Текст книги "Бумеранг фаталиста (СИ)"
Автор книги: Юрий Кириллов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Новорожденный, зарегистрированный с биркой Державин Ю.А, ничем не привлекал к себе внимания. Первые два дня своей жизни я развивался при полном всеобщем равнодушии. Сразу же после моего рождения, меня перенесли в какой-то боксик для новорожденных и оставили там. Врачи посчитали, что меня на кормежку к маме можно принести только на третий день. Первые два дня я питался искусственным молоком. Мои жизненные параметры оставались стабильными и не давали повода беспокоиться о развитии. Со мной обходились не так же, как с любым подобным малышом (в некоторых роддомах). Тех хотя бы приносили на кормление, а иных вообще с мамками не разлучали. То есть, что получается, на тот момент товарищи врачи уменьшали некий энергетический контакт, который был бы у малыша (то бишь у меня) со своей мамкой. Ослабленность при первых днях после моего рождения отложилось на уровне моего подсознания и проецировалось на мою жизнь на внутренних глубинных подсознательных программах. В какой-то момент я понял, что я действительно уступаю большинству окружающих людей, по внутренней жизненной силе. По активной жизненной позиции, по энергии. Это странно, но это именно так. Иногда, мне кажется, что я помню этот момент, момент рождения, я родился в состоянии стресса и своих криков, меня нужно было успокоить, но впоследствии единственным чувством, наполнявшим меня после появления на свет, было леденящее, полное отчаяния чувство отверженности. Я лежал и слушал тишину, окружавшую меня, пытаясь осознать, кто я и зачем появился в этом мире, вглядываясь в унылый пейзаж родильного дома.
Примиряться с этим фактом я не хотел (уже сейчас во взрослом возрасте), и начал выстраивать собственную систему защиты. Я решил ехать на психологический семинар. На семинар я не попал. Не в первый, ни во второй, ни в третий раз. В первый раз у меня вырисовалась проблема с жильем. Во второй раз, за четыре дня до семинара, я в гололед поскользнулся и со всей своей дури ухнул на спину (трещины в ребрах). Когда подошел день отъезда в третий раз (супруга загремела в больницу на сохранение). Когда подошел следующий четвертый срок, мои финансы запели романсы.
– Поздравляю, вы добились своего. Но что вам на этот раз от меня надо?
Мои так называемые хранители, естественно, до ответа, мне, не снизошли. Да я, собственно, и не ждал, что с небес прозвучит величественные голоса, готовые поведать мне мои сиюминутные тайны бытия. Мои ангелы, казалось, вполне удовлетворились тем, что блокировали мне всю окружающую жизнь. Брали измором. А в моей работе дело в это время обстояло так: приходил клиент, а я пытался предложить ему свои услуги.
– Скажу прямо, честных юристов в округе нет вообще, я единственный – а сердце колотилось как у зайца – Пятьсот баков за заседание в арбитраже, включая апелляцию – продолжал я.
– Грабеж, – проворчал предполагаемый доверитель.
– Платная забота о человеке и о вашем бизнесе, – парировал директор и работник (в одном флаконе) юридического бюро «Наше право». Клиент уходил с желанием подумать и больше не приходил. Он уходил в другую фирму, где с него за это же дело просили штуку Бакинских. Он соглашался и платил штуку. В чем же дело, почему человек интуитивно выбирает юриста подороже? Да потому что мы все связаны на подсознательном уровне. Подсознание человека, подсказывает какого ему адвоката нужно выбрать. Идет так сказать разговор между двумя подсознаниями напрямую. Разум в это дело практически не включается. Плюсы в самостоятельной работе получают те, у кого высокая энергетика. Про таких сразу говорят «надо будет, горы свернет, и результат добудет». Я, однако, внутренне горы сворачивать не собирался. Поэтому пробивался хлебушком с маслом, на красную икру денежки не хватало. Выглядел, правда представительно и даже ко мне работу стали просится люди «Челядь мне ни к чему, сам себе шнурки завязываю» – думал я про себя. Эх, милые мне бы самому себе заработную плату выплатить.
Я ведь семейный человек. Женат на красивой и миловидной девушке, которая скоро родит мне дочь. Сегодня, когда я шел вместе с ней и видел молоденьких девушек в коротких юбках, я бросал на них осуждающие взгляды, ханжески покачивал головой, не забывая при этом оценить и полюбоваться их фигурой.
– Достался же кому-то. Симпатичный, богатый и жену слушается. Мой бы ни за что в магазин не пошел, – завистливо вдохнув, поведал один голос.
– Точно. А жена то, видела, какая наглая, так и зыркает по сторонам. Веревки видно из него вьет – добавил второй голос, пожалевший о моей горькой участи.
Мысленно поблагодарив сердобольных женщин, я пустился в раздумья – это еще неизвестно кому повезло. С моей точки зрения вроде пока мне. Вопреки распространенному мнению о том, что глава семьи теперь должен работать день и ночь, сильно я себя не утруждал – сидел себе дома, поигрывал на компьютере и, изредка ходя на человеческие судебные заседания. Сидел, будто домашний зверек. Когда жена приходила с работы я орал как недорезанный поросенок
– Мне грустно и одиноко, поговори со мной, о спутница моей жизни. Развей мою грусть.
Однако внутреннее одиночество и жажда большой и красивой жизни обуревало мою противоречивую душу. Только, в моей жизни ничего существенного не происходило. Я стал, подозревал, что это, никакая не случайность. Все такие случайности остались в прошлом. Это закономерность и проживу я в этой закономерности до конца дней своих. Но теплилась надежда на хорошую и красивую жизнь. Было, правда немного грустно, в связи с тем, что надежда присутствовала давно, а изменений не было. Одновременно хотелось радоваться жизни, но сильных поводов не было. Пришлось самому привносить хорошее настроение и юмор в наш дом и в мир, в котором я живу.
Сегодня вечером, я поздравил жену с наступившей зимой, пожелав ей счастья и здоровья. После этого вспомнил свое армейское прошлое, а посему тотчас же распорядился, что вводится новые правила: Под меньшей частью одеяла будет забывать свой кошмарный день народ, а под большей частью одеяла будет предаваться объятиям морфея господин муж. А еще супруге надо взять носки и трусы, мамой подаренные, и постирать их на совесть! А еще, что о хорошем муже надо заботиться и покупать ему лакомство и пиво безо всяких напоминаний с его стороны. А еще надо… Супруга посмотрела на меня недоуменно с явным сочувствием как на расшалившегося маленького ребенка. Во взгляде выражалась крылатая фраза «Чем бы дите не тешилось, лишь бы не плакало».
ОДИН ГОД НАЗАД.
У меня практически нет никаких изменений. Мой доход не очень большой. Знаки судьбы говорят мне, что всю свою жизнь я проведу точно также. Мне это не нравится, но вереница фактов служит ключом к механизму, который был заведен, непонятно кем. Как ни крути, надо было что-то делать. Случайностей нет, есть одни закономерности. Мне совершенно не хочется провести свою жизнь винтиком в этом механизме. На крайней случай, хотелось быть большой шестерней. Ну, уж, если помечтать, то тогда рассматривался вариант «быть свободной личностью, отдельной от всех механизмов».
В принципе я даже не мог похвастаться стандартный набором «квартира-машина-дача», восьмичасовой рабочий день пять дней в неделю, выходные с семьей, вечера у телевизора, кризис среднего возраста и тихое отчаяние человека, понимающего, что жизнь проходит мимо него. Даже не было и этого. Постоянное усилие для заработка на хлеб насущный.
«В психологический центр жизни, надо в Питер ехать» – подумал я и набрал заветный телефонный номерок. Однако, после разговора с секретарем – я немного отходил от озвученной цены (платы за семинар) и начал тихонько поскуливать…
– Это ж, где у нас у православных людей такие деньжищи то.– Деньги, правда, у меня всегда водились, (драл со своих редких клиентов две шкуры) но при случае всегда любил поразглагольствовать о христианстве и человеколюбии, благотворительности, хотя сам, тогда даже смутно не понимал, что эти слова значат. Но пришлось, где-то ужаться и отправляться туда для понимания и как я надеялся облегчения своей будущей жизни.
Приехав в Санкт-Петербург и придя на собеседование, когда мне задали вопрос, зачем вам нужен этот семинар и какие я цели ставлю, начал как всегда, издалека да со своими прибауточками.
– Ох, уж эта жизненная энергия опасная все-таки вещь, Елен Васильна (психолог, которая будет вести семинар) – таинственным тоном сказал я и продолжил. – Энергетика опаснейшая вещь! Народа погубила – тьму, и спасла немеряно благородных и честных людей. Однако, она хитра и изворотлива аки змея подколодная! У кого она есть, а у кого и нету. Вот я и хочу узнать, как я свой энергетический тонус подниму и своей семье сразу службу сослужу. Мне самому-то, много ли нужно? Хлеба, молочка да творожку тарелочку. Я ведь для дочки своей малой и жены стараюсь, чтобы, как призовет меня Господь к себе, они с голоду не опухли, да по миру с сумой не побирались! И пришел я к вам исключительно в таких целях, – я поднял указательный палец вверх и добавил – Давай, это, Елен Васильна, избавляй меня от такой напасти как мой пониженный жизненный тонус, а то я ведь, денег хочу. А это ведь две взаимосвязанные вещи, энергия и деньги.
При этом монологе я немножко расчувствовался, что даже пустил натуральную слезинку, и тут же смущенно и, покраснев, вытер щеку рукой.
– Жена, значит, детки малые? – посочувствовала сидящая напротив меня женщина. – На молочко не хватает?
– Истинная, правда. Ой, как бедую! Не каждый день стейк во рту держу!
– Значит, дочку и жену нечем кормить? – прервала она, мою прочувственную тираду. – А я вот думаю, что тебе деньги нужны, что бы хенесси пьянствовать, да по молодым девкам шастать. А во-вторых, надо ведь разобраться сначала, а потом уж выводы делать. Может быть, деньги тебе вообще не нужны, а нужна лишь только любовь…
Мне не понравилась ее последняя фраза про ненужность денег, в связи с этим я немножко разволновался, поэтому начал потихоньку закипать – Что вы, понимаете, деньги всем нужны: и малым и старым! Я смолоду много лиха натерпелся, в армию ходил, в институте срок мотал, да и красной и черной икры годами не едал! А насчет молодых девушек и вина, навет Васильевна, навет. Ты уж похлопочи на семинаре, поприглядывай за мной, а там глядишь, и выйдем мы с тобой на правильную дорогу, как мне жить дальше.
– Так, а сейчас уже есть, поди, лишняя копеечка? Вот если пошарить по твоим закромам, может, что и сыщется. А коли, не найдем, тогда и посочувствую и подумаю чем тебе помочь. Только, думаю, у тебя не только на молочко, но и на виски найдется! А за вранье я тебе еще и утяжелю твою энергетику – спровоцировал она меня.
Удар по святому я воспринял неожиданно нервозно. Оказалось, что у меня это Ахиллесова пята: – Ты не посмеешь! – неожиданно закричал я, мечась взглядом по комнате. – Гляди, обидишь меня, православного человека, тебя мой Бог накажет! Будешь гореть в геенне своей психологической! Мне не себя, мне тебя жалко! Погубишь свои знания на веки вечные в аду психологическом!
– Ну, с Богом я как-нибудь вопрос решу, без тебя красивого – успокоила она меня.
– Не богохульствуй, неразумная! – заспешил, захлебываясь словами, я. – Я с просьбой о помощи пришел. Отказать мне в помощи теперь, это теперь ваш психологический грех! За это ответ держать придется. Ваш книжный Бог, тоже, поди, не похвалит. Увидишь, заставят тебя еще тысячу раз Фрейда с Юнгом прочитать! Тогда вспомнишь меня! Покаянными слезами зальешься! Зачем, скажешь, я у этого благородного человека энергетику не повысила. Покаешься, да только поздно будет! Коли сейчас, хочешь знания свои спасти, да избегнуть разговоров потом с психоаналитиками, враз принимайся за жизнь мою личную, да тренинги мне придумывай ежедневно.
– Ишь ты как заговорил, даже не знаю, что с тобой делать? Ну, повысим мы твою энергию. А люди что скажут? Что не с того ни с сего, ты как ракета ворвешься в мирскую реальность, да устроишь переполох? Бардак в людском мире наведешь, обидишь многих ненароком. Может быть, Юра о подсознании лучше подумаешь? В молитвах да афирмациях проведешь остаток своей жизни?
– Ага, сплю и вижу, как я еще в молитвах и афирмациях дни свои провожу, делать мне, что ли больше нечего. Было уже мое покаяние и хватит об этом. Людская молва? На чужой роток ведь не набросишь платок. Мне перед электоратом стыдится нечего, я свое благородство и честь как зеницу ока сберег! Все мои дела Иисус Христос видит. Мне перед ним ответ держать, а он про меня всю правду знает! – Надо сказать честно, такого от себя я даже не ожидал. Я так смело начал призывать в свидетели высшего судью, что понял, если мой энергетический тонус повысится, то я далеко пойду, как минимум в Государственную думу. Особенно мне понравилось мое же выражение про свое благородство и честь, которое я сберег, хотелось его даже повторить. Я даже уже стал примериваться, как его повторить, но другими словами, более изысканными. Как говориться, хвали себя сам, ругать будут другие, но Елене Васильевне кажется, разговор уже наскучил и она, улыбаясь, сказала – Ладно, Юра, я поняла вас, завтра будем разбираться, что такое подсознательные программы из твоего детства и как ты будешь от них избавляться. А на сегодня тебе задание, напиши на бумаге свои яркие детские воспоминания. Понял.
–Понял, не дурак. Дурак бы не понял.
– Ну, тогда все. До завтра.
Пришел я в квартиру (где договорился у знакомой свои кости кинуть на восемь дней), сел за стол, взял бумагу и ручку и начал заглядывать в свою детскую память.
Странно мне это, но вспоминается, почему-то случай, когда мне было 3-4 года. Я посещал детский сад. В детском саду был тихий час, то есть когда дети укладывались спать днем. Детский организм он ведь быстро перевозбуждается и его клонит ко сну. А во время сна, мы восстанавливаем силы. В общем, к чему это я. Да к тому, что, однажды просыпаясь, понял, что еще не могу эффективно контролировать свой организм. Как ни прискорбно сейчас это сообщать, но я сходил по большому в трусы, под одеялом, во время тихого часа. Маленький ребенок, когда это осознал, то ему было крайне стыдно и неприятно, что он так сделал. Пошли нравственные страдания о необходимости соблюдать личную гигиену. Но при этом, машиной времени я не владел, и повернуть часы вспять не мог. Однако надо было принимать решение. Пока раздумывал над этой дилеммой и известным вопросами русской интеллигенции что делать, и кто виноват? Время шло. Потом пришел к такому решению, что можно не принимать никакого решения. Это ведь, по сути, тоже решение. Доверившись судьбе, все-таки явно переживал, что скоро тихий час закончится, и дети будут вставать с кроватей, как же должен буду действовать я. Но тут вмешался случай. То ли по интуиции, то ли по запаху, воспитательница обнаружила или унюхала доносившейся от меня запах амбрэ (который очень тяжело спутать с другим запахом) и немедленно приступила к осмотру ребенка. Ребенок был несколько перепуган, нервно дышал и сопел, думая, что его будут ругать и морально обличать. Но, к счастью это ничего не произошло. Но тут я понял, что наступает следующий этап, то есть передвижение тела от кровати к ванной комнате. Дорога, которую я должен проделать в не совсем чистых трусах на виду у любопытствующего населения. Все бы было хорошо, если бы все дети спали, но в нашем случае половина детей не спала и с некоторой внимательностью и любознательностью наблюдала за передвижением воспитательницы по спальной комнате. Да… Я практически не помню, как я встал с кровати, но я отчетливо запомнил эту дорогу. Я не могу сказать, что эта была моя дорога на Голгофу, но далась она мне нелегко. Идя по этому пути, мне было невыразимо стыдно, за то, что я сделал. Я боялся насмешек и унизительных взглядов со стороны части группы. «Мол, обосрался». Однако, несмотря ни на что, присутствовала некая поддержка со стороны воспитателя, которая ни словом, ни поведением не упрекнула меня. Каждый шаг давался мне с трудом. Моральным трудом. Время остановилось. Я побледнел, я покраснел, я вспотел. Я шел вне пространства и времени по своей дороге на Голгофу, правда, вместо креста, у меня были полные штаны. Идущий по своему пути, я все-таки испытывал нравственное угнетение, при этом физические, этические неудобства вызывали большое нервное напряжение. Что самое странное, дети, лежавшие в своих кроватях, не издали ни одного возгласа и не осудили меня.
Не знаю, почему это осталось в памяти, но как говорят французы «се ля ви». Такова жизнь.
Первый день семинара прошел в обыкновенной болтовне, кто и как да почему суда пришел. Да и второй практически точно также. Я уже прикидывал, что надо попросить деньги обратно, да свинчивать обратно. Когда вдруг, я понял, что где то, непонятно где, начинает оживать моя душа. Мне становится интересно и просыпается радость к жизни. Мне стало стремительно интересно. В третий день семинара я начал потихоньку понимать, что вся моя судьба сформировалась в детстве. Все мои подсознательные программы идут отдута. И когда я в трехлетнем возрасте не сдержал свой организм, то чувство стыда и унижения я перенес и в свою взрослую жизнь. Люди то всегда относятся в большинстве случаев, к ошибкам других людей добродушно, а это мое глубинное подсознание говорит, что они меня осуждают. Самое интересное, что я то, мелкая душонка, когда кто-то совершил ошибку, внутри себя со снисхождением и некоторой издевкой фиксирую тот факт «ну что брат обосрался». «То-то мол, братец, жизнь ведь такая вся говенная, а ты лезешь вверх, посиди уж там, в низу в говне.
Ну ладно о грустном хватит. Самый замечательный день был в последний день, седьмой день семинара. Только тогда я понял, что человек знает все о своей жизни, если он, конечно, живет душой. Отключая свой ум и разум. Я попробовал. Я отключил свое сознание, и доверился памяти своей глубинной памяти. Тем паче представился великолепный шанс. Мы танцевали африканские танцы. Группе дали намек, что мы будем ходить по саванне, наверное, танцевать, желательно слушать свое тело. Как мне кажется, половина группы поняла их, половина нет.
Женщины, ведущие семинар, не собирался нас учить, они попытались разбудить уже существующие умения. На что они рассчитывали? Наверное, на память души, которая знает, как поступить в тех или иных ситуациях. За памятью души я рванулся внутрь себя. Я качнул тело, представляя себя черным танцором и созерцая себя со стороны. Но вместо этого пошла волна. Волна захлестнула. Ударила в голову, в руки, в ноги, разбежалась на сотню ручейков, пронизывая тело, и сразу накрыло все мое человеческое существо. Я участвовал в танце вокруг костра. Самое интересное, я уже был главным, наверно шаманом. Хотя, я ведь, давно уже не был любителем танцев. Мои руки и ноги жили отдельно и делали такие африканские движения, что мой мозг давался диву (тля, я танцевал не хуже, а может быть лучше тех кенийских сусликов, который я видел в телике). Странное дело, я чувствовал ритм всех плясавших. Общее состояние наивной, незамутненной никакими материальными расчетами радости наполняло меня. Все мы почувствовали себя, какой-то родней, близкой родней. Пространство освещали слабенькие светильники. Вместе с нами танцевали наши причудливые тени. Я чувствовал прохладный ветер. Я чувствовал даже горячее дыхание раскаленного солнца на своей коже? Я танцевал душой, тело само знало что делать. Мне пришлось это по вкусу, своей умиротворенностью и непривычным чувством безопасности мира. Я делал то, что нужно было делать. Я… даже не сомневался в этом. Знал, что именно так, только так, кто-то танцевал давным-давно, в прародительнице всего человечества, в далекой и далекой Африке. Такие коленца выгибал. Ихнему главному шаману, наверное, было бы стыдно передо мной, потому что я танцевал круче, чем те, которых я видел по телику из их племен. Мои руки устремлялись к вверх (к Богу), и плавно опускались, затем поднимались и вновь устремлялись вверх.
Наверное, в каждом человеке похоронена генная память десятков, а может сотен воплощений. Те, кем я был раньше. Наверно я был хорошим шаманом в Африке. В каждом из нас спрятан и делец и вор, и душегуб и святой, и военный и пацифист. В нас легко уживаются, правда и ложь, верность и предательство, беспримерное мужество и жалкая трусость. Тот дух, который находиться внутри нас, дает прожить нам сотни жизней. Мы ошибаемся, иногда. Но для того духа, который внутри нас, одна жизнь это песчинка. Но раз уж мы здесь надо попробовать вспомнить, что мы очень много знаем и очень много умеем. Надо попробовать нести в себе все свои жизни. Мы все знаем, и это очень грустно осознавать.
Сегодня вечером закончился семинар. Мы обнимались и целовались так, как будто не виделись несколько лет. Потом, застолье. Человек двенадцать нас. Всеобщее уважение и любовь. Гармония. Жаль, поэта не хватает. Мы беседовали лежа на полу, и пили вино, коньяк или водку. Никто никуда не спешил. Все друг друга уважали. Все друг у друга что-то бесплатно брали. Оазис любви в нашем рыночном и капиталистическом мире. Там, где можно набраться сил и понять себя. Понять, почему жизнь складывается не так, как хочется. Познай самого себя. Прости себя. Побеждай любовью. Не надо ненавидеть войну, а надо просто любить мир.
Сегодня, вечером, после окончания семинара, мне кажется, что я люблю людей и окружающий мир. Странные ощущения. Впервые в жизни мне нравится люди, я хочу им делать приятные вещи.
– Ты мудрый человек, Юра, хотя почему-то немножко нервный, – слышится мне вдруг вибрирующий голос небес – Ты вовремя закопал томагавк войны. В самый раз! К людям с сей минуты относись с любовью и добродушием. Побеждай любовью. Вспомни хотя бы свое детство.
Странно, но ведь в детстве ведь все друг друга любят. И даже я любил людей. Тут, на память сразу пришел Сережка, сын моей знакомой. Один раз он вычудил – лет восемь ему было. Пришел к нам в гости. Дети не объясняют, почему... взял и пришел "в гости"! Мы, как и положено, чаем угостили – с вареньем и печеньем. Попил Сережка чайку, поблагодарил и уселся на диван журнал "Мурзилку" листать. Надоело ему, отложил журнал и песню затянул. Настоящую, мужицкую песню. Сейчас он уже не тот, какой был раньше. Почему наши сердца стали черстветь и холодать, как будто в глаз каждому из нас попала такая же льдинка, что и Каю из сказки "Снежная королева. Ведь с детства мы были добры и бесхитростны, всегда готовы прийти на помощь. По крайней мере, так было при моей сопливой юности. Потом, все изменилось, и мы стали такими же суровыми и безжалостными, как многие другие. В этом случае мы не оказываем помощь, если она будет нужна другим людям. Хотя, мы, наверное, могли бы ее оказать, хотя бы в память о своем детстве.
НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ.
Современная притча
Мать спросила своего ребёнка:
– Знаешь ли ты, что Бог был здесь, когда ты крал печенье с кухни?
– Да.
– И что он смотрел на тебя всё это время?
– Да.
– А что он говорил тебе, как ты думаешь?
– Он говорил: «Кроме нас здесь никого нет, возьми себе немного!»
Ах, как хочется выйти в писателя, тем паче мода пошла, каждый уважающий себя и засветившийся на телевидении пытается, поделится своим мировоззрением. Сам того, не зная, я переживал кризис, хорошо знакомый многим, когда десятки историй крутятся в голове, но кажется, что все об этом знают, и ничего нового я не расскажу. Смысл писать книгу? Но, волшебное существо, живущее в компьютере, и дающее мне вдохновение требовало, что бы я стучал по клавиатуре. Я в последнее время всё больше стал работать по ночам, засыпая ближе к рассвету, и просыпаясь только часов в двенадцать. Вечером, после того как жена с дочкой укладывались спать, и не путались под ногами, когда квартира погружалась в темноту, я включал компьютер, и половину ночи жил, бродя между компьютером и кухней (что бы сделать чайку). Я, матерясь, стал писать вторую книгу. Матерился потому, что с первой книгой было еще ничего неизвестно, а я уже стал писать вторую. Вообще-то в глубине моего сознания еще теплилась искра критичной оценки действительности (что она на хер никому не нужна, кроме меня), но под спудом величайших достоинств шедевра шевелилась мысль о том, что первую книгу были должны издать немедленно, издатели должны были биться за этот жирный и лакомый кусок моего пирога. Мне, как Самому Главному Писателю Нашей Вселенной было не до таких глупостей, что бы бегать по издательствам самому и уговаривать их об издании и тираже. Но издатели, эти странные люди, почему-то не хотели публиковать мои вирши. Тогда я обратился к литературным агентам. Я написал им электронные письма. Я поблагодарил их за нелегкий труд и написал «Это хорошо. Для меня. Тебе за примерное поведение я дам 10 процентов. Согласен? Чувствую, что согласен». Литагент молчал «Эй, напарник, не забудь, пятьдесят на пятьдесят!» обеспокоено в следующем письме писал я «Уговор дороже денег!». Но все они молчали, и никто не хотел мне отвечать. Потом я вспомнил одного эзотерика, и то, что он мне советовал. «У тебя еще пока энергии не хватает, для того, что бы книгу опубликовать. Для публикации книги, ты можешь брать энергию из неосуществимого будущего. Представь себя Нобелевским лауреатом, и с этой энергией нобелевского лауреата ты враз ее пропихнешь в любое издательство». «Это интересно» – подумал я, хмыкнул и сразу стал важничать. «Пшел вон» – сказал я прислуживающему мне невидимому халдею. «Хотя нет, милейший сообрази мне Чайковского. Хотя нет, ты же русский увалень, чай неправильно заваришь и икру размажешь, так что я уж лучше сам». Но буженины и черной икры для моего бутерброда в холодильнике, как назло, почему-то не оказалось, мне пришлось, вернутся в реальность, и довольствоваться покупным печеньем. Так что Нобелевским лауреатом с врученной мне премией по литературе я был минуты 3 (три), большего реальность мне не дала. Однако иногда жажда писательства, стяжательства, и всемирной славы Нобелевского лауреата обуревают мою тихую и кроткую душу. Хотя, наверное, я могу, остановится на дешевой популярности, халявном армянском коньяке, а также живом пиве и симпатичных и внимающих моим словам женщинах.
«Державин Юрий Алексеевич – выдающийся русский писатель и ученый футуролог, с гениальной прозорливостью описал религиозные войны и крах римско-католического ответвления христианства. Крупный мыслитель, он на столетия опередил свое время, предвидя объединения всех религиозных концессий и возникновение коммунизма в обновленном виде с верой в единого Бога». Выдержка из Всемирной энциклопедии 2250 года. Голова моя вдруг закружилась, царская шапка повисла на ушах; за плечами отросли крылья; и зазвучали фанфары и щебетанье райских птичек. Сон моего разума рождал непонятно что.
Мечты, мечты!– Пора ребенка мыть. Скоро воду нальешь? – вдруг строго спросила Екатерина, жена, вмешавшаяся в мои фантазии и вернувшая меня в реальность – Давай быстро гоголь доморощенный, и что бы температура воды была 36-37 градусов.– Через Час будет мыться, может быть, чуть раньше, – возвращаясь из высоких сфер на свой потертый диван, ответил я.
– Она не будет ждать столько времени, Любовь Юрьевна уже хочет спать! – холодно, сообщила жена. Я отвлекся от своего блистательного предначертания, вернулся на грешную землю и внимательно посмотрел на супругу. Катя выглядела утомленной и не выспавшейся. Да, надо бы ей помочь ухаживать за ребенком, но если честно орасто-горластое существо меня утомляло всего за пару часов, и большого желания заменять супругу не было. Детеныш придумал свое ноу-хау; она днем спала, а ночью бодрствовала. Когда я хотел спать, Люба хотела внимания и любви. Когда я бодрствовал, дочь спала. В эти дни я превратился в сомнамбулу, хотя если честно моя помощь в семье была минимальной. В садик надо было ее отдать, но как-то не сложилось. Поэтому, Катька была домохозяйкой, беря, изредка на дом работу по бухгалтерии.
Иногда, мне приходили в голову, приходили странные мысли «что бы меня, оставили все в покое в глобальном смысле. То есть, чтобы натурально все куда-то слились, и никто не капал на мозг. Лежу я, значит на диване с книжкой, тут же автоматически наполняется холодильник. Одежда стирается сама собой. Да, и всенепременно чтобы женщина приходила по щучьему велению, по моему хотению. И быстро таяла, когда хочется остаться одному. Красота. Правда, за последние полгода, благодаря путевке в садик, мы пристроили все-таки Любу, мне стало значительно легче.
Любе сегодня исполнилось четыре года. Мы, с супругой после долгих разногласий повели ее записывать в школу танцев. Супруга хотела отдать в музыкальную школу, но в связи с моим решительным протестом и угрозами физического воздействия на нее, а в дальнейшем примирением конфликтующих сторон, решили отдать на танцы. Был, правда, еще один голос бабушки (Лидии Николаевны), которая настоятельно рекомендовала отдать внучку на гимнастику. Но ее голос в расчет мной не брался.
По тротуару шествовали так: справа от дочки я, слева супруга, в центе Любовь Юрьевна толкающую перед собой маленькую коляску китайского производства. Коляску пришлось брать по дочкиному капризу: в ней ехала обезьянка Чита, которую нельзя было оставить дома одну, потому что она хотела спать, а маленьким обезьянкам спать дома одним нельзя, за ними нужен глаз да глаз. Люба по дороге начала объяснять мне, какие могут быть неприятности, если Лунтик улетит на Луну, наберет там лунных цветов, спрячет их на поле за городом Череповцом, никому про это не скажет, а сам спокойно ляжет спать, сначала посмотрев мультик про самого себя в «Спокойной ночи, малыши». Он обманывает тетю Оксану и вводит других детишек в умышленное заблуждение, что он хороший. На самом деле он нехороший. Мой мозг, не очень понимал основную мысль детеныша, и я лишь для видимости глубокомысленно кивал головой. Наконец, Люба уловила мою отстраненность, вырвала свою левую ручку, остановилась, топнула об асфальт ножкой, и зловеще спросила:
– Ты что же, тятя, не понимаешь, что дурман от сонных лунных цветов ночью проникнет во весь город и город заснет? Это же будет ужас что такое.
– Почему город заснет? – озабоченно спросил я.
– Потому что лунные цветы соприкоснутся лунным светом со своей родительницей луной. И весь город заснет, и никто больше не проснется, а если проснутся, то они все будут под властью Луны. Вот что может наделать этот Лунтик, а ты меня не слушаешь.
От хорошо воображаемой картины у Любавы глаза вмиг намокли, и она приготовилась зареветь, но тут на помощь подоспела жена:
