Текст книги "Княгиня Евдокия 5 (СИ)"

Автор книги: Юлия Меллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Она попыталась вспомнить чем знамениты в будущем венгры, румыны и молдаване. Вроде бы их фишкой было вино, паприка и… лечо. Евдокия скуксилась, понимая, что с вином без неё разберутся, а сладкий (болгарский) перец появится после открытия Америки. Но раз обещала что-то придумать, то надо исполнять. Она поднялась и скомандовала:

– Идем на кухню, посмотрим, что там есть. Потом по чёрному двору пройдёмся, поглядим, что за голубей там выращивают.

– Дрянь птица, – поморщился Илья. – Есть нечего, а считается, что целую штуку съел. У меня от такой кормежки живот ворчит!

– Без подробностей, – замахала на него руками боярышня.

– Да я чего, – смутился воин и остановил пробегающего мимо слугу. – Проводи нас до кухни, – велел он.

Слуга озабоченно огляделся, засуетился.

– Сокальца, ням-ням, – повторил Илья на старославянском, сообразив, что его не понимают.

Слуга переспросил:

– Ества?

– Да, есмы зрить варити, – морща лоб, выдал Илья.

Слуга понятливо закивал и жестами показал, что надо спуститься вниз.

Евдокия с интересом посмотрела на воина. Сама она через пень-колоду понимала старославянский, хотя многие слова были ещё в ходу неизмененными или сменили только окончание. Но вообще-то в Москве давно сложился свой говор, который приезжие называли московским, а когда Евдокия начала выпускать новостные листы, то отличий стало больше.

– Се’мо! – показал слуга на кроткий коридор, выводящий к кухне, и поклонившись, побежал по своим делам.

Евдокия оглядела огромное помещение, по которому плыл чадный дым, и думала, как бы так сделать, чтобы провести смотр продуктов, но Илья её вновь выручил.

– Боярышне треба особое блюдо, – сказал он подошедшему человеку.

– Какое? Мы сделаем, – озабоченно смотря на вошедших в поварню гостей, повар успел дать подзатыльник пробегающему мимо мальчишке с ведром очистков.

– Особое, – со значением протянул Илья и Евдокия чуть не сгорела со стыда, поняв, что могут о ней подумать.

Дамы тут чего только не заказывали для поддержания своей красоты у поваров, и это не ломтики огурцов с ложечкой меда и овсянкой.

– Она посмотрит продукты и скажет, что ей нужно, – важно провозгласил Илья и подвинул повара.

Тот склонился, пряча недовольство, и жестом подозвал к себе женщину. Та, испуганно таращась на воина и знатную госпожу, подскочила и принялась отвешивать поклоны каждому. Раздраженный повар дёрнул её к себе и прямо ей в ухо принялся нашептывать указания. После чего вытолкнул женщину под нос Ильи, а сам раскланялся и поспешил вернуться к работе.

– Покажи, какая тут есть печь, какие продукты, – предложила Евдокия, но оказалось, что женщина её не понимает, и за дело взялся Илья. Он объяснил, что спрашивает боярышня и даже как-то успокоил её. Во всяком случае, она принялась быстро-быстро рассказывать что-то о печи, о еде и прочем.

Илья же только коротко передал, что здешние гордятся своей печью, которую им недавно сложили на месте старого очага. Но как бы ни была хороша печь, она мала и повара продолжают пользоваться большим очагом, где можно целиком зажарить быка.

Евдокии печь была знакома, поэтому она на неё глянула со стороны и перешла к столам, где нарезали овощи, разделывали мясо, месили тесто. Работали все вперемешку. Точнее, все делились на группы, которые возглавляли отдельные повара. Но на доске, где резали мясо, тут же шинковали овощи или зелень. Очистки убирали, но если маленькие помощники не успевали подойти, то все скидывали на пол, и дети убирали их уже оттуда… как умели, без тщательности. Поэтому на кухне было грязно, но сказать, что повара не следили за чистотой, нельзя.

Увиденное не добавило Евдокии аппетита, да и Илья, глядя на всё это, брезгливо кривил губы. Дома у кухарки даже очистки чистые были и их кидали животным, не опасаясь, что те потом немощными будут.

Евдокия быстро глянула, как моют посуду и попросила показать ей, где хранят продукты. Женщина посмотрела на неё с недоумением, но послушно проводила и даже сама развязывала мешки, показывая содержимое. Евдокия ни к чему не подходила, чтобы не пошли слухи, что она что-то испортила. Пахло в хранилище дурно и явно пора было перебрать мешки, чтобы устранить гниющий продукт.

– А специи?

– Овамо, – женщина сходила за ключом, чтобы отпереть крохотную комнатку.

В нос Дуни ударили резкие запахи, но это был концентрированный аромат трав.

– Горька, хрен, пьръ… – перечисляла она, беря щепотью и суя под нос боярышне.

Евдокия нюхала, понятливо кивала. Все ей было знакомо без пояснений: горчица, хрен, перец, зира, мускатный орех, гвоздика, куркума... Часть хранилась на полочке, а вот сушеный шалфей, тмин, мята, укроп, миндаль и прочее лежали в мешках на полу. К своему удивлению, Евдокия увидела мешочки с сушеным базиликом, тростниковым сахаром и зелёные зерна кофе.

– А это? – спросила она у женщины, тыча в сторону базилика, сахара и кофе.

– Лечец… – пояснила та.

– Для лечения, – пояснил Илья, но Дуня без него поняла. Другие сокровища молдавского господаря её больше не интересовали. Ей хотелось получить семена базилика для своей теплицы и попробовать кофе.

– Евдокия Вячеславна, никак, увидела что полезное? – обрадовался воин.

– Да… нет… не знаю, – протянула она и засмеялась. – Надо подумать.

Поблагодарив монеткой кухонную помощницу, гости удалились. Евдокия пыталась вспомнить, как обрабатывают кофе, чтобы можно было сварить его. Она читала, что вкус зависит от обжарки, но до этого зерно вроде бы держали в тёплой воде, чтобы оно чуть забродило. А может не обязательно держать в воде для ферментации. Она направилась к даме, которую приставили к гостям, и спросила, можно ли взять кофе для себя.

– Бери сколько хочешь! Лекарь думал, что горечь поможет чистить нутро и на ночь поил отваром стариков, но они пожаловались на бессонницу. Теперь лежит эта дрянь. Её даже мыши не едят!*

Евдокия поблагодарила за разрешение и вернулась к кладовке за кофе. Ей отсыпали немного, а она попросила поискать семена базилика на дне мешка с сушеной травой. Не отказали, наскребли немного.

Довольная добычей боярышня поспешила на кухню, где половину кофейных зерен поставила в воду возле печи до завтрашнего дня, а оставшееся обжарила. На неё смотрели, посмеиваясь, и корчили рожи за спиной, поскольку слышали, как мерзок вкус этих зёрен. Не обращая внимания на гримасничанье, Евдокия потребовала горшочек с плотной крышкой и ссыпала туда обжаренные зерна.

– А вкусно пахли эти зерна, – заметил один из поваров, но ему тут же предложили заварить их и выпить для здоровья.

– Как бы нам оставленные у печи зерна еду не испортили, – с тревогой высказался сутулый седой повар.

– Выкинуть и всех дел!

– А коли боярышня спросит?

– Ничего не видели, ничего не слышали. Может, нечисть утащила или чужое колдовство само развеялось, когда хлеб пекли.

– Ты говори, да не заговаривайся!

– Я-то помолчу, а она ходила, повсюду свой нос совала, как бы чего ни вышло. Князь-то ихний чародей! Люди видели, как он в воздухе висел.

На кухне стало тихо, а старший повар со злостью шлепнул голубиной тушкой о стол и направился к господарю докладывать. За ним юркнули ещё двое кухонных помощников, чтобы сообщить о произошедшем кому надо.

Евдокия же, вернувшись в свои покои, поплотнее закрыла горшочек с обжаренными зернами и поставила его на столик, а семена базилика убрала в сундук. Она поверить не могла, что ей даром досталась такая чудесная травка. Если свежие листья растереть с орешками, сыром и капелькой растительного масла, то получится чудесная заправка к лапше. Вот только масло надо искать наименее духовитое и, пожалуй, лучше даже использовать ореховое или маковое. Они хоть и недешевы, но прованское (оливковое) дороже выходит, а качество ужасное. Размечтавшуюся Евдокию побеспокоили жёнки, собравшиеся идти к вечернему застолью.

– Пора уже? Идём.

Боярышня поднялась, оправила платье и возглавила женскую группу. Мысли о хозяйстве не отпускали ее. Раньше ей казалось, что она, как в меру опытный дачник выходного дня, привнесла в Доронино всё полезное, что знала, но сейчас вспомнились новые возможности. А все потому, что как любой дачник, она с упоением читала садовую литературу, мечтая, что когда-нибудь у неё дойдут руки сделать все по уму. И вот сейчас память ей подкинула советы по очистке растительного масла домашнего отжима от запаха и мути. Оказывается, были люди, предпочитающие покупать такое вот масло, а не магазинное. Для них или для фермеров написали советы, что неэстетично выглядящее масло можно подморозить и процедить, ещё советовали добавить соль, которая должна впитать в себе запах. Ещё была рекомендация попробовать влить воды и долго трясти масло, а после процедить.

Евдокия понятия не имела, сколько в этих советах правды, но сделала себе пометку опробовать по возвращению домой. Если получится убрать муть и резкий запах того же конопляного или льняного масла, то имеет смысл ароматизировать его базиликом или чесноком. Это наверняка понравится потребителю!

Потом её мысли перескочили на горчицу, и она даже перестала есть, поскольку поняла, что ни разу не видела горчичной пасты. На Руси, бывало, её семена мололи и использовали вместо перца, но вот чтобы пастой мазнуть мясной кусочек… нет, такого не было. Впрочем, она и не искала остроты в пище, поэтому могла не обратить внимания.

Боярышня окинула взглядом стол и заметила, что напротив господаря в крошечной серебряной плошечке находится горчичная паста. Расстроилась. Ей помнилось, что она сейчас всех удивит открытием горчичной приправы, а оказалось, что опоздала.

Мысли Евдокии вернулись к кофе. Запах во время обжарки её будоражил, а вот организм вряд ли обрадуется кофейной горечи. Всё-таки кофеманы к кофе без сахара приходят не сразу…

Но ведь необязательно кофе пить. Его можно использовать в качестве добавки.

Евдокия замечталась и не заметила, как все утолили голод и начались разговоры. Стефан хмуро посматривал на неё и о чём-то тихо переговаривался с сидящим рядом царевичем.

Князь беседовал с Дракулой, и судя по тому, что они попеременно хватали бокалы, чарки и мелкие плошки, расставляли их перед собой, что-то объясняя друг другу, то речь шла о военной тактике с участием дельтаплана. О недавнем желании пустить кровь друг другу ничто не напоминало.

Посередине стола всеобщим вниманием завладел звездочёт на пару с Курицыным. Они с жаром обсуждали получение золота из любой материи и вновь дошли до возможности превращения навоза в драгоценный металл. Евдокия поморщилась. Вся их философия постоянно скатывалась на тему дармового обогащения.

В конце стола говорили об османах, неурожае, потерях в боях… насытившаяся Евдокия заслушалась. Она уже немного ориентировалась в местных проблемах, и разговоры за столом стали ей понятными.

– А ты, боярышня, что же, не веришь, что из отходов можно получить золото? – неожиданно громко спросила Евдокию Катарина и все посмотрели на них.

Звездочёт снисходительно улыбнулся, чувствуя развитие своей темы; Курицын обеспокоенно посмотрел на боярышню; царевич одарил Катарину насмешливым взглядом, князь же всем своим видом выказал худородной княжне неприязнь. Евдокия одарила Катарину снисходительным взглядом, чтобы позлить её, а ответила больше звездочёту с Курицыным. И даже больше Фёдору Васильевичу, чем звездочету, надеясь, что этот умнейший человек всё же займётся делами:

– Дивно слушать, как вы все тут переливаете из пустого в порожнее, мечтая об исполнении искушения. Забыли уже, каким злом возвращаются столь низкие мечты?

– О чём ты, боярышня? – недовольно спросил Курицын, но резко поставленный князем на стол кубок и его свирепый взгляд умерили его пыл.

Царевич в этот раз тоже выразил взглядом своё отношение к дьяку, прилюдно вставшему на сторону звездочёта. Фёдор Васильевич побледнел, вытер рукавом выступивший на лбу пот.

– Да взять хотя бы того же царя Мидаса*, – как ни в чём не бывало пояснила Евдокия. Но заметив, что её ответ не все поняли, а Катарина по этому поводу уже открыла рот, чтобы изречь колкость, добавила:

– А вообще, пока звездочёты бродят в потёмках, на Руси давно отходы превращают в золото.

Дуня преувеличила насчет «давно» и упростила длинную цепочку действий по превращению отходов в доходы, но не соврала и с удовольствием наблюдала, как у всех вытянулись лица. Ей так и хотелось сказать: «Стоп, снято!», чтобы зафиксировать момент.

– Что за чушь! – первой опомнилась благородная Катарина.

– Чушь ты можешь послушать у Мартина, а я в облаках не витаю, – отрезала Евдокия. – Я хозяйничаю на своих землях, служу царю, как иные мужи, и моё слово имеет вес в Думе. И прежде, чем обвинять меня во лжи, лучше подумай, стоит ли это делать, – угрожающе закончила она, старательно копируя взгляд Ивана Васильевича – и вроде бы у неё получилось.

– Но я… это же невозможно, – ища поддержки у других, срывающимся голосом, возразила Катарина.

– Что именно? – вдохновленная своей победой, сурово задала она вопрос. – Что я веду хозяйство, а не сижу на чужой шее, стаптывая туфли в танцах?

– Да как ты смеешь?! – Катарина не ожидала, что московская боярышня пойдет на обострение, и тем более не ожидала, что подружки будут сидеть тихо. Да ещё Мария, жена господаря, смотрела на происходящее с довольной улыбкой, радуясь ее унижению.

– Или ты думаешь, что я солгала о своей значимости? – не оставляла в покое княжну Евдокия. – Так здесь сидит царевич и ты можешь у него спросить.

– Я не сомневаюсь, но делать золото из… – княжна сидела вся красная, не ожидавшая публичной отповеди.

– И правда, Евдокия Вячеславовна, – примирительным тоном заговорил дон Игнасий, – слово было сказано, объяснись.

– Сказано, – кивнула боярышня, – вот только поймёте ли вы объяснения? – иронично спросила она и, опережая новые вопросы, поведала о выгребных ямах, устроенным за городом. Рассказала, как экспериментировали, подбирая наилучшие условия для быстрого перегнивания.

За столом установилась тишина. Многие были в шоке, что обсуждается такая некрасивая тема, но ещё больше всех поразило, что юная дева говорит об этом со знанием. А Евдокия уже перешла к разбивке пригородных садов и огородов.

– Мы завершаем круговорот, возвращая в землю то, что когда-то было взято, а земля нас одаривает щедрым урожаем. Но такого количества фруктов и овощей нам не нужно. Мы придумали разные способы подготовки для длительного хранения и сохраненное продаем в иноземные страны.

Евдокия давно уже поднялась, чтобы её все могли услышать. Она видела, как на неё смотрят и поэтому говорила громко, чтобы потом не было кривотолков.

– Более того, сейчас мы догадались, как ещё можно получать доходы из отходов, – она насмешливо посмотрела на зелёную от злости княжну. Катарина несколько раз пыталась прервать боярышню, замечая о грубости темы поднятой за столом, но бояре и служилые, особенно те, кто сидел в дальней части стола, велели ей помолчать.

Сделав глоток, боярышня продолжала:

– Садоводы приметили, что в полученной земле живёт много червяков, а их охотно ест птица. По велению городского совета были поставлены маленькие домики, в которые поместили плоские короба с землей и червяками, и начали их особо подкармливать. Кроме постройки домиков и коробов, расходов не было. Зато садоводы получили ещё больше хорошей земельки, которую стали добавлять в лунку при посадке саженцев, но главное, количество червяков выросло многократно, и они заменили треть кормов домашней птице.

Евдокия видела, что все слушали её по-разному. Были те, кто ловил каждое её слово, но были и те, кто не понимал, почему ей до сих пор разрешают говорить. Но ей интересно было наблюдать за Курицыным, который обо всем был прекрасно осведомлен, но почему-то с каким-то детским восторгом слушал звездочета, как он когда-нибудь сотворит золото из дерьма.

– Мяса птицы, пера и яиц у нас теперь в изобилии, – подытожила Евдокия. – Ведём торговлю по всем направлениям. К примеру, многие из вас одеты в одежу на пуховом подкладе, так вот, её везут от нас, и перо дают те самые птицы, что ели червяков, – не удержалась от насмешки боярышня.

– Боже мой, дерьмо, червяки, – простонала одна из красавиц, закрывая рот, показывая, что ей дурно.

Евдокия хотела ответить, что ей дурно от запаха, исходящего от головы этой дамы, но не успела.

– Боярышня, а как бы подробнее узнать обо всем, что ты говорила?

– Сведения платные. Обращайтесь к Надежде, – махнула она рукой в сторону царицыной старшей женки.

– Сколько?

– Серебряный рубль.

– Но ты же нам все рассказала! – не понял один из мужей.

– Есть тонкости. Конечно, до всего можно дойти опытным путем, но будут потеряны годы. А за плату Надежда расскажет, как надо устроить яму и зачем создавать слои, сколько тепла требуется для правильного перегнивания. Зачем червякам нужны домики и чем их кормить. Если всё знать и учесть, то с этим справится и ребёнок, но если действовать наугад, то будут потери.

– Что ж, наша гостья поделилась с нами интересным способом по превращению merda в золото. Трудоемко, но исполнимо, – снисходительно признал Мартин. – А есть что-нибудь для нетерпеливых? – звездочет обаятельно улыбнулся. – Мы все гостим у радушного хозяина и хотелось бы как-то отблагодарить его за приём.

Евдокия заметила, как дёрнулся царевич, желая осадить наглого звездочёта. Даже его друг Курицын с недоумением посмотрел на него, не понимая, почему за всех дармоедов должна благодарить боярышня, но она опередила. Склонила голову набок, вглядываясь в Мартина и понимая, что он вновь обращает ситуацию в свою пользу, насмешливо произнесла:

– Неужто ты разуверился в своих теориях и хочешь опереться на мой ум и знания? Ну что ж, – боярышня повернулась к Стефану. – Господарь, не сочти за дерзость, но иногда со стороны виднее те ценности, которыми ты владеешь.

Стефан усмехнулся, но дал знак рукой, дозволяющий говорить.

– Тебе сегодня, наверное, доложили, что я знакомилась с твоим хозяйством.

Господарь согласно кивнул, и Евдокия с достоинством продолжила:

– Мне хотелось понять, чем вы тут живете, чтобы найти возможность подняться монастырю, в который поехала матушка Аграфена. И кое чем я могу помочь, но лучше сказать не на словах, а показать делом. Думаю, что к завтрашнему вечеру я управлюсь.

Примечания:

царь Мидас* – за заслуги попросил у бога обращать в золото все то, к чему он прикоснется. Его просьбу исполнили, но очень быстро царь понял, что это не дар, а проклятие. Побежал просить милости, чтобы избавили его от золотого прикосновения.

Мыши кофейные зерна не едят, утверждает дама* – но она ошибается. Зерна не в приоритете у мышей и запах кофе им не по нраву, может даже отогнать, но они их едят.

Глава 19.

– До чего же Катька противная! – гневно воскликнула Елена, подражая хлопочущим вокруг неё жёнкам, которые княжну Катарину иначе, как Катька, не называли. – Не понимаю, почему отец её домой не отправляет! На неё даже мачеха жаловалась, а он её просит потерпеть.

– Так, я готова! – объявила Евдокия, прекращая бестолковую суету, которую учинили в её покоях.

– А что мы будем делать? – подбежала к ней девочка.

– Готовить то, что прославит Сучаву, а может, и всё княжество.

– А что можно такого приготовить? Дунь, ты хоть намекни, – начала канючить Елена. – Ой, а про червяков ты вчера правду говорила? Неужто их можно разводить, как… как… – господарынька растерянно посмотрела на женщин, но те ничем ей не смогли помочь.

Евдокия взялась за ручку двери, потянула ее и попросила всех на выход.

– У нас мало времени, а дел много, – наигранно-возбуждённо объявила она господарыньке.

– Дунечка, ну расскажи! – держась рядом с ней и подпрыгивая, вновь попросила девочка.

– Я правду про червяков говорила.

– Ой, ужасти какие, – схватившись за пухлые щеки, потешно закачала головой она.

– А чему ты удивляешься? – спускаясь по лестнице, улыбнулась ей Евдокия. – Многих насекомых разводят ради пользы. Ты подумай и назови мне хотя бы одного.

Елена поначалу широко раскрыла глаза, демонстрируя, что не может такого быть, но стоило ей задуматься и личико осветилось пониманием:

–Бъчёла! – радостно выпалила она, используя местное деревенское название пчел.

– Умница. Конечно же, пчёлки. А слышала ли ты, как получают шелковую нить?

– Ой, точно! – Елена даже подпрыгнула от избытка эмоций. – Шелкопряды!

– У тебя знающие учителя и ты сама молодец, – вновь похвалила её боярышня и девочка расцвела, взяла Дуню за руку. – Добавлю, что в далекой стране Син выращивают сверчков, чтобы наслаждаться их стрекотом. И они стоят дорого.

Елена хихикнула, думая, что боярышня шутит, но та пояснила, что любовь к стрекотанию сверчков не самое странное. Вместе они вспомнили о шуме моря, которое издают морские раковины, о пробирающем до костей звучании рога и ритмичном постукивании деревянных ложек.

– Господарынька, вели освободить нам место и дать помощницу, – попросила Евдокия, когда они подошли к кухни.

Девочка тут же вышла вперед и выждав, когда все ей поклонятся, объявила свою волю. И завертелось!

Начали с изготовления горчичной приправы. Евдокия впервые её делала, тем более тут был какой-то другой сорт семян, не такой, как на Руси. Зернышки были крупнее и белые, а дома горчица больше походила на перец, ну разве что чуть светлее. Наверное, потому зерна использовали как замену перца.

Но боярышня смело взялась подбирать дозировку соли, сахара и разной степени сброженности вина. Уксуса она не нашла, и поэтому даже в этом вопросе пришлось выкручиваться, но в результате получилось несколько шикарных по вкусу вариантов.

Однако были сомнения, что без уксуса приправа сможет долго храниться, но главное, что основа для рецепта уже была освоена. Сложнее было с кофе. Она хотела испечь кофейное печенье и торт вроде «Праги», но в рецепт печенья вмешалась Елена, а задуманный пышный бисквит у Евдокии получился в виде плоских блинов. Причины неудачи она не стала выяснять, а продолжила работать с тем, что есть. Тем более кофейный вкус у выпечки остался ярким, а кофейный крем своей новизной сводил с ума.

– Дунечка, как вкусно! А как красиво! – безостановочно повторяла крутящаяся рядом Елена, когда боярышня принялась за украшение торта розочками. – Можно, я ещё одну съем? – заглядывая в глаза, просила она.

– Солнышко, у тебя животик заболит, – строго смотря на неё, предупреждала Евдокия, но высаживала прямо на подставленный палец крохотный цветочек.

– Ой не могу, как же вкусно, – закрывая глаза, стонала девочка и вновь смотрела на боярышню просящим взглядом.

– Погоди, у нас осталось печенье, которое ты обещала украсить орешками.

– Оно прилипло и потрескалось, когда мы его отделяли от доски…

– Давай-ка мы из него сделаем ещё одну вкуснотень, которую могут продавать в лавках сладостей.

– Давай! – радостно согласилась Елена, но напомнила: – У нас нет таких лавок…

– А ты вели открыть или пусть замковая кухня делает сладости к праздникам для горожан.

– Вот бы ты ещё что-нибудь придумала наподобие горчичной приправы! Её везут к нам из Англии, но отец говорит, что во французских монастырях она слаще. А теперь и мы будем её делать. Подумать только, как просто она делается! Мне сказали, что её и выращивать несложно, – радовалась Елена.

– Печенье тоже долго хранится и его можно везти на продажу в другие города, а вот с тортом и тем, что мы сейчас делаем, сложнее, – нехотя призналась Евдокия. – Если только получить разрешение на изготовление и продажу этих сладостей на местах.

– Я так и вижу! – возбужденно замахала руками Елена, пока боярышня посматривала, как выделенная ей поваром помощница взбивает сливки, а Надежда протирает нежный творог через сито. – Мы откроем лавки с нашими сладостями во всех городах и отец будет получать доход отовсюду!

Евдокия одобрительно улыбнулась, хотя сообразила, что с предложением открыть лавки она поторопилась. В Европе сейчас постоянно кто-то с кем-то воюет и людям не до сладостей. А вот в Москве расширению ассортимента вкусняшек обрадуются, и Елена сможет подарить сегодняшние рецепты держательницам сладкого ряда. И тогда кофейный торт назовут молдавским или волошанкой.

Евдокия сварила новую порцию кофе и отодвинула его остывать.

– Я попробую? – господарынька тут же подбежала и принюхалась. Кофе пах так же хорошо, как крем и ей казалось, что на вкус он будет таким же чудесным.

Боярышня дала всем попробовать по глоточку, но большего не требовалось. Не все помощницы смогли даже проглотить крепко заваренный кофе без сахара. Евдокия рассмеялась, увидев надутые щеки и широко распахнутые глаза Елены.

– Как так? – недоуменно повторяла девочка, переводя взгляд с напитка на печенье и крем. – Там вкусно, потому что мы добавили кофе, а здесь гадко.

Пока все делились своими впечатлениями, кофе остыл. Боярышня быстро собрала известный в будущем десерт «тирамису» и пошла проверять, как хранят на прохладе торт. Конечно, Евдокия угостила поваров десертами, заодно вручив рецепты горчицы и с удовольствием наблюдала их реакцию. Их поразила простота изготовления приправы и теперь они не понимали почему раньше не брались за ее изготовление.

– Не волнуйся, боярышня, всё сохраню и подам к столу, как уговорено, – приложив руку к груди, пообещал главный повар.

Евдокия покивала и подала Елене поднос, на который положила немного печенья, украшенного самой господарынькой, и порцию тирамису из некондиционных печенюшек.

– Возьми, угостишь Иван Иваныча. Ему будет приятна твоя забота!

Девочка просияла и, лукаво прищурившись, посмотрела на такой же поднос с печеньем и десертом.

– А ты кого угостишь?

Боярышня прижала палец к губам и забавно округлив глаза прошептала:

– Это большой-пребольшой секрет!

Все заулыбались и сделали вид, что не поняли, кого имеет в виду Евдокия. Елена же, едва сдерживаясь, чтобы сразу не побежать радовать царевича, оглядела кухню и громко повелела:

– Коли придут сюда люди Катаринки умышлять злое, то их не слушать! Боярышня Евдокия готовила по заказу моего отца, и то непростые яства. Поняли?

Ответом послужили поклоны. Но Дуня на всякий случай оставила своего воя в леднике караулить сладости от мышей и других хищников.

Наверх поднялись усталые и сонные. Надежда ушла покемарить перед вечером, а Евдокия и остальные жёнки осталась дожидаться убежавшую к покоям царевича господарыньку. Вскоре Елена вернулась и, поскакав вокруг боярышни от избытка чувств, прыгнула на перину и выпалила:

– Какой сегодня чудесный день!

Евдокия начала стягивать с девочки сапожки, игнорируя недовольные взгляды нянек, которых придержали жёнки Марии Борисовны. Елена была довольна, что Дуня ухаживает за ней и не обращала внимания на соперничество жёнок из Московии и своих нянек.

– Ванечка сказал, что я заботливая и умелая хозяйка, но я честно призналась, что это ты готовила. А он не расстроился, потому что сласти принесла ему я, а не ты.

Евдокия помогала раздеться Елене, сожалея, что осталась дожидаться девочку, а не отправилась вместе с ней угощать Юрия Васильевича. Ей хотелось сделать это без свидетелей, а теперь придется ждать, когда Елена выговорится и уляжется на дневной сон.

– Меня прям разрывает от радости, как представлю, что вечером скажет отец, увидев наши приготовления, – поделилась господарынька и зажмурилась от предвкушения. – Дунечка, если бы ты знала, как нам нужно серебро! Отец выжал из наших людей всё, чтобы не только откупиться от османа, а ещё собрать против него войско. Он хочет дать им бой и избавить наши земли от их гнёта, – шепотом выдала тайну Елена.

– Благое дело, – выдохнула боярышня, искренне сочувствуя господарю и всем людям. Русь всё это проходила, и Иван Васильевич совсем недавно отказался платить дань. И хоть немало денег продолжало уходить на подарочки, но плечи сумели расправить, и Евдокия надеялась, что её труды немало поспособствовали этому. Но кое-что ещё она может сделать и поэтому, отодвинув мысли о приготовленных сладостях, она похвалила девочку:

– Ты хорошая дочь, стараешься помочь отцу, а захочешь ли так же помогать мужу?

– Конечно! Я же буду матерью наших детей, – очень серьёзно ответила девочка.

– Я думаю, что Иван Иваныч будет счастлив, когда ты возьмёшь в свои руки управление землями. Всё же жена лучше мужа всё посчитает и последит за доверенными в хозяйстве людьми!

Елена захлопала глазами и неуверенно кивнула, вроде как соглашаясь с Евдокией.

– Тебя же не обманешь лживым подсчетом надоенного молока, собранных яиц или мясных заготовок? – предположила боярышня и нарочно не замечая растерянного вида девочки, продолжала:

– А бывает управляющие из лучших побуждений врут о долгах простых людей, надеясь их заставить бесплатно работать, а те мрут или бегут, и тебе только вред от этого случается.

Елена замотала головой, отрицая услышанное, а Евдокия перечисляла заботы владетельницы:

– Даже при раздаче указаний по заготовке кормов необходим хозяйский догляд. У нас есть боярыни, которые по старинке велят сеять травы и зерно, а молодые читают умные книжки и учат своих людей по-новому вести хозяйство.

– Я… – наморщила лоб Елена, – разве я должна этим заниматься?

– Нет, заниматься всем этим будут твои люди, а вот контролировать их, побуждать к учению и вновь контролировать… – Евдокия выразительно посмотрела на девочку и добавила: – Гораздо больше твоего участия потребуется в создании мастерских и поддержании их. У нас царицыны рукодельницы считаются лучшими, и они приносят немалый доход Марии Борисовне.

– А она?

– Что она?

– Я слышала, что в московии муж распоряжается всеми доходами.

– Сейчас уже не так, – рассмеялась Евдокия, видя озабоченное лицо девочки. – Конечно, в каждой семье свой уклад. Как договорились муж и жена, так и будет, но у царицы есть свои доходы и расходы. Мария Борисовна поддерживает книгопечатание, строит лекарские избы, организовывает праздники и соревнования, покровительствует городским службам, которые возглавили боярыни.

– Боярыни? А что они делают?

– Я же говорю, возглавляют городские службы. Город поделили на части и боярыни смотрят за чистотой рек и улиц, проверяют работу сторожевых служб. А ещё у нас повсеместно начали пропитку деревянных домов средством, которое не даёт разгореться огню, организовали установку молниеотводов, ввели последовательную нумерацию домов.

– Разве может такое быть?

– Ну-у, огонь, конечно, своё возьмет, но с боем, а за это время люди успеют подбежать и потушить. С молниями оказалось совсем просто, я тебе потом нарисую, а нумерация нужна для быстрой передачи посланий.

– Нет, я про то, что боярыни службу служат и всем этим занимаются.

– Так город такое же хозяйство, как боярская вотчина! У нас сызмальства девочек учат домоводству и как хранить мужнины заработки, а ещё лучше приумножать.