Текст книги "Операция 'Б'"

Автор книги: Юрий Виноградов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Так было в первых налетах на Берлин и с полковником Преображенским. Теперь же он почти равнодушно взирал на беспрестанно вспыхивающие и тут же гаснущие огненные шапки разрывов. Гораздо опаснее для него была встреча с немецкими ночными истребителями-перехватчиками, которые, словно быстрокрылые осы, сновали вокруг бомбардировщика, лучами фар-прожекторов нащупывая в темноте свою жертву. И на этот раз не удалось миновать их заслоны. Зенитная артиллерия вдруг одновременно прекратила вести огонь, боясь поразить свои истребители, и от стрелка-радиста сержанта Кротенко и воздушного стрелка старшего сержанта Рудакова тут же поступили доклады:

– Ночник справа в верхней полусфере!

– Немецкий истребитель слева в нижней полусфере!..

В иссиня-темном небе немецких ночных истребителей было легко обнаружить по движущимся длинным полоскам яркого света: они летали в поисках советских бомбардировщиков с включенными фарами-прожекторами. Таких полосок оказалось много, видимо, немецким летчикам был дан строгий приказ во что бы то ни стало преградить путь советским самолетам к Берлину и особенно не пропустить идущий головным бомбардировщик.

– Командир, Евгений Николаевич, да ночников сегодня тьма-тьмущая! воскликнул удивленный Хохлов.

Преображенский и сам понимал, что проскочить незамеченным среди барражирующих на высоте ДБ-3 немецких ночных истребителей едва ли удастся. Слишком их много. Достаточно одному нащупать своим лучом дальний бомбардировщик, как остальные увидят цель и вцепятся в нее со всех сторон.

– Попробуем проскочить под ночниками,– произнес Преображенский, что означало снижение до пяти с половиной тысяч метров. Ниже опускаться нельзя напорешься на поднятые немцами аэростаты заграждения. Истребители на такую высоту не пойдут, опасаясь столкновения с собственным заграждением. На это и рассчитывал Преображенский, хотя и сам рисковал быть зацепленным аэростатом. Но ведь из двух зол всегда выбирают меньшее. Сейчас опаснее были ночные истребители-перехватчики.

Флагманский дальний бомбардировщик резко пошел на снижение. Маневр удался, ночные истребители роем продолжали кружить на прежней высоте. Однако как только ночники остались далеко позади, с притаившейся земли часто-часто замигали точки огней: открыли огонь зенитные батареи. Преображенский тут же начал набирать спасительную высоту – семь тысяч метров, на которой вероятность попадания в самолет сравнительно не велика.

И на этот раз маневр удался, немецким летчикам и зенитчикам трудно было разгадать замысел советского пилота.

– Подходим к Берлину! – повеселел Хохлов, радуясь, что так удачно Преображенский преодолел заградительную зону, выставленную немецкой противовоздушной обороной на подступах к своей столице.

– Поточнее бы теперь, Петр Ильич,– попросил Преображенский.– Ни одна бомба не должна лечь в стороне от цели.

– Да уж постараюсь, командир!..

Цель флагманскому ДБ-3, как и раньше, предназначалась особо важная правительственный квартал с резиденцией Гитлера. Задание Сталина Преображенский обязан был выполнить, хотя рассчитывать на какой-либо даже малозначимый успех едва ли возможно. Слишком сложны условия для бомбардировки, ведь фактически бомбометание по резиденции Гитлера производится вслепую. Прежние бомбардировки правительственного квартала, скорее всего, результатов никаких не дали. Может быть, повезет сегодня, и ФАБ-500 взорвется среди зданий?

– Под нами Берлин! – весело, с задором сообщил Хохлов и неожиданно пропел частушку, которую артистки Валентина Телегина и Вера Богданова исполнили для летчиков на праздничном концерте в День Воздушного Флота:

Гитлер стонет на постели,

Не дает заснуть кошмар.

Преображенский над Берлином

Мощный надо ждать удар!

– Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела!– усмехнулся Преображенский.

– Не съест, командир. Подавится. Моим ключом-талисманом подавится.

– Значит, на месте волшебный ключ?

– А как же? Он без меня никуда. Вернее, я без него...

Преображенский беззвучно засмеялся:

– Тогда успех нам обеспечен.

Последние минуты до подхода к цели. Теперь уже не до шуток, напряжение растет. Хохлов весь внимание, от него одного зависел вывод ДБ-3 точно на цель. Преображенский мгновенно выполнял передаваемые им коррективы; сейчас строжайше надо выдержать рассчитанные штурманом курс, скорость и высоту полета.

– Боевой!

– Есть боевой!

– Так держать!

Полминуты боевого курса, невольно хочется не шевелиться, затаить дыхание, словно от этого бомбы точнее лягут на цель.

– Цель! – донесся строгий голос Хохлова, и бомбардировщик вздрогнул, подпрыгнул вверх, освободившись от тяжелого груза. Одна ФАБ-500 и четыре ЗАБ-50 понеслись к скрытой темнотой земле.

Еще сорок секунд напряженного ожидания, и вздох облегчения невольно вырвался из груди каждого члена экипажа.

– Есть цель! Есть! – крикнул Хохлов, увидев на черной земле пять оранжевых точек-взрывов.– Командир, Евгений Николаевич, можно ложиться и на обратный курс...

Приятное чувство радости, гордости и полного удовлетворения охватило Преображенского. Боевое задание выполнено, это главное, а уж до аэродрома Кагул теперь они обязаны дойти, хотя их дальний бомбардировщик и будет еще подстерегать опасность.

Утро наступило тревожное и хмурое. Небо заволокли облака. Капитан Каспин сообщил, что облака висят в тысяче метров от земли, это пока не мешает посадке, но потом облачность может снизиться. Возможен и дождь, так как с Северного Ледовитого океана идет антициклон. Тогда садиться будет гораздо труднее.

Комаров поднял в воздух "чайки" и послал их навстречу дальним бомбардировщикам. Примерно через сорок минут по радио был получен сигнал: ДБ-3 возвращаются. Комаров и Поляков поспешили на старт, там уже находился старший инженер Баранов.

Первое звено возвратилось без машины лейтенанта Мильгунова. Едва останавливались моторы, экипажи с трудом вываливались из кабины и ложились прямо на сырую землю. Так выматывали их эти полеты. Людей подбирала санитарная машина и увозила на отдых.

– Задержался где-то, прилетит,– высказался Поляков.– Мильгунов опытный летчик.

Слова военкома не успокоили Комарова, но возражать он не стал. Действительно, время еще есть, может, опять на одном моторе прилетит летчик, как позапрошлый раз.

Во втором звене также не хватало одного самолета.

– Кого еще нет? – спросил подошедший Преображенский.

– В первом звене – лейтенанта Мильгунова, а во втором – лейтенанта Юрина,доложил Комаров.

– Подождем. Еще не все потеряно...

Донесся знакомый протяжный звук моторов самолета.

– Вон, вон, летит один! – указал рукой направление Поляков.

Бомбардировщик летел очень низко. Едва перевалив через лес, он пошел на посадку прямо на травянистое поле.

– Шасси не выпускается! – заметил Баранов.

Бомбардировщик коснулся земли фюзеляжем и заскользил по траве. Хвост его вдруг задрался вверх, словно ДБ-3 сделал стойку, и потом снова лег на землю. Баранов и Поляков на машине поехали к месту посадки. Вернулись они с экипажем лейтенанта Юрина.

– Ничего страшного с машиной не произошло, товарищ полковник,– доложил Баранов.– Погнулись лишь винты...

А дальнего бомбардировщика лейтенанта Мильгунова все не было. Люди на старте стояли молча, не глядя друг другу в глаза.

Никому первому не хотелось сказать, что Мильгунов не прилетит, что ждать уже бесполезно. В душе у каждого еще тлела слабая надежда на благополучное возвращение экипажа. Еще полчаса... Еще двадцать минут... Последние десять минут... Надежда погасла.

Комаров, пожалуй, по праву считал себя самым несчастливым в авиагруппе особого назначения, так как ему, как начальнику штаба, приходилось первому официально фиксировать потери личного состава. А это так тяжело и тягостно, что после ходишь сам не свой.

"05.09.41. ДБ-3 No 391114. Мильгунов, лейтенант – летчик. Чубатенко, лейтенант – штурман. Кулешов, мл. сержант – стрелок-радист.

Самолет не возвратился с боевого задания (бомбоудар по г. Берлин). Судьба экипажа и самолета неизвестна".

Из сообщений центральных газет:

"В ночь на 5 сентября советские самолеты совершили налет на Берлин и сбросили на военные и промышленные объекты зажигательные и фугасные бомбы. В Берлине наблюдались пожары и взрывы.

Все наши самолеты вернулись на свои базы, за исключением одного самолета, который разыскивается".

Прощальный круг

Рано утром 6 сентября с постов ВНОС начали поступать доклады о шумах моторов вражеских самолетов, приближающихся к острову с юга – со стороны Рижского залива и с востока – от эстонского берега. На Кагул шли эскадрильи истребителей и бомбардировщиков.

На аэродроме объявили воздушную тревогу, весь личный состав вынужден был уйти в укрытие.

– С такой рани начинают,– удивился Преображенский.

– Здорово мы им вчера поддали в Берлине! Вот и пожаловали с ответным ударом,– сказал Поляков.

– Звереют фашисты. Спасу от них нет...

Первой появилась над аэродромом девятка "Мессершмиттов-110". Зенитные батареи открыли по ним огонь. Истребители накинулись на огневые позиции, обстреливая их из пушек и пулеметов.

Затем место их заняли "юнкерсы". Они сбросили бомбы на зенитные батареи, а когда те замолчали, пошли по кругу над Кагулом, сбрасывая бомбы на расположенные вокруг хутора. Преображенский удивился: раньше фашисты в первую очередь взрыхляли бомбами взлетно-посадочную полосу, а сегодня весь свой удар направили на эстонские хутора. Что это, случайность, или фашистская агентура дала наконец точные сведения о местонахождении ДБ-3?

Бомбардировщики и истребители, сменяя друг друга, роями гигантских ос кружили над Кагулом. Воздух содрогался от рева мощных моторов, земля стонала от беспрестанных разрывов бомб.

Такого массированного налета вражеской авиации на аэродром еще не было. Трудно, просто невозможно было сосчитать самолеты, участвовавшие в бомбардировке и штурмовке Кагула. Они появлялись со всех сторон и, точно на полигоне, с небольшой высоты бомбили эстонские хутора. Горели все окружающие аэродром постройки, горел и лес. Горела даже трава. Аэродром оказался в огромном огненном кольце, а на него с неослабевающей яростью все пикировали и пикировали фашистские самолеты.

Бомбардировка продолжалась весь день. Лишь вечером, с наступлением темноты, немецкие самолеты покинули Кагул. Начали поступать доклады, один тяжелее другого. Фашистская авиация достигла желанной цели: бомбы угодили в шесть советских бомбардировщиков, и они сгорели. Это была самая большая потеря для морской авиагруппы. Теперь в ней осталось лишь четыре ДБ-3, причем один неисправный – с погнутыми винтами.

Преображенский шифровкой доложил обо всем в штаб военно-воздушных сил ВМФ. На другой день утром от Жаворонкова пришел приказ: оставшимся самолетам перебазироваться на аэродром Беззаботное. Морская авиагруппа особого назначения прекратила налеты на Берлин и возвращалась в состав своего родного 1-го минно-торпедного авиационного полка.

Не так-то просто оказалось осуществить перелет на Большую землю. Технического и обслуживающего персонала было много, а три бомбардировщика могли вместить лишь ограниченное число людей – в основном летный состав и наиболее опытных специалистов. Четвертый самолет лейтенанта Юрина пока задерживался в Кагуле. Если его экипажу удастся исправить погнутые винты, тогда он тоже должен будет вернуться в Беззаботное. Все остальные поступали в распоряжение генерал-майора Елисеева: авиабаза во главе с ее командиром Георгиади, большая часть младших специалистов инженерно-технической службы и весь обслуживающий персонал – больше сотни людей.

В Кагул приехали подполковник Охтинский и полковой комиссар Копнов. Из поступивших в их распоряжение людей они сформировали пулеметную роту моряков, вошедшую в резерв коменданта Береговой обороны Балтийского района. Авиаторам-балтийцам предстояло защищать острова Моонзундского архипелага.

– Вовремя улетаете, Евгений Николаевич,– сказал Охтинский полковнику.Сегодня на рассвете немцы бросились на штурм Моонзунда.

Операция началась форсированием частями 217-й немецкой дивизии мелководного пролива Курку-Вяйн и высадкой десанта на западный берег острова Вормси, который не имел никаких оборонительных укреплений. Находившаяся на Вормси одна стрелковая рота не могла сдержать продвижение противника, поэтому судьба острова была предрешена. В дальнейшем гитлеровцы в соответствии с планом "Беовульф II" начнут высаживать свой десант в составе 61-й дивизии на остров Муху. Береговая оборона Балтийского района с этого дня начинала неравную схватку с превосходящим в несколько раз по силе врагом.

– После войны мы с вами обязательно должны встретиться, Алексей Иванович,сказал Преображенский.– Запишите-ка мой вологодский адресок...

Прощание было тяжелым. И для тех, кто улетал на Большую землю, и особенно для тех, кто оставался на острове. Летчики сходили на сельское кладбище, где покоились их погибшие боевые друзья. Вместе с ними пришли туда старый Юхан Саар со своей дочерью Эллой.

– Мы будем ухаживать за могилами ваших летчиков,– сказал Саар.– Они погибли героями. А память о героях вечна.

– Мы еще вернемся сюда, вот увидите,– заверил Преображенский.– Вернемся!

Саар утвердительно закивал в ответ, Элла приложила платок к глазам.

– Возвращайтесь, сынки,– старый Юхан Саар по-отцовски обнял полковника.Мы будем ждать вас. Всегда ждать...

Преображенский вдруг заметил, что провожать их пришло много эстонцев, почти все те, кто не захотел эвакуироваться со своих хуторов. От этого вынужденного расставания с островом, ставшим частичкой их жизни, их судьбы, стало еще тяжелее.

Три перегруженных бомбардировщика вырулили на взлетную полосу. В кабинах тесно, нельзя повернуться. Всюду люди. Находятся они и в бомболюках. Преображенский открыл фонарь и помахал провожающим рукой. На глаза невольно наворачивались слезы, в горле першило, ведь прощались, и скорее всего навсегда, с теми, кто делил с ними радость побед и горечь потерь. Последний прощальный взгляд на аэродром, чтобы запечатлеть его в памяти.

Взревели моторы, и машины пошли на взлет. Совершив прощальный круг над аэродромом, они взяли курс на север и быстро скрылись в сизой дымке.

Боевые действия экипажей майора Щелкунова и капитана Тихонова из армейской авиагруппы особого назначения по бомбардировке столицы фашистской Германии Берлину были высоко оценены советским правительством.

УКАЗ

Президиума Верховного Совета СССР

О присвоении звания Героя Советского Союза летному составу Красной Армии и Военно-Морского Флота

За образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с германским фашизмом и проявленные при этом отвагу и геройство присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда":

1. Капитану Крюкову Николаю Васильевичу

2. Лейтенанту Лаконину Вениамину Ивановичу

3. Майору Малыгину Василию Ивановичу

4. Капитану Тихонову Василию Гавриловичу

5. Майору Щелкунову Василию Ивановичу

Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. Калинин

Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. Горкин Москва, Кремль, 17 сентября 1941 г.

УКАЗ

Президиума Верховного Совета СССР

о награждении орденами и медалями СССР летного состава Красной Армии и Военно-Морского Флота

За образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с германским фашизмом и проявленные при этом доблесть и мужество наградить

Орденом Ленина

1. Старшего лейтенанта Бурганова Али Алимовича

2. Старшего политрука Васильева Михаила Александровича

3. Лейтенанта Линькова Василия Васильевича

4. Капитана Муратбекова Хапрула Шакировича

5. Лейтенанта Пархоменко Григория Ивановича

6. Старшего политрука Павлова Анатолия Георгиевича

7. Старшего лейтенанта Плотникова Серафима Васильевича

8. Старшего лейтенанта Строганова Василия Иерфильевича

9. Старшего лейтенанта Ткаченко Кузьму Сафроновича

Орденом Красного Знамени

1. Старшего сержанта Анкудинова Николая Александровича

2. Капитана Бринько Петра Антоновича

3. Старшину Баталова Ивана Ивановича

4. Старшину Босова Алексея Павловича

5. Воентехника 2 ранга Валеева Абдула Атауловича

6. Капитана Волошина Андрея Николаевича

7. Старшего лейтенанта Григорьева Николая Александровича

8. Воентехника 2 ранга Деканова Михаила Михайловича

9. Младшего лейтенанта Каневцева Андрея Гавриловича

10. Воентехника I ранга Косякова Ивана Никитовича

11. Сержанта Лапшина Ростислава Алексеевича

12. Старшего сержанта Макуха Константина Тимофеевича

13. Старшего сержанта Масленникова Александра Ивановича

14. Младшего сержанта Солдатова Петра Васильевича

15. Младшего сержанта Тимофеева Михаила Ивановича

16. Капитана Усачева Филиппа Александровича

17. Лейтенанта Фадеева Виктора Васильевича

Орденом Красная Звезда

1. Воентехника 1 ранга Аверина Афанасия Тимофеевича

2. Воентехника 1 ранга Барабанова Ефима Алексеевича

3. Воентехника 2 ранга Боновского Алексея Нпкифоровича

4. Воентехника 2 ранга Галушко Михаила Константиновича

5. Лейтенанта Горохова Александра Степановича

6. Старшину Дворецкого Сергея Борисовича

7. Лейтенанта Иванова Леонида Петровича

8. Воентехника 2 ранга Иванец Александра Федоровича

9. Лейтенанта Комель Ивана Перфильевича

10. Старшего сержанта Ковалева Константина Тихоновича

11. Лейтенанта Лазука Якова Игнатьевича

12. Воентехника 1 ранга Лисакова Дмитрия Филипповича

13. Полковника Мосцепана Ивана Феодосьевича

14. Воентехника 2 ранга Оловянникова Ивана Михайловича

15. Младшего воентехника Правосудова Феликса Егоровича

16. Младшего воентехника Пшеничного Никиту Алексеевича

17. Воентехника 2 ранга Серегина Михаила Ивановича

18. Лейтенанта Трофимова Ивана Терентьевича

19. Лейтенанта Тульского Александра Егоровича

20. Лейтенанта Цескис Савелия Соломоновича

21. Старшего сержанта Шканова Александра Яковлевича

22. Лейтенанта Шелковского Константина Никитовича

Медалью "За отвагу"

1. Младшего командира Бабенкова Виктора Георгиевича

2. Воентехника 2 ранга Голосного Ивана Леонтьевича

3. Старшего сержанта Емельяненко Василия Федосеевича

4. Младшего командира Купреева Ивана Ивановича

5. Младшего командира Ненашева Николая Гавриловича

6. Сержанта Пикалева Михаила Васильевича

7. Младщего воентехника Рычкова Александра Афанасьевича

8. Сержанта Тужилина Петра Андреевича

Медалью "За боевые заслуги"

1. Младшего воентехника Бублик Федора Яковлевича

2. Младшего воентехника Матюшко Юрия Андреевича

3. Младшего сержанта Ждановских Евдокима Афанасьевича

Председатель Президиума Верховного Совета СССР

М. Калинин

Секретарь Президиума Верховного Совета СССР

А. Горкин

Москва, Кремль, 17 сентября 1941 г.

Послесловие

Возвратившись в Беззаботное, летчики сразу же включились в напряженную боевую деятельность 1-го минно-торпедного авиационного полка, ежедневно наносившего бомбовые удары по рвущимся к Ленинграду танковым и моторизованным войскам противника. Но ни на минуту они не забывали тех своих верных помощников, кто остался на острове Сааремаа с оружием в руках защищать советскую землю, находящуюся в глубоком тылу врага. Каждая весточка о ставшем родным и близким Моонзунде передавалась друг другу с особым волнением. А вести приходили одна тревожнее другой...

После захвата острова Вормси на рассвете 14 сентября более четырехсот самоходных барж и паромов, мотоботов и катеров с 61-й немецкой дивизией на борту начали форсирование пролива Муху-Вяйн. Моонзундцы своим огнем потопили более ста из них, однако головному полку гитлеровцев все же удалось зацепиться за восточный берег острова Муху. Неравный бой длился весь день, но сбросить фашистов в море так и не смогли.

17 сентября ударные части 61-й немецкой дивизии форсировали мелководный пролив Вяйке-Вяйн и зацепились за восточный берег острова Сааремаа. Вот тут и вступила в бой сформированная из авиаторов 1-го минно-торпедного полка пулеметная рота. Генерал Елисеев бросал ее на самые ответственные участки. И там, где появлялись моряки-пулеметчики, гитлеровские десантники не продвинулись вперед ни на шаг.

Остров Сааремаа отважный гарнизон Моонзундского архипелага защищал до 5 октября, отступив на полуостров Сырве, к мысу Церель, к самому маяку, который ранее служил ориентиром для экипажей дальних бомбардировщиков, летавших на Берлин. Этот маяк стал свидетелем последних огненных схваток горстки моонзундцев с фашистами. Героически погибла и пулеметная рота моряков...

Четвертый остров Моонзундского архипелага – Хиума стойко держался до 22 октября. Моонзундцы защищались самоотверженно, понимая, что отступать им некуда – кругом море. Свою жизнь они отдавали фашистам за очень дорогую цену. Много врагов погибло здесь. Последний оставшийся в живых моонзундец тоже не сложил оружия и не сдался противнику. Он предпочел смерть, сбросившись с сорокаметрового маяка Тахкуна на глазах гитлеровцев, пораженных безумной храбростью и величием духа советского моряка.

Командир 61-й немецкой дивизии генерал Хенеке распорядился три дня не убирать тело последнего защитника Моонзунда и показывать его немецким солдатам как пример выполнения воинского долга.

Последний эстонский остров Осмуссаар, входивший в Береговую оборону Балтийского района, оборонялся до 3 декабря, отражая морские десанты противника. Командующий военно-морской группой "Норд" генерал-адмирал Карле 4 ноября даже прислал тысячному гарнизону острова свой ультиматум с требованием к 12 часам 5 декабря сложить оружие и вывесить белый флаг на маяке. В ответ героический гарнизон поднял красный флаг. Осмуссаар так и не был взят, гарнизон оставил его сам по приказу командующего Краснознаменным Балтийским флотом.

Комендант Береговой обороны Балтийского района генерал-майор Елисеев оказался прав, уверяя, что не одну неделю гитлеровцы будут ломать зубы об острова Моонзундского архипелага. Таких недель после завершения "Операции Б" оказалось больше двенадцати. Все это время к Моонзунду было приковано свыше 50 тысяч фашистских солдат и офицеров, авиация, артиллерия, немецкий и финский военно-морские флоты, предназначенные Гитлером для штурма Ленинграда.

164-дневная оборона эстонских островов в самый тяжкий для нашей Родины начальный период войны является одной из ярчайших боевых страниц в военной летописи социалистического Отечества. Пять с половиной месяцев, находясь в глубоком тылу немецко-фашистских войск за 400 километров от линии фронта, стойко держался малочисленный гарнизон на Балтике.

В жарких боях герои-моонзундцы уничтожили более двадцати шести тысяч фашистов, повредили в прибрежном районе несколько боевых кораблей гитлеровского флота, в том числе легкий крейсер "Кельн", потопили до десятка крупных судов, свыше ста пятидесяти катеров, самоходных барж, баркасов, паромов, сбили сорок семь самолетов противника, уничтожили до полутора десятка десантных планеров, вывели из строя несколько артиллерийских батарей.

Отважные подводники, базирующиеся на Моонзунде, потопили в море более двадцати транспортов, танкеров и других вспомогательных судов крупного тоннажа, на выставленной ими минной банке подорвался и затонул флагман финского военно-морского флота броненосец береговой обороны "Ильмаринен".

Мужественные летчики морской и дальнебомбардировочной авиации с аэродромов острова Сааремаа произвели девять ударов по Берлину – 86 самолето-вылетов. 33 дальних бомбардировщика достигли цели, сбросив на столицу фашистской Германии город Берлин 311 фугасных и зажигательных бомб калибром ФАБ-500, ФАБ-250, ФАБ-100 и ЗАБ-50. Кроме того, 16 августа было сброшено на Берлин 600 килограммовых зажигательных бомб. Общий вес сброшенных на Берлин авиационных бомб составил 36 050 килограммов, в то время как английская бомбардировочная авиация за весь 1941 год сбросила на Берлин бомбы общим весом 35 500 килограммов.

Были также сброшены на Берлин 34 контейнера с листовками.

Остальные 53 дальних бомбардировщика по различным причинам не достигли конечной цели и вынуждены были сбросить бомбовой груз на подходе к Берлину и на военные объекты Кольберга, Штеттина, Нёйбранденбурга, Данцига, Свинемюнде, морские порты Мемеля, Либавы и Виндавы.

Подавляющее, большинство из 25-тысячного гарнизона островов Моонзундского архипелага погибло в неравной схватке с врагом. Около двух третей тысячного гарнизона острова Осмуссаар и 570 человек, снятых с острова Хиума, утонули в Финском заливе при переходе кораблей из Ханко в Кронштадт, дизель-электроход "Иосиф Сталин", на котором они шли, подорвался на минах. Часть защитников островов попала в плен. Но и там они продолжали борьбу, гибли в застенках гестапо. Немногим удалось переправиться через Ирбенский пролив на латвийский берег и интернироваться в нейтральную Швецию.

В 1-м минно-торпедном авиационном полку свято чтили память погибших товарищей. Летный и технический состав полка это особенно прочувствовал, когда накануне Октябрьских праздников в Беззаботное приехали командующий Краснознаменным Балтийским флотом вице-адмирал Трибуц и член военного совета флота дивизионный комиссар Смирнов для вручения наград Родины за мужество и отвагу, проявленные личным составом авиагруппы особого назначения при ударе по столице фашистской Германии городу Берлину. Далеко не всем в этот торжественный час удалось получить награды. Так, осталась лежать на столе красная муаровая коробка с медалью "Золотая Звезда" под номером 613, принадлежащая капитану Гречишникову. Василий Алексеевич погиб 24 октября под Тихвином возле села Грузино, направив свой подбитый горящий самолет с грузом бомб на колонну вражеских танков. Вместе с ним погибли смертью героев штурман старший лейтенант Власов, начальник связи эскадрильи лейтенант Семенков и воздушный стрелок сержант Бураков.

Тот печальный день для полковника Преображенского оказался тягостным вдвойне. Почта принесла ему письмо от жены только что погибшего капитана Василия Гречишникова, за которую он мстил фашистам, появляясь на своем дальнем бомбардировщике над Берлином. Преображенский это письмо запомнил на всю жизнь...

"...Вам пишет жена летчика Гречишникова, Ксения Николаевна. Меня взволновала весть о награждении моего мужа. Я решила рассказать вам подробнее о нашей жизни. С Василием я встретилась совсем девочкой, в шестнадцать лет. Жизнь наша была прекрасна, у нас было много общего. Василий любил спорт – так же, как и я. Мы с ним всегда были вместе: на катке, на стадионе. Но вот настал страшный день нашей разлуки...

Перед войной мы приехали в Петриково, к моим родным. Вскоре после этого Василия отозвали в часть, а я осталась с детьми у родных, и вдруг война! Всеми силами рвалась я к нему, но уехать от нас было очень трудно. И куда? А сынок, девятимесячный Анатолий, был к тому же сильно болен. В ту злосчастную ночь, когда наступали гитлеровские изверги, умер мой мальчик. На второй день наше местечко заняли немцы. Все это время я ничего не слыхала о Васе и толком ничего и сейчас не знаю.

Ворвавшись к нам, фашистские изверги выгнали всех людей за двадцать пять километров, в соседнюю деревню, а сами стали грабить. Когда мы вернулись, то увидели, что дома все открыты, окна выбиты, а все, что было зарыто в землю, выкопано и взято.

Начались страдания: мы были полуголодные, а иной раз и вовсе голодные, без угля, без теплой одежды. Немцы стали гонять нас на работы – таскать кирпичи, выполнять все их прихоти. Нашлись такие, что сказали, что мой муж советский офицер, и меня стали ежедневно таскать в комендатуру. Били нагайками, спрашивая, коммунист ли мой муж. Каково было жить, когда каждую минуту я ждала смерти. Но вот выжила...

Здесь, в неволе, я узнала, что мой Вася – герой. Я в этом никогда не сомневалась. Горжусь им и благодарю вас, командира. Надеюсь, что мы встретимся с Васей, подробно поговорим обо всем...

Письмо переправляю с надежным человеком..."

...Остались лежать на столе и коробочки с орденом Ленина: летчиков лейтенантов Николая Дашковского, Алексея Кравченко и Константина Мильгунова, штурманов старших лейтенантов Ивана Николаева, Николая Сергеева, лейтенантов Петра Чубатейко и Василия Шилова, с орденом Красного Знамени: летчика капитана Евдокима Есина, штурманов старшего лейтенанта Александра Власова, лейтенанта Евгения Шевченко, начальника связи эскадрильи лейтенанта Матвея Семенкова.

Не были также получены ордена и медали теми, кто в составе пулеметной роты моряков до последней капли крови защищал остров Сааремаа и пал смертью храбрых в жестоких боях.

Получая из рук командующего флотом орден Ленина и медаль "Золотая Звезда", Преображенский от имени летчиков полка дал клятву верности воинскому долгу до победного конца громить фашистских захватчиков. Свою клятву он еще раз повторил в январе 1942 года, когда 1-й минно-торпедный авиационный полк стал гвардейским и ему было вручено гвардейское Знамя.

Слово свое летчики-гвардейцы сдержали. До победного дня войны они наносили бомбовые удары по вражеским танковым и моторизованным войскам, по тыловым военным и промышленным объектам противника. В 1-м гвардейском минно-торпедном авиационном полку стало 35 Героев Советского Союза. Слава о нем разнеслась по всей стране.

Своеобразный итог боевой деятельности этой прославленной части подвела телеграмма первого советского коменданта поверженного Берлина генерал-полковника Берзарина, присланная летчикам полка 9 мая 1945 года:

"Вы первыми начали штурм логова фашизма с воздуха. Мы его закончили на земле и водрузили Знамя Победы над рейхстагом. Поздравляю вас, балтийские летчики, с днем Победы и окончанием войны".

Автору удалось проследить дальнейшую судьбу героев этой документальной повести. Вот как она сложилась...

Командующий военно-воздушными силами ВМФ Семен Федорович Жаворонков в 1944 году удостоен высокого звания маршала авиации. В конце 1949 года он перешел в гражданскую авиацию, долгое время был первым заместителем начальника главного управления ГВФ. Умер в 1967 году. Его именем названа улица в родном городе Вичуге Ивановской области.

Командиру 1-го гвардейского минно-торпедного авиационного полка полковнику Евгению Николаевичу Преображенскому в середине 1942 года было присвоено звание генерал-майора авиации, и ему доверили командовать 9-й гвардейской Краснознаменной Гатчинской минно-торпедной авиационной дивизией. Через год его назначают начальником штаба ВВС Военно-Морского Флота, а в 1944 году командующим ВВС Северного флота. После войны его переводят на Дальний Восток, и он командует морской авиацией Тихоокеанского флота. В 1950 году назначается командующим военно-воздушными силами Военно-Морского Флота вместо ушедшего в гражданскую авиацию маршала авиации Жаворонкова. В 1963 году генерал-полковника Евгения Николаевича Преображенского не стало. Он похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище. Его именем названы улицы в городах Кириллове Вологодской области и Курессаре на острове Сааремаа в Эстонии, названия "Евгений Преображенский" носят теплоход Северного речного пароходства и морской лайнер, построенный для Советского Союза польской судоверфью.