Текст книги "Бумеранг фаталиста (СИ)"

Автор книги: Юрий Кириллов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Вы очень красиво выглядите

– Спасибо большое

Девушка была в ситцевом платье, синих лосинах, синих босоножках. Хрупкая девичья шейка была перехвачена белым атласным шарфиком. Лосины очень четко обрисовывали ее ноги. Вот именно то, что мне нравится. Великолепная фигура.

– Как звать вас, сударыня?

– Зови Ирой, дяденька.

– Какой я тебе дяденька? – я тут, честно говоря, опешил и не мог сообразить, что разговаривать дальше – Я это, еще от молодежи недалеко – попытался оправдаться.

– Да, я ведь вижу что вы значительно старше меня, мне кажется, что вам как минимум лет 35. А мне всего 22. Вы для меня старшее поколение.

– А не посидеть ли нам в кафе, Ира? Я как старшее поколение хотел бы поделится своим богатым опытом, рассказать тебе о своем богатом внутреннем мире. Поужинаем, кофейку попьем.

– Коли вы меня трахнуть собираетесь, так это зря стараетесь.

– Да… – я замолчал, и не мог сообразить как дальше вести разговор – ну ты даешь, я к тебе со всем радушием. А ты взяла так и опошлила.

– Хорошо – сказал Ира хладнокровно. – Ну что ж с того… В кафе я не прочь…, как ни будь в другой раз.

– Знаешь Ира? Скажу прямо. Я тебя сразу приметил, сегодня утром, как ты грациозно за столом на входе сидела. У меня сразу сердечко екнуло: ручки трясутся, сердцебиение участилось! Ну что, теперь делать?

Я зажмурился так ласково, словно готовился немедленно принять в заботливые объятия когда-то утерянную и вновь обретенную любовь, но в оценивающем взгляде девушки я не увидел ответного радостного чувства.

– Спасибо, Юрий Алексеевич за приглашение на ужин! Теперь я вижу, вы добрый, бескорыстный человек готовый делится своим опытом и богатым внутренним миром. Однако не смею больше отнимать у вас время. Разрешите откланяться!

Мне едва удалось скрыть изумление. Я лишь смог буркнуть в ответ:

– Сотовый телефончик оставь. Нравишься ты мне.

– Завтра на работе увидимся. Телефон мой, вам ни к чему.

Через секунду прощально мелькнуло в дверях кафе ситцевое платье. Я печально улыбался. Какая обалденная изюминка у девушки! Какой апломб! Вот бы ее подраскрутить на флирт. Мысли насчет Тани я уже оставил где то далеко.

Следующую неделю я провел в кабинете Тани, иногда с ней пересекаясь. Не могу сказать, что у нее был моторчик в попе, но ее девиз был «Вся жизнь движение, вся жизнь борьба». По знаку зодиака она была скорпион, вероятней всего этот девиз и отличал людей родившихся под символом водной стихии. Изредка она мне что– то рассказывала себе, о детстве, школьных и институтских годах. Я даже стал набрасывать письменные черновики на компьютере, в связи с тем, что больше бездельничал, чем работал. Склоняться по офису, это дело хорошее, но быстро надоедает. Попытался подружиться с Иркой (секретаршей), на мое удивление подружился. Вместе с ней пили чай и ели шоколадные конфеты. Вчера я даже применил свой излюбленный прием, когда пришел для отбытия трудовой повинности. Ирка была уже на своем рабочем месте, и гордо восседала за своей дубовой стойкой. Внимательно посмотрев на нее и хитро прищурившись, я вопросительно поинтересовался:

– Я вот Ира смотрю на тебя, и понять не могу, какую ты веру исповедуешь? Неужто иноземную, басурманскую?

Несколько смутившись, Ира тут же ответила – Да, нет, как вы такое подумать могли. Я в православной церкви крещена, христианка я.

– Тогда же мы все братья и сестры во Христе. Давай тогда по нашему, по Христианскому обычаю здороваться – я приветливо распахнул свои объятия, и смело шагнул навстречу Ирине.

Ира стушевалась, мое поведение не подходило под все принятые нормы и не укладывалось в ее реальности. Где то в книжках она читала, что настоящие христиане действительно так встречаются, обнимаются и троекратно целуются. Поэтому после признания ей, что она моя православная сестра, ей ничего не оставалась ответить на мои братские объятия. Я обнимал ее не совсем по-братски, пытался рукой пощупать ее молодое и упругое тело и в какой-то момент, моя рука совсем уж не по-христиански скользнула и нащупала ее твердую попку. В это время я, не упуская момента, троекратно своими губами облызал ее румяные щечки. Ирка моментально зарделась, потупилась в пол и смущенно молвила

– Юрий Алексеевич это нечестно, вы обнимаете меня не как брат, а как…

– Ира, как ты можешь такое подумать – я моментально ее перебил и попытался сыграть искреннее возмущение – ты же знаешь, я отношусь к тебе с божественной любовью, а вот ты, например, – и попытался перевести стрелки на нее – облапала меня, как женщина, а не как моя сестричка. Давай еще раз попробуем, но только по-родственному, закрепим наше приветствие – и еще раз приветливо распахнул руки.

– Ну, уж нет, вы Юрий Алексеевич, провели вы меня, больше я на эту удочку не попадусь, давайте просто дружить -.

Естественно я рассчитывал на большее чем дружба, но, несмотря на ее молодые годы, она все-таки дистанцировалась от меня в этом вопросе достаточно хорошо. Облом. Пошла вторая неделя. Ходить по офису единственным тунеядцем, ловя на себе косые взгляды, поднадоело, поэтому решил засучить рукава и выдавать на гора, по три страницы машинописного текста. Зная себя, это был подвиг для меня. Начал выдавать, при этом начал понимать, что тогда за два месяца рукопись будет готова, а мой кошелек должен был наполняться ежемесячным вливанием в четыре тысячи долларов, хотя бы полгода. Снизил обороты до двух страниц шрифта Times New Roman и размера 12.

Из школьных воспоминаний. Танечка Дунаева – староста 10 «А». Задатки общественного лидера. Ее любят учителя, уважают одноклассники, за исключением одного Гриши Веселова. Гришка – шалопай, бузотер, мальчонка пролетарского происхождения. Выходец из завокзальной шпаны, непонятным образом, вместо ПТУ, очутившийся в 10 классе. Несколько Таниных попыток образумить хулигана Веселова, неудачные. Гришка куражится над девочками, подкладывает учителям на стул канцелярские скрепки, грозит самой Тане (старосте), если она будет к нему приставать, то он вступит с ней в половой контакт в кустах за школой. После сделанного ему замечания, нагло улыбаясь, трогает грудь старосты и пытается поставить ей засос на шее. Волевая и целеустремленная девочка никому не жалуется. Пробует договориться с ним по-хорошему. Объясняет, что могут отчислить из школы и тогда ему прямой путь в колонию для несовершеннолетних. На следующий день, Гриша оскорбляет ее на виду у всего класса. «Боже мой, какой позор». Оскорбления сопровождаются нецензурной бранью и угрозами привести своих друзей, которые ему помогут произвести с ней сексуальный контакт. Таня очень сильна огорчёна. Ее честолюбие страдает оттого, что она ничем не может помочь падшему молодому человеку. Виноваты, семья, гены, улица. Наконец она испытывает последнее средство. Просит Веселова задержаться после уроков для разговора с ней. В ходе беседы предлагается компромисс. За каждый день, проведённый в школе без замечаний, пачка сигарет. Веселов, думая, что над ним издеваются, пытается поставить Таню в позу знака зодиака, созвездия Рака, но это ему не удаётся. После ожесточенной борьбы, в которой Таня выходит победительницей, она выдаёт ему аванс – один рубль, сразу за четыре дня вперёд. Гриша не понимает в чем дело, он ошеломлён. «Что же, можно попробовать», бормочет, растроганный. Начинает понимать, как он ошибался в «идейной сучке», и впервые сталкивается с человеческой добротой и бескорыстием. Ему тревожно и мучает непонимание ситуации. «Тебе-то, зачем это нужно?». Таня начинает мутить воду и отвечает уклончиво: дескать, честь класса и прочее такое. Она в то время впервые проводит эксперимент о том, о чем она смутно начинает догадываться. О необъяснимой у нее власти над мальчиком, если она сама это захочет. Естественно, сначала надо фраерка заманить, так сказать прикормить. Потом делай из него все что хочешь. Правда она еще верит, где-то в глубине души, что люди добрые, в том числе и Гришаня. Ведь Гришаня то, по сути хороший, смышлёный парнишка и может не безобразничать на уроках. Не мешать остальным ученикам, слушать учителей. Договор заключен. У плохого парня начинается процесс духовного возрождения. Его сердце начинает открываться и туда начинает входить любовь и доброта. С помощью Тани он изживает свои недостатки: склонность к надругательству и отрицаловку к миру. К выпускному классу он также избавляется еще от своей вредной привычки – онанизма. Да, естественно, Таня давно ничего не платит. Платит уже Веселов, по мелочам, букетик цветов, жвачка, шоколадка. Избавление от онанизма ведь даром не обходиться. Они теперь лучшие друзья. Веселов становится ее телохранителем и подносчиком портфеля. Начинает заниматься брейк-дансом.

Правда, когда Гриша не поступил в институт, их дороги разошлись. Гриша, баллов не добрал, в отличие от Тани. После чего Таня совершенно потеряла его из виду, но общих знакомых узнавала, что бедный Гриша, лишившись духовной наставницы, связался с дурной компанией, играл в карты, выпивал и развлекался с падшими женщинами.

«Ведь верно сказано, чёрного кобеля не отмоешь добела, я даже чувствую ответственность, испытываю некую вину за судьбу этого талантливого паренька. Но что сделать. Улица. Воспитание. Я так не смогла его подтянуть к своему уровню. Бесполезно. Правда, сейчас, лет через десять, он сколотил, какую группу бродячих артистов и выступает сам в ней, лицедействует. Но ведь, все равно, как не крути, ему не хватило женщины, которая верной рукой ему бы указывала направление. Ведь в нашей стране Гриша мог сделать приличную карьеру, стать бизнесменом, или депутатом. Да вот не сложилось у него со мной, а потом с другой волевой женщиной. Что-то ему не хватило, и сразу потерялся. Не смог, так сказать, вписаться в рыночную экономику. Правильно в народе говорят, мол, женщина это шея, а мужчина голова. Куда шея повернет, туда голова и смотрит.

Так эпизод есть, более-менее нормальный. Хороший для первой главы жизнеописания. Таких у меня набралось штук пять. Я сел за стол и, не мешкая, приступил к работе, к следующему из эпизодов, в котором рассказывалось, как молодая Дунаева с помощью своего брата, оборудовала свою первую пивную палатку. Эпизод был неплохо написан, с характерными деталями времени, с превосходными диалогами, но что-то меня не устраивало, какой-то пустяк. Я почему-то никак не мог уловить общей стилистики. Именно общей. Конечно, разные главы в зависимости от содержания потребуют различные оттенки. Юмор, ирония, патетика, монументальность, пафос. Но общая стилистика, должна быть сквозной по всем главам, во всей книге. Трудность заключалась в том, что стилистика не должна быть мужской, отражающей мой литературный почерк, а принадлежать Татьяне и выражать ее душевные переживания. Это ведь необходимо, если подходить к работе добросовестно, не настраиваясь на высокооплачиваемую халтуру. Но не мог, я писать за женщину, даже если хорошо заплатили. У них ведь там, какие-то переживания, какие-то свои мелочи. Надо бы как-то по-другому. Типа, Ой, он так на меня посмотрел, что по моему телу пробежала мелкая дрожь, и я немного покраснела. Хорошо, что у меня косметика хорошая, поэтому на моем лице, пунцовеющие щечки были не видны. Что-то типа такого. А я не как не мог подстроиться под эту женскую тональность. Привык быстро раскручивать сюжет и четко выстраивать логические цепочки простыми словами. Поэтому писал Танину книгу непонятными ляпами, потом, думал, как-нибудь состыкую. А вот сейчас, думаю, что стыки не удадутся. Нельзя все-таки писать в раздвоенном состоянии, от своего имени, но за женщину.

Сегодня, когда я откровенно забил болт на работу и предавался тунеядству, в кабинет заглянула Ира и осторожненько так спросила

– Юрий Алексеевич, а вы что ни будь понимаете в воспитании детей? – Я сделал глубокомысленный вид и напыщенно молвил – Что там понимать, все проще пареной репы. У каждого ребенка своя личная карма и родовая карма. Все записано в книге судеб. Все что написано, все произойдет. Волноваться по этому вопросу не стоит. Там на небесах, ребенок уже выбрал папу с мамой. Он уже знает свое производное воспитание, от нас мало что зависит. Мы воспитываем их, как можем. А это все наверху просчитывается, когда киндер образуется –

– Э, как у вас просто. И что получается, что детей воспитывать не надо. А как же воспитание детей своим примером?

– Каким примером? Приведи пример. А впрочем, какой у тебя может быть пример – и пренебрежительно махнул рукой – Слушай, лучше меня, тут давеча у моего друга история произошла. Он мне рассказывает, я говорит, всегда воспитывал своих детей по библейским заповедям. Как там, в писании написано «Относись к ближнему, как ты хочешь, что бы относились к тебе». Я всегда им помогал, защищал, оберегал. Дети выросли и… Я понял, что они не хотят мне помогать, оберегать и защищать. А наоборот тянут из меня последнее. Ну почему? Ведь я вел себя по отношению к ним по-христиански? Следовательно, заповедь не работает». – Не работает – подтвердил я и утвердительно произнес. – Новый завет нуждается в уточнениях. Эта заповедь сейчас должна звучать так «Относись к ближнему, как ты хочешь, что бы относились к тебе, но не развращай его своим поведением». Ты не дал, детям обратной связи и развратил их своим поведением. Они воспринимали тебя как донора, ты не дал, или не потребовал от них их желания отдавать им свою энергию тебе. Так что получи что заслужил.

– Юрий Алексеевич, ну зачем вы в таких черных красках рисуете воспитание детей?

– А в каких красках тебе еще рисовать?

– Ну, так, в двух словах, как детей воспитывать?

– В двух словах? – я хмыкнул – Первое, и заруби на своем хорошеньком носу. Больше внимания им уделять, любви им дать, но не баловать излишне и не потакать им. На секции водить и сызмальства приучать их трудолюбию и доброте. Мне абсолютно по барабану, как ребенок будет учиться, главное, что бы он был добрым. Поняла? Добрым. Второе – привить религиозную мораль и уважение к другим людям. Знаешь почему?

– Нет, не знаю?

– Не знаешь… А вот умные люди, отследили, что если человек заработал миллионы, то его третье поколение все состояние пускало по ветру. Это правило. Вот спроси теперь меня, почему же так случается?

– Почему?

Ой, Ира. Ну, на такие-то вопросы надо самой находить ответ. А ответ один. Гордыня. Гордыня – матушка. Забаловали детишек в детстве. Все на халяву досталось. Они и вознеслись у себя в голове на макушку горы. А вот религиозные воззрения и уважение к другим людям это сила. Добрая сила. Вот спроси меня, почему Рокфеллеры или Ротшильды уже много поколений состоятельные люди и на них это правило не действует?

– Почему?

– Опять почему? Вот ты бы Ира самостоятельно нашла бы ответ, а так тебе все я разжую и в рот положу. А усилий то ты не приложила для поиска ответа. Ну ладно, так уж быть Ира, расскажу. Но запомни одно, не выстраданное и полученное легким путем впрок не пойдет. А Рокфеллеры воспитывают своих детей в иудаизме. Закрытые пансионаты с изучением Торы и обязательное уважение к другим детям. Все это вбивается с малолетства. А вся их остальная жизнь этого семейства, это просто продукты их же детства – Тут я решил передохнуть и налить себе с кофейку, но при этом многозначительно посмотрел на нее, взглядом предлагая продолжить разговор. На что она охотно откликнулась.

– Юрий Александрович, а можно я вам вчерашний случай расскажу, насчет того что в семье собираются враги по прошлым жизням, я про это в книжках читала.

– Ха, Рассказывай.

– Я вчера пришла в нашу церковь, около моста и подошла к священнику, отцу Георгию. При этом на мне ни макияжа, ни драгоценностей, у меня не было, даже одежда консервативно-строгая. Я потупила свою голову и спрашиваю: "Батюшка, а как вы понимаете концепцию о кармических воплощениях души ребенка и единении его со своими врагами, то есть с родителями, на основании теософских воззрений, высказанных ведущими эзотериками России? – Батюшка посмотрел на меня задумчиво и спрашивает меня «Вы, наверное, не замужем? Я мотаю головой, и он говорит мне строго: – Замуж, дура! Срочно замуж и детишек побольше. Желательно, трое. За двоими можно уследить, а за тремя нет. Да, люби их побольше и воспитывай в строгости. Только, тогда в Бога поверишь и перестанешь, всякую фигню спрашивать.

О, – тут я немного оживился – Это он правильно говорит, Ириша у меня сегодня с 18.00 до 21.00 свободное время. Я могу взять тебя на это время в жены.

– Это как это? – изумленно спросила она

– Как, как. Я это подъеду к тебе домой. Дак это и поженимся сразу. Пару раз за три часа я сумею подженится.

– Ой, Юрий Алексеевич, у вас одно на уме. Охальник вы как я погляжу.

Прошло где то еще недели две. Я потихоньку в рабочие дни творчески корябал Танино эссе и для поднятия своего литературного тонуса изредка прикладывался к спиртному, которая Татьяна Викторовна держала для почетных и уважаемых гостей. Когда я принимал грамм 100, то на меня накатывало умиротворение и любовь к ближним людям. В момент, когда я был немножко пьян (невооруженным взглядом не было видно) при встрече со своей работодателем, недвусмысленно ее осматривал и пытался найти изъяны в ее фигуре. Изъянов практически не было. Заводить с ней разговор о легкомысленной интрижке, понимая, в каких разных весовых категориях мы находимся, я считал не допустимым. Мысли крамольные конечно витали, но я их сразу от себя гнал, четко осознавая разницу в положении, статусе и естественно в деньгах. Бабла у нее по моим меркам было много. Один раз я даже прикололся над ней. Благо юмор она вроде понимала.

– Я думаю Таня, нам надо вместе заняться бизнесом. А нас в Череповце, по юридической части, самый толковый это я. Связи, у меня знаешь какие. О-го-го. Связи у меня есть даже с нашим губернатором, но более с заместителями евонными. А с губернатором, врать не буду, не сильно накоротке. Да и посуди сама Тань, кто он, а кто я! Он ведь по доброте душевной, как встретил меня, приглашает: «Заходи, дескать, в Вологодский Кремль, Юра, запросто». А я, немного конфузясь, от дел областных его боюсь оторвать. Давеча только зашел, и спросил: «Как, мол, дела?» а, он по-дружески отвечает: «Да всё так, как-то, братец, не очень, я ведь все по хозяйству больше там хлопочу. Нет ли у тебя толковых людей для того, что бы промышленностью занимались, я их поддержу, в меру своих сил. Ты, главное Тань, меня держись. Я тебя плохому не научу. Юрка дело знает туго! Ты про меня кого хочешь на Вологодчине спроси, тебе каждый скажет – Юрка он того! Он о го го! По нашему городу вообще не парься. Мэрия у меня знаешь, где сидит. Во где – я поднял правую руку и сжал ее в кулак.– Как захочу, так и будет. А если будут, супротивится, то я их на одну ладонь положу, а другой прихлопну, как комариков.

Таня раскатисто засмеялась и рукой взъерошила мои волосы

– Вот ты выдумщик Державин, монолог Хлестакова наизусть помнишь, со своими добавлениями. Давай звони своему карманному губернатору и говори, что мы принимаем его предложение.

Я достал из кармана сотовый и якобы начал искать в своей телефонной книге, номер мобильного самого главного по области. Но естественно не нашел. Поэтому хмыкнул и сказал – Я ему, вечером на домашний позвоню.

– Вечером? – и вопросительно посмотрела на меня. Ах, да, мы сегодня вечером идем с ней на какой-то светский раут. Себя показать, людей посмотреть.

Татьяна Викторовна заехала на своем личном автомобиле за мной, прямо домой. Стояла во дворе, молча, не сигналила, не звонила на сотовый телефон, просто стояла и ждала. Когда я начал выходить из подъезда, подул ветер с запахом серы и начал идти дождь. Кислотный такой дождик, пару раз в год у нас в городе такой бывает. Я быстро пронесся к ее Мерседесу и комфортно устроился рядом с водилой. Шоферюга был прекрасен, можно было даже сказать, во всем своем блеске. Украшения из драгоценных камней. Красиво сделанный макияж. Элегантный плащ. Роскошная женщина явно выступала в резонансе с окружающим миром за тонированным стеклом автомобиля. Окружающая среда была размытая, мрачная и пластилиновая. Она пыталась гармонизироваться и произвести весенний солнечный день с радостным омовением легких капелей дождя, но получалось значительно хуже. Может, это только наш местный колорит, благодаря местным металлургическим и химическим производствам, а может Бог окрысился на всех жителей этой окрестности. Говорят, что нет плохой погоды, это наше настроение. Спорное утверждение. Сев в автомашину, Таня моментально уловила мое скуксившееся состояние:

– Юра, посмотри какая погода за окном? Видишь?

– Конечно, вижу. Все настроение гадит.

– Хочешь, я тебе скажу одну вещь, но только что бы ты, не обижался?

Я заинтересованно посмотрел на нее, для того, что бы понять, что же она, может мне сказать такого, что бы я не знал, о существующей природе мироздания. Поэтому сразу же кивнул головой.

– Так вот, когда твое хорошее настроение не будет зависеть от погоды, ты будешь состоятельным человеком… Не солнце светит, и ты раздеваешься, а ты раздеваешься, и выходит солнце. Ты ведь не ребенок, что бы зависеть от условий или условностей, которые существуют в нашем мире. А если, в нашем мире, постоянно будет лить дождь, что тогда большинство людей перестанет радоваться жизни, и будут погружены в депрессионное состояние. Разве это жизнь? –

Я молчал, считал ранее себя неглупым человеком, но когда буквально парой фраз в твоем понимании мира сияет достаточно большая дыра и другой человек восполняет ее за буквально за несколько секунд, то маленькое состояние оцепенения вам гарантированно. С неприкрытым удивлением смотрел на Таню и понимал, какая все-таки пропасть между нами. Я столько много читал, что бы разобраться в правильном отношении и поведении к миру, перелопатил туеву хучу эзотерической и психологической литературы, а баба тремя предложениями расставляет все по своим местам. Это уже не признак глубокого ума, это уже признак настоящей мудрости. Причем эта мудрость лежит, на каком-то глубинном уровне. Человеку даже не надо ничего читать и слушать других, он изначально знает, то что, другие люди впитывали от знающих книжек. При этом даже малый возраст не влияет на их понимание жизни. Они рождаются такими знайками, в хорошем понимании этого слова. Чувствуешь в их окружении себя неким глупцом. Поэтому, всю оставшуюся дорогу до ресторана я молчал, высказывать, свое понимание карты реальности мира, совершенно не хотелось, боясь попасть впросак. Молчал, может, за умного сойду. К счастью, приехали быстро, не попав ни в один затор. Припарковались и вышли из автомобиля. Идя до входных дверей, я видел восхищенные взгляды мужчин, которые устремились на мою спутницу. Но когда в гардеробной она сняла плащ, я застыл на месте и не мог оторвать взгляда от нее. На ней было вечернее черное платье с глубоким декольте, откуда выглядывали изумительных очертаний груди. Платье было приталено так, что все достоинства тела были видны. Руки так и тянулись непроизвольно пощупать и погладить. Прямо наваждение. С трудом оторвал взгляд и предложил свою руку для того, что бы пройти к своему столику. Мысли путались и не переключались на что-то другое. Наконец-то дошли до нужного места. Стол был заказан человек на двадцать, справляли день рождения ее подруги. Именинница выглядела неплохо, бойкая бабенка Таниных лет, которая, вместе с ведущей, активно веселила гостей. Минут тридцать мы пассивно участвовали в круговерти событий. Таня вдруг прильнула ко мне и посмотрела на меня пристально. Ее лицо было немного печальное и чуть испуганное.

– Юрий, а вы не пригласите меня на танец?

– Да, конечно, – сказал я, протягивая ей руку.

Ведущая поставила медленный танец – вот это, что называется, влип, угодив на медляк, предписывающий некое подобие объятий. Мои руки на талии девушки, ее ладони замкнуты на моих плечах, все, как и надлежит – вот только как будто бы невзначай придвинулась она так, что ее грудь не давала моей груди даже выдохнуть, неотрывно смотрела в мои глаза чересчур уж значительным взором. Я сразу же унюхал коньячный аромат, оценил раскрасневшиеся щеки и блестевшие глаза. Не пьяна, конечно, но одной стопкой, тут явно не пахло.

– Знаешь, мои родители познакомились на тоже на работе, – сказала Таня. – Они сначала посчитали это мимолетным веселым увлечением, но очень быстро оба поняли, что все совсем наоборот…

– Таня… – сказал я как то беспокойно.

– Что?

– А мы не идем против этикета. Я как то нервничаю, когда вот мы так близко. Практически обнимаемся у всех на виду.

– Все нормально, – сказала она, ничуть не отстранившись, глядя прямо мне в глаза. – Посмотри направо… или налево…

Скосив свой взгляд вправо-влево, я вынужден был признать, что Татьяна Викторовна права: танцы, жманцы, обниманцы были практически у всех. Пора думать, как из всего этого выпутываться. Нутром чуял, какой подвох.

– Юра, – робко заговорила Таня, – объясни, пожалуйста, в чём дело? Я вижу твои масленые глазенки, когда ты смотришь на меня, но ты почему-то ничего не делаешь. Неужели я тебе не нравлюсь или ты чего-то боишься?

– Да что ты такое говоришь, Таня, ты роскошная женщина. О такой, как ты, я только мечтал в своем юношестве. Но я женат, и у меня есть ребенок. Я не хочу разрушать то, что у меня есть. Ты для меня недостижимая мечта, которой можно было бы достичь, если бы мы встретились ранее, лет десять назад.

– Юрка, сволочь! – вспылила Татьяна. – При чем, здесь твоя жена. Не хватало ещё, чтобы я навязывалась ему в полюбовницы. Кто ты такой? Меня такие мужики обхаживали. А он тут из себя херувима строит. Ангела.

– Никого я не строю, Татьяна Викторовна. Почитаю за великую честь, что ты обратила на меня внимание,… Но только ты женщина волевая, твердая, а я мужичок трусоватый, привык жить с оглядкой. А кабы чего не вышло. Но коли, ты твёрдо решила, давайте устроимся где-нибудь на вашей даче, подальше от всех посторонних глаз.

– Ишь ты! – фыркнула Танька. – Я вроде, принудила, как работодатель, а он соблаговолил. Некогда, мне по тайным свиданиям бегать. Я никогда не от кого не скрывалась и если у меня есть симпатия, то скрывать ее от посторонних очей не буду. Ладно, замнем для ясности -.

От неприятных мне оправданий, меня спасла, с хохотом и прибаутками разбившая нашу пару тамада, объявившая конкурс. Концовка вечера у меня лично произошла несколько скомканной, хотя на свою рожу нацепил улыбку и доброжелательность. Внутренняя скованность присутствовала, и непонимание что делать дальше. Как оказалось, что при всем моем сознательном поведении и готовности к любовному флирту, внутри себя я был не готов. Или готов, но боялся себе в этом признаться. Был тут у меня полгода назад похожий случай. Я по своему обыкновению обхаживал одну дамочку, абсолютно не рассчитывая на взаимопонимание. Так уже заведено, я ее догоняю, а она убегает. Игрались пару месяцев, а потом я возьми да ляпни «А давай мол, в Испанию слетаем, я путевки закажу, а ты их оплатишь», на что мне ответили с обескураживающей прямотой и искренностью «Давай». Что было самое плохое для меня, что я услышал сердечную искренность в голосе женщины. Так сыграть было невозможно. Вы даже не представляете, как я выкручивался, что бы в прямую не отказать и не поехать в эту гребанную Испанию. Здесь, чувствуется, я попал в похожую ситуацию, но как выйти из нее с достоинством даже теоретически не представлял, при этом Татьяна мне нравилась. Но были ли мы с ней одного поля ягоды? Готов ли я окунуться в море сладострастия и греха? А что потом?

Разъехались после ресторана на такси, оставив машину на парковке возле ресторана. Всю обратную дорогу думал о Тане, о том, что могло случиться с ее расчетливым умишком. Я вроде составил о ней мнение: хорошенькая, привлекательная женщина. Абсолютно четко представляющая свое место в нашем мире. Без заскоков. Отвергающая сомнительные связи и легкомысленные предложения. Надежно стоящая на ногах и ищущая точно такого же партнера. Предложить ей мне легкомысленный секс, это знаете не похоже на нее. Домой пришел в недоумении, которое супруга сразу учуяла, и недвусмысленно заводила носом, подозревая меня во всех смертных грехах. Запах что ли от меня шел?

На следующий день на работу заявился рано, приплелся к восьми утра, на мое удивление Татьяна Владимировна пришла еще раньше. По ее поведению было не определить, как она отреагировала на мое вчерашнее поведение. Наоборот, она была само воплощение деловой активности, ни взглядом, ни поведением, ни намекая, что когда-либо, что-либо было между нами.

– Сегодня едем в областной город, по тому делу, в котором ты разбирался. Долевое строительство в торгово-офисном центре. Проблему можно решить без суда, все зависит от сегодняшних переговоров. Ты готов?

– Я как пионер, всегда готов.

– Тогда все. Загружаемся в машину и в 14.00 мы должны быть на встрече. По дороге дам тебе вводные.

Первый час ехали молча, изредка перебрасываясь пустыми фразами, о погоде и политической обстановке в стране. Потом она меня все-таки разговорила, затронула мой любимый конек о понимании нескольких религий. В последнее время я немного интересовался индуизмом, в связи с тем, что хотел съездить в Индию, посмотреть на ашрамы да на индийцев. Люди, которые мне рассказывали о стране, были просто очарованы ей. Я высказал несколько слов в защиту индуизма. Таня, внимательно смотревшая на дорогу, что впрочем, не мешало ей выступать олицетворением всего земного скепсиса: она то и дело, явственным шепотом, подавала критические реплики, из которых следовало, что в иностранные религии она не верит нисколечко. По ее глубокому убеждению, сформировавшемуся отнюдь не сегодня, основанному на богатом житейском опыте и мудрости предков, что многие религии мира были и остаются тупиковым путем, глухим закоулком, в который род людской как-то свернул по ошибке, да так и не нашел в себе ни ума, ни разума повернуть к Христианскому пониманию мира. «То ли еще будет, – убежденно вещала она, – то ли еще будет, наплачемся, спохватимся». Особливо когда речь идет о пренебрежении самой доподлинной христианской религии. Которую, несомненно, не понимают индусы со своим развитым индуизмом. Наполнять себя надо светом и самим светиться, а не сочувствовать и переживать и этими действиями отдавать свою энергию. Светиться надо так самим, что для всех окружающих людей быть солнышком. Все ее разглагольствования можно было свести к примитивному лозунгу «Светись как я, светись лучше меня».

Поначалу меня лишь развлекало попыхивание добродушного критикана, этакого Шопенгауэра доморощенного, забавляло, и не более того. Уж в чем, в чем, а в религиозных верованиях я был силен. Раздолбать мог любого, не очень знающего человека. Однако через полчаса понемногу мне стало казаться, что Татьяна во многом права. «А Смысл – отдавать энергию? А действительно не легче плюнуть на все через плечо. Вы не поверите, но я уж давненько, не стоял утречком на своей лоджии, во власти одной-единственной мысли: как там мое человечество? Не помочь ли ему чем? Страдает, поди, болезное, в недугах погрязло, в тяготах и лишениях мается. Одни землетрясения, да наводнения. Спасать надо человечество, спасать. Может действительно плюнуть на все человечество и заниматься только самим собой, только своим состоянием души».