Текст книги "Один день Христофора (СИ)"
Автор книги: Юрий Трещев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Он расположен на севере неба... там же и Черная Дыра, в которой начало и конец нашего мира...
"Миров много... и господ много... – говорил дядя Гомер... – А бог один... он начало... и дело обстоит именно так... он невидим, но в нем жизнь всего видимого... это есть в Писании, но я не думаю, что ты найдешь все, что нужно в этой книге...
Я вижу, ты ранен любовью, в 13 лет и я был рабом Сони, возраст такой, и это великое для человека...
Она же и смерть... Христос пытался ее победить, претерпел крестную муку ради любви, и своей смертью победил смерть, искупил жизнь греха...
И он продолжает вырывать грех из тех, кто через грех вошел в этот мир или уже ищет дверь и заступника..."
"Помню, в детстве мне снилось, что я был птицей, летал, гнездился в скалах и на верхушках деревьев, слушал речи ветра и бога...
Потом я уже их не слышал, и не летал... я стал кем-то другим...
Все ушло, осталась старость... придет время и смерти...
Как-то я видел смерть сзади, свое лицо она не показала, а у меня не было дерзновения окликнуть ее...
Она была украшена и убрана для похорон...
"Что ты бормочешь?.."
"Странно, что жену дяди Гомера звали Соня..."
"Послушай, что я тебе скажу... – заговорил Философ... – До 27 лет я был девственником и не осквернялся с женщинами...
И тебе не советую начинать... рано еще...
Да ты меня не слушаешь... что случилось?.."
"Один ты не знаешь, что произошло... примадонну арестовали по подозрению в заговоре... Вика сказала, что и тебя предали и уже ищут для ареста и суда... ко мне уже приходили, чтобы взять меня в свидетели и снять показания... они превратили допрос примадонны в представление... она спела им арию и исколола себя булавками, изображала пытки, которым ее подверг следователь, хотя сам он в допросе не участвовал, следил за происходящим через стекло...
Допрос продолжался всю ночь, пока не взошла утренняя звезда...
Было у этого представления начало, продолжение, середина и конец... примадонна изобразила глас вопиющего в пустыне, палач зевнул, тем все и завершилось...
Примадонну доставили в замок на ее лимузине, хотя она была не совсем уверена в этом... она изображала летучую мышь, летала под сводами допросной комнаты и пела, благовествовала громким голосом, убеждала себя, что наступил час суда и пыток, и не оставляла это утверждение без доказательств, показывала Вике исколотую булавками грудь..."
"Так она витала или летала... или это была ее тень, размноженная софитами..."
"Я не знаю, как она это устроила... я записал отрывки ее монолога..."
"Покажи... я заберу их с собой, чтобы поразмышлять, что скрыто под ее безумными словами..."
"Не забудь вернуть... они нужны мне для книги..."
"Да, конечно, не забуду... правда, с памятью у меня проблемы... и напомнить некому, врагов не осталось, все враги уже под ногами... да и друзья... смерть последний мой враг и друг..."
Философ встал и тут же сел...
"Сил нет куда-то идти..."
"Куда?.."
"Куда все идут... еще и слепну, вижу тебя гадательно, как отражение в тусклом стекле..."
"Может быть, я стал богом?.. кстати, с кем это ты разговоры ведешь ночью?.."
"А ты?.."
"Я что, тоже говорю во сне?..
"Говоришь..."
"Не знаю, кто он, апостол или пророк... размышляю с ним о последних временах, и о всем прочем полезном и необходимом..."
* * *
В контору Христофор пришел около полудня, и нашел свое место занятым некой юной особой в очках и с пушком на верхней губе.
Христофор понял, что его уволили. Должность у него была скромная, но все равно было обидно. Он привык к этому месту в углу за шкафом рядом с окном, заставленном загнивающими бегониями в горшках. В лучах закатного солнца от них веяло чем-то жутковатым.
Увидев Христофора, юная особа привстала, робко улыбнулась, словно извиняясь, и прижала руки к груди. В жемчужно-сером платье с крылышками рукавов, она была похожа на маленького, тощего ангела.
"Просто копия Сони..." – подумал Христофор...
На миг Христофору вспомнилось детство, когда он рос, как трава, которая живет и не знает, что живет...
"В детстве я боялся темноты и снов, пугающих меня мнимыми опасностями.
Увы, но это факт.
Темнота лишь предполагала кошмары, а свет их порождал...
Я прятался от них в книги греческого и еврейского происхождения, отчего многое, из того, что все видят, осталось для меня невидимым, а потому как бы и несуществующим, но многое и открылось..."
Юная особа, все еще улыбалась и цвела.
"Милое, грациозное и прелестное существо... улыбается, а глаза грустные, как у Киры... и почти плачут..." – размышлял Христофор...
Размышляя, Христофор рассеянно глянул в окно, из которого открывался вид на залив и горы, ступенями спускающиеся в воду.
День был пасмурный и серый.
Взгляд Христофора скользнул по низкому небу, обвисшему над ржавыми крышами домов.
Было время прилива... вода лениво лизала покрытые слизью камни набережной и несла вниз по течению в сторону Цепного моста баржи, груженные песком и щебнем.
У Христофора закружилась голова, показалось, что течение несет и его. Он потряс головой и перевел взгляд на цветы, над которыми вились мелкие, как пыль, мошки.
Еще не распустившись, бегонии уже загнивали.
Из темноты прохода вышла Маргарита, немка, она обняла Христофора.
– Давно тебя не было видно... как твои дела?..
– Ничего...
– Что-нибудь пишешь?..
– А ты?..
– Пишу... по привычке...
– О чем?..
– Как у властей и у противных сил проявилась страсть к хаосу, и в силу какой-такой необходимости... впрочем, нелепо приписывать хаос богу или какому-то человеку, спавшему к нам с неба и открывшему путь в преисподнюю, чтобы оставить ее пустой...
– Это тебе Гомер наговорил?..
– Нет... как он?.. исчез и не появляется...
– Он умер...
– Что?.. Гомер умер?.. вот так новость... и ты молчал... знаю, ты не обратился бы к Голиафу даже в том случае, если бы он очень хотел этого... почему Гомер не забрал его с собой?..
– Не знаю, но догадываюсь... думаю, он и там попытался бы навести порядок...
– Ты так похож на Гомера...
– Вряд ли... хотя, может быть...
Христофор сел, откинулся на спинку кресла, заснул и тут же проснулся...
"Однако что-то странное мне привиделось... – размышлял Христофор... – Раздались выстрелы и толпа побежала, оставляя за собой падших... я был падшим... я лежал на ложе в склепе как труп, источенный червями, со многими мертвецами, сходящими в ад после смерти...
Помню, риза была намочена в крови, но кровь была не моя, чья-то...
Я встал, наследил и вышел наружу... и ниспал вниз тем, кем был прежде, существом мрака...
Я не имел в себе ничего светоносного...
Не знаю, какой смертный грех я совершил или предательство, возможно, измену?.. и почему я ниспал в это скорбное место?..
Не такое уж оно было скорбное... потеки сырости на стенах, напоминали фрески со святыми угодниками, украшенными венками красоты и славы...
Я стоял у склепа и размышлял, как мне исправить уже случившееся, когда Вика окликнула меня?..
Лицо мое было, как у беса, по выражению Вики...
Она меня не узнала...
Я не видел, а она видела и тех, кто преследовал меня... целая свора бесов с лицами гиен...
Философ называл их перебежчиками...
Помню, он говорил, что только от нас зависит быть святыми и блаженными... и что из состояния блаженства легко можно низвергнуться в пропасть погибели...
Обычно в сумерки Философ сидел в кресле на террасе или бродил по коридорам замка, размышлял о возвышенном...
Мне это возвышенное казалось пустым и излишним...
Меня интересовала смерть, последний враг Христа..."
– Когда смерть покорится Христу, все вернется к началу... – сказал Христофор вслух...
– Что?.. – переспросила Маргарита, немка...
– Это не мои слова... это слова дяди Гомера...
В каком-то затмении Христофор сложил в портфель книги, словари, забрал дождевик из шкафа и сломанный зонтик, глянул на часы, которые носил на правой руке, и устремился к выходу, сопровождаемый взглядами женщин, как под конвоем...
Дверь всхлипнула и захлопнулась за спиной Христофора.
На повороте улицы Христофор невольно оглянулся.
Очертания здания конторы впечатляли... это был архитектурный шедевр 19 века с фасадом, украшенным горгонами, гарпиями и химерами...
Христофор свернул за угол.
Он шел, не думая, куда идет, окунаясь, то в свет, то в тень. В тени он превращался в ребенка и катил инвалидную коляску на резиновых шинах, в которой покоилась Лиза, его двоюродная сестра.
Лизе было 13 лет.
У нее были сросшиеся ноги.
Вот и любимое место Лизы у обрыва, откуда открывались дали.
В сумерках дали наполнялись видениями и всем тем, что мы не видим и лишь воображаем, догадываемся.
Лиза обычно что-нибудь читала, а Христофор, закрепив колеса инвалидной коляски тормозом, ложился в траву.
Он лежал и смотрел в слепящую пустоту, искал там седьмое небо.
В тот день погода была пасмурная. Грязно-серые облака висели над самым обрывом и напоминали промокшие и заплатанные простыни Веры, соседки. Она принимала роды и обмывала покойников...
Христофор раскинул руки, закрыл глаза и, полный смутных предчувствий и видений, поплыл, плавно погружаясь в сон, как в воду, все глубже, словно затягиваемый в воронку...
Христофору снилась Соня...
"Она вернулась оттуда... боже, как я был рад этому визиту... все, что только я мог сказать и сделать, я сказал и сделал в порыве страсти... и пришел в себя, очнулся...
Помню, вспомнив сон, я пришел в замешательство, даже покраснел, и Лиза заметила мое смущение...
Странное состояние я испытывал в этом сне, я как будто проваливался то в прошлое, то в будущее..."
"Философ вернулся в замок... что-то пишет...
От жары и духоты у примадонны возобновились приступы астмы... она боится потерять голос...
У Вики открылись боли в пояснице...
А меня мучают и радуют сновидения, не осмелюсь описывать их содержание подробно...
Философ говорит, что если я буду продолжать в том же духе, то, пожалуй, переселюсь к Соне... или в желтый дом...
Он называет все это манией и глупостью... пишет и вздыхает... говорит, что раньше он жил, а теперь доживает, и так жалко...
Чувствует он себя все хуже...
Я провел с ним час или два, и превратился в сиделку...
Слушая его размышления, я заснул, а когда проснулся, то не узнал Философа, он так сильно изменился...
Он был не один... с ним была Вика...
Я смотрел на Вику, а видел Соню...
Я обнял ее, и невольно всхлипнул, расплакался от радости...
Сердце сжалось от тоски, когда, опомнившись, я понял, что это было сонное наваждение..."
"Говорят, на кладбище у могилы Сони творятся чудеса... дева поднимается из земли в платье невесты и ходит по аллеям, которые спускаются к морю...
Из-за этого на кладбище стали случаться всякие безумства и преувеличения...
Я держу в тайне свою связь с Соней... никому отчета не даю, умалчиваю о своих сердечных делах даже примадонне...
Философ говорит, что я либо поумнею, либо таким и останусь... он все еще в опале, числится в списке неблагонадежных... примадонна тоже, у него репутация опасной женщины...
Философ сочувствует ей... она говорит, что ей ничего не остается, как утопиться, но ее удерживают долги и страх... она боится смерти, впрочем, как и я...
По этому поводу я сочинил целый роман с некоей еврейкой... я был влюблен в нее, когда ей было 13 лет, а мне 7 лет... она пыталась соблазнить меня, и чуть не утопила в пруду, заросшем ряской...
Мне 7 лет... не знаю, я это или не я... вроде я, но иногда я сомневаюсь... и я все еще влюблен в еврейку... не пропускаю ни одного представления с ее участием... ее зовут Сара... она поет в хоре... иногда солирует... голос у нее как у сирены...
До начала спектакля я прячусь в кулисах, а когда пустой зал заполняется зрителями, выхожу из кулис и спускаюсь в зал...
Сару заметил один богатый еврей... он обещал помочь ей... и помог...
Бывшая примадонна и старая дева, ушла в тень, а Сара стала оперной дивой...
"Наконец-то и я могу умереть..." – сказала примадонна и умерла на сцене от приступа астмы...
Философ отправился вслед за ней...
На меня жалко было смотреть...
Я увидел их исход, как знак...
Я хотел последовать за ними...
Увы...
Меня арестовали по доносу... при обыске нашли мою переписку с Философом, примадонной и заговорщиками...
Несколько дней меня допрашивали, подвергали пыткам...
Я оказался в желтом доме... правда, пробыл я там не долго, бежал...
Я скрывался в руинах женского монастыря, спал на ложе монахини, потом перебрался в замок, Вика провела меня потайным ходом...
Примадонна с трудом узнала меня...
Какое-то время я исполнял роль привидения...
Как-то ночью Вика устроила мне сцену ревности... я называл ее Сарой...
Она просто сошла с ума...
Я ответил ей тем же...
Мне кажется, Вика была скорее возмущена, нежели обижена... и повела себя просто странно... она вдруг расплакалась, сказала, что расстроена смертью примадонны, и тут же стала говорить всякое о ней, потом раскаялась...
Вика приготовила мне постель в комнате Философа...
"Он иногда появляется, говорит, что на том свете стал гробовщиком..." – сказала она и ослепила меня, оскалилась...
Ни сердечной чуткости, ни тонкости суждений я от Вики не ждал...
Рая была огорчена моим видом, худобой... или делала вид...
К Рае я был равнодушен... и был поистине счастлив, когда она заговорила не о любви, а о примадонне и ее отношениях с мэром...
"Он предал примадонну... вокруг одни предатели..." – сказала она и таким тоном, что мне пришлось оправдываться... я подумал, что она и меня подозревает в предательстве...
Рая не поверила моим доводам, но я смог убедить ее в своей невиновности...
– Я знаю, ты не замешан в этом подлом деле... – сказала она после довольно продолжительного молчания и поджала губы...
Я не расслышал, переспросил...
Она пыталась скрыть, что с ней происходило...
Вдруг она обняла меня и прижалась губами к моим губам...
Нет, я не отстранился... она сама оттолкнула меня... застыла... сделалась камнем расплывчатых очертаний...
Мне было 35 лет, и я оказался в плену у этого наваждения...
Я был готов для любви и страданий, и даже не пытался сопротивляться увлекающей меня страсти...
Как передать это состояние смятения?..
Явился Семен и увел меня от всего этого хаоса чувств...
Помню, я шел за ним, неуверенно, иногда останавливался, отступал, мне казалось, что земля уходит из-под ног...
Мы миновали пруд, ставший болотом, в котором Сара чуть не утопила меня, потом груду камней, поднялись на уступ скалы...
Открылась даль...
Стоило протянуть руку, потянуться, и можно было коснуться неба...
Мне хотелось затеряться в облаках... и плыть, плыть...
Внизу я видел сумрачные пейзажи, суровое безлюдье...
Узнав о моем увлечении, Семен сказал, что я слишком долго находился под властью обманчивой внешности Вики...
– Все женщина ведьмы... – сказал Семен...
– И Лиза?..
– И Лиза... – Семен надолго умолк...
– О чем ты думаешь?.. – спросил Христофор...
– О Вике...
"Вика волей случая была обделена достоинствами и прелестями, ей не хватало воспитания и образования, но у нее было привлекательное лицо, можно было даже найти черты благородства...
Были у Вики и скрытые таланты, какие обычно открывают доступ во всякое общество...
Отец Вики был полковником, он погиб, спасая от смерти своих солдат...
Мать Вики играла в театре роли второго плана...
Девочка воспитывалась в женском монастыре на острове, выросла, влюбилась, забеременела, бежала из монастыря в город, чтобы родить... и родила мальчика...
Мать Вики случайно встретилась с дочерью на гастролях...
Это она рекомендовала Вику примадонне...
Так Вика очутилась в замке... со временем она приобрела доверие и влияние на примадонну..."
"А что с мальчиком?.." – спросил Христофор...
"Он вырос, служил, воевал, имел несколько ранений и орденов... характером и лицом весь в деда..."
"Где он теперь?.. все еще воюет?.."
"Ты знаешь, а ведь Вика больна, у нее грудная болезнь... и эта болезнь съедает ее..."
"Я этого не знал, но почувствовал... у нее было горячее дыхание... и она потела..."
"У тебя с ней что-то было?.."
"Нет..."
"У нее был человек, она любила его, подчиняла свою жизнь его воле, ради него готова была и умереть... да, есть такие женщины, могут принять смерть за счастье... увы, ее человек утонул, упал и захлебнулся тиной в пруду, ставшем болотом..."
"А что для тебя смерть?.."
"Для меня в этом слове нет никакого мрачного смысла... это праздник... покойника обмывают и отпевают перед встречей со смертью... гроб украшают розами..."
"Это точно... ритуал проводов покойника в последний путь выглядит как некое праздничное представление..."
"Смерть не хороша собой, но добра и милосердна... она дарует не наслаждение, а вечность..." – пробормотал Семен...
"Вика явилась мне во сне, как призрак утраченного счастья, и в обмен за счастье я отдал ей душу...
Она единственная женщина, с которой у меня была близость, и которая возможно даже не помнила о моем существовании... я понял это, очнувшись от беспамятства... помню, мне стало трудно дышать... я был еще под впечатлением сна, лежал, распростертый на ложе, как мертвый, жить продолжали лишь мои глаза...
Помню, это была лунная ночь...
Луна не дала мне умереть совсем...
Я лежал и ждал рассвета... я чувствовал себя бесконечно счастливым...
Светало...
Я вышел наружу...
Вокруг царила тишина, не было ни души, но я слышал голоса, смех, увидел толпу дев за оградой...
Я остановился...
Среди дев была и Вика...
Вика стояла спиной ко мне, услышав шаги, она обернулась...
Помню, она молча взяла меня за руку и повела на кладбище...
У могилы Сони она оставила меня... отошла на несколько шагов, оглянулась и пошла по воздуху, потом по воде...
Ночью Вика умерла от приступа грудной болезни...
Эту ночь я провел с Соней... мы витали в облаках над кладбищем...
Могильщики увидели Соню в ризах... не меня...
Слух о чуде разнесся по городу...
Толпы горожан устремились к кладбищу... они столпились у обрыва, надеялись увидеть деву...
Был среди горожан и я...
Я был жутко худой, к тому же хромал, но чем-то привлекал женщин... они смотрели на меня с жалостью и тайком утирали слезы...
День был пасмурный...
Дева явилась, но ненадолго...
Потом ее видели на площади у храма, она прошла по паперти среди нищих, плачущих, кающихся и исчезла...
Многие увидели в этом знак...
Время было смутное... все ждали конца света...
Возможно, это и было причиной эпидемии самоубийств и умопомешательства горожан...
В толпе ожидавших деву горожан высказывали весьма дерзкие мысли на этот счет...
Кончилось все тем, что власти запретили горожанам собираться в местах появления девы, а желтый дом заполнили безумцы в смирительных рубашках...
Они отказывались жить...
Был среди них и я...
Ночью мое реальное существование подменялось сновидением, в котором я мог быть кем угодно, даже богом, который, сотворив мир за шесть дней, почил...
Я оказался окруженным беснующейся толпой сумасшедших, которые обсуждали очередное явление девы в ризах...
Это было странное существование... я путал сновидение с явью, реальность вытеснялась из нее и наполнялась подробностями сна...
Тоскливая зима превратилась в ликующее лето...
Все это время я жил в замке с Раей, хотя не был создан для любви и наслаждений...
Дядя Гомер говорил, что я недоношенный... я до срока выпал из утробы матери...
Случилось это на этапе...
Из сообщения Гомера я понял, что убил мать...
Ночью я решил умереть, и умер...
Невидимые обитатели замка собрались у ложа... чтобы обмыть, отпеть и похоронить меня в склепе...
Я думаю, это Вика собрала их...
Она присутствовала при отпевании... она пела с закрытыми глазами...
Она как будто не замечала меня, или делала вид...
Держалась она как-то неестественно... я тоже...
Так я и жил...
Я не умер... я боялся проснуться...
Спал я в склепе...
Только в склепе я чувствовал себя в безопасности от близости Раи и ее рая...
Философ был мудр, примадонна нежна, благородна, Вика участлива, заботлива...
Рая вернулась к Филонову...
Пришла осень, стало холодно...
Примадонна ощущала стеснение в груди, у Философа болели ноги...
Вика не отходила от них...
Иногда она приходила и ко мне, я узнавал у нее новости того света...
"Представляешь, я нравлюсь мэру... я ему в радость... он всего один раз увидел меня, и хочет стать моим мужем... и стал бы, если бы я не воспользовалась советом Философа... я дунула и плюнула ему в лицо... слюна попала ему в глаза, и он ослеп... видит меня только ощупью...
Между прочим, мэр стал похож на тебя, тоже хромой, рыжий и тощий...
Я провела с ним всего одну ночь...
Ужасная была ночь, я не осмелилась убить убийцу моего отца и матери...
Бог ему судья..."
Вика умолкла... снова заговорила:
"Многие заметили, как мэр отощал...
Представляешь, он велел секретарю завесить все зеркала, говорит, что смерть смотрит на него оттуда...
Помню, я блуждала по дому, искала выход, когда раздался жуткий вопль...
Кто-то сказал, что мэра убили...
Помню, я вошла в комнату... он лежал в луже крови...
Пол до сих пор еще не отмыли...
В гробу лицо его изображало страх..."
"Говорят, он сам себя убил, но я не верю..." – сказал Христофор...
"Я тоже... думаю, лучше поискать убийцу... однако, что там за шум?.."
На площади у театра собралась толпа...
Горожане ждали примадонну... одни пели, другие оплакивали погибших в мятеже и смуте...
Ораторы произносили пространные речи...
Наконец-то освободили несправедливо заключенных по доносам и ложным обвинениям...
Выпустили и безумцев, запертых в желтом доме...
Все происшедшее с городом и горожанами историки описали в хронике достаточно подробно и правдиво, как нашествие на город грязи и темных сил...
Примадонна была не в себе... она затеяла опасную игру с заговорщиками... хотела стать девой хаоса...
Я догадывался о ее планах... помню, даже сочинил что-то вроде эпитафии городу, ржавые крыши которого были видны из окна замка примадонны...
На меня порой находили минуты просветления...
Когда случился переворот, я покинул город...
Вика не узнала меня, встретила меня в слезах, и позволила себе говорить о воцарившейся в городе власти непозволительным образом...
Я не пытался остановить Вику...
Я лег на ее ложе и заснул..."
"Я проснулся, но делаю вид, что все еще сплю...
Вика сообщила мне последние новости...
Слушая Вику, я забылся и оказался среди толпы горожан на площади у театра...
Ораторы говорили уже не о мятеже, а о государственном перевороте... министры оказались предателями, а судьи изменниками...
Горожане обсуждали то, что услышали от ораторов, однако многие еще сомневались...
Внезапно толпу окружили солдаты...
Толпа пришла в движение... меня засосало в водоворот и я очутился в темноте...
"Говорят, в панике и давке многие пострадали... эй, ты меня слушаешь или кого-то еще?.."
Вика ушла...
"И чем все кончилось?.." – спросил я...
"Ничем..." – отозвалось эхо в коридорах замка...
События этого сна сохранились в моей памяти, и даже с подробностями, как некое пророчество...
Помню, я блуждал по замку, искал Вику, и наткнулся на Философа...
"Эй... ты спишь?.."
"Я ищу Вику..."
"Так она же умерла... и примадонна умерла, и я умер... вокруг тебя одни мертвецы..."
"Я что, на небе?.. и как я туда забрался?.. пешком или на тощем мерине, который крутит ворот и достает нам воду..."
"Это Гомер, твой дядя, дал ему кличку Пегас... эй, что с тобой?.. ты меня слышишь?.."
"Мне не хорошо... чувствую слабость, головокружение..."
"На город вдруг опустилась тьма... творилось что-то невообразимое... слышалась стрельба, доносились крики...
Так же вдруг воцарилась тишина, посветлело...
Мне стало немного лучше, и я решил пойти на разведку...
Рая и Вика сопровождали меня до ворот... с одной стороны мне было приятно, но с другой стороны тяготило, мне было как-то неловко... мне казалось, что Вика смотрит на меня как на человека, испорченного дурными примерами...
Помню, когда она только появилась в замке, она была полной, а теперь ее не узнать... влюбилась что ли?.. наверное, прав был Семен... грудная болезнь ее убивает, хотя Рая надеется на благоприятный исход...
Рая сочувствует Вике, и я растроган ее поведением... когда я покидал замок, у Раи выступили слезы на глазах, мне даже пришлось успокаивать ее...
Рая вообразила, что не она, а я спас ее, и словно помешалась на этом... она дала мне денег... мне пришлось взять в долг эти скомканные, смятые бумажки... я обещал отдать, разумеется, после смерти в тюрьме или в желтом доме...
Кажется, я рассмешил Раю и не только ее... слышу хихиканье, кто-то подсматривает и подслушивает... может быть, Философ или его бес...
Молчу, молчу... Вика запретила мне говорить о бесах и о смерти...
В общем, она не знала, чтобы еще такое сделать, чем угодить мне...
Уже в дверях она обняла меня, притиснулась всем своим полным телом...
Я был удивлен, я шел и ломал себе голову, пытался понять, что все это значило, но у меня не было ни воспоминаний, ни воображения на этот счет...
"Куда это я забрел?.. как здесь душно... кажется, я опять в склепе... и я задыхаюсь... надо выбираться на воздух...
Говорят Философ стал гробовщиком, он сдает склепы в аренду, чтобы помочь примадонне выпутаться из долгов...
Не могу оставаться наедине со своими мыслями, боюсь сойти с ума...
Вика на многое мне открыла глаза ночью, я начал понимать, что заблуждался в отношении к примадонне... господь и мне продлил жизнь из милосердия... оставил мне эту слабую и жалкую плоть, в которую я кутаюсь, всю в заплатах...
Помню, примадонна говорила, что любовь по воле случая не даст мне счастья... так и вышло...
Я лежу на ложе Философа, ставшем для него одром... кажется, я уже говорил, что одно время Философ был моим воспитателем, я даже спать стелил рядом с его ложем...
Я лежу и вспоминаю пророчества примадонны...
Перед смертью она стал увлекаться мистическими идеями и, как говорила Вика, даже сошлась с масонами...
Когда я рылся в бумагах дяди Гомера, мне попались на глаза ее письма...
Опять вспомнилось детство... дядя Гомер был подвержен бессоннице, он ходил из угла в угол и рассказывал мне всякое о небе...
Его истории настолько увлекли меня, что я стал сочинять свои истории, в которых небо превращалось в Черную Дыру...
Я пытался описать, что там творилось...
У Черной Дыры был вход и выход... и вечность заключалась между входом и выходом и у нее не было ни пространства, ни времени...
Черные Дыры стали моей манией... они возникать повсюду, где только им вздумается...
Мое воображение превращало в Черные Дыры и людей... я научился распознавать их в толпе...
Я смотрел и удивлялся... никто не видел, что с ними творилось, а я видел...
Я пытался открыть прохожим глаза, а они сочувствовали мне или обходили стороной, думали, что я сумасшедший, маньяк...
Все ждали конца света...
Я был уверен, что конец света будет в Черной Дыре... потом я несколько изменил свое мнение...
У всего живого есть вход и выход...
Каждое мгновение один мир разрушается при входе в Черную Дыру, а другой возникает при выходе из Черной Дыры...
Это процесс... и он длится, длится...
Не знаю, кто мне это подсказал?..
Черная Дыра была входом в царство бога, в вечность, у которой нет ни пространства, ни времени...
А что будет с городом и с горожанами, со мной?..
Я увидел, как город исчез и снова возник на пустом месте... и в нем были те же люди... они произносили те же слова, фразы, которые я слышал и понимал...
Они испытывали те же радости и горести, излечиваемые утешениями и надеждой...
Все повторяется с завидной регулярностью...
Смерти нет, есть только вечное превращение одного в другое...
Будущее переходит в прошлое, не оставляя ни воспоминаний, ни вещей, даже следа в памяти...
Помню, Философ говорил, что историю придумал не бог, а люди, они пытались описать этот нескончаемый процесс исчезновения и сотворения, но, увы...
Он думал, что это обновление, нет, это только повторение иллюзий, иногда красивых, трогательных, иногда странных и страшных...
Бог сотворил этот мир и нас по своему образу и подобию в шесть дней... и обрек нас на эти превращения без всякого нашего согласия, с воображаемыми наслаждениями и искушениями..."
"Я покинул замок... я иду в толпе беженцев от войны и думаю о Соне, испытывая какое-то смутное странное волнение, я как будто несу в себе какую-то вину...
Я остановился... стою и смотрю...
Какое-то странное предчувствие остановило меня...
Что нас ждет?.. благодать и блаженство вечной жизни, в которой нет ничего спасительного или нечто иное...
"Нас ждет все тоже... – сказал Философ... – И это не заблуждение... земная жизнь это только утомительная подготовка к испытаниям и превратностям вечной жизни..."
Когда Философ говорил, лицо его казалось мне мертвым, неестественным...
Он говорил как будто сразу на нескольких языках... и надеялся, что я смогу его понять..."
"Опять эти странные воспоминания...
Я вернулся в замок...
Философ ходил по комнате, точно привидение, а я лежал на его узком ложе...
Руки мои покоились на груди и напоминали засохшие ветки яблони из райского сада...
Философ говорил с кем-то, кого я не видел, как одержимый какой-нибудь манией...
Он увлекся... уже он читал и истолковывал некие весьма важные, тонкие и изящные по смыслу тексты из апокалипсиса и комментариев к нему...
Я верил Философу в детстве, не будь этого, я чувствовал бы себя несчастным...
Помню, как-то, блуждая по замку, я забрел в комнату, стены которой были сплошь увешаны портретами бывших его обитателей, в мантиях и мундирах с орденами на лентах, некоторые холсты были без рамок... были и пустые рамки...
По всей видимости, это с ними Философ беседовал по ночам... я слышал диалоги, смех... а днем он листал труды апостолов, из которых брал дополнения для своих комментариев к апокалипсису...
Для кого он писал?.. для таких же безумцев, как он?..
Я сел на узкое ложе, тут же встал, показалось, что ложе вскрикнуло...
Я снова сел, потом лег... я лежал и размышлял...
Пустовавшие рамки, предоставленные самим себе, покачивались из стороны в сторону...
Вид у меня был встревоженный и даже немного растерянный, когда я увидел среди пустых рамок свой портрет с Викой... на ней была фата невесты...
Я не искал знакомства с Викой... она сама нашла меня...
У меня были и другие женщины, правда, им не доставало одного обаяния, к которому привыкаешь, сам того не замечая, и уже не в силах забыть..."
* * *
Очнулся Христофор от скрипа инвалидной коляски.
К его удивлению Лиза, его двоюродная сестра, встала и, прихрамывая и волоча за собой плед, сделала несколько шагов к краю обрыва.
– Я могу ходить... и не только ходить... – воскликнула Лиза, вскинув руки и смеясь судорожным смехом. – Как был бы рад отец... он так переживал, что я калека...
