Текст книги "Кровавый омут Карабаха"

Автор книги: Юрий Помпеев

Вопрос: – Вернемся к последним событиям. Не является ли, по-вашему, требование армян о присоединении Нагорного Карабаха к Армении незаконным и безосновательным? Если рассуждать по их логике, то завтра мексиканцы потребуют Калифорнию, пуэрториканцы Нью-Йорк, а кубинцы – Флориду.

Свентоховский: – Да, я думаю, что требования армян несправедливы. Во-первых, нельзя забывать, что армяне здесь пришлый народ. Все армяне Нагорного Карабаха являются внуками и правнуками эмигрировавших сюда армян. (Позавчера, 27 марта 1992 года, в репортаже из Еревана по Российскому ТВ, подчеркивая героизм людей, ведущих «национально-освободительную» войну, журналист сравнил карабахских армян с российскими казаками и поморами, не подозревая, видимо, что попал-то в точку: и казаки, и поморы действительно расселялись по окраинам империи с определенно колониальными целями – Ю. П,). Я не хочу сказать, что здесь армяне никогда не жили. Однако, даже местные, коренные армяне жили в составе Карабахского ханства и Гянджинской губернии, на исконно азербайджанской земле. Если мы возьмем такие области, как экономика, транспорт, торговля или любая другая, то увидим, что Карабах связан не с Арменией, а с Азербайджаном. Я вновь хочу отметить, что у армян, как и у других национальностей, проживающих компактно вне своей республики, нет никаких оснований требовать у другой республики пересмотра границ. Такие требования должны отклоняться, так как и другие национальные меньшинства начнут выдвигать подобные требования. (Вспомним, что в том же 1989 году, в сентябре, отчитываясь на пленуме ЦК, М. С. Горбачев, видимо, по совету специалистов типа Г. Старовойтовой, столь очевидную истину «требования должны отклоняться» обошел в присущей ему словоблудной манере: «состоялись неоднократные встречи… было принято масштабное постановление… создан Комитет особого управления… туда направлялись комиссии» – Ю. П.). Существует опасность, что в случае, если армянам удастся добиться своего в карабахском вопросе, то русские начнут предъявлять свои претензии на территории других республик. По-моему, советское руководство понимает это. («Процесс пошел» – эти два слова и застряли у нас в памяти от запущенного Арменией механизма идейного национализма, поощряемого властями России на беду ее многих народов – Ю. П.).

Вопрос: Зачем же, как Вы думаете, весь этот сыр-бор?

Свентоховский: – Трудно ответить на этот вопрос. На протяжении многих лет азербайджанцы жили с армянами в добрососедстве. По мнению некоторых армянских лидеров, надо воспользоваться удобным случаем, так как судьба перестройки неопределенна и неизвестно, сколько еще она протянет. Именно поэтому они хотят воспользоваться удобным моментом для перекройки границ. (Идеологиня карабахского конфликта, тогда еще никому не известная Галина Старовойтова, синхронно с конференцией в Колумбийском университете, в том же феврале 1989 года заявила со страниц журнала «Родина»: «право нации на самоопределение – выше ценностей государственности». Правда, еще со знаком вопроса: «не следует ли признать?» – Ю. П.). Отмечу, что деятельность армян в этом направлении хорошо организована и продумана. Они продемонстрировали прочное единство. Для оценки действий их руководства нет слов. По-моему, их деятельность, их единство и солидарность должны стать примером для азербайджанцев. Хотя это и не имеет никакого отношения к их незаконным требованиям.

Вопрос: – Азербайджанцы, компактно проживающие в Армении, никогда не выдвигали подобных требований. Ведь они могли бы сделать то же самое?

Свентоховский: – Да, конечно, любая нация может претендовать на ту или иную территорию. Но это должны быть справедливые притязания…

Заметным событием того же, 1989 года, стало письмо ленинградского рабочего НПО «Электронмаш» Игоря Пояркова, адресованное председателю Комитета Конституционного надзора СССР Сергею Алексееву. Взгляд Пояркова на конфликт в Карабахе состоял в том, что «тупиковая ситуация в этом регионе создана не столько обезумевшими от национализма людьми, сколько беспринципностью органов власти СССР, в том числе и возглавляемым вами Комитетом».

«Если им (армянам – Ю. П.) – продолжал Игорь Поярков, – в какой-то момент больше всех других прав на свете стало необходимым право на самоопределение нации (подчеркнуто автором письма – Ю. П.), они свободно и в полной мере могут им воспользоваться, уезжая из НКАО в Армению! Почему же они этого не делают?

Они желают уехать в Армению вместе с территорией, на которой проживают.

А без территории?

Без территории они не хотят!

Весьма сожалею, но совершенно очевидно, что этим людям всё-таки важнее территория, на которой они проживают, чем самоопределение нации. Самоопределение армян уже есть. Сколько же раз одна нация пожелает самоопределяться?».

Анализируя 70-ю и 78-ю статьи Конституции СССР, Игорь Поярков, как и люди, принимающие в конфликте вольное или невольное участие, оглядывался на государство, ждал, что медлительный и неповоротливый Центр открыто назовет виновников конфликта: «кто они – национальные герои, освободители? Или заурядное хулиганье и бандиты?».

Отсутствие позиции государства в течение двух лег вызывало, по мнению И. Пояркова, в обеих республиках «рост числа экстремистов и их желания оказать на государство возможно более сильное давление. Попутио лилась кровь, подхлестывая события».

«Что же вы медлите с объяснениями? – вопрошал рабочий юристов Комитета Конституционного надзора, – если я разобрался в вопросе, увидел причины и следствия за пять минут (два дня у меня ушло на то, чтобы добыть экземпляр «Конституции СССР»?)».

Укор его «медлить два долгих года, медлить, когда рушится экономика целых регионов, сотни тысяч людей изгоняются из своих домов, а число погибших исчисляется сотнями, нельзя», – остался безответным.

Письмо Пояркова было обнародовано лишь газетой «Бакинский рабочий», и то с серьезными цензурными купюрами. Назову основные из них, проливающие свет, прежде всего, на азербайджанских идеологов, на их полную зависимость и покорность перед Москвой.

Купюра первая: «На какой авторитет и уважение этот Союз ССР может рассчитывать, если позволяет полоскать статьи собственной Конституции в помойном ведре ереванских митингов?».

Купюра вторая. В медлительности Поярков обвинял не только Комиссию С. С. Алексеева, но и «Правительство тов. Рыжкова, и Президиум Верховного Совета СССР, возглавляемый двумя юристами и лично Генеральным секретарем тов. Горбачевым».

Редактор «Бакинского рабочего» убрал из текста Пояркова упоминание о том, что «и не велась бы сегодня война Армении против Азербайджана с применением вертолетов, бронетранспортеров и артиллерии».

И что самое главное, выбросили решительную концовку: «Националистическая пена в Армении не спадает и сама по себе не спадет. Никто из людей, схватившихся там за оружие, не читал Конституции СССР и не разбирался в ней. Они глотали то, что им в обработанном для употребления виде выдавалось там на митингах идеологами конфликта. Кто эти идеологи? Для меня бесспорно: человек, нарушающий Закон и подстрекающий множество людей на нарушение Закона, есть преступник, попросту не успевший сесть на скамью подсудимых Нюрнбергского процесса».

Так вот рассуждал ленинградский рабочий Игорь Поярков, веривший, как многие шукшинские «чудики», в государство и его законы, обязательные для всех.

Напомню, для сравнения, позицию М. С. Горбачева по этому поводу: «Советские законы предусматривают наказание за разжигание национальной розни, и правоохранительные органы должны обеспечивать безусловное их соблюдение».

А главные персонажи для «наказания за разжигание национальной розни» находились в самом близком окружении Генсека и Президента, манипулируя им, подобно кукловодам.

Профессор же Свентоховский свой доклад в Колумбийском университете в феврале 1989 года закончил следующим пожеланием:

«Сейчас следует думать о восстановлении добрых отношений между армянами и азербайджанцами. Дружба между этими двумя народами должна быть возрождена. Ведь и близкие соседи иногда спорят. Конфликт этот следует устранить. Нельзя допускать кровавых столкновений, так как после них трудно восстанавливать дружбу…».

Его выступление не понравилось армянским участникам конференции. Профессор с болью вспоминал, как к нему подошел один из них, посмотрел в глаза и плюнул Свентоховскому под ноги со словами:

«Что вы за ученый? Как вы можете утверждать, что вы являетесь американским ученым? – и добавил по-армянски: – Пусть твое лицо будет грязнее моей подошвы!».

Сумгаит: «Мы заставим в нас стрелять»

В сентябре 1988 года в статье «Арцах: раны и надежды» Зорий Балаян вспомнил о первой встрече с М. С. Горбачевым:

«Уже в 1988 году сразу же после начала Карабахского движения Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев спросил Сильву Капутикян и меня: «А вы подумали о судьбе двухсот семи тысяч бакинских армян?» Я ответил вопросом на вопрос: «А почему, собственно, возникает необходимость думать о судьбе двухсот семи тысяч армян в Баку, мы же государство…»».

Этот диалог интересен с нескольких сторон. Прежде всего, поразительно спокойствие армянских ходоков, хотя о «запланированной крови» (это выражение позже пустит в оборот Андрей Нуйкин) своих соплеменников широко оповестил один из лидеров «Крунка» А. Манучаров: «Мы заставим в нас стрелять!» Деланная (как показали будущие события) обеспокоенность Горбачева явилась ни чем иным, как прощупыванием позиции идеологов национализма, поведут ли они цивилизованных и богоизбранных армян в кровавый омут вражды с «варварами турками и татарами буферной республики, искусственно созданной Сталиным». Выяснилось: поведут, не остановятся ни перед чем, потому что только кровь возбуждает массовую злобу и месть, а виноватым, при любом варианте, останется Азербайджан, и можно будет потребовать ликвидации этого «административного деления», не обеспечившего безопасности своих граждан, независимо от их национальной принадлежности.

Удивительно живуча типология разжигания межнациональной розни! Просто диву даешься, когда читаешь:

«Злосчастный вопрос в жизни народов Закавказья – вопрос о возможности установления прочных постоянных основ мирного сожительства тюркского (азербайджанского – Ю. П.) народа с армянским все больше и больше заходит в тупик… Мы продолжаем думать, что интересы армян и тюрок так сильно переплетены, что изолировать их друг от друга невозможно, и всякая попытка к полной изоляции чревата тяжелыми жертвами для обеих сторон, и потому все наши усилия направлялись к установлению основ мира и совместной трудовой деятельности…

Не то мы видим, к сожалению, со стороны политических руководителей армянского народа. Наоборот, мы наблюдаем в последнее время усиление по всем фронтам агрессивной работы армянских деятелей против законных прав азербайджанских тюрков. Все их дипломатические способности в Европе направлены к тому, чтобы представить в глазах европейского общества азербайджанских тюрок главными виновниками трагедии армянского народа. Пресса обрабатывает общественное мнение в этом же направлении… Получается такое впечатление, что несчастные армяне стали жертвой азербайджанских тюрок, которые пребывают благополучно на победных лаврах. Вся эта организованная работа армянских руководителей поддерживает кровавые события последних лет. В этих организованных рамках ведется в настоящее время, в частности, работа вокруг карабахского вопроса».

Тактика идейного национализма весьма стойкая вещь, потому что я процитировал взгляд более чем семидесятилетней давности: так писала газета Азербайджанской Демократической республики «Азербайджан» 6 июля 1919 года.

Не вдаваясь в историю «армянского вопроса» (отсылаю внимательного читателя к одноименной статье В. Гурко-Кряжина из Большой Советской Энциклопедии 1926 года издания), замечу, что к началу первой мировой войны армяне, по выражению П. Н. Милюкова, «засевшие на перепутье между Россией и Турцией», приобрели крупное политическое значение из-за стремления великих держав – России и Англии – к захвату Босфора и Дарданелл. Потеряв государственность в 387 году нашей эры, спустя почти полтора тысячелетия, после русско-турецкой войны 1877 года, турецкие и российские армяне попытались с помощью упомянутого мной графа Лорис-Меликова и кавказского наместника великого князя Михаила Николаевича создать национально-армянское государство. Эти петиции и официальные обращения имели последствием лишь полную изоляцию армян – не только от Турции, но и от Англии, сменившей свою ориентацию. От России армяне отказались сами после отставки графа Лорис-Меликова с поста министра внутренних дел империи в 1881 году, последовавшей вслед за убийством Александра II.

О последовавших затем трагических событиях в судьбе армянского народа, втянутого своей буржуазией и патриархом Нерсесом в сложную игру великих держав, повествует в своей статье В. Гурко-Кряжин:

«Сорвав ставку царской России на турецких армян, Англия отступилась от них, оставив их на произвол турецкого правительства. Простейший и вернейший способ устранить эту опасность был сформулирован султаном Абдул-Гамидом в краткой формуле: «покончить с армянским вопросом, покончив с армянами». Для Турецкой Армении наступает период постепенного, дабы не вызвать внешнеполитических осложнений, но неуклонного истребления армянского населения курдами, принявшего особо широкие размеры в 1890 гг., когда создана была иррегулярная курдская конница – гамидиэ, формально предназначенная для защиты границ от России, но фактически, главным образом, для армянских погромов.

Армянская буржуазия, отчаявшись в помощи великих держав и оказавшись перед фактом физического истребления тех крестьянских масс, которые должны были стать базисом «Великой Армении», о которой она мечтала, перешли к вооруженной борьбе против правительственного террора. Создаются националистические партии – Гнчак и Дашнакцутюн: обосновавшись в русском Закавказье, они высылают в Турцию пропагандистов и агитаторов, организуют повстанческие отряды, выступления которых имеют целью не столько реальные боевые успехи, сколько привлечение внимания великих держав к этим событиям».

Вскоре Гнчак сходит со сцены, и единственной руководящей политической организацией армян на мировой арене остается (и по сей день) партия Дашнакцутюн, первоначальной программной целью которой являлась автономия Западной Армении в составе Турции.

Повстанческое движение дашнаков еще более развязало руки турецкому правительству. По сведениям Большой Советской Энциклопедии, в 1894 году в Сасуне было уничтожено 24 армянских деревни; в 1896 году резня шла уже на всей территории Азиатской Турции: разрушено было до 8000 деревень, вырезано около 50 тысяч человек, до 100 тысяч человек получили тяжкие увечья, до 300 тысяч человек остались без крова, многие армяне эмигрировали в Россию.

Как отнеслись к этим событиям великие державы?

По мнению В. Гурко-Кряжина, совершенно равнодушно. «Минутная» заинтересованность Англии в армянах уже миновала… Что касается России, то она проводила в эту эпоху русификаторскую политику в Закавказье и открыто протестовала против идеи «образования в Азии территории, где армяне пользовались бы исключительными преимуществами». Германия же, занятая приобретениями концессий на Багдадскую дорогу, не только не протестовала против избиений, но в лице императора Вильгельма даже открыто одобрила политику Абдул-Гамида по отношению к «крамольным подданным».

Участие дашнаков в общетурецком революционном движении и в государственном перевороте младо-турков в 1908 году перемен не принесло. Но в 1913 году, накануне мировой войны, русские дипломаты меняют ориентацию и открыто выступают «в защиту угнетенных армян», требуя, по соглашению с Дашнакцутюн, проведения реформ в восточных вилайетах Турции, по которым армяне должны были получить довольно широкую автономию.

Вмешательство России и создание дашнаками добровольческих отрядов зинворов из турецких дезертиров-армян свелось к организованной и необычайной по жестокости бойне 1915 года, о чем я уже говорил.

«В результате, – по свидетельству В. Гурко-Кряжина, – было умерщвлено около 300 тысяч человек, такое же количество умерло по дороге в Месопотамию, 200 тысяч человек бежало в Россию, наконец, около 400 тысяч человек спаслось путем принятия ислама. После этой грандиозной расправы Турецкая Армения фактически осталась без армян».

В 1918 году после образования трех республик Закавказья – Грузинской, Азербайджанской и Армянской – территория последней по Константинопольскому договору включала два уезда, Эриванский и Эчмиадзинский, с 400 тысячами жителей в них.

Государства Антанты, воевавшие теперь не только против Турции, но и против Советской России, укрепляя для себя «армянскую базу» в Закавказье, довели территорию этой республики, возглавляемой дашнакским правительством, до 17 500 английских квадратных милъ с населением в 1,5 миллиона человек, из коих 795 000 – армяне, 575 000 – мусульмане и 140 000 – люди прочих национальностей.

«Не довольствуясь этим, – пишет В. Гурко-Кряжин, – дашнаки заявили претензии на территории Ахалкалак и Ворчало, вошедшие в состав Грузии, и на Карабах, Нахичеванский край и южную часть большой Елизаветпольской губернии, входивших в состав Азербайджана. Попытки силою присоединить эти территории (в период английской оккупации Закавказья) привели к войне с Грузией (декабрь 1918) и долгой и кровопролитной борьбе с Азербайджаном, в результате которой население спорных районов сократилось на 10–30 %, и ряд поселений был в буквальном смысле слова стерт с лица земли».

Господи, как это похоже на сегодняшний кровавый омут в Карабахе, в прилегающих к нему районах! Особенно – склонность сеятелей великоармянских национальных идей к террору и обману мировой общественности.

Английский журналист Лиддел, посетивший этот район в 1919 году, заметил по поводу партии Дашнакцутюн: «Это террористическая организация, которая в течение многих лет преднамеренно побуждала армян к нападениям на мусульман. Понеся заслуженное возмездие от последних, они разглашали об этом, чтобы возбудить мировые симпатии к «бедным армянам»…».

Не по такому же ли сценарию спустя 69 лет разыгралась сумгаитская трагедия?

«Для дашнака, – писал английский журналист, – убитый армянин является ценным. Если как следует использовать такой случай, то он может принести много выгод делу пропаганды».

Митинговые страсти в Сумгаите в последние дни февраля 1988 года были вызваны прежде всего поджогами домов и нападениями на азербайджанцев в Степанакерте, выживанием многих из них из Нагорного Карабаха. Накануне трагедии были убиты двое азербайджанских юношей в Аскеране. И всё-таки там, на дороге между Агдамом и Аскераном, накаленные националистические страсти удалось остановить.

Главным толчком стало изгнание азербайджанцев из Армении. По существу, этническая чистка. На заседании Политбюро ЦК КПСС 29 февраля 1988 года М. С. Горбачев сообщал об этом с присущим ему равнодушием и фарисейством:

«Горбачев: Есть факты бегства из Армении азербайджанских семей. Правда, цифры противоречивые: Владимир Иванович докладывает, что уехало 55 человек, а Разумовский говорит, что 200. Что касается армян в Азербайджане, то 200 семей, опасающихся гонений, разместили в школе, да еще набирается около 500.

Разумов: (зам. зав. Отделом организационно-партийной работы ЦК КПСС): Когда азербайджанец из Армении выезжает, то он не говорит, что бежит, а заявляет, что едет, якобы, в гости. Поэтому подсчет нужно вести по Азербайджану. Сюда он приезжает и прямо говорит, я уже в Армению не уеду».

Чем бы ни был вызван разгул преступных страстей, но Сумгаит для трагедии был избран неслучайно. Академик Зия Буниятов (о нем речь впереди) назвал это место «экологическим адом», перенаселенным лимитчиками; число уголовников (бывших) к моменту трагедии в этом городе достигло более 20 тысяч человек.

Верный выбор Сумгаита для кровавой провокации подтверждается и цитированным выше протоколом заседания Политбюро ЦК КПСС от 29 февраля 1988 года. В диалоге участвуют генсек Горбачев, члены Политбюро Лигачев, Шеварднадзе, Яковлев и министр внутренних дел Союза ССР Власов. Говорят вполне спокойно, будто бы подводя итоги замышленному.

«Власов: В Сумгаите 200 тысяч населения.

Горбачев: 200 тысяч. Причем средний возраст 22 или 24 года.

Власов: 25 лет.

Горбачев: 25 лет. Молодой город. Но всякого пришлого народа, говорят, там много.

Власов: У каждого пятого есть судимость.

Горбачев: Наверное, они строили, потом их освободили, и они там остались. Но, как говорится, опыт такого рода у них есть. Какие последние данные?

Власов: 14 убитых, в том числе 3 женщины, 3 азербайджанца, 6 армян, остальные устанавливаются, пострадал от телесных повреждений 71 человек, в том числе 48 армян. Сожжено 6 автомобилей, в 13 домах совершено 19 поджогов, пострадали Дом политического просвещения, автовокзал. Имели место 4 факта насилия. Пострадало 54 работника милиции, задержано 47 человек, в том числе 5 мародеров.

Горбачев: Из числа задержанных двое признались в том, что один убил пять, а другой трех человек. У мародеров изъяли золото, драгоценности. Дмитрий Тимофеевич распорядился, и в Сумгаит быстро ввели курсантов военного училища и других военных. Он также помог перебросить туда самолетами 3 тысячи милицейских сил. Их ввели в действие, и к пяти часам они всё закончили.

Лигачев: Срочно надо провести над ними судебный процесс. Не тянуть расследование, как это иногда бывает неделями, месяцами, а то и годами. Тут действовать очень решительно надо.

Горбачев: Даже в какой-то мере, вообще говоря, упустили время немного.

Лигачев. Я вспоминаю далекие, правда, времена, когда были события в Новочеркасске. Ввели туда дивизию. Я тогда зам. завом был. Подействовало колоссально. Всё, буквально, в миг закончилось.

Язов: И в Сумгаите надо вводить, если хотите, может, не то слово – военное положение.

Горбачев: Комендантский час.

Язов: Надо твердо провести эту линию, Михаил Сергеевич, пока дальше не пошло. Надо ввести войска туда и наводить порядок. Это изолированно все-таки, это не Армения, где миллионы людей. Кстати говоря, это отрезвляюще подействует на других, наверняка.

Горбачев: Дмитрий Тимофеевич, вы имейте в виду возможную ситуацию в Баку и в Ленинакане, и в этом городе, где – армянский район…

Власов: Кировабад.

Горбачев: Кировабад.

Власов: Стекла побили немного и все.

Горбачев: Еще не знают о том, что произошло в Сумгаите, а доходит это так, как снежный ком нарастает.

Шеварнадзе: Это как сообщающийся сосуд. Если в Армении узнают о жертвах, то это может вызвать осложнения там.

Яковлев: Поскорее надо сообщить, что в связи с происшедшим в Сумгаите заведены уголовные дела, преступники арестованы. Это нужно, чтобы охладить страсти. В самом Сумгаите городская газета должна твердо и быстро это сказать.

Горбачев: Главное, надо сейчас немедленно включить в борьбу с нарушителями общественного порядка рабочий класс, людей, дружинников. Это, я вам скажу, останавливает всякое хулиганье и экстремистов. Как в Алма-Ате. Это очень важно. Военные вызывают обозление».

По мнению писателя Максуда Ибрагимбекова, посетившего этот город в ночь после кровавых событий и разговаривавшего с местными жителями разных национальностей, а также со следователями и заместителем Генерального прокурора СССР, «события в Сумгаите – это умело запланированная акция». В течение недели перед погромами крунковцы собирали деньги с армянского населения Сумгаита, советовали этим жителям снять свои вклады в сберкассах, а богатым цеховикам порекомендовали вообще покинуть город.

Как вели себя городские власти? По свидетельству Жоры Тамразяна, члена горкома, первый секретарь Муслим-заде сказал: «Я не понимал, что я делаю, куда иду, но я взял флаг в руки и пошел, а бандиты за мной. Только тогда, когда я увидел, как сжигают машину, я понял, что поступаю неправильно, иду не по линии партии. До того не понимал, что делаю».

Как вели себя рядовые армяне и азербайджанцы, жители Сумгаита?

Свидетельствует Армен Григорян: «В ночь с 26 на 27 февраля, когда начались погромы азербайджанцев Карабаха на армян, живущих в Сумгаите, я находился на заводе на дежурстве. Об этом несчастье мне сообщил мой сосед по дому – азербайджанец Закир, который приехал ко мне на работу…».

Жора Тамразян: «27 февраля – день рождения двоюродного брата моей жены. Наши пошли его поздравить, я не пошел. Потом вижу – на улице толпа 500–600 человек с криками. Вышел на балкон. Наверху один азербайджанец живет, он говорит: «Жора, иди к нам. Вдруг и тебя придут убивать». Говорю: «Нет», быстро выбежал, сел в такси, поехал к семье. Что еще сказать? До резни у нас с азербайджанцами были очень хорошие отношения. Я никак не мог предвидеть, что такое может случиться. Я даже породнился с ними: «кирвой» у них был, кумом то есть, это когда по мусульманскому обычаю маленького мальчика обрезают… Жили дружно, как одна семья. Мы сами не понимаем, как всё это могло произойти. Многие азербайджанцы сами говорят: ненавидим этих убийц, лучше б они не жили в этом мире».

Итак, место выбрано: в городе с трущобными «нахалстроями» и двадцатью тысячами бывших уголовников бездействовала не только милиция, со времен министра Щелокова лишенная и оружия, и дубинок, но и партийные власти. Сменивший Муслим-заде на посту первого секретаря горкома 3. Гаджиев в те дни рассуждал:

«Кто должен был в первую очередь защитить своих граждан? Город! Его власти! Его партийное ядро! Но для этого нужно было принять мужественное решение. В первую очередь обратиться к рабочим. В общежития, на предприятия. Но в том-то и дело, что руководство просто утратило родство с самим городом. Именно поэтому даже нормальной оперативной информации в штабе партийной организации не было, и он оказался неподготовленным и беспомощным. А ведь в городе только депутатов Советов три сотни, членов горкома и ревизионной комиссии – более ста. А сколько еще мощных парткомов? Членов горкома комсомола? Оторваны они были от народа, забыли про его силу, силу рабочего класса…».

Итак, план сумгаитских погромов, включая суточное опоздание внутренних войск, изготовление и развозку по городу железных прутьев, был осуществлен с ювелирной точностью. В Степанакерте уже на следующий день устанавливается отлитый заранее памятник «жертвам сумгаитского геноцида».

Стихов, правда, ни Сильва Капутикян, ни другие поэты сочинить не успели, поэтому проармянская печать публиковала в те дни оправданно гневные и сочувственные строки В. Немировича-Данченко из 1915 года:

 
Да, правда, мало нас!
И меньше с каждым годом
Становится армян…
Осмеивайте их!.
Но вы ведь тешитесь над жертвенным народом,
Распятым, как Христос, на рубежах своих…
Надгробный слышен плач над братской и великой
Могилою армян, и погребальный звон…
Стыдитесь! Жалок смех вражды и злобы дикой
В благословенный час народных похорон.
 

3 марта 1988 года на сумгаитском кладбище хоронили погибших: 26 армян и 6 азербайджанцев. На зачинщиков погромов было заведено 19 уголовных дел, арестовано было почти сто человек. Обвинения в убийствах официально предъявлены уголовникам – не только азербайджанцам, но и лезгинам, русскому, армянам, один из которых – Григорян орудовал в тот страшный день под кличкой Паша.

Через год, к концу февраля 1989 года, по сведениям коменданта Особого района Еревана генерал-лейтенанта Ю. Кузнецова, число жертв столкновений «на национальной основе» составит 83 человека, среди них – 48 азербайджанцев, 32 армянина и 3 представителя других национальностей.

Но в то несчастное утро 27 февраля 1988 года, «жители городов и сел Азербайджана, – по признанию писателя Максуда Ибрагимбекова, – узнали о себе, что они кровожадные убийцы и насильники».

Действительно, все радиостанции мира заговорили о том, как «обезумевшие от запаха крови орды азербайджанцев убивают армян». Наиболее употребительными словами стали геноцид и резня.

Грянувшие, казалось, как гром среди ясного неба сумгаитские погромы, естественно, неожиданными были не для всех. Запланированную кровь запечатлели кино и видеокамеры людей, прибывших в Сумгаит за день до начала событий. Фильм был показан во всех странах Европы и Америки, где имеются армянские колонии, во всех, кроме Советского Союза.

Почему?

Максуд Ибрагимбеков, увидевший фильм в Швеции, рассказывает:

«Умопомрачительный изобразительный ряд дополняется звуковым, ужасающим воображение не менее сильно. Так один из героев фильма описал с экрана обалдевшим шведам сцену убийства своего друга Миши и его жены, очевидцем которой он, разумеется, был. После того, как Мише с женой отрубили головы, тридцать азербайджанцев набросились на их юную дочь. По очереди изнасиловав ее, они разрубили ее на мелкие куски, развели в мангале огонь, приготовили и с аппетитом съели шашлык из человечины. Вы не представляете, что нам приходится терпеть от этих зверей! – сказал в заключение очевидец Габриэлян».

Этот фильм, надо полагать, стал оправдательным документом националистического мятежа, развязанного в Карабахе. Продолжением агрессивного национализма балаяновского «Очага»: азербайджанцы – не только кочевники-мусульмане, турки, но и людоеды, а потому справедливо их убивать, изгоняя из Нагорного Карабаха и вообще из Закавказья.

Один из лидеров осенних митингов 1989 года в Баку токарь Неймат Панахов, отвечая на вопрос корреспондентов «Известий» по поводу сумгаитской трагедии, эти акценты расставил верно:

«Про Сумгаит скажу так: это позор и боль азербайджанского народа. Но нельзя молчать и о другом – сумгаитская трагедия стала почвой и для разжигания антиазербайджанских страстей. Нас пытаются выставить продолжателями геноцида 1915 года. Реанимировать страх и ненависть. Зачем? Чтобы взрастить на них новые поколения?».

О том, что это предположение правомерно, свидетельствует турецкий телеобозреватель Мехмет Али Биранд, побывавший в Ереване в январе 1991 года:

«Для армян в Армении нет никакой разницы между турками и азери. Их ставят в один ряд. Как считают армяне, в 1915 году их истребляли турки, а теперь – азербайджанцы. Каждый человек, принадлежащий к тюркским народам, будет вызывать у них сомнение, ненависть, ярость».

Такая национальная психология – прежде всего результат созданной еще в начале века и особенно в годы гражданской войны картины армяно-мусульманских столкновений в европейской и мировой прессе. Газета «Азербайджан» в номере от 8 декабря 1918 года отмечала: