Текст книги "Кровавый омут Карабаха"

Автор книги: Юрий Помпеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

«В то время, как азербайджанские тюрки, да и все кавказские мусульмане пострадали в десятки и даже сотни раз больше, чем другие народы, живущие на Кавказе в период безвластия и анархии, до сих пор еще большинство кавказской прессы продолжает травлю против тех; травлю, принявшую планомерный систематический характер; травлю, в создании коей удивительное и трогательное единодушие высказывают все элементы: от кадетов до большевиков и от дашнаков до социалистов включительно. У последних классовые вопросы даже отойдены на задний план, и сейчас борьба идет уже с азербайджанскими тюрками, а не с отдельными классами, и не на социальной, а на национальной, даже религиозной почве».

Замечался ли этот перекос и шумиха на всю Европу против «реакционных» мусульман и в пользу их недоброжелателей, обивавших пороги великих мира сего?

Вот любопытный пример из истории.

Осень 1919 года. В старинный Изборск отступила северо-западная армия Юденича, вместе с ней – десять тысяч беженцев из Петроградской губернии. Анонимный автор «Секретного доклада» с горечью подводит итоги неудачного похода, закончившегося массовой гибелью людей:

«Кто был крепок – выдержал, остальные померли… Картина бедствия такова, что если бы это случилось с армянами, а не с русскими, то вся Европа содрогнулась бы от ужаса». (Курсив мой – Ю. П.).

Так что приемы тогдашней прессы, занимавшей проармянскую позицию, были заметны многим, даже не искушенным в политике людям. Сегодняшняя же ситуация автору известна не понаслышке, и об этом речь впереди.

Вернемся еще раз в весну 1919 года, когда вновь образованная Араратская республика особо ожесточенную борьбу вела не только в Карабахе, где прочно обосновались дашнакские четники, но и в Эриванской губернии, где преобладало азербайджанское население. «Уже с 13 апреля сего года, – значится в донесении Измаила Султанова, уполномоченного Нагорной полосы 5-го участка, на имя Гянджинского уездного начальника от 21.04.1919 года, – началось нашествие войск Араратской республики на мирные мусульманские селения Гокчинского района Новобаязетского уезда с целью очистить территорию от мусульман, населяющих восточную и северную окраину озера Гокча (тогдашнее название Севана – Ю. П.). По настоящее время (то есть за неделю – Ю. П.) разгромлено, сожжено и очищено 22 селения с 60 000 населением. Несчастные мусульманские жители беспощадно гибнут под орудийными и оружейными выстрелами армянских войск, имеющими целью истребить гокчинских мусульман, каковую они приводят в исполнение. Ужас охватывает человека при виде таких нечеловеческих отношений армян и армянского правительства к своим бывшим соседям, никакие просьбы, мольбы и вопли мусульманского населения не принимаются во внимание. Попавших в руки армянских войск мусульман ни за какие блага не оставляют в живых, а, наоборот, истязают неслыханными мучениями, убивают жен, детей, стариков и молодых мужчин, за исключением немногих молодых женщин и подростков – девиц. Всё состояние населения забирается войсками голодной Армении и делится пропорционально. Оставшиеся в живых беженцы преследуются войсками, часть коих, в малом количестве, хлынула в пределы пятого участка Гянджинского уезда, жители 17-ти селений бегут по направлению в нагорную полосу Джеванширского уезда, остальные же, то есть жители 7–8 селений, ютятся в ущельях и снежных вершинах снеговых гор, пограничных с пятым участком Гянджинского уезда, преследуемые армянскими войсками, увязая в снегах и погибая массами. Задача Араратской республики уже решена: более мусульман в Гокчинском районе не существует».

Подобные факты подтверждаются и армянскими историками. А. Лалаян в журнале «Революционный Восток» (1936, 2–3, С. 92–93) приводит описание «подвигов», оставленное одним из дашнакских героев:

«Я уничтожил турецкое (имеется в виду азербайджанское – Ю. П.) население на Басар-Гечаре (район на севере Севана – Ю. П.), не разбираясь ни в чем. Но иногда жалеешь пули. Самое верное средство против этих собак – это то, чтобы после боя собрать всех уцелевших, переполнить колодцы ими и сверху добить тяжелыми камнями… Я так и поступил: собрал всех мужчин, женщин и детей и покончил с ними, заполнив камнями колодцы, куда они до этого были мною брошены».

Английский наблюдатель армянской экспансии в Азербайджан отмечал в те годы: «Если тюркская национальная стихия проявляет себя в более элементарных, непосредственных, грубых формах, то армянская агрессия отличается большей преднамеренностью, упорством, систематичностью».

Любопытно, что к одним и тем же выводам осенью 1919 года о причинах межнациональной борьбы в Закавказье пришли как английские наблюдатели, так и грузинские социалисты. Вот мнение последних:

«До появления армянских революционных деятелей, главным образом партии Дашнакцутюн, Закавказье жило в мире и спокойствии. Здесь никто не помнит и тени ужасов, которые мы видели в виде часто и повсеместно повторяемой армяно-мусульманской резни. Момент перенесения арены борьбы в Закавказье армянскими революционерами надо считать самым несчастным моментом в истории нашего края, население которого – армяне, тюрки, грузины – жило вместе веками в мире и согласии. Пришли дашнаки – принесли национальную ненависть: а на такой почве, конечно, ничего, кроме армяно-мусульманской резни или войны между Арменией и Грузией, не могло вырасти».

Английский наблюдатель, побывавший в Карабахе, отметил, что дашнаки – лучшие пропагандисты в мире:

«Оба народа готовы были мирно продолжать свой жизненный путь и так бы и поступили, если бы не вмешались в дело агитаторы. Я уверен, что эти последние одни ответственны за армяно-татарскую резню… Их пропаганда за границей такова, что Европа и весь мир на их стороне. Конечно, им пришлось много выстрадать, но тысячи мусульман – мужчин, женщин и детей – выстрадали тоже от них. Жестокости, несомненно, были совершены относительно армян, но сами они тоже совершали их в мусульманских деревнях, и даже такие, которым не подвергали их турки».

Член палаты депутатов Соединенных Штатов Вальтер М. Чандлер, наблюдая пропагандистскую работу американских армян и узнавая о их чувствах к Азербайджану, сообщал в Париж:

«Эти чувства решительно враждебны, и американские армяне далеко не благоприятно относятся к идее независимости Азербайджана… будто на азербайджанцев не надо обращать много внимания, так как они тюрки, татары и мусульмане… Литература, которую распространяют в Америке, полна обвинениями и нападками на всё, что есть тюркского и татарского, и большая часть этих нападок приходится на долю Азербайджана».

Более резко высказывались по этому же поводу грузинские социалисты, авторы изданной в 1920 году в Тифлисе «Красной книги», изданной, надо заметить, в ответ на одноименный труд, подписанный Гр. Чалхушианом, неизвестный на Кавказе, но широко представленный в Европе.

Обвиняя авторе армянского сборника в клевете и доносах на грузинский народ, грузинские публицисты назвали партию Дашнакцутюн «ужасным злом армянского народа», «бичом всех народов Малой Азии и в особенности Закавказья». Вступление к книге заканчивалось таким пассажем:

«Они здесь будут распинаться о братстве, о солидарности всех народов, населяющих наш несчастный край. А там, в Европе будет свободно гулять армянская Книга доносов и лжи, будут думать о грузинском народе как о варварах, преследующих единственную культурную нацию в Малой Азии и в Закавказье – армянский народ».

Как тут не вспомнить приведенную мной полемику между Максудом Ибрагимбековым и Андреем Сахаровым о числе жертв в Кировабаде в декабре 1988 года: приемы пропаганды изменились лишь технически, в связи с появлением электронных средств связи.

Замечу, что летом 1919 года противостояние сторон в Карабахском генерал-губернаторстве удалось ликвидировать в то памятное утро 5 июня, когда представитель английского командования в сопровождении азербайджанского чиновника вывез из Шуши «агрессивных членов» армянского национального Совета. Только-то и всего…

В тот же день генерал-губернатор Карабаха доктор X.-Б. Султанов издал приказ по подведомственной ему, области, в котором заявлялось, что всякие преступления против личности и имущества и насилия над армянами будут караться по всей строгости законов военного положения. Вечером 5-го же июня доктора Султанова посетил епископ Р. Н. Мелик-Шахназаров, в полнейшем контакте и единении с которым принимались все дальнейшие меры для прекращения печальных эксцессов.

Мир в Карабахе, как видим, устраивался без вмешательства правозащитников типа отечественных, родимых «КриК»-унов» или английской баронессы Кокс, способных лишь подбивать и подущать, распалять страсти. Известно ведь: не поджигай, так и не загорится, без поджога и дрова не горят.

На встрече с армянским населением Карабаха 6 июня 1919 года доктор X.-Б. Султанов указал, что «на государственность может претендовать только та власть, для которой не существует национальных различий, что Азербайджанское правительство, став на путь разрешения серьезных государственных задач, в основу своей работы положило равенство всех перед законом и полную свободу политической жизни, не ведущей к активному насильственному нарушению проведения в жизнь идей общегосударственных, и что никаким антигосударственным элементам не удастся разорвать органически-экономической связи между мусульманским и армянским населением Карабаха, ибо разрыв этой связи знаменует смерть обеих наций».

Современники отметили, в свою очередь, весьма благотворную, в смысле успокоения взволнованных национальных страстей, деятельность армянского епископа Р. Н. Мелик-Шахназарова, «проявившего политическую сознательность и неподатливость провокационным науськиваниям злонамеренных лиц». Епископ Шахназаров однозначно заявил:

«Эти господа раз навсегда должны понять, что как бы они ни старались и сколько бы ни мудрствовали, всё-таки в конце концов в Карабахе будут жить армяне и мусульмане».

Сегодня Мелик-Шахназаров наверняка был бы зачислен в коллаборационисты, и ему всерьез пришлось бы опасаться за свою жизнь. Но в 1919 году его миротворчество и мудрость помогли избавить христианскую паству Карабаха от ненависти к соседям азербайджанцам. Многие беженцы, находившиеся в округе, бежали из Турецкой Армении, сильно пострадали от рук турок, и стоило только ему произнести, что азербайджанцы – это те же турки, – взаимное уничтожение мирных крестьян, живущих чересполосицей, разгорелось бы с новым ожесточением, и меч не был бы вложен в ножны.

К чести бакинских армян, о судьбе которых спрашивал Михаил Горбачев в феврале 1988 года Балаяна и Капутикян, следует заметить, что среди двухсот семи тысяч нашелся семидесятилетний житель Баку Гаврил Иванович Петоян, который 30 августа 1989 года, через полтора года после начала межнациональной распри, стесняясь (!) своей национальности, выбросился с балкона восьмого этажа на горячий асфальт. В кармане потерпевшего (так его нарекли следователи) оказалась предсмертная записка, обжигающая совесть, подобно крутому кипятку:

«В своей смерти я обвиняю армян-экстремистов Нагорного Карабаха и Армении. Читаю в газетах, а также в передачах на телевидении и радио, сколько бед и несчастия они принесли азербайджанскому народу. Меня мучают бессонные ночи. Я всё время думаю об этом и не могу перенести такого позора. В знак протеста приношу себя в жертву.

Петоян Г. И».

Следователям, знающим приемы националистической пропаганды, пришлось запасаться справками о том, что покойный Петоян не страдал нервным расстройством и в соответствующий диспансер не обращался, и что «потерпевший перед смертью спиртного не принимал». Зато его друг и бывший сослуживец Мамедали Алиев нашел человеческие слова:

«Покойный был человеком большой души, он излучал добро легко и свободно, так же, как дышал. И еще – он был необычайно привязан к жизни. Мы дружили с ним 30 лет, и когда я узнал о его гибели, у меня поднялось давление, до сих пор никак не могу прийти в себя… На моих глазах выросла его дочь Тереза, я хорошо знал его супругу Галину Савельевну Котелевскую. Самые близкие друзья этой семьи были азербайджанцы, мы вместе делили радости и горести, не думая о национальности друг друга. Я знаю, он сильно переживал с самого начала событий в НКАО. хотя внешне сохранял спокойствие и веселость. Конечно, решиться на такой шаг могут только сильные личности. Такие, каким был Гаврил Иванович».

В Баку Г. И. Петоян попал в 1943 году после тяжелого ранения под Ленинградом, но чувствовал себя в этом городе так, словно здесь и родился. На азербайджанской земле он оставил дочь Терезу и одиннадцатилетнюю внучку.

«Знаете, – свидетельствует Тереза, – отец всю жизнь испытывал большие трудности и всегда терпеливо их сносил. Но вот вынести такого предательства и подлости со стороны своих соплеменников в НКАО так и не смог… В Нагорном Карабахе наступит день затишья, однако я никогда не забуду и не прощу протест моего отца».

К чести самого Михаила Горбачева отношу его признание, последовавшее примерно через год после гибели неизвестного ему бакинца Г. И. Петояна: «Я решительно против дробления государства, против перекройки территорий, разрушения вековых связей народов. Теперь, я думаю, мне легче говорить: на собственном опыте, уже омытом кровью наших людей, мы видим, что разделиться не сможем».

Впрочем, это признание экс-президента СССР можно отнести и на счет присущего ему политического лицемерия: ведь перекройка территорий началась с событий в Нагорном Карабахе, и после встречи с инициаторами разрушения «вековых связей народов» в феврале 1988 года столь резких слов протеста М. С. Горбачев не произнес, ограничившись тогда спокойной констатацией факта:

«Поднят вопрос о переходе автономной области из Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР. Этому придана острота и драматичность, которые привели к напряженности и даже к действиям, выходящим за рамки закона».

Это его обращение к народам Азербайджана и Армении прозвучало 26 февраля 1988 года, в день сумгаитской провокации. Процесс, как говорится, пошел, подобно не загашенному вовремя пожару на высушенном историей торфянике.

Г. Старовойтова: от народного движения до национально-освободительной войны

В феврале 1992 года Г. Старовойтова, выступавшая по поводу Карабаха во всех средствах массовой информации мира, появилась, наконец, на экране Азербайджанского телевидения. В двухчасовом интервью она смутилась всего один раз, когда корреспондент задал ей такой вопрос: «Сколько вам платят армяне в долларах ежемесячно?» Полагая не без оснований, что ее расписки сохраняются в пухлом досье, когда-то скромная женщина отпарировала: «На нахальные вопросы не отвечаю», не сославшись даже на весьма распространенный в таких случаях аргумент о коммерческой тайне.

Месяц спустя, отвечая корреспонденту «Комсомольской правды» о характере написанной ею книги об этнических группах (татарской, армянской и эстонской) в современном городе, Г. Старовойтова откровенно призналась, что темой ее исследования накануне карабахского конфликта «явилось отнюдь не огромное значение крепкой дружбы народов СССР».

Эти два красноречивых признания «нашей Тэтчер» (определение «Комсомолки») вызывают необходимость проследить эволюцию ее взглядов, высказанных, как правило, безапелляционно, в последние четыре года и принесших никому дотоле неизвестному «московскому этнопсихологу широкую популярность среди армян» (определение ереванской газеты «Комсомолец»). Более того: эти взгляды и скрытые от широкой публики политические акции вознесли Г. Старовойтову на пост главного советника Б. Ельцина по межнациональным проблемам. А после деморализации Особого полка России, открыто симпатизировавшего армянской стороне и оставившего сотни трупов стариков, женщин и детей на заснеженных склонах Ходжалы, в Москве всерьез забродили слухи о назначении этой «вполне дисциплинированной женщины, всегда выполняющей приказы Президента», на пост министра обороны России. Сама Г. Старовойтова поддерживала эти слухи во многих интервью (ведь в Финляндии, к примеру, военными командует очаровательная женщина – и ничего), признаваясь, что многие большие военные чины советуются с ней по вопросам стратегии. И не без кокетства резюмировала, что «такую ношу не возложат на женские плечи, так как наше общественное сознание не доросло до того, чтобы во главе военного ведомства поставили человека в юбке».

Всё впереди как говаривал писатель Василий Белов, и не исключено, что «наше общественное сознание», окончательно одурманенное Галиной Васильевной, дорастет еще не до таких высот… Ведь получил же портфель зам. министра обороны России А. Кокошин, правая рука академика Георгия Арбатова, члена редколлегии и автора (вкупе со своим сыном – Алексеем и, конечно, Г. Старовойтовой) русскоязычного шовинистического журнала «Pro Armenia». Вот из какой компании А. Кокошин, оказавшийся во главе военного ведомства, хоть и не в юбке! Уверен, что на рабочем столе замминистра обороны России лежит очередной номер «Pro Armenia» с таким призывом на мелованной обложке:

«Ни блокада, ни жесточайший экономический кризис, ни военная агрессия не сломили карабахца. Он стоит на своей земле крепко и гордо, как горы Армении. Он уверен в собственной правоте и будет до конца сражаться за свою Родину!».

Эта «уверенность в собственной правоте» подкреплена ни чем иным, между прочим, как Договором о дружбе и взаимной обороне России и Армении. Обращения Азербайджана о заключении подобного договора с ним до сего дня остались без внимания. Чем не результат растущего «общественного сознания» если не всей России, то хотя бы ее Верховной власти, уже достигнутого советником Г. Старовойтовой, как и снесенный с лица земли неплохо вооруженными формированиями азербайджанский город Ходжалы?! При гробовом молчании российских средств массовой информации Михаила Полторанина и Олега Попцова…

Но – Бог им судья.

Чем еще гордится наша Тэтчер, так это Ереваном, вошедшим в Книгу рекордов Гиннеса по такому показателю, как «доля постоянного населения, одновременно участвовавшего в демонстрациях», и Нагорно-Карабахской автономной областью, поставившей аналогичный «рекорд по длительности забастовок».

Без особого желания возвращаюсь я к многочисленным свидетельствам советника по межнациональным отношениям, разбросанным в нашей и зарубежной прессе, потому что в каждом из них-агрессивное, разрушительное, античеловеческое начало.

Но – по порядку. Любовь к Армении, по словам Старовойтовой, началась с чтения стихов Нарекаци и «Уроков Армении» Андрея Битова. Напомню диалог последнего с его другом-армянином, диалог как раз о любви:

«О, – сказал друг, – если ты раз проявил любовь, тебе придется отвечать за это!

– Как это?

– Тебе придется ее проявить еще раз.

– А если я разлюбил?

– То ты предал.

– Почему же?

– А зачем же ты любил до этого?».

И еще один любопытный диалог автора, теперь уже с братом его друга, узнавшим, что Битов намерен «про нас писать»:

«После этого он стал разговаривать со мной так: увидит – арбузы везут…

– Это армянский арбуза, – говорит.

Увидит ослика…

– Это армянский ишак, – говорит.

– Это армянский очень толстый женщина. А это армянский пиво. Пиво хочешь? Это обыкновенный армянский такси. Поедем, хочешь?

Я сначала улыбался, потом надумал обидеться. Но сдержался. Потом мне было уже проще: я знал, что это будет армянский забор, а это армянский столб, а это обыкновенный армянский милиционер. Как ему не надоело?».

Талантливо, иронично передал русский писатель национальную психологию своих друзей. Другое дело, когда эта психология безо всякой иронии становится государственной стратегией.

Один лишь пример 16 февраля 1991 года к Борису Ельцину со страниц «Голоса Армении» обратился «не всуе» Зорий Балаян, давний приятель героини этой главы. Для чего? Для того, чтобы этот «фатальный консерватор до боли осознал», что судьбу Карабаха еще его уральские предки связали с Российским государством, и почему Президент не возмущается «опусканием (цитирую 3. Балаяна – Ю. П.) факта, что Карабах и Восточная Армения сегодня почему-то (?! – знак 3. Балаяна – Ю. П.) не только оказались за пределами России, но даже не имеют с ней общей границы». Автор обращения к. Президенту Ельцину, ссылаясь на «обоюдовыгодный политический союз между армянским и русским народами», напоминает ему, подобно спутнику Андрея Битова, что «Карс – это древняя армянская крепость, укрепленная русской стратегической мыслью», что «с одной стороны армянской реки Аракс – армянская область Карс, с другой стороны – Армянская автономная республика Нахичеван», что «армянский город Эрзрум – на армянской территории» и на ней же – «армянский железнодорожный узел Карс».

Что же из этого перечисления следует? Необходимо, советует то ли Балаян, то ли народный депутат Армении Г. Старовойтова Б. Н. Ельцину, «вернуть» Нахичеван армянам, дабы «реализовать традиционную стратегию, без которой нет ни России, ни Армении».

Отдадим справедливость Г. Старовойтовой: именно она, а не Зорий Балаян, впервые публично поставила проблему Нахичевани – в журнале «Родина» в феврале 1989 года, в разгар своей предвыборной кампании за мандат союзного парламентария. Ссылаясь на последствия практики сталинизма в национальной политике, старший научный сотрудник Центра по изучению межнациональных отношений при Президиуме АН СССР походя, обронила фразу: «Нахичеванская АССР, расположенная в сердце Армении, подчинена Азербайджану, с которым не имеет общей границы». И всё, «Берлага запущен», как говаривал Остап Бендер. «Необходимо, – повторяет через два года 3. Балаян в письме Ельцину, – ликвидировать Нахичеванскую АССР и передать ее армянам».

Началом перестройки в сфере национальных отношений назвала Г. Старовойтова «карабахскую проблему» на упомянутой мною страничке журнала «Родина». Балаян же поучает Ельцина, что Арцах и Геташенский подрайон – «это зеркало, в котором отражается драма всей нашей страны, и прежде всего России». Дальше – больше: «Арцах – это элемент армянской государственности», что и Россия, и народы Средней Азии хорошо знают, что «именно армянская государственность, то есть именно Армянская республика и Карабах закрывают дорогу зловещему туркоазерскому пантюркизму».

Про пантюркизм и фундаментализм («зловещий») мы еще поговорим, а сейчас последуем за логикой сюжета, предложенного Балаяном (и не сомневаюсь, Старовойтовой) Ельцину год с небольшим тому назад. Полагая, что обороноспособность «армянского Карабаха» (это посерьезнее, чем отмеченные иронией Битова «армянский арбуза» или «армянский очень толстый женщина») должна находиться непосредственно под эгидой Генштаба вооруженных сил страны, Балаян потребовал от Ельцина «немедленно вывести ИКАО, Шаумяновский район и Геташенский подрайон из политического, административного, экономического подчинения Азербайджанской Республики, придав армянской автономии Арцах статус союзной территории».

В начале апреля 1992 года я уже без удивления прочитал заявление Г. Старовойтовой от имени карабахцев о том, что они «выступают за свою независимость, допуская протекторат России», а не вовсе за «передачу» Карабаха Армении».

Советница, как видим, более складно излагает политическую стратегию для карабахцев, чем ее друг Зорий Балаян, хотя именно последний состоит в союзе армянских писателей. И с 1984 года, с момента выхода своего «Очага» и знакомства с Г. Старовойтовой, тогда же побывавшей впервые в Нагорном Карабахе в составе советско-американской экспедиции по изучению феномена долгожительства на Кавказе, не скрывающий узконационалистические, сепаратистские устремления, даже не пряча их под звонкой фразой.

Что касается Старовойтовой, то какой «карабахский феномен» она вынесла из экспедиции 1984 года, представить несложно, ибо через четыре года, оказавшись движущей идеологической пружиной конфликта, она ни единого раза не прибегла к аргументам азербайджанской стороны. Разве можно после этого говорить об особом такте, полной объективности или глубоком знании существа и предмета спора?!

Кстати, взгляды азербайджанской интеллигенции никогда, а на первом этапе агрессии – особенно, не замешивались на национализме. Приведу, прежде всего, высказывание московского поэта Ильхама Бадалбейли, относящееся к апрелю 1989 года, когда уже все до единого азербайджанцы были изгнаны из Армении, сотни людей рассказывали, как на них нападали, насильничали, убивали, грабили, поджигали, в лучшем случае под оружием вынуждали покидать свои дома, и в этих акциях непременно участвовали должностные лица армянского руководства. Убийства и выселения совершались не в результате стихийно возникавших беспорядков, – каждая акция тщательно готовилась и исполнялась вооруженными группами боевиков. Сегодняшние дашнаки собирались 10 декабря 1988 года объявить Армению «республикой без турок».

Итак, слово Илхаму Бадалбейли:

«Для азербайджанцев, для их национального самосознания Карабах (а не только его малая часть ИКАО), Шуша – это прежде всего их История, это национальные святыни Джыдыр-дюзю, Иса-булаг, Топхана, исполненные того же смысла, что и поле Куликово для русского народа, это Вагиф и Натаван, великий Узеир и Бюль-Бюль. Вряд ли в свете сказанного плодотворны попытки сведения этой сложнейшей проблемы к упрощенной: мол, моя земля, не отдам!».

Уважаемый Ильхам муаллим! В ответ на Ваши недоуменные сентенции Игорь Мурадян в это же время в республиканской газете «Хорурдайин Айастан» изложил свою концепцию «моей земли»:

«Нагорный Карабах может обеспечить примерно 25–30 процентов потребностей республики (конечно, Армении – Ю. П.) в высококачественных плодах и ягодах, 25 процентов производства в республике молока и мяса, треть производства зерна, значительную часть производства картофеля. Есть возможность превратить Арцах в табаководческую, винодельческую и шелководческую базу республики. Если же брать в целом… без сельскохозяйственных ресурсов Арцаха самостоятельность Армении невозможна… Арцах следует считать незаменимой сырьевой базой для строительной индустрии республики. Ресурсы области могут избавить республику от завоза сырья для производства керамики, стекла, и самое главное – гипса для цементной промышленности». А излюбленная Илхамом Бадалбейли Топхана, «поле Куликово, исподтишка застраивалась корпусами алюминиевого завода под руководством кремлевского наместника Аркадия Вольского.

В том же 1989 году газета «Советский Карабах» поместила снимок медали, изготовленной в Венеции при активном участии самого Комитаса Мамукяна. На лицевой стороне медали изображена карта Армении вместе с НКАО и Нахичеванской автономной республикой (последняя – слегка затушевана – то ли по политическим соображениям, то ли из-за качества венецианской позолоты) и надписи на армянском языке: «Карабах наш» и «Карабах – это наш Арцах». На обратной стороне проштамповано: «О, народ армянский, твое спасение в твоем единстве», «Нас мало, но мы армяне». «Мы были, есть и должно нас быть больше». Медаль, по сообщению газеты, предназначена для награждения представителей культуры, искусства, литературы, а также государственных и военных деятелей в прошлом, настоящем и будущем, проявивших себя в деле воссоздания «Великой Армении», а также воссоединения с «неотделимой» ее частью – Карабахом, Нахичеванью и другими землями Азербайджанской Республики.

Престижная награда, что и говорить, продуманная безо всякой иронии, на трезвую голову. Тем горше от этой затеи – поощрения «представителей» за откровенную агрессию и пропаганду националистических идей.

В традиционно интернациональном Баку на ноябрьских митингах 1988 года ораторов от интеллигенции растерянно спрашивали:

– Почему же наша нация должна быть в каком-то оскорбительном для себя положении в отношении армянского народа? Разве мы посягнули на территорию Армении? Нет, добрососедство должно быть взаимным…

Специалиста по Кавказской Албании Фариду Мамедову покоробили некоторые аргументы организаторов митинга: «Да, такой-то хороший ученый, но у него же мать русская. И такой-то – ничего человек, но у него мать немка или даже бабушка…». Взглянув на исступленные лица собеседников с красными повязками на головах, доктор исторических наук ответила однозначно, как думала:

«Слава той русской женщине и той немке, и вообще женщине любой другой национальности, которые родили нашему народу достойных сыновей! И горе тем азербайджанкам, чьи дети пятнают себя».

И выразила в заключение точку зрения азербайджанской интеллигенции на психологию своего народа:

«Когда идут разговоры о национальной чистоте, и с этой целью «просвечивается» вся родословная человека чуть не до седьмого колена, – ничего, кроме брезгливости и сожаления, это у нормального человека вызвать не может. Нашему народу, насколько я знаю, никогда не были свойственны потуги на национальную исключительность и неповторимость и связанные с ними амбиции».

Г. Старовойтова, знакомая с Арменией по стихам Нарекаци и повести Андрея Битова, сразу поддержала карабахские потуги своих ереванских друзей. Шел февраль 1988 года, Раиса Максимовна Горбачева три месяца назад с благодарной улыбкой уже приняла подношения «от армянского народа советскому народу» в вашингтонском посольстве, а Г. Старовойтова, по ее признанию, лежала в Москве со сломанными рукой и ногой. «Не имея возможности вылететь в Ереван, я написала письмо сочувствия, адресованное С. Капутикян и 3. Балаяну, – рассказывала вскоре, не скрывая восторга, кандидат в народные депутаты от Армении. – Было очевидно, что мы находимся перед лицом исторического события, не просто случайного народного выступления, а выстраданного всем ходом истории народного движения».

Стоп: прозвучала самая первая идеологема о «выстраданном ходом истории народном движении», хотя в ту начальную пору всем наблюдателям (без исключения) было ясно стремление Армении подчинить себе часть территории соседней республики. Через неделю во имя желанного «народного движения» был запущен «сумгаитский процесс» (выражение самой Г. Старовойтовой).

Впрочем, и в те дни, и впоследствии «наша Тэтчер» явилась рупором пристрастных в отношении Карабаха взглядов академика Андрея Сахарова, признанного борцом за права человека в самом непорочном значении этих слов. Академик же бездоказательно утверждал, что «исторически вся область Нагорный Карабах (Арцах) – являлась частью Восточной Армении», объявляя при этом, что движение в Армении носит «законный и мирный характер», Азербайджан же не вызывает в его памяти ничего, кроме «страшных картин геноцида 1915 года».