Текст книги "Восточный фронт. Война на море, 1941–1945 гг."

Автор книги: Юрг Майстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 36 страниц)

Чтобы восполнить недостаток в кораблях, пригодных для действий на речных театрах, немцы осенью 1944 г. передислоцировали на Дунай малые боевые средства и создали из них две группы, находившиеся в распоряжении групп ВМС «Юг» и «Юго-Восток». Одна группа в период с ноября по декабрь 1944 г. находилась в районе Будапешт – Вена – Линц, а также на озерах Балатон и Нейзидлер. Она провела значительные работы на Дунае по взрывам различных объектов, а затем при обеспечении отхода из Вены понесла значительные потери; часть кораблей попала в русский плен.

Вторая группа кораблей действовала на реке Драва. Она состояла из роты взрывающихся катеров, штурмовой морской роты и роты подрывников, имевших на вооружении комплект торпед. В феврале 1945 г. эта группа катеров прибыла в Аграм. Первая задача, которая возникла перед ней, состояла в уничтожении русского понтонного моста, расположенного на Дунае в 30–40 км от устья Дравы. Выход катеров осуществлялся из устья Дравы. Атака не удалась, немцы потеряли несколько катеров. Затем катера действовали некоторое время к югу и северу от Нойзатца. В дальнейшем эти действия были прерваны переходом русских через Дунай и начавшимся их наступлением. Катера своевременно вскрыли подготовку русских к форсированию и доложили об этом. Однако командование армейских соединений посчитало наступление русских маловероятным.

Соединения малых боевых средств временно базировались в Раабе, Комморне и Карме, а затем – в Гензерндорфе под Веной. После боевых действий на Дунае в середине апреля по Саве должна была последовать еще одна операция на Дунае. Но ее пришлось отложить из-за советского наступления, и уже развернутые мелкие боевые корабли начали отступление на Клагенфурт, чтобы сдаться в плен англичанам.

29 марта 1945 г. немецкое главнокомандование сообщило, что взрывающимися катерами «Линзен» на Дунае в районе Нойзатца потоплено 4 речных судна и взорван склад боеприпасов, а 9 апреля 1945 г. в сообщении штаба хорватских вооруженных сил сообщалось о действиях речной флотилии против одной советской базы на Дунае, в результате которых были взорваны русские укрепления. Наконец, 10 мая 1945 г. морские части особого назначения захватили мост через р. Драва и удерживали его в течение времени, которое было необходимо для отступающих немецких войск.

В целом использование малых боевых средств на р. Драва не дало ощутимого результата. Громкий шум моторов в большинстве случаев выдавал подходившие катера, а относительно небольшая ширина реки не позволяла укрыться от огня противника.

Действия венгерской Дунайской флотилии в 1944–1945 годах с самого начала зависели от переговоров о перемирии, проводившихся адмиралом Хорти, общей усталости от войны и внутренним расколом Венгрии после привода немцами к власти правительства «Скрещенных стрел». 16 ноября 1944 г. венгры сформировали так называемую штурмовую бригаду (генерал-майор Трунивальтер), которая состояла из трех штурмовых батальонов (1-й и 3-й батальоны, один запасной батальон), 16-ro батальона пограничников, роты жандармов, батареи реактивных минометов и роты обычных минометов, а также из 6 полевых орудий калибра 80 мм. Эта бригада имела задачу не допустить переход русских войск через Дунай в районе между Паксом и устьем р. Драва. В последующем для этой бригады линия обороны была сокращена, поскольку к югу от Неметболи развернули 4-ю немецкую бригаду войск СС. 30 ноября русские подошли к Дунаю во всем этом районе. Немцы отошли, но, по данным венгров, не предупредили их об этом. Вслед за этим штурмовая бригада была атакована русскими и разбита. Остатки этой бригады в дальнейшем действовали на озере Балатон (венгерский отряд Иллей) и участвовали в обороне Будапешта, при которой были уничтожены несколько рот. Остатки бригады (группа, действовавшая на озере Балатон, и три роты) отступили в Австрию вместе с немецкими войсками и были взяты в плен американцами.

На Тиссе раньше находился венгерский батальон охраны реки. Еще один (4-й) батальон охранял Дунай от Пакса до Прессбурга. Эти слабо вооруженные части должны были прикрывать слишком протяженные участки реки и поэтому не смогли предотвратить энергичные попытки их форсирования.

Осенью 1944 г. венгерская Дунайская флотилия находилась в районе Альшогед и ожидала приказ адмирала Хорти, который вел переговоры с русскими о прекращении огня. После 15 октября 1944 г. корабли стали продолжать борьбу против русских. Вскоре группа в составе венгерских кораблей «РМ 1», «Дебрецен», «Кечкемет» и немецких кораблей «Бехеларен», «АТ-916» и «АТ-917» действовала против советских войск к югу от Будапешта.

22 ноября 1944 г. венгерский тральщик «Хегиалья» подорвался на магнитной мине у Чаллокьёз-Араниос (5 убитых, 9 раненых. – Прим. авт.) и затонул. В течение ноября происходили тяжелые бои за остров Чепель и заводы стали и боеприпасов, которые располагались на этом острове. В 11.30 25 ноября при продвижении кораблей для поддержки контратаки 1-й венгерской кавалерийской дивизии «РМ-1» и «Дебрецен» вступили в бой с хорошо замаскированным в прибрежных кустах танком «Т-34». «РМ-1» вынужден был выйти из боя. Он получил два попадания снарядами, потерял 5 человек, вышло из строя орудие и два мотора. Вслед за этим загорелся «Дебрецен», получивший попадание в топливную цистерну. Вскоре он получил еще несколько попаданий, кормовая пушка успела произвести лишь три выстрела. Потеряв 9 человек, венгры оставили горящее судно, которое вначале сносилось течением на юг, а затем затонуло.

С 1 по 25 декабря 1944 г. венгерские корабли были подчинены командиру 92-й немецкой пехотной дивизии, стоявшей в обороне побережья Дуная в районе Будапешт – Вац. С переходом русских в дальнейшее наступление большей части кораблей флотилии удалось выйти из клещей советских войск, а 25 декабря корабли начали отход в Австрию. В самом Будапеште для обороны осажденного города осталось несколько тральщиков и моторных бронекатеров.

В Австрии венгерские сторожевые суда («Шопрон» и «Гьор» в Корнойбурге, «Кечкемет» и Линце, «Сегед» в Прессбурге), корабли типов АМ, РАМ и катера РМ продолжали вместе с немецкими кораблями отход на запад и впоследствии участвовали в обороне Вены. Боевой дух команд венгерских кораблей и боевой дух венгерских войск, действовавших в Австрии, оценивались немцами по-разному. Сторожевые венгерские корабли с сильной зенитной артиллерией всегда страдали от недостатка боеприпасов. В апреле в строю находились все венгерские корабли, и они неоднократно проводили обстрелы русских позиций на Дунае. Кабельное судно «Кшобанк» и тральщики «АМ 8» и «АМ 9» при отходе венгерской Дунайской флотилии отстали от других кораблей и сообщили об аварии двигателей. 8 мая 1945 г. они сдались наступавшим русским. Другие венгерские корабли («Кечкемет», «Сегед») участвовали в боевых действиях в самые последние дни в районе городов Корнойбург (7 мая) и Мельк (8 мая) и были интернированы американцами. Один только «Кечкемет» за период с ноября 1944-го по май 1945 г. при стрельбе по сухопутным целям израсходовал 1000 артиллерийских снарядов калибра 80 мм. «Сегед» сбил в Прессбурге один американский четырехмоторный бомбардировщик.

В связи с государственным переворотом в Венгрии, который произошел 15 октября 1944 г., и предложением адмирала Хорти о прекращении огня, мотобот «Шио», а также небольшое количество офицеров и команд поступили в распоряжение генерала Миклоса, перешедшего на сторону союзников.

Применение венгерской Дунайской флотилии происходило в рамках боевых действий, осуществляемых пятью штурмовыми и четырьмя минными батальонами. Венгерская Дунайская флотилия состояла из устаревших и плохо вооруженных судов по сравнению с кораблями других придунайских государств. Она успешно действовала во время обороны острова Чепель и понесла чувствительные потери от советских танков, имевших сильную артиллерию и хорошо маскировавшихся на берегу. Политическое напряжение внутри Венгрии оказало свое влияние на командование флотилии и часто вело к проведению мероприятий, которые определялись, главным образом, политическими целями.

Так, в октябре 1944 г. генерал-лейтенант Харди стал отводить один из двух (2-й и 3-й) минных батальонов, действовавших в качестве пехотных частей в составе 5-го венгерского армейского корпуса, не поставив об этом в известность соседние части. Русские стали продвигаться в этом направлении, и командующий венгерскими войсками, заметив брешь в линии фронта, тотчас же приказал возвратить минный батальон. Ему, однако, не удалось занять своих старых позиций в районе устья Тиссы, и он отступил под натиском русских до самого Дуная. Этот случай повел к осуждению военным судом командующего венгерской Дунайской флотилией генерал-лейтенанта Харди. Другой минный батальон (4-й) оборонял 400-км участок реки между Прессбургом и Паксом, занимаясь в том числе наблюдением за минной обстановкой и тралением мин.

Из четырех сформированных в 1943 г. минных батальонов 1-й и 4-й батальоны были развернуты на Дунае, 3-й батальон – на Тиссе, а 2-й находился в резерве. Каждый батальон располагал некоторым числом реквизированных буксиров и моторных лодок и должен был заниматься тралением мин.

Оценивая изложенное, можно сказать, что результат боевой деятельности различных флотилий на Дунае в значительной мере зависел от хода военных действий на суше и в воздухе. Ни одна из флотилий не могла изменить хода военных действий на суше. В такой же мере ничего не изменили и такие блестящие операции, как прорыв немецких сил через Железные Ворота, отступление «группы Циба» и десантные операции советской Дунайской флотилии в 1944–1945 гг.

Кроме того, примечательно обстоятельство, что практически не произошло огневого боя между разными речными флотилиями. Теоретически хорошо вооруженные 7 румынских мониторов почти не применялись или действовали очень сдержанно. Приспособленные немцами корабли оказались непригодными для боевых действий на Дунае.

Наконец, из боевых действий на Дунае можно извлечь урок, что реку можно удерживать долгое время при наступлении превосходящих сил противника только в том случае, если систематически подготовлялась оборона своего берега. Применение перемешанных, а кое-где и разгромленных войск с другого берега, которые не могут удержаться на подготовленных постоянных укреплениях, при современных средствах переправы не смогут удержать энергичного противника от форсирования реки. При этом речные силы не смогут действовать перед своим фронтом, так как танки, зенитные и противотанковые пушки противника и его авиация на коротких дистанциях речного боя всегда будут превосходить тихоходные суда, если речь не идет о дезорганизованном, деморализованном и слабом противнике. Напротив, применение речных сил при тралении, противовоздушной обороне и для других операций на реках, перпендикулярных линии сухопутного фронта, всегда приносит большую пользу.

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ВЫВОДЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ

Если подвести итог военных действий на море в восточноевропейских водах за период 1941–1945 гг., то вначале следует выяснить, в какой степени вообще морские операции влияют на действия на суше, так как центр тяжести германо-русской борьбы был на сухопутных фронтах и результат ее зависел от командования, численного состава, военной техники, психологии и экономики. Введение в действие самых мощных боевых кораблей не могло в значительной степени изменить результата сухопутных операций[709]709
  Потери немецкого военно-морского флота в личном составе на востоке до июля 1944 г. составили 8,4 %, или 5040 человек. При этом речь идет только о потерях (погибших, пропавших без вести и пленных) на море. До конца войны потери личного состава немецкого военно-морского флота на востоке должны составлять около 10 000 человек, а вместе с сухопутными частями флота должны быть, по крайней мере, в два раза больше.
  Финский военно-морской флот потерял до заключения перемирия (убитыми, ранеными, пропавшими без вести) 73 офицера, 1239 унтер-офицеров и матросов. Пять офицеров и 40 матросов погибли при последующем разминировании. Кроме того, погибли 250 человек из торгового флота. В хорватском военно-морском отряде на Черном море в конце 1941 года проходили службу 28 офицеров и 372 матроса, их потери до 1944 года составили около 50 %. – Прим. авт.


[Закрыть].

Полное и безраздельное господство на Балтийском и Черном морях с первого дня войны привело бы только к тому, что русские, чтобы избежать опасности окружения со стороны моря, с самого начала сосредоточили бы свои части на одном рубеже, приблизительно от Белого моря через Онежское и Ладожское озера до озера Ильмень, и оттуда западнее Москвы через Сталинград до турецкой границы. Благодаря перевозкам по морю наступление немцев, может быть, осуществлялось бы несколько скорее, с другой стороны, русские использовали бы меньшее число дивизий в пограничных районах и на Украине, сохранили бы более мощные силы, чем в действительности это имело место в 1941 г., для зимнего наступления. И в 1944 г., когда советские войска, имея численное превосходство на суше и в воздухе, вели наступление, достаточно было бы одного превосходства в воздухе над морем, чтобы заставить отойти немецкие военно-морские силы, а затем советские части могли бы уничтожить немецкие войска, находившиеся в окружении, как это практически имело место без поддержки советского флота в 1945 г. Советский Союз был неуязвим с моря для Германии и ее союзников, русские могли в любом месте отвлечь силы морских театров, и тем не менее это не ослабляло их военной и экономической мощи. В морях Северного Ледовитого океана из-за действий военно-морских сил союзников немцы также не имели никаких перспектив завоевать господство на море, так что военные материалы, получаемые по ленд-лизу, было возможно постоянно подвозить через Архангельск, Персию и Владивосток.

Полное советское господство на морях Ледовитого океана, на Балтийском и Черном морях теоретически могло иметь большие последствия. Прежде всего в этом случае Финляндии и Румынии удалось бы обеспечить свой нейтралитет. Затем могли были бы прекратиться все шведские поставки железной руды и прочие перевозки. Но прежде всего многочисленные немецкие дивизии использовались бы в береговой обороне как на Балтийском море, так и на морях Ледовитого океана, а другие части должны были бы остаться в качестве резерва в Померании и Дании. В распоряжении русских имелось достаточно кораблей и частей для того, чтобы предпринять крупные десантные операции в тылу немецкого фронта. Одна лишь эта угроза заставила бы немецкую армию снять с русского западного фронта, возможно, целых 30 дивизий, и одновременно у немцев пропал бы стимул продвигаться дальше вглубь на восток, так как вследствие этого пришлось бы охранять еще другие береговые участки или возникла бы клиновидная линия фронта, которая дала бы возможность русским проводить фланговые атаки и прорывы. Из этих кратких выводов следует, что русские были больше заинтересованы в полном господстве на море, чем немцы. В сущности, стратегические цели, которые стояли перед флотом и немцев и русских, были весьма ограниченны и просты, если не сказать примитивны. Немцы хотели парализовать действия советского флота, однако эта сама по себе наступательная цель не могла быть осуществлена слишком слабыми морскими и воздушными силами, имевшимися в их распоряжении. Начиная уже с конца 1941 г. в Балтийском море и к концу 1942 г. в Черном море немецкие оперативные планы носили скорее оборонительный характер, хотя снова и снова повторялись попытки решать поставленные задачи тактически наступательно. Надежда на то, что авиация и сухопутные войска уничтожат советский флот, не осуществилась, и вследствие отступления немецких сухопутных войск были оставлены военно-морские районы, которые они до этих пор храбро удерживали.

Казалось, что русские вообще не имели хоть в какой-то мере активную морскую стратегию. Они удовлетворялись тем, чтобы как можно дольше защищать какой-либо отрезанный порт (Таллин, Одессу, Ханко, Севастополь), проводя операции по снабжению и эвакуации, а потом, начиная с 1942–1943 гг., с большой храбростью оборонять еще оставшиеся в их руках базы флота. Мэхэн после осады Порт-Артура в 1904 году подобрал для 1-й царской тихоокеанской эскадры меткое выражение крепостной флот». Как и в 1854–1855, 1904, 1919 rr., русские силы флота в 1942–1943 rr. служили исключительно для удержания некоторых крепостей, атакуемых иногда даже со стороны суши. Эта задача определенно выполнялась иногда с успехом и позволяла русским, начиная с конца 1943 г., с этих упорно защищавшихся баз производить те наступательные операции, которые в конце концов привели к краху немецких фронтов на Балтийском и Черном морях. Наряду с этим русские слабо мешали подвозу грузов, и советские подводные лодки, торпедные катера и самолеты не атаковали при этом немцев; не ставили минных заграждений, и здесь также не чувствовалось сосредоточения сил на направлении главного удара. Сами советские десантные операции, иногда в численном отношении весьма значительные, всегда находились в непосредственной тактической и оперативной зависимости от близлежащих сухопутных фронтов. После того как в 1944 г. советский военно-морской флот получил свободу действий, но отказался от использования еще имеющихся тяжелых кораблей, хотя в то время, по меньшей мере на Черном море и в северных морях, имелись все предпосылки для создания почти абсолютного русского превосходства.

Эта пассивность и отсутствие инициативы оперативного командования ВМФ русских отражались и в занятой ими тактической позиции. При одинаковом проявлении мужества советские военно-морские силы почти всегда в тактическом отношении были слабее, чем немцы, финны, итальянцы.

При этом русские почти во всех боях имели численное превосходство и артиллерийские орудия более крупного калибра и дальнобойности. Сравнительная тактическая слабость русских проявилась уже в том, что они в течение дня и ночи либо плохо вели наблюдение, либо, видимо, просто из-за скудного питания хуже видели, и поэтому их часто заставали врасплох. Правда, несмотря на это, они открывали ответный огонь быстро, залпы следовали один за другим, и место попадания снарядов в большинстве случаев находилось недалеко от цели, но попадания по цели были относительно редким явлением. Боеспособность советских небольших судов снижалась вследствие того, что их небольшие габариты ухудшали мореходные качества. Вследствие этого некоторые отдельные корабли, а иногда целые флотилии во время боя в тактическом отношении были очень неповоротливы и маломаневренны. Если советское соединение находилось в бою, то почти не могло быть и речи о самостоятельном командовании командира, находившегося на корабле. Некоторые командиры действовали строго согласно регламенту и оперативному приказу„чтобы в случае неудачи можно было бы сослаться на письменный приказ свыше» и прикрыться им. Русские черты характера – склонность к шаблону и боязнь ответственности – еще усилились советской системой. Этим только можно объяснить, что, например, советские тральщики не обращали внимания на проходящие вблизи от них немецкие корабли, которые уже участвовали в бою с советскими сторожевыми кораблями. Лишь с 1944 г. тактические действия русских стали более ловкими, и одновременно советское господство в воздухе мешало немецким кораблям полностью развернуть оборонительные действия.

Помимо авиации и подводных лодок, большие потери которых не компенсировались ни в какой степени достигнутыми ими успехами, небольшие и уязвимые советские торпедные катера являлись опаснейшими противниками немецких кораблей. Торпедные катера были основными русскими кораблями, проводившими наступательные операции в прибрежных водах. Однако потери кораблей в результате иногда довольно интенсивных действий торпедных катеров были относительно невелики по сравнению с имеющимися возможностями. И в действительности немцы, веря в то, что они превосходят русских в тактическом отношении, предпринимали очень рискованные операции, которые любой другой военно-морской флот сразу же после первой такой операции привел бы к катастрофе. А в войне с русскими за эти неосторожности немцы поплатились, имея несколько незначительных потерь, лишь начиная с 1944 г.

Известную роль играли советские тральщики и канонерские лодки, имеющие дополнительное вооружение, великолепные 100-мм и 130-мм пушки, которые принесли им успех во время оборонительных действий. И наконец, следует упомянуть различные типы советских бронекатеров, которые теоретически имели превосходство над немецкими моторными тральщиками, торпедными катерами и другими небольшими кораблями в Финском заливе, в Азовском море и на внутренних водах благодаря своему вооружению и броне и могли уходить от кораблей, имевших более сильное вооружение.

Итак, успехи русских достигались исключительно с помощью авиации, мин, подводных лодок, торпедных катеров, моторных канонерских лодок, тральщиков и канонерских лодок, а во время десантных операций удачно показали себя каботажные моторные суда, базовые и рыболовецкие суда. 3 советских линейных корабля, 4 современных и 4 более старых крейсера, а также свыше 70 эскадренных миноносцев и миноносцев не потопили ни единого немецкого или союзного военного корабля или торгового судна, однако потеряли сами 1 линейный корабль, 1 крейсер и половину своих эскадренных миноносцев и миноносцев. Только во время обороны некоторых морских крепостей и поддержки некоторых десантных операций эти ценные и боеспособные мощные корабли смогли открывать огонь по сухопутным частям немцев и их союзников, то есть выполнить задачу, которую можно было выполнить значительно лучше и дешевле с помощью канонерских лодок. Весь советский надводный флот, построенный при большой затрате средств и энергии и полноценный в техническом отношении, в течение всей войны не нашел себе правильного применения, понес, однако, очень тяжелые потери при иногда совершенно бессмысленных операциях. Можно наверняка утверждать, что морская война на востоке имела бы тот же самый исход без наличия советских линкоров, крейсеров и эскадренных миноносцев, так как для обороны крепостей и для того, чтобы мешать немцам снабжать их войска, достаточно было иметь подводные лодки, самолеты, мины и небольшие боевые корабли. Так как русские во время войны не знали, что вообще предпринять со своими дорогостоящими крейсерами и эскадренными миноносцами, им бы следовало отказаться от создания таких кораблей, а вместо этого делать танки, артиллерию и самолеты, которые, может быть, помогли бы им ускорить победу на сухопутных фронтах.

Организация советского флота кажется довольно простой и поэтому практичной. Особенно полезным оказалось иметь у себя в полном распоряжении достаточно многочисленную морскую авиацию, состоящую из истребителей, бомбардировщиков, самолетов-торпедоносцев и самолетов разведывательной авиации, однако на большом удалении от берега она действовала очень неохотно. Сильная береговая артиллерия, принадлежавшая флоту, а также большое число бригад морской пехоты позволяли советскому флоту оборонять порты и проводить десантные операции исключительно своими собственными средствами. В дальнейшем русские были склонны периодически использовать экипажи кораблей в сухопутных операциях. В советской морской литературе значительно больше говорится об уничтожении танков, штыковых атаках и окопных боях, чем о морских боях. Это разбазаривание ценных кадров личного состава должно было иметь место только в исключительных случаях и лишь после гибели корабля, а русские использовали в сухопутных боях экипажи еще боеспособных кораблей!

Особенно сложных операций у русских по сравнению с немцами не было. Русские храбро защищали свои первоначальные планы, что в отдельных случаях приводило к успеху, но, так же как и русская способность игнорировать материальные потери и потери личного состава, это обстоятельство всегда всех удивляло. Сюда также можно отнести сознательное прохождение через собственные минные заграждения и через заграждения противника. По сравнению с Первой мировой войной советская минная война принесла большие разочарования как в техническом, так и в тактическом отношении.

При проведении немецких операций тоже допускались некоторые ошибки и были недостатки. Кроме недостатка сил и средств, вообще не преодоленного немцами на Черном море, а на Балтийском море восполненного лишь к середине 1944 года, немецкие ВМС должны были заниматься созданием баз, снабжением и эвакуацией отступающих сухопутных войск и вряд ли могли энергичнее атаковать русских в их морских районах. До тех пор пока Балтийское и Черное моря считались не особенно важными театрами военных действий и ими занимался штаб ВМФ с помощью соответствующих групп ВМС «Север» и «Юг», операции, несмотря на нагрузку, связанную с действиями на суше, проходили относительно успешно. Но когда сухопутное командование начало вмешиваться в его действия, дела пошли хуже. Вначале на флот взвалили выполнение опоздавшего приказа относительно эвакуации Крыма, а в сентябре по приказу, непосредственно отданному из ставки фюрера, он должен был выполнить совершенно ошибочную операцию «Танне-Ост» против острова Гогланд. Позднее военно-морские силы вообще использовались лишь для поддержки сухопутных фронтов в Балтийском море, там они действовали весьма успешно, но, в конце концов, быстроходные крейсеры и эскадренные миноносцы были построены не для того, чтобы вести огонь по отдельным танкам и солдатам! Следовательно, военно-морской флот не использовался по назначению.

Удивляет то обстоятельство, что немцы и финны никогда не планировали и были даже не в состоянии боеспособными и подходящими для этой цели силами флота (торпедными катерами и моторными канонерскими лодками с небольшой осадкой) действовать в Кронштадтской бухте. И если немцы в 1941–1943 гг. хотели бы уничтожить оставшиеся корабли советского флота, стоявшие в Кронштадте, помешать выходу подводных лодок и окончательно заставить русских прекратить подвоз довольствия к островам, еще находившимся в их руках, то это можно было сделать, лишь потопив все русские корабли. Постановка мин в некоторых районах, а также единичные воздушные налеты не могли дать должных результатов. Как известно, в 1919 г. английские торпедные катера, действуя с финских островов Бьерке, дважды успешно атаковали находившийся в Кронштадте и в его районе советский флот. Подводные лодки в то время также применялись в восточной части Финского залива. Несмотря на то что немецких торпедных катеров с осени 1941 г. до весны 1944 г. вообще не было в Финском заливе, соответствующие немецкие командные инстанции придерживались того мнения, что немецкие торпедные катера по сравнению с английскими более крупные, имеют относительно большую осадку и в мелких водах вообще не могут успешно проводить торпедные атаки. О применении небольших финских торпедных катеров не могло быть и речи, так как они были сильно изношены. Однако теоретически всегда существовала возможность применять в этих операциях итальянские малые торпедные катера или специально сконструированные немецкие малые торпедные катера, а также малые подводные лодки. К тому же немцы до 1944 г. удерживали береговую полосу между Ораниенбаумом и Ленинградом, откуда ночью могли бы выходить малые торпедные катера для действий в расположенном неподалеку Морском канале между Ленинградом и Кронштадтом, а также для атак морской крепости и помех всему судоходству. В этом морском районе морское командование союзников, если не считать применение штурмовых ботов в качестве минных заградителей, не использовало полностью имевшихся возможностей, хотя немцы обычно в вопросах применения сложного современного оружия значительно превосходили русских. Тяжелые советские корабли, находившиеся в Туапсе, Поти и Батуми, являлись также хорошей мишенью для малых боевых средств, которые, однако, никогда против них не использовались.

Напротив, немцы очень расточительно использовали ценные в техническом отношении мины. Большинство оборонительных заграждений оказалось впоследствии лишними и опасными только для своих же собственных кораблей. Да и использование мин в наступательных целях часто совершалось без учета собственных поздних оперативных планов.

Ошибочной была оборона минных заграждений в Нарвском заливе летом 1944 г. Здесь немцы пытались сохранить «морскую позицию», что являлось новшеством в морской войне. Из-за того что русские имели превосходство в воздухе, эта попытка рано или поздно должна была закончиться большими потерями и неудачей. Оборона сетевых и минных заграждений в западной части Финского залива, находившихся за линией фронта, принесла бы в перспективе больше успехов. Сухопутный фронт, подходивший в районе Нарвы к самому морю, мог бы обороняться от продолжительного обстрела с советских кораблей или от крупных десантных операций, используя при этом береговые батареи и минные заграждения, расположенные вблизи побережья. В районе Нарвы во время обороны одной из «позиций» силы флота были скованы на ней русскими и понесли большие потери. Инициатива здесь перешла к русским. Слабость организации Кригсмарине, известная из боевых действий на других морских театрах, заключалась в слишком большой, сложной и часто неповоротливой системе прохождения приказов, недостаточном прикрытии с воздуха и плохом взаимодействии с авиацией и с сухопутными войсками, что сыграло определенную роль и на востоке.

И наконец, немецкие операции на озерах и реках страдали из-за недостатка подходящих кораблей, проведение их затруднялось тем, что экипажи набирались из моряков, солдат сухопутных частей, ВВС и полиции. Русские, напротив, на внутренних водах часто имели большое превосходство в материальном и тактическом отношении и на этих участках, связанных непосредственно с сухопутными фронтами, показали, что могут решать правильно сложные оперативные задачи.

Финны, располагая весьма ограниченными военно-морскими силами, смогли справиться с поставленными задачами. Они проявили себя прежде всего в ближних боях во время столкновений в шхерах, однако в Финском заливе их современные броненосцы и подводные лодки не находили достойного применения. Немцы упрекали финнов за то, что они постоянно склонялись к «малой (партизанской) войне на море». Финны, в свою очередь, часто переоценивали материальные возможности немцев и жаловались, что сильные союзники недопонимали интересы и возможности малой нации. Венгерская Дунайская флотилия в материальном отношении была слишком слаба, чтобы использовать замечательную теоретическую подготовку офицеров и экипажей в интенсивных боевых действиях на Дунае в 1944–1945 гг. Румынский флот немцы, венгры и русские единогласно считают плохим, но, по мнению автора, суждение о нем имеет кое-какие нюансы. Нельзя не заметить, что до 1941 г. все румынские правительства рассматривали флот как нечто, не заслуживающее внимания, и вследствие этого флот не обладал нужными средствами, чтобы успешно противостоять превосходящим их в 10 раз силам русских. Во время войны боевая ценность флота значительно возросла, и если даже не было построено новых крупных кораблей, то все же румынский флот был единственным из всех участвовавших во Второй мировой войне держав, которому удалось избежать больших потерь кораблей. Часто порицаемая тенденция румынских эскадренных миноносцев бросать на произвол судьбы атакуемые конвои может объясняться лишь тем, что румыны стремились до заключения мира спасти свои 4 эскадренных миноносца, так как они надеялись после того, как Советский флот будет разгромлен, стать ведущей морской державой на Черном море. То есть это была неверная политика «fleet in being» в миниатюре!