Текст книги "Черное солнце"

Автор книги: Юрий Луговской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Родственники, – сказал Дима. – Я не знаю, Паш, да какая разница? В Москве, и слава богу.

– Это да, лучше в Москве, чем там, тем более когда говоришь, совсем недавно вся семья…

– Слушай, Паш, я вспомнил, – Дима оживился. – У тебя есть телефоны рокеров известных, ну, Сашкиных приятелей? Я помню, кто-то к тебе из них ходил.

– Есть кое-кто. Да, я консультировал двоих. Басист из «Сплина», клавишник из «Аквариума».

– Дашь?

– А тебе зачем?

– Не мне это нужно, Гульсум.

– Кому? Я не ослышался?

– Да нет. – Дима начинал злиться. – Сказал, Гульсум, значит, Гульсум.

– Но ей-то зачем рокеры? Чеченской девушке, которая учится на искусствоведении, или там теперь русский рок изучают?

– Паш, ну хватит. Нужно ей. Увлекается рок-музыкой. Что, разве такого не бывает?

– Бывает, конечно… Но зачем для этого телефоны?

– Ну, статью, наверное, написать хочет. Точно. Как же я сразу не догадался, точно, она интервью хочет взять. Она что-то говорила о своих пробах в журналистике.

– И для этого ей нужен не кто-то конкретно, а все равно кто, лишь бы из рокерской тусовки. Да?

Дима молчал.

– Ну ладно, сейчас посмотрю.

Он вышел в комнату.

– Торт еще будешь? – спросила Катя.

– Давай, – махнул рукой Дима. – Третий кусок уже.

– Тебе не страшно, вон какой стройный, – подмигнула Катя. – После Чечни, наверное.

– Да что ты, меня там так кормили, на убой.

Вошел Павел.

– Дим, ты знаешь, нет. Ничего нет. Не нашел. Они у меня оба, оказывается, были в старой книжке. А я ее потерял.

– Что же мне делать? Я очень хочу ей помочь.

– Да ты возьми и позвони брату, – предложила Катя.

– В Италию?

– В Италию, – кивнула Катя. – А что такого?

– Точно, – Павел взял кусок торта. – Прекрасная идея. Заодно узнаем, как он там.

– С мобильного?

– Да ты что, больной? – Павел говорил с полным ртом. – Звони с обычного.

– Тебе счет придет о-го-го.

– Ну, а ты быстро, да потом я сейчас богатый. – Он подмигнул Кате. – Скоро в Париж поедем. Звони. – Павел встал и принес Диме телефон. – Номер знаешь?

– Да знаю, конечно. Но тогда ему счет придет.

– За Шурика ты не беспокойся. Зря, что ли, он в Италию поехал? Деньги, небось, есть. А потом, сам виноват, звонить самому надо чаще.

Дима набрал мобильный Саши.

– Алле? Да что такое! Не туда попал, что ли?

Он повесил трубку и снова набрал Сашин номер.

Поморщился, как будто ему в ухо кричали. Так оно и было. Ему что-то быстро и громко говорили на итальянском языке.

– Слушай, Паш, там не Шурик, кто-то по-итальянски, ничего не понимаю.

Павел показал на Катю. Дима передал ей трубку.

Она поздоровалась и начала говорить по-итальянски. Слегка изменилась в лице, но продолжала разговор. Затем сказала «грасия» и повесила трубку. Братья вопросительно посмотрели на нее. Она взяла из пачки сигарету. Рука слегка дрожала. Павел поднес ей зажигалку. Катя передумала курить и положила сигарету обратно в пачку.

– Шурик в итальянской полиции, в камере предварительного заключения. Взят за мелкое хулиганство. Но у него обнаружен кокаин.

Борис опять сидел на кухне и курил. Гульсум, не разуваясь, прошла и села рядом с ним за стол.

– За мной следят, – сказал он, глядя в окно. – Это совсем не нужно ни мне, ни тебе. Главное задание отменяется. Тебе поручают другое.

– Какое? – Гульсум удивилась и про себя немного обрадовалась.

Борис достал фотографию. С фото на нее смотрело незнакомое нестарое лицо.

– Кто это?

– Не важно, какая тебе разница. Тот, кто нам очень мешает. Ты должна его убрать. Вот его фамилия, имя, адрес, телефон. Приезжает поздно, иногда глубокой ночью после ночного клуба. Клуб «Кошки» на улице 1905 года, он бывает вечерами только там. Пиши. – Гульсум принесла из комнаты ручку и блокнот, опять села за стол, стала записывать. – В его дворе на Ленинградском проспекте тусуются проститутки. Понимаешь, к чему я?

Гульсум кивнула.

– Вот и молодец. Сольешься с их дружными рядами, там всех принимают. И никто ничего не заподозрит. Но ты должна полностью изменить свою внешность, она слишком ярко выраженная, восточная. Ты сможешь. Изменить до неузнаваемости, до полной противоположности. Была гордая чеченка, станешь простая русская шлюха, готовая отсосать хоть у бомжа, если заплатит. – Борис с интересом посмотрел на нее, как отреагирует. На лице Гульсум не дрогнул ни один мускул. Борис усмехнулся: ну и девка.

– Это ведь не последнее твое задание, как ты понимаешь, – продолжил он инструкцию. – Пистолет хороший у тебя есть. И побыстрее, Гульсум. – Борис впервые назвал ее по имени. – Приглядись, и чтобы максимум через пять дней дело было сделано. Ясно?

– Ясно.

– Запиши мой новый мобильный.

Гульсум записала номер сотового Бориса в блокнот.

– Вопросы? – Борис стряхивал пепел прямо на пол.

– А кто пойдет в «Лужники»? Лена? Или вообще отменяется?

– Тебе-то какая разница? Не важно. Еще вопросы есть?

– Вы все равно не отвечаете.

– Ладно, спрашивай.

– Почему не я? Я что-то не так сделала? Но все же задание вы мне дали…

– Твой врач, все дело в нем. Его ФСБ пасет. Не хотят тебя подставлять, понятно? В тебя много вложили и на тебя строят большие планы. Хотя этого я говорить тебе в принципе не должен. Ну что, все?

– Все.

– Про музыкантов узнала?

– Нет еще.

– Не нужно. Без тебя справимся. Все, я пошел.

Гульсум встала, чтобы проводить его до двери и закрыть за ним.

– Как только дело сделаешь – сразу звони. На новый мой телефон, не перепутай. До связи.

Гульсум закрыла за ним дверь, прошла на кухню и посмотрела на фотографию. Обычное лицо, ничем не примечательное. Волевой подбородок. Холодные глаза, апатичный взгляд. Под глазами тени. Наркотики? Нет, скорее, алкоголь и прочие излишества. Это легко, стреляет она хорошо. Волнение ей не грозит, ее научили. Скрыться в нужный момент сумеет без труда. Хорошо, что заменили задание, хотя не исключено, что после этого ей дадут более сложное. Ну и пусть, она готова ко всему.

Проститутки на Ленинградском проспекте в его дворе… Надо пойти на них посмотреть. А потом идти в магазин подбирать одежду и косметику. Лучше на улице, Борис прав. В клубе охрана, это не вариант. С ним на улице тоже будет охрана. Но это уже дело техники.

21

На допрос Сашу вызвали в этот же день. Полицейские нашли переводчика, который говорил по-русски с сильным акцентом. Беседа была недолгой, Саша спокойно ответил на вопросы, рассказал, кто он и откуда, почему ввязался в драку с Цукерманом. А вот откуда у него кокаин, этого он объяснить не мог. Очевидно, от него хотели отделаться и подбросили.

Полицейские были с ним вежливы, Саше показалось, что они даже симпатизировали ему. Когда он сказал, кем работает, что он музыкант и танцор, они начали задавать ему вопросы явно не для протокола. Когда полицейский отводил его обратно в камеру, он улыбнулся Саше и сделал знак пальцами «о’кей». Как расценивать этот знак, Саша не знал, но чувствовал, что ничего страшного с ним случиться не должно. Интуиция никогда его не подводила, особенно в таких делах.

Деньги, как в России, у него не отобрали, и он позвал карабинера. Тот быстро пришел на его зов. Саша умоляюще посмотрел на него, улыбнулся и попросил:

– Принеси кока-колы и каких-нибудь гамбургеров.

Карабинер посмотрел на него. Как бы слегка раздумывая, но потом кивнул головой. Саша полез за деньгами в карман, но карабинер замотал головой: не нужно. Саша не понимал, что это значит. Он же просил купить в соседней палатке еды и колы. Каково же было его удивление, когда через пять минут молодой человек явился с двумя гамбургерами и бутылкой кока-колы. Фантастика! Нет, долго он здесь не просидит.

Однако дело шло к вечеру, а отпускать его никто не собирался. Но на допрос снова вызвали. Тот же переводчик, те же вопросы, те же ответы. Когда разговор был окончен, Саша спросил, в чем его обвиняют, что ему грозит и сколько ему еще сидеть в этой клетке. Его слова перевели. Офицеры посмотрели друг на друга, старший по званию вздохнул и пожал плечами. Другой подошел к Саше, похлопал его по плечу. Всем своим видом они как бы говорили: мы бы и рады тебя отпустить, но не можем.

Сашу отвели обратно в камеру. Он растянулся на банкетке и заснул. Проснулся оттого, что камеру открывали. Была глубокая ночь. Сашу вывели в кабинет дежурного. Он не поверил своим глазам. Ему навстречу со стульев поднялись Марчелло и Иржи, его новые друзья. Марчелло о чем-то перекинулся несколькими словами с дежурным офицером, назвал какие-то незнакомые Саше имена. И вдруг – они прощаются с полицейским, он выдает Саше его мобильный телефон, улыбается и говорит: «Привьет Путин!» И вот они уже на улице глубокой ночью.

Саша не хотел пока ни о чем спрашивать друзей. Его переполняла радость, он хотел броситься им на шею и заплакать от счастья. Он не заплакал, но обнял сначала одного, потом другого. Марчелло достал из кармана небольшую бутылку виски.

– На, подкрепись, – Марчелло подмигнул ему.

Саша жадно прильнул к горлышку.

– А может, чуть-чуть кокса? – спросил серьезно Иржи.

– О нет, нет, только не это! – чуть не закричал Саша, а Иржи захохотал. Предлагать кокаин перед отделением полиции было особенно актуально. Но Саша отказался не только из-за близости полицейского участка. Он не мог забыть своего состояния тяжелой абстиненции после единственного в жизни раза, когда он попробовал белый порошок.

– Вы меня выкупили? – Саша смотрел то на Иржи, то на Марчелло, когда они ехали в машине Иржи. Саша сидел на заднем сиденье, положил руки на кресла двух передних и обращался к обоим.

Марчелло посмотрел на Иржи, и оба захохотали.

– Не бери в голову, бери в рот, – так, кажется, говорят в России, – смеялся Иржи.

– Хорошо, – Саша пожал плечами и взял из заднего кармашка кресла бутылку виски.

– Да у нас тут все свои, – сказал Марчелло. – Когда умы узнали про тебя, сразу примчались. Девушки нам рассказали, что произошло, они в таком шоке были, даже выступать отказывались. Когда я услышал фамилию Цукерман, сразу все понял. И мы с Иржи поехали сюда. А ребята здесь Цукермана ненавидят, давно подбираются к нему, но все то улик нет, то деньги решают. У него грязное порно и, говорят, с криминалом. В общем, я договорился с начальником полиции, он вообще мой приятель.

– Деньги?

– Какие деньги! Что у вас в России все за деньги делается? Странно это слышать от русского. Я же тебе говорил, я социалист.

– Ах, да, я и забыл, ну, извини, – Саша сделал еще глоток. Виски приятно согревало.

– А девушки? Они где?

– Дома, тебя ждут. Мы обещали им тебя привести.

– Они выступили, все нормально?

– Да, нормально, – сказал Иржи, – только, по-моему, не совсем. Кажется, этот Цукерман вам кое-что подпортил.

– А что такое?

– Они сами тебе расскажут, Александр, но, по-моему, под вопросом ваш контракт.

Саша присвистнул. Но, к своему удивлению, не расстроился. Ему казалось, что он прожил в Италии целую жизнь. И в Милане побывал, и на даче у крутых, и даже в полиции. Шоу станцевал, вина попил, денег заработал (если Антонио заплатил, то они вообще миллионеры), так что можно и уезжать.

Он достал мобильный и посмотрел «упущенные вызовы». Так, звонил бас-гитарист Макс из группы. Какие-то новости. Саша, не раздумывая, набрал Макса. Тот долго не подходил. И Саша сообразил, что если у них ночь кончается, то в Москве сейчас вообще раннее утро. Звонить в такое время рок-музыканту, значит, быть садистом. Но Макс в конце концов трубку все же снял.

– Привет, Максим, что стряслось? Разбудил?

– Да нет, я еще не ложился.

– А че делал?

– Гере бас записывал, студию дали, он альбом новый пишет, а басист запил. Ну, он и попросил меня.

– Понятно… Значит, с Герой теперь работаешь.

Макс услышал нотки обиды в Сашином голосе.

– Да прекрати, Сэм, говорю же, попросили басиста заменить. Сам-то хорош, бабло там заколачиваешь, а нам нельзя, что ли?

– Для чего я, спрашивается, заколачиваю в поте лица? Ну, ладно, что звонил?

– Фестиваль в Луже, слышал, наверное? Весь питерский рок будет в полном составе. Все лучшие группы. Ну, и нас пригласили. Я решил тебе сообщить. Надо вырваться ради такого случая.

– Да ты что! Да это же клево как, Максим! А с какой радости нас-то пригласили?

– Через Геру опять же, он протекцию сделал. Не зря же я у него по ночам пишусь.

– Ты молоток, Максим! Фестиваль когда? Чуть ли не на днях, кажется?

– Ну да. Сможешь?

– Неужели нет, Макс? О чем ты спрашиваешь? Дороже группы у меня в жизни ничего нет.

– Ладно, рассказывай.

– Я серьезно.

– Ну клево. Когда будешь?

– Да в ближайшие дни. Не опоздаю. Скажи ребятам, пусть готовятся. Пусть на базе приберутся.

– Ура, Сэм! Я знал, что ты вырвешься. Как там Италия?

– Потом расскажу.

– Что, трудности?

– Да по всякому. Ребята здесь хорошие. – Саша похлопал по плечу Марчелло.

– Музыканты есть?

– Вот не поверишь, как раз со мной басист сидит.

– Правда, что ли?

– А то! Его зовут Марчелло, твой коллега. Он только что вместе с чехом Иржи меня из местной ментовки вытащил.

– Ну, ты в своем репертуаре. Слушай, а ты приглашай его к нам на «Присутствие» в августе. Устроим джем, как джазмены говорят.

– Попробую.

– Ладно, давай завязывай, а то деньги кончатся, позвонить больше никому не сможешь.

– Я богатый, Макс.

– Серьезно?

– Да, немного вроде заработал. На синтезатор хватит. Ладно, Максим, пока.

– Давай.

Саша положил телефон в карман и сказал Марчелло, что он получил приглашение выступать на ближайшем рок-фестивале, а его, Марчелло, приглашают в Москву выступить на рок-фестивале «Присутствие» в составе рок-группы «Корни травы».

– Это такая морока, по-моему, к вам в Россию попасть. – Марчелло неожиданно для Саши воспринял его слова совершенно серьезно.

– Я приглашение пришлю.

– Тогда приеду, – спокойно сказал Марчелло.

– Я тоже хочу, – сказал Иржи.

– И тебе пришлю. Сможешь вырваться?

– Не знаю. Попробую, ради такого случая. Ты выступать будешь?

– А как же! Моя группа – в числе основных, – заявил Саша.

Они подъехали.

– Как там мои женщины? – вздохнул Саша.

– В порядке, – сказал Иржи. – Ну что, я, наверное, поеду?

– Да ты что, больной? Кто же тебя отпустит? И тебя, Марчелло! Все к нам. И никаких возражений. С меня ужин, или нет, что, теперь уже скоро завтрак?

Маша бросилась ему на шею.

– А где остальные?

– На веранде, подними голову.

Когда они поднялись наверх, то застали Аню и Настю не в лучшем состоянии. Оказывается, синьор Ринато объяснил им, что контракт с ними вынужден прервать, что эта ночь была последней и до двенадцати часов дня они должны освободить коттедж.

– Понятно, – кивнул Саша. – Он заплатил?

– Заплатил. За все дни, что мы выступали.

– А этот гомик, Антонио?

– Тоже, все в порядке. Как обещал.

– Что же вы тогда расстраиваетесь? У нас выпить есть? Видите, гости к нам пожаловали?

Маша пошла на первый этаж и вернулась с бутылкой шампанского и бутылкой «Хеннесси».

– Ну вот, совсем другое дело, ну что вы стоите как неродные, давайте сядем, выпьем.

– Ты, похоже, совсем не расстроился, – сказала Аня. Настя молча курила и смотрела в небо, откинув голову.

– Не расстроился, и сейчас узнаете почему.

– Почему?

– Сначала выпьем. Шампанское? Коньяк? – Саша обвел взглядом всех присутствующих.

Пить шампанское под утро ни у кого желания не возникло. Открыли коньяк. Молча чокнулись, выпили.

– Я выступаю на рок-фестивале в «Лужниках». А потом, как я и говорил, открываем с вами свой театр. На первое время у нас денег хватит.

– Когда фестиваль? – деловито спросила Маша.

– Скоро, через неделю, кажется.

– Так мы возвращаемся? – подала голос Настя.

– А у тебя есть другие предложения? – Саша налил всем по полстакана. – Сегодня же едем в аэропорт и улетаем.

Девушки молчали, только Аня и Маша переглянулись. Саша не придал этому никакого значения, хотя всегда улавливал нюансы их настроения. Сейчас он был возбужден сменой событий.

– Сначала надо позвонить и заказать билеты, – сказал Марчелло. – А потом все едем ко мне, раз вы тут до двенадцати. Вы тут пока разбирайтесь, а я сгоняю домой за вином. Сейчас все закрыто. Это вам не Россия.

С билетами все оказалось проще, чем они думали. На следующую ночь были места на рейс Милан – Москва.

– Как здесь все просто, даже уезжать не хочется, – грустно сказала Настя.

– Ну, так оставайся, хочешь? Виза у тебя на год. Деньги есть, можешь снять жилье и через некоторое время устроиться где-нибудь выступать, – сказал Саша.

– Ждать не надо. Я гарантирую место в своем шоу. Пойдете к нам, Анастасия?

Саша, Аня и Маша замерли. Сплошные исторические моменты.

– Пойду, – серьезно сказала Настя.

– А как же наш театр?

– Анютки с Машей тебе хватит, – Настя подошла и обняла Сашу. – А я когда-нибудь вернусь, я тут не навсегда, не хочется так быстро уезжать. Только приехала. Главную роль в театре для меня приберегите.

– Ты серьезно, Насть? – Саша был озадачен.

Настя молча кивнула. Она смотрела в глаза Иржи.

– Как же мы без тебя, Настюха? – Саша подошел к девушке и положил ей руки на плечи.

– Ничего, справитесь, – улыбнулась Настя.

– Мы-то справимся, а как же ты будешь тут одна?

– Я не одна, – она посмотрела на Иржи.

– Ты уверена? – строго спросил Саша и тоже посмотрел на Иржи, который улыбался ему во весь рот.

– Уверена.

– Смотри, береги ее, – погрозил Саша чеху.

Иржи протянул Саше руку и крепко пожал ее.

– Я думаю, за это стоит выпить, – сказал Марчелло. – Но не сейчас. Все едем ко мне пить молодое вино, я должен предупредить Сильвию, мою жену. Я полетел, и через полчаса вернусь за вами. С утра пить коньяк – это слишком по-русски.

– Мы с вами простимся, извините, у нас встреча, – вдруг с извиняющейся улыбкой сказал Иржи и посмотрел на Настю.

– Мы? – удивился Саша.

– Я приеду в аэропорт. Не прощаюсь, – Настя подошла, обняла его и поцеловала в щеку. Саша не успел никак отреагировать, к нему обратился Марчелло.

– Чтобы все были готовы через полчаса, о’кей?

– О’кей, – растерянно произнес Саша, он смотрел, как удалялись Иржи с Настей.

– Слушай, Марчелло, а жена не испугается? – засмеялась Аня.

– Она готова ко всему, – сказал Марчелло. – Она жена анархиста.

– Эх, костюмчик я так у югославов и не приобрел, – посетовал Саша.

– Сделаем, сегодня же и сделаем.

– Нет уж, я больше в ментовку не хочу.

– Да там все будет о’кей.

– Нет, не могу рисковать. Концерт…

– Понимаю. Ладно, я помчался.

Марчелло ушел, и Маша деловито сказала:

– Ну что, собираемся, а то пьянка как начнется, все позабудем.

– Это точно, – кивнул Саша. – Но сначала в душ. Я же все-таки в полиции был. В клетке сидел.

– Ну и как там, в итальянской полиции? – Аня опять переглянулась с Марией, и опять Саша не заметил этого.

– Лучше, чем я думал. И ребята неплохие. А что Цукерман? Я даже и не спросил.

– Да послали его куда подальше. Антонио услышал крики и прибежал. Тебя к тому времени уже забрали. Они испугались Антонио. А между прочим, говорили, что Олигарх им нас продал, что теперь у нас с ними контракт.

– Не может этого быть, – уверенно сказал Саша. – Не может быть. Ладно, все, в душ. Я в душ.

22

На смену апатии, корни которой так хорошо раскрыл Сергею психолог Павел Кочетков, неожиданно пришла тревога. Последние несколько дней ему вдруг стало казаться, что за ним следят. Причем не просто следят, к этому ему не привыкать, порой каждый шаг его отслеживался конкурентами, и он об этом знал, по теперь шестое чувство подсказывало Кудрявцеву, что за ним следят с целью его убрать. Кому сегодня это нужно, Сергей понять не мог. Но причины у кого-нибудь найтись могли всегда. Предпринимателей убивают в Москве легко.

Как он это ощущал, на чем основывались его подозрения – объяснить он не мог. Он пытался анализировать свои чувства. Наверное, где-нибудь кого-нибудь он видел мельком, но не обратил внимания, а как говорит его психолог, подсознание наше помнит все. Вот и он увидел какого-то подозрительного человека, и, возможно, не один раз, сознание забыло, а подсознание запомнило. Отсюда и эти чувства. Нет, это было бы слишком просто.

А может, все дело в его сегодняшнем состоянии? Нервы у него стали ни к черту. Вот и пришла на смену апатии, которую они с грехом пополам с Кочетковым побороли, тревога, причем такая, что сосет под ложечкой. Даже желудок начал расстраиваться. Кудрявцев порой замечал, что испытывает просто животный страх, и – самое главное – непонятно отчего. Такого с ним еще никогда не было.

Надо идти к Кочеткову. Они не договаривались о встрече, но с Павлом это не проблема, тем более он ему платит регулярно, ничего, договорится, в таком состоянии он больше находиться не может.

Кстати, как быть с психологом? Ведь он столько ему наговорил. Но, похоже, это действительно Кочеткову не нужно. А вдруг появится в жизни момент, когда он захочет использовать компромат против него, Сергея Кудрявцева? Непохоже, конечно, на Павла, он скорее всего забудет всю эту информацию, ведь она ему не нужна. Нет, пока психолога в любом случае трогать нельзя. Пусть вылечит его сначала от мании преследования.

Вот до чего я дожил, подумал Сергей. Предупреждали друзья, что за большие деньги придется платить, и очень дорого. И вот она, плата, не замедлила себя ждать.

Он позвонил Кочеткову и договорился о встрече на вечер. Это оказалось, как Сергей и предполагал, несложно, на вопрос, случилось ли что, Сергей ответил, что расскажет при встрече. И когда он через некоторое время оказался у Павла дома в привычном кресле, сразу изложил все свои опасения психологу. Сергей думал, что Кочетков отреагирует на его шуги легко – отмахнется: мол, это у вас последствия депрессии. Но Павел отнесся к его рассказу со всей серьезностью. Он стал расспрашивать Сергея, какие были у него встречи в последние три дня, были ли незапланированные, и повел себя чуть ли не как следователь.

Павел искал моменты скрытого стресса, который мог пережить Сергей даже незаметно для себя самого. Такое нередко случается с людьми, и психологи очень хорошо это знают. Сергей не практиковал технику наблюдения за собой, поэтому мог и не заметить, как вирус тревоги попал в подсознание. И все же Павел успокоил его. Он сказал, что, как и предполагал Сергей, а он немного научился анализировать себя (настроение после такого комплимента психолога у Сергея заметно улучшилось), это отчасти последствия его депрессии. Павел дал Сергею задание – отслеживать себя, свое настроение. Свое состояние, свои мысли, чувства. Пусть они будут тревожными, депрессивными – не важно, главное – осознавать их, именно отслеживать. Это сложно. На первый взгляд кажется, что ничего трудного в этом нет, но Павел гарантирует, что уже через десять минут, выйдя из его квартиры, он забудет о задании Павла. Забудет, забудет. Не он первый.

Что же делать, чтобы вновь вспомнить и начать наблюдать за собой? Нужна какая-то напоминалка. Это может быть включенный таймер, который будет работать каждые пятнадцать минут, или какое-то внутреннее состояние, или, например, условиться, что как только садишься на стул, должен вспомнить о своем задании, или когда берешь сигарету. Тогда будет легче отслеживать, откуда берется тревога, и, Павел уверяет, она начнет постепенно сходить на нет. К тому же Сергей начнет более внимательно относиться к жизни. Наблюдая за собой, он будет лучше видеть и окружающих. Это тоже поможет ему преодолеть подозрения, скорее всего после этого они исчезнут. В общем, будет видно.

Павел не хотел брать деньги за этот сеанс – он внеплановый и короткий. Но Сергей настоял, и психолог Кочетков стал богаче еще на 300 долларов. Теперь можно даже в Индию с Катькой ехать, подумал Павел, провожая бизнесмена.

Сергей вышел от Кочеткова, как всегда, немного успокоенный. Но насколько хватит его спокойствия – вот вопрос. Чувство животного страха только спряталось где-то глубоко, готовое вот-вот вновь вырваться наружу болями в животе. Так и язву заработаю, подумал Сергей. Еще, как назло, жена с дочкой укатили на дачу, так бы хоть чуть отвлекся. Об Ирине думать не хотелось, она совсем его не возбуждала последнее время. Крутую истеричку, которая будет щекотать ему нервы, он пока не нашел. Истерички попадались, но эти ему не нравились, были не так эффектны, а если его знакомили с яркими женщинами, то они, как назло, были спокойными, с добродушным веселым характером, совсем не истерички.

Погода была летняя, теплая, и он отпустил водителя на Ленинградском проспекте, чтобы немного пройтись по улице. Он специально испытывал свою психику. Нельзя замыкаться в своем психозе. Если его подозрения не напрасны, то скорее всего, надо признаться честно, его все равно убьют. Недавно крупного рекламного предпринимателя даже в бронированной машине на Ленинском проспекте взорвали. Среди бела дня. И его убьют, если серьезные люди решили твердо. А может быть, и так: попугают, доведут до панического страха, а потом выставят свои условия. И правда, Сергею тут же полегчало от этой мысли, ведь ему даже не сообщили, в чем он провинился, что от него хотят. Разве так убивают? Или он кому-то переступил дорогу? Нет. Последнее время ничем таким он не занимался. Разве что немного последил за связями итальянцев. Но вряд ли настолько, что за это будут ликвидировать. Так вот следовал он цепочке рассуждений (работали защитные механизмы психики, оберегающие Сергея от того, чтобы он не сошел с ума от все возрастающей с каждым днем мании преследования), значит, реальной опасности пока нет. А если ее нет, надо прекращать поддаваться панике и жить обычной жизнью, ни от кого не прятаться и спокойно ходить по улице. Сергей облегченно глубоко вздохнул, достал сигарету и с удовольствием закурил. Разгар лета, а он даже не видит ничего кругом. Несколько лет уже никуда не выбирался. Может, махнуть куда-нибудь? Сменить обстановку? А что, неплохая идея.

Он вставил карточку в щель на входных воротах, загорелась зеленая лампочка, толкнул дверь и вошел в пустой двор. Подошел к своему подъезду, поднялся по ступенькам.

Дыхание перехватило. Кровь ударила в голову, сердце забилось так, что громко стучало в висках. Сергей почувствовал приступ тошноты. Перед его дверью стояла блестящая красная туфелька. Инстинкт самосохранения сработал мгновенно. Он отшвырнул ее ногой, в долю секунды рванул дверь, пробежал мимо сторожа, сидящего в своей стеклянной комнатке, не поздоровавшись с ним, чем очень удивил старика, и бросился к лифту. Сердце билось еще чаще. В горле пересохло. Наконец он доехал до своего этажа, казалось, что этот путь продолжался, как минимум, час. Он вышел, оглядываясь, из лифта, подошел к двери, открыл, вошел, закрыл на все замки и прямо в ботинках прошел на кухню. Из холодильника взял бутылку пива, открыл и жадно выпил всю.

Немного полегчало. Но вспомнил о туфельке, и ему опять стало нехорошо. Почему его не могли убить сразу, когда он подошел к двери? Почему надо было привлекать внимание туфелькой? Что это – фирменный знак убийцы? А может быть, для того, чтобы не было промаха? Если бы я наклонился за ней, то тогда бы у убийцы было бы больше времени. Почему я не наклонился? В другое время обязательно посмотрел бы, что это за золушка ее потеряла. А не наклонился я потому, что со всех сторон ждал опасности и расценил туфельку как ее знак. Что теперь делать? Спать я не смогу. Выходить страшно. К тому же всего трясет. Он вытянул руку. Ладонь тряслась, как у старого алкоголика. Сергей встал, осторожно подошел к окну. Во дворе никого. Да и кто там может быть, если во двор у них никого посторонних не пускают, только по приглашению или специальному разрешению?

Он прошел в свою комнату. Включил телевизор. Показывали очередное реалити-шоу. Он вспомнил, что продюсер этого шоу должен ему крупную сумму денег и прошли все сроки. Может, это он, чтобы не отдавать долг? Нет, не похоже на него. Продюсер знал, что со мной всегда можно договориться, если он раскрутит какой-нибудь мой проект. Что же это со мной? Надо позвонить Павлу. Пусть приедет, приведет меня в чувство. Я, как на наркотик, подсел на своего психолога, усмехнулся про себя Сергей. А еще считал себя сильной личностью. Куда, спрашивается, делась вся моя сила? Это издержки профессии, ко всему надо быть готовым. Но ничего, для того и психологи, чтобы помогали нам. Он позвонил. Дома психолога не было. Он позвонил на мобильный.

Павел нисколько не удивился его просьбе и согласился приехать. Оказывается, он как раз находился неподалеку от его дома, у брата, на улице Алабяна. Сейчас приедет. Пусть Сергей не волнуется, все будет хорошо. Еще бы, он платит ему такие деньги, подумал Сергей, лег на диван и закрыл глаза. Но тут же открыл их – перед глазами опять встала красная туфелька. Да это просто белая горячка какая-то, подумал Сергей и пошел на кухню взять еще пива. Приедет психолог – надо с ним будет выпить чего-нибудь покрепче. Виски? Или коньяк? Это уж пусть решает Павел.

Да, плохи дела у моего бизнесмена, думал Павел, подходя к его дому. Депрессия, переходящая постепенно в манию преследования. Впору уж обращаться не к психологу, а к психиатру и начинать принимать антидепрессанты. Значит, вся его экзистенциальная психология на таких, как Сергей, не распространяется? Или это просто он, Павел, плохой психолог?

А вдруг за ним на самом деле следят и хотят его убить? Опыт у Кудрявцева в этих делах большой, и интуиция тоже имеется. В его мире убить человека ничего не стоит, он сам рассказывал Павлу немало таких историй. И все его подозрения вполне могут иметь под собой реальную почву. Он сейчас его успокоит, как может, реабилитирует, внушит ему, что все хорошо и это просто последствия его больной психики и больные фантазии, а завтра узнает, что бизнесмен Сергей Кудрявцев убит в своем подъезде или в своей машине по дороге на работу.

С такими мыслями он подходил к воротам элитного дома, как вдруг ему навстречу раскрылась дверь, и он нос к носу столкнулся с девушкой. Павел невольно опустил взгляд на ее длинные стройные загорелые ноги и сам себе удивился, что в первую очередь посмотрел человеку не в глаза. А опустил он взгляд потому, что юбка на девушке была чисто символической. Она едва прикрывала трусы. Ниже было самое интересное – девушка была босиком. Что это – новая мода? Или ее выгнали капризные клиенты прямо так, без обуви, за то, что не ублажила их? Майка, надетая на голое тело, открытый смуглый живот, пупок, большая красивая грудь. Понятно, девушка по вызову. К тому же в этот двор просто так не пройдешь.

Павел все-таки поднял голову. И опять не посмотрел в глаза. Волосы. Его удивили волосы. Он рассчитывал увидеть брюнетку, почему-то ему так представилось, тело было смуглым, как будто не от загара, а от природы. Но перед ним стояла блондинка. Крашеная? Или это парик?

Он стоял, не давая ей пройти. Теперь он смотрел ей в глаза. Тревожный взгляд черных больших глаз. Сначала направленный ему в глаза, потом куда-то вдаль. Павел извинился и дал девушке пройти. Посмотрел ей вслед. Она шла босиком, не оглядываясь, как будто всю жизнь ходила так по Москве, и это было для нее вполне привычно. Затем исчезла за поворотом.