Текст книги "Бумеранг фаталиста (СИ)"
Автор книги: Юрий Кириллов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Кириллов Юрий
Бумеранг Фаталиста
Об авторе. Кириллов Юрий Александрович. Юрист.
О книге. Современная художественная проза с элементами юмора и мистики. Охватывает жизнь одного человека, его ключевые эпизоды.
Все правы, истина только у Бога.
Кто пробовал, тот знает.
(автор неизвестен)
ПРОЛОГ.
Все события, ситуации, названия, персонажи и характер отношений являются вымышленными, и не имеют место в действительности. Любые совпадения чьих-либо фантазий являются закономерными и несут в себе злой умысел автора. Фамилии некоторых фантастических участников событий изменены по моему желанию для того, что бы потом какой-нибудь перец не подал на меня в суд «О защите его чести и достоинства». Считаю своим долгом предупредить, что в тексте будут встречаться некие литературные приемы из произведений других авторов, не выходящие, как я надеюсь, за рамки принятых в литературе правил и приличий. Книга включена в серию «Что бы почитать интересного, когда нечего делать». По русской традиции все-таки написать что-то и не приврать никак не возможно. Но все равно основа остается подлинной. Кстати, написать, книгу может каждый. Можно даже издать на свои деньги в твердой красочной обложке, с золотым тиснением, с вензелями и голыми бабами. Только читать такую книгу никто не будет, кроме автора. Он будет в восторге, и искренне не поймет, почему некоторые издатели плюются и не хотят издавать его книгу большим тиражом. Да, в принципе все понятно, они ничего не смыслят в настоящей современной прозе.
ЗА ОДИН ГОД ДО МОЕГО РОЖДЕНИЯ, ГДЕ ТО НА НЕБЕСАХ.
– Хочу перейти на следующую ступень развития. Предо мной уже поставлена задача, и я выбираю сейчас свою судьбу, надеясь вновь испытать прощение и любовь. Бог это ведь любовь и истина.
– Делать все равно нечего, спущусь на Землю. Можно, конечно, остаться…только что потом? Жить постоянно здесь? Это конечно хорошо, но развития нет. Пойду на очищение, на планету. Лучше с людьми. Может, они меня сразу и не съедят, а вместе с некоторыми веселее искупать вину будет. С нас будут спрашивать по нашим возможностям, но усилие необходимо для того душу очистить.
– Куда бы заселиться? Может быть в Африку? Нет…это плохое решение – пищи и воды там мало, крыши над головой также не сыщешь. Долго я там не проживу, да и снесет первым же ветродуем. Необходимо подыскать какое-то более безопасное и плодородное место. Папку с мамкой надо выбрать поприличнее. Вдруг, если повезет, встретятся нормальные родители? Надо постараться!
ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ ЛЕТ НАЗАД.
– Итак, я на Земле, человечество живет на ней по своим правилам (не по правилам любви), это если судить по тому, что мне о ней рассказывали, и по своим предыдущим воплощениям. Здесь много людей, которые хотят мной командовать и пролезть вне очереди. Я уже видел одного такого, хотел вместо меня к папке и мамке заселиться.
– Вам хорошо, вы уже взрослые, а я пока в маленьком теле и не могу дать отпор, вон тем взрослым особям. Мне что-то здесь уже не нравится, я хочу обратно, на небо.
– Не могу, нет сил, задыхаюсь, и мне очень больно. Мне кажется, что я еще слишком мал для таких испытаний. Я сначала должен вырасти... Ну, раз по-другому нельзя, я пойду, хоть мне и очень не хочется.
Я не жалуюсь, дяденька Ангел. Бог тоже говорил, что жизнь на земле иногда трудна и не стоит ждать от нее ничего хорошего. Он был прав. Мне сильно не хватает его, и иногда очень страшно….
– А что я могу сделать? И так стараюсь, вести себя примерно, только у меня не получается. Вон те люди, чувствуют себя паханами, они, что искренне считают, что у их душа более совершенна?
– Я не знаю, БОГ, чей это мир? Я одинокая душа, которой плохо и больно, но людям больше не позволю себя обижать.
Маленький человек плакал, лежа на маленькой кроватке, в больничной палате для самых маленьких. Таких как я было еще человек шесть, малышей, возрастом до года. В доме, напротив, в окнах горел свет, но никто не смотрел из них на больницу, и уж тем более никто не интересовался, почему, же карапузы оторваны от своих мам и от своей семьи. Город жил своей жизнью. Маленьких человечков никто не замечал, никто! А мы, все вместе, чувствовали себя отверженными окружающим нас миром. Было даже какое-то единение между нами, малышами, лежащими в одной комнате. В головах отложилось подсознательное понимание того, что мы одни во всем этом мире и должны поддерживать друг друга. Нас окружал большой город безразличных окон и безразличного отношения медицинских работников к нам. Мне было непонятно и очень обидно, почему меня оторвали от дома и от мамы. Иногда приходили толстые грубые тетки в белых халатах и делали нам укол. Как только они появлялись, мы начинали реветь и орать. Укол был достаточно болезненным. Его делали всем детям. Особенно заливалась одна девочка. Ее визг был очень сильным, она плакала так, что дрожали и вибрировали оконные стекла в палате. Ее отчаянный испуг передавался и нам. Мне было не больно, меня целиком поглощала обида, а еще страх. Но медицинские сестры были сильные и равнодушные. Они приходили делать свою работу. Тогда все происходящее казалось неправильным: мы были отделены от окружающего нас мира. Единственным чувством, наполнявшим меня полностью, было леденящее, полное отчаяния, чувство отверженности. Я лежал и слушал тишину, окружавшую меня, пытаясь осознать, кто я и зачем появился в этом мире, вглядываясь в унылый пейзаж больничной палаты.
– Странно – думал я, – зачем меня положили в это ужасное заведение и отлучили от мамы. Зачем разорвали ту тонкую энергетическую нить, которая связывала меня с ней. Присутствовала все та же неуловимая боль, обида, а еще досада – почему я лежу здесь в одиночестве. При этом поднималось смутное раздражение на мир, в котором я очутился. Почему я здесь? Это несправедливо! Я так скучаю по маме! Но почему, же она оставила меня одного в этой больнице? Я очень хочу домой! В дом, где мне будет комфортно, где будет тепло и уютно. В тот дом, где смогут защитить меня, пожалеть и приласкать!
ВОСЕМЬ ЛЕТ НАЗАД.
Сейчас, иногда меня называют по имени и отчеству. Юрий Алексеевич. Фамилия Державин. Двадцать восемь лет от роду. Феноменально работоспособен, но девяносто процентов своей бурной деятельности развиваю только для того, чтоб меня оставили в покое. Произвожу впечатление простого парня, хотя на самом деле не такой. Сентиментален, верю в романтику, хотя постоянно от нее открещиваюсь и демонстративно скалю зубы над теми, кто о ней говорит.
Моя судьба, вероятно, ехидно усмехалась, когда отправляла меня, в мир юриспруденции. Когда-то при окончании юридического института, мной с другом было принято твердое решение создать свою фирму – небольшую, но мощную, где мы будем работать, незыблемо почитать неписаный кодекс чести. Сначала мы станем состоятельными людьми, а потом наша фирма разрастется до Российских масштабов. Все было отлично спланировано. Но жизнь внесла свои коррективы. Друг принял предложение стать партнером в риэлтерской конторе, главным образом из-за хорошего заработка (он в то время только женился). Ну а я затерялся среди тьмы тьмущей юристов в нашем городе, в предприятии торгующего металлом. Однако блестящими прожектами относительно собственной маленькой фирмы мы, правда, тешили себя еще пару лет, боясь признать очевидные вещи. Иногда встречались, вместе пили пиво по вечерам, однако с течением времени такие встречи, как и телефонные разговоры, случались все реже.
Я не люблю врунов и лжецов, наверное, поэтому я не являюсь хорошим юристом. Просто рядовой сотрудник, работающий в юридическом отделе на предприятии. В меру совестливый, в меру…, все в меру. Иногда, усаживаясь в свое дерматиновое кресло, я вижу, как фортуна ехидно мне подмигивает и вопрошает
– Ну что, Юрок, повезло тебе? – и добавляет – хочешь ведь стать богатым, так будь им – Но богатство через ложь зарабатывать не хотелось. Сейчас, почему у меня нет никакого желания читать пленумы Верховного суда с разъяснением как нижестоящим судам, поступать в той или иной ситуации, а также штудировать изменения в законодательстве? С определенного момента это желание пропало безвозвратно, и я начал привыкать к философии, религиозным догматам и эзотерике. Начиная лет с шести, я постоянно что-нибудь читал. Это могли быть сказки народов мира, буддистские и христианские притчи, могли быть рассказы, какого ни будь Пришвина. Могло быть что-то еще – без разницы: на первых порах меня увлекали не смысл, а накопление информации. Когда под рукой не оказывалось такой литературы, я читал, какую нибудь фигню про летающие тарелки и про внеземные цивилизации. Пока в голове не уложилась, своя более-менее стройная система, понимания мира. За свою сознательную жизни я прочитал множество добрых и мудрых книг. Там было написано, о дружбе, о любви, о гармонии. 30 лет назад я начал читать. Это стало затягивать. Я не мог остановиться. И я постоянно, что-то читал. Литература превратилась в неотъемлемую часть моей жизни. Когда не было что почитать, у меня начиналась ломка как у наркомана. Каждый раз, когда у меня появляется денежная сумма я бегу в книжный магазин и покупаю эту иллюзию в другой мир. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь остановится. Прав был тот, кто говорил, что не стоит начинать. Наверное, я уже не смогу не читать. Но в семь лет не было никого, кто предупредил бы меня об этом. Несколько раз я предпринимал попытки соскочить, но честный и благородный мир, который там описывался, меня манил, и я сдавался. Правда, реальность жизни внесла свои коррективы, и я, наверное, стал добродушным циником. Иногда, после прочитанных книг, я думал о себе как о человеке большой души. Однако если думал долгое время, то в самом конце понимал, что моя самая уникальная душа, возможно, и велика, – но лишь в весовой категории мелких душонок. Я, конечно, вроде бы не подлец и не мерзавец, но и отнюдь не герой, способный пожертвовать свободой, а, то и жизнью, ради людей. Просто, обычный человек. Подсознательный девиз у меня такой: ты мне, я тебе. В большинстве случаев, маскируюсь под бодрячка, чтоб людей не пугать своим внутренним состоянием и пофигизмом. Счастье постигаю только одним способом – получением тайных знаний о жизни. Если лишен возможности читать книжки, придумываю себе денежную работу. Лучше всего себя чувствую с туго набитым портмоне. Люблю подкалывать, и не могу остановиться даже тогда, когда ситуация накаляется, делаю это так умело, что всегда выхожу сухим из воды. В целом не пакостник, хотя и выгляжу иногда таковым. В выборе девушек, как сексуальных партнеров, руководствуюсь в основном здравым смыслом и расчетом, потому что в семейной жизни, хочу быть счастлив как никто другой. В общем, что попало, не трахаю. Моя реальность пришла за любовью.
Живу в заштатном городке, в городе Горохове…, это где то на востоке от Москвы, недоезжая Урала. Самый крупнейший . Население городка более 500 тысяч душ, проживающие на берегу искусственного моря. Городок наш, является родной вотчиной, царя Гороха а ныне местного олигарха Финтифлюшкина. Так сказать, основным местом, где маленький финтифля делал свои первые шаги по отъему денег у доверчивого населения. Основу городской экономики составляют предприятия и химии, на которых работает более 50 % горожан. Итоги многолетних наблюдений за состоянием воздуха, показывают, что все жители города испытывают реальную нагрузку на свои легкие. Выбросы загрязняющих атмосферу веществ, за год, около 1 тонны на 1 человека. В общем полная попа. Любимое развлечение металлургов и химиков – второй хлеб, то бишь водка. Для того чтобы не было так мрачно и бесперспективно и никто не думал о развитии и экологии нужны были еще и зрелища. Для зрелищ олигарх содержал хоккейную команду с названием «Штепсель». Иногда он подумывал, что бы дать команде свое имя, но как-то все не решался. В области правил тоже он. Назначал губернатора и мэров, а также держал большинство в законодательном собрании области. Оппозиции не было, критики тоже. Писали о действующем руководстве или ничего или хорошо, как о мертвецах. Все местные газетенки были скуплены на корню, кроме одной. Но на тех борзописцев быстро приклеили ярлык, что они против стабильности и порядка. Признаком хорошего тона в высших кругах была некая приближенность к команде Финтифлюшкина. Признаком хорошего тона в низших кругах (особенно кто был связан с вредным производством) было кашлять, потихоньку выплевывать свои легкие, ругать начальство. При этом матеря их, на чем свет стоит, они всегда шли и голосовали за любого ставленника металлургического комбината на любых выборах. На вопрос, кого хера за его голосовали, делали изумленный вид, и мычали в ответ «Ну он же из наших, металлургов». Однако, всего «нашего» было, что он получал охренительную зарплату в теневой или официальной кассе родного комбината.
Однако, если представить все с эзотерической стороны, что мол, всё правительство, все чиновники области или страны трагически погибнут в один день. Что будет через неделю, через месяц? А? А будут те же самые рожи и на тех же самых местах. Почему? Потому что люди не меняются, потому что по каким-то не вполне понятным мне причинам у нас в России такие люди. Я понятия не имею, почему у нас такие люди. Одно время мне казалось, что, возможно, дело в советской эпохе, в принципе уравниловки, в истреблении элиты, да мало ли в чем. Однако вспоминается Толстой, Салтыков-Щедрин, Тургенев, словом, наши классики, читая которых начинаешь понимать, что оно всегда так было. Почему? Не знаю. Так, как то исторически сложилось. А что самое интересной, будет и через сто лет. У одного из них как то спросили «Если вы заснете и проснетесь через сто лет, и у вас же спросят; что сейчас происходит в России? Классик ответил – пьют и воруют».
СЕМЬ ЛЕТ НАЗАД.
Я люблю Киру. Мне нравится моя жизнь… Я люблю эту жизнь, Господи!
Кира – великолепный врач. Занимается парапсихологией. Мы счастливы вместе… Мне кажется, что это именно та женщина, которую я всегда хотел в своей жизни: ангелоподобная, недосягаемой святости. Я смотрю в ее кристально честные глаза и верю ей во всем. Интересно, неужели бывают женщины лучше, чем она? Да таких просто не существует!
Хочу жениться. Странно это для меня – я, да и жениться. Но точно знаю, что мы созданы друг для друга. Она, правда, на этот счет имеет другое мнение, и я не могу понять: какое оно, ее мнение.
За что мне все это Господи? Я встретил Лену на той неделе, первого марта. Мы случайно пересеклись в кафе «Айвенго». Я не хотел с ней никаких серьезных отношений, и даже не помышлял о легкомысленных… С первого взгляда она вообще не произвела на меня никакого впечатления. Но со второго… у меня сердце включилось так, что я смутно мог представить себе, как поступлю в дальнейшем. Мне нужно домой – подумать, проанализировать. Ведь я люблю Киру. Хотя, может быть, я ее уже и не люблю. Возможно, я могу любить двух девушек одновременно? Бред какой-то. Любовный треугольник получается. Все старо как мир. Но как, же так, я не хочу попадать в этот треугольник. На фига (Ну зачем) мне все это нужно? Я не хочу заводить кратковременные романы, когда у меня есть девушка. Всю свою сознательную жизнь отстаивал точку зрения, правда, непонятно перед кем: есть девушка – не смотри на сторону, есть жена – никаких левых связей. А тут, попал как кур в ощип. Точно сказано кем-то: «Никогда не говори никогда, иначе это обязательно случится».
Несколько минут назад я позвонил Лене домой. Хочу встретиться завтра вечером, погулять, сходить в ресторан. Она согласилась. Мне страшно. Я не знаю что делать, мне не хочется терять Киру. Хорошо, что Кира уехала на какие-то курсы повышения квалификации. Да, однако, эта Елена очень состоятельная девушка. Я ей, наверно, не подойду. Да что же это такое. Почему я так мнителен и плохо о себе думаю. Не фиг, что за орлица?! Чтобы Юрка Державин да не подошел. Ну-ну… Да, но почему же меня колотит так? Что делать? За двумя зайцами погнаться?
Так, сегодня у меня с Леной свидание. Сердце стучит так, что заглушает весь окружающий мир. В первый раз в жизни я чувствую, что оно бьет по моему организму, как молот по наковальне. Честно говоря, я не могу понять свое состояние. Приму для храбрости коньячок, сто грамм. Чего-то не отпускает. Надо еще соточку накатить и еще соточку, время то есть. Теперь поспать – нельзя же идти пьяным на свидание… Спать. Спать. Спать.
Бляха-муха! Я проспал. Это полный звиздец. Что теперь делать? Надо позвонить ей, извиниться. Почему же мне так плохо?
Позвонил. Ответила по хамски, однако ответила. Просила перезвонить. Грубо ответила…грубо.
Я смотрю на себя со стороны и вижу, как меня бьет озноб, мелкая противная дрожь. Так, что же можно сделать? Нет, я не могу не думать. Хочется ее увидеть, даже в своем похмельном состоянии. Почему же мне так плохо? Что-то внутри меня разбирает меня же на куски. Первая реакция – комплекс неполноценности. На себя же, на то, что я к 30 годам не заработал на обеспеченную жизнь. Как можно было повестись на девушку, у которой состоятельные родители, и сама она уже зарабатывает нормальные деньги? Я ей не ровня. Обидно. Досадно. Больно мне Господи. Сердце отбивает ударов по 150 в минуту. ЗА ЧТО? На кой ляд, надо было коньяк пить?
Нет у меня слов, чтобы выразить происходящее внутри. Я один, и я выстою. Эта мысль спасает. От себя не убежишь, от судьбы тоже. Может быть она моя судьба?
Не могу привести мысли в порядок, наверное, я порю сейчас чушь с горячки. Просто меня всего трясет, и я не знаю что делать.
Успокоиться. Надо успокоиться. Виноват. Знаю сам. Вину надо искупить или смыть кровью. О, даже шутка пошла из кавказской пленницы, значит не так все плохо. Ничего…ничего. Завтра позвоню, зайду к ней на работу и подарю букет роз.
Шесть утра. Встал. Спать больше не могу. Да что же это такое? Неужели так можно влюбиться, непонятно в кого. Я ведь даже не знаю, что она за человек. Вдруг стерва, какая-нибудь. Да нет, у нее даже имя хорошее – Лена. Все девушки с таким именем хорошие. Чего же я так вибрирую? Чего же меня так трясет? Время начинает растягиваться до бесконечности. Надо собрать волю в кулак. Надо. Но это, почему то, не получается.
Полдень. Телефон. Я хочу ей позвонить. Надо расставить точки над «и».
– Лена здравствуй, это Юра.
– Да.
– Я еще раз прошу прошения. Можно я заеду к тебе на работу?
– Зачем?
– Хотелось бы лично, подарить тебе букет роз. Я хочу сделать приятное девушке, которая мне симпатична.
– Хорошо, заезжай.
Я не помню, как доехал, как покупал цветы, но в моей памяти четко завис этот путь к незнакомой мне девушке. Не могу сказать, что эта была моя дорога на Голгофу, только далась она мне нелегко. Время остановилось. Я бледнел, я краснел, я потел. Я шел вне пространства и времени по своей дороге на Голгофу, правда, вместо креста, у меня были цветы. Помню, как смотрел на нее. Я пытался усилием воли перевести взгляд с нее на другого человека, но у меня это не получалось. Ума нет. Сознания тоже. В тот момент я жил инстинктами. Полагаю, это было жалкое зрелище. Со стороны, выглядело, наверное, так: на пороге своего офиса стоит успешная и состоятельная юная бизнес леди, а ее пожирает глазами невзрачно одетый молодой мужчина. Он что-то лепечет и бормочет, а она, постояв для приличия, пять минут, берет цветы и делает жест рукой – «Ваше время истекло, у меня дела».
Я иду домой и не могу понять свое состояние. Как я буду жить дальще? Мне надо встретиться с Кирой. Ее не обманешь – сечет все слета. Пока в моей голове происходил мыслительный процесс, мне позвонила Кира, сказав, что я свободен, как ветер в поле, как рация, когда у всех сотовая спутниковая связь. Мне это было очень сильно неприятно – ведь я люблю ее. Я перезваниваю.
– Кира, я хочу увидеть тебя
– А я нет! Ты предал меня. Ты любишь другую женщину. Не звони мне больше. Ты исчез из моей жизни навсегда. Да, я давно хотела тебе сказать, я люблю другого мужчину. С тобой я просто проводила время.
– Кира ты ошибаешься, я люблю тебя.
– Юра, ты дурак или просто прикидываешься? Ты ведь знаешь меня, я имею возможность получать информацию из «тонкого» мира. Я знаю, что будет, и у меня нет желания участвовать в этом балагане. Я не желаю тебе удачи. Я желаю тебе поражения. Адью.
Это сильный удар. Я оглушен. Стою на асфальте, и меня заново начинает знобить. Зная Киру, я только сейчас понимаю строчки Владимира Маяковского «Гвозди бы делать из этих людей, крепче не было бы в мире гвоздей». Настаивать и переубеждать ее бесполезно. Но я все равно хочу ее увидеть. Она не примет меня, знаю точно. Кира не из тех девушек, которая позволит, чтобы при ней ее мужчина обращал на кого-то еще свое внимание. А я обратил свой взор на другую, сам того не желая. Что-то здесь непонятно. С какого перепугу Кира начала ревновать к отношениям, которых нет? Да, но при этом не надо забывать, что она ясновидящая. Значит, что-то может быть?! Плохо мне, плохо. Я не хочу думать, надо выпить. Напьюсь так, что на следующий день у меня будет только одна мысль – выжить, выжить и больше никогда не подходить к бутылке. Возможно, я забуду этот кошмарный день в другой, пьяной реальности. Хочу уйти в свою иллюзию алкогольного бытия, где у меня нет проблем. Я покупаю бутылку водки и пью один, как закоренелый алкоголик. Водка теплая, горькая, не идет. Усилием воли проталкиваю стопку, вторую, третью. Кашляю, задыхаюсь, но пью. Сильное желание – нажраться в хлам, чтобы не было никаких мыслей. Последнее, что промелькнуло в моей голове: «да, на кой ляд мне эта Лена попалась? Жил без нее и жил. Счастливо жил».
Через неделю я очень сильно изменился, ушло из моей жизни ощущение радости. Ходил как робот/зомби на работу. Ел, пил, курил и жил на автопилоте, механически. Да, кстати, этой Лене я все-таки позвонил, дня через три, после своей пьянки. Она ответила невежливо. Что-то типа: «я занята, мне недосуг», – с интонацией в голосе: «да не пошел бы ты, куда-нибудь подальше». Это меня подкосило еще больше. Был бы я в нормальном состоянии, то вряд ли меня потревожили ее слова. Но в этот момент, почему-то меня хлобыстнуло так, что я это воспринял как ярчайшую несправедливость по отношению к себе. Я потерял лучшую в мире женщину из-за тебя, а ты еще хамишь по телефону. Тут конечно мне все-таки не повезло, было, ощущение любви к этой девушке. Оно присутствовало, но, Слава Богу, что пожар в груди не разгорелся окончательно. А искры, после этого телефонного разговора я пытался тушить. Правда, получалось слабо. Любая искорка пыталась разгораться, но я заливал туда тонны воды, вспоминая резкий и хлесткий ответ. Тем паче, что в футбол в одни ворота я не играю, и вряд ли буду играть. Не хватало мне еще неразделенной любви. Нет уж. Катись колбаской по Малой Спасской. У тебя своя судьба, у меня своя. Наши линии судеб не пресекаются. Хотя где-то внутри я ловил себя на мысли: «А может они где-то сойдутся?». Говорят, что если очень сильно захотеть, то тогда и две параллельные прямые пересекутся. Наверное, все-таки надо было послоняться бледной тенью около ее дома, с намерением случайной встречи, а, увидев ее, сказать решительно: «нам надо поговорить». Хотя, что можно в таких случаях обсуждать? Все правильно – «ничего». Поэтому, я бесцельно бродил по бесконечным городским улицам, пытаясь взять себя в руки, что мне явно не удавалось.
Ни той, ни другой девушки, больше нет в моей жизни. Они вычеркнули меня из своих линий судьбы. Мне плохо внутри. Я не знаю, как жить дальше.
За окном медленно падал снег. Люди готовились встречать новый год. Я медленно встал с кровати, подошел к окну и устало вздохнул. Какое-то время я смотрел, на падающие снежинки и думал о том, что мне все безразлично и грустно. Бессмысленно все, глупо. Я каждый день перехожу в другое число месяца – без цели, без желаний... Поиски себя в этом мире не принесли мне успеха. Зачем я здесь и для чего я живу. Надежда на будущее? Наверное, я неудачник. Обида на судьбу и на Бога захлестывала меня все сильней. Наверное, надо исчезнуть, раствориться, каким-то образом. Уйти в небытие, словно меня никогда и не было... Я не хочу больше такой душевной боли. Можно выдержать месяц, два, три. Но если это длится и длится, и нет никакого выхода... В отсутствие надежды. Самое страшное – потерять надежду. Я, наверное, ее потерял.
В начале этого года я еще умудрился, потерять свою работу. Первый месяц я все-таки хорохорился. На второй крепился. На третий у меня кончились деньги. В четвертый месяц впал в жесткую депрессию. На пятом месяце ненавидел окружающий мир. Я ничего не помню, кроме всепоглощающей меня ненависти к людям. На шестом месяце спал, практически по 17 и 18 часов в сутки. На седьмой месяц я подумал, хорошо бы заснуть и никогда не просыпаться. Моя жизнь превратилась в тупое и механическое действие. Я спал, ел и иногда ходил на собеседования. Собеседования были выматывающие, и не к какому результату не приводящие, но все они были необходимы на тот момент, как надежда на светлое будущее. Я уже больше ни о чем не думал, не строил никаких планов. Было одно маленькое желание, устроиться, на какую-нибудь работу, для того, что бы покупать себе еду. В чашку чая, иногда, клал чайную ложечку сахара, и это был праздник. Я устал от такой жизни, накатывали болезни, часто болело сердце, прошибал холодный пот. По истечении этих семи месяцев я здорово ослаб. На восьмом месяце уже вообще ничего не понимал, но, видимо, жил. Я ничего не помню из этих прожитых месяцев. От эмоциональных нагрузок отупение наступило, как на автопилоте тянул. На излете девятого месяца, когда я уже готовился на кладбище, мне почему-то предложили работу охранника, а не юриста. Работа не по трудовой, сутки через двое, но работа. Почему ничего не помню? В моей жизни не происходило никаких событий. А что я могу вспомнить? Ведь каждый день, словно «день сурка», был похож на предыдущий. Мир находился за окном. Я в квартире. Он не трогал меня, а я его. Так мы и жили какое-то время. Пятачок из мультфильма был свободен до пятницы, а я был свободен до воскресенья, и еще раз до воскресенья, и еще раз, и еще... И так без конца. У людей за окном был праздник. Они встречали Новый год. Странно, но ощущение праздника ушло напрочь из моей жизни после этого навсегда.
Работа. Я вышел на работу. Отработал я месяца четыре. Потом лишился работы. Первый месяц хорохорился. На втором, крепился. На третий у меня кончились деньги. В четвертый месяц я впал в жесткую депрессию. Выявленная мной закономерность не поддавалась материалистическому истолкованию, а в мистике я не силен. Спорить против судьбы было бессмысленно, и подходить к этому с точки зрения здравого смысла бесполезно. На пятом месяце я ненавидел весь окружающий мир. …………. Я спал, ел и иногда ходил на собеседования. Собеседования были выматывающие и никакому результату не приводящие, но все они были необходимы на тот момент, как надежда на светлое будущее. Тянулось чувство бесконечного одиночества, которое сосало меня, словно во мне ворочался голодный солитер. Жрал, гад, внутренности. Было не больно, он как-то анестезировал, но пустота внутри разрасталась, как антивселенная. Душа пела песню, нечеловеческую песню, бесконечного одиночества, давящего отчаяния отверженного существа. Я не видел ни малейшей заинтересованности на лицах спешащих куда-то людей. Для них я был ничем. Пустым местом. Впрочем, и они для меня тоже. Ожидание и есть – ад! Ничего так не бьет по мозгу, как ожидание будущего. Даже если ты ждешь просто нормальной жизни. Ожидание убивает настоящее. Почему-то у меня изменились цвет глаз. Были карие, стали темно-зеленые. В организме что-то произошло. Что? Не знаю. Почему я один на свете? Я устал от одиночества. Почему-то меня предала моя любовь? И та, которая у меня была – Кира и та у которой пламя любви так и не разгорелось. Спрашивается, зачем так делать. Одному запалить пожар в груди, а другой нет. Это справедливо?
Горечь, тоска, одиночество, боль.… Эти чувства захлестнули меня. – Это несправедливо, – говорил я всем, ища поддержки у некоторых своих знакомых.
– Мы не знаем, что на самом деле справедливо, а что нет – говорили некоторые – Карма это не иллюзия. Всему свое место и время.
Некоторые, узнав, что у меня не очень хорошие времена, учили жизни, говорили покровительственно. Это сначала раздражало, пока не понял – видимо они считают себя избранными, лучшими, на этой Земле. Мне это не нравилось, но было глупо противиться линиям судьбы, не разобравшись в них. Мне было по-настоящему себя жалко (очень жалко), укатанного жизнью, сдавшегося ей, немного сломленного, еще, быть может, не осознающего этого, и не желающего признать это. В таких вещах случайностей не бывает. Значит, написано мне было на роду пройти этот беспредел. Я посмотрел на себя в зеркало. Глаза. Не нравятся мне эти глаза. Грустные, тупые, печальные глаза. От жалости к самому себе, вдруг едва не прослезился. Ну ладно, сегодня на себя налюбовался. Мысль не идет, правильная мысль не идет. Но я знаю, что буду думать. А пока отлежусь на диване и еще раз поразмыслю. Что же все-таки со мной происходит? Почему все не так? И кто виноват в этом? Ах, как хочется найти виноватых! Кто же виновен? Президент? Правительство? Олигархи? Коммунисты? Кто еще? Наверное, все-таки эти девки, Кирка и Ленка. Нет, она не девки. Они девушки, и вообще, не надо свои собственные комплексы вешать на других. Эх, все равно кто-то да виноват. Кто будет крайним? На кого выплеснуться? Все по-прежнему. И все не так. Как будто вдруг потеряна точка опоры. Мне кажется: недавно со мной произошло что-то очень плохое, а что – не помню. Или я просто устал? Почему произошло так, как я этого не хотел? Почему же не вмешался Бог мира, этот дедушка на облачке с красивой длинной белой бородой? Он же мог вмешаться, как-то предупредить… Пускай Бог есть, тогда почему он мне не помог. Он же милосердный. Он, ведь, должен всем помогать! Хотя, почему я решил, что он мне что-то должен? Ну, все равно! Я жил честно, почему он мне не помог? Зачем он дал мне такую неразделенную любовь? Почему у других с милыми рай в шалаше, а у меня? Несправедливо! Вон, многие не пьют, не курят, в Бога верят. А много им справедливости выпало? Трезвый я даже думать не хотел о Кире и Лене, а пьяный вспоминал о них с нежностью, как сейчас: где Кира, где Лена?
Жалеть меня не надо. А то взвоет душа, как собака с перешибленной лапой, поскуливать будет душа – жалеть меня вздумали. Я вам пожалею. Вы что думаете, что я несовершенна. Вы что думаете, что мне нужна ваша жалость. Жало свое вытащили и ужалили меня своей жалостью. Вы что решили, что ваша душа более совершенна, чем я. Ну, ничего придет и мое время, я вам отплачу черной неблагодарностью.
