Текст книги "Мир, которого нет (СИ)"

Автор книги: Юлло Кан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

  В аду, кстати, кошек нет и быть не может.

  Кошки не способны грешить, и за это многие народы считают нас священными животными. И чтобы переместиться из плотного мира в тонкий, нам не нужно сбрасывать тело. Мы, кошки, проводники между мирами, наполовину духовные существа, поэтому в том понятии, какое в него вкладывают люди, можно сказать, у нас, действительно, нет души. У нас иная высшая кошачья душа. Правда, - повел ухом четвероногий философ, есть и среди людей индивидуумы, живущие на пересечении миров. Во всяком случае одного такого человека я знаю.

  - Твоя хозяйка, - догадалась я.

  - Разрешите пригласить вас на парное молоко, мурмуазель, - распушил усищи кот.

   10

  Женщину, с которой дружил мой кот, звали Лэя. Она была маленькая и хрупкая, как ее имя или как белые лилии, которые никогда не отцветали в ее комнате.

  Лэя любила лилии, а лилии любили Лэю.

  - О, Бетховен, - (так звали кота - прим. авт.) - ты нашел себе новую подружку! - насмешливо улыбнулась Лэя. - Она, конечно, хороша, но, боюсь, тебе не пара.

  Кончик хвоста моего дружка нервно задергался.

  Котику явно не хотелось мириться с реальностью.

  Никогда в жизни я не пила такого молока.

  - Весь Млечный путь в одном кувшине, - облизываясь, нахваливал кот.

  Мы пили с ним из одного блюдца, то есть практически и даже больше, чем на брудершафт.

  О да, это было какое-то совершенно особенное молоко, его даже нельзя назвать молоком, такой неземной восхитительный был у него вкус.

  Не удивлюсь, если, и правда, таков вкус Млечности.

   - У Лэи есть сестра-близнец Ирэна. Она смотрительница маяка, - загадочным полушепотом сообщил мне кот. - Хочешь, заглянем в гости и к ней?

  Видимо, мой кавалер решил развлечь меня по полной программе.

  - Но как же мы попадем на маяк? - спросила я кота.

  - У меня есть лодка, - ответил он. - И лодочник.

  Собственно говоря, лодочник считал иначе. Он думал, что кот его. Обычное, в общем-то явление. В то время, как коты считают, что люди принадлежат им, люди считают наоборот.

  Остров был каменистым и тесным, но на таких уютно маякам, они как будто бы вырастают прямо из пучины океана - этакие озаряющие путь великаны.

   11

  Ирэна, как и ее проницательная сестра, тоже сразу же догадалась, что я, скорее, женщина, чем кошка.

  - У всех людей, которых я когда-либо встречала, я видела в глазах эту тоску по горнему миру, - улыбнулась Ирэна. - Она неизлечима, нет. Вы любите чай? Я обожаю цветочный, я добавляю в него цветущие абрикосы, фиалку, бузину...

   Конечно, я не отказалась. Прежде я никогда не пила чай на маяке с его смотрительницей, и не известно, представится ли мне еще когда-нибудь такая возможность, пусть даже мне пришлось лакать его из блюдца.

  - Кто ты? - спросила смотрительница Маяка.

  - Даже не знаю, что сказать. Еще недавно я была женщиной, теперь я кошка.

  - Я не об этом. - Дорог немало, вот только одна из них, - показала Ирэна взглядом на лунную дорожку, заговорщицки светящуюся на поверхности бесконечного океана, как улыбка Ирэны. - Что ты любишь? В смысле, мы то, что мы любим.

  - О, я очень, очень много чего люблю, например, я без ума от голубых маков. Люблю апрель, шоколад, разноцветные листья на деревьях где-то в середине октября, когда они вот-вот отправятся в свой первый и единственный полет. Продолжать?

  - Продолжай, - улыбнулась Ирэна.

  - Конечно же, кошек. Люблю маяки, готику, но не мрачную и не слишком изящную, а веселую, как будто получказка-полуявь. Люблю герберы, летние дожди, люблю электроскрипку на поляне. Мне нравятся моря и корабли, и люди, говорящие стихами. Поэты? Нет... И я ведь не поэт, а так, словами жизнь живописую. И не художник - нет и снова нет, хоть красками рисую жизнь простую. Люблю, когда шуршат страницы книг, морозные узоры мне по нраву. И жизнь люблю. Я к ней уже привык. Я никогда любить не перестану. Чьи это стихи?

  Ирэна загадочно улыбалась.

  - Они пробрались в мои собственные мысли и спутались с ними.

  - Такое случается. Думать в рифму гораздо естественнее, чем думать прозой, - улыбнулась Ирэна.

  - Но я не готова, - жалобно пискнула я, - у меня вот-вот произойдет передозировка красотой, и я не готова стать одной сплошной любовью.

  - Не готова - учись, возвращайся обратно за парту, - беззлобно съязвила Ирэна и расхохоталась. - Мне тоже еще учиться и учиться.

  Она вздохнула, но тоже легко, радостно.

  - А ты знаешь, что такое настоящая веселая готика? Есть здесь на одном соседнем острове город. Он, наверняка, тебе понравится. Кот, посмотришь немного за маяком?

  Кот недовольно потянулся:

  - Иногда у меня возникает вопрос, кто из нас главный смотритель маяка? Нельзя ли нам на остров втроем?

  - Ты сам прекрасно знаешь, что нельзя, - строго сказала Ирэна. - Кто-то ведь должен поддерживать свет на маяке.

  - Кругом одни запреты, - недовольно промурлыкал кот.

   12

  Голубой остров в коконе тумана почти сливался с морем. Я уже догадывалась, что увижу на острове что-то волшебное, и, как ребенок, нетерпеливо распаковывающий подарок на Новый год, я спросила у Ирэны, что там на острове.

  - То, о чем ты мечтаешь, - улыбнулась Ирэна. - На острове живет мой старинный друг Якобс.

  Якобс оказался садовником, хотя, на мой взгляд, холмистому острову, сплошь усеянному голубыми маками, садовник был совершенно не нужен. Они и так росли повсюду, как сорняки, взявшие в плен маленькие готические замки, как грибы, разбросанные здесь повсюду. Кажется, на острове всегда было не слишком раннее утро.

  Якобс же полагал, что это всецело его заслуга, точнее, его ханга, на котором он играет меконопсисам.

  - Если хочешь, могу сыграть на ханге и тебе, - предложил Якобс.

  Я была, конечно же, не против.

  - Звуки ханга и голубые меконопсисы это и есть формула счастья, - шепнул мне на ухо Якобс.

  - Ты забыл главный компонент, - подслушала его Ирэна и улыбнулась.

  - Разлюбезнейшая Смотрительница Маяка, как же ты любишь делать открытия из чего-то само собой разумеющегося. Разумеется, не музыка ханга делает остров бескрайним.

  - Позвольте, у островов всегда есть края, на то они и острова, - возразила было я, но Смотрительница Маяка и Якобс, переглянувшись, так безудержно рассмеялась, как будто я только что озвучила что-то в высшей степени нелепое.

  А остров... Он был совершенно не на моей стороне, сговорившись с этими двумя, и с меконопсисами и хангом.

  Пространство стало вдруг музыкой ханга, наполненной вечным цветением. Голубые звезды-меконопсисы превращали туман в Млечный путь, и каждый, кто ступал на него, понимал, это путь без конца и без края.

  Остров стал вдруг воронкой, то сужавшейся до бесконечности, то до бесконечности расширявшейся.

  И я бы, пожалуй, осталась навечно в этом голубом тумане, если бы в нем не раздалось пронзительное "мяу".

  - Я знаю кое-что покрасивее, чем голубые маки. Один прекрасный дом в квартале фонарей. Хочешь побывать в квартале фонарей?

  - Но как? Ведь лодка всего одна...

  Очень странно, как мы с котом могли так хорошо слышать и понимать друг друга, не смотря на расстояние. Впрочем, сами понятия "расстояние" и "время" стали вдруг каким-то абсурдом, упорядоченным грубым сюрреализмом.

  - Иди на свет маяка.

  - Но тогда я вернусь на маяк.

  - Свет маяка приводит не на маяк, а туда, куда надо идти,- наставлял меня кот.

  Как ни странно, он оказался совершенно прав. Коты иногда бывают проницательнее и мудрее людей.

   13

  С нашей крыши, самой высокой в этой части города, открывался великолепный вид на плеяды фонарей, так что окнам ничего не оставалось кроме как отстраненно наблюдать за сверкающей кутерьмой.

  - Послушай, - стал вдруг жалобным голос моего кота-философа. - А может, останешься так, в смысле, кошкой?

  - А как же настоящая кошка, твоя подружка? - обличила я неверного мышелова.

  - Она, наверное, уже привыкла к твоему телу, кошки быстро привыкают к новому дому, если он уютен и красив.

  Надо ли говорить, что после такого комплимента мне еще больше захотелось вернуться в мое старое доброе, в смысле молодое и такое, оказывается, удобное тело.

  - Ты знаешь, - погрустнел вдруг мой кот.

  Обычно после слов "ты знаешь" произносится что-то сокровенное или глупое или глупое и сокровенное одновременно, как в этот раз.

  - Ты знаешь, мне сейчас немного жаль, что я не пришел на свет человеком. Особью мужского пола, - уточнил Кот, и я сразу поняла, куда он клонит, но сделала вид, что не догадалась, потому что, признаться, немного смутилась.

  - Тогда мы бы встретились, полюбили друг друга, и у нас были бы красивые, умные и ловкие дети, - задумчиво продолжал Кот. - Свесив ноги с крыши, мы смотрели бы по ночам на луну и читали друг другу стихи французских поэтов.

  И кот продекламировал отрывок из Мишеля Дега о женщине с прекрасным телом и душой, живущей в гармонии с миром.

  Фонари начали гаснуть один за другим, как будто лопались сверкающие мыльные пузыри.

  - Что случилось? - спросила я.

  - Утро, - ответил кот.

  Электрический свет уступал рассвету его законное место.

  Рядом с нами тихо села птичка (неслыханная дерзость, да). Впрочем, птичка была очень красивая - разноцветная, как весенний павлин, но маленькая, как воробушек.

  Вероятно, она была и невероятно вкусная, но проверить, так ли это, мне не пришлось. Но инстинкт охотницы никто не отменял. Мой хребет невольно изогнулся, и правая лапа приподнялась, а когти вытянулись и даже, кажется, немного заострились.

  - Здесь не принято, - полушепотом промурлыкал Бетховен мне на ушко, и мне показалось, в его голосе и взгляде сквозило какое-то сожаление. Все-таки мы, коты, наполовину телесные сущности, особенно в марте.

  Ощутив безнаказанность в полной мере, красивая, но вредная птичка пододвинулась еще ближе, так что мы с ней уже почти соприкасалась хвостами, и, кажется, нарочно поддразнивала меня. По-моему глубокому убеждению, птицы, даже такие красивые, должны уважать кошек, поэтому я зашипела на нее, как змея.

  Нахалка отпрыгнула в сторону и оттуда, усевшись на край крыши, (совсем уже неслыханная дерзость!) показала мне хвост.

  - Я тебе покажу! Я тебя проучу! - я летела в прыжке, как петарда в новогоднюю ночь, и поняла, что не рассчитала точку приземления, только когда, перемахнув через карниз, неизбежно приближалась к земле, истошно крича "мяу" и погрузилась с непроглядную темноту.

  Мысли мои погасли на какое-то мгновение, как утром фонари, и вдруг одна из них зашевелилась довольно бодро. Это была мысль "кошки приземляются на лапы" и я рефлекторно пошевелила всеми четырьмя лапами сразу. Ощущения были какими-то странными. Мое ловкое и гибкое кошачье тело стало вдруг каким-то неуклюжим. Я открыла глаза и увидела себя со стороны... или я это уже не я, а снова кошка, то есть я это снова я, а кошка это снова кошка, - мысли уже не просто бодро шевелились, а метались, натыкаясь друг на друга.

  - Всего лишь восемь жизней осталось, - сокрушалась Кошка надо мной.

  - Какие глупости, Лапочка, - возражал ей Кот. - Кошки бессмертны. Бессмертны. Я знаю кота-экстримала, который уже сменил больше сорока шкур и не собирается на этом останавливаться.

  Довод лохматого друга обнадеживающе подействовал на Лапочку и, успокоившись немного, она принялась показательно умываться, всем своим видом демонстрируя, как она недовольна тем, что кое-кто потрепал ее шубку.

  Кстати, и у меня были обломаны все ногти, как будто кто-то точил их, как какие-нибудь когти, о новую мебель.

  - Чувствовало мое сердце, и точно! - отчитывала кошка кота.

  - А где же мои друзья? - спросила я Лапочку, которая, скорее всего, прилетела сюда вместе с ними на моей птице счастья.

  - Там, - показала кошка лапой в сторону цветников и садов и затерявшихся среди них, как островки в цветущем море, домов.

   14

  Один из них был особенно, просто невероятно прекрасен. Я не взялась бы передать словами, что представлял собой этот дом, потому что он был более, чем шикарен, более, чем дом.

  Сказка начиналась с ажурных ворот, их хотелось трогать руками, как настоящее кружево. Дом сплошь состоял из острых углов, но был при этом уютным, как будто строился специально для того, чтобы в нем жили добрые мифические существа.

  Плющ и виноград повторяли живописные изгибы. На крышу поднимались плетистые голубые розы того кобальтового оттенка, который никогда не встретишь на земле.

  В траве, как разноцветные звезды, в творческом беспорядке рассыпаны герберы вперемешку с ромашками.

  Клумб, что интересно, во дворе не было.

  Приходилось ступать осторожно, чтобы невзначай под ногой не оказался цветок.

  "Наверное, много цветов и внутри", - подумала я.

  Мне хотелось поскорее войти в дом и проверить свою догадку, и в то же время я медлила, точно чувствуя, что за загадочной дверью меня ждет какой-то сюрприз.

  Чувствовалось, что дом построен с расчетом на то, чтобы в нем жили внуки и, может быть, даже правнуки.

  Казалось, вот-вот, и из зарослей сирени послышится детский смех.

  Даже прислушалась неосознанно.

  Странное место. Готическое. Нет, не жутковатое, именно странное. Я осторожно нажала кнопку звонка с каким-то странным ощущением, что нахожусь в хорошо знакомом месте.

  - Входите, - донесся до меня женский голос, показавшийся мне знакомым.

  Дверь открыла юная длинноволосая красавица в зеленом платье с длинными рукавами и неровным низом, чуть прикрывающим колени. Красные колготки и серебряные балетки привлекали внимание к безупречно стройным ногам.

  - Откуда ты? - вскинула изящно очерченные брови.

  - С острова голубых меконопсисов.

  Странное дело, откуда я, интересовало ее больше, чем кто я, как будто мы знакомы, а может, так и есть?

  - У меня такое чувство, как будто я тебя когда-то где-то видела, - пыталась я вспомнить.

  - Не удивительно. У меня тоже такое чувство, как будто я тебя когда-то где-то видела.

  Юная красавица явно помнила, когда и где, и теперь поддразнивала меня.

  - Мне кажется, что мы похожи, и я бы, пожалуй, решила, что ты моя младшая сестра, если бы...

  - Если бы у тебя была младшая сестра, - рассмеялась красавица. - Мы, и правда, похожи. Тебе не кажется.

  - Ты хочешь сказать, что ты - это я? - предположила я невероятное.

  - В каком-то смысле так и есть, - внезапно посерьезнела красавица, - то есть, конечно, ты это не совсем я, а я это не совсем ты, но именно такой меня... или тебя увидела художница.

  - Ты - образ! Мое изображение! - вспомнила я картину, для которой позировала однажды. - Но... я позировала полуобнаженной, - уличила я, - у меня никогда не было такого зеленого платья.

  - И зря, - покачала головой красавица, - тебе оно очень идет. Не могу же я, подумай сама, ходить постоянно в одном и том же, это надоедает. Иногда мне больше нравится зеленый, а иногда я обожаю голубой. Мне был бы к лицу такой наряд, - мысленно она примерила на себя мое платье и улыбнулась.

  - Послушай, мне кажется, нам есть о чем поговорить, о гораздо более важных вещах, чем одежда. Не каждому удается встретиться лицом к лицу с самим собой. Не правда ли, нам очень повезло?

  - Пожалуй, ты права, - согласилась красавица.

  - Ты - мое идеальное я, - догадалась я.

  - Можно сказать и так...

  - Ты знаешь обо мне что-то такое, чего не знаю я.

  - Так бы и говорила, ТЕБЕ повезло, а не НАМ повезло. Хотя... благодаря тебе я узнала уже кое-что полезное и интересное.

  -То, что коралловый не менее красив, чем голубой и зеленый? - начинала я раздражать саму себя.

  - Нет, я не об этом, - не обиделась красавица. - Впрочем, да. О цветах. О голубом маке. Я поняла, наконец, чего так не хватает в моем саду. Пожалуй, мне тоже стоит наведаться на Голубой остров за голубыми меканопсисами. Да. Да. Да. Посадить голубые меконопсисы. Это очень, очень важно. Какие из них получатся цветущие картины! Проходи... - пригласила хозяйка.

  Удивительно, все в незнакомом доме было обставлено по моему вкусу.

  Именно здесь я сама поставила бы стеклянный журнальный столик. Диванчик утопал бы также в зелени, а главное, в зеленом этом море - фрегаты белых парусов - спатифиллумов и алых - антуриумов.

  Здесь было очень, очень хорошо, но я вдруг вспомнила о своем временном доме и о тех, кто остался там, на земле.

  С одной стороны, я, конечно же, была счастлива, что теперь-то нас с Сашей уж точно ничто не разлучит. С другой... Ведь надо же было как-то предупредить родных, даже Лисичку, что я здесь.

  Меня будут искать. Решат, что я пропала без вести, пока я летаю здесь на птицах счастья и гуляю с котами по крышам.

  - Ладно, - заторопилась я. Где-то поблизости меня разыскивали друзья. - Мне пора.

   15

  Миновав прекрасный сад, где не хватало голубых меконопсисов, я осмотрелась, и неожиданно мой взгляд уперся в ту самую, полукруглую дверь, которую я не раз видела во сне.

  Напрасно я осматривала ее в поисках звонка. Его просто-напросто не было.

  Я постучала.

  - Входите, открыто! - ответили мне, вероятно, жившие здесь гномы.

  Я толкнула дверь и оказалась внутри небольшого холла, выложенного морскими камнями. У стенки в больших газонах тянулись к потолку цветы.

  На меня с любопытством смотрели несколько клоунов в одинаковых черных пиджаках и черно-белых клетчатых штанах и котелках в такую же некрупную клеточку.

  - Незачем стучать, когда приходишь в магазин, - беззлобно проворчал один из них.

  - А где же гномы? - спросила я.

  Почему-то это было очень важно.

  - Они здесь больше не живут, - ответил клоун.

  - А где же они теперь?

  Почему-то это тоже очень волновало меня. Я чувствовала, что клоуны знают разгадку той загадки, которую я сама себе загадала.

  - Скажем так, - призадумался клоун, так, что мне захотелось посоветовать ему наклеить на лоб этикетку от банана.

  - Скажем так, они растворились в дожде. Тебя устраивает ответ?

  Ответ меня, разумеется, не устраивал. Как так вообще? Где это видано, чтобы гномы растворялись в дожде?

  Наверное, мне тоже следовало в этот момент наклеить себе что-нибудь на лоб, лучше мушку, как у индианок.

  - Чтобы дождь стал цветным. Он был слишком долгим и серым, а у этих гномов были такие яркие колпачки. Ты ведь любишь разноцветные дожди?

  Клоуны посмотрели на меня довольно строго.

  Я пожала плечами и призналась, что никогда не видела разноцветных дождей, а только разноцветные радуги.

  - Разноцветные радуги видели все, вынес мне клоун вердикт. - Если ты не видела разноцветных дождей, то о чем мне с тобой говорить?

  - Разноцветные дожди обычно вызваны радиацией, - слабо защищалась я.

  - Клоун вздохнул и театрально схватился за голову, всем своим видом показывая, до чего тяжело общаться с такой посредственностью, как я.

  - Радиация. Обычно, - поворчал он. - Я говорю о совсем других цветных дождях. Что может быть естественнее разноцветных дождей?

  Я вздохнула. Мне нечего было сказать в свое оправдание.

  - Ладно, - смягчился Клоун. - Не все еще потеряно. Хочешь посмотреть?

  - Разноцветный дождь? - обрадовалась я.

  - Он скоро начнется, - пообещал клоун.

  - Откуда вы знаете?- удивилась я. - Ведь, кажется, не было туч.

  - "Кажется, не было туч", - перекривлял меня клоун. - Скажи еще "кажется, не было разноцветных туч", ведь если следовать твоей логике, разноцветные дожди должны идти из разноцветных туч. Так ведь?

  - Так, - растерялась я.

  - А тебе никто никогда не говорил о том, что радуги всегда возвращаются туда, откуда пришли.

  - Только что сказали вы. Значит, они снова становятся дождями, цветными, - догадалась я. - А потом? Снова радугами?

  - Ну конечно! Смотри! - клоун подбежал к окну, и я проделала то же самое.

  Разноцветные струи оставляли повсюду следы акварели.

  - И все равно какой-то странный магазин, здесь есть еда и одежда, и их никто не покупает, но нет ни блокнотов, ни красок. Почему?

  - Как это нет блокнотов и красок? - возмутился клоун.- Ты же столько раз бывала в нашем филиале и твой блокнот с надписью "Живи, как ты хочешь" по-английски на обложке именно оттуда, не так ли?

  - Откуда вы знаете?

  - Я читал в детстве много книг, - было непонятно, шутит клоун или говорит серьезно.

  - Разве обо мне написана книга? - ответила я в тон.

  - Разумеется, - ответил клоун.

  - Вот как? - продолжала я удивляться. - И где же ее можно прочитать?

  - Спрашивай у продавца канцтоваров и книг, - ответил клоун, - когда она поступит в продажу.

  - Вы всегда и со всеми говорите загадками?

  - То, что для одних загадки, для других понятное и очевидное.

  Клоун словно намекал на то, что я не знаю чего-то, что открыто ему, но я почувствовала облегчение от того, что узнала тайну попавших гномов.

  - Как тебе эта сумочка? - предложил он мне желтую сумочку-чемоданчик. Такая была у меня когда-то.

  - Уже не модно, - ответила я.

  - Что такое мода? Пшик! Сегодня модно то, а завтра это. Люди идут на поводу у непостоянства.

  - Ладно, мне пора, - направилась я к выходу.

  - Купи хотя бы зонт, - предложил клоун. - Ты никогда ничего не покупаешь у нас кроме книг и блокнотов и ручек.

  Клоун снял откуда-то с верхней полки желтый зонт, о котором я давно мечтала, и покрутил его в руках.

  - Нравится?

  - Да, - ответила я, но здесь и сейчас он мне был ни к чему, я ведь еще никогда не гуляла под разноцветным дождем без зонта, а он, между тем, мог скоро закончиться. - Но, спасибо, как-нибудь в другой раз, - вежливо отказалась я от приобретения и поспешила на улицу.

  - Возьми тогда вот это, - протянул мне клоун коробочку, аккуратно перевязанную кремовой ленточкой, на прощание.

  - Что это?

  - То, что тебе нужно, а порой просто крайне необходимо.

  Я хотела было потянуть за кончик ленты, но клоун меня остановил.

  - Откроешь, когда будет нужно.

  - Ладно, - поддалась я на маркетинговые уловки и машинально потянулась к сумочке и, конечно же, не обнаружила ее на плече.

  - Но у меня... - спохватилась я.

  - Нет денег, - закончил за меня клоун. - Было бы странно, если бы ты взяла их с собой. Ничего страшного, они и не нужны, это, скажем так, пиар-компания.

  И клоун галантно открыл передо мной дверь, в которую я столько раз входила во сне, но почему-то никогда не выходила из нее...

  Разноцветные пятна растекались, засыхали, складывались в картины, легкие, прозрачные. Акварель, не иначе.

   16

  Мне казалось, струи проходили сквозь меня, и все мое тело зазвучало, как гитара, только что обретшая струны. Испанская гитара. Шелест моря как страницы книги жизни на ласковом ветру.

  Я совершенно точно знала, что никогда уже не буду прежней.

  Я нарисую разноцветный дождь. Он смоет страхи, живущие за таинственной дверью. Теперь у меня есть доказательства того, что даже если в твоем мире сегодня дождь, ты точно знаешь, что смысл его в радуге, потому-то стоит доверять дождям.

  - Ну наконец-то! - вывел меня из философской задумчивости насмешливо-укоризненный голос Саши. - И, конечно, как всегда без зонта. Мы уже думали, ты совсем забыла о нас...

  - Не забывала ни на минуту, - нагло соврала я и поспешила к заждавшейся птице счастья.

  Под ее большим крылом, прямо на траве, сидели, обнявшись, Джордана и Джастин.

  - И каково это быть кошкой? - не стала занудствовать и задавать глупых вопросов Джоржана.

  - Оо! - ответила я междометием.

  - Я так и думала! - мечтательно вздохнула Джордана. И мы полетели обратно, но другой дорогой. За садами простиралась березовая роща, среди деревьев приглашал войти деревянный храм. На окраине большого села блеяли козы, звали нас спуститься к ним на луг, но мы лишь помахали им, белоснежным, как облака, руками с высоты.

  Мы миновали дубраву и яблоневый, и сиреневый лес и вернулись к тому же мостику, откуда началось мое необыкновенное путешествие.

  - Куда дальше? - спросила я Сашу, ожидая, что сейчас снова увижу что-то необыкновенное.

  - Куда скажет она, - посмотрел он наверх. К нам приближалась огромная белая птица.

  На межкрылье птицы восседала девушка необыкновенной красоты.

  - Тебе пора возвращаться, - обратилась она ко мне.

  - Но... а как же он? - взяла я за руку Сашу.

  - А он останется здесь.

  - Но... ты ведь хочешь вернуться ... со мной? - я с надеждой посмотрела на Сашу.

  - Нет. Он вернется со мной, - возразила красавица.

  Она была, явно, намного красивее, чем я, но дело было совершенно в другом, здесь вообще не действовали земные законы. Ревность, зависть - все эти глупости здесь не имели ровным счетом никакого смысла.

  - Кто ты? - спросила я неземную красавицу.

  - Юния, - ответила она.

  У меня не было ни малейшего сомнения, что это та самая Юния, о которой рассказывали лесные сестры.

  Я также поняла, что Саша немного заскучал по земле, и может быть, даже уже обо мне.

  Тем не менее, он ободряюще улыбнулся.

  - Будь счастлива, и время пролетит быстро.

  - Но зачем тогда вы отпустили его, если ... от меня ничего не зависело, - с укором обратилась я к Юнии.

  - Тот человек, который следит за тобой... - покачала она головой. - Ты же оставила ключ снаружи.

  - Какой ключ? Какой еще тот человек? - мне определенно не нравились загадки и все эти "бы". - Тот человек, который следит за мной во дворе?

   Юния кивнула.

  - Но кто он?

  - Один из тех, кто жил во временном доме до тебя.

  - Неужели Оборотень?

  Юния снова кивнула.