Текст книги "Основы диагностики психических расстройств"

Автор книги: Юрий Антропов

Соавторы: Н. Незнанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Ю. А. Антропов
А. Ю. Антропов
Н. Г. Незнанов
•
ОСНОВЫ ДИАГНОСТИКИ ПСИХИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ

Предисловие

В развитии психиатрии, как и любой другой науки, имеют место подъёмы и спады, периоды заблуждений, регресса, но и постепенное увеличение объёма знаний и представлений о психических болезнях, их диагностике, методах лечения и реабилитации. Это и определило целесообразность рассмотрения семиотики психических заболеваний и диагностических подходов на современном этапе развития отечественной психиатрии.

В системе психиатрических взглядов очень важен внутренний порядок. Психиатрические школы отличаются не различным пониманием клинической картины олигофрении, эпилепсии, реактивных психозов и других заболеваний, а главным образом различием в системе психиатрических знаний и представлений. Это в наибольшей мере отражается в методологии подхода при диагностике психических заболеваний, в особенности шизофрении, аффективных и экзогенно-органических психозов.

Использованная в руководстве система психиатрических представлений и понятий является отражением и в известной мере разработкой взглядов петербургской психиатрической школы (И. М. Балинский, В. Х. Кандинский, В. М. Бехтерев, В. П. Осипов, П. А. Останков, И. Ф. Случевский, Р. Я. Голант, Н. Н. Тимофеев, Е. С. Авербух, Н. И. Озерецкий, В. Н. Мясищев, Т. Я. Хвиливицкий, Б. Я. Первомайский, Е. А. Личко и др.).

Авторский коллектив глубоко благодарен профессору Е. Н. Марковой за ценные советы при разработке ряда разделов Руководства и за предоставление конспекта лекций, прочитанных в 1960-х годах И. Ф. Случевским врачам-слушателям ГИДУВа. Авторы считают своим долгом с благодарностью отметить большое участие в подборе необходимой информации на начальном этапе работы над Руководством рано ушедшего из жизни ассистента кафедры психиатрии Пензенского института усовершенствования врачей кандидата медицинских наук В. А. Павловского. Искреннюю признательность авторы выражают доценту А. С. Ялдыгиной за плодотворное участие в обсуждении некоторых положений руководства.

Авторы отдают себе отчёт в том, что в Руководстве, наряду с достаточно удачными разделами и положениями, присутствуют и не совсем удачные, быть может, в чём-то неубедительные фрагменты. В этой связи авторы надеются на заинтересованные отклики, замечания и предложения читателей, которые будут учтены в дальнейшей работе над Руководством.

Введение

Добросовестный врач, пишущий информативную историю болезни, исполняет не только ответственную профессиональную обязанность, но и делает заявку на фактическое участие в научном прогрессе психиатрии. Последний в определённой мере связан с изучением архивных историй болезни научными работниками. Возможно, что в недалёком будущем истории болезни, являясь ценнейшим источником информации, будут настолько высоко оцениваться, что возникнет этическая необходимость и обязанность в научных публикациях указывать авторов историй болезни в перечне использованной литературы. Со времен Э. Крепелина психиатрическая наука в значительной мере выросла из катамнестических исследований, серийной статистической обработки историй болезни. К. Ясперс указывал на необходимость создания психиатрических биографий, при помощи которых возможна систематически совершенствующаяся диагностика и дифференциальная диагностика психопатий, неврозов, аффективных психозов, шизофрении и других психических заболеваний.

Исследование психически больного начинается с изучения его внешнего вида, особенностей контакта, выявления жалоб, изучения анамнеза настоящего заболевания, семейного анамнеза (с включением генеалогического исследования), анамнеза жизни (биографии больного), получаемых со слов больного, т. е. субъективного анамнеза, и так называемого объективного анамнеза – со слов родственников больного и других лиц, а также из доступной медицинской документации. Затем проводят исследование личности, психического и соматоневрологического состояния. На заключительном этапе проводят параклинические исследования, необходимость в которых определяют на первых этапах изучения больного.

Вся атмосфера больницы, этические и эстетические особенности врача, его профессиональные навыки, живое заинтересованное неформальное участие в судьбе больного, в его излечении должны растопить лёд недоверия и предрассудков больных и их родственников к психиатрии и дать возможность получить необходимую для успешной диагностики информацию

Предлагаемый ниже алгоритм исследования психически больных не универсален. При обследовании пациентов с наркологическими, сексопатологическими, геронтологическими психическими расстройствами, а также при обследовании психически больных детей и подростков этот алгоритм следует дополнить и соответствующим образом адаптировать к конкретной ситуации.

Глава 1
Первичный осмотр больного

1.1. Внешний вид больного

Первое впечатление о больном представляет собой важный этап диагностического процесса, на котором происходит включение как чувственно-образного (интуитивного), так и рационального познания болезни. В этой связи необходимо всестороннее и детальное изучение особенностей внешнего вида больного с отражением их в истории болезни. В частности, должны быть учтены: опрятность – неопрятность (общая, в одежде), безразличие к одежде – подчеркнутая аккуратность и вычурность, яркость одежды, особенности ухода за внешностью (за лицом, прической), пристрастье к украшениям, парфюмерии, а также – особенности мимики и пантомимики (адекватная, выразительная, оживленная, беспокойная, возбужденная, растерянная, вялая, заторможенная, застывшая),[1]1
  Особенности экспрессивных проявлений психики (мимики, жесты, выражение глаз, поза, модуляции голоса и др.) при различных психических заболеваниях и дифференциально-диагностическое значение их представлены в разделе «Мимика, пантомимика и их патология».


[Закрыть] характер походки – как вошел в кабинет (охотно – неохотно, молча – в речевом возбуждении, самостоятельно, с помощью медперсонала, внесён на носилках).

Уже по внешнему виду больного, его мимике, позе, по предварительным анамнестическим сведениям нередко оказывается возможным предположить в первом приближении синдром, а иногда и заболевание. Это позволяет варьировать характер и форму беседы с больным (содержание задаваемых вопросов, их громкость, лаконичность, необходимость повторения, степень сложности).

Определенное затруднение при создании даже провизорной диагностической гипотезы на основе некоторых характеристик внешнего вида может быть обусловлено тем, что многие признаки его (сценическая информация, по Аргеляндеру, 1970) наименее поддаются объективизации, так как зависят от уровня культуры, вкусов, воспитания, этнических и профессиональных особенностей.

Для отнесения особенностей внешнего вида к психопатологическим феноменам и отличия их от бытовых, социальных, культуральных непсихотических аналогов необходимо учитывать внезапность, неожиданность их появления, шаржированность, броскость, психологическую немотивированность, бесцельность. Должно быть принято во внимание, в какой степени эти особенности вызывают удивление, насмешки, возмущение окружающих, шокируют их, противоречат вкусам и обычаям среды, уровню культуры индивида, его обычному облику и поведению. Как правило, внешние признаки проявляются не изолированно, а сочетаются с изменением всего стиля жизни больного.

1.2. Особенности контакта больного (общение с окружающими и врачом)

Необходимо не только описывать особенности контакта (легкий, избирательный, формальный), но и пытаться выяснить причины затруднения его. Причинами нарушения контакта больного с окружающими могут быть помрачение, спутанность, сужение сознания, мутизм, явления негативизма, наплыв галлюцинаций и иллюзий, бредовая настроенность, апатия, аутизм, глубокая депрессия, страх, возбуждение, сонливость, афазия, а также прием некоторых психотропных средств, алкоголя, наркотиков. Конечно, в ряде случаев сразу же установить причину отсутствия, затруднения или ограничения контакта оказывается затруднительным, тогда могут быть сделаны лишь предположения.

Для получения доброкачественной информации в беседе с маниакальным больным целесообразно внимательно, не перебивая вопросами, слушать и фиксировать его высказывания. Запомнить их практически невозможно, а повторить свои высказывания маниакальный больной не в состоянии. При выраженной маниакальной речевой спутанности целесообразно использовать магнитофонную запись. Важно обращать внимание на изменение настроения больного в зависимости от темы беседы, на заинтересованность больного определенными темами. Надо выяснить, влияет ли внешняя ситуация на структуру речевой продукции или последняя носит преимущественно репродуктивный характер. По мере течения беседы следует делать попытки хотя бы ограниченного управления поведением и речевой продукцией больного, направленностью его внимания, умело корригировать попытки маниакального больного полностью подавить активность собеседника и взять инициативу разговора в свои руки. При выраженной маниакальной спутанности и гневливой мании контакт с больными может быть затруднительным, непродуктивным, а иногда и вообще невозможным. Необходимо терпеливо сносить неуместные шутки, насмешки, остроты, замечания маниакальных больных, умело отвлекая и переключая беседу на другие темы. Врачу следует воздерживаться от шутливых замечаний, избегать сексуальных тем, так как имеется риск оказаться включенным в сверхценные, бредоподобные и бредовые идеи эротического содержания.

При беседе с больными в маниакальном состоянии не рекомендуется показывать несогласие с ними, противоречить им, оспаривать их мнение, высказывания и уличать их в ошибках, лжи, обмане, так как это может вызвать при гневливой мании бурную аффективную вспышку с агрессией, направленной на «обидчика».

У всех больных, включая больных в маниакальном состоянии, необходимо описывать особенности соблюдения дистанции, которые имеют своеобразие в зависимости от структуры синдрома. Соблюдение дистанции определяется сложным высокодифференцированным этическим чувством, нарушение которого имеет большое диагностическое значение. В особенностях его проявления обнаруживают себя состояние эмоциональной сферы, интеллекта, уровень критической оценки ситуации, состояния своего здоровья (частичная критика, анозогнозия), преморбидные личностные особенности. Для маниакальных больных характерно иронически-насмешливое, иронически-покровительственное, насмешливое, панибратское, фамильярное отношение к собеседнику, нередко сочетающееся с сексуальной двусмысленностью в высказываниях, пантомимической развязностью и непристойностью. Довольно типично пристрастие к плоским (банальным) неуместным шуткам у больных хроническим алкоголизмом и у больных с мориоподобными расстройствами. Депрессивным больным присуще робкое, зависимое, тоскливо-униженное отношение к врачу и другому медперсоналу. Имеются особенности контакта у больных эпилепсией (вязкость, слащавость или злобность, ханжество, менторство), шизофренией (безразличная пассивность, отгороженность), паранойей (обстоятельность, напор, ожидание понимания, угодливость сменяющаяся высокомерием), атеросклерозом сосудов головного мозга (недержание аффектов, попытка маскировки дефектов памяти), прогрессивным параличом и сифилисом мозга (грубая нелепость, бесцеремонность, развязность), у больных с последствиями черепно-мозговой травмы (проявление «парадной» гиперестезии, раздражительность, плаксивость) и так далее.

В беседе с тревожным больным необходимо словесно прозондировать «больной пункт» – источник тревоги, определяя, какие вопросы усиливают тревогу. У бредовых и у тревожно-бредовых больных это чаще всего вопросы, касающиеся жены, мужа, детей, квартиры, пенсии, ближайшей печальной судьбы близких и самого больного; у больных с реактивной депрессией – вопросы, связанные с психотравмирующей ситуацией, у больных с инволюционной депрессией – вопросы супружеских и квартирно-имущественных отношений. В щадящем аспекте целесообразно от тревожной, волнующей больных темы переходить к индифферентной бытовой, а затем возвращаться к первой для выяснения интересующих деталей и эмоциональной значимости ее.

В беседе с депрессивными больными не следует упускать из виду, что у них часто на первый план выступают жалобы не на тоску, а на соматическое недомогание (бессонницу, общую слабость, вялость, снижение работоспособности, отсутствие аппетита, запоры и др.). К выяснению вопроса о намерении покончить с собой врач должен приступать в последнюю очередь и лишь в тактичной, осторожной, щадящей форме, учитывая психотравмирующий характер самого выяснения этой темы. Беседа может усилить у таких больных тоску и тревогу, но иногда их словесное отреагирование уменьшает выраженность депрессии и суицидных тенденций. Целесообразно приспосабливаться к замедленному темпу беседы, паузам, лаконичным ответам тихим голосом, умолчаниям, к истощаемости больных. Необходимо обращать внимание не только на содержание ответов, жалоб и описание переживаний, но и на экспрессивную сторону проявления эмоций (мимика, жесты, вздохи, поза, стенания, заламывание рук, особая модуляция речи).

Аутизм, негативизм, мутизм, ступор больного не должны останавливать врача от попыток контакта с больным, так как по особенностям позы, ее изменению, выражению лица, жестам, вегетативным реакциям нередко удается определить реакцию больного на слова врача. В некоторых подобных случаях показано применение барбамил-кофеинового растормаживания. Достаточно характерной особенностью аутистического контакта является то, что оно не устраняется барбамил-кофеиновым растормаживанием. Иногда можно получить ответы больного на вопросы, задаваемые ему тихим голосом и лаконично. Целесообразно чередовать вопросы, адресованные к болезненным переживаниям, с нейтральными (индифферентными) вопросами. Важно тщательное изучение особенностей позы больного (естественность ее, вынужденность, длительность и изменчивость в течение суток, повышение или понижение мышечного тонуса, сопротивляется ли больной попыткам со стороны персонала изменить его позу, пассивными или активными действиями выражается это сопротивление, изменяет ли больной неудобную позу, какпантомимически реагирует на внешние раздражители, боль, предложение пищи). Следует обратить внимание на выражение лица субступорозного и ступорозного и больного, на наличие вегетативных и соматических расстройств, опрятен ли больной в естественных отправлениях.

При описании особенностей контакта больного следует указывать на наличие выборочной заинтересованности к некоторым вопросам и характер реакции на них, гиперактивность в контакте(перехватывает инициативу разговора), на безразличное отношение, отсутствие заинтересованности, негативное отношение, озлобление, истощаемость во время беседы. Больным с заторможенностью и негативизмом не следует указывать, делать замечания в громкой, категоричной, императивной форме – это обычно не только не улучшает контакт, но может окончательно его разрушить. Лучший контакт достигается, если общаться с ними тихо, спокойно, в форме просьбы. В беседе с бредовыми больными, склонными к диссимуляции, не рекомендуется прямо «в лоб» ставить вопросы о волнующих больного, но скрываемых им болезненных переживаниях. Больные с относительно сохранными интеллектом и ядром личности нередко чутко улавливают отношение врача к их бредовым переживаниям и потому предпочитают не говорить о них. В процессе беседы на нейтральные, отвлеченные темы бдительность, самоконтроль обследуемого снижается и могут выступать отдельные переживания, особенности суждений, имеющие отношение к скрываемому бредовому или иному психопатологическому комплексу. Следует учитывать, что скрывая бредовую продукцию от врача, больной может сообщать о ней среднему и младшему медперсоналу, больным, родственникам и другим лицам. Бредовая продукция с ее обстоятельностью, детализацией, паралогическими, символическими суждениями и другими расстройствами мышления может найти отражение в письменной продукции и рисунках больного. Выявлять бредовые идеи целесообразно не методом сплошного (безвыборочного) опроса в плане проб и ошибок, а после получения предварительной информации о вероятных, подозрительных, возможных бредовых фабулах с акцентированием в беседе внимания в первую очередь на них. При попытках выявления бреда у диссимулирующего больного в беседе на предположительные «бредовые темы» в тех случаях, когда больной не реагирует на них словесно, следует наблюдать за экспрессивными (невербальными) проявлениями (мимика, пантомимика, тембр голоса, блеск глаз и другие). Иногда диссимулирующие больные особенно интенсивно дают отказную реакцию именно на включение в беседу «бредовой темы». Для таких бредовых больных характерна неравномерность, элективность контакта: они значительно лучше рассказывают о событиях, не имеющих отношения к бреду, и становятся скрытными, уклончивыми, формальными при переходе беседы на события, связанные с бредовыми переживаниями. После выявления у больного некритичности к бредовым суждениям не следует пытаться разубеждать его в их ошибочности. Это не только бесполезная трата времени, но и реальная опасность ухудшения контакта с больным. Беседа должна вестись таким образом, чтобы больной был уверен в признании врачом истинности его объяснений, сообщений, опасений и страхов. Допускается лишь осторожная проверка возможности коррекции бредовых построений и их стойкости в целях дифференциальной диагностики с заблуждениями, сверхценными и бредоподобными идеями. При этом острие своих аргументов врач должен направить на логически слабые звенья ошибочных суждений, вынуждая больного вновь обосновывать их. Беседуя с больными, не рекомендуется отвлекаться на разговоры с другими лицами, на разговоры по телефону, делать записи, держать историю болезни на столе, так как это может усилить настороженность, опасения у тревожных и некоторых бредовых больных. В отдельных случаях умелый психотерапевтический режим отношений (Консторум И. С.) может значительно улучшить контакт с бредовым больным.

1.3. Жалобы

В жалобах больного нередко отражаются субъективная оценка изменившегося самочувствия, витального тонуса, опасения потери здоровья, трудоспособности, благополучия и даже жизни. В них, как правило, находит выражение эмоциональное напряжение, устранение которого представляет собой первую и необходимую задачу врача. Субъективные жалобы – это признаки болезни, симптомы, в которых обнаруживает себя патологический процесс, порою еще недоступный клиническим и параклиническим методам исследования. Сравнительно нередко проявления заболевания и особенности личностного реагирования больного на него выступают в субъективных жалобах не менее, чем в объективных симптомах. Недооценка значимости субъективных жалоб неправомерна и представляет собой, кроме того, игнорирование специфики человека с его членораздельной речью, способностью к рефлексии, самоанализу, межперсональному контакту. Учет характера жалоб больного, манеры их предъявления и описания может помочь выбору эвристической направленности беседы при получении анамнестических сведений и исследовании психического состояния больного.

Беседа с больным обычно начинается именно с выявления жалоб. Это привычные отношения врача и больного и потому выявление жалоб способствует налаживанию естественного контакта между ними. Следует учитывать, что словесное оформление жалоб нередко беднее имеющихся ощущений и за жалобами, например, на бессонницу, головные боли, головокружение может скрываться целый комплекс различных расстройств. Так, головокружением больные нередко называют ощущение неустойчивости, дурноты, потемнения в глазах, общей слабости, тошноты, легкого опьянения, двоения в глазах. Но и при адекватном употреблении больным таких терминов, как головная боль, головокружение, слабость и других необходимо стремиться к их тщательной детализации, позволяющей предельно использовать клинические особенности каждого симптома для топической и нозологической диагностики. Например, при уточнении жалоб на головную боль необходимо выяснить характер болевых ощущений (острая, тупая, давящая, ноющая и так далее), локализацию (диффузная, локальная), стойкость, длительность, условия возникновения, способы устранения или смягчения, сочетание с другими симптомами. Это может помочь в решении вопроса о ее мышечном, сосудистом, гипертензионном, психогенном, смешанном или ином характере.

Беседу целесообразно строить таким образом, чтобы больные самостоятельно и свободно излагали свои жалобы и лишь затем допустимо осторожное уточнение их и выяснение наличия упущенных больными болезненных проявлений. Это позволит избежать или уменьшить риск суггестии со стороны врача. С другой стороны, необходимо также помнить, что словесное описание некоторых симптомов и синдромов (например, сенестопатий, психосензорных расстройств) затруднительно, поэтому врач должен осторожно (с учетом возможной суггестии) и умело помочь больному в адекватном их определении.

По-видимому, более обоснованным и целесообразным является переход от выявления жалоб больных к анамнезу болезни, а не к анамнезу жизни, как обычно принято в схемах истории болезни. Расспрос о жизни больного после жалоб и анамнеза болезни сделает его более целенаправленным и продуктивным, позволит обратить внимание на многие необходимые детали, факты, ибо расспрос врача о жизни больного будет проходить с учетом первичной диагностической гипотезы. Важно, однако, чтобы гипотеза была провизорной, одной из возможных, а не предвзятой, окончательной, непоколебимой. Это позволит избежать опасности суггестии больному фактов и симптомов и притягивания их к диагностической гипотезе. Во многих случаях полезно проигрывать несколько гипотез, при этом мышление врача должно быть гибким в такой мере, чтобы при давлении накапливающихся и противоречащих первичной диагностической гипотезе фактов уметь отказаться от нее и переключиться на другую гипотезу, более успешно объясняющую совокупность полученных клинических фактов. Диагностическая гипотеза не должна связывать мысль врача, она должна быть рабочим инструментом, помогать получению фактов, способствовать их организации и осмыслению, быть ступеньками к окончательному обоснованному клиническому диагнозу. Диагностические гипотезы не должны быть перчатками, которые с легкостью выбрасывают, как не должны они быть и лохмотьями, за которые почему-то держатся, несмотря на их ненадобность.