил ее на руки, зарычал и стал раздевать ее. Она смеялась и так же быстро раздевала его.

Они занимались любовью часа полтора. Потом Гульсум положила голову ему на грудь, и так, расслабленные и счастливые, они лежали, глядя в потолок. Они почти не спали ночью и теперь, утомленные сексом, занятия которым они прекращали только для того, чтобы поесть или принять душ, быстро уснули.

Гульсум проснулась. Посмотрела на настенные часы – пора вставать. Она в отличие от Димы совсем не чувствовала никакого волнения – она не сомневалась, что все сделает правильно. Она найдет Лену. Гульсум прекрасно знала, в каком месте будет находиться девушка – все уроки по подготовке террористических актов она усвоила «на отлично». Сделает так, что та сама укажет ей на взрывное устройство, потому что Лена умирать не собирается. Это Гульсум знала точно. Борис? С ним ей тоже предстоит разобраться. Но она ведь к этому готова, значит, никто не застанет ее врасплох.

А теперь пора пить кофе и собираться на рок-фестиваль.

Павел увидел Гульсум и сразу понял: она. Это она встретилась ему босиком во дворе Олигарха на Ленинградском проспекте. Та же фигура, то же лицо, но главное – те же глаза, их подделать невозможно, тот же взгляд. Но ему так и не удалось устроить очную ставку, то брата надо было встречать, теперь вот опять не до этого. Ладно, после концерта, сегодня важный день – выступает Сашка со своей группой. Это первый его крупный дебют, дебют на огромной сцене «Лужников», перед огромной аудиторией. Засветка, начало карьеры. Ладно, чеченка никуда не денется. Надо только поаккуратнее поговорить с Димой. Сначала – с ним, потом – с ней. Или сразу с ней? Об этом он еще подумает.

Катя приветливо поздоровалась с Гульсум. Она смотрела на Димину подругу с восхищением. Что-то с ней произошло с тех нор, как они виделись, подумала Катя. Гульсум изменилась. С ней стало как-то легче. Появился блеск в глазах. Вот что значит любовь. Катя посмотрела на Диму и увидела точно такой же, как и у Гульсум, свет в глазах.

Впереди у меня, возможно, смертельная операция, а я чувствую себя, как будто действительно иду на рок-концерт и больше ничего, кроме рок-музыки и кумиров, меня не волнует, весело подумала Гульсум.

– Мы пойдем раньше. Гульсум хочет посмотреть зал, подготовку рок-музыкантов, – сказал Дима. – Встретимся на вип-местах. Это сразу после танцпола, на возвышении стулья, так Сашка сказал.

– Да там нечего смотреть, – удивился Паша, а потом подумал: ну, может, они хотят побыть одни? А может, все-таки не она? – вдруг мелькнуло у него в голове. Слишком уж открытый и веселый взгляд был сегодня у подруги брата, а та была вся дикая, встревоженная, взвинченная. Нет, все-таки она – глаза. Чудеса какие-то. Ничего, все выясним, успокоил он себя. Если она и правда такая, какой кажется сейчас, то выяснить это будет несложно. С такой симпатичной и открытой девушкой можно говорить обо всем, думал Павел. Что с ней произошло? Что с ней сделал братишка? Он настоящий герой – и не потому, что работал под пулями в Чечне. А потому, что может изменить характер женщины за несколько дней, а этого, как известно, не удавалось сделать еще никому. Век живи – век учись, решил Павел, глядя, как весело удаляется парочка в сторону Дворца спорта.

– Симпатичная, да? – сказала Катя.

– Да, сегодня она какая-то хорошая. Вот тебе и Восток, – усмехнулся Павел.

– Восток тут ни при чем, – уверенно заявила Катя.

– А что – при чем?

– Любовь.

Павел поднял руки – сдаюсь.

– А мы что будем делать? – спросил он.

– Ты хочешь сказать – что делать тем, у кого любовь позади? – прищурилась Катя.

Павел хотел начать злиться, но тут же опомнился и решил не отвечать. Вместо ответа он поцеловал Катю.

– У нас все впереди. Теперь мы богатые и поедем…

– В Париж? Ловлю на слове.

– Я еще не сказал, куда, а она уже ловит. Хочешь – в Париж, хочешь, в Барселону, а можно и в более экзотические страны, в Индию, например, или в Шри-Ланку.

– Ты серьезно?

– Абсолютно.

– Когда?

– Хоть завтра.

– Завтра не могу, давай в сентябре, у меня будет отпуск. – Катя что-то высчитывала про себя. – Да, точно, в сентябре. Я закончу перевод, и поедем.

– Хорошо, в сентябре так в сентябре. Договорились.

Катя не стала переспрашивать, куда. Ей было почти все равно. Лишь бы осуществить давнюю свою мечту и поехать с Павлом за границу, взять все свои самые красивые платья, которые здесь некуда было надеть, пожить в хорошем отеле с видом на море или даже без вида, не думать ни о чем, кроме отдыха и любви.

Да, все именно так, как и предполагала Гульсум. Лена появится справа от сцены. Потом переместится в гущу зала, потом будет стоять ближе к выходу и где-нибудь минут за тридцать до взрыва покинет зал. Возможно, даже наверняка она сменит привычный имидж, так что надо смотреть во все глаза. При этом оставаться незамеченной – если Лена издалека увидит Гульсум, может что-то заподозрить. Но народу уже полно, хотя до начала еще полчаса, и скрыться в толпе будет легко. Гульсум ничем особенным не выделялась из толпы: молодая, одета довольно хиппово – как того и требовал рок-фестиваль: короткая джинсовая юбка, черная майка с портретом Курта Кобейна. Восточная внешность? Но она была здесь такая не одна. Рок всегда был интернациональной музыкой. Одним словом, Гульсум на шахидку похожа не была. Милиция не смотрела на нее подозрительно, милиционеры смотрели больше на ее длинные ноги, едва прикрытые юбкой, и на майку, из-под которой без лифчика вздымалась высокая грудь. Ее даже не стали обыскивать. Молодой сержант только нежно коснулся ее осиной талии, но тут напарник его пошутил, что тоже не прочь обыскать такую девушку, и он сразу же отпустил Гульсум. У Димы же тщательно обыскали сумку, подозрительно на него посмотрели – вид у него был не такой, в каком ходят на рок-концерты. Он был в белой рубашке и серых брюках от костюма, в котором ходил на работу. Он и сам злился на себя – почему так оделся, почему не подумал, что это за мероприятие? Он вполне мог одеться более неформально, но времени на сборы было так мало и так увлеченно они проводили с Гульсум свободное время, что Дима забыл о таких мелочах, как прикид для рок-фестиваля.

Ведущий Михаил Козырев долго говорил о том, какие молодые талантливые группы будут выступать на фестивале, как радио, которое он представляет, их открыло, потом прочитал свои стихи и, увидев, что публике не терпится начать слушать музыку, представил наконец первую группу. На сцену вышла группа «Люмен» и под восторженный рев толпы запела свой главный хит:

Мы с тобою будем вместе,

как Сид и Нэнси, Сид и Нэнси.

– Кто это – Сид и Нэнси? – спросил Дима. Приходилось кричать, чтобы было слышно.

– Сид Вишис – лидер легендарной панк-группы «Секс пистолс», а Нэнси – его любовь, его подруга, – ответила Гульсум. – Я спущусь в танцпол, – улыбнулась она Павлу и Кате, хочу рассмотреть поближе.

Дима поцеловал ее, и Гульсум ушла.

Надо же, даже «Секс Пистолс» знает, подумал Павел. Повернулся к Диме, чтобы похвалить ее, но вдруг увидел такой встревоженный взгляд брата, смотрящего не на сцену, а в толпу, что спросил совсем о другом:

– Ты что? Что с тобой, Дим?

– Я? Нет, ничего, все в порядке, – натянуто улыбнулся Дима. – Не отвлекайся. Когда, кстати, Шурик выйдет?

– Где-то в середине должен. Сказал, что у него самое престижное время. Где-то до или после «Сплина» и «Аукцыона».

Дима нашел наконец глазами Гульсум. Она пробиралась к правому краю тусовки, он понял: она ищет.

Гульсум искала, но найти не могла. Лены не было. Даже несмотря на такое скопление людей, Гульсум была уверена, что найдет ее. С тех мест, где они сидели с Димой, все было видно, было видно каждого зрителя танцпола. Лены не было. Оставалось ждать. Гульсум заняла такое место, откуда был наилучший обзор, и стояла, покачиваясь в такт музыке, со всей толпой.

Вышли «Ночные снайперы».

Я покидаю столицу,

раненой птицей… —

запела Диана Арбенина, и ее поклонницы запустили бумажные самолетики. Это был обычный ритуал фанатов «Снайперов», и Гульсум слышала о нем, когда училась в университете. Ее часто звали на рок-концерты, и она не имела ничего против, но ей не хотелось идти с теми, кто ее приглашал, а идти одной – это уж слишком. В одиночестве она предпочитала ходить в консерваторию.

И вот она на рок-концерте, но совсем по другому поводу. Ей не до музыки. Хотя музыку она прекрасно слышит. И даже как-то отчетливо слова рок-певцов врезаются в сознание. «Ночные снайперы» закончили выступление, и вышла группа «Би-2».

Где же Лена? Гульсум опять заметалась в толпе. Время шло, и оно работало против нее. Оно работало против всех. Слова песен, которые доносились до нее сквозь ее волнение и ее воспаленный мозг, звучали символично. Лева из группы «Би-2» манерно пел, и весь зал подпевал ему:

«Сокол» не вышел на связь —

что-то с тобой приключилось…

Может, ты просто меня разлюбила?

«Сокол» не вышел на связь.

Смелым – секретное средство:

способ остаться в живых – бегство.

Нет, это не подходящий способ, спокойно ответила Гульсум вслух группе «Би-2». Плохой и нереальный. Она должна найти Лену. Вперед! Время еще есть. Гульсум протискивалась сквозь толпу, толкая юношей и девушек. Никто не говорил ни слова, никто не толкал ее в ответ, не грубил. И в этом не было ничего необычного. На хороших рок-концертах в танцполе всегда толпа, и кому-то всегда не стоится, не танцуется на одном месте. Шастают взад-вперед с пивом, с кока-колой. При этом остальная публика держится в отношении беспрестанно снующих толерантно. И такова культура рок-концертов. Это идет еще от первых крупных концертов на Западе, от хипповских рок-фестивалей. Современная молодежь интуитивно подхватывает давно сложившуюся культуру отношений.

Поэтому никто не удивлялся бесконечным перемещениям Гульсум, не злился на туда-сюда снующую брюнетку. Она пробиралась между публикой. Молодые люди, к которым она тесно прижималась, улыбались ей, девушки смотрели с интересом – таких восточных красоток на рок-концертах они видели нечасто.

Гульсум была вся мокрая от пота. Но усталости она не чувствовала. Она не могла сориентироваться, сколько прошло времени, и только удары сердца отсчитывали ей время. Они раздавались все громче и громче, и никакие децибелы не могли их заглушить.

Зачем топтать мою любовь?

Ее и так почти не стало.

Я разбиваю руки в кровь,

я не сошел с ума – так надо, —

пели «Смысловые галлюцинации», а Гульсум судорожно думала: а может, это она сошла ума? Может, все это зря? Никакой Лены нигде нет, а она мечется как сумасшедшая по «Лужникам». Скоро охранники обратят на нее внимание.

«Смысловые галлюцинации» запели свой знаменитый хит «Вечно молодой, вечно пьяный», на сцене вспыхнули фонтаны фейерверка, публика завизжала, и в свете вспышки перед Гульсум вдруг высветилось знакомое лицо. Что это? У нее глюк? Да это же Марьям! Марьям!

Гульсум бросилась к ней. Марьям стояла, слегка покачиваясь и глядя прямо перед собой.

– Марьям! Ты меня слышишь? Это я, Гульсум!

Марьям медленно перевела глаза на Гульсум. На лице появилось подобие улыбки. Но времени у Гульсум не было. Надо было продолжать поиски.

– Стой здесь, не теряйся, я вернусь к тебе! – крикнула Гульсум и опять исчезла в толпе.

Пробираться стало гораздо трудней, потому что на сцену вышел «Сплин». Ряды тусовки стали еще плотнее. Но Гульсум все же удавалось протискиваться сквозь потные тела. Тела дергались быстрее, толкая Гульсум. Парень посадил свою девушку на плечи, и ее нога ударила Гульсум в щеку. Но боли не чувствовалось. Где же она? Где?

Думают люди в Ленинграде и Риме,

что смерть – это то, что бывает с другими,

что жизнь так и будет крутить и крутить колесо.

Слышишь: на кухне замерли стрелки часов?

Гульсум остановилась. Все поплыло у нее перед глазами. Колени задрожали и подкосились. Но она настолько была плотно прижата к мокрой спине спереди и такой же мокрой груди сзади, что не упала. Она хотела крикнуть, но крик застрял в груди. Голова кружилась. Все кружилось перед ней. Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Эти остекленевшие глаза, этот взгляд в никуда. Марьям…

Все это ложь…

Что-то случилось, но нам ничего не сказали.

Женщину в зрительном зале

бросило в дрожь, —

слышала Гульсум. Васильев пел о ней, только ее бросило не в дрожь, а в холодный пот. И в ужас.

Кто-то летает кругами над детской площадкой,

весь начиненный взрывчаткой.

Весь начиненный взрывчаткой. Начиненный взрывчаткой. Марья-а-а-а-м!

Лица мелькали перед ней, как фантомы. Локти, плечи, кулаки, груди, лица. Доносились крики боли – Гульсум орудовала всем своим ловким телом, как могла. Кто-то испытал на себе ее ловкость и решительность и теперь, согнувшись, ловил ртом воздух. И вот наконец она, Марьям.

– Где?!! – закричала Гульсум.

Марьям молча смотрела на нее и улыбалась. Гульсум со всего размаха ударила ее по щеке.

– Где, Марьям?!!

Толпа хоть и была плотной, но, как могла, отстранилась от сумасшедшей девицы, которая напала на свою подругу.

Марьям приложила руки к груди.

– На тебе? На тебе пояс?! – закричала Гульсум.

Марьям покачивала головой в такт песни.

Тянутся долго и долго секунды,

тянутся долго и долго секунды.

Ты меня ждешь?

Гульсум вдруг подумала о Диме. Как давно она его не видела!

Гульсум приложила ладони к глазам Марьям и сильно надавила пальцами на глазные яблоки. При этом крикнула ей в ухо:

– Марьямчик, сейчас мы спокойно выходим отсюда и идем в туалет. Ты очень хочешь в туалет. Пошли со мной. – Гульсум взяла ее за руку. – Марьямчик, ты держишь меня за руку и идешь за мной.

Рука Марьям крепко сжала руку Гульсум. Гульсум опять стала пробираться сквозь толпу. Теперь она пыталась улыбаться тем, кому опять не давала спокойно наслаждаться музыкой. Гульсум чувствовала руку Марьям. Они пробирались к выходу. Становилось все свободнее. Гульсум посмотрела туда, где должен был быть Дима и увидела его, стоящим и высматривающим ее. Она уже вышла из толпы, и Дима увидел ее. Гульсум подняла руку, сложив пальцы кружочком: все о’кей, не волнуйся. Дима кивнул, но продолжал стоять и смотреть на нее.

Перед самым выходом предстояло пройти охранника. Он не должен был их остановить – зрители выходили в буфет, покупали пиво в пластиковых бокалах и возвращались. Охранник давал им контрамарку, чтобы их впустили назад. Гульсум не сомневалась, что все будет чисто. Марьям пребывала в трансе и под гипнозом, она легко подчинялась ей. Пояс шахида сам по себе, если его не привести в действие, не взорвется.

Охранник протягивал контрамарки. Гульсум взяла и оглянулась на Марьям. Охранник протягивал ей контрамарку. Марьям, непонимающе глядя на него, взяла контрамарку. Охранник смотрел на нее с подозрением.

Они вышли в фойе, и Гульсум облегченно вздохнула. Она оглянулась на охранника. Он смотрел им вслед. Они по-прежнему держались за руки.

Гульсум успела подавить крик от неожиданной боли в запястье. Марьям вырвалась и бросилась к дверям.

– Марьям! Стой!

Но ее подругу остановил милиционер, встав перед ней грудью. В два прыжка Гульсум подлетела к выходу и одним резким ударом заставила милиционера согнуться в поклоне перед ней.

– Марьям!

Но та уже бежала по большой площадке, направляясь к железным воротам. Гульсум успела заметить только кабель телевидения, о который споткнулась Марьям.

Гульсум отбросило взрывной волной на несколько метров. Она открыла глаза и увидела милиционера, который, сидя на коленях, о чем-то говорил по телефону. «В воздухе тают осколки разбитой посуды, тянутся долго и долго секунды», – вспомнила Гульсум все ту же песню, посмотрев на разбитые взрывом стекла.

Гульсум встала и быстро прошла в зал через другой вход, спокойно отдав контрамарку охраннику.

– Все в порядке? – спросил Дима, когда она села рядом.

Гульсум кивнула. Она увидела, что Дима встревоженно смотрит на нее.

– Все позади, ничего не будет. Все, – сказала она.

Почему концерт не останавливают? Взрыв, Марьям разнесло в клочья. А музыка продолжается, тупо думала она.

Меня держала за ноги земля,

голая тяжелая земля, —

пел Леонид Федоров, солист группы «Аукцыон».

Объявили дебютанта рок-фестиваля, группу «Корни травы».

На сцену вышли четверо музыкантов, и солист с длинными рыжими волосами запел:

Деньги – это искусственный способ обмана,

деньги для растамана – марихуана.

Женщина – это искусственный способ обмана,

женщина для растамана – марихуана.

Гульсум смотрела на сцену, но видела только остекленевший взгляд Марьям.

Она решила, что отключается, она была готова ко всему, но не думала, что первым откажет слух. Певец – это был брат Димы (Дима сказал ей об этом, когда группа вышла на сцену) – продолжал открывать рот, но ни музыки, ни слов слышно не было. Потом все-таки отдельные слова стали доноситься, Саша пел в неработающий микрофон.

На сцене появился ведущий. Сказал, что по техническим причинам фестиваль прерывается, что он приносит извинения и клятвенно обещает, что августовский фестиваль под открытым небом обязательно состоится. Билеты надо сохранить, и те, кто пришел сегодня, по этим билетам проходят бесплатно.

Поднялся шум и свист. Козырев покинул сцену, взмахнув руками: увы, от меня это не зависит. И теперь другой, более официальный голос в микрофон сказал:

– Дорогие друзья, уважаемые зрители, просим сохранять спокойствие. – После этой фразы толпа притихла, свист прекратился. – Дирекция Дворца спорта приносит вам свои извинения. Фестиваль прерван в связи со взрывом, который произошел несколько минут назад. Просим сохранять спокойствие и пройти к выходу.

По залу прошел ропот. Затем молодежь дисциплинированно, не толкаясь, потянулась к выходу. Охранники работали четко, не создавая скоплений народа.

Центральный сектор выхода был закрыт. Народ выходил в боковые сектора и, окруженный с двух сторон шеренгами милиции, двигался к метро.

Павел и Дима попытались уговорить охранников пропустить их за кулисы, у них там родной брат, но им дали понять, что, если они не покинут сейчас Дворец спорта вместе со своими девушками, у них могут быть серьезные неприятности. С братом они поговорят дома, сказал охранник. Павел кивнул: его можно понять, какие сейчас посиделки. И Катя, Дима, Павел и Гульсум пошли со всеми к метро.

Саша позвонил Павлу, когда они еще не дошли до «Спортивной».

– Вот досада, а? Такой дебют – и насмарку, представляешь? – Саша чуть не плакал в трубку.

– Почему насмарку? Куплет ты все же спеть успел, и он прозвучал очень эффектно. Только зачем взял чужую песню? У тебя что, свои плохие?

– Это я так, для затравочки. Чтобы народ расшевелить.

– Его и до тебя неплохо расшевелили. А что случилось? Ты, наверное, все знаешь?

– Взрыв на площади. Перед дворцом. Шахидка. Странно, одна, вокруг нее никого не было. Ну и конечно, ее разнесло в клочья.

Павел кивал, а Гульсум смотрела на него. Он попрощался с братом, нажал на кнопку отбоя и посмотрел ей в глаза. Она какое-то время не отводила взгляд, потом повернулась к Диме. Дима положил руку ей на плечо. Теперь она грустная, подумал Павел. Нет, тогда на Ленинградском проспекте была не она, он, наверное, все же ошибся.

26

Сергей Кудрявцев выдержал в Мамбасе два дня. Он понял, что его мечте полетать над снегами Килиманджаро осуществиться не дано. В Танзанию было попасть не так просто, и хотя деньги и здесь решали все, там не развит курортный сервис, и вряд ли ему удастся полетать на параплане. А вот неподалеку от озера Виктория это осуществить можно. Так проинформировали его местные гиды. И озеро экзотическое посмотрит, и горы рядом. К тому же Сергей обещал психологу перо розового фламинго, обитающего именно в этом районе.

На следующее утро он сел в джип, и местный гид за кругленькую сумму согласился отвести его в район озера Виктория и показать место, где занимаются дельта– и парапланеризмом.

Дорога была долгой и утомительной. Кудрявцева не интересовали ни природа за окном, ни скорость, с которой ехал его лихой проводник, ни экзотические забегаловки, рядом с которыми они останавливались, чтобы перекусить. Народ в Кении был веселый и приветливый, кенийки красивы и сексуальны, но Кудрявцев ждал только одного – полета.

И вот он наконец стоит с парапланом на плато, а под ним открывается не виданная им красота. Озеро, горы, равнины вдали. Вон и фламинго, он, когда полетит, догонит его и выдернет у него перо. Умеет ли он летать? Да, ноу проблем, отвечает он инструктору. У него большой стаж.

Он разбегается, отрывается от земли и… Ради этого мгновения стоило жить. Дух перехватило от счастья, он не чувствовал своего тела, и ему совсем не было страшно. Как будто он был создан для того, чтобы летать.

Навстречу неслась огромная скала. Кудрявцев успел закрыть глаза и подумал: фламинго я так и не догнал…

27

Она ждала звонка, и он раздался, когда они с Димой подходили к его дому.

– Встречаемся в Серебряном бору, на первом пляже.

– Время? – спросила Гульсум.

– Ровно в одиннадцать.

– Где?

– На остановке.

Гульсум убрала телефон в сумочку. На вопросительный взгляд Димы она сказала:

– Мне сейчас надо к себе, я буду у тебя завтра утром.

– Что случилось?

– Ничего страшного, надо закончить дело, и все, – Гульсум улыбнулась Диме и поцеловала его. – Пожалуйста, не волнуйся, все будет хорошо. Правда. А сейчас мне надо идти.

Дима пытался возражать, но сил у него не было, и он чувствовал, что Гульсум настроена решительно. Оставалось подчиниться. Они расстались с условием, что завтра утром Гульсум будет у него.

Гульсум остановила машину и через пятнадцать минут оказалась в своей квартире. Она зашла в туалет, потом быстро переоделась в джинсы и курточку. Взяла пистолет, положила его в сумочку, прошла на кухню, налила из чайника стакан воды, выпила залпом и вышла из квартиры. До метро было недалеко, времени у нее хватало, она прошла пешком. Проехала остановку до «Полежаевской» и села в троллейбус. На остановке никого не было. Она переложила пистолет в карман куртки и держала его наготове.

Метрах в ста от нее остановилась «Волга». Из нее вышел Борис. Он шел ей навстречу. Он был в плаще, одна рука в кармане. Держит пистолет, поняла Гульсум.

Борис, не дойдя до нее, вдруг вздрогнул и, отскочив назад, упал на спину. Гульсум смотрела на него. Он лежал на асфальте лицом вверх. Глаза его были открыты. Гульсум обернулась. Перед ней стоял высокий мужчина с рыжей бородой и усами, кавказец лет сорока, и протягивал ей пакет.

– Передай своему доктору, Гульсум. Это овечий сыр, он ему очень понравился. И шашлык там, правда, холодный. Береги его, девочка. Иди к нему, вон твой троллейбус. – Он развернулся к ней спиной и пошел в темноту.

Гульсум держала пакет. Борис лежал на асфальте. Подошел троллейбус, окрылись двери, и Гульсум вошла и села у окна, чтобы видеть убитого. Когда троллейбус уезжал, она успела заметить, как женщина опустилась над ним.

Гульсум вышла на следующей остановке и, оглядевшись по сторонам, аккуратно положила «ТТ» с глушителем в урну. Прошла метров сто, остановила машину и назвала улицу Алабяна. Из машины позвонила Диме и сказала, что сейчас будет у него. В ответ услышала громкое «ура!».

– Гульсум, только что звонил Михайлов, зовет на работу к себе.

– Это, наверное, здорово, да? Я вижу по твоим глазам, – она обнимала его за шею, он держал ее за талию.

– Ты все понимаешь. Конечно, здорово. Но это связано с постоянными длительными командировками. – Дима посмотрел на Гульсум. Она грустно отвела глаза. – Вот если бы ты смогла ездить со мной – другое дело.

– Я? С тобой? – Гульсум смотрела на Диму слегка растерянно.

– Ты. Со мной, – кивнул Дима. – Но для этого нам надо пожениться. Ты согласна?

– Я? – опять как будто растерялась Гульсум.

– Ты, – засмеялся Дима.

– Я согласна.

Он обнял ее и закружился с ней по комнате. Они упали на диван и долго целовались.

– Я ужасно хочу есть, – сказал Дима, когда Гульсум лежала на его плече. Но у нас пустой холодильник. Есть только хлеб и, кажется, масло.

– Я принесла еду.

– Когда ты успела?

– Успела.

– А что? Признавайся.

– Шашлык и овечий сыр.

– Ого, как в Чечне! Солнце ты мое. Такое черное-черное солнце, – он взлохматил ей волосы, – я обожаю овечий сыр.

– Я знаю.

– Где купила-то?

– В кулинарии, на «Полежаевской».

– Супер! Пошли есть!

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

В августе 2004 года группа «Корни травы» выпустила свой первый альбом «Невыносимая легкость бытия» и завоевала специальный приз фестиваля «Присутствие», который проходил на подмосковном ипподроме и собрал стотысячную аудиторию. На фестивале с группой «Корни травы» на второй бас-гитаре играл итальянец, которого лидер группы представил как Марчелло, Павел Кочетков закончил книгу «Фанатизм и терроризм внутри нас» и отправился отдыхать с Катей в Индию. Дмитрий Кочетков стал ведущим врачом в клинике доктора Михайлова и выехал с женой Гульсум лечить пострадавших от землетрясения в Эфиопии. Аня и Маша получили приглашение аргентинского кинорежиссера сниматься в фильме по роману Хулио Кортасара и, когда у них закончился контракт в Милане, вылетели в Буэнос-Айрес. Поздней осенью из Аргентины Александру позвонила Аня и сказала, что его группе организованы гастроли по местным клубам и в университете, пусть пришлет паспортные данные всех его музыкантов и ждет приглашения. На его концерты обязательно приедут Иржи с Настей.

Из Эфиопии Дима с Гульсум вернулись в Москву только на два дня, но успели заглянуть к Диминым родителям, которые после свадьбы почти не видели сына с его молодой женой. А на следующий день хирург Дмитрий Кочетков и его жена Гульсум Кочеткова, которая работала теперь переводчиком, опять улетели в командировку – на этот раз в Турцию.

Весна – лето 2004 года, Жуковский