Текст книги "Чертов angel"
Автор книги: Юля Лемеш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Юля Лемеш
Чертов angel
Доктор, а почему вы не сказали, что это была белая полоса?
Народная мудрость
Лето. Крохотное кафе. За столиком оживленный дуэт. Из двух симпатичных молодых женщин, пребывающих в приступе дискуссионного порыва.
– Любовь? Фигня.
– Ну-ну.
– Секс? Фигня в квадрате.
– Так какого черта мы на него тратим столько усилий?
– Секс без удовольствия – фуфло.
– А что не фуфло?
– Удовольствие от секса. Но это тоже фигня.
– Так какого рожна тебе надобно?
– Хороший вопрос.
Как и большинству гражданок, им не дано было предугадать, какими передрягами грозит недалекое будущее. А жаль.
* * *
Над столом нависла умиротворенная ленивая пауза. Словно сообщество неврастеничных психопатов прекратило шумное звяканье чайными ложками в стеклянных граненых стаканах. Бурный скачкообразный разговор, неприятный и, как ни крути, откровенно непристойный, получил долгожданную передышку. Которая означала обнадеживающий намек на определенность в последующем этапе жизни двух приятельниц с заслуженным стажем.
Заслуженность, украшенная двумя хлесткими ссорами и тремя примирениями, в данном конкретном случае означала без малого двенадцать лет плотного общения.
По общепринятому мнению, женская дружба – явление не менее парадоксальное, чем совместное проживание кошки с фокстерьером. То не разлей вода, то – в рожу когтями, то клыками во что-то мягкое.
Вот и с приятельницами случались забавные казусы. Самый вопиющий из которых состоял в несанкционированном одностороннем примирении. Что произошло в связи с перманентным склерозом одной из подруг, усугубленным сиюминутным желанием покаяться, пуская горючую слезу. Вероятная причина – взбесившиеся гормоны. Или – приступ скуки. Когда будни начинают плестись по унылой вязкой равнине, иногда стоит дать себе пенделя под зад, чтобы слегка взбодриться. Или яростно прорыдать в жилетку лучшей подруге – мол, я тогда была ох как не права. Я – свинья. Сволочь. Дрянь этакая. Прости засранку. Или подбей мне глаз?
– Да запросто! А, собственно, за что ты просишь у меня прощения?
– Вот дела! А что, разве мы не ругались?
В примирениях немало своеобразной прелести. Особенно когда пропущена предыдущая визгливая прелюдия.
* * *
Пару часов назад, невероятно ошалев от жары, которая вцепилась мертвой хваткой в небольшой занюханный городишко, две недозрелые дамы твердо решили проанализировать причину своих, мягко выражаясь, неприятностей. После чего сделать правильные выводы, чтобы без помех и в полной окрыленности двинуться дальше.
Официант, он же бармен, он же много еще кто и с боку бантик, с лету определил их как бизнес-вумен, в чем почти не ошибся. Только если чуть-чуть, что простительно для распаренного немыслимым пеклом человека.
Дату кафешного диалога стоило бы отметить красным в календаре. Она – как острый кухонный нож раскроила жизненный пирог подруг на два условных ломтя. Первая половина этой сдобы была начинена фаршем из редкостного идиотизма. Проще сказать – их биографии не выдерживали посторонних любопытных взглядов. Банально? Зато верно.
Впрочем, пора признаваться, проблема подруг крылась в прозаической сексуальной неудовлетворенности.
Коли представился удобный случай окончательно задолбать всех подробностями, сообщаем – та область секса, что отвечает не за плодовитость, а за получение максимального удовольствия, сродни тяготам альпинизма. Навскидку – так просто: вот гора, лезь на нее, что даром время терять? Карабкаются все, а на верхотуре торчит только одна обмороженная до изумления счастливица.
Впрочем, это сравнение не выдерживает критики – с сексом хлопот значительно больше.
Оставим горы горным баранам. Лучше вернемся в кафе. Сидят. Думают. Базу теоретическую подводят. Дуры дурами. Нет, чтоб попросту принять как должное – природа затеяла их фригидными. Что с того? От такой хвори никто коньки не отбросил. Нет, этим бестолочам подбрюшные фейерверки подавай. Да еще с партнером противоположного пола.
Наглые жадные твари на тернистом пути к высотам оргазма, вот они кто.
Впрочем, немного про тернистость. Она бывает нескольких категорий. В данном случае были представлены только две из них, что сути не меняло.
Первая – невозможно попробовать всех мужиков на свете, но стоит к этому стремиться. Вторая – порой можно согласиться на временный брак для исследования особо ценных экземпляров.
* * *
Первая дама, сызмальства откликавшаяся на Ирину, относилась к упрощенной категории вечных девочек, иначе именуемых «маленькая собачка-до-старости-щенок».
Тяв-тяв-тяв! Помесь шустрого мальчишки и вполне сексапильной девочки – такие до ста лет пребывают в активной борьбе с признаками сморщивания.
Одежда в тон, вечные брюки в обтяжку, неизменная короткая стрижка, пробежки по утрам, умение ладить с любым представителем гуманоидной расы (даже если он категорически этого не хочет) – несомненно входили в число ее достоинств (они же недостатки).
Цвет волос – в зависимости от настроения и моды. Причем – непременно «против» моды. Если все нынче платиновые блондинки, то она непременно огненно-рыжая. Для большей точности можно добавить про серо-зеленые глаза, довольно крупные для такого миниатюрного личика, в стиле штампованных японских мультиков. Кроме того, стоит упомянуть про значительный излишек самоуверенности вкупе с мозгодробильным голосом (тяв-тяв-ррр). Впрочем, в спокойном состоянии последнее качество себя не проявляло. Среди многочисленных знакомых Ирина слыла заядлой спорщицей, хотя возражала она всем из принципа, скажем так – для бодрости разговора.
Нюся, так звали вторую героиню, относилась к той бесподобной породе вымирающих леди исконно российского розлива. Тех, которые из «бывших». От такой женщины неудивительно услышать: «Ах, помилуйте, это люди не нашего круга!» Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что Нюся над такими отвлеченными понятиями не задумывалась и к своему кругу относила всех, кто чисто одет и не явный злодей.
Вальяжная домашняя кошка, с норовом кошки дикой, которая, как известно, гуляет сама по себе и в ус не дует. Немного полноватая, много статная. С фигурой, намекающей на кусок белоснежного мрамора, из которого деятельные греческие скульпторы ваяли усеченных богинь. У Нюси верхние конечности были на положенном месте и отличались безукоризненной формой. Особенно на себя обращали внимание волнующие кисти рук.
Толстенная пшеничная коса словно сообщала миру о наплевательском отношении к парикмахерской и прочим досадным мелочам жизни. Такая коса в наше время – это что-то типа новейшей марки автомобиля, на днях продемонстрированного в автосалоне, но еще не поступившего в продажу, – «смотрите, а я уже на нем рассекаю».
Почти безупречная для начала двадцатого века Нюся неплохо вписалась и в сквалыжную бойкую современность. Этакий нежный беззащитный цветочек, снабженный живым умом и проницательным взглядом, который девушка умело прятала под пушистыми ресницами.
Мужчин сводили с ума очертания ее губ. Особенно в те моменты, когда богиня примерялась к краю кофейной чашки или просто намеревалась что-нибудь скушать. «Немного беременные», – говорила Нюся, разглядывая губы в зеркале.
Модуляции голоса, в отличие от тембра подруги, были чуть хрипловатые, медлительные (мурр-мурр). Как принято говорить, грудной проникновенный голос.
Для упрощения с окружающим миром Нюся имела в запасе с десяток отточенных ответов на все случаи жизни, отчего слыла тактичной, но ироничной особой с претензией на оригинальность.
Еще у нее была Грудь. От которой даже у бывалых доярок сносило башню.
* * *
Обе женщины с момента рождения проживали в небольшом городке, притулившемся неподалеку от супершумного супермегаполиса. Они четко осознавали, каковы здесь правила игры. Правило первое гласило – ни при каких обстоятельствах не забывай поздороваться. Второе – не выделяйся из среды обитания. Третье – чуди подальше от дома. Были и другие правила, но трех первых обычно оказывалось предостаточно.
В данный конкретный момент на каждую из подруг приходилось по пять краткосрочных браков и по одному особнячку. Если так можно титуловать двухэтажные строения столетней давности, огороженные от непрошеных взглядов монументальными заборами. В городке такие устрашающие ограды категорически не приветствовались. То ли дело покосившийся штрих-пунктир их гнилых некрашеных реек. К «слепым» штакетникам тут относились с предубеждением, смешанным с дотошной подозрительностью – раз хозяин спрятался, значит, есть что скрывать. И потом, такая кирпичная ширма стоила уйму денежных средств, превышающих цену подавляющего большинства соседских жилищ.
До знакомства с новыми жиличками оба дома неуклонно катились к полному закономерному разрушению, чему немало способствовали прежние обитатели. Кажется, именно такие строения принято называть вороньими слободками. Только вместо смышленых пернатых там каркали аж по восемь семей. До революции в особняках благоденствовала местечковая элита.
Нюся первая предложила не тратиться на новострой, а обзавестись уютными гнездышками в стиле ретро. Дома были выкуплены, выпотрошены, переделаны, снабжены удобствами. На добросовестные пожертвования мимолетных мужей.
При помощи ландшафтного дизайнера, слегка свихнувшегося от внезапной востребованности, были облагорожены земельные участки. Нюся до сих пор ошалевала от засилия разнолапых хвойников, которые мрачно таращились на нее изо всех углов сада. Ирине достались батальоны роз, почему-то одинаковой масти. Видимо, дизайнер где-то наткнулся на тотальную распродажу или получил приличную скидку за опт.
В общем, получилось симпатично и ностальгически. К великой радости соседей. Которые в принципе по-своему любили свой городок, справедливо считая, что чужая разруха портит уездный пейзаж. А так – и волки сыты, и овцы целы.
* * *
В городке не любили глобальных перемен. Жители традиционно один раз в год кушали бутерброды с красной икрой, два раза в год пили шампанское, в августе обязательным считалось собраться в кругу семьи для пожирания арбуза. И каждый раз кто-то говорил: «А помните, когда был жив дед, то он всегда покупал самые спелые арбузы». – «Сахарные», – неизменно соглашались домочадцы.
На стене одного учреждения до сих пор красовался выцветший плакат с ошеломляющей надписью: «Не пей! С пьяных глаз ты можешь обнять своего классового врага!»
Болото – оно и в Африке болото. Жизнь не баловала горожан особыми радостями, но и трагедий особых не случалось. За исключением последнего времени.
Не так давно, где-то с полгода назад, начали пропадать дети. Преимущественно возрастом лет десяти.
Городок гудел, как растревоженный улей, удивляясь, что здесь, где все на виду, может происходить такая неслыханная трагедия. Милиция носилась как угорелая, но пока никаких зацепок не наковыряла. Дети словно сквозь землю проваливались.
Нюся и Ирина, понятное дело, расстраивались, но воспринимали чужую беду несколько отстраненно. Своих отпрысков у них пока не было.
* * *
Тем временем по кафе сонно сновали редкие тоскливые посетители, невольно обходившие столик с притихшими приятельницами по кривой дуге. Мало ли что, сидят такие скорбные, может, горе какое?
Горе сводилось к следующему. Юность прошла под девизом «надо достоверно выяснить, фригидная ты или нет». Посему Нюся и Ирина безо всякого удовольствия проползали по неисчислимому количеству разнокалиберных мужских постелей. Бодро так проползали, но безрезультатно. Оргазм, обещанный в умных книжках, так и не изволил посетить их страждущие тельца.
Было, конечно, интересно. Любовь – и все, что с ней связано, – нива увлекательная. Паши хоть до посинения. Особенно привлекали первые минуты знакомства с новым объектом. Первые полувзгляды, первые касания и много чего зажигательного, в чем, собственно, и заключается любое романтическое приключение. А вот дальше начинались проблемы.
Как правило, Нюся сбегала после первого сексуального контакта. Страдая не столько от очередного интимного облома, сколько от болезненной совестливости. Ей казалось, что она становится обманщицей, которая использовала хорошего человека в своих корыстных целях.
А вот Ирина терпеливо устраивала многократные повторные испытания. Что, впрочем, на результат не влияло. Возбуждение «до» секса было гораздо чувствительнее, чем последующее акробатическое кувыркание.
Как уже говорилось, обе девушки несколько раз посетили ЗАГС, что существенно приумножило их благосостояние. От Ириных Нюсины браки отличались тем, что ее бывшие супруги продолжали боготворить свою непонятную женушку.
Брак – это как выигрышный лотерейный билет. Вопрос в том, что окажется призом. Может, рай на двоих. Может, ад. Для каждого.
Ирины мужья, откусив мимолетного неукротимого счастья, предпринимали безуспешную попытку разобраться – «а что ж она все время орет и прет как танк, доказывая свою хроническую правоту по любому вопросу?» Один из ее супругов как-то признался, что только бег перед паровозом можно сравнить с совместным проживанием с такой женой.
Перепробовав все доступные типы мужчин, приятельницы приуныли. Не так давно Ирина отважно предложила опробовать более примитивные методы. Чтоб уж наверняка выяснить, «пан или пропал». В число методов входило посещение секс-шопа, где Нюся довела до настоящей истерики ни в чем не повинного продавца. Проникнув в неуютные недра сомнительного магазина, девушка, как и подавляющее большинство непуганых граждан, смущенно тосковала от своего присутствия в таком злачном месте. Она никак не могла выбрать, какое выражение лица наиболее подходит к брожению по секс-шопу. Изображать бывалую покупательницу не имело смысла по причине полной неосведомленности. Оставалось отбросить приличия и водить жалом, в надежде случайно натолкнуться на что-то подходящее. Знать бы заранее, как это «что-то» выглядит. Может, лучше сбежать? Сдерживаемая Ириной, словно якорем, Нюся долго шастала вдоль витрин, пока не наткнулась на выставку весьма знакомых предметов.
«Так, так, так», – пробормотала Нюся, затравленно озираясь по сторонам.
Земляков в поле зрения не оказалось. Если быть честной, то из посетителей в магазине не было никого, кроме подруг. Тогда, немного подуспокоившись, девушка без злого умысла ввергла в шок вежливую продавщицу, пытаясь понять, как можно наверняка угадать искомый размер одного деликатного изделия. При этом почему-то выразительно жестикулируя руками, отчего издали могло бы показаться, что она только что вернулась с отлова откормленных анаконд.
Шопинг окончился тем, что Нюся из ложной стеснительности накупила прорву никчемного караула.
Озлобленность продавщицы несколько поугасла после осознания суммы, потраченной настырной дамочкой. Что выразилось в напутственном совете попытать счастья со шлангом от душа.
– Куда? – не расслышала Нюся. – Прямо внутрь?
– Вы что с ума сошли! Конечно, нет!
– А то раздуешься как жаба и разлетишься на тысячу клочков! – веселилась Ирина, догоняя удирающую подругу.
– Только распылитель открутить не забудьте, – донеслось им вслед.
Видимо, знала, что советовала.
Результат не замедлил себя ждать. Приятельницы на некоторое время исчезли из поля зрения друг друга, перенасыщенные новыми впечатлениями. Переговариваясь по телефону, они отмечали наиболее яркие моменты секса с неодушевленными предметами и искренне поздравляли себя с победой.
А теперь, сидя в кафе за чашечкой кофе, подводили итоги.
* * *
– Все. С мужиками покончено. Теперь – только бизнес, – язвительно фыркнула Ирина.
– Правильно, я даже прикинула план на ближайший год. Если все удачно сложится, то к середине следующего лета обзаведусь еще одним рекламным агентством.
– Зачем? – искренне поразилась Ирина. – Ты лучше разрасти своего карлика, а то у тебя какая-то карманная фирма получилась.
– Противная ты. Денежки капают, и то хлеб.
– Ты это про свою новую квартиру? Уже пятую прикупила для сдачи в аренду. Неплохая горбушечка.
– Нельзя складывать яйца в одну корзину. Буду развиваться, так сказать, в разных направлениях. А ты?
– Моя стезя – кормить граждан, – торжественно возвестила Ирина. – В мире все меняется, кроме хронического желания пожрать.
– Смотри, как бы тебя саму гипермаркеты не схавали, – прозорливо заметила Нюся, предвосхищая неминуемую погибель среднего и мелкого бизнеса.
Разомлевший официант, шаркая ногами в пляжных шлепанцах, сползал в подсобку, переодел третью по счету взмокшую белую рубашку, вяло посмотрел в сторону посетительниц и некстати вспомнил про сварливую жену, поминутно атакующую его по мобильнику. Год вместе, а уже хочется сбежать на край света. Что, спрашивается, звонить без повода? Вопросы «А что ты сейчас делаешь?», «А о чем ты сейчас думаешь?», «А ты меня любишь?» – доводили его до чесотки.
«Разведусь», – процедил он сквозь зубы, полируя чистую стойку грязной тряпкой и понимая, что не сможет отважиться на такой героический поступок. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов, что заведение принадлежит престарелому дяде жены.
Страдающий лысоватый мазохист-материалист подчеркнуто аккуратно промокнул на лбу капли едкого пота желтой бумажной салфеткой в веселенький розовый цветочек. Вздохнул, попытался испепелить пристальным взглядом дремотного рыжего таракана. Еще раз вздохнул и спокойно углубился в разгадывание свежего кроссворда.
К слову сказать, этим интеллектуальным тренингом последнее время заразилось все народонаселение городка, не исключая отдаленные деревни, напрочь лишенные электричества. Даже древние бородавчатые старухи, водрузив увеличительные стекла на многозначительные разнокалиберные носы, результативно коротали за словесными интригами остатки своей многострадальной жизни.
«То, что у вас на плечах, первая буква „Ж“. Неужто, жопа? Офигеть! Тьфу, снова неправильно слово по вертикали отгадала».
Бац, – жирную муху кроссвордом насмерть. И снова за штурм замысловатых клеточек. А когда все разгадано – газета идет на растопку чадящих потрескавшихся печей.
* * *
Нюся вдруг запечалилась, что в ее интерпретации выражалось в роскошном подпирании округлого подбородка аристократически пухлой ручкой с заостренными пальчиками. Пригорюнилась и отправила мысли бродить в прошлое.
– Начудили мы с тобой, подруга…
– Зато будет что вспомнить на старости. Вот сядем на лавочку, зашамкаем беззубыми ртами про свои подвиги. А помнишь, как мы с тобой с теми боксерами оторвались?
– Молчи, даже подумать об этом страшно. А вдруг они бы садистами оказались?
– Такие нежные были, ласковые, – мечтательно протянула Ирина.
– Скажи спасибо, что тут никто не в курсе наших подвигов. А то бы вмиг шлюхами окрестили.
– Но про свадьбы весь город знает, – резонно заметила Ирина.
– То свадьбы… Всем районом гуляли на третий день. А Петровича больше ни за что приглашать не буду, хоть он и бывший наш физрук. Вечно, как нажрется, всех отжиматься заставляет.
– Так все равно никто не отжимался.
– Не приглашу и точка, – резко отбрила Ирина, позабыв про недавнее стопудовое решение окончить свои дни в гордом одиночестве.
В этот момент официанта замкнуло на непреодолимом желании оскорбить хоть кого-нибудь. Ему пришло в голову, что для такого случая сойдет даже таракан, но тот, наученный горьким опытом, молниеносно сиганул со стойки и презрительно юркнул в щель у плинтуса.
Свет судорожно мигнул. Нюся ойкнула. Ирина припомнила нехорошим словом маму данного заведения. В кафе воцарился полумрак, вперемешку с весьма ощутимой пластмассовой ядовитой вонью. В районе подсобки витиевато ругался официант. Постоянные проблемы с проводкой доконают и мертвого. Хозяину все жалобы до фонаря – наверняка снова притаранит бухого электрика, а тот, выклянчив пузырь подозрительного пойла, припасенного исключительно для такого случая, наскоро замотает провод зеленой изолентой. Из-за которой давно все провода стали не хуже новогоднего полосатого серпантина.
– Поехали, искупнемся, – опрометчиво предложила Ирина, одним глотком приканчивая давно остывший кофе.
Она не была провидицей. Она просто всегда следовала своим желаниям, какие бы последствия они ни сулили. А Нюся привычно пошла у нее на поводу. Хотя именно сейчас ей больше всего хотелось встретиться с собственной кроватью и телевизором.
* * *
В нескольких километрах от городка располагалось приличных размеров озеро, оправленное в белесые песчаные берега, поросшие раскидистыми толстоствольными соснами. И у каждого любителя водных процедур там был свой излюбленный пляж.
За руль села Нюся, поскольку Ирина предусмотрительно успела махнуть пару рюмок коньяку.
– Пусть моя ласточка пока отдохнет.
Нюся до сих пор не могла понять, зачем Ирина постоянно проделывает этот алкогольный трюк. Не то бережет себя, не то на бензине экономит.
Плесканье в теплой чистой воде заняло прорву времени. Наслаждение ни с чем не сравнимое. Которое не наскучивает. Которое одновременно бодрит и вызывает сладкую истому.
На берегу дела обстояли не так романтически. Вечер ознаменовался атакой эскадрильи алчных комарих, справедливо посчитавших, что раз уж еда сама зашла в гости, то не стоит упускать удачный случай.
Тишину нарушили энергичные аплодисменты под аккомпанемент торопливой ругани. Изрядно покусанная Нюся под пение комариного хора торопливо пыталась натянуть упрямое платье на мокрое тело, спасаясь бегством от тучи насекомых. Ирина уже прыгнула в машину, откуда нетерпеливо бибикала, вероятно, думая, что так поможет подруге быстрее собраться.
– Чтоб у вас жало скрючило! – мстительно высказалась Нюся, отгораживаясь дверью от голодного бабьего стада. – Зачем только природа их придумала?
– Затем. Без них ласточки копыта отбросят. Они их хавают. А не будет ласточек… – Ирина на секунду призадумалась. – Не будет ласточкиных гнезд. Тогда перемрут все китайцы.
От такой замысловатой философии Нюся пришла в замешательство.
– Ласточки вроде как мошек едят, а китайцы – собак с рисом, – задумчиво предположила она.
– Поймаю – убью. Что за мода такая, жрать псину? А насчет ласточек, явная недоработка эволюции, пора им на кровососов переходить. Какая им разница. Помчались, – последнее высказывание сопровождала фига, направленная в направлении непоколебимых комаров, тщетно тыкающих носами в стекло.
Сумерки навалились непривычно непроглядные. Этакий замес из тумана и скопления опасных теней.
– Не люблю ночью через лес ездить. Мурашки по коже.
– Так гони быстрее.
– Щас, разбежалась. Свою подвеску гробь по этим корягам.
Оголенные корни плотной вязью переплели лесную дорогу. Машина тяжело ковыляла, перекатываясь через их изогнутые глянцевые тела. Ветки чиркали по новенькой краске. Нюся болезненно морщилась, будто это ее царапали по бархатной коже.
– Что-то быстро сегодня стемнело. Гроза что ли ползет? – беззаботно вертела головой Ирина.
– Да не обещали вроде. Смотри, а что там такое?
* * *
На повороте столбом в самые небеса струился мутноватый жидкий свет. Словно кто-то направил с ближайшего облака сквозь кисель тумана слабый прожектор. Или с земли, что в принципе ситуацию не меняло. Нюся затормозила, слабо вякнув от испуга.
– Блин горелый. Что за хрень такая? Может, там НЛО? Давай выйдем, посмотрим? – робким полушепотом предложила Ирина, отважно пытаясь высунуться в окошко.
– Сиди уж. Может, обратно в объезд поедем?
– А разворачиваться где? Задом наперед только до ближайшего дерева доберемся.
Вместо ответа Ирина услышала сдавленное Нюсино «кх-х», сосредоточилась и тоже посмотрела вверх, приплющив нос к лобовому стеклу.
С неба определенно что-то падало. И это был не дождь.
Черная раскоряка смазанным силуэтом стремительно приближалась к земле, не выходя за пределы освещенного коридора. То, что это никак не могло быть птицей, стало очевидным довольно быстро. А потом раздался глухой удар, словно грохнулся мешок, туго набитый картошкой. Свет померк, отчего окружающая темнота сгустилась еще больше. Только включенные фары позволяли видеть лежащее на дороге нечто.
Нюся почти не испугалась. Скорее, она удивилась четвертый раз в жизни. Первый раз был в детстве, когда она поняла, что когда-то умрет. Второму разу она была обязана первому в жизни мужчине. Телепередача, в которой показали доильный аппарат для мышей, стала третьим большим изумлением, после которого Нюся понадеялась, что теперь ей ничего не грозит в смысле сюрпризов.
– С самолета кого-то выкинули! – опереточным фальцетом пропищала Ирина, толкая Нюсю острым, словно специально заточенным локтем.
– Тьфу на тебя. Напридумываешь тоже. Придется идти. Может, помощь кому нужна.
– Ага. Только совок с собой прихвати.
– Зачем?
– Соскребем да в лес выкинем. Классное удобрение. Оно же наверняка в лепешку расплющилось!
– Это снова те придурки козлят, – резонно предположила Нюся, зачем-то заново заплетая косу.
– Ты про воинскую часть?
– Про нее, родимую. Все знают, как их майор решил с помощью вертолета и резинового жгута тарзанку сделать. Экстримал хренов.
– Да помню я. Прапорщик до сих пор кругами ходит, – весело хихикнула Ирина.
– И думает кругами, – прибавила Нюся сочувственно. – Им сто раз говорили – тут точный расчет нужен.
Восторженно подпрыгивая, Ирина ерзала по сиденью.
– Что деется! Сенсация! Кому расскажи – глаза на лоб полезут. Нас по телеку покажут! Писать хочется – жуть. Я когда нервничаю, всегда в туалет хочу.
– Забудь. Сейчас надо решиться и оказать помощь (Нюся не решилась подобрать нужное слово) тому, кто там валяется.
Тут следует сказать несколько хвалебных слов о Нюсиной маме. Та приучила девочку не бояться ничего, связанного с травмами и прочими поломками человеческого организма. Бабушки жили далеко, муж бился за бюджет на ниве железной дороги. Посему, подчиняясь обстоятельствам, мама-хирург вынужденно таскала с собой ребенка на работу. Нюся привыкла делать уроки там, где вид загипсованного по самые уши индивида казался настолько уместным, как, скажем, чайник на плите. Девочка неукоснительно следовала больничным правилам, которые предписывали никогда не заглядывать в запрещенные палаты и емкости. Разве только одним глазком. После чего ее долго рвало.
– Я иду, а ты как хочешь, – гордясь собой, сообщила Нюся.
Писать не расхотелось. На бегу расстегивая молнию, Ирина опрометью шмыгнула за машину. Ради срочной журчащей нужды преодолев страх и любопытство. Выскочила оттуда, как ни чем не бывало. Поозиралась, поняла, что осталась одна. Тишину нарушил одинокий отчаянный вопль.
– Нюся?
Не получив ответа, попискивая от ужаса, неохотно поплелась следом за отважной подругой, поминутно спотыкаясь и опасливо озираясь по сторонам.
Надо признать, что прогулки по темному лесу в свете машинных фар не вдохновляют на бодрость духа. Все кажется театральной декорацией к сцене «а вот я – ваш кошмарный ужас». Так и ждешь внезапного броска неведомого чудовища. Ноги норовят соскользнуть даже на абсолютно ровной поверхности, а что еще хуже – видно только то, что не скрывают ваши собственные подвижные тени. Короче – видимость почти нулевая. И что ждет в конце пути, это еще вопрос.
* * *
– Я так и знала! – удовлетворенно сообщила Нюся.
На дороге лежал не зеленый склизлый инопланетянин. Там был человек. Попой кверху. Правая рука неловко подвернута под тело, левая – вытянута вперед и немного согнута в локте. Ноги с виду целые, пятки розовые, неношеные.
– А почему он голый? – тошнотворным голосом пролепетала Ирина.
– Не идиотничай. Не вздумай свалиться в обморок. Лучше бы узнать, что он тут делает.
– Сама дура. Лежит он.
– Вижу.
Нюся осторожно приблизилась к странному пикировщику.
– Мертвый?! – почти восторженно прошептала Ирина.
Придвинулась поближе. К Нюсе.
Та наклонилась, прислушиваясь. Тело отличалось удручающей неподвижностью, не подавая заметных признаков жизни. Несмотря на разгул лета, кожа мерцала сливочной белизной. Ни царапины, ни изъяна. Чистая лысая белая кожа. На голове – копна длинных абсолютно седых волос.
– Тарзанки нет, и то хорошо. Ты уверена, что это мужик? Вон шевелюра какая.
– Вот блин на фиг, – спотыкаясь на каждом слове, рявкнула Нюся. – Кто про что, а тебе именно ЭТО интересно. Думаю, трогать его нельзя. Позвоночник наверняка сломан.
– Он же пузом шмякнулся.
– Ну, тогда, сломано кое-что другое. Дура, – снова окрысилась она на Ирину, поняв, что сама ляпнула двусмысленность. – Если он живой, в чем я лично сомневаюсь, то надо вызвать «скорую».
– Попка очень даже ничего. И позвонков что-то не видать. Качок, наверное. Нет. Судя по плечам, скорее прыгун в воду. Или гимнаст? Но не боксер, точно.
– Прыгун – это точно. Но не в воду. И еще: вот что мне лично кажется странным – он чистый.
– В смысле – не обгадился.
– А что, должен был?
– Непременно, – авторитетно заявила Нюся.
Ирина с минуту обдумывала услышанное с завидным хладнокровием, причина которого крылась в полном непонимании происходящего.
– А попка классная, – нашлась она, лишний раз доказывая, что круг ее интересов ограничивается сексуальными аспектами.
Нюся, не обращая внимания на плотоядные реплики Ирины, осторожно кончиками пальцев дотронулась до шеи пострадавшего и тут же отпрянула в ужасе.
– Что? – Ирина обморочно закатила глаза.
– Пульс.
– Круто. И что с того? – судя по интонации, обморок откладывался.
– У него сердце бьется.
– Ты уверена?
– А то.
* * *
Преодолев барьер вполне понятной робости, Ирина, взвизгнув, тоже отважилась прикоснуться пальцем до молочно-белого плеча жертвы падения. В ответ потревоженное тело слегка застонало. Подруги тут же обратились в слух, надеясь услышать нечто вразумительное. Во всяком случае – проясняющее ситуацию.
– За что? – глухо пробормотал голос.
Со стороны лица поднялось небольшое облачко придорожного праха. Высвеченные фарами пылинки образовали сверкающий вихрик и неохотно отправились в путешествие. Поверженное тело оглушительно чихнуло, произведя из частиц пыли настоящий торнадо.
– Будьте здоровы. Мы тут ни при чем. Мы просто мимо ехали, – нервно затараторила Ирина, загодя отгораживаясь от обвинений.
Чихающий явственно пошевелился. Судя по работе мускулатуры, человек пытался перевернуться. Снова чихнул. Потом, выпростав руку, поскреб ногтями по земле. После чего, собирая силы, замер на секунду и рывком перекинул себя на спину.
– Ого! – Ирина не сумела скрыть невольного восхищения, осмотрев низ живота нового знакомца.
– Ого, – произнес незнакомец.
Над самым его лицом, вывалив из щедрых декольте спелые груди, склонились две странноватые мокрые тетки.
– Что болит? Не смейте шевелиться, у вас наверняка все сломано, – фельдшерским голосом приказала Нюся.
– Сомневаюсь, – пофигически возразил голый.
– Я поняла. Это фокус. Розыгрыш. Скинули какую-то куклу, а потом нудиста этого подложили. Правда? – робко понадеялась Ирина.
