Текст книги "«Агата Кристи» выходит в море"

Автор книги: Юлия Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

«А теперь представим себе, – сказала себе Саша, – что отравитель – не участник игры. Это усложняет поиски, но отбрасывать версию нельзя. Представим себе, что продукты были отравлены до начала съемок. В этом случае вычислить преступника невозможно. Правда, отравление до съемок маловероятно. Никто не знал заранее, какие именно продукты понадобятся игрокам. Либо нужно было отравить все, но тогда бы отравились все. Либо преступник мог отравить часть продуктов наугад. Ну и что дальше?.. Если бы на борту находился эксперт! Поваров, то есть коков, Арье набирал по рекомендациям, хотя в таких случаях проколы не исключены. За операторов, которые работали на камбузе, могу поручиться я. Но… Если кому-то из них сделали предложение, от которого невозможно отказаться?»

Главный вывод, который сделала Александра, был неутешительным: ясно, что ничего не ясно…

Теперь по всем сыщицким правилам следовало отправиться «в народ». Она вышла из монтажки и, проходя мимо каюты спонсора, стала свидетельницей интересной сцены.

– Вот! – торжественно проговорил Ворошилов, остановившись посреди каюты Арье. Правой рукой он крепко держал за воротник Викентия Колыхалова, который почти не сопротивлялся. Вслед за этой парой в кабинет генерального спонсора смущенно протиснулся охранник, потирая скулу – Клим не желал, чтобы ему препятствовали в столь важном деле.

– Что сие означает? – холодно спросил Арье, мазнув взглядом по охраннику. Вопрос в большей степени относился, конечно, к нему. – И почему господин Колыхалов не в лазарете?

– Говорит, вылечился, – ответил Ворошилов. – Не прошло и трех часов. Видать, супчик был просто пересолен, а не отравлен, как все думали. Или кость в горло попала. А вот зачем он по чужим каютам шарил, после того как из лазарета сбежал, спросите.

– Не шарил я… – просипел Викентий. – И не сбегал… Меня доктор отпустил. Сказал, что пронесло.

– Ага, пронесло его! – расхохотался Ворошилов. – А зачем ты мне в шкафчик вот это подсунул? – С этими словами он достал из кармана ампулу средних размеров и продемонстрировал Арье. – И ведь откуда-то ключи достал, гад!

– Не было ключей!.. – снова с натугой просипел Колыхалов. – У вас каюта открыта была…

– Это ты барышням рассказывай, – фыркнул полковник и наконец отпустил воротник Викентия. – Я свою каюту всегда запираю.

Александре надоело взирать на происходящее из коридора, и она вежливо постучала по косяку двери.

– Сергей Аркадьевич, я не вовремя? – невинным тоном поинтересовалась она.

– Не знаю, Александра Николаевна, – с некоторой растерянностью ответил Арье. – Заходите, пожалуйста. Наверное, ваше присутствие здесь будет нелишним. Дорогой полковник, объясните, пожалуйста, что произошло…

Полковник объяснил. Четко, ясно, кратко. Как и полагается полковнику.

– Вхожу в каюту. Смотрю – этот хмырь что-то в мой шкаф кладет. Я его за шиворот. И сюда. А накануне, когда музыкант в лазарет попал, эта сволочь мне непристойные предложения делала.

Охранник фыркнул, за что был смерен неодобрительным взглядом шефа.

– Нет! – закричал Колыхалов. – Вы меня неправильно поняли!

– Понять вас можно было только однозначно, – поморщился Клим. – Вы мне предлагали отравить одного из мужчин, чтобы занять его место. Да только его уже отравили. До нашего разговора. Видать, у вас с разумением слабовато. Нет чтобы сначала со мной поговорить, а потом уже травить. А потом ампулу подсунуть.

– Не травил, не подсовывал… – затряс головой Викентий. На губах его стала проступать пена.

– Вызовите врача, – приказал Арье охраннику. – Сядьте, оба, – обратился он к полковнику и Колыхалову. – И вы, Александра Николаевна, присаживайтесь, пожалуйста. Вы что-нибудь понимаете?

– Нет пока, – ответила она, озабоченно глядя на пострадавшего. Ему явно становилось хуже. – Полагаю, что нужно взять у полковника ампулу и спрятать ее в сейф до лучших времен. Викентий, вы страдаете какой-то хронической болезнью?

– Нет-нет… – прошептал Колыхалов. – Ничего серьезного. Просто аллергия. На некоторые препараты. Это у меня с детства…

– Аллергия! – воскликнул Ворошилов. – Предлагал людей травить? Вот сам и получи!

– Успокойтесь, полковник! – недовольно проговорил Арье, а через несколько секунд в кабинет вошел врач.

– Почему вы ушли из медчасти? – обратился он к Викентию. – Вам нельзя было вставать. Я же говорил.

Но Викентий ничего вразумительного ответить уже не мог. По мобильнику доктор вызвал санитаров с носилками…

После этого Арье потребовал от полковника более подробного рассказа, и тот поведал следующее. После злополучного конкурса Клим не пошел к себе, а отправился успокаивать Нонну, которая была потрясена случившимся. Дочь Нонны оказалась менее восприимчивой и с компанией детей куда-то исчезла. А мать пришлось отпаивать. Сначала валерьяновыми каплями, а потом феназепамом, который она предпочитала другим успокоительным. Клим провел у нее довольно много времени, пока она, наконец, под воздействием лекарств не задремала. Тогда Ворошилов пошел к себе. И что же он увидел? Дверь в каюту нараспашку, а Колыхалов роется у него в шкафу! Полковник взъярился, хотел приложить кулак к «наглой морде», но вовремя сообразил, что весовые категории неравны, просто приподнял писателя за грудки и потребовал отчета. Но тот только всхлипывал и нес какую-то чушь.

– Какую именно? – заинтересовалась Саша.

– Ей-богу, не вслушивался, – отмахнулся Ворошилов. – Из того, что он сказал более или менее внятно, я понял вот что. Якобы он пошутил, когда предлагал мне отравить кого-нибудь из участников. Якобы дверь в мою каюту была открыта, хотя я прекрасно помню, что закрывал ее. Якобы он следил за отравителем, который положил ампулу в мой шкаф. А еще он сказал, что следующей жертвой тоже будет мужчина, и, скорее всего, Иосиф.

– Какого черта я поддался на его уговоры! – воскликнул Арье. – Ведь знал же, что нельзя его приглашать на игру! Он и больной, и неинтересный, и вообще, оказывается, псих. Ну почему мне так не везет?

– Простите… – пробормотал Клим. – Что значит – поддались на уговоры?

– Вас это не касается. – От растерянности Арье не осталось и следа. – Вы можете идти. Спасибо, что поймали преступника на месте преступления.

– Прошу прощения. – Саша улыбнулась сначала Арье, а потом Ворошилову. – Если можно, я задам один вопрос полковнику. Как вы отреагировали на предложение Колыхалова? Когда он подбросил вам идею с отравлением.

– Естественно, с возмущением. – Ворошилов гордо поднял голову.

– Тогда вы не взяли его за шиворот? – продолжала улыбаться Саша. – Почему?

– А почему вы думаете, что я его не взял?.. – Лицо полковника стало каменеть.

– Ну, может быть, и взяли, но в кабинет господина Арье, как сейчас, не привели, и никому ничего не сказали…

– Дык… – вдруг заволновался Клим. – Дык, я же думал, что он просто придурочный. Я ж тогда не думал, что отравят парня. Как он, кстати?

– Кто? – Саша перестала улыбаться. – Яшин или Колыхалов? Уважаемый господин полковник, пожалуйста, вспомните все, что говорил вам Викентий, когда вы оттаскивали его от своего шкафа. Это очень важно, поверьте.

Саша заметила, что пока она говорила, Арье заерзал на своем месте. Полковник наморщил лоб.

– Он ерунду какую-то нес, – проговорил он сосредоточенно. – Я подумал, что это отрава на него так подействовала. И он совсем с катушек съехал.

– И все-таки, – настойчиво произнесла Александра. – Можете воспроизвести дословно эту ерунду?

– Прочли сценарий, – сказал полковник. – Нет, не так. Дорогой Клим, они прочли мой сценарий. И теперь они воплощают его. Отравитель шел по палубе. Я проследил. До вашей каюты. Я не клал ампулу. Это он положил. Все.

– Разве? – удивилась Саша. – А про шутку, про открытую каюту, про Иосифа?

– Но я ведь уже сказал про это, – недовольно возразил Клим.

– Да, конечно, – кивнула Саша. – Но я просила вас восстановить весь разговор по порядку, дословно. Мне казалось, что для бывшего военного это не составит труда.

– А почему вы разговариваете со мной в таком тоне? – вдруг повысил голос Ворошилов. – По какому праву? Вы меня подозреваете в отравлениях?

– Да нет, – Саша пожала плечами. – Я понимаю, что любому будет неприятно, если кто-то проберется в его каюту без спроса. Но зачем же бить человека, который и так не в себе?

– Откуда вы знаете, что я его бил? – опешил полковник.

– Интуиция, – строго ответила Саша. – У меня к вам больше нет вопросов.

– А как вы узнали, что он его бил? – спросил Арье, когда Ворошилов вышел.

– Это просто, – вздохнула Саша. – Разве вам, Сергей Аркадьевич, это было не видно?

Арье на секунду задумался.

– Пожалуй, – кивнул он. – Человек, которого только что бил другой человек, дергается от каждого движения своего обидчика. Поэтому Колыхалову снова стало плохо?

– Я ничего не понимаю в медицине, – сказала Саша. – Однако мне кажется: или Колыхалов великий артист, или ему было плохо, все время. Но он нашел в себе силы отправиться в каюту полковника. Либо для того, чтобы отвести от себя подозрения. Либо с целью проследить за настоящим преступником. Но как бы там ни было, игру придется прекращать. У нас выбыло два игрока. И заменить их некем.

– Да, вы, наверное, правы, – согласился Арье. – Хотя эту проблему можно обойти, подкорректировав сценарий.

– И до каких пределов? – заинтересовалась Саша. – Пока в добром здравии не останется единственная команда? Тогда следовало бы назвать игру иначе.

– У вас есть конструктивные предложения?

– Да. Необходимо сделать заявление. Игра будет прекращена, если на судне случится еще что-нибудь… странное. Если преступник находится среди участников, он потеряет стимул. Если, конечно, он не маньяк… Тогда ничто не оградит нас от новых неприятностей.

– Хорошо, я подумаю, – сказал Арье. – А вы действительно в чем-то подозреваете полковника?

– Только в том, что он очень хочет выиграть главный приз, – улыбнулась Саша.

– Разве он в этом желании одинок? – поднял брови Арье.

– Знаете, – сказала Саша, – мне показалось, что некоторые участники шоу этого совсем не жаждут.

– Такого не может быть, – возразил Арье. – Просто некоторые еще не верят, что могут его реально выиграть.

К вечеру все участницы игры, не сговариваясь, вытащили из «детского бара» своих чад и, несмотря на протесты, увели в свои каюты. Сегодня ночью никто не собирался оставлять детей без присмотра. Даже самостоятельные и «взрослые» Настя и Колька были вынуждены подчиниться. Так и не удалось детской компании довести до ума план действий по поимке преступника, который они начали разрабатывать. Коля Булычев ужасно расстроился, но каково же было его удивление, когда в половине двенадцатого ночи к ним в каюту постучались Анна и Настя Незвановы.

– Вы еще не спите? – спросила Анна, теребя в руках какой-то пакет. – А мы вот решили заглянуть к вам ненадолго.

– Ну, что ты, Анечка, – вздохнула Екатерина. – Какой тут сон. Проходите, пожалуйста. Мы сейчас кофе сварим. У нас на крайний случай кипятильник имеется. И банка кофе. Привычка, знаешь ли… Коля, рассаживай гостей.

Коля пододвинул кресло к столику, сделав приглашающий жест Анне, а Насте предложил усесться на «запасную» койку. Незванова-младшая благосклонно кивнула и села, а у Кольки перехватило дыхание. Неужели Ленька Самойленко прав, и он все-таки «запал» на эту девчонку?

– Кофе – это хорошо, – сказала Незванова-старшая. – Но я подумала, что на сон грядущий можно выпить и чего-нибудь покрепче… Особенно после всего, что случилось… – С этими словами она развернула пакет и достала из него плоскую флягу джина «Бифиттер» и пластиковую бутылку тоника.

– А как же сухой закон? – нерешительно произнесла Екатерина. – Нас могут дисквалифицировать.

– Во-первых, никто не узнает, – сказала Анна. – А во-вторых, что они могут нам сделать? Начислить штрафные очки? Вряд ли они обойдутся без нас.

– Ой, не знаю… – вздохнула Булычева, но глаза ее заблестели.

Кольке же предложение Незвановой-старшей совсем не понравилось. Он подумал, что та специально хочет напоить его мать. Парень нахмурился и забился в кресло у переборки.

– А пить будем из горлышка? – грубовато спросила Настя, почувствовав Колькино настроение. – На этом теплоходе стаканы в каютах не предусмотрены.

– Ой, я и не подумала, – огорчилась Анна. – Что же делать?

– Ничего страшного, – улыбнулась Екатерина. – У нас с Колькой и стаканчики есть. Пластиковые.

– Вот что значит собираться как следует, – назидательно выговорила Анна дочери. – А ты даже зубные щетки забыла положить.

– Но здесь же продаются, – капризно сморщила носик Настя. – Мы же не в пустыню собирались. Вот что нужно было взять с собой в путешествие, так это пару хороших пистолетов. Для самообороны.

– Ох… – вздохнула Екатерина. – Что ты обо всем этом думаешь, Аня?

– Если бы здесь не было детей, я бы назвала все это одним неприличным словом, – сказала Незванова-старшая.

– Она думает, что мы этих слов не знаем, – усмехнулась Незванова-младшая. – Смешные взрослые. А потом удивляются, почему не могут найти со своими детьми общий язык.

– Ты считаешь, что если родители и дети будут вместе ругаться матом, общий язык будет найден? – ухмыльнулся Колька.

– Нет, конечно, – ответила Настя. – Но иногда нужно выражаться соответственно обстоятельствам.

– И все-таки обойдемся без ругательств, – решительно проговорила Булычева. – Вряд ли с их помощью можно решить проблему. А ведь нам что-то нужно делать…

– Нужно искать преступника, – буркнул Колька. – А когда найдем, сбросим его в море.

– Да… – вздохнула Анна. – А пока, может быть, выпьем? – И она разлила в стаканчики взрослым – джин, детям – тоник.

– Я не поняла! – возмутилась Настя. – Что за дискриминация?

– Хочешь, добавляй джин по вкусу! – Анна повысила голос. – И ты, Коля, тоже добавляй.

– Я не пью, – сказал Коля, выразительно покосившись на мать.

– А я себе тоника по вкусу добавлю, – под тяжелым взглядом сына поторопилась сказать Катя. – Я вообще-то в этом путешествии решила не увлекаться крепкими напитками… И хорошо, что ввели сухой закон.

– Ты права, – сникла Незванова-старшая. – Напиваться нам теперь не стоит. – И тоже налила себе тоника.

Настя, оглядев присутствующих, подумала и к бутылке джина не прикоснулась.

Подняли стаканы молча и еще некоторое время помолчали. Тишину нарушила Анна Незванова. Она повернулась к Николаю и серьезно спросила:

– А как нам найти преступника, чтобы потом сбросить его в море?

– Стандартным способом, – ответил Коля. – С помощью наблюдения и дедукции. Это не я придумал, это Настя.

– Это не я, – фыркнула Настя. – Это сыщики придумали.

– То есть у вас есть план, – сказала Незванова-старшая. – Его вы и обсуждали, когда в баре сидели?

– А ты думала, что мы там напивались? – хмыкнула Настя.

– Прекрати, – тихо попросила Анна. – Ничего я не думала. Просто было поздно. Я волновалась. Как и остальные мамы.

– Ну-ну… – снова хмыкнула Настя. – Стоило забродить поблизости преступнику, как ты стала проявлять живые человеческие эмоции. Ладно, проехали… Мы все-таки в гостях. Коля, изложи план.

Коля растерянно посмотрел на девочку. Ведь они договорились о плане никому не рассказывать… Но под взглядом Анастасии язык сам собой развязался.

Несмотря на то, что по условиям игры ребята были соперниками, они быстро подружились. Коля считал, что их маленькую компанию объединила неприязнь к игре и одновременно снисходительное отношение к мамам, которые в эту игру все-таки решили сыграть. Но об этом он говорить никому не стал. Итак, план был незамысловатым. Для того чтобы поймать злодея, дети решили установить наблюдение за всеми игроками-мужчинами. Почему именно за мужчинами? Да потому, что их матери на злодейство не способны. В этом был уверен каждый, и вопрос обсуждению не подлежал. Распределили объекты слежки. Коле достался Носов, Насте и маленькой Наташке – Иосиф Коган, а Ленька с Соней должны были следить за полковником. Потом Настя подумала и предложила установить наблюдение за лазаретом, причем делать это вызвалась сама. Она читала один детектив, где преступник, дабы отвести от себя подозрение, прикинулся жертвой. А потом юные сыщики собрались еще раз и обменялись результатами наблюдений. Колька умолк.

– И что вы выяснили? – спросила Анна.

Колька вздохнул и отвел глаза. Потом вопросительно посмотрел на Настю. Настя тоже вздохнула и сморщила нос.

– Мы пошли по неверному пути… – спустя некоторое время проговорила она. – Преступник – не игрок. Это весьма усложняет поиски.

– Почему вы так решили? – нахмурилась Незванова-старшая.

И тогда, поколебавшись, Настя рассказала, что ей удалось увидеть со своего наблюдательного поста. За лазаретом следить просто. Дверь в него находится напротив одного из трапов, ведущих на среднюю палубу. Возле верхних ступеней стоит какой-то баллон, назначения которого она не знала, но за ним очень удобно было прятаться. Ни со средней палубы, ни снизу ее не было видно. Она проскучала в своем укрытии около получаса, а затем увидела человека в черном плаще, который зашел в лазарет. Через некоторое время этот человек вышел, поднялся по трапу и быстро прошел мимо, а буквально следом за ним выскочил Викентий Колыхалов. «Ага, – сказала себе Настя. – Я была права. Жертвы отравления так прытко не бегают». И побежала за ним. Человек в плаще подошел к каюте полковника, поковырялся в замке и открыл дверь. Колыхалов нырнул в свою каюту, а Настя в свою. В приоткрытую дверь она видела, как человек в плаще вышел из каюты полковника, затем туда направился Викентий, а через некоторое время в коридоре появился сам полковник… Настя услышала возню и шум, потом увидела, как Клим Ворошилов тащит упирающегося Колыхалова в каюту Арье. Там ей пришлось ретироваться – в коридоре было полно охранников.

– Что бы это значило? – озадаченно спросила Катя. – Я ничего не поняла. Кто же преступник? Викентий? Он, что же, сам себя отравил? А за кем он шел? Что это был за человек в черном плаще?

– А почему ты решила, что преступник – не участник игры? – спросила Анна.

– Потому что мы потом обменялись впечатлениями, – пожала плечами Настя. – Никто из тех, за кем мы наблюдали, не надевал черного плаща.

– А как он выглядел? – спросила Екатерина.

– Среднего роста, не толстый, – ответила Незванова-младшая. – Больше ничего сказать не могу. Он был в шапочке, и воротник плаща был поднят.

– Да… – протянула Анна. – Значит, несчастные случаи отпадают. На борту шастает преступник. И может быть, не один. Наверное, субъект в плаще и Викентий как-то связаны между собой. Но все равно ни черта не понятно. Если Викентий отравился, то каким образом он так быстро выздоровел? Ведь Яшин, насколько мне известно, до сих пор лежит в лазарете.

– Мы его не видели, – возразила Настя. – Может быть, человеком в плаще был Яшин.

– А может быть, женщина, – предположила Анна. – Версии могут быть одна другой нелепее. Но как бы нам правду узнать?

– Господи! – воскликнула Булычева. – Правда рано или поздно выяснится. А вот что нам теперь делать? Запираться в каютах и никуда не выходить? Он же может любого из нас… И детей… Будь проклята эта игра! Все, я отказываюсь в ней участвовать. Не нужны мне эти деньги! Обойдемся!

– Не глупи, – спокойно усмехнулась Анна. – Если организаторы игры решат ее продолжить, останется четыре команды. Твои шансы выиграть увеличиваются.

– А если он еще кого-нибудь отравит, то шансы станут еще больше, – язвительно проговорила Настя. – Мамочка, ты иногда говоришь такое!..

– Я вот что думаю, – прервал молчание Коля, почувствовав назревающий между матерью и дочерью скандал. – Пока мы не поймем, чего он хочет, мы его не выловим. Правильно, Настя? Как это в детективах называется? Мотив преступления? Мы с ребятами подумали, что преступник – один из игроков, который хочет вывести конкурентов из игры, так? Но тогда он это как-то неправильно делает. Колыхалов сразу встал на ноги и побежал за неизвестным субъектом. Яшин, наверное, тоже поправится. Доктор говорил, опасности для здоровья нет. Наташка и ее мать стрелы, конечно, испугались, но играть продолжают, в запертой каюте не сидят. Если бы преступник захотел, чтобы они действительно отказались от игры, надо было пугать так пугать. До обморока. А травить – до смерти.

– Ты прав, – кивнула Катя. – Я не сильна в детективных штучках, но он хочет чего-то другого. Наверное, просто испортить игру. Чтобы съемки затянулись…

– Зачем? – встрепенулась Анна. – Зачем кому-то затягивать съемки?

– Чтобы поплавать подольше, – усмехнулась Настя.

– Возможно, но меня это не устраивает, – сердито произнесла Незванова-старшая. – Мне больше двух недель отсутствовать нельзя.

– Меня тоже только на две недели отпустили, – испуганно подхватила Булычева. – А разве съемки могут затянуться? Я полагала, что… съемки просто отменят.

– Будем ждать решения организаторов, – недовольно сказала Незванова-мать. – От этого решения будут зависеть дальнейшие действия преступника. Так мне кажется.

– Дальнейшие действия… – упавшим голосом пробормотала Булычева. – Нет, это невозможно. Нас могут отправить обратно? На каком-нибудь катере?

– В случае чего я вызову вертолет, – пообещала Анна. – Но лично мне очень хочется посмотреть, что произойдет дальше. Я думала, здесь будет скука смертная. А вон оно как обернулось. Только вот что, дети! Больше никаких слежек, пожалуйста!

– Сама будешь следить? – усмехнулась Настя. – Ведь если не следить, самую интересную развлекаловку можно пропустить.

– Буду, если надо! – вспыхнула Незванова-старшая. – И если надо, тебя в каюте запру. Ты взрослый человек. Неужели не понимаешь, что ваши игры опасны? Еще и малышей втянули! О чем вы думали?

– О том, мамочка, – невозмутимо ответила Настя, – что кому-то надо искать преступника. Ведь остальным и дела до него нет.

Настя ошибалась. К вечеру четвертого дня уже никто не сомневался, что по теплоходу разгуливает преступник. Информация о стычке полковника и Викентия, а также о результатах детской слежки дошла до всех участников игры. Несмотря на возможную опасность, никто не мог усидеть в своей каюте. Всем захотелось общения. Кто-то пошел в бар в надежде найти собеседника, кто-то, как Незванова, подхватив свое чадо, отправился в гости. В результате участники игры оказались более информированными, нежели организаторы и служба безопасности. И у всех были свои версии…

Нонна Победимова, уложив Наташку на свою кровать и заперев на защелку каюту (защелку соорудили днем по ее требованию), расслабленно откинулась на спинку кресла и улыбнулась. После беседы с полковником, который рассказал ей о Викентии, она почувствовала прилив сил. «Теперь следует составить психологический портрет преступника, – сказала она себе. – Или преступников. Если они рассчитывали выбить меня из колеи, то здорово ошиблись. Итак, преступник. Он не чужд театральных эффектов. Плащ, дохлая крыса, арбалет, отравление на глазах у всех. Пугать можно и более примитивными способами. А уж отравить человека где-нибудь за завтраком точно проще. «Шведский стол» для этого – идеальная штука. Правда, Яшина отравили «по-тихому». Но когда? Наверное, во время попойки. Возможно, эффект лекарства по каким-то причинам замедлился. Например, под воздействием алкоголя. И Яшин почувствовал себя плохо только в каюте. А должен был – там, на вечеринке. Ладно, пока оставим это… Преступник начинает выбивать слабые звенья. И Яшин, и Колыхалов, да и мы с Наташкой не похожи на серьезных претендентов на победу. Значит, он сам – «слабое звено». Он глуп, если таким образом собирается избавиться от конкурентов. Ведь игру могут просто остановить. Он неглуп, если цель его заключается в другом. Он, скорее всего, женщина. Или мужчина с женской психологией. Или… ребенок. Нет, это уже слишком!»