Текст книги "Не буди Лешего (СИ)"

Автор книги: Юрге Китон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 25. От края до края

– Ну что, понеслась?

Вечер тихий выдался, сумерки скользили над долиной, медленно наползали на луга и лес серой хмарью. Птицы не пели, ветер не гулял. Видели мы вражеское войско, а вражины видели нас.

Но, вестимо, не всех.

Кто в лесу моём таится, только я знаю. Нечисти у нас много разной. И теперь целая дружина Лешаков.

С неба нас будет прикрывать Горыныч – но не одна он у нас тварь летающая. Предвестник Мары с ней же. Кощей на своей колеснице. Всем желающим выдали ступы.

Как и хотел, Кощей растянул по лесу свою колдовскую сеть. Но для начала надо нам врага разбить и заманить в ловушки.

Колдуны у них верховодят нечистью – если колдунов убить, оно, конечно, нечисть пришлая сама по себе не исчезнет, но станет неуправляемой. Уже своей волей будет обладать. И захочет ли она воевать с нами, или часть домой поспешит? А какая-то часть их, что послабже, без вязи магической и колдовской поддержки сразу испарится.

Посему нам надо разбить колдунов.

Их главный сам колдун, но не с колдунами выступает, а со своей дружиной человеческой. Пленники в их же лагере – в клетках сидят. Держат их изнуренными – без воды и еды. Но то не так страшно. Не скажу, что на них у нас большая надежда. Хотя человек умом крепок и на местности маневренен. Пригодились бы. Нежить хоть сильна и хитра, но бестолкова. Надо за нею следить.

– Леший, ловушки готовы? – Кощей рядом садится, что-то прикидывает.

– Мои да, все на своих местах.

– Надо разбивать на части врага и гнать в лес.

Для того у нас Мара есть. Её в самую гущу сбросят. После того как Горыныч пролетит.

– А ежели не пойдут они так как мы думаем? – я сомневаюсь.

– Я и проходы наплёл магические по твоим тропкам лесным. Пойдут как милые, ты уж тоже следи.

– Ну так что, я того? Полетел? – подошёл Горыныч. – Вон Маре не терпится. Я уже не могу слушать про их с Кощеем жизнь семейную. Пойдёмте уже драться?

– Это что она тебе такое рассказывает? – Кощей удивляется.

– Да всё больше про яйцо твоё.

– О как! Она про то что знать может? – Кощей встрепенулся. – Неужели, баба хитрая, у себя моё яйцо держит?

– Да видать оба держит, и крепко! – Горыныч усмехнулся.

– Тьфу ты, нечисть крылатая! – Кощей на Горыныча мечом замахнулся. – Я серьёзно ж, а он всё шутит!

– Испугался всерьёз, нечисть костлявая? – Горыныч посмеивается.

– Хорошая у Кощея жена, зачем ругаться на неё? – Водяной брюхо почесал. – Горыныч уважаемый, а ежели у тебя триста детей, стало быть, у тебя под сотню жён?

– Говорил же он, что дети по три штуки рождаются, – Кошей поддакнул.

– Ну так и есть, ровненько их сотня, – согласился Горян. – Други, ежели случится что, умру я, у меня сотня жен!

– И триста детей, – повторил Кощей.

– Я не знаю тебя, нечисть крылатая, – быстро ответил я Горяну и повернулся к Костейшеству. – Кощей, а ты знаешь?

– Его? Первый раз вижу, – Кощей отмахивается. – Э, ты кто?

– Сто красавиц! – Водяной слюни распустил. – Эх! Мне моя Кикимора даже заикнуться про них не позволит. Сто красавиц…

– А ведь и то правда! – спохватился Кощей. – Алёша, подумай, у него сто красавиц где-то по горам распихано! А если сгинет Змей, кому такое добро достанется?

– А они у тебя все бессмертные? – решил уточнить я.

– Ну после встречи со мной стали, а как же! – Горян почесал подбородок.

– Сто бессмертных баб и триста детей, – Кощей вздохнул. – Горян, а дети-то не все малые? Ты их когда начал строгать в таких количествах?

– Да кто-то уже и богатыри могучие, а кто-то Змеем летает, да по другим местам. У нас всё строго поделено. Зачем им на батькину территорию?

– Так тогда пусть сами своих мамок кормят, – рассудил Кощей. – Ну а мы, если что, утешим. Алёша, я жадный, на то я и Кощей, но всё ж таки сто – да к тем, кто уже имеется! Это надо быть Горяном, чтобы везде успевать. Поделим их поровну?

– А как же?.. – начал было Водяной.

– А тебе Кикимора не разрешает, – быстро напомнил ему Кощей.

– А у тебя Мара каждую красавицу поделит, тоже ровно – на две части. А начнёт с тебя, – напомнил я.

– Други, я ещё даже не помер! – возмутился Горян. – Может, рано начали моих жен делить?

Глава 26. Прыжок Смерти

– Может, рано начали моих жен делить? Ну если что, у меня и список есть! – Горян повертел рукой в воздухе, перед ним образовался магический список.

– Что там у тебя, твои жены?

– Они. Как звать, где живут, куда лететь, на солнца рассвет али от него – всё указано.

– Ну давай сюда, – Кощей протянул руку, поколдовал. Список разделился на три части и упал ему, мне и Воднейшеству.

– Где твоя ведьма живет, Алёшенька, и где твоя Кикимора обитает, уважаемый Воднейшество, мы все знаем, а вот… – Горян взглянул на Кощея, потом на скучающую в сторонке Мару.

– А за ней приглядывать не надо, это она за вами приглядывает, – отмахнулся Кощей. – А ежели я сгину, она ещё сама кого-нибудь из вас приберет. Если не всех сразу.

– Кощеюшка, ты ж бессмертный, ты уж не помирай!

Не хочется как-то, чтобы тебя Смерть прибрала. Вроде и помер уже, а всё равно неохота.

Я посмотрел вниз.

Расположились мы на лесистом холме, в самой высокой его чаще. Внизу по долине простирается лес, перерезанный извилистым руслом реки. Выходит река в долину, на широкие просторные луга, обрамленные поначалу редким подлеском, переходящим в густую чащу. И по той долине сейчас идёт большое вражеское войско.

Много ли они знают про мой лес?

Разведчики ходили по лесу, кого-то порубил я, но наверняка кто-то в свой стан вернулся и всё что вынюхал – рассказал и показал. Идут они захватить землю и дальше двинуться. Много ли им проку от здешних поселений? Мужчин уже забрали. Заберут ещё баб и детей, стариков убьют. А, может, всех убьют. Но то вряд ли – женщин и детей тоже хватают – все сгодятся в рабы. Знают ведь, что нечисти в наших лесах полно. Но выведали ли, что объединились мы?

У них сильные колдуны.

– Горян, темно, тебя с воздуха, может, сразу и не заметят? – спросил Змея.

– Ну я совсем бесшумно летать не умею, – Горыныч оценивающе осмотрел лес. – Мне в любом случае выдвигаться, едва они к кромке леса подойдут. Полечу над лесом, а над ними поднимусь и сразу огнём. Тут они врассыпную бросятся, и сразу по магическим тропкам в ловушки.

– Нельзя так, – Кощей покачал головой, сбил пламя с черепушки. – Ты брюхо откроешь, шею, пасть подставишь свою змеиную, если так низко будешь атаковать.

– А что ты предлагаешь? – Горыныч вниз смотрит, руками водит, разминается.

– Облетай кругом, заходи с тыла, как и оговаривали. Огнём их и шугнёшь в лес.

– Мару сбросишь, она ещё и подгонит кого надо.

– А людей кто пойдёт со мной освобождать? – Мара к нам подходит. Уже в доспехе, красивая. На блестящем металле последние лучи заходящего солнца отражаются.

– Я пойду, – ответил ей.

– Я могу сходить, – предложил Водяной.

– Нет, сиди в реке, – не согласился Горыныч. – Всё будет гореть, следи за пламенем. Если получится колдунов в круг загнать, я огонь ещё раз пущу и Кощей пустит. Магией поддержит, а я крыльями разогнать смогу, как экран сработают. Выжгем до пепла.

– Надо стену воды поднять будет, – предположил Водяной, потирая подбородок.

– Надо, сделаешь? – спросил Кощей. – Ты здешний речной Хозяин, мы уж других не звали, на тебя надеемся.

– Моя река, меня послушается, – Воднейшество обиделся.

– Вот и хорошо, да я так, предупреждаю, что горячо будет, – Кощей оправдывается.

– Ну что, мальчики, полетели или как? – Мара вниз поглядывает.

– Пусть чуток поближе подойдут, – Кощей отвечает.

– Ближе то ближе, да ведь и они не просто так, тоже к штурму леса готовятся.

– А в небо смотрят?

– А кто их знает? Они про тебя ведают?

– Да видели скорей всего разведчики, что Змей у нас есть, – я ответил. – Вон он сколько туда-сюда в последнее время летал.

– То, может, по своим делам… – Мара головой покачала. – А у них есть нечисть летающая?

– Нету.

– Хоть тут повезло. В воздухе мы хозяева… – она ещё раз взглянула вниз. – Горян, по мне так пора.

– Пора так пора. Забирайся на меня, красавица! – он подошёл к жене Кощея.

– А как ты предпочитаешь, Горянушка, снизу меня возьмёшь или оседлать тебя сверху?

– Горян! – подал голос Кощей. – Я передумал. Летите через лес да пониже. И сразу к самой гуще лучников.

А мне шепнул.

– Повезёт, может. И одним разом и свободным Кощеем стану, и сто красавиц мне останутся.

– Понял, облечу да кругом побольше, – Горян приготовился разбегаться. – А тебя, красавица, подхвачу, как обернусь. Ты прыгай повыше или вон пусть Кощей тебя на ступе запустит.

– Сама справлюсь, – ответила Мара, готовясь. Она надела шлем. Горян разбежался, прыгнул с холма, поднялся над лесом бесшумной тенью уже Змеем летающим. Небольшой кружок сделал, вернулся к нам. Мара руку подняла, подхватил он её лапой, раскачиваясь, она ему на спину запрыгнула, одной рукой обняла за шею, вторую положила на рукоять меча. Они поскользили над лесом, уходя в сторону. Знаю, что не показалось мне. Полетело в них несколько стрел. Заметили. Может, не поймут, что это, да откуда появится?

– Ну вот и всё, – Кощей потёр руки, напряженно свёл пальцы, натягивая свои ловушки. – Началось.

Глава 27. Гори огнём

– Да что ж мы его никак не завалим? – Кощей злится, а я, уже признаться, тоже рубить эту кучу земли устал.

– А-а-а-ррр! – голем сбил меня с ног. А это значит: засыпало землей, да так, что сразу не выберешься.

– А-а-а-рррр! – раздалось откуда-то сверху, а потом содрогнулась земля. Монстр остервенело топал ногами. Прыгнул. Чудом я увернулся. Выбрался только, опять чуть не попал под мощную лапу. Рубанул её топором. Ушёл топор в землю. Не застрял, увяз. Еле вытащил. А голему хоть бы что.

– Ты живой, Леший? – Кощей откуда-то сбоку кричит. – Вали уже этого землекопа!

– А что его толку валять? – я сам успеваю едва, перекатываюсь. – Он из земли весь, руби не руби – ему от этого ни жарко, ни холодно… А от валяния тем более.

Говорить тяжело, занят я. Со всех сторон ещё и другая нечисть нападает. Успевай только руби да близко не подпускай. И от мощных лап да ног земляного голема уворачивайся.

– Неужто силой землицы питается? – Кощей кричит, спрашивает.

– Нет! – я опять рублю безуспешно. Цепи с топора нового распустил, проходят они сквозь землю, а тело вязкое не пилят, на куски не растягивают. Как прореха пошла, так сразу и срослась.

– А как он тогда сильный такой? – Кощей тоже рубится. И ему недосуг. Нападает нечисть. И зубами рвёт, и клыками. И когти в ход пускает длинные. А Кощею ещё сеть магическую держать. Её всё порвать пытаются. Поняли быстро, что задумали мы. Кто-то попался, брыкается. А кто никак в загон наш не идёт. И мне тоже как за лесом следить, если рубиться надо направо и налево? Устроил я ловушек сколько смог. Одна надежда, что сработают самостоятельно. Много и зверя у меня понятливого. Будут своё защищать да вражину куда надо гнать.

Как же жалко свой лес!

– Как сильный? Сам по себе силён. Как он дошёл только до нас?! – я снова увернулся. Тут же образину какую-то страшную зарубил. И заметил, что втянулась образина эта в земляное големское тело.

– Кощейка, он нашей землей не питается, он всё, что от их войска остается, кого мы порубили, в себя втягивает.

– Мусорщик что-ли? – Кощей не понял.

– Да я бы знал? – я отскочил снова. – Был бы просто мусорщик, чего бы на нас нападал?

А голем этот прорвался хорошо вперёд. И за ним всякая нежить мелкая цепочкой тянется.

Горян с Марой слетали хорошо. Змей и огнём пожёг знатно, и Мару удачно сбросил. Где-то она рубится – в самой гуще, впереди. Мы с ней ещё друг с дружкой не встретились. А должны же вместе идти людей освобождать. Только я тут с големом застрял, да Кощею помогаю. Слежу за его ловушками в лесу, да за тем, чтобы колдуна, который те силки да сети натягивает, самого не порубили.

– Может, огнём его? – Кощей бросил пробный шар огненный.

– Ну и как? – я уже и без особых ожиданий.

– Да никак, – Кощей со злости рубанул сразу двоих одним ударом.

– Водой бы его размыть, – вдруг идея возникла у меня. – Слышишь, Кошей, как река землицу размывает, так и здесь получится!

– А я те где воду найду, Водяной вон всё на пожары пускает! – Кощей откликнулся. – Ты как, кстати, Алёша?

Как тут будешь, с тушей такой рубясь, да безуспешно.

– Плохо я, – ответил коротко. Конечно, плохо. По жилам огонь течёт, ломит жар кости. Лес горит, стало быть, и я горю. Не успевает всё тушить Воднейшество. А Кощей с Горяном жечь не успевают – больно много нечисти.

– Главного бы колдуна их зарубить! – кричит Кощей мне, а сам в небо смотрит. Я тоже взглянул. Горян там летает, подлетит, огнём пальнет и назад. Мара одна в окружении, к нам пробивается. А мы с этой стороны пока со всей нашей нечистью. Сказать Горяну забросить ещё кого к Кощеевой супруге? Да как его подманишь, тут всё ещё есть лучники. Подмяли мы многих – они же первыми шли. Так колчаны попрятали, тоже мечами машут. Да всё одно небезопасно.

Загляделся я, видать, в небо неспокойное, наблюдая за Горынычем. Да пропустил мощной лапы удар. Прижало меня к земле, приплющило. Ногой на меня встал голем и вдавил посильней.

Затрещали мои кости, поломались ребра. Воздух из легких вышел, вдохнуть нельзя. И больно, и держит нежить так, что не пошевелишься. То не смерть ещё. Это знаю я. Но неприятно вышло.

Прижатый к земле, закрыл глаза, обратился к лесу, чтоб дал мне сил. Не слышит лес. Горит лес. Что ему сейчас Леший, который не может его защитить? А я лежу да смотрю, как трава на ветру тихонько колышется, да листья сметает с деревьев ветер.

Ветер мне нужен. Если не вода, тогда он. Пусть разнесёт кучу эту окаянную. Только надо помочь бы сначала.

– Дай мне сил. Я хозяин, имею право требовать! – сказал лесу. Забрал сам. Топор сжал в руке, цепям приказал вокруг ноги големской обвиться да сдавить её. Натянулись цепи. Так я рассчитал, чтоб перебили они ногу, чтобы не просто насквозь прошли, а зацепили с собой земли нечистой побольше. Только подкосилась нога, рванул я цепи, понял, что туша вся на меня упадёт, перекатился и вскочил. Тело заныло недовольно, отозвалось болью в каждой косточке. Но медлить некогда. Плашмя взял топор, и как лопатой, лезвием давай от голема части отрезать да расшвыривать.

– Ветер, поднимайся, – сам шепчу. – Поднимайся, ветер, развей вражину так, чтоб не собрался он!

Кощей понял, кажись, что происходит. Сам пассами своими волну создал. И Горян с неба понял. Подлетая, завис над нами, махнул крылами пару раз, хоть и опасно ему так низко спускаться. Одолели мы чудище пришлое. Развеяли. А я поднялся, завидел, как доспех Мары мелькает впереди, да волос её светлый приметный, из толпы её выделяет. Оставил Кощея. Поковылял к ней.

Кто сейчас в выигрыше, кто в проигрыше, не понять пока. И их полегло много, и нас.

А сами мы пока держимся, а вот же хуже, чем ожидали.

Глава 28. Багровая река

– А-лё-ша, ты вовремя! – рубилась она неистово. Наверное, я даже замер на мгновеньице, загляделся. Хороша Мара в бою, аж мороз по коже. Это когда внутри пожар – ещё более удивительно.

– Спасать не будешь? Видишь, теснят девицу! – крикнула она, отбиваясь на все четыре стороны. В самого крупного её противника я кинул топор. Тот самый, с цепями. Зарубил. Топор подхватила Мара, он обвился и вокруг её руки тоже – вот чёрное оружие предательское, не на одного служит Хозяина. Рубанула и топориком красавица пару раз, а потом бросила назад мне.

– Не по мне такая махина, не женское оружие, – сказала жалостливо. А ведь врёт. И спасать её не надо вроде, сама хорошо справляется. Да много лезет на неё нечисти. Ну теперь уже, за мной следуя, и наша лесная нежить сюда добралась. Дружина Лешаков вот совсем рядом рубилась.

Ещё одного упыря иноземного разрубив, Мара выбралась ко мне.

– Ну пошли, Лешенька. Тебя надолго задерживать нельзя. Я чую, что муж мой слабеет, и ему чтоб сети колдовские держать – помощь леса нужна.

– Давай вдоль кромки леса и пойдём.

А то ведь мы уже в подлеске. Был он тут раньше. Сейчас уже сравняли с землей. Так что Лешенька-то по краю ходит. Уже тянет назад, дальше не пускает привязь.

– Пошли. Люди вон, в клетях.

Я увидал людей. Сидят, изнуренные. Смотрят на сражение. Такое видеть глазам человеческим – тяжко. Но и люди уже привыкнуть должны. Не первая битва, где встречают они такое. Сами же участвовали, сами вот и в плену сидят.

Побежали мы к клетям.

Охрану порубили. У первой клети Мара замешкалась.

– Воеводу бы их сперва освободить, чтобы рассказать, что как. А то бросятся врассыпную, неразумные.

– Ты почему нас неразумными называешь, красавица? – мужчина один сказал. Сидит он на полу, голова опущена. Волосы спутанные закрывают лицо. На руках верёвки. Поднял мужчина на Мару глаза, её рассматривая.

– За красавицу спасибо, – Мара приосанилась. Протянула руку сквозь прутья клетки, прикоснулась к подбородку мужчины, приподнимая его лицо. Взглянула оценивающе. – И сам ты красив. Пойдёшь ко мне в услужение? Будешь как сыр в масле кататься, на шелковых перинах спать.

Вот шельма.

– А ты сама кто будешь? – спросил её пленник.

– Я царица буду, – Мара ответила. Что же не добавила, что Царица Мёртвых?

– Хороша ты, девица, спору нет, – мужчина поднялся на ноги. – Да есть у меня уже своя царица. Дома меня ждёт.

– Ты хорошо подумай, – не сдавалась Мара, рассматривая то ли мужчину, то ли его клетку. Там, кроме него, ещё сидели человек несколько. Все они разговор слушали да на Мару поглядывали. Ежели она у всех их будет спрашивать, то мы назад не скоро выберемся.

– Это Велимир, Мара, он как раз воевода их, – сказал я жене Кощеевой. Не сразу я его узнал, а потом уже сам догадался. Сын на отца похож.

– Так ещё лучше что воевода, – Мара стрельнула глазками. – Это очень мне по нраву!

Сама она руками проверяла на прочность клеть.

– Колдовство на ней? – спросил я.

– Оно, – шепнула богиня смерти.

– Значит, точно не пойдёшь, предложением моим не соблазнишься? – Мара вытащила меч.

– Выпорет тебя Кощей, – сообщил ей я.

– А ты предложи ему! – Мара оживилась. – Предложи, Алёша! Может, внесёт оживление в нашу семейную жизнь! А то моих намеков Кощеюшка не понимает.

– Как бы он там сейчас не издох, пока мы треплемся, – напомнил я.

– И то верно! – Мара размахнулась и перерубила мечом клеть. Я растянул в стороны прутья. Велимир вышел. За ним выбрались остальные.

– Спасибо, красавица, – Велимир сделал полупоклон. – Нам бы наше оружие да мы вернемся в бой.

– Не горячись, Велимир, – Мара назвала воеводу по имени. – Есть к тебе важное поручение, – она приобняла его, повернув в сторону вражеского стана. – Знаешь, где главный их сидит?

– Знать-то знаю, но как туда подступиться? – воевода взглянул на беснующуюся нечисть.

– Подступишься, за то не волнуйся, – продолжила Мара ласково. – Нечисть мы на себя берем. С нем вы всё одно не справитесь. А вот Колдун супостатов – человек. И от нечисти он дюже хорошо заговорён и духами своими охраняем. Стало быть, сподручнее его убить будет тоже человеку. Понимаешь меня, воевода Велимир?

– Как не понять, красавица. Только пустите меня к нему, дайте подобраться! – ответил Велимир богине смерти.

– Дорожку проложим. Да обычным мечом не убьёшь Колдуна, – Мара сняла с пояса ещё один меч. – Возьми-ка мой!

– Что за дар диковинный, красавица? – Велимир осмотрел оружие.

– Меч смерти. Колдун иноземный против такого оружия ничего не сделает, – Мара привздохнула. – Хороший ты воин, статный, и красив… Но не самый сильный здесь. Вот он, чую, сильнее! – она махнула в сторону на стоящего чуть поодаль и внимательно слушающего нас мужчину.

– Подойди-ка и назовись, – приказала она. Мужчина подошёл степенно, оглядываясь по сторонам. Подкатилась вражина нечистая, он схватил её за горло, свободную руку вытянул.

– Дайте нож мне, – сказал.

Я кинул ему нож. Мужчина перерезал напавшей твари горло, отпихнул её и пошёл дальше.

– Благодарствую, – ответил мне и нож вернул.

– Ты смотри, хорош и впрямь. И нежить хорошо видит! – похвалила Мара.

– Да мы все нынче её видим, – подал голос Велимир.

– Нет, то лазутчик был. Из нежити, что за пленными следит и охраняет вас. Ты его не заметил, он скрывается хорошо, а вот он заметил. И убил, – Мара, не отпуская из своей хватки Велимира, поманила второго мужчину к себе ближе.

– Как звать тебя? Пахнешь почему-то знакомо… – она повернулась ко мне. – Лешенька, уж не родственник он девки той, из последних твоих?

– Её отец, – ответил я, соображая, что снова создали мы Раде проблем. – И не девка она моя, а гостьей была в моём доме. Велимир – свёкр её, она замужем.

– Радимир я, – мужчина подошёл. – Что ты хочешь от нас, красавица? Дружина сильно ослабла, но ещё сгодимся.

– Силён ты, – Мара положила руку Радимиру на грудь, – и тёмная кровь в тебе есть. Так почему же Воевода не ты, а он? – она ещё раз взглянула на Велимира. – А, поняла, он хитрее будет. Прозорливей. Тоже качество нужное. Вражды между вами нет?

– Нет, – ответил Велимир. Радимир же промолчал. Значит, тёмная кровь Рады ни от какой ни от бабки, а от её отца и его родственников?

– Хорошо, – продолжила Мара. – Меч отдай! – она забрала у Велимира свой меч и передала Радимиру. – Вот ты своей рукой зарубишь Колдуна. Так вернее будет… А ты, – она снова повернулась к действующему воеводе, – его проведёшь. Найдёшь Колдуна, задержишь. В общем, поступай, как знаешь, а должны вы вдвоём Колдуна вражеского убить! Поняли меня?

– Поняли, красавица, – в этот раз ответил Радимир, – а дружина наша что же?

– Дружина ваша поступает под командование Лешего. Это вот он! – она ткнула в меня пальцем. И вы тоже поступаете, как только освободитесь. А если Леший помрёт, тогда под моё командование.

– А почему бы нам не быть самим по себе? – спросил кто-то. Мара уже привычно выяснила, что звать того Зоран.

– Сами по себе вы много беды наделаете. Не ваше это сражение.

– Как не наше, когда наша земля и наших жён и детей защищаем! – вспылил Зоран.

– Не горячись, Зоран, – осадил его Велимир. – Мы в клетках сидели, не видали, что происходит. Не знаючи бросимся рубить кого ни попадя, натворим беды. А так вижу, что много нежити и на нашей стороне!

– Ты мой хороший! – Мара погладила его по щеке. – Вот! Слушайтесь своего Воеводу, он дело говорит. Сейчас мы остальные клетки порубим, соберётесь, выслушаете инструктаж. Леший – живая вода с собой?

– С собой, – я снял с пояса фляжку. Мара её сразу забрала, чуть поморщившись.

– Все сделают из этой фляжки глоточек – сразу полегчает вам. Если на ком чары или морок, вражиной наложенный, я сниму.

– А снимать чары будешь, поцелуем своим одаривая, красавица? – кто-то из них спросил. Кто помоложе. Узнал я отрока из Волчьего братства, что в лесу моём ошивалось.

– Могу и поцелуем, – кокетливо ответила Мара. – Только за мой поцелуй некоторые жизнью расплачиваются. Но если очень тебе хочется! – она сделала шажок к спросившему.

– Ну-ка цыц, – я её одёрнул, схватив за локоть. – Пошли уже остальных освобождать.

– Ну что ты, Лешенька, ни себе, ни людям, – надулась красавица.

– Мне вот они точно не нужны, – ответил я. – Да я и не человек, и ты, кстати, тоже.

Мы пошли к клеткам. Рубили вдвоём, чтоб быстрее. Освобождённых сразу, ещё чумных, отправляли к Велимиру, чтоб вопросов не было. Шёл за нами тот самый Зоран и ещё какой-то мужик, собирали пленных, провожали к остальным.

– Ну не человек и что? – Мара продолжила разговор, не переставая рубить клети. – А тоже мне хочется любви и ласки! Рада твоя, значит, замужем, а у тебя ночевала. И я замужем, а меня ты прогнал! Какой-то ты, Лешенька, непоследовательный и со мной неласковый! Обижусь я на тебя!

– Дурная ты женщина, Мара. Не прекратишь, я тебя сам выпорю.

– Так я не против, – она ко мне повернулась. – Люблю тебя, конечно, Лешенька, спасу нет. Так бы и расцеловала.

Она действительно меня поцеловала. В лешачую морду. Нахмурилась.

– Умрёшь ты скоро, Алёша.

– Ну если смерть целует, чего ожидать хорошего? – спросил её, разрубив ещё одну клеть. От поцелуя её холодом могильным веяло.

– Так ведь жарко тебе, жилы горят. Лес твой вон, в щепы обгоревшие превращается, – Мара кивнула на обугленный остов леса. – А так хоть прохладу почувствовал. Я, Алёша, ничего просто так не делаю.

– Спасибо и на этом, – ответил. Пленников мы освободили. Пошли обратно, проводить инструктаж.

– Ты пока не помирай, Леший, не вздумай, – снова продолжила Мара, пока дружина Велимира пила живую воду. – Кощей слабеет. Не сможет он один силки в лесу держать. И оборону не сможет держать, не выдюжит. А если лес твой сгорит, и вовсе план наш провалится. Освободим пленённую нежить, и помчит она дальше, и нас задавит.

– Неужто за мужа волнуешься? – удивился я. – Бессмертный же он.

– И толку мне от его бессмертия? – Мара нахмурилась. – Обгорит опять весь до скелета, и что мне с ним делать? Снова в подвале на цепях подвешивать, ждать пока он оклемается? Так он и тысячу лет провисеть может.

– Ты бы водичкой поить не забывала, может, быстрее бы оклемался, – предположил я.

– Вот мне помнить о всякой ерунде ещё! – Мара вздохнула. – Ну вот помрёшь ты, Кощей помрёт – мне к Горяну идти сто первой женой? – она на меня выразительно взглянула. – Горян вон уже тоже давно раненый летает. Припадает на одно крыло… Кстати, я, если что, за его жён не в ответе. Я не мужик и мне этот гарем даром не сдался. Сгинет их муж, пусть как хотят, так и живут – хоть в артель женскую объединяются. Знала же поди каждая, что таких, как она, ещё девяносто девять.

– Злая ты, Мара.

– На то я и смерть. Эх… ждёт сегодня кого-то злая смертушка! – она рассмеялась. Потом обратилась к людской дружине:

– Ну что, красавцы, все живой водицы выпили?

Ей закивали.

– Молодцы, а теперь соберитесь поближе, я вас окурю пудрой специальной! – она сняла с пояса маленький мешочек, высыпала на ладонь пудру и дунула. Густой дым поднялся и быстро окурил всех присутствующих.

* * *

– Это что, Мара, за порошок такой? – спросил я.

– А, это? – она ответила громко, чтобы всем было слышно. – Это прах с тела моего собранный. Да шучу, конечно. Прах с тела мужа моего, Кощея. Или песочек, если хотите, который с него сыпется. Из самых интересных мест.

Некоторые закашлялись.

– Да снова шучу я. Лешему скажу на ушко, что это, а вам не стоит беспокоиться.

– Ну и что это? – спросил я.

– Прах его сожженных любовниц. Тех, с кем его с поличным застукала, на месте преступления.

– Снова шутишь? Мара?

Она промолчала.

– Это я с собой чуть-чуть взяла, а у меня этого праха несколько бочек. Порох из него буду делать. Подорву Кощея на нём, если и дальше будет меня изводить. Вот чувствую я себя неотомщённой! – она рубанула ладонью по воздуху. – И вы, нечисть окаянная, все оборону держите, не даёте мужу рога пристроить.

– Любим потому что все тебя как один, – признался я и поцеловал её в макушку.

– Ой-ёй! – вскрикнула она. – Лешенька, ещё хуже стало! Ты горишь весь, иди в речку прыгни, что ли! – она подула на меня и помахала ладонями.

– Да речка не близко. Ты инструктаж будешь проводить или нет?

– Пусть чуть-чуть отдохнут и окрепнут. Нежить наша вроде супостата теснит, справляется. И тебе и мне тоже передышка нужна. Всё идёт как надо, – Мара ответила.

– Так, народец! – она повернулась к толпе. – Простой инструктаж по нежити. Ежели она на вас не нападает, убить не хочет, так это наша нежить. За нас воюет. Её не трогайте. А ежели нежить хочет вас убить – то эта вражина поганая. Ясно вам?

– А почему нежить наша нас трогать не будет? – не понял кто-то.

– Сказала же уже. Окурены вы пеплом Кощеевым. Вас ни одна наша нечисть не тронет! Ну и не такая она у нас бестолковая. Разберёт, кто есть кто! Для вас задание простое – рубить вражин человеческих, к нежити не подступаться. И убить Колдуна. Ваш воевода в курсе. Подход к их стану мы вам обеспечим. Ну вот вкратце и всё! – Мара повернулась ко мне.

– Так что, всё-таки не прах любовниц, а Кощеев пепел? – переспросил я.

– Пепел Кощеев, что по дому собрала, пока он с горящей черепушкой разгуливал. Рог твой толчёный там же.

– Мой рог? – удивился я.

– Ну Кощей их домой таскал, сбитые рога твои, как трофеи. Я так понимаю, у тебя же новые отрастают сразу.

– Так и есть, хотя сейчас хуже растут, один вон постоянно ломается. А ты, стало быть, всё подбираешь.

– Видишь какая я хозяйственная! – она снова подбоченилась.

– Да, ты хороша во всех отношениях.

Хотя, конечно, про хозяйственную Кощей горючими слезами много плакался. Но да не суть. Мара продолжила.

– И красавица я, и мастерица, но вот разве что Мара. Так и мужчины рядом со мной мрут и мрут, мрут и мрут. Вот один задержался, потому что бессмертный. Вроде живём, вместе царствуем. А что ты думаешь, то яйцо? Скорлупка у него хрупкая. Чуть сожмёшь, треснет. А иголка – что та иголка? Тоже тонюсенькая, палец дрогнет и сломаешь. Эх! – она махнула рукой. Я поймал её за эту руку.

– Мара, так и впрямь у себя держишь смерть Кощееву?

– Ой, да не про то речь, – она попробовала вырваться.

– Нет, Мара, стой! Что ты там про скорлупку и иголку говорила? Ты что, раздавила яйцо со смертью Кощеевой и сломала иглу?

– Ну что сразу сломала? – она насупилась. – Ну любопытно было, но не более того.

– Так ты нашла и остров, и гору, и дуб, и ларец разглядела, и зайца вынула?

– И что? – Мара смотрела с вызовом.

– Где игла, Мара? – спросил я.

– Где, где! – передразнила она меня. – В сердце у меня та игла, доволен?

– Как это она у тебя в сердце? – не понял я.

– А вот так! – Мара развела руками. – Открыла ларец, поймала зайца, съела его вместе с уткой и яйцом её. Так игла во мне и оказалась. Проткнула меня изнутри, вросла мне в сердце. Вот и маюсь я который век, ношу внутри себя смерть мужа своего. Вот и болит, ноет всё нутро – колет его та иголка, напоминает о себе.

– Это как же ты и зайца, и утку, и яйцо съела? – ещё больше удивился я.

– А так… Лешенька? – она посмотрела лукаво. – А вот как Заяц умудрился Утку съесть, ты никогда не думал? Тебя то не смущает?

– Так ты… стало быть… выдумала всё? – опешил я.

– Может и да, а может и нет, – она хитро подмигнула. – Я вообще хорошая выдумщица. Надо же как-то развлекать себя бессонными ночами, пока муж любимый, Кость проклятущая, по Василисам летает.

– Мара…

– Отдохнул? Пошли рубиться дальше. Надо когда-то эту битву заканчивать.

* * *

Супостата мы теснили, но бой шёл тяжело. Что Горян ранен – уже хорошо видно. Мара устала, я вымотался, Колдун главный – вожак вражеский – ещё не убит. Не вышло у людской дружины первое наступление, отходить им пришлось, а нечисти их прикрывать. А теперь у Колдуна того и получше защита. Что проигрываем мы, мне думать не хотелось. Лес горел, Водяной тушил, как мог, а при всём при этом Кощей с Горяном продолжали выжигать врага. Да всё на меня оглядывались. Терпеть уже не было мочи.