Текст книги "Портальеро. Круг второй (СИ)"

Автор книги: Юрий Артемьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Дора внимательно за мной наблюдала. Я передал подруге варёные джинсы и сказал:

– Примерь!

– Что, прямо здесь? – удивилась Маша.

– А ты что, меня стесняешься? Или Доры… – я сделал паузу. – Или Доры Михайловны?

– Ну-у… – начала было Машка.

– Давай! Не тяни время! – скомандовал я и стал выискивать среди разноцветных тряпок ещё что-нибудь более-менее приличное.

– А что ты хотел продать в ломбард? – ненавязчиво, как бы между прочим, спросила меня Дора.

– Ну, вот… Есть немного…

Я сунул руку как бы во внутренний карман, но на самом деле извлёк из хранилища связку золотых цепочек, которые я так и не перевёл в разряд смятого золотого лома. Ведь в золотые лепёшки я в основном отправлял те изделия, из которых извлекал драгоценные камни. А всякие цепочки, колечки и серёжки, сделанные без добавления природных минералов, я оставил как есть. Но предлагать для продажи серьги и кольца этой даме я не стал. А то подумает невесть что. Вдруг решит, что я по вечерам промышляю гоп-стопом на тёмных безлюдных улицах, вырывая серьги из нежных женских ушек. Ну а цепочки, это дело нейтральное. Особенно в девяностые годы. Хотя массивных цепей, что любили носить бандиты и новоявленные бизнесмены среди моих цацок не было.

Дора приняла у меня из рук цепочки, и похоже, сразу прикинула их на вес. Сразу видно профессионала. А пока она разглядывала замочки и плетение золотых изделий, я разглядывал Машку в варёных джинсах.

– Пойдёт. Теперь подберём для комплекта какую-нибудь блузку и ещё чего-нибудь. А кроссовки есть?

Последний вопрос я задал уже Доре, которая увлеклась золотом. Судя по всему, пока я отвлекался на свою подругу, она уже и на зуб попробовала или ещё как-то по своему проверила презренный металл на подлинность.

– Вон там, коробках посмотри!

Я посмотрел. Нормальный выбор для этих времён. А Машке как раз надо было сменить трофейную обувку на более приличную и подходящую по размеру. Тем боле, что в коробках нашлись не только кроссовки, но и женские туфли.

Через минут пятнадцать я набрал для Машки много чего интересного, и решил, что уже хватит. Мария, одетая во всё новое, сияла, как свежеотчеканенный полтинник.

– А можно воспользоваться этой пустой коробкой, чтобы не светиться на выходе?

– Можно. – буркнула Дора.

– Ну, что? – иронично спросил я. – Будем подсчитать?

– Сколько ты хочешь за всё это? – сразу взяла быка за рога Дора.

– Дора Михайловна! Вы же мудрая женщина. Думаю, что цену этому Вы можете прикинуть и сами. Я даже готов поверить Вам в оценке этих изделий.

– Но я хотела бы ещё у специалиста проконсультироваться. Золото – это дело такое…

– Я не против. Но Вы же понимаете, что стоимость моего товара, превышает стоимость того, что я выбрал в Вашем магазине.

– Без оценки специалистом, я не могу об этом судить.

– Без проблем. Давайте сделаем так. Я пока оставлю у Вас тут всё, что мы выбрали, и мы с подругой сходим куда-нибудь пообедать. Тут есть поблизости место, где можно сытно перекусить без опаски отравиться?

– Вдоль по улице за кинотеатром «Перекоп» есть неплохое кафе. Там и сытно, и недорого.

– Хорошо.

Я сложил в коробку, то что с себя сняла Машка.

– Там ещё на прилавке осталось несколько выбранных нами вещей.

– Никуда не денется. После заберёте.

– Договорились.

Я задумался, а потом спросил.

– Нам через зал выходить?

– Нет. Я вас выпущу через запасной выход. Возвращайтесь часам к пяти.

– Хорошо…

* * *

– Ты ей веришь? – первым делом спросила меня Машка, когда мы удалились от магазина на достаточное расстояние.

– Нет, конечно. Она тётка та ещё. Но если она задумает нас кинуть, то сама же потом пожалеет.

– Угу. – согласилась со мной Мария, и мы пошли в сторону кинотеатра.

* * *

Кафе нашлось быстро. Дора хорошо объяснила как к нему пройти. Мы с голодухи набрали кучу всего, но голод прошёл довольно-таки быстро, и теперь вот мы сидели над десертом, думая, что с ним делать. А потом я взял, и недолго думая, убрал все эти пирожки и пирожные в хранилище.

Идти никуда не хотелось. Вообще не хотелось двигаться. Но идти было надо. Потому что сидеть в кафе за пустым столом неприлично.

Мы вышли из кафе и двинулись вдоль по улице. Времени до назначенной встречи с Дорой оставалось ещё полным-полно.

– А пошли в кино! – предложил я.

– Пошли. – равнодушно откликнулась Машка. – А там есть туалет?

– Наверняка. – ответил я и мы направились в ближайший кинотеатр.

Кинотеатр «Перекоп» был весь какой-то квадратно-неказистый, но на афише красовалось плохоузнаваемое лицо молодого Тома Хэнкса и название фильма: «Большой». Я когда-то давно смотрел его на видеомагнитофоне, но уже толком не помню подробностей. Помню только, что мальчик хотел стать взрослым и ему это удалось на какое-то время. Ладно. На безрыбье и щуку раком. Думаю, что Машке кино понравится больше, чем мне.

На удивление, фильм и мне зашёл хорошо. А ведь и правда, когда-то в Штатах снимали вполне себе приличные и добрые фильмы. И негры не играли Д,Артаньяна и графа Орлова, и лесбиянок не выбирали в президенты США. Ну и чёрт с ними. А этот фильм мне понравился. Так что покинули кинозал мы в отличном настроении. И обед уже улёгся нормально. Машке тоже, надеюсь, всё понравилось. По крайней мере, смотрела она, не отвлекаясь и с большим интересом.

Мы слегка опаздывали на встречу, но я не считал это чем-то так уж и важным. Чай не стрелку нам Дора забила. Да и к тому же это не я ей что-то должен остался, а она нам. Надеюсь, что у неё не возникло в голове глупых мыслей кинуть меня на бабки. Я человек по натуре добрый, но если меня кто-то огорчит, я ведь могу и расстроиться. А если я расстроюсь, то мало никому не покажется. Это и немецкие бароны могут подтвердить и предатели-полицаи.

Примерно с такими мыслями я и зашёл в зал магазина. Увидев меня, Дора Михайловна расплылась в широкой улыбке, сверкнув при этом даже золотым зубом. Странно, раньше я у неё не замечал во рту презренного металла. Или она в прошлую нашу встречу мне так широко не улыбалась? Только она почему-то смотрела не мне в глаза, а куда-то за мою спину. Ну а потом дородная дама ещё и кивнула кому-то там, кто стоял за моей спиной. Я не успел даже обернуться и что-то предпринять. Сильнейший удар по затылку отправил меня куда-то далеко-далеко…

Глава 24

Глава двадцать четвёртая.

На грабли нужно наступать так, чтобы их после этого невозможно было починить.

Прошлое вернётся бумерангом.

Вновь догонит и ударит в лоб.

Будь ты хоть колдун любого ранга,

И тебя милиция найдёт…

17 августа. 1990 год.

СССР. Москва. Петровка, 38.

Интерлюдия.

Кабинет выглядел довольно скромненько, а скорее просто по служебному строго. Ничего лишнего. Столы, стулья, шкафы с папками и телефоны. Вот как раз-то телефон именно сейчас и позвонил.

Хозяин кабинета, солидный мужчина лет за сорок с погонами подполковника взял трубку…

– Товарищ подполковник! Обнаружена Ваша машина… Да. Девятой модели… Лесопарк «Лосиный остров»… Нет. В машине никого не было, но в двухстах метрах… Три трупа… Без одежды и документов… Приметы?…

* * *

Положив трубку, мужчина посмурнел лицом. Казалось, что он резко, прямо на глазах, постарел и осунулся…

Телефон зазвонил снова. Машинально Сергей Александрович поднял трубку…

– Подполковник Осипов. —

Прозвучала дежурная фраза, а из трубки послышался женский голос…

– Серёжа! Это я… Дора…

– Ты не вовремя. – буркнул подполковник. – У меня, кажется, Сашка…

– Серёжа! Это важно. Помнишь, я доставала для твоего сына импортную кожаную куртку? Так вот…

17 августа. 1990 год.

СССР. Москва. Каланчёвская улица. Комиссионный магазин.

Сознание возвращалось с болью. А первая моя мысль была про то, что неплохо бы было всё время ходить в строительном оранжевом шлеме. Помню видел плакат по технике безопасности. Там на рабочего в оранжевом шлеме с подъёмного крана падала бетонная плита. Не знаю о чём думал художник, что рисовал тот шедевр, но мне кажется. Что в том случае и шлем бы не помог. Но вот в комиссионном магазине на меня вряд ли бы с потолка свалилась бетонная плита. А что тогда на меня упало?

В глазах стоял туман, и им никак не удавалось сойтись в кучку. Голоса до меня доносились как будто издали, и ударяясь о стенки черепной коробки изнутри отдавались многократным эхом.

Руки стянуты за спиной и, кажется, скованы наручниками. Избавиться от них мне не составит труда. Просто уберу в хранилище и, вуаля, руки свободны. Но делать это пока ещё рано. Сперва немного приду в себя, сориентируюсь. А ещё надо уточнить: «Где Машка?»

Один из голосов, пробивающихся сквозь туман сознания, мне показался знакомым.

– Так вот. Я сразу поняла, что это та самая куртка…

Это голос Доры. Как её там? Михайловны…

– Просто там на рукаве в районе плеча был небольшой брак… Дырочка. И я лично пришила на этом месте нашивочку. Красивая такая, в виде итальянского флага.

– А мне тогда сказала, что куртка новая. – послышался густой мужской голос.

– Так она и была новая. Почти… Так вот. Я эту куртку сразу узнала и тебе позвонила…

– И правильно сделала. Сашку убили. И двоих его друзей заодно.

– Неужели этот задохлик?

– Разберёмся…

– А ты его не слишком сильно по башке ударил?

– Выживет, козёл… Вон уже и глазами моргает.

Сильные руки схватили меня за грудки и оторвали от пола.

– Говори, сука!…

Но похоже, что удар по моему затылку нанёс мне сильное сотрясение. Я снова полетел куда-то в нирвану. И опять наступила тишина.

* * *

Впрочем, на этот раз тишина и забвение долго не продлились для меня…

Потолки в зале магазина были высокие. Дом-то старый. Я парил под потолком в виде невидимого сгустка собственного сознания, но при этом всё видел и всё слышал.

Я даже слегка удивился. Нет, не тому удивился я, что могу отделяться от тела и наблюдать всё со стороны. А тому, что в прошлый раз, когда меня шандарахнули по башке, я валялся в бессознанке и даже не помышлял что-то сделать. Видимо, крепко меня тогда приложили. А теперь я даже могу рассмотреть того, кто меня так приголубил…

Мужчина крепкого телосложения… Даже несмотря на то, что на нём сейчас был вполне себе цивильный костюм, но военная выправка вкупе с короткой стрижкой выдавала в нём человека служилого. Лет ему было примерно лет сорок – сорок пять, но глаза были мёртвые, как у старика. Было похоже, что в них больше нет жизни. Лишь какая-то кроваво-красная ярость плескалась, грозясь вырваться наружу…

Дора стояла рядом и поглядывала с неким испугом на всё, что происходило в зале её магазина. Ну а моё бездыханное тело валялось на полу, раскинувшись в живописной позе. Возле моей головы уже натекла вполне себе приличная лужица крови.

Неужели меня тут банально прибили на грязном затоптанном полу в этом проклятом комиссионном магазине? Но, нет. Это я почему-то знал точно.

А ещё… Ещё я видел. Видел, как светится в моём теле голубовато-зелёным светом источник магической энергии где-то в районе солнечного сплетения. Недаром удар в эту точку почти выбивает дух из человека. Значит, не только жизнь, но и магия прячется в организме именно там.

Похожие огоньки, приглядевшись, я обнаружил и у других людей. Странно, что я не видел их раньше. Или я просто не пытался пристально рассматривать других людей на предмет внутреннего свечения? Но Машку же я внимательно разглядывал, особенно, когда лечил её. Не было же видно никакого источника жизни… Или был? Может, я просто его не замечал? И, кстати, где она?

Народу в зале магазина хватало. Менты, какие-то люди в штатском, персонал магазина, моя распростёртая тушка на полу… А вот моей боевой подруги, отчаянной и дерзкой девчонки Машки нигде не было…

Делать попытки вернуться в своё тело я не стал. А что мне там делать? Лежать со скованными раками за спиной, ощущая своё избитое тело? Была охота… Но что-то же делать всё равно надо было. И тогда я стал прислушиваться к тому, что происходит в зале.

* * *

– Товарищ подполковник! – голос говорящего был громким и властным. – Покиньте помещение. Я отстраняю Вас от дела.

– Но…

– Сергей! Пойми! Ты не имеешь право каким-то образом участвовать в этом деле. Ты сейчас руководствуешься не законом, а эмоциями. И ещё… Сдай оружие! Лучше всего мне… Здесь и сейчас.

– Андрей! – начал было подполковник.

– Товарищ Осипов! Я тебе сейчас не Андрей, а твой непосредственный начальник. Ты и так уже наворотил дел. На хрена было так бить подозреваемого?

– Но он же моего Сашку…

– Это ещё не доказано. А ты просто жаждешь крови. Вот поэтому я тебя и отстраняю. Поверь! Я не хуже тебя смогу довести это дело до конца.

А потом он вполголоса, почти шёпотом на ухо Осипову проговорил:

– И в следующий раз, бей сильнее. Проще было бы отписаться за труп… А сейчас вон и журналисты уже набежали. Ты же знаешь… Гласность, мать её ети… Дело-то громкое. Так что… Давай пистолет и езжай домой. Выпей, да поспи… Если сможешь. Всё, что я выясню, я тебе сразу же сообщу.

– Хорошо. – ответил подполковник, протягивая пистолет своему другу и, как видимо ещё и начальнику.

* * *

Сквозь двери магазина протиснулись медики со своими чемоданчиками и носилками. Мою тушку стали переворачивать и всячески теребить. Я увидел своё мертвенно-бледное лицо. Было видно, что из носа, изо рта и даже из ушей у меня текла кровь. Сейчас она уже подсохла, и выглядела некрасивыми багровыми сгустками.

Оставив врачам заниматься моим телом, я стал искать Машку. В зале её не было. Не было её и снаружи, на улице. Туда я тоже уже заглянул. Журналисты, которых не пустили внутрь, там были, а моей подруги нет. В подсобных помещениях магазина её тоже не нашлось.

– Куда отвезли девчонку? – задавал вопросы самый главный здесь начальник какому-то лейтенанту.

– С ней сейчас следователь работает.

– И что она?

– Молчит, зараза…

– Она вроде бы не при делах. Так что её придётся завтра отпустить.

– Документов у неё нет. Фамилию свою не сообщает. Со слов Доры Михайловны зовут её Машей.

– Мария, значит… Если что. Определим в спецприёмник для бомжей.

– Судя по внешнему виду, она несовершеннолетняя.

– Тем лучше.

* * *

Мне почему-то захотелось поубивать всех этих людей. Всех, без разбору. Они так равнодушно обсуждали судьбу той, что была мне дороже всех на этом свете. Грёбанные борцы за справедливость, мля… Тоже мне, нашли злодеев. Меня и Машку. А тех ублюдков, что с битой и пистолетом пытались напасть на нас в лесопарке они что, считают терпилами? Мальчики-зайчики, твою мать… А ещё тот козёл, папаша сраный, что прикрывал своего оболтуса сынка и вытаскивал своего засранца из всякого дерьма… Он тоже что ли, млять, правоохранитель? Защитник закона, чтоб ему на том свете земля была стекловатой. Ненавижу этих лицемерных тварей. На словах у них одно, а творят порой такое, что и не снилось тем, кого они ловят и сажают. А через год, когда развалится Союз, изо всех щелей так и вообще повылазят всякие уроды. И те, кто сейчас ратуют за коммунизм и социализм с человеческим лицом, тут же переметнутся в стан либерастов-демократов, чтобы вылизывать зады забугорным капиталистам.

* * *

А тем временем мою тушку погрузили на носилки и загрузили в машину скорой помощи. Написав кучу бумаг и упаковав вещи Осипова-младшего, менты стали покидать помещение магазина. Михаил, по указанию Доры Михайловны, закрыл входные двери, повесив табличку «Учёт». А сама Дора удалилась в свой кабинет.

Ну, что же? Помнится, я обещал наказать её, если она меня обманет. Я обещал это Машке. Той самой Машке, которую сейчас трясут следаки… Которая и вовсе тут не при чём…

Запершись в своём кабинете, Дора выложила на стол перед собой всё то золото, что получила у меня. Глазки её блестели от жадности. Похоже, что сегодняшняя сделка показалась ей более чем удачной. Цена, за которую она смогла бы продать то золото, что я ей отдал, намного превышала стоимость товаров, которые я хотел приобрести. А если учесть, что и весь товар остался у неё… Ну разве что те шмотки, что достались Машке…

Вспомнив про свою подругу, я чуть не скрипнул зубами от злости. Хотя мои зубы сейчас ехали вместе с моим телом в какое-то неведомое мне медицинское учреждение. Так что поскрипеть зубами удалось только мысленно.

Всё то золото, что лежало сейчас перед Дорой Михайловной вдруг исчезло, растаяв без следа. И даже та цепочка с ажурным плетением, что она держала в руках тоже вдруг пропала. А в придачу в никуда ушло и то, что было на неё напялено. Вульгарные серьги с крупными рубинами, перстень с прозрачным булыжником, и второй с голубой каменюкой внушительных размеров, а ещё, то ли колье, то ли цепь, с подвеской из крупных красных камней.

А это я удачно зашёл… Давненько я не лакомился драгоценными минералами. Но это всё будет потом. А сейчас надо закончить мою месть, чтобы после с чистой совестью отправиться на поиски Марии.

Дора Михайловна сидела, тупо пялясь на внезапно опустевший стол. Она не сразу даже сообразила, что теперь и на её шее, и в ушах, и на толстых мясистых пальцах, тоже отсутствуют всякие так любимые ею золотые побрякушки. А когда она это поняла, то выражение её лица и вовсе стало похожим на лицо девочки-дауна, у которой отняли сладкую конфету. Я хотел было изъять ещё все золотые зубы из её слюнявого рта, но побрезговал. Золото у меня и так хватает, а зубы… Да ну её, эту сучку крашенную… И так нормально. Убивать её я не хочу. Я же не маньяк какой-то. Вот только если из-за того, что она нас с Машкой сдала ментам, с моей подругой сделают что-нибудь плохое… Вот тогда приду и убью. И глазом не моргну.

Я огляделся. В кабинете всё было по-прежнему. Вешалки со шмотками, коробки со шмотками, коробки с обувью… Я подумал-подумал… А потом взял, да и прибрал содержимое всего кабинета в своё хранилище. Всё оптом, вместе с коробками и вешалками.

Дора издала громкий вздох. Такой громкий, что я даже обернулся, чтобы поглядеть, как она, сидя на своём стуле, пытается выдохнуть и не может этого сделать, синея лицом…

Жаль, что это кино мне не удалось досмотреть до конца. Меня подхватила какая-то неведомая сила и понесла куда-то в неведомую даль…

17 августа. 1990 год.

Москва. НИИ скорой помощи им Склифосовского.

Бли-ии-ин! Как же больно возвращаться в своё тело… Они тут мне что-то такого вкололи, из-за чего всё моё тело корёжит не по-детски. Ну да ладно… Переживу, как-нибудь.

Где я? В больнице? В какой? И что тут со мною творят эти эскулапы в белых халатах?

В голове шумело. Меня вертело, крутило и мутило. В таком состоянии срываться куда-то нет никакого смысла, поскольку далеко я так не убегу. Придётся на какое-то время доверить моё тело медикам, чтобы они хоть как-то его подлатали. А потом, попробую добавить себе здоровья своими магическими способностями.

На моём лице какая-то маска, в руках иголки, к которым тянутся прозрачные трубочки от капельницы. Помню такие. Из них получаются потом смешные плетёные чёртики. Но мне сейчас пока не до чёртиков.

Противно пищал какой-то прибор, стоящий где-то вне зоны моей видимости. Белая простыня прикрывала моё тело. Насколько я мог почувствовать, никакой другой одежды, кроме этой простыни на мне не было.

Ладно. Проехали. С этим я тоже разберусь как-нибудь потом. А пока надо сориентироваться и понять куда меня запихнули.

* * *

– Он пришёл в себя? Он в сознании?

– Пока не понятно, товарищ полковник. Глазами моргает, но похоже, что ничего ещё не соображает.

– Нам надо допросить его.

– Если это вам так необходимо, тогда зачем вы с такой силой били его по голове?

– Он оказывал сопротивление при задержании.

– Не смешите меня. Судя по его физическим показателям, он вряд ли сможет выполнить даже нормы ГТО.

– Но он убийца…

– Для нас он в первую очередь – пациент. Вот когда он хоть немного восстановится после вашего «задержания».

– Что за намёки?

– Я только констатирую факт.

– Когда его можно будет допросить?

– Думаю, что не раньше, чем через пару дней. Но это в лучшем случае…

– А в худшем?

– А в худшем… Он может и не вернуться в то состояние, в котором вы его сможете допрашивать.

– Что Вы имеете в виду?

– А то, что он от нас поедет на Потешную улицу в больницу Ганнушкина.

– Он убил сына моего друга, подполковника Осипова.

– Я сделаю всё, что могу, но что-то обещать сейчас не в моих силах.

19 августа. 1990 год.

СССР. Москва. НИИ им Склифосовского.

Примерно такой разговор я подслушал вечером первого дня в коридоре возле своей палаты. У меня теперь отдельный «номер» в «гранд-отеле» имени Склифосовского. Врачи что-то со мной делают, но уже не так активно, как в первые часы моего пребывания в реанимационном отделении. Подходы к моей палате охраняют милиционеры, а отходы моей жизнедеятельности выносит пожилая медсестра с добрыми глазами. Я ненавязчиво подкинул ей в карман халата червонец. Ведь хотя все деньги у меня пропали вместе с моей одеждой, но оказалось, что из кабинета Доры Михайловны я приватизировал некую сумму в виде довольно-таки толстой пачки разноцветных денежных купюр.

Я уже взял в привычку бродить в виде астрального тела по больничному корпусу. Когда никого не было рядом, я впитал в себя один за другим все драгоценные камни из затрофеенных у Доры ювелирных изделий. И хотя это не прибавило мне физического здоровья, зато от магических сил меня немного даже распирало. Я это чувствовал. А вот для физического улучшения мне нужны другие дрова. Калорийная пища, белки, жиры и углеводы… Ну а меня пока тут кормят только глюкозой через трубочку. А на одной глюкозе мышечную массу не накачаешь.

Зато мои способности, которые отвергаются современной наукой только растут. И я заметил один интересный момент. Чем больше и чаще используешь какие-то навыки, тем лучше получается с ними обращаться. Да и магические силы растут вполне себе ощутимо.

У меня усилились целительские способности. Я практиковался на больных, благо именно здесь их с избытком хватало. На мелкие проблемы, типа сращивание переломов и заживление уже зашитых ран, я не заморачивался. Зато подлечил сердечко молодой девушке. Симпатичная такая. Пусть и дальше живёт. Мимоходом устранил зарождающуюся опухоль мужчине лет сорока. Пока она ещё была небольшая, мне удалось удалить её без проблем. Насколько я понял, врачи её не смогли диагностировать. А когда смогу, она уже будет гораздо больше, и метастазы уже проникнут во все соседние органы. А мужик ещё вполне себе бодрый, и жена у него заботливая… Ходит к нему, переживает…

Ну а я тут уже третий день скучаю. Попытка проследить за ментами, чтобы выяснить место, куда запихнули мою Машку, не удалась. Отлетать от своего тела на слишком дальние дистанции мне не удавалось, хотя я и смог улучшить свой первоначальный результат. Поэтому приходится крутиться вокруг да около.

Удалось выяснить, что отсюда я даже могу снова посетить комиссионный магазин на Каланчёвской. Но Доры Михайловны я там не обнаружил. Михаил был, дама за кассой тоже была. А Доры не было. Может, больничный взяла? Вместо неё работал молодой хлыщ с бегающими глазками. Сразу видно, что прохиндей ещё тот. Ни о чём интересующем меня из их разговоров я так и не узнал. Поэтому покинул магазин и вернулся в Склиф.

А что мне ещё делать? Сегодня воскресенье. Суета только в приёмном покое. Ну а в остальных отделениях тишина, покой и посещение больных родственниками. Но к нам в реанимацию никого не пускают по определению. Хотя, кажется, ментов это не касается.

Вместе с сержантом, который сменил предыдущего охранника у моих дверей прибыл сердитый полковник и ещё какой-то человек в гражданском костюме с папочкой. Врач, что попытался воспрепятствовать их посещению моего болезного тела, сдался после нескольких слов полковника. Как я смог расслышать, разрешение на мой допрос они получили от главврача.

Ну, допрос, так допрос. Я нырнул в своё тело и открыл глаза, глядя затуманенным взглядом на пришедших гостей. Мужчина в цивильном костюме присел на стул возле моей кровати и раскрыл свою папку. Достав оттуда бланк протокола допроса, он посмотрел на меня и даже вежливо поздоровался:

– Здравствуйте, Максим Александрович! Моя фамилия Малышев. Я следователь. И Ваше дело теперь веду я.

Я смотрел на него, буквально, как баран на новые ворота. А в голове у меня, как рыба в аквариуме с кипятком, плескалась одна только мысль: «А откуда он знает, что я – Александрович?»