Текст книги "Бумеранг фаталиста (СИ)"
Автор книги: Юрий Кириллов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
– Люба, погоди, не реви! Читу разбудишь. Видишь, как она сладко задремала на свежем-то воздухе. А от Луны нас защитит наше Солнышко. Ведь Луна не сможет никогда победить Солнце.
Любонька посмотрела на тряпичную обезьянку.
– Конечно, ей полезно спать на свежем воздухе. А вы не хотели ее брать. Вот вы с божаткой никогда меня сразу не слушаетесь, но доля истины в твоих словах маменька есть, Солнце всегда сильней Луны.
До школы танцев, которая была во Дворце Культуры, Люба еще успела развить основополагающие тезисы о недопущении агента влияния Лунтика на неокрепшие умы детей и нашего противодействия ему.
– Я отказываюсь смотреть мультики, где герои названы от имени темных сил –
Тут я выпал в осадок и замолчал. Когда о таких детях слышишь по телевизору, то это кажется где, то вдалеке и присутствует подсознательная мысль «Ври Емеля, твоя неделя». А сегодняшним ее рассуждениям я сам был свидетель. Как говорится, до этого момента детеныш ничем не отличался от своих ровесников. Вел обычную детскую жизнь. Таких основополагающих знаний, а тем более такого непрерывного диалога с логическими умозаключениями и вкраплением взрослых слов этого я ожидать не мог. Я исподволь посмотрел на нее, но Люба вела себя уже соответствующе своему возрасту.
Вечером, я думал над этим вопросом и пришел к странному выводу: Наверное, это все-таки память прошлых жизней. Был еще один пример перед глазами. Когда она была еще совсем маленькой, года два, при ритмической музыке, и слове «Конго», у нее раза три или четыре получался реальный африканский танец. При этом надо четко понимать, какая у них в этом возрасте координация движений. Практически никакой, для хорошего танца. А там как-то получалось, ну прям как танец черного шамана. Мы ей потом периодически ставили музыку и кричали слово «Конго», но получалось с каждым разом все хуже и хуже, в конце концов, она просто перестала реагировать на наши возгласы и эту музыку. В общем, записали мы ее на эти танцы и папа, то есть я, вечером стал думать, где бы заработать еще немного деньжонок. Расходы начинают увеличиваться, тем более не за горами второй ребенок. А хочется жить хорошо, не перебиваясь с копейки на копейку. Если уж перебиваться то миллионами. Лучше плакать над ударами судьбы в новеньком Мерседесе, чем в переполненном автобусе.
– Так, думай Юра, думай. Так, какие есть варианты.
Так первый вариант. Влезть, кому ни будь, на начальном этапе, в компаньоны. Например, к Рите Кунтюковой. Есть у меня давняя знакомая, которая хочет делать печенюшки, но у нее нет денег на закупку оборудования. Так, хорошая идея. Надо представить, как это может быть. Закрываем глазки и визуализируем.
Маргарита, давайте сядем за стол переговоров. Между нами должен состояться деловой, конструктивный диалог, в котором мы должны прийти к позитивному решению и выработать стратегию и развитие нашей бизнес компании. Разработать бизнес план... СТОП. Я вдруг понял, что у меня шарики начинают заскакивать за ролики. Внутренний голос настроился на волну радио «интелегентный буржуй», поэтому и нес какую-то напыщенную ахинею. Какой на фиг конструктивный диалог? Марго, давай капусту шинковать будем. Давай по людски края разведем. Мы же не фраера, какие ни будь, ведь я бизнесмен буду, а ты собственно бизнесвумен. За базар отвечаю. Поглядим, под какой лаве ссуду банки дают, поприкидываем на ходу. Где что арендовать под наше с тобой производство, и какое оборудование закупить. Муженька, твоего если что, в долю возьмем, если рамсить по фуфлу не будет. Дело верное. Да… Дело то верное, но где реально бабло взять. Первый год, сложно. Пока закупишь оборудование. Пока найдешь помещение в аренду, пока закупишь расходные материалы, пока продашь продукт. В общем, только одни пока. Квартиру под залог я в банк не отдам, Марго тоже. Как обычно, нужен был капитал, стартовый. Взять его негде. Поэтому нужно рассматривать второй вариант.
Второй вариант. А второго варианта собственно и не было. Потому что собственно я и жил по данному варианту. Бизнес в сфере услуг. Учу Конституцию, Кодекс и так далее и тому подобное. Выхожу на большую дорогу и пою переделанную песню из Бременских музыкантов «Работники закона и суда, романтики с большой дороги. Эх, не желаю жить, эх, по краю ходим мы, по краю ходим мы…». Данная песня наиболее соответствовала всей этой правоприменительной плеяде, которая отиралась на огромном рынке юридических услуг. Стезя, так сказать, как бы это помягче сказать, людей лишенных всех идеализаций в жизни. Нравственность, мораль, совесть, переживания за клиента эти слова всем практикующим юристам были очень хорошо знакомы. Но вряд ли после десяти лет практики, они уже, что значили для них. Хотя иногда я тоже включался в проблему клиента и брал всю его боль на себя. Был тут у меня неделю назад случай. Суд я проиграл в Московском арбитражном суде. Просрал, с треском, с оглушительным грохотом, который раздавался у меня в ушах при абсолютной тишине в зале судебного заседания при оглашении резолютивной части решения суда.
Я что-то переживал из-за него, очень сильно. Мне хотелось разобраться. И даже при моих, уж поверьте, весьма не слабых возможностях, (я готовился к суду, я знал все до деталей, я знал все просчеты) но честно выиграть суд я не смог. Ведь по нашему человеческому закону я был прав. Мой козырной туз, был просто проигнорирован. Я не мог проиграть этот арбитраж. Я не мог понять эту ситуацию. Было обидно, очень обидно. Мой клиент мне говорил «Они завалили проблему баблом, они купили суд». Это в точности соответствовала его миропониманию. Клиент все-таки уже давно крутился в своем бизнесе, раздавал благодарности и подарки, людям от которых в большой или малой степени завесило его собственное дело. Но он ничего не понимал в юриспруденции. Но я, то понимал хоть что-то. Я видел, что в Московский Арбитражный Суд пришел юрист этой лизинговой компании. Эта была девочка лет 25, и по ее виду было явно видна, что она вряд ли вхоже в кабинеты судебной власти. Для нее это было рядовое дело, да и вряд ли она в этом возрасте могла повлиять на решение суда подковерной борьбой. Было не то, что неприятно, еще раз повторюсь, было обидно. Ну, ведь черным по белому в законе русскими буквами написано. Ну, зачем судьям толковать закон по-своему. Я бы успокоился, если бы знал, что судья срубила рублей на этом деле. Но по моим ощущениям она не брала, она не была замазана в этом грязном деле. Все равно это иногда проскальзывает, чисто по интуиции, когда судья ведет себя нечестно, тогда понимаешь «Бабло победило Добро». Но здесь этого не было. Непонимание этой ситуации мучило меня. Начинают биться мысли в истерике – это же несправедливо, этого не должно быть. Незаметно растет обида на мир. Обида на мир тащит за собой обиду на судьбу. С обидой на судьбу приходят эмоции отчаяния, уныния и гордыни. Каждая эта эмоция распадается еще на какие-то сопутствующие и наступает маленький конец, то есть депресняк. Проиграв суд, я прямой дорогой отправился в депресняк. Мучила несправедливость. Мир в моем отдельном случае был устроен несправедливо. Но к нам именно в это время опять приехала Светлана Павловна.
Мне вначале было жалко самого себя, я пожаловался Палне на несправедливость судов, нерадивость судей, на судьбу и на жизнь, что приходится терпеть. Пожаловался также на свою душу, которая явно темнит, не говорит мне всей горькой правды о моем состоянии. Хотелось пожаловаться еще на многое, но времени было мало, тем более она уже начала чирикать карандашом на смятом листе бумажке. «Потерял нравственные ориентиры, абсолютно теперь не верю в закон и справедливость» – продолжал я.
Я всегда ей удивлялся, когда она разговаривала с любым человеком один на один. Достаточно рассудительно, прямолинейно и четко понимая и вникая в ситуацию. Павловна в таких условиях всегда господствовала надо мной, как культурист перед дистрофиком. Любит еще поприкидываться, что она обычный человек. Эх, не видела она еще обычных людей. Тоже мне обычный человек нашелся. Такой же обычный человек, как я балерун. Молодая ишшо. Это я – обычный человек.
Все по полочкам разложила и объяснила мне, что мир устроен справедливо. Я резко поумнел, когда мне объяснили, что этот суд я не имел права выигрывать, в связи с тем, что при выигрыше происходила угроза для моей жизни. То есть при благоприятном исходе заседания для меня и моих доверителей у нас быстро кончалось спокойная жизнь, и мы бы встали на пути коммерческого проекта, в который уже вложены громадные средства, а это все равно, что встать на пути несущегося поезда. Эмоции наших оппонентов (долларовые миллионеры) захлестнули бы вверх, и вероятно нам можно было бы получить по сусалам. «Потом, где-нибудь в третьем суде, ты сможешь свести все в ничью, а сейчас успокойся, против таких сильных потоков ты еще пока устоять не сможешь. Там, наверху, твоих визави поддерживают лучше. Набирай пока силу». Меня как-то сразу и отпустило. Мой доверитель, конечно тоже буржуй, по нашим Череповецким меркам, но против Московских олигархов естественно наша команда была оловянными солдатиками. Словом, тогда я хорошо осознал, что ссать против сильного ветра нет ни малейшего смысла. Мне, ведь всегда, раньше, были по-человечески симпатичны отважные герои, бросающие вызов олигархам, в одиночку выходящие против мафии и перед обедом спасающие мир. Но вот сам я только сейчас понял их безрассудное поведение, которое годится только для кино и сказок. Потом, она прочитала еще мне лекцию о любви к окружающим людям. Однако же с таким же успехом могла бы проговорить это все и перед кирпичной стеной. Честно говоря, в любви к окружающему миру я не слишком силен. Но уж больно наука эта тягомотная. Я поблагодарил ее и дал понять, что Бог ее за меня наградит. Мы, ведь чай, не по басурманским законам живем, а по нашим эзотерически – православным. Для себя я давно решил, что любить людев – занятие точно не по мне, так что эти теоретические воззрения я вообще пропускал мимо своих ушей. А вот защищать себя от лап налоговой инспекции и прочих государственных органов я собирался очень основательно. Поэтому, тихо попискивая, требовал лекционные занятия по боевому колдовству для отражения атак или превращениям в тихого и незаметненького человечка (которого данные органы в упор не видят). Однако сильно интересующую меня тематику лекторша не затрагивала.
Иногда еще я спрашивал, известно ли ей, что ни будь о летописи моего будущего. Пална отвечала, что все будет хорошо, но в ситуации с предсказанием прогноза моего мира она уже не был для меня достаточным авторитетом. Слишком много ошибалась, слишком часто говорила утвердительно, но после этого всегда (в моем случае) окружающий мир показывал, что она неправа. Но иногда я ей почему-то верил. Я верил всем тем теоретическим знаниям, которыми она была нашпигована по самое горлышко. Когда она мне сказала «Ты готов к ясновидению, приходи, и я открою тебе этот канал». А я сначала и не понял. В доказательство она произнесла что-то певучее, плавное и свистящее, несколько сливающихся звуков и тут же объяснила, что так на этом языке звучит предложение от высших сил на галактическом языке. Я был очарован. Не игрой в развлечения, а доверенной мне тайной. Вроде привык уже, что эти маги всегда всякую ахинею несут. А когда тут мир с таким предложением на меня выскочил, тут меня и осенило. С завистью человека, никогда не обладавшего ничем удивительно ценным, но не потерявшего еще надежды на это, я восторженно брякнул: – Да это же, это вроде как в темноте с фонарем ходить, или из-за угла подглядывать, на фондовом рынке постоянно выигрывать. Я был так увлечён самой игрой и раздразнён возможностью выигрыша, сулившего мне катарсис, просветление и богатство одновременно, что не задумывался о ставках, но о ставках, однако задумывалась моя душа. – Мужчина, уходите с баркаса… – наверно пробормотал она. Канал естественно открыт не был и ясновидящим я так и не стал. Пришел домой подумал. А нужен ли мне действительно этот третий глаз? Ну, начну говорить с животными, потом с растениями, а дальше? Может, конечно, в этом нет ничего страшного: соседка, к примеру, общается с телевизором, и они прекрасно понимают друг друга. Правда, старушке под восемьдесят...» Поэтому не нужен мне ентот третий глаз. Так я быстро себя оправдал.
В семейной жизни все по-прежнему, спокойно и безденежно. Пытаюсь Катьку воспитать в духе рыночной экономики, но чувствую бестолку. Кстати, как ни бьюсь, до сих пор жена доллар от евро не может отличить. В последнее время, обложится молитвословами, уткнется в них – и пожрать даже мне не приготовит. Другие бабы в соответствии с возрастом – по ресторанам тискаются, шалят, кто, как умеет, а для супруги одна утеха – в церкву сходить, и упреки мои – не впрок. Так и растет дичком. Но надо признаться честно, жалею я ее – за речи гуманистические, за тайное упрямство, за ясные очи. Все на Бога уповает, любой злыдень, походя, переломит ее пополам: хрупка, беззащитна.
– Давай говорю ей, деньжат заработаем. По Европе прокатимся, в Америку слетаем, в Африку, все повидаем, везде погуляем. Гульнем так, что помирать не страшно будет. С деньгами, весь мир в кармане.
– Мне бы лучше помолиться, – тихо отвечает она – Ой, грехи наши тяжкие. Себя, тебя, род отмаливать надо.
– Какая молитва, женщина? Раньше народ молился, потому, что попами были запуганы, а сейчас нынче свобода. Люди деньги зарабатывают.
– Дак я ведь в молитовке попрошу, так Бог и пришлет столько сколько нужно. Мне ведь лишнего не надо.
– А дури-то, дури сколько. Дача и автомобиль и Европы лишним не бывает. Что ж ты, как старушка, уткнулась в молитвословы, света Божьего не видишь? Очнись! Кто теперь молиться, дураки одни. И их немного осталось. Я слыхал по телику, молельные дома скоро все закроют.
– Сам не понимаешь, что иногда говоришь, – ласково отозвался Екатерина. – Какая из меня мирянка? Не по этой я части. – По вечерам, как ребенка уложит, сидела монашкой. В косынке, сложа руки на коленях, со светлой, тихой улыбкой наблюдала, как я денежку визуализировал и проговаривал свои афирмации.
Иногда я, набегавшись по судам, подпирал кулачком подбородок и уже смотрел на супругу глазами, полными слез. Считал ее немного блаженной, помешавшейся на своих небесных сокровищах. – Эх, ведь еще шанс очеловечиться, если она прислушается к голосу разума, такое бы бабло вдвоем поднимали...
Иногда, пытался вечером, куда-нибудь свинтить, для отдыха. А то энергию отдай на работе, а вечером отдай семье. Восстановиться за ночь не успевал, на работе тем более. Может сегодня, на хоккей смотаться, давненько не был, лет двадцать. Все. Решено. Отдохну немного, людей посмотрю, себя покажу.
С Александром Калининым я совершенно случайно столкнулся в Ледовом дворце. Наша хоккейная команда как обычно проигрывала в плей-оф, своему заклятому другу Шантарской Гиене, но это так к слову. В перерыве между периодами я решил прогуляться до буфета. Поначалу я даже не узнал его, Саша сам окликнул меня. Внешний вид приятеля заставлял меня несколько удивиться. Одет Александр Николаевич был в дорогой костюм. Похоже, что галстук и рубашка были не и дешевых. По самым скромным подсчетам такой вид тянул на пару тысяч долларов. А удивляло то, что при последней встрече, восемь лет назад, Саня деньжатами не блистал. Тогда он работал менеджером в фирме, занимающейся продажей колбасы, и зарабатывал гроши, пытаясь всучить в магазины дешевую соевую продукцию. Особые приметы – всем, ну абсолютно всем нравится, как золотой червонец. По части поговорить составляет достойную конкуренцию любой душе компании, общаться, даже в незнакомой компании рвется, как моряк дальнего плаванья в квартал красных фонарей. Выглядит всегда, простым парнем, причем именно этим всех и завораживает.
– Здорово, Лексеич! – приветствовал меня Сашка. – Какими судьбами? На местного аутсайдера пришел взглянуть?
– Здорово и тебе Николаевич. Заскочил, думал отдохнуть душой, но тут не отдых, а сплошное неудовольствие – ответил я – А ты здесь как очутился?
– Машину в сервис отдал, кондиционер начал барахлить, сказали обождать пару часиков, а тут игра – небрежно сказал он, поигрывая брелком с эмблемой «Аудио». – Свободным временем располагаешь?
– Есть пара часиков, – ответил я, горя желанием выяснить причины его поведения и его разительной перемены. Не сказать что мы были особенно близки, но какую то неуловимую симпатию мы испытывали друг к другу. Леша возник в моей жизни одиннадцать лет назад. Странная у него история. Приехал из Москвы, зачем-то в наш Гороховск. Снял однокомнатную квартиру. Устроился на работу и начал жить. Жить в его понимании означало радоваться жизни. О своих родственниках никогда не рассказывал. Как-то вскользь упомянул, что сейчас один как перст. Один на белом свете. В душу я к нему никогда не лез, если захочет так сам все расскажет. Но для него эта тема была табу. Когда кто в компании (обычно это интересовало незамужних девушек) пытаясь, что про него узнать он всегда плавно переводил разговор на другую тему. Где-то сначала мы полгода плодотворно общались, если можно назвать карты, попойки и совместное похождения по девицам, нашим общением. А потом он как-то отдалился. Влюбился, в какую-то бабу. Свои отношения с ней, от меня, почему-то скрывал. Даже на свадьбу не пригласил. Было это тогда мне несколько неприятно. Да, что тут скрывать, обидно. На свадьбу то можно меня было пригласить.
– Пойдем, посидим где-нибудь, – предложил Александр, – здесь рядом есть симпатичный ресторанчик.
Мы вышли из Ледового дворца, и пошли в ресторацию. Время было вечернее, тем более пятница, однако большая часть столиков пустовала. При одном взгляде на цены в меню, я стал лихорадочно вспоминать, сколько у меня с собой денег. Одна котлетка по-киевски здесь стоила столько, сколько я обычно тратил на еду за три дня. Заметив мое смущение, Саша усмехнулся и добродушно сказал:
– Я угощаю, имею полное право. Ну, и чем занимаешься, все так же юриспруденция? – спросил он, едва я успел продегустировать светлое пиво, которое он выбрал в меню.
– А я ведь больше и делать то ничего не умею – ответил я, выбирая на тарелке кусочек копченого угря. – А ты что, наследство от американского дядюшки получил?
– С чего ты взял? – удивился приятель.
– Костюм, автомобиль, да и вообще вся твоя манера поведения говорит о том, что вот у тебя все окей! – с некой добродушной завистью сказал я. – Когда ты успел все это заработать? Колись давай, если не наследство, то клад, поди, у себя на даче откопал и с государством не поделился? 100 долларов, и я буду молчать про это. А, я понял. Ты, наверное, библиотеку Ивана Грозного втихаря откопал и помаленьку распродаешь.
– Да нет, все намного проще. Деньги пошли ко мне, после того, как я женился, на девушке по имени Елена. Помнишь, ты пару раз тогда встретился с ней и после этого выпал в осадок. А мне жена, то есть Ленка здорово помогла -.
Повисла пауза, я слишком хорошо это помнил, свою неудавшеюся любовь. Которая, так не успела разгореться, но тлеющие угольки, как оказалось, до сих пор пылали в моем сердце. Это был удар. Хороший удар. В моих глазах как то на мгновенье потемнело. Помещение качнулось и стало расплываться. Не знаю, как изменилось моя физиономия, но, наверное, лицо меня все-таки выдало. Где то в глубине души мне все думалось, что Лена, может и не вышла замуж или вышла замуж не очень удачно и семейного счастья у нее не может быть. Потому что, какой-то невидимой нитью я был связан с ней в то время, и эта нить как мне казалось, будет длиться достаточно долгое время. Ну как оказалось никакой, такой связи не существовало, или существовало только в моем распаленном воображении.
– Слушай, потому я и не пригласил тебя на свадьбу, потому что я знал, что для тебя это будет тяжело.
– Ладно, проехали. Наливай.
В период застолья я внимательно выспрашивал Сашку, как он так сумел подняться. Интересно все-таки, как люди с нуля, зарабатывают хорошие деньги. История по-своему и интересна и банальна. Жена Саши (моя несостоявщеяся любовь) дала небольшую сумму на пару станков для производства льняного масла. Саня нашел сырье, благо в Вологодской области льна завались, нашел сбыт, и все. Наращивай потом производство и сбыт. Получилось у него хорошо. Так в болтовне и пересказе своих собственных биографий мы провели вечер. Домой мы после ресторана возвращались затемно, пьяные и веселые. Я все время на пути к дому порывался петь песню "Ой мороз, мороз, не морозь меня, моего коня". Пел, как всегда, громко и, как всегда, – фальшиво, но слушатель у меня был один и он в музыке разбирался плохо. Санька вскоре затянул тоже, но уж совсем неподобающее что-то про «милку жопасту, да грудасту». Прохожие на улице оборачивались вслед нам. Не могу сказать, что было стыдно, было наоборот, как то хорошо, радостно и упоительно. Потихоньку меня даже начала охватывать всемирная любовь к людям. Однако какой-то подсознательный маячок в голове запиликал и дал команду телу отправляться домой. Отправив давнишнего приятеля (естественно, с взаимными твердыми обещаниями о скорой встрече) на такси домой, я ввалился в свою квартиру, чего-то перевернул в прихожей, включил свет, тем самым разбудив жену и ребенка. У меня вдруг запершило в горле. То ли от нежности, то ли от выжранного алкоголя. Захотелось сгрести обоих, расцеловать жену, потискать дочь. Только я почему-то уже не мог идти. Разморило, скрючило, и я рухнул в стоящее рядом кресло. Ног уже не чувствовал, координация движения была нарушена. Но больше всего хотелось любви и полного уважения. Я тогда спьяну пополз по-пластунски к ним обниматься. Коридор, не с того ни с сего, вдруг стал полосой препятствий. Он как-то изгибался, на нем росли холмы, были ямы, траншеи. Странный коридор, какой то. Я ведь помню отчетливо, это был нормальный коридор, до сегодняшнего вечера. Много сил я оставил на преодоление этого рубежа. В конце концов, я дополз. Приподнялся, попытался обнять жену и тут же обмяк. Супруга вывернулась, молча и спокойно. От этого молчаливого отпора я сразу отрезвел, пробормотал: – Прости, Катюша, дурака пьяного! Я ж: Ничего плохого!
– Иди спать. А то, опять врать начнешь, что, мол, в клубе своем юридическом чуть-чуть пригубил? Правовые споры, начинающие адвокатессы, а? И говорить даже не смей, что в выходные дни выездное заседание арбитражного суда, где нибудь в Белозерске будет. По выходным дням, Юра, суды не работают. Знаю, я тебя, как облупленного. Иди спать фантазер, пока я действительно не разозлилась.
Тихо принимая заслуженные слова, как кару небесную, что меня вот тут, когда я не готов дискутировать и отстаивать свою точку зрения насчет выездных заседаний арбитражного суда прижучили по полной. Вот оно как, когда я не состоянии отбрехаться, меня тут и положили на обе лопатки. Ну, ладно спать, дак спать. Утро вечера мудренее.
Мой следующий день начался с телефонного звонка от Александра. День, начался рано, по моим меркам. Звонок прозвенел в десять утра. Он, памятуя о нашей вчерашней встрече в Ледовом дворце и последующим возлияниям, пригласил меня в свой офис. Некоторое волнение присутствовало, все таки пьянка, а разговаривать о работе, нам обоим нужно было по трезвому. Наверное, я все таки в нем не сомневался, но мало ли что… Вон, сколько воды утекло. С годами у людей меняется характер. Тем более, если у человека есть приличные деньги. Прошел огонь и воду, а вот испытания медными трубами не смог выдержать. Мои мелкие сомнения мгновенно улетучились, когда я зашел в трехэтажное здание. Громогласный голос Калинина разносился по всем кабинетам. Так Александр Николаевич желал всем приятного дня и хорошего здоровья. В этом голосе было столько внутренней энергии и добродушия, что сомневаться в таком человеке просто было некорректно. Искренне хотелось верить обладателю такого тембра. Что-то сразу подкупало. Подкупало, вероятно, искреннее расположение его к любому человеку. Не было с его стороны ни капли высокомерия или гордыни по отношению к любому собеседнику. Увидев меня, Александр Николаевич разразился восторженным кликом.
– Вот, он, монстр юриспруденции идет ко мне к простому человеку в гости. А знаете, кто этот монстр? – обратился он с риторическим вопросом ко всем присутствующим, и естественно не дожидаясь ответа, продолжил – Это мой друг, крючкотвор страшный, профессиональная ябеда – корябеда. Чуть что не по его, так сразу жалобы и заявление пишет. Так что лучше с ним не связываться. Я его в друзьях имею. Потому что судится против него, уж увольте.
Я, собственно, во время этого актерского монолога Калинина, покраснел. Не стоил я таких эпитетов, которые он раздавал мне. Таких юристов как я, было сотни в городе, а по стране тысячи. Неловко было стоять, когда тебя называют практически гением юридических наук. Но насколько, я потом узнал Сашу, прожитый для него день, если он не похвалил за день несколько человек, зря прожитый день. Он сильно изменился, в лучшую сторону. Для него роли не играло, хороший человек, это или плохой значения не имело. Позднее я понял еще одну значительную вещь. Для него плохих людей не существовало вообще. Градацию он производил по-другому. У этого гомо сапиенса есть любовь к людям, а этого очень мало. Все. Другого отношения, у него не могло быть по определению. Если честно, я удивлялся значительным переменам, которые произошли в его характере. Как будто кто прикоснулся волшебной кистью и замазал золотистой краской его недостатки, о которых я знал в молодости. Он стал, добродушней и в нем стало больше внутренней энергии. При этом он не чурался помогать другим людям.
Мы прошли в его кабинет. В своей приемной проявил некую деловую активность.
– Маша, сделай нам, пожалуйста, кофе и бутерброды. В ближайший час, я на совещании, по пустякам не беспокоить. Лады. –
Молоденькая симпатичная девушка моментально кивнула головой. Пройдя в кабинет и расположившись за длинным дубовым столом, дал мне время оглядеться. Его кабинет был основателен и солиден. Строгий, современный дизайне, с оригинальной фурнитурой из металла придавал особую оригинальность. Дав время мне осмотреться, перешел незамедлительно к делу.
– Юра, не буду ходить вокруг да около, скажу сразу. Мне нужен заместитель и юрист в одном флаконе. Как замдиректора будешь отвечать за дисциплину. А то я по природе сова, и для меня проблематично вставать рано утром. Народ знает об этом и пользуется. На службу приходят все с опозданием, потом начинаются кофепитие и табакокурение. Я появляюсь к 12.00. В это время у них начинается обед. Ну, уж, а потом, вечером, когда у меня разгар рабочего дня, они прыгают в машины и разъезжаются по домам. Мне себя не переделать, людей тоже, поэтому нужен утренний соглядай. Просто дисциплину поддерживать. Зарплату положу хорошую. Ну а по правовой работе тебе ничего объяснять не нужно –
Для меня это было несколько неожиданно. Вроде дело то хорошее, стабильная зарплата, полноценный рабочий день, социальный пакет, но все-таки это было нежданно. Пока я собирался с мыслями, Саша многозначительно на меня смотрел. Наконец, подумав я осторожно и вкрадчиво начал отвечать:
– Я реально не хочу тебя обидеть, и как на советника по юридическим вопросам, ты на меня можешь, полностью положится. Однако, возвращаясь к первому вопросу, предлагаю обсудить точки соприкосновения и урегулировать все возникшие вопросы в мирном порядке, для дальнейшего выхода из сложившейся ситуации. Считаю, что при взаимном уважении для продолжения партнерских отношений, мы просто обязаны, договорится друг с другом -
Сашка посмотрел на меня и уважительно и при этом в его глазах были видны веселые искорки смеха.
– Ты сам-то понял что сказал. Юрок не гони лабуду. Ты мне по нормальному скажи. Я-то ведь парень простой.
В моей голове, что-то щелкнуло, и я мгновенно перескочил на нормальный ритм разговора.
– Саш, вот ты меня пойми правильно. Ходить графом Аракчеевым совершенно не охота. Кричать, взывать к совести, докладывать тебе или наказывать рублем твоих работников совершенно не охота. Ну не мое это, не мое. Людей не люблю, но уважаю. Делать им замечания или того хуже наказывать, не хочу. Понимаешь, не хочу. А насчет знания судебной практики или законодательной базы, всегда, пожалуйста. От работы не отказываюсь, от денег тоже. Сам знаешь мою поговорку «Живу хорошо, но хочу жить еще лучше» -
– Ну, следовательно, договорились, зарплата полторы штуки долларов. Приходишь с утра и работаешь до обеда. Потом твое личное время. Понимаю, что семью надо кормить и деньги зарабатывать. Графом Аракчеевым ходит не надо. Мой народец, сам дисциплинируется, когда тебя увидит. А если не дисциплинируется, то лентяи и тунеядцы мне нужны. Как думаешь, правильно ли я мыслю?
– Правильно.
– Ну, вот значит, с завтрашнего дня и приступаешь. Места у меня хватает. Дислоцироваться будешь в моем кабинете. Еще один стол занесем, или за моим сиди. В общем так. Наша задача качество продукта, его сбыт и личное обогащение. Чем больше денег, тем больше удовольствия от жизни. Делаем продукт для людей и во имя людей, при этом, не забывая про себя. Схема простая. Главные бандиты образовали государства и управляют находящимися здесь людьми, как хотят. Разделены источники энергии, сферы влияния, продовольствие. Есть воры, авторитетные – транснациональные корпорации. Контролируют общак, и раздают указания. Ты наверняка заметил, что планета поделена – это их работа. Они уже обобрали всю нашу планету, и таким правильным бродягам, как мы, редко есть чем поживиться. Только благодаря усилию и трудолюбию можно зацепить что-нибудь ценное. И как следствие, законы в этом секторе бизнеса звериные. Выживает сильнейший. Такие дела. С волками жить, по-волчьи выть.
После такой вводной на следующий день я вышел на работу. Мой рабочий энтузиазм, несмотря на Санькины слова, в первый рабочий день подобен австралийскому ленивцу, который обитал на этом континенте сидя на деревьях. Великое ничегонехотение по причине полного обленения. Санькино льняное масло продавать не хотелось. Даже думать совершенно не желалось, поэтому на компьютере я в очередной раз сражался в Интернет – шашки, с каким-то португальцем. Пару раз проиграв, ругнулся и перешел к пасьянсу «Косынка». Вдруг дверь неожиданно отворилась и на пороге появилась девушка. Не красавица, но миловидная, с ладной точеной фигуркой. Грива черных волос. Изящное темно-синее платье со средним декольте. Несколько настороженный и оценивающий взгляд. Вдруг на мгновенье, я почувствовал, какое-то волненье. Что-то произошло интересное, необычное, непохожее на банальное «эх, завалить бы ее». После возраста лет тридцати пяти, моя оценка любой женщины составляла «Ее можно трахнуть» и «Ну ее на хрен». Эта девушка не подходила ни под одну из моих двух возможных оценок. Ощущения волнения пошло выше пояса и быстро перешло, в какое-то ангельское состояние. Я приподнялся из кресла, встряхнулся и представился.
