Текст книги "Один день Христофора (СИ)"

1

Цвела ночь...

Всю ночь Христофор рылся в архиве дяди, перебирал письма, квитанции, счета, пожелтевшие фотографии...

"Нет, дядя шел не наугад к богу... – размышлял Христофор...

Он был то великим, то ничтожным, затерянным в пространстве смуты, между двумя безднами: бездной погибели и бездной благодати... рыдая и стеная, он искал доказательства существования бога... помню, в детстве я приходил в ужас от его сомнений в реальности мира, будто бы мир лишь в моем представлении...

Стоило мне закрыть глаза, и мир исчезал, как страшный сон, я оказывался в пустоте и одиночестве...

Я был напуган, боялся заснуть... я не доверял своим чувствам и просыпался от воплей отчаяния, которых кроме меня никто не слышал... весь в слезах я молился, просил бога спасти и сохранить меня...

Дядя открыл мне двойственную природу человека: благородное происхождение, превосходство и бессмертие духовного начала, в него заложенного, и его связь с богом зодчего всех вещей и законодателя...

Помню, дядя умирал... лицо его кривила гримаса...

"Ты плачешь?.. думаешь, я уйду, так и не испытав блаженства божьей благодати?.. утешься, искал бы я бога, когда бы уже не нашел его... посмотри на мои глаза, разве они сухие?.. бог плачет во мне и страдает... без боли и крови ничего в природе не происходит..."

Помню, смерть дяди ввергла меня в смущение и смятение...

Ночью я верил в существование бога... днем – сомневался...

Из своих созерцаний и любований дядя оставил мне, насильственно вовлеченному в это смутное время, комментарий к апокалипсису... и эти письма, не подкрепленные молитвой..."

* * *

Светало...

Робко и трепетно разлилась по небу заря, румянец на щеках дня...

Христофор спал и проснулся... ему не было и года...

В доме царили тишина и благодать...

Дядя Гомер стоял у окна... губы его шевелились... он пел псалом...

Христофор мог только догадываться, что скрывалось за словами...

Христофор был сиротой. Мать и отца он знал только по надорванному и пожелтевшему снимку, вклеенному в семейный альбом дяди.

Дядю Христофора был переводчиком, человеком, несомненно, гениальным, частично верующим...

Он жил в сумерках, не выносил света дня и шума...

Днем он переводил книги, а по ночам бродил по дому, изображал привидение... он боялся снов, которые только запутывали его воспоминания...

В 5 лет Христофор научился писать...

В 7 лет он поведал дяде Гомеру о своем желании стать писателем:

"Я хочу стать, как ты..." – сказал Христофор, заикаясь и помогая себе жестами...

"Лучше тебе оставаться самим собой... спи..." – сказал дядя и погасил свет...

Христофор долго не мог заснуть... он размышлял и боялся:

"Вдруг дядя умрет... и что я буду делать без дяди?.."

Заснул Христофор в слезах... во сне он улыбался... ему снилась Соня, племянница француженки, которая давала ему уроки игры на пианино...

Откинув вьющиеся волосы за спину, Соня прильнула к Христофору, обвив шею гибкими прозрачными руками...

Зардевшись, робея, он коснулся губами ее губ... и очнулся смущенный... он все еще тонул в ее нежности...

"Не знаю, где я блуждал той ночью, и что я искал?.. я шел и размышлял, что было прежде этого мира, и что будет после него?.. это и для дяди Гомера оставалось неясным..."

Христофор размышлял и рос... ему уже 9 лет, 11, 13...

Часы на башне замка пробили полдень...

Дядя Гомер остановился у стрельчатой церкви... он стоял и смотрел на море и горы в дымке, пытающейся скрыть их красоту и величие...

"Бог создал все это за шесть дней... и почил..." – сказал дядя Гомер...

"Бог умер, и небо стало пустым и бездонным..." – сказал Христофор...

"Нет... из создателя бог стал созерцателем..."

Донеслись звуки музыки... играла француженка...

Странное состояние испытывал Христофор... он как будто плыл на корабле по морю и подвергался качке от морских волн...

"Ты что, заснул?.. пошли, мы уже опаздываем..."

Христофору было все еще 13 лет, и он шел с дядей Гомером к Филонову, скульптору... дядя Гомер говорил, что Филонов гений...

Филонов был человеком настроения, но вместе с тем и прежде всего художником с изысканным вкусом, философом форм, вызывающих восхищение своей тонкостью, изяществом... внешне он был похож на грека... он отдавался всем прихотям своих влечений, упивался красотой, обожал древних...

Лес статуй – это его мемуары...

Христофор блуждал по мастерской, рассматривал статуи...

Филонов что-то говорил дяде Гомеру о своем сыне... дядя Гомер схватывал основное, об остальном догадывался...

В изображении одной из дев Христофор узнал немку, мать Сони...

Женщины были источником вдохновения Филонова... надо сказать, источник не слишком прозрачный и достаточно скудный, он иссяк и окончательно высох, когда на Филонова написали донос... мастерскую опечатали...

Следователь показал Филонову письмо, по почерку Филонов узнал руку сына...

Филип, сын Филонова был хорошего роста, изящный, подвижный, ловкий, говорил он легко, приятно, он обожал театр...

Обладай Филип большими способностями и воображением, он мог бы стать певцом смутного времени... у него были хорошие учителя...

Филипу было 17 лет, когда он записался в заговорщики... он писал плачи, и пел их на паперти...

В ночь с субботы на воскресенье заговорщики подняли мятеж...

Филипа арестовали накануне... он не стал поэтом мятежа... им стал некто Кириллов, у которого была невеста, Надя...

Их свадьба едва не стала похоронами...

Мятеж провалился... одни из его участников не годились в герои по причине своего детского возраста, другие – из-за старческого слабоумия...

Кириллов решил устроить поминки по мятежу в замке примадонны... он принял на себя роль слуги, разносил вино, оступился, упал в ванну с вином и умер, захлебнулся...

Надя, его невеста, не желая пережить жениха, повесилась... она несколько раз высунула постепенно чернеющий язык и испустила слюну...

Филипа отпустили по подписке... ему пришлось искать спасения... он объявил, что умер, даже устроил похороны...

Из страха перед неясным злом Филип бежал и оказался в барке... ночью барка села на мель посреди моря... за ночь мель поднялась и подняла барку над волнами... море было впереди и за спиной, а по бокам скалы... и они сближались, сдавливая борта барки... уцелеть он мог, лишь покинув барку...

Филип сделался отшельником, проводил свои дни в молитве на острове в скиту... иногда он пел, и эхо ему отвечало, а тени плясали вокруг в призрачных одеяниях...

Он хотел слиться с ними в танце...

Увы, в этом танце он был бы заплатой...

Филип женился на острове на вдове на 7 лет старше его, у которой по слухам было немного денег, она заработала их на паперти у стрельчатой церкви...

Филип помнил ее учительницей в школе, она преподавала математику...

Филип был счастлив с женой... она стала ему необходимой и пленительной...

Филип называл ее своей избавительницей...

Детей у них не было...

Жена Филипа рано умерла, легла камнем на кладбище с видом на море и горы... тетя Вера обмыла ее, а чайки отпели...

Что Филип испытывал, страх, холод, ненависть или горе?.. не берусь решать за него... и продолжаю сомневаться, что это он написал донос на отца...

Филонов сделал на камне изображение жены сына в окружении ангелов, не родившихся детей... дождь разговаривал с ними, падая каплями, а после дождя по их лицам бегали зайчики, играли... и они чувствовала эту теплую ласку...

Смутное время стало для Филонова возрождением... в его мастерской появились образцы изящной античности, правда, недостаточно возвышенной...

Рая, прислуга примадонны, позировала ему... она была влюблена в него и он это чувствовал...

Жила Рая во флигеле, окна ее комнаты выходили в сад, аллеи которого спускались к морю...

Рая была молода, грациозна, с воображением и отнюдь не испорчена воспитанием и образованием... она была наделена сердцем, был у нее и ум, и честолюбие... она мечтала о сцене, и испытывала смутное чувство своей обделенности, недоступности другой, может быть, и не лучшей жизни, но более яркой...

Мать Раи работала воспитательницей монастырского пансионата на острове... Раю она родила без мужа...

Мать Раи была натурой романтической... ее можно было видеть у моря... она сидела на камне и слушала песни прибоя...

Порой поднимался ветер, прибой гудел как орган... на нее нападал страх... она бежала в свою тесную комнату, запиралась и молилась или молчала...

О чем она молчала?.. бог знает...

Философ, который оказался на острове в ссылке, увидел ее греющейся на камне, признал ее достаточно приличной, чтобы подойти и заговорить...

Чуть позже к ним присоединилась Рая... ей было уже 13 лет, может быть чуть больше... в своем платье с крылышками она выглядела ангелом...

Рая понравилась примадонне, явившейся на остров в роли ссыльной... изысканная, честолюбивая, она не умела переносить чувство скуки... без Философа она сходила с ума... устраивала в замке оргии с не совсем порядочными мужчинами и женщинами с налетом изящных манер... вели они себя крайне дико и необузданно...

Все эти странности и непоследовательности ее натуры так не нравились Философу, но что он мог?..

От примадонны Рая узнала историю приемного сына Филонова, Филипа, оставшуюся для нее неясной... она провела расследование... замысел незнакомца, написавшего донос, угадывался, но подробности постоянно ускользали, действие прерывалось рыданиями Раи с икотой, связи нарушались, и все запутывалось...

Рая подозревала Невесту Кириллова, Надю... вела она себя уклончиво и двусмысленно...

Рая обнаружила, что текст доноса написал Филип, но он был вырван из рукописи его пьесы, так и не увидевшей сцены...

Неясности и трудности встречались на каждом шагу, они то останавливали, то подталкивали Раю...

Все художники люди загадочные или должны были быть такими, и Филонов был таким...

Рая узнала, что у Филонова была связь с девочкой, ее звали Ада, она была сестрой Нади...

В день мятежа Филонов оказался на площади с Адой...

Ада была беременна, но скрывала свою беременность...

Когда раздались выстрелы, и толпа в панике побежала, Ада упала и родила, так что Филип, ее сын, омылся не в купели деда священника, прежде бывшего адвокатом, а в грязи...

Ада не прожила и двух дней, оставила этот свет...

Никто не ожидал, что выкидыш выживет, но он выжил с божьей помощью и благодаря молитвам отца Филонова, про которого говорили, что он святой... возможно так и было...

Филонов усыновил мальчика... он воображал себя отцом, однако заблуждение длилось недолго... как оказалось, у Филипа было много отцов...

Филонов вернулся к музам и забыл о мальчике, лишь иногда спрашивал отца в письмах, не умер ли он...

Выпутавшись из одной истории, Филонов ввязался в другую... девица, которой он объяснился в любви, оказалась вдовой, и у нее был ребенок...

Рая была удивлена:

"Неужели в городе остались одни вдовы, и совсем нет девушек, не потерявших честь?.."

Вопрос остался без ответа...

Потом была история с Лорой, натурщицей... она объявила, что беременна от Филонова и хочет замуж...

Все девушки хотят иметь мужей...

Рае беременность Лоры показалась подозрительной... тут мог крыться подвох... она стала следить за Лорой, и в первую же ночь увидела то, чего совсем не хотела видеть...

Лора жила со своим братом как с мужем...

Филонов не поверил Рае... он пытался найти Лоре оправдание... он то рыдал, то смеялся, вел себя как безумный и оказался в желтом доме, провел там почти год...

С тех пор Филонов объяснялся в любви только Рае и своим статуям...

Смутное время длилось и длилось...

Устроив Христофора в контору переводчиком, дядя Гомер умер...

Христофор переводил книги, а книги переводили его... жизнь была понятной и выносимой, и иногда он чувствовал себя почти счастливым...

В 27 лет Христофор женился на Кире...

Театр был страстью Киры... ей хотелось жить на сцене и испытывать все чувства, какие там изображались...

* * *

Светало...

Христофор погасил напрасно горевшую лампу и взглянул на Киру... она спала...

Христофор невольно улыбнулся... он обожал Киру, носил в себе все ее вздохи, исповеди, драмы...

Кира проснулась... лицо у нее было бледное, взгляд блуждающий...

– Что-то случилось?.. – спросил Христофор...

– Нет... ничего такого особенного... что это?..

– Это архив дяди Гомера... я нашел его на чердаке...

– Так вот где ты пропадал!..

– Рылся вещах на чердаке, потом в подвале... а ты где пропадала?..

– Я была у сестры... она устроила мне сцену ревности...

– Ну да... муж изменяет ей, она ему...

– Я не хочу это обсуждать...

– Я тебя не понимаю... ты что-то не договариваешь...

– Это никак не связано с сестрой... я обеспокоена болезнью Германа, режиссера... и это накануне премьеры... правда, ему уже лучше...

– Что-то еще?..

– Примадонна удостоила меня своим доверием... нет, я держусь в стороне от ее интриг, правда, меня пытаются втянуть... примадонна находит меня приятной, нежна со мной... но я боюсь ее нежности... уже несколько дней она не появляется в театре, скрывается в замке, ждет, что ее попросят вернуться... заменить ее никто не может... у нее в этой пьесе роль весталки... она влюбляется, любит... нет, на самом деле любит, говорит, какое это счастье любить, не упрекая себя за это... я просто без ума от нее... она так благородна... и поет она восхитительно... у нее радость, от Философа пришло письмо... он на острове... она так измучила его, что он бросил все и бежал... он писал ее мемуары... почти год он странствовал по академиям и борделям, как она говорит... вчера он вернулся... рыжий, худой и влюбленный... говорит только о вечном... и невесть что, будто мы исчезнем в Черной Дыре... и сам себе противоречит... говорит, что у этой Черной Дыры есть вход и выход... меня он боится, но уважает за то, что я не впутываюсь ни в какие интриги, веду себя твердо и рассудительно, не следую чувствам и женским фантазиям... да, так он говорит... примадонна опасается толков касательно ее отношений с мэром... ей донесли, что мэр установил за ней слежку... уж не знаю, кто донес... это весьма прискорбно... говорят, готовится переворот, и примадонна каким-то боком связана с мятежниками... она огорчена недоверием и обидами, которыми мэр досаждает ее... Философ спасал ее от скуки, но он опять куда-то ушел из замка пешком, да еще и ночью, в дождь... и исчез... примадонна боится его потерять...

– У меня с Философом была беседа на эту тему...

– Он, наверное, жаловался на примадонну...

– Ну да, говорил, что примадонна обращает на пользу себе его чувства... наверное, это свойственно женщинам... впрочем, не знаю...

Возникла пауза...

– Однако, мне пора... – Кира откинула волосы за спину, глянула на себя в зеркало... – Ты меня любишь?..

– Ты же знаешь... – отозвался Христофор, роясь в бумагах дяди Гомера, он не мог вспомнить, что искал...

Кира ушла...

Христофор сел на кровать, потом лег... он лежал и размышлял:

"У Киры театр, карьера... со своим высокомерием и зарождающимися пороками она уже видит себя примадонной...

А что у меня?.. Философ говорит, что я все еще нежное деревце, уже начавшее чахнуть в своей конторе, среди людей, не обладающих ни воображением, ни настоящим чувством...

И Философ не первый, кто мне это говорит... первым был Семен перед своим исчезновением...

Лиза любила его... и Соня... помню, когда Соня говорила о Семене, она становилась мягкой, изящной, нежной... а я начинал заикаться... я ревновал Семена к Соне... и не важно, находился ли он рядом или где-то далеко...

С Семеном я познакомился в 3 года, с Соней, когда мне было 5 лет... я играл на пианино, а Соня пела, такая хорошенькая, нарядная... я был совершенно уверен, что нравлюсь ей...

Потом была эта сцена объяснения в любви...

Эту сцену я долго не мог забыть... она так ничем и не завершилась, в ней не было слов, были одни только жесты, желание и смущение...

Эта сцена повторилась на кладбище у могилы дяди Гомера....

Семен находился где-то совсем близко...

Семен нравился Соне, в нем была чувственность, непосредственность, и ровно столько, сколько требовалось... он давно освободил себя от мечтательности и всего бесплотного...

Иногда Семен вызывал у меня раздражение, он смущал меня своими откровениями...

В каждой сцене, которую я вспоминал или воображал, среди персонажей я видел Соню счастливую или несчастную...

Семен захватывал и увлекал ее подлинностью, грубым проявлением чувств...

Семен исчез, Лиза умерла от родов, Соня покончила с собой... и это только начало...

У всего сущего было когда-то начало... и, возможно, не одно... почему бы и нет?.. это вполне естественно и понятно... однако, чтобы быть, надо откуда-то появиться... не знаю, где я до этого существовал, ведь должен же я был где-то существовать?..

Наблюдение за происходящим подтверждает справедливость этого мнения в отношении всего сотворенного... или нет?.. не знаю...

А кто знает?..

Откровения и прозрения ведут к истине, ну и, конечно, авторитет вдохновенного слова божьего, как говорил дядя Гомер... он был для меня как бог, непререкаемый авторитет, но не обладающий принудительной силой...

Написано:

" Вначале было слово, и слово было у бога... "