Текст книги "Бумеранг фаталиста (СИ)"
Автор книги: Юрий Кириллов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
После некоторых секундных сомнений начал разговор и сразу поменял тактику.
– Что же вы наделали, Юрий Александрович, о чём только думали? – начал он с таким выражением лица, как, будто я являлся сознавшимся и раскаявшимся преступником. – Вот уж правильно кем-то сказано – никто не причинит человеку столько вреда, сколько он сам себе. Особенно это касается, вас и вашей среды обитания. На что, позвольте спросить, рассчитывали, затевая всю эту мерзость? Семейный и воспитанный человек, а лезет в постель незамужней девушке. И это после всех благодеяний, какие видели от нашей Татьяны! Неужели у вас похоть сильнее рассудка? -
Под конец его вступительной речи у моей голове сформировалась мысль, какую линию поведения избрать мне. Я решил тупить. Невежество – тотальная защита.
– Не могу объяснить, был в состоянии аффекта. Ум за разум зашел, поэтому жил инстинктами.
– Инстинктами, инстинктами – проворчал Виктор Михайлович. – Объяснять ничего и не надо, ваше поведение говорит само за себя. Поглядите, сколько греха взяли на душу. Втерлись в доверие, денег хапнули, растлили несмышленого ребенка.
– Ребенка, да этому ребенку 28 лет. Эта, кого хочешь, сама растлит. Такой хватки я еще не у кого не видел – подумал я, но промолчал. Вступать в диалог в таком тоне с папой было просто бессмысленно.
– Да еще, какого несмышленыша! Которая, мне дороже жизни. Чем только улестили невинную девушку? Небось, клялись в вечной любви да раем на земле вместе с вами, как водится у вашего брата, у соблазнителя?
– Ни в чём не клялся, говорю же, как в затмении был.
– И он ещё отпирается! – Виктор Михайлович всплеснул руками и продолжил. – И никакого раскаяния! Нет, ничего не случилось, кроме того, что опозорили, погубили невинное создание… Ну да ладно. Хватило хоть у вас ума предохраняться?
Я не сразу понял, о чём он, потом честно ответил:
– Не знаю, не помню.
– Ах, не помните, ваше благородие? Ну, это уж совсем не приведи господи! Ведь если понесли от тебя. Будет что? – и сам же себе ответил – Будет незаконнорожденный ребенок. Внук или внучка. А мама в браке не состоит. Или аборт прикажете делать?
– Почему обязательно в браке надо состоять?
– А как же, голуба моя? – На решительном лице Николай Николаевича под золотыми дужками очков проступило не столько негодование, сколько растерянность. – Вот в писателях чего не хватает, дак это веры православной. Вы же, как напакостите, дак сразу в кусты. Ни стыда, ни совести за свои поступки. Как же так можно. Без родительского благословления, да без официального зарегистрированного брака интимом заниматься. Вот в наше время – он сделал театральную паузу и продолжил – мы даже такого подумать не могли. И что же вы собираетесь делать дальше с моей Таней?
Сказать ему, что это теперь не его дело, по определению не мог. Хоть я и испытывал любовное чувство к упомянутой Татьяне, свою семью я разрушать не хотел. Перед до мной, как перед богатырем около путевого камня, были две развилки судьбы. Как это в сказках пишется: направо пойдешь коня потеряешь, налево пойдешь, сам погибнешь. В общем, первая дорога означала; развод, новый брак, деньги, но через несколько лет охлаждение чувств и знак вопроса о моем будущем, если не будет ребенка. Если будет ребенок, то о будущем можно не беспокоиться. Ребенок он связывает неуловимой энергетической нитью мужчину и женщину. Там конечно, тоже мелкие ссоры и скандалы, как в семейной жизни водиться. Но это уже семья. Семья то, не нужна для любви, семья нужна для воспитания детей. Мне кто-то эту фразу из моих знакомых сказал. Эта фраза настолько укоренилась во мне, что она стала, где-то даже моим подсознательным девизом. Однако, по моим ощущениям, что-то у Тани было с этим делом, с деторождением, не в порядке. Это, наверное, было моими домыслом, какой-то неуловимой догадкой, которая смутно приходила ко мне иногда, по ее некоторым оговоркам и поведению. Впрямую, правда мне об этом она не говорила. Так, что же делать? Оставим сантименты и размышления. Сейчас я говорю ее папе о своей любви к его несмышленышу и прошу родительского благословления. Папик это пресловутое благословление точно даст. Он, по-моему, на это и настроен. Вторая дорога: Все оставить как есть. Моя семья нерушима. Танюха полюбовницей сбоку. В общем, и волки сыты и овцы целы. Да, но я на волка не как не похож. Волком в этом кабинете был явно не я. А те, кто был, были явно не состоянии обдумывать этот вариант. Посему второй вариант явно озвучивать не хотелось, во избежание физической расправы надо мной. Тогда я, как иногда у меня бывает, выбрал третий вариант, неучтенный на путевом камне судьбы. Я начал на нем выбивать долотом «отсутствие выбора, тоже входит в свободу выбора». Фигурально конечно. То есть, если вообразить картинку, то мой богатырь никуда не пошел, а завалился спать возле данного камня.
– Ничего не понимаю, а что вы от меня хотите?
– Мы от тебя ничего не хотим – разъярился папа – что ты будешь делать сейчас с моей Таней. Я жду от тебя четкого ответа на конкретно поставленный вопрос.
– Да уж – подумал я – дурака включить не удастся – и попытался выйти из этого положения самым дипломатичным способом
– Думаю, что мы с Таней, вдвоем сами найдем решение. Я для себя уже принял решение (вранье конечно), но сами знаете женщин, у них семь пятниц на неделе. Ваша Таня одна из самых замечательных женщин, которых я знаю. Но она женщина и вы сами понимаете, что женская душа потемки. Сегодня она говорит, нет, а завтра говорит да. Мне бы хотелось взять паузу и разрешить нам этот вопрос с ней наедине. Мне не хотелось бы вас обидеть многоуважаемые Виктор Михайлович и Илья Викторович, но в нашей жизни мы хотим принимать решение не под давлением сиюминутных обстоятельств, а делать выбор свободно и осознано, что будет подразумевать полную моральную и материальную ответственность за сделанный нами выбор. Если нам суждено быть вместе, то это будет неизбежность. Мы все игрушки в Божьих руках и как он расставит нас, так и будет. Можете в этом не сомневаться – и подумал, может еще, что нибудь добавить, про жизненные ухабы, про судьбу, про загадочную женскую сущность, просто про то, что божественный разум, человеческой логикой не понять – но решил не искушать их своим красноречием и замолчал.
Я перевел дух после этого монолога и внимательно смотрел за реакцией двух волчар. Мужчины настороженно переглянулись, и Виктор Михайлович решил взять инициативу в свою руку.
– Хули ты мне мозги полощешь. Я у тебя прямо спрашиваю, ты предлагаешь моей дочке свою руку и сердце. А ответов здесь только два. Есть слово, да, и есть слово нет. Какое слово ты выбираешь? Да или нет. Если будешь опять юлить и уходить от ответа, то я за свои действия не отвечаю, понятно -
– Ну, если вы переходите к угрозам, то я отказываюсь разговаривать со своими будущими родственниками, да, кстати, еще вы и не родственниками мне совсем – с горечью в голосе сказал я, и тут же меня осенило, что надо сыграть в обиженку (что, мол, я то к вам со всей душой, а вы тут чуть ли не членовредительством собираетесь заняться, вопрос то якобы уже был решен, практически все на мази было, а вмешались вы и все испортили) и продолжил уже осознанно в манере сопливого интеллигента – в таком тоне я беседовать не привык, прошу меня извинить, мне пора –
Папу эта манера ведения диспута несколько озадачила и, видя мое твердое намерение закончить беседу, попросил секретаршу и своего сына выйти, а мне утвердительно сказал, практически в приказном тоне – Пообщаемся вдвоем, как мужчина с мужчиной – Секретарша, услышав папину просьбу, стремглав выскочила из кабинета, а Игорь вдумчиво рассматривал меня секунд десять, потом скривился, прикурил сигарету и пошел к выходу. Уже уходя, небрежно обронил:
– Никак не пойму – чего она в тебе нашла?
– Кто? – спросил я.
– Конь в пальто – ответил он, закрывая дверь – действительно, что ли у тебя с головой не в порядке – и вышел из кабинета.
Виктор Михайлович подошел к двери, посмотрел, плотно ли она закрыта. После этого дошел до электрического чайника, положил в стакан заварку и плеснул кипятка. После этого полюбопытствовал, что я, Юрий Алексеевич, думаю о бизнесе? О большом бизнесе?
Мысленно я отправил его далеко, а вслух сказал, что не могу судить о природе этого предмета, так как недостаточно осведомлён о большом бизнесе, но могу изъявить своё к нему сугубо личное отношение.
– Довольно и отношения, – милостиво согласился он.
– Отношение у меня к большому бизнесу хорошее –
На эту мою тираду он хмыкнул и продолжил – В общем, так Юрий Алексеевич, у меня к вам деловое предложение. Мне нужен советник по юридическим вопросам в новом потоке моего бизнеса. Я пробивался в это направление бизнеса два года. Давайте я вам изложу стратегию очень кратко. Моими партнерами на Кипре основана корпорация с филиалами, разбросанными по всему миру. Кипр подчиняется швейцарской компании со штаб квартирой в Лозанне. Цель – обналичивание денежных средств в очень крупных размерах, а также переводы безналичных средств без всяких вопросов для клиента «Откуда ты взял эти деньги, скотина». Цепочка бумажной отчетности будет начинаться ниоткуда, и кончаться нигде, проследить ее будет практически невозможно. Должны быть зарегистрированы куча фирм однодневок и так далее. Наши клиенты будут платить нам хорошие деньги, поэтому вряд ли мы можем их подвести. Не думаю, что с техническими сложностями возникнут проблемы. Что касается вас, Юрий Алексеевич – вы сделаете себе состояние. Об угрызениях совести и высоких моральных принципах говорить не будем. Просто зарабатывайте деньги, делайте свою работу, и все от этого только выиграют. В первую очередь вы, когда станете миллионером.
– Просто продайте свою совесть?
– Я же сказал, оставьте нравственные терзания. Вы не делаете ничего неэтичного. Наркотики, оружие и тому прочие гадости вы не делаете. Просто добросовестно и разумно делаете свою работу. Нам нельзя осуждать наших клиентов, которые может быть, где-то не сошлись со своим государством, о том, что они, что-то делали незаконно. Это не называется «продавать душу». Ну а ваше внезапное обогащение… Вы же не первый человек, на которого удача свалилась с неба. А нравственность, мораль это удел пролетариата. В мире все решают власть и бабки -
Поразмыслить трезво, спокойно никак не удавалось. Мысли захлестывали и вытесняли одна другую. Тридцать шесть лет – и вперед в новое будущее. Мысленно, ради забавы, я начал подсчитывать, во сколько обойдется все, что я хочу купить, – новый гардероб, хороший автомобиль (машина должна быть престижной, но без претензий), путешествия под маркой работы. И, разумеется, следовало сменить квартиру. Надо поискать солидный коттедж. Дорогой дом был ни к чему, все-таки я был практичный и не хотел переплачивать за метры, которыми пользоваться не буду. Я даже не сомневался, что удастся найти, что нибудь подходящее в пределах миллиона долларов. «Неужели это я» – промелькнула мысль из глубины. «Миллион туда, миллион сюда», как мой любимый в детстве персонаж из мультфильма «Вовка из тридевятого царства», хочешь мороженное, а хочешь пирожное. Неприлично разбогатею.
Виктор Михайлович, каким-то образом уловил мое состояние, радушно улыбнулся и сунул в мою правую руку визитку. – Ну, что Юрий Алексеевич, давайте попробуем поработать вместе.
Я вышел из кабинета. Мне нужно было побыть одному. Поразмышлять обо всем. Но поразмышлять не удалось. На выходе из кабинета меня перехватила виновница торжества. Делая вид, что она совершенно не знала о состоявшемся разговоре, Таня затащила меня в другой кабинет и сразу вывалила ошеломляющую новость.
– Раньше я была сама по себе, так, спекулянтка местного масштаба – Таня присела к столу, выложила на него, из своего портфеля, какие-то бумаги. – А ныне, я представитель по Вологодчине, одного крупного международного консорциума и у меня большие дела. Короче говоря, собираюсь прибрать к рукам всю переработку в нашем городе, которое имеет хотя маленький выход на Российский рынок или зарубежный. Сам знаешь, какое это сокровище, если с умом подойти. Консорциум сказал, что за сбыт он отвечает.
Я сразу отключился от утреннего разговора, с ее родственниками, хотя это было непросто и начал быстро анализировать
– Городлес, фанерный комбинат, деревяшку, можно кондитерку – кивнул я. – Дело, конечно, хорошее, но… Тебе не кажется, что ты слишком мала, при всем моем уважении к тебе, для таких дел? Тут, просто скупить их не удаться. Именно по причине, что никто не продаст, курицу несущую серебреные яйца.
– И всю эту херню пятнадцать лет никто не пытался взять в свои руки, – сказала Татьяна, разворачивая на дубовом столе бумаги, оказавшийся толстой кипой бухгалтерских балансов. – Были всякие придурки украдкой поживиться, тухлые предприятия поискать и продать,… Но наших переработчиков никто всерьез не замахивался. Главное, что там власть одряхлела. Волки стали старые, а молодое поколение из родственников не тянут на руководителей. Есть еще у них служба безопасности, но она всю жизнь гоняется за несунами и ворами, прекрасно знает это ремесло, но никакого опыта отражения нормальной рейдерской атаки не имеет. Никто пороха не нюхал, настоящего бизнеса. Шпионы постарались на совесть, немало полезного выведали. Стоит взять их бухгалтерию в наши руки – и полдела сделано. Да что там полдела, считай, практически предприятие наше.
– Интересно, кем ты собираешься выигрывать? – с любопытством спросил я. – Твоими тетками, работающими у тебя в офисе? Не похоже они на отпетую гвардию и воинственных захватчиков.
– Я бы тебе не сказала, если бы все не было продумано, – сказала Таня уверенно. – Ты писатель, тебе не надо вникать во всякие мелочи. Просто тебе нужно, описать в книге, как я честно и законно поддержала нерентабельные производства и тем самым сохранила для области тысячи рабочих мест. Вот тебе и сюжет и мой внутренний и нравственный подвиг. А отвечая на твой вопрос. Неужели ты до сих пор думаешь, что без сильной поддержки из вне, мы можем что-то сделать? На днях решится вопрос с олигархом Мардай. От него, очень много зависит. Мы ждем прояснение его позиции. Станет ли он вмешиваться и поддерживать этих маленьких господ. В открытую конфронтацию с ним никто не пойдет, на его территории. А Череповец это его территория.
Меня ведь, наверху твердо уверили, что здесь ничего нет от авантюры, вполне успешное предприятие может получиться. Большие шансы на успех. Мне дадут 33 процента в будущем бизнесе. А тут миллионами пахнет.
– Не спорю, – сказал я. – А потом, в Русском бисквите, или там на какой ни будь Фанерном Комбинате, с этим ни за что не смирятся. Любой бы на их месте разозлился. Они будут защищаться.
– Уж это всенепременно, таких дураков в бизнесе не водится, что бы свое дело отдавали незнакомым людям за спасибо – кивнула Таня – Плох тот руководитель, который не может удержать свой бизнес. Так вот, им придется стать плохими.
Вынула из портфеля вторую пачку бумаг, оказавшимися практически чистыми листами бумаги, за исключением одного, на всех бумагах стояли печати и росписи. – Юристы консорциума из этих бумажек сделают векселя. Векселя предъявим к оплате. Они откажутся. Арбитражный суд. Арбитражный управляющий. И мы уже будем готовы к осаде. И, кроме того… – она уставилась на меня с проказливым лукавством. – Сдается мне, что кто-нибудь из их менеджеров с большим удовольствием вступит к нам, тайно в блок и будет сам топить своих нынешних работодателей.
– Вообще-то ты неплохо просчитала, – сказал я. – Это рабочие схемы. Но как посмотрит на это областная власть?
Таня прищурилась:
– Я же говорила, мы ждем мнение нашего олигарха. Он губернатора ставил. По слухам, в пределах 250 лямов в столицу отволок. Если он в стороне, то нам мешать не будут. Ну как ты со мной? В гущу событий?
– С тобой, – мрачно ответил я. – Буду лично наблюдать и с превеликим удовольствием, сама догадываешься… Должен признать, вы неплохо все просчитали.
– Положение обязывает, – скромно сказала Таня – консорциум решил инвестировать в Россию, видит перспективы. Через неделю летим в Италию, в Рим. Там штаб-квартира финансово промышленной группы, в которую нас могут принять. Ты со мной?
– Да я с тобой. И я рад за тебя…– Тут я подумал, что мне надо как то прибиться к дележу денежного пирога и как-то еще объяснить супруге неведомую и загадочную поездку в заграницу. Однако за сегодняшний день слишком много информации. Переизбыток. Нужно смыться в деревню. Сказано, сделано. Ноутбук под мышку и на автовокзал…
В голове у меня беспорядочно кружились обрывки мыслей, соединить которые не хватало сил. Обо всем и ни о чем. Здесь, вдали от города, мне впервые за долгое время представился случай осмыслить прошлое. Пару месяцев назад я считал, что у меня хорошая жена, жил в прекрасной квартире, работал, строил дачу, и даже не подозревал о существовании той женщины, которую сжимал сейчас в объятиях. Странная эта штука «Судьба». Человек предполагает, Бог располагает. «судьба, хочется разобраться, что это такое?» – думаю я, сноровисто открываю ноутбук и рыскаю в инете. Вот нашел.
Судьба́ – совокупность всех и обстоятельств, которые в первую очередь предопределены и влияют на , и т. п.; , поступков; рок, ;
Судьба включает в себя биологические свойства, психологические и культурные факторы, не означая при этом тотальную предопределенность и обреченность
Я, вероятно, все-таки люблю деревню, но я не знаю, как в ней жить. Мне кажется жизнь в деревне очень трудной, и очень медленной. Я люблю свой деревенский дом. Люблю русскую баню и все. Но люблю я это странную любовью, не более чем на 24 часа. Северная деревня умерла. Дворы и огороды заросли шиповником, крапивой и лебедой. На маленьких дорожках поднялись непонятные для меня и громадные растения и раскрылись крылья лопухов. Некоторые дома были проданы на снос, другие покосились, прогнили. Прямая деревенская улица, прежде радовавшая глаз бархатом зеленой травы и разноголосием живущих людей, исчезла. Северная деревня превратилась в полный ноль. Деревянные электрические столбы начали падать еще лет пятнадцать назад, со временем кто-то собрал куски вьющихся электрических проводов и, видимо, нашел им лучшее применение. Жаловаться было некому, да и незачем. Здравый смысл подсказывал, что смысла вкладывать в развитие северных деревень денежку у правительства нету. Северная деревня доживает последние годы. На центральной усадьбе народец еще копошится. Но это люди, которым не повезло, родится в городе. Я не представляю, как можно жить тихой и размеренной жизнью изо дня в день. Сейчас, жить в северных русских деревнях плохо: это ужасная и унылая пустота и невыносимое однообразие, и беспробудное пьянство. Пьют сильно, безрадостно и постоянно. Пьют от безнадеги, и что бы хоть как ни будь забыться от этой чертовой жизни. По сравнению с ними мы живем в раю. Я знаю, большинство мужиков в городе тоже пьют. А город пыхтит, клокочет и очень много требует. Промышленный город, от которого ни красоты и ни удобств уже никто не ждет, ни его жители, ни приезжающие на заработки.
Одному было скучно, поэтому я решил вызвонить Серегу Тестова. Серега, вообще, везучий по жизни, что несколько компенсирует постоянное отсутствие у него бабла. Несмотря на склонность к отсутствию денег, много друзей, которые его, убогого, подкармливают и обогревают. Потому что он ловко умеет прикинуться душкой, особенно когда рот занят жратвой. Склонен к алкоголепотреблению и табакокурению. Добрый, и что характерно слушать меня мог часами. Ему было достаточно сказать несколько слов, таких как: – Приезжай, есть коньяк, закусь и баня.
Через пару часов Сережа был у меня в доме. Его глазки лихорадочно поблескивали в предвкушении праздника.
– Не мне вам рассказывать, любезнейший Сергей, о том сложнейшем положении, в котором оказалась наше крестьянство. – Я поучительно выставил вверх палец. – В эти трудные времена от нас с вами, уважаемый, это не высокие слова, – от нас с вами зависит судьба северной деревни.
Серега сначала тоскливо посмотрел в окно, а потом с воодушевлением на полные стопки коньячка. В общем, исходя из изложенного, обуздать сейчас меня в говорильне, не представлялось возможным. Иногда, я умел говорить ни о чем часами, плавно переходя от международного положения к Божественному замыслу и обратно, ловко увязывая глобальные политические тенденции с кармой и развитием цивилизаций.
– Каждый честный человек обязан внести предложение в правительство по спасению русской северной деревни. Зачем дотировать сельское хозяйство, если можно освободить от уплаты налогов, те предприятия, в которых есть живность. Смысл брать налоги и дотировать? Освобождение от уплаты налогов должно происходить по климатическим зонам. В самых северных деревнях, вообще должны быть отменены все налоги.
Потом я решил принять еще на грудь, и после первой бутылки меня потянуло рассказать Сереге о своем прорыве в литературе, без всякого постороннего участия.
– Сережа, помнится недавно, когда я был в медитации, пришли ко мне три миловидные музы и начинают искушать меня: «Хочешь вместо юриспруденции, стать величайшим писателем Земли Русской, вести за собой молодёжь и жечь глаголом сердца людей?». Пораскинул я своими мозгами и говорю: «Жизнью сейчас своей я вполне доволен, ваши сомнительные дары мне не к чему, кто надо и без этого меня любит. И вообще тут наверняка есть какой-то подвох. Моя книга в интернете пользуется большим спросом, безо всяких там сопливых». Плюнули музы и побрели себе обратно на Парнас.
– Что я тебе еще могу сказать Сережа, у президента нет, пока, для тебя других писателей, так, что не взыщи строго. Меня ведь хотели издать, и предложил мне переделать книгу по типу «Как стань богатым, или как стать счастливым». Я немного переделал, но внутренне я стоял на своем. Я этому издателю так и написал: Уважаемый редактор! Может, лучше – про реактор? Про любимый лунный трактор...
Когда я все таки дошел до главного вопроса, который меня мучил, о свободе выбора в личной жизни, о судьбе и о Боге. Серега был уже никакой. Смотрел на меня осоловелыми глазами и мычал что-то невразумительное. Поняв, что здесь совета от него не дождаться, плюнул и пошел прогуляться на природу.
Лес был нестарым. Вернее это даже не было лесом в полном смысле слова – так, густая посадка. Настоящий лес с деревьями был через дорогу, но пересекать шоссе не хотелось, хотелось идти к воде. А тот лес, по которому я шел был редким. От синего неба отражались солнечные блики, в воздухе роилась маленькая братия самых младших вампиров. Которые с упоением накидывались на меня. Пришлось побрызгать на себя противокомариным дезодорантом. Я шел медленно, шел на берег Рыбинского водохранилища. Я хотел подумать, в одиночестве, как настоящий мыслящий человек. Я читал в книгах и смотрел в кино, так поступали многие герои, и этот собирательный образ я сейчас отождествлял с собой. Поэтому, я старательно выбирал тропинки и обходил толстые корни, вылезшие из земли. Я не торопился. Шаг за шагом переставлял ноги, опустив голову, рассматривая землю. Касался рукой стволов, замедлял шаг. Но не останавливался. Мне казалось, что я так больше похож на представителя творческой интеллигенции, который думу думает и в единении с природой он получает ответ, на все возникшие у него вопросы. Над моей башкой трандычали птицы, неспособные сложить целую трель. Почему так Господи? Я задумался на мгновенье, задрал голову вверх, как будто хотел увидеть там ответ на свой вопрос. Солнце в зените, жара и было больно смотреть – в глазах сразу появились радужные огоньки. Я быстро опустил голову. Одернул футболку, надвинул на глаза бейсболку и зашагал дальше. Через десять минут вышел на берег Рыбинского, и сел на какую-то большую корягу. Волны набегали на берег, а я пытался сконцентрироваться на полном и абсолютном единении со всем миром. Прошла минута, а никакого единения не происходило, а, наоборот, в голове творилась целая катавасия из обрывков мыслей ни имеющего никого отношения к процессу слития с природой, например «Как бы это пьяная скотина, дом не запалила» или такие, как «в бане, надо доски половые подправить». Так, все, думая о мире. Давай, Юра начинай. Познай самого себя. Начинай не начинай, все равно голову не отключить. Надо как то в транс, какой войти. Как в него войти? Хорошо, давай представленческое видение, какое ни будь. Так все начали, я мысленно говорю и сливаюсь с природой. «Вода тихо накатывала на пустынный берег и волны ласково омывали мои уставшие ноги. Волны могут в таком ритме плескать многое время, каждый день, неделю, поливая израненную землю своей живительной влагой». – Бляха-муха. Только я не могу стоять целый день или неделю. «Твою мать, опять началось, ну давай уходи в медитацию». Через миг, справившись, со своим мысленным поносом и снова пошел вперед, в медитацию. Как пошел, так и сразу пришел. Не получалось у меня обрести в голове безмолвие. Об этом говорили многие эзотерики, нужна, мол, ежедневная практика, я и сам это читал в строках в старых книг. Что мир становиться тонким и почти растворяется. Сходит со своей орбиты весь жизненный уклад, потому что мы начинаем видеть или слышать непроявленный мир. Подсказки из загробного мира. Подсказок не наблюдалось. То ли мой ангел-хранитель на перекур ушел, то ли вообще болт забил на своего подопечного. Я постоял еще несколько секунд, потом плюнул и пошел обратно. Лицо оставалось бледным и спокойным, лишь мои карие глаза, наполнились какой-то неуловимой печалью. Обратно шел с мыслями, что я еще не достиг того необходимого состояния, что бы погружаться в нирвану.
Современная притча
Один путешественник, находясь в итальянском порту,
услышал громкий крик.
Посмотрев на море, он увидел мужчину в лодке, который держал
за волосы другого мужчину, барахтавшегося в воде.
Тот, что был в лодке, опускал голову другого под воду,
а затем резко вытаскивал его на поверхность.
Оба что-то кричали, и всё повторялось вновь.
Путешественник подозвал прохожего мальчика и спросил, что происходит.
Мальчик прислушался на мгновение, затем рассмеялся и сказал:
– Ничего особенного, сэр. Тот, что наверху, требует за спасение тысячу лир,
а тот, что в воде, даёт только пятьсот.
Ехать в Москву, Таня решила ехать в СВ. Свое желание прокомментировала так: «Всегда беру СВ, и вообще если ездить, куда в поезде то по максимуму отделяюсь от людей... если ехать не долго можно купе, но на ночные поезда только СВ! Может, кому и нравятся орущие дети в плацкартах, вечная вонь в туалете, пьющие или храпящие соседи по посадочным местам, только не мне».
Узнав о цене СВ, я малость проявил внутреннее неудовольствие. В связи с тем, что цена проезда, в 5 раз превышала цену проезда в плацкартном вагоне и в 2,2 раза превышала цену купейного билета. Правда, купе было двухместное, и в нем имелся дивиди с телевизором. Но и с того, что я ничего не платил из своего кошелька, притих и не возмущался. В Москву прибыли около 10 утра, выспавшимися и отдохнувшими. Чуть-чуть отошли от Ярославского вокзала и поймали такси. Можно было конечно взять и на вокзале, но не хотелось поощрять рвачей таксистов, которые сразу умножают цену минимум в два раза.
Как доехали до Домодедова, сразу в кармане заулюкал мобильный телефон. Жена – сразу сообразил я. Звонок ведь, на нее, у меня был настроен на свисток закипающего чайника.
– Алло, Рюрик, как ты? Устроился?
– Все нормально, дорогая. Я уже в аэропорту.
– Будь осторожен, я сейчас общалась по телефону с мамой, она говорит, что это мафиозный город. Там одни жулики и бандиты. Как прилетишь, сразу позвони.
– Слушай, давай сразу договоримся, что созваниваться не будем. Роуминг дорогой. Лучше, смсимся, лады.
– Святая простота – подумал я – Ведь действительно думает с тещей на пару, что я на стажировку полетел в Неаполь. Чувствовал после этого звонка немножко виноватым, но быстро пришел в себя, а увидев Таню, вообще расцвел. Таня уже стояла у таможенной стойки и заполняла свою декларацию. Я сразу же чувствовал себя не в своей тарелке, все-таки я первый раз летел за границу. Все было для меня новым, я тыкался как слепой кутенок, не зная, что и как делать. Потом решил, что буду тупо повторять все действия моей спутницы. Скованность движения и неуверенность сквозили во всех моих движениях. В отличие от меня Таня чувствовала себя совершенно естественно, и какая-то хитрая улыбка не сходила с её губ. Когда мы проникли в аэроплан, я облегченно выдохнул и попытался растянуться в своем кресле, в нашем бизнес классе. Едва наш самолет набрал высоту, привлекательная стюардесса, мило улыбаясь, поинтересовалась, не желаем ли мы что-нибудь выпить. Говорила, разумеется, по-английски. Естественно я ничего не понял, и попросил перевести своего толмача, то есть мою попутчицу. Обольстительная для меня бизнесвумен перевела. Я сразу же сориентировался и попросил немедленно накапать мне коньячка, грамм пятьдесят, Таня – минеральной воды. Напитки явились спустя пару минут: коньяк в длинном хрустальном бокале и вода с ледяными пузырьками в высоком стакане с золотым фирменным знаком авиакомпании. В придачу, тонко нарезанный лимон на блюдечке с золотой каемочкой. В этом момент, я потребовал у стюардессы, чтобы принесли ключ. Стюардесса, никак не могла понять какой ключ нужен. Таня тихо посмеивалась. В этот момент я врубился, что откуда этой неруси знать нашего классика. Когда приносят что-то на блюдечке, да с золотой каемочкой, ведь это есть осуществление, так сказать заветной мечты. Для более полноты испытываемого наслаждения, хотелось еще ключ от квартиры, где деньги лежат. Вместо этого непонятливая стюардесса принесла коробка шоколадных конфет, с тем же вензелем, что на стакане. Конфеты – сувенир авиакомпании, пояснила она. Я тут же её открыл и съел три штуки, давясь от жадности. Про коньяк скажу: хороший и соответствующий уровню итальянской авиакомпании. Мне понравилось и коньяк и обслуживание. Через пять минут настроение с хорошего перешло в отличное. – Не пора ли, дитя моё, – важно начал я, затянувшись сигареткой – определить конечную цель нашего турне?
Таня фыркнула, и прижалась бедром.
– Что ж, если вашему писательству угодно… Сперва отправимся поближе к югу страны в уютный отель на берегу Средиземного моря. Там понежимся пару недель, в карнавале поучаствуем. А потом отправимся в одно глухое местечко, в городишко под названием, там, где можно нам будет обвенчаться. Пригласим российского консула, папа даст ему на лапу, что бы он обязательно приехал. Я узнавала, у России с Италией подписан договор о признании браков заключенных на территории этих стран. Представляешь, как это завлекательно. Не как у всех: а то ведь у всех все практически одинаково, все эти процессии, подкатывающие к дверям ЗАГСа на роскошных белоснежных лимузинах, украшенных цветами. Невесты в подвенечных платьях, женихи в чёрных костюмах. После регистрации, брачующиеся пары со своими свитами в иномарках следуют к некому памятнику, смотрят на него с придурковатым выражением на лица (не понимая, зачем они здесь), ездят по мостам. Я не хочу так. Я хочу скромно, но со вкусом. В Италии, в соборе, какого ни будь апостола. Представляешь, мы будем всем рассказывать, что поженились в Италии – она очень пристально и изучаеще посмотрела на меня и продолжила. – По твоему виду, у тебя есть какая-то причина, что бы обгадить мой праздник.
