Текст книги "Чертов angel"
Автор книги: Юля Лемеш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
– Подводим итог – при царе считали, что с детьми надо быть очень осторожными… – думая о чем-то другом, пробубнил Кото.
– Наверное, доктор об этом не знал? А ты откуда знаешь?
– Книжку у Нюси на полке нашел. 1892 года. Реальная медицинская энциклопедия называется. Только у нее почему-то один том всего, четвертый. Я б и другие почитал.
– Наверное, по случаю прикупила.
* * *
Полковник ни словом не заикнулся о случившемся. Словоохотливый в принципе, он никогда ничего не рассказывал про работу. Что немного обижало Нюсю. Интересно же первой узнать все тайные новости, а он все твердит: «Меньше знаешь, крепче печень».
Сергей объявился спустя несколько дней. Не выспавшийся. Злой и оголодавший. Он больше не лез к Кото с расспросами о его прошлом. Правда, разок предложил посотрудничать, разыскивая тайных преступников. У него даже возникла идея. Кото раскрывает все ранее нераскрытые злодейства, вероятно, оставляя полковнику тяжесть лавровых венков.
В ответ Кото, поразмыслив, сжал кулак, выставил средний палец, который всем известно что означает.
Как только известие о поимке зверя выплеснулось в город, мстительные жители скооперировались для изобретения достойной казни доктора. Внезапно выяснилось, что подавляющее большинство обладают активной жизненной позицией, которая воплотилась в идее справедливого народного возмездия. Куда ж без нее?
Ежедневно около семи вечера у клуба собиралась внушительная толпа активистов для детальной разработки плана казни. Все были на удивление единодушны – надо подкупить милицию, чтоб в кои веки позволила праведный самосуд. И только изредка какой-то раскрасневшийся дедок, потрясая палкой, жарко взывал к вниманию слушателей, мол, Сталин такого бы не допустил. Чтоб не сбивал серьезных людей с панталыку, сплоченные бабки урезонили дедка, уточнив – при великом вожде водились душегубы, и самый главный из них Сталин и есть.
Выдвигалась идея скинуться на взятку. Народ одобрительно гудел, но так и не смог остановиться на кандидатуре «кассира». В ажиотаже никто не обращал внимания на трех крепких ребят, которые во главе с тихим, строгого вида молодым человеком молча стояли поодаль, слушали, мотали на ус и, приняв какое-то решение, умчались на скромном немецком внедорожнике.
Диспут у клуба перерос в митинг. Слухи множились, обрастая подробностями об изуверствах доктора, неизвестных ему самому. Оказалось, что хоть Россию в полной мере не постигла участь разгула инквизиции, однако ее методы до сих пор пользовались популярностью. Выдвигались действенные средневековые способы с усеканием конечностей плюс голова. Причем с обязательной демонстрацией результата на базарной (она же соборная) площади. Более продвинутые личности советовали сначала выпустить кишки, намотать их на дерево, а потом посадить выпотрошенного зверя на кол. Одетая во все черное, молоденькая белолицая девочка, потупя обведенные траурной каймой глаза, робко пискнула:
– Сначала надо содрать кожу, потом посыпать тушу крупной солью, – чем вызвала всеобщее одобрение.
– Ерунда. Привязать покрепче, кормить одним мясом от пуза. Оно скоро внутри тухнуть начнет. Проверенный способ.
– Я бы тоже от такой пытки не отказался, – недовольно пробубнил случайный бомж, промышляющий пивными банками, которые складывал в котомку, предварительно виртуозно расплющив их одним притопом каблука.
Мешали только два серьезных дефекта во всех вариантах упокоения доктора – малочисленность объекта и отсутствие квалифицированного палача. Столько раз невозможно растерзать одного человека, но иногда так хочется! И с палачами, как ни странно, у нас недород.
Старуха Кирилловна шастала в эпицентре собрания, как щука среди окуней. Зафутболив в направлении бомжа пустую алюминиевую тару, она подобрала свалившийся с ноги войлочный бот марки «прощай, молодость». И, фальшиво насвистывая «Вихри враждебные веют над нами…», размашисто почапала прочь, сложив руки за спину, как арестант.
Если бы ее в этот исторический момент увидела ныне покойная Ивановна, то она вмиг бы догадалась – подруга затеяла какую-то грандиозную каверзу. «Кирилловна завсегда так руки в замок складывает, коли что задумала. А если к тому же свистать принялась – считай, кому-то не поздоровится. Как засвищет – пиши пропало!»
* * *
Поздно вечером Нюся стояла у окна на втором этаже. Она крепко задумалась и очнулась только от визгливого скрипа половицы. Дверь в комнату Кото оказалась приоткрытой, словно приглашая полюбопытствовать, что там происходит. Полутьма не позволяла разглядеть все подробно. Нюся отважилась сделать еще один маленький шажок, вытягивая шею, как атакующая гусыня.
Посреди комнаты маячил Токаного Кото. Выражение его лица говорило о крайней степени сосредоточенности. Сначала Нюсе показалось, что Кото укусило опасное насекомое. Потому что он рывками поворачивался вокруг своей оси. Но немного погодя она поняла, что Кото просто пытается рассмотреть свои отражения в куцем трельяже. Надо сказать, что все Нюсины зеркала коварно выдавали искаженную картинку окружающего мира, легкомысленно попавшего в зону отражения. Старые они были, вот что.
Тем временем Токаного ловким движением высвободился из футболки. Покрутился еще немного, чтоб оценить, насколько хорош у него торс.
Увиденное его обескуражило. Он попытался напыжить мышцы. Получилось не очень. Дальнейшие энергичные телодвижения наводили на мысль, что Кото недавно посмотрел телепередачу о культуристах.
Последовал шумный выдох с одновременным подбиранием плоского живота чуть ли не до позвоночника. Кото скрючил руки, навроде гориллы, несущей мяч. Посмотрелся в зеркало. От испуга оттопырил пузо.
– Эй! Я тут мимо проходила. Ты что творишь?
Застигнутый Кото сделал вид, что тренируется.
Даже поприседал для пущей убедительности. Белесый хвост подпрыгивал на спине, как лошадиный.
– Не поздновато для зарядки?
– Нюся, а за что женщина может влюбиться в мужчину?
– Ты хочешь еще раз услышать, что ты красивый?
– Ага.
– Но некрасивых больше, и их тоже есть за что любить.
– Значит, в меня можно влюбиться?
– Да, – сухо подтвердила Нюся.
– Тебе что-то не нравится?
– Мне непонятно, зачем ты задаешь глупые вопросы. Такие, как ты, должны больше всего заботиться, как отбиваться от поклонниц.
Сама возможность отбиваться от влюбленных в него девушек для Кото казалась чудовищной. Зачем, спрашивается?
– А в меня пока никто не влюблялся, – расстроенно заметил Кото. – Наверное, со мной что-то не так.
– Да все так. Только ты сам ни с кем знакомиться не хочешь. Сидишь с нами, как привязанный. Тебя же сватали, надо было соглашаться. Или на дискотеку сходил бы.
Представить, как Кото отвязно колбасится на почти деревенских танцульках, у Нюси не получилось. Никак. Хоть убей. Легче вообразить подъемный кран в приступе рок-н-ролла.
– Я тут с девушкой одной почти познакомился на улице, – кислым голосом признался Кото.
Нюся обомлела.
– И как ее зовут?
– Татьяна, но не в этом дело. Она сначала мне даже понравилась. Такая общительная и веселая. Смеется все время, что ни скажи.
Нюся икнула.
– Так вот, ничего у нас с ней не получилось. Она все время спрашивала, где я прописан, какая у меня квартира, сколько зарабатываю и есть ли у меня тачка. Ей не понравилось, что я ей отвечал. Я думал, в каждом человеке спрятан богатый духовный мир, а в ней ничего такого нет.
– Плохо искал, – буркнула Нюся.
– Вот и нет – искал. А она все «круто» и «блин». Ей почему-то все в гости меня затащить хотелось, а потом мы на танцы пошли…
– А почему ты мне ничего не рассказывал?
– А что тут рассказывать? С тех пор и не встречались. Ее подруги сильно хохотали, когда я там танцевал.
Икота прошла, и теперь Нюся смогла более уравновешенно вести беседу.
– Может, ты просто танцевать не умеешь?
– Я видел, как это другие делают. Веселятся, прыгают, извиваются. Руками – вот так, а ноги – так, а спина почти неподвижная, попой крутят. И обязательно надо смотреть партнеру в глаза. А еще надо многозначительно улыбаться. Слегка.
– Покажи, – азартно прошептала Нюся.
Кото показал. Сбацал так, что стекла в окнах зазвенели.
Задом вертел – будь здоров. Деревянная спина изогнута в поклоне, подбородок задран вверх, колени вздергиваются, как у кузнечика, плечами поводит. И все это разнузданное, почти похабное безобразие сопровождалось, как обещалось, пожирающим взглядом, направленным на ополоумевшую Нюсю. Того гляди – слопает. Видимо, у него в голове играла музыка. Абсолютно незнакомая Нюсе. Бодрый такой мотивчик. Ритмичный. Непременно при участии барабанов.
– Что это было?
Догадаться, что зритель аплодировать не собирается, было совсем нетрудно. Кото обиделся, снова влез в футболку и мрачно зашагал по коридору. Нюся застигла его только на крыльце.
– И куда ты намылился?
Вместо ответа раздался оглушительный бабах с соседского участка. А потом в нетемное закатное небо торжественно взвился настоящий атомный гриб. Точь-в-точь, как в учебных фильмах про победу америкосов над Хиросимой и Нагасаки.
Поскольку ноги отнялись от страха, у Нюси было достаточно времени, чтоб разглядеть гриб в подробностях. Даже успела промелькнуть резонная мысль про бомбоубежище в подвале родной школы и старый анекдот, рассказанный школьным учителем. Ваши действия после атомного взрыва? Единственно правильный ответ: надо завернуться в простыню и ползти на кладбище.
Кстати, бомбоубежище давно было захвачено магазином по продаже мобильников.
– Что это было? – проскрипела Нюся, вновь обретя дар речи.
– ААА! – донесся многоголосый вопль из-за забора.
Нюсины познания о воспитании мальчиков равнялись нулю. Ей как-то не приходилось читать инструкции по этому сложному многофункциональному устройству. Поэтому не стоит удивляться, что она только сочувственно стонала, вполуха прослушивая трагические причитания озверевшего соседа, только что приволокшего за шиворот тихого чумазого Олега. За спиной которого маячила не менее чумазая Анечка. К слову сказать, сосед тоже был прокопчен до негроидного состояния.
– Мамаша! Сына своего сами выпорете, или помочь? – в воздухе щелкнул ремень.
Если отбросить явные и завуалированные оскорбления, история сводилась к тому, что по вине Олега целое семейство едва не осталось без крова над головой. Он решил продемонстрировать Анечке, как выглядит милитаристский старик Хоттабыч. И у него почти получилось. Результат мог быть более бескровным, если бы не преждевременное вмешательство отца девочки. Он застукал Олега и свое чадо за разогревом над костром банки из-под селедки. Не спросив, что именно в ней булькает. Впопыхах папаша решил немедленно потушить пламя. Несмотря на предостерегающие просьбы Олега, добровольный огнеборец махнул в костер полное ведро воды. Долбануло так, словно бомба взорвалась.
– А что вы грели, алхимики?
Исподлобья посмотрев на Кото, Олег покосился на Анечкиного папу. Потом, честно глядя Нюсе в глаза, произнес:
– Отработку. Масло машинное подержанное, – и прибавил в сторону: – Вы же сами нам его дали!
Папа таращился в недоумении, а Олег чуть не плакал от обиды.
– Давал. Но кто ж знал, что вы полгорода снести хотите?
– Надо было чуть-чуть плеснуть. Капельку. Хоттабыч был бы маленький. А вы все ведро шандарахнули, – укоризненно отметил Олег.
– Красиво получилось, – некстати возник Кото.
– Ага. Тебя бы так, – уже успокаиваясь, проворчал папа.
– А ты сам рассказывал, что когда в школе учился, то дымовухи из расчесок делал. Тебя тогда чуть не поймали! – отважно пропищала Анечка.
– А это как?
– Ты, малый, лучше молчи. Совсем молчи. Я, пожалуй, пойду, жену успокою. Заодно зону поражения надо посмотреть, а то, может, огонь не весь потушили.
– И я с вами.
– Нет уж. Тут оставайся, кудесник. Жена и так на валидоле от твоих шуток. Спокойной ночи, Нюся, – уже совсем миролюбиво прибавил он, хватая дочь за руку. – Ну и рожа у тебя, Анька.
– Как и у тебя. А что вы еще в школе делали?
Оживленные голоса стихли в отдалении. Видимо, в папе всколыхнулись воспоминания.
– Олег, – Нюся поправила мальчику ворот рубашки, – я настоятельно тебя прошу. Прежде чем затевать войну и немцы, посоветуйся с полковником. Он подскажет, что можно, а что нельзя.
– Так это он мне и рассказал…
* * *
Ирина осталась в относительной изоляции. Она добровольно приняла такое решение, посчитав, что раз ее никто не понимает, то лучше оставаться в гордом одиночестве.
«Работа? Да гори она ясным пламенем. Там все налажено. Катится по наезженным рельсам».
Мозг, возмущенный такой безалаберностью, подавал назойливые сигналы, напоминая, что если поначалу продавцы и снабженцы отзванивались, требуя немедленно разрулить ситуацию, то теперь уже давно никто не досаждал Ирине телефонными звонками. И не мудрено – разруливать больше было нечего. Но полностью оградить себя от мира Ирине не удалось. Беспокоили навязчивые мысли о необычном романе, они мучили ее и не давали покоя.
«Почему он меня так бессовестно предал? Чем я хуже той, которой он буквально признавался в любви?»
Она решила, что причина трагедии в ее фигуре. Первым делом Ирина ужесточила и без того скудную диету. Накупила массу волшебных таблеток и ввязалась в бой с жалкими остатками округлостей тела. Сначала было тяжело. Почти невыносимо. Хотелось не есть. Жрать хотелось. Потом чувство голода заменила хроническая головная боль. До рези в глазах. Случались и головокружения. Иногда – обмороки. Но поскольку она крайне редко выходила из дома, то с этой проблемой можно было справиться, расстелив на полу одеяла и ненужное тряпье. Следующий шаг заключался в увеличении груди.
«Без больших сисек – никак. Большие сиськи – самое главное».
Вопрос увеличения бюста был решен на удивление быстро. Деньги решают все. Или почти все. В данном случае они принесли Ирине максимально объемный результат.
«Нюська, стерва, от зависти лопнет. Теперь у меня не меньше. Может – даже больше. А уж в сравнении с этими клубными поганками, я вообще теперь – супер. Жаль, росточком не вышла, но с этим дефектом придется смириться».
Иринины мысли, раньше простые и легкие, теперь сочились ненавистью. Особенно она мечтала отомстить Кото, потом тем двум телкам, которые сопровождали в тот вечер ее возлюбленного в клубе. А уж потом можно нагадить бесценной везучей Нюсечке.
«Итак, талия на три сантиметра уже, чем я хотела. Грудь – роскошная. Теперь можно повторить попытку», – подытожила Ирина, настраивая свои куцые мечты на ничего не подозревающего киногероя. Который в ее отсутствие каждый раз многократно крестился, читая длинную запутанную молитву перед сном.
Зарывшись в пропахшее потом одеяло, Ирина скорчилась в позе утробного младенца.
Он был жалок. Она была жалкая.
Слова впивались в ее кожу осколками битого стекла.
Он твердил, не скрывая ужаса: «Ты мне не нужна. Исчезни, ведьма. Ты убьешь меня. Я боюсь засыпать. Как я тебя ненавижу! Сука!»
И отталкивал ее новое дорогое тело.
Она цеплялась за него, как обезумевшая вдова цепляется за гроб мужа в момент последнего прощания.
Он вырывался и кричал.
Просто орал. Без слов. «Аааа!»
Видимо, рядом с ним кто-то был. Может, врач. Может, та, другая женщина. Но после крика его разбудили, и сон Ирины перешел в новую стадию.
– Снилось, что она – маленькая хищная зверушка с коротким жестким мехом, острыми зубами и липким вкусом крови на языке.
Ночь, смена запахов. Влажный чуткий нос уловил присутствие сочной беззащитной плоти. Азарт охоты. Слюна во рту. Энергия еды. И снова полное наслаждение от стремительного бега по лесу.
Неглубокий ручей привлек ее внимание своей свежестью. Слабое течение. Тени снующих рыбок.
Осторожный шлепок нежной подушечкой ладошки по глади воды. Настороженный слух улавливает испуганный поворот плавника. Всплеск. Зубы впиваются в чешуйки, скрывающие нежное мясо.
Ощущения зверька намертво сливаются с сознанием Ирины. Мышцы ног сокращаются в чужом беге, сминая простыню в жгут. Зубы скрипят, перетирая несуществующие рыбьи кости.
Низкое свечение луны. Зверек потягивается. Снова бег между густых зарослей тростника. Поиск жертвы. Крылышко кузнечика, прилипшее к нёбу. Невкусно.
Зигзаг тени. Чувство опасности. Ноги срываются на мокрых корягах. Дыхание за спиной. Убежище. Тупик. Склизлое углубление между камней. Глубокая царапина на коже носа. Чужое предвкушение еды.
Крупный хищник долго смотрел желтыми глазами на ощеренную жалкую противницу.
Насладился смесью страха и бессилия. Притворно зевнул, закрыв клыкастой пастью клочок ночного неба, чуть видневшегося из укрытия.
Бросок. Визг. Хруст сломанных позвонков. Тошнотворная темнота.
После сна наступило короткое нечеткое пробуждение. Схожее с бредом. Ноги не слушались. Таблетки на потной ладони. Сколько она их приняла? Глоток невкусной воды. Звон разбитой чашки. Затхлый окурок во рту. Бесполезное чирканье зажигалкой. Где спички? Первая затяжка. Столбик пепла падает на колено. Ирина ползает у книжного шкафа, пытаясь отодвинуть тугую дверцу. Лихорадочное листание модного журнала. Все не то. И вдруг, на развороте – прекрасное лицо. На которое молилось уже не одно поколение восторженных романтических девушек. Неуверенные шаги до кровати. Сон.
* * *
Нюсе позвонили соседи, не на шутку обеспокоенные иссохшими цветами на Ириных подоконниках.
«Сами посмотрите, у нее свет почти везде горит. Сама дома, но вроде как и нет. Как бы беды какой не случилось?»
Едва выслушав просьбу, полковник помчался к омертвевшему дому. Нюся, одетая наспех в спортивный костюм и шлепанцы на босу ногу, опасливо подошла к крыльцу и долго безрезультатно звонила. Потом постучала кулаком. Неумело закричала куда-то вверх: «Ирина! Это мы!» Словно заподозрила, что подруга не отворяет, считая, что к ней в дом ломятся орды налоговых инспекторов. Впрочем, вопль остался безответным. Нюся жалобно оглянулась на Сергея, пристально оглядывающего окна.
– У нее тут спрятаны запасные ключи, – быстро пояснила она, решив, что полковник сейчас рванет по плющу на второй этаж, чтоб проникнуть внутрь через открытую форточку.
Под вульгарным газонным красно-шапочным гномом свернулась ржавым клубком связка ключей. Которыми уже было невозможно хоть что-то открыть. Даже опытный взломщик плюнул бы с пренебрежением на такое окаменелое средство производства.
Полковник вежливо отодвинул Нюсю в сторону, прицелился плечом и без лишних слов вышиб дверь. Сплоченная кучка соседей просочилась внутрь, жадно вытягивая шеи, в попытке углядеть хоть что-нибудь внутри такого красивого дома. Чтоб потом посудачить, когда выгонят. В нос всем ударил густой затхлый запах, близкий по вони к воздуху привокзального запущенного сортира.
В спальне они нашли обтянутый пепельной кожей скелетик. С громадными, съехавшими на сторону обнаженными грудями и прижатым к выступающим ребрам портретом Элвиса Пресли. И самое страшное было то, что этот человеческий каркас еще дышал, тихо постанывая от вожделения к давно умершему певцу.
– Гони всех в шею, – жестко сказал полковник и грязно выругался. – Звони матери. Пусть она посмотрит, что тут можно сделать.
– Кома. Но, может, я ошибаюсь? – с ужасом, которого никак не ожидала Нюся от своей привычной ко всему мамы, сказала Полина Львовна.
– Сон, – объяснил скорбным голосом Кото. – Сон с покойником. Он ее сожрал изнутри. Я же предупреждал, что этого делать никак нельзя.
– Она сама себя выжрала, – возразил полковник, вертя в руках пустую баночку от лекарств. – Не баба, а сгусток упущенных возможностей.
Нюся вырвала из скрюченных пальцев Ирины глянцевый портрет и разорвала его на клочки.
– Уходите. Оставьте нас одних, – попросил Кото, укладываясь рядом с Ириной.
– Ее бы обмыть надо, – засомневалась Нюся.
– Ничего, потерплю. Я знаю, что делать. Пару дней – и ей станет лучше. Вы все равно не поможете. Уходите, пожалуйста, – упорно настаивал Кото.
– Я привезу тебе еду, – сказала Нюся, желая быть хоть чем-то полезной.
– Вези. Сладкого побольше. Мне надо нормально питаться.
Так они остались вдвоем на протухшей зловонной постели. Обнимая друг друга. Красивый молодой мужчина с печальными глазами разного цвета и останки глупой самоуверенной девочки, так хотевшей быть страстно любимой.
– Вы уверены, что это поможет? – беспокойно лепетала Полина Львовна. – Я, признаюсь, такого еще в своей практике не видела. Чудовищно! Бедная девочка. Нюся, что тут творится? И кто этот Кото?
– Вот именно, – поддержал ее полковник.
– Не знаю, кто он, но мороженое обожает.
* * *
Ближе к утру, часа в четыре, покрытая ледяным потом, Нюся села на кровати. Сон, из которого она с таким трудом вынырнула, не шел у нее из головы.
Солнечный полдень. Все мирно сидят в саду, чай пьют, беседуют. Мама мило шутит. Олег дискутирует с полковником. Кото, улыбаясь, слушает пение птиц. Даже запах снился. Теплой летней листвы, цветов.
Вот из кустов возник деятельный Волкодав. Все смотрят на него с недоумением.
– Снова что-то спер, паразит. Надо отобрать, а то что-нибудь нужное сгрызет, – мягко говорит мама.
Все приглядываются, что же такое в зубах несет собака?
В пасти Волкодава странный предмет. От вида которого у Нюси встают волосы дыбом и судорогой перехватывает дыхание.
Тайное становится явным. Мама, не понимая, что именно отнимает у собаки, насмешливо щурится на недожеванные мужские гениталии, перепачканные слюнями и землей. Полковник хватается за голову, отталкивая наивную маму. Кото заинтересованно придвинулся поближе. Теперь даже собака понимает напряженность момента.
Теперь все недоуменно смотрят на Нюсю. Которая мечтает провалиться сквозь землю.
Нюся с криком проснулась.
Содрав с себя майку, она вытерла испарину, еще раз прокрутив в памяти ночной кошмар.
Когда Олег решил остаться, когда отношения с полковником стали ближе некуда, когда мама приехала погостить – Нюся собрала покупки из секс-шопа в пакет и, недолго думая, закопала в углу сада.
– Господи, какая я идиотка!
Крадучись, словно коварная воровка, больно стукаясь в потемках обо все углы, Нюся просочилась вон из дома. На ощупь добыла в сарайке лопату. Вот и нужное место. Захоронение ошибок молодости. Надо было крест поставить. И написать: «Здесь покоится овеществленный разврат».
Лопата с треском прорвала шуршащий пакет. Нюсе на миг показалось, что она сейчас на кладбище откапывает несвежее тело не слишком любимого человека. Или его запчасти.
Затравленно озираясь по сторонам, Нюся руками стала выгребать содержимое могильника. В доме темно. Да и тут не видать ни зги. Фонарик бы только помешал, выдал бы ее с головой. Поэтому руками, руками. Что это?
«Блин горелый, вот накупила на свою голову. Не на голову, а на…» – Нюся нервно захихикала.
Пакет пришел в негодность. Барахло полетело в скинутый халатик. А теперь куда все это счастье? В помойку? Ха. Вот поутру смеху будет, когда кто-нибудь заглянет в бак. Надо куда подальше, чтоб наверняка.
«Сложу-ка я это в багажник, а потом вывезу в лес. Нет, утоплю в озере. Нет, утопить не получится – оно плавает. Вот купальщики ошизеют, когда такой ассортимент вокруг них поплывет! Значит, надо сначала в мешок, а главное – булыжник положить», – решила Нюся.
Оставалась ерунда – найти прочный мешок.
Нужный предмет обнаружился в багажнике.
Полуголая Нюся, не заходя в дом, плюхнулась теплой попой на холодное сиденье. Газанула так, что гравий брызнул из-под колес. И рванула в сторону озера.
«Такого позора я больше не переживу».
* * *
Заканчивались третьи сутки после посещения дома Ирины. Олег прекрасно понимал, что в их жизнь ворвалось что-то крайне неприятное. Способное поломать все, чем они так дорожили. При нем никто не обсуждал кошмар, увиденный у Ирины, не вспоминал жалобные оправдания Нюси, сбивчиво рассказавшей полковнику и маме о знакомстве с Кото.
Олег чувствовал, что взрослые на Нюсю сердятся. И ему неважно было, что она такого натворила. Нюся оказалась в меньшинстве, значит, нуждалась в его поддержке. Поэтому мальчик твердо решил не отходить от нее ни на минуту. Своим присутствием изображая психологический щит. На котором большими буквами написан девиз: «Олег – защитник Нюси».
– Ну, допустим, все это правда… – суховатым голосом начал полковник.
– Не при ребенке, – пресекла его излияния мама.
Нюся съежилась. Ей впервые не верили. Ей, которая органически не переваривала вранья. И кто? Самые близкие люди.
– Нюсечка, я с тобой. Они – не плохие. Они все поймут. Не бойся. Им Кото не нравится? – проницательно предположил мальчик. – Зря. Кото хороший. Он – как большой ребенок.
– Ага. Лось сохатый, а не ребенок. Надо специалистов вызывать.
– По инопланетянам, что ли?
– В том-то и дело. Нюся не тот человек, чтоб сказки рассказывать. Значит, нам всем дорога в психушку. А мне что-то туда не хочется. Мне истории с доктором по самое некуда хватило. Пришлось на ходу выдумывать, как я самостоятельно его вычислил. А доктор жук еще тот, про Кото – ни гу-гу. Душевно больного изображает. Про демонов толкует, якобы они его надоумили.
– Ирочку жалко, – не к месту прибавила Полина Львовна.
– Если бы не появился Кото, с нами не было бы Олега. И ты, Сергей, не сидел бы сейчас здесь со мной, а корпел на своей работе. Как бы, спрашивается, я разобралась в своем отношении к тебе, если б не Кото? – нашлась Нюся.
Полковник довольно хмыкнул. Нюсина мама бросила на него короткий, но жутко проницательный взгляд. Потом на Нюсю с прижавшимся к ней Олегом.
– Мне кажется, вам пора узаконить свои отношения, – мягко предложила она.
– Я – за.
Нюся насупилась. Олег исподтишка заговорщически подмигнул полковнику, поглаживая Нюсю по нежной руке.
– Нюся, бабушка права. А то ты, как незамужняя жена. Взрослая тетя, а кочевряжишься, словно маленькая.
– Они меня не понимают, – обиженно заявила Нюся. – Кото ни в чем не виноват. Что он вам плохого сделал? Он ведь давал только то, что мы сами брали. В чем его вина? В том, что Ирка идиотка и захотела невозможного?
– Не невозможного, а напрочь ей ненужного, – поправил ее полковник и добавил: – Так ты выйдешь за меня замуж?
– Выйду, – надулась Нюся.
– Ура! – закричал Олег и бросился всех обнимать.
По такому случаю устроили семейный ужин. Полина Львовна активно наготовила такое количество вкусной еды, что впору уморить обжорством батальон солдат. Перепало и Волкодаву, который мучился от приступа депрессии, связанной с недостатком внимания.
Теперь пес был абсолютно счастлив. В данный момент, вдумчиво глотая куски колбасы, он сидел на ступенях крыльца с Олегом, который шепотом поверял свои секреты.
– Ты представляешь, они поженятся. Сергей – хороший, Нюся – вообще класс, бабушка – отпад. Я с дедом скоро познакомлюсь! И мы с тобой – самые лучшие на свете. Если я стану плохо себя вести, ты меня кусай, не стесняйся. На еще колбаски.
Волкодав довольно бурчал, тем самым соглашаясь со всем, лишь бы все были довольны. Он давно сложил в уме два плюс два и получил закономерный ответ. Когда все счастливы – угощают чаще. Такая вот собачья математика.
А Нюся мучилась угрызениями совести. Она вспомнила, как, услышав предложение руки и сердца, невольно выжидала появления нового колечка с брюликом. Кольцо не заставило себя долго ждать, но оно оказалось гораздо скромнее, чем на предыдущих помолвках.
«Все-таки я сквалыга. Но и актриса неплохая. Сергей наверняка поверил, что я в восторге от подарка. Впрочем, хвастать все одно не перед кем. Эх, как же мы раньше с Иркой пыжились, демонстрируя друг другу подношения от мужиков. Ничего, коли надела на палец, буду носить в память об этой странной истории. Да и не в цене дело. Хотя камушек мелковат. Все-таки я сквалыга!» – думала Нюся, перебирая горсть ненужных теперь колец и перстней.
На четвертый день, когда напряжение достигло максимального предела, пришел Кото. Предположения Олега подтвердились. Заметно отощавший Кото первым делом направился прямиком к любимой качалке. Абсолютно не обращая внимания на глаза, устремленные на него в ожидании рассказа. Довольный, он занял конфискованное у доктора кресло, огляделся и только тогда поздоровался.
– Ну, как? – осторожно спросила бабушка.
– Жива, проснулась. Все не так страшно, как могло бы быть. Даже пытается глотать то пюре, которое вы привезли. Гадость жуткая.
– Это детское питание, – резонно возразила Нюся.
– Несчастные дети, – пробубнил Кото. – Теперь понятно, почему взрослые любят сладкое и соленое.
– Бредятина. Может, ты объяснишь, что делать дальше? – спросил Сергей.
– Выхаживать. У нее пока даже кишечник нормально не работает. Лучше нанять профессиональную сиделку.
– Сейчас позвоню, договорюсь. А с психикой как? – обрадовалась, что смогла пригодиться, Полина Львовна.
– У меня? – переспросил Кото.
– У Ирины.
– Плохо. Все мнет сиськи и собирается уйти в монастырь.
– Ужас. Ирка всегда была со странностями. То на коне, то под ним, – Нюся скосила глаза на Олега и прибавила: – фигурально выражаясь. Она – то генерал в юбке, то ревет в три ручья.
– Нюся, а почему в три ручья? Ну, в том смысле, что глаз-то два, – резонно поинтересовался Олег.
Ответа на каверзный вопрос Нюся не знала. Действительно, а почему так говорят? Нюсино воображение по очереди пристраивало проклятый третий ручей к различным точкам человеческого тела, уверенно ошалевая от картинок. Мозговые извилины окончательно сконфузились, так и не найдя ни одного логического варианта. Поэтому Нюся не придумала ничего умнее, как срочно сменить тему.
– Значит, в монастырь собралась?
– Бедные монахи, – посочувствовал Кото.
– А у нас свадьба скоро будет, – поделился новостью Олег.
Кресло ненадолго перестало раскачиваться. Кото промычал что-то невразумительное, поднялся, чтоб удалиться в свою комнату. Помещение вдруг показалось осиротевшим, хотя в нем застыли четыре безмолвных человека. Нюся смотрела ему вслед и понимала, что скоро они расстанутся навсегда. Ей было отчаянно грустно.
– Вам не стыдно? Напали, как коршуны. Мы же не знаем, что ему пришлось пережить, пока он Ирину в порядок приводил! Вот он и обиделся, – кипятилась Нюся.
– Верно, – примирительно успокаивал ее Сергей. – Пойду, поговорю с ним. Может, ему надо чего.
– И я с вами! – опрометью бросился вдогонку Олег.
– Он даже чаю не попил, – ужаснулась Полина Львовна.
Добровольный отказ от сладкого внушал ей серьезные опасения.
– Может, стоит Ирочку навестить?
– Нет, не стоит. Пусть сама позвонит. Ирка, когда ей стыдно, прячется. Вот успокоится немного, тогда объявится. Не сомневайся. Ирка – стойкий оловянный солдатик. Ее жизнь так мордой об стол била, а ей хоть бы хны.
– Ох, девочки. Неправильно все это, – туманно посетовала мама.
Нюся легонько похлопала грустную маму по плечу. Ей было до чесотки интересно, о чем сейчас беседует Сергей с Кото. Но подслушивать неприлично, да и неоткуда. Не под дверью же в самом деле стоять. Поймают за таким неблаговидным делом – позору не оберешься.
