Текст книги "По ту сторону Стикса"

Автор книги: Юлия Васильева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Глава 16. На одной цепи

Со временем, и вполне предсказуемо, Фрэй стал довольно заметной фигурой в банде псов. Теперь уже нам не приходилось жаться по стенкам, проходя по улице Трех Домов. Наоборот, окружающие предпочитали расступиться перед хорошо организованной группой во главе с красноволосым демоном. Эти красные волосы сослужили Фрэю хорошую службу, став чем-то вроде бренда, флага, который людям нужно было видеть впереди себя. Даже Кербер все чаще стал доверять Фрэю разбираться делами группировки, хотя эти двое, казалось, с некоторых пор избегали встречаться друг с другом. Тем не менее, признавал силу за другим …

Несмотря на все свои "успехи" Фрэй так и не покинул склада, сделав из него что-то наподобие гнезда. Теперь новички попадали не только в лапы Большого Ко, но и автоматически под покровительство моего друга, если, конечно, показывали себя с лучшей стороны. На такое положение вещей Спарте и Гудвину было наплевать (эти товарищи летали выше политики), но Кобальту ситуация становилась поперек горла. Он не знал, как избавиться от Фрэя: Кербер не думал забирать уже готового силовика со склада, сам парень не уходил – оставалось только выкинуть его своим способом. Я не сомневался, что однажды негр придумает, как, и его способ вряд ли нам понравится.

Мы практически не пересекались с Монахом – создавалось впечатление, что Аарона как будто вообще не существует. Что-то было тревожное в том, как мало появлялся на сцене правая рука группировки. Зато Дэвона видели часто.

– Ну что, зверинец, может, снова хочешь поменяться местами? – как-то полушутя бросил ему Фрэй, и я почувствовал, как в темнокожем вскипает бессильная злоба. Он и вправду хотел бы быть на месте Фрэя, а не просто служить у Кербера на посылках. Разве стоило ради этого уходить со склада, чтобы ничего по сути не поменялось? Что ж, каждый просчитывает свои пути сам.

Разве что, кроме меня. Я всегда плыл по течению. Куда вынесет волна – там и хорошо. Сейчас волной был Фрэй, и куда его несло не понятно: может быть, ближе к берегу этот гребень вспенится и превратится в безобидные брызги, может быть, в цунами, сносящее портовые городки. Кто его знает. Я уже многое успел от него повидать: как он чуть ли не рвет горло противнику, как готов втоптать любого в землю, лишь бы доказать свое главенство, как способен нарочно проиграть поединок, если ему это выгодно, как выбирает людей, которые ему нужны. Ну и еще мне предстояло увидеть, как Фрэй умеет сотрудничать. Ха-ха, оказалось, он тоже знает, что не все на свете можно получить с помощью силы.

Напротив, широко расставив колени, в барской позе сидел Амир. Его сломанный нос, будто вдавленный неведомой силой в середину лица, придавал всему профилю неправильную вогнутую форму – словно его сейчас завертит и всосет внутрь какая-то воронка. Что ж, настоящие бойцы лица не выбирают: им его создают противники – будь то рассеченная бровь с незарастающим шрамом, либо, как в данном случае, сломанный и невыправленный нос.

Группа Амира была большой, достаточно этнической по составу, и к тому же сложно контролируемой. С такой непросто тягаться, а уж подмять под себя можно только с крупными потерями. Это знал Фрэй, это знал Амир – поэтому оба чувствовали себя довольно свободно, как крупные звери, которым незачем грызться из-за туши гиппопотама – она и так огромна.

– Чем обязан визиту? – спросил хозяин, пододвигая к нам чашки с чаем, что было довольно эксцентричным для резервации. Сколько лет назад я пил настоящий чай? Наверно, это было еще на той стороне, хотя не уверен, что в детдоме дают настоящий чай.

Фрэй тоже косо взглянул на чашки, но взял одну. В комнате находились только мы, Амир и один из его боевиков для равновесия. Хотя какое уж тут равновесие, с моими-то бойцовыми навыками? Я здесь совсем по другой причине.

– Всего лишь хотел предложить дружить домами, – мой друг улыбнулся как молодой и дерзкий лис перед старым вороном, отхлебнул из чашки и поставил ее обратно на стол, так что донышко не стукнуло о столешницу – воспитание иногда не выбивается даже годами жизни в дерьме.

Я почувствовал, что мы вызываем у Амира лишь снисходительную усмешку. Два сопляка, пришедших выторговывать себе жар-птицу.

– С чего ты взял, что мне необходима твоя дружба?

– Есть много вопросов, которые ты можешь решить сам. Но есть и вопросы, которые могу разрулить я…

И только я, – не добавил Фрэй, но продолжение фразы слышалось, как будто и в самом деле было только что произнесено. Лисы, лисы в вашем курятнике! Я почувствовал, как внутренне Амир вздрогнул. Моему другу почти удалось поймать ускользающую ворону за хвост.

Мне пришлось поставить чашку на стол, чтобы не уронить ее, если слишком сильно уцеплюсь за эмоции хозяина. Но эта предосторожность оказалась излишней. Амир был сосредоточен и скрытен, он даже не думал о посторонних вещах, а сконцентрировался на данной встрече и не позволял себе отвлекаться на прочее, хотя, судя по всему, это прочее его волновало. И еще как!

– С чего ты взял, что у меня есть проблемы?

Я сдался, отпустил хозяина и зацепился за боевика, стоявшего чуть в стороне, но с явным интересом слушавшего наш разговор. Значит, нет проблем, да? Сейчас посмотрим! Парень-то на редкость эмоционален, а уж какие красочные картинки показывает! Только бы Фрэй продолжал беседу в правильном тоне. И друг не подкачал.

– У всех есть проблемы.

Я, наконец, уловил нужный образ и на свой страх и риск добавил:

– Например, с китайцами.

На этот раз Амир вздрогнул не только внутренне и пристально посмотрел на меня, словно подозревая, что еще полчаса назад я покопался в мусорном ящике на задах его дома. Ну что ж, так оно и есть. Только было это не полчаса, а всего несколько секунд назад, и его мусорный бак стоит прямо в углу этой комнаты.

– Хороший пример, – поддержал Фрэй, делая вид, что знает гораздо больше, чем говорит и изначально именно с этим предложением мы пришли сюда.

Китайцы словно бич резервации. Даже Керберу было не под силу окончательно их приструнить. Они могли увести у вас из-под носа даже годовалого теленка, не говоря уж о четырех заказанных квадрациклах – Бог знает, для чего они понадобились боссу, – но даже Бог не знает, что сделает Кербер с Амиром, проморгавшим целую партию. Резервация маленькая, но где стоят машинки, и стоят ли они еще здесь вообще, выяснить нашему собеседнику было не под силу. Другое дело Фрэй, уже набивший руку на разборках с триадой.

В общем, дружба задалась как-то с самого начала.

– У меня два варианта, – рассуждал Фрэй, – либо триада хочет развязать войну, либо какой-то оборзевший китаец стащил приглянувшуюся технику и при этом плевать хотел на мастера. Первое – бред, потому что в последний раз Кербер ясно дал понять, что его терпение не безгранично, и он их просто вырежет. Второе гораздо ближе к телу. Я даже знаю одного сумасшедшего, у которого хватило бы кишок, чтобы попытаться провернуть это дельце.

– Мне обязательно идти с тобой?

Толку от меня на его разборках… Все равно, каждый раз говорят, чтобы под ногами не путался.

Фрэй посмотрел с нехорошим прищуром:

– Ты думаешь, я допущу одну и ту же ошибку дважды? Нет уж, пусть тебе свернут там шею, но ты пойдешь со мной.

Он вынул из ножен и проверил свою любимицу "Вишню", добавил еще один нож за голенище ботинка. Все это время я наблюдал за ним, пытаясь понять, насколько он был сейчас серьезен, и никак не мог избавиться от холодка, который пробегал по спине.

Двух охранников, стоявших у входа, Фрэю с Матвеем удалось снять практически без шума. Надо сказать, что и охранниками назвать их было трудно – эти двое создавали только видимость. Фрэй распахнул дверь ударом ноги – и хлипкая картонка повисла на одной петле. Пока хозяин помещения не успел сориентироваться в ситуации, мой друг ворвался внутрь и с размаху ударил в затылок китайца с выбритыми висками, сидевшего за компьютером, так что голова узкоглазого под отчаянное щелканье клавиш утонула в клавиатуре.

– Привет, Феникс! – Фрэй с видимой беззаботностью примостился на край стола, как петух на насесте.

В это время Матвей со сноровкой приматывал к ручкам стула правое пердплечье китайца, а непривыкший к такому стилю ведения дел Ром пытался справиться с левым. Мне достались ноги.

– Какого хрена?! Чего тебе надо, красноволосый ублюдок! – хозяин комнаты вырывался и брызгал слюной.

– Э, полегче, я к тебе с дружественным визитом. Другой бы приставил дуло к башке – и паф, нет птички. Я же договориться пытаюсь, – мой друг поигрывал ножом для бумаги, периодически подбрасывая его в воздух. При этом он скорее напоминал старшеклассника на перемене, чем предводителя малолетних преступников. – Ты у нас квадрациклы, случаем, не брал?

– Пошел ты, – выплюнул Феникс и тут же молниеносно выдвинутый канцелярский нож прочертил тонкую красную полосу на его лице.

– Оп-па, извини. У меня руки дрожат, когда я сильно удивляюсь, – Фрэй как ни в чем не бывало снова сложил нож. – Точно не брал? Четыре машинки, черно-белые такие, на четырех колесиках. Не понятно? Давай нарисую, может, узнаешь.

С этими словами он снова открыл нож и несколькими движениями изобразил на руке китайца нечто схематичное в виде оси. Порезы, хоть были неглубокими, но тут же стали раскрываться и сочиться алой кровью. Феникс заорал и попробовал вырваться – бесполезно, к стулу мы прикрутили его на славу.

– Ты псих! Отпусти меня! Мастер тебя в порошок сотрет и скормит твоим говноедам!

– Кажется, опять не узнал, – Фрэй подтянул кресло со связанным человеком ближе к себе. – Сейчас будем рисовать колеса, может, тогда станет яснее. Я, знаешь ли, специалист по шрамированию, – он указал на свое лицо. – Могу объяснять долго и с упоением, пока на тебе не останется ни одного живого места.

Феникс сдался, уже на втором «колесе»: квадрациклы действительно были у него – их прятали в одном из закрытых гаражей. Оставался сущий пустяк – отогнать оттуда машины.

– Он успеет подтянуть своих боевиков, пока мы туда доберемся, – мрачно предрек Ром.

Я чувствовал, как коренастого парня немного мутит из-за всего произошедшего, но это скорее от его неприязни к виду крови, чем от изменившегося отношения к Фрэю. В этом надо отдать моему другу должное: он никогда не заставит других делать то, чего не сделал бы сам. Кажется, ему и в голову никогда не приходило выйти из грязи по спинам своих боевиков. Наверно, именно поэтому люди присоединялись к нему все охотнее. Если уж собрался делить пирог, то не обноси куском и себя.

– Не волнуйся, надо быть полным идиотом, чтобы еще трепыхаться. А идиоты долго не живут. Лучше отправь кого-нибудь за Го и еще тройкой его ребят – надо потом отогнать эти игрушки.

Охраны на складе и впрямь оказалось мало. Видимо, только те, которых не успели предупредить – иначе бы, как и предсказывал Фрэй, мы вообще вошли бы в пустое здание. Матвей играючи еще издали запустил камнем в одного из охранников – попал точнехонько в висок – и, насвистывая какой-то мотивчик, равнодушно поправил шляпу на голове, пока Фрэй перерезал глотку второму. Несколько наших ребят попытались приоткрыть тяжелые створки дверей, но те явно были заперты изнутри на засов.

Фрэй отогнал их жестом и, недолго думая, постучал.

Изнутри спросили что-то по-китайски.

– У них тут хуже, чем на границе, – усмехнулся Матвей. Ром нервно сжимал железный прут. Все остальные тоже были наготове.

Яснее ясного, что если они нас видят (а они непременно нас видят), то ни за что не отопрут.

Долгая осада была не в характере Фрэя. Он вскарабкался на крышу гаража, за ним последовали те, кому под силу были такие упражнения. К своему удивлению, я был в их числе. Ром и несколько парней одиноко остались внизу. Фрэй с одного удара ноги выбил слуховое окно, рядом точно такое же движение проделал Матвей. Оба пролезли в открывшиеся отверстия, умудрившись даже не пораниться об острые зазубренные стекла. Я же разрезал себе штанину на бедре и до крови разодрал пальцы. На этом можно было бы и остановить свои приключения, но позади уже напирал Медяк, опасаясь, что пропустит все самое интересное.

Внутри помещение оказалось просторным, да к тому же заставленным разного рода техникой и контейнерами – наши квадрациклы были лишь каплей в море. Мы приземлились точно на большие ящики. Матвею повезло меньше: пришлось еще метра два как муха ползти по стене, цепляясь за ржавую балку. Внизу под контейнером уже собралась галдящая группка китайцев, самые находчивые стали швырять в нас гаечные ключи. Развлекуха, ничего не скажешь. На месте Фрэя я просто сказал бы Амиру адрес склада. Но я не был на его месте.

Фрэй спрыгнул на пол первым, увернувшись от какой-то железки, и тут же припечатал ботинком в лицо, запустившего ее человека. Подоспели остальные, а мой друг все равно вертелся в самой гуще, красный длинный хвост мелькал как неясный росчерк, но никто из противников почему-то не осмеливался схватить его за волосы, чтобы остановить это смертоносное кружение.

Я слез с контейнера, но в общую заварушку вмешиваться не решался, слишком привыкнув всегда находиться в стороне. Впрочем, никто не собирался тут спрашивать, к чему я привык, а к чему нет. От ближайшей ко мне машины выскочил приземистый китаец, и, что-то заорав на своем языке, кинулся на меня. Проворонив момент его появления, я только и успел, что увернуться от первого удара тяжелым железным ломом. Следующий замах не заставил себя ждать: мне удалось проскочить под занесенной рукой, одновременно толкнув плечом китайца, чтобы вывести его из равновесия. Маневр не удался, и я получил довольно ощутимый пинок в поясницу. Глядя на то, как дерется Фрэй, казалось, что китайцы нам не соперники. Я не учел, что уровень боевых навыков моего друга так же отличается от моего, как мотоцикл от велосипеда. И если Фрэй сшибал этих низкорослых, но упрямых людей, словно шар в кегельбане, то меня похоже сейчас изрядно покалечат.

Неудачно упав на одно колено, так что боль электрическим разрядом проползла по всей ноге вплоть до бедра, я тут же откатился, иначе бы железный ломик с легкостью перебил мне позвоночник. А так метал только зазвенел о залитый бетоном пол, высекая из него каменную крошку. Только после таких отчаянных движений мне, наконец, удалось вспомнить, или скорее почувствовать положенный ранее в карман нож. Против лома, как говорится… но это лучше, чем голые руки. Уворачиваясь от очередного замаха, я умудрился достать нож, при этом не упустив обманного движения своего противника. По счастью, заблокированная заранее эмпатия послушно молчала, не мешая мне сосредоточиться на бое. Не знаю, что бы стало со мной, обострись внезапно все чувства, как это уже не раз бывало. Похоже, что принудительные тренировки от Фрэя сыграли мне добрую службу – я стал лучше контролировать свой дар. А сейчас еще и выяснится, насколько лучше стал контролировать свое тело.

Внезапно мой противник невероятно высоко прыгнул вперед, занося лом, словно какой-то древний меч. Это движение сложно было не заметить, я ушел в сторону, одновременно выставив руку с ножом, так что лезвие пропороло синюю куртку китайца и ощутимо вошло в живую плоть на животе. Вот тут-то я и пожалел о том, что еще секунду назад так самодовольно рассуждал о своем даре. Боль накрыла меня резко, без предупреждения, словно я только что вспорол живот самому себе. Хотелось скрючиться и упасть на пол, зажимая руками рану на брюхе, которой на самом деле там не было. На китайца же удар произвел совершенно обратный эффект, будто моя эмпатия послужила ему своеобразной анестезией. Узкие глаза налились кровью, так что невозможно было понять, где же начинается зрачок. Он буквально бросился на меня, размахивая ломом, словно это была тростниковая палка, а не увесистый кусок металла. Скованный болью, я неуклюже уворачивался, все дальше пятясь, пока не уперся спиной в стоящий позади контейнер. Его острый угол яснее всякого разума говорил, что отступать больше некуда: либо ты дерешься, либо падаешь на этот грязный пол с проломленной башкой.

Я выставил нож вперед. Но внутреннее чутье подсказывало, что ударить не смогу. Если это лезвие сейчас отнимет чью-то жизнь, то, вполне вероятно, вместе с ней оборвется и моя. Эмпатия протянула что-то вроде толстого каната между мной и моим противником. Я знал: через секунду он опустит лом на мой череп – я видел это в его ярости. Но ничего не мог поделать ни с ним, ни с этим "канатом".

– Ты что, сдохнуть тут собрался?! – к нам красной вспышкой гнева подскочил Фрэй. Локтем левой руки он со всего размаха врезал занесшему лом китайцу в висок. Мой противник упал на пол без сознания, как сломанная кукла. Я остался стоять. Каким-то образом внезапно долетевшая до меня эмоция друга перебила тот втугую натянутый канат. – Если так, то выбери противника подостойней.

Фрэй посмотрел на нож в моих руках, который я все еще держал выставленным перед собой, а затем, внезапно преобразив свое лицо в какую-то маску зверя, ударил ботинком по моим рукам, так что оружие вылетело и заскользило по бетонному полу под колеса рядом стоящей машины.

Он подошел вплотную и все что я видел – это его хрустальные глаза, словно заполнившиеся молочным туманом, да багровый нарост шрама на лице:

– Никогда не бери в руки нож, если не готов им воспользоваться, – прошипел мой друг, словно я только что совершил самое страшное богохульство в этом чертовом мире.

Естественно, тогда мы взяли этот гараж. Медяк и Ром с удовольствием ходили между рядами стоявших там машин, словно покупатели, примеривавшиеся на рынке. Эти двое явно собирались уехать отсюда на четырех колесах.

– Забираем только квадрациклы, – скомандовал Фрэй, и у боевиков обиженно вытянулись лица.

– Неужели мы прорывались сюда только за этим? – спросил Ром, разочарованно поглаживая серый блестящий бок какого-то седана.

– Ты знаешь, кому принадлежат остальные машины?

– Нет.

– Вот и я не знаю. Одно дело выщипать пару перьев у Феникса, и совсем другое самому оказаться в супе у мастера триады. Так что забирайте квадрациклы, Го отгонит их в безопасное место.

– К Амиру?

– Я похож на идиота? Амир еще ничего не сделал для меня, чтобы получить их назад, – Фрэй улыбнулся. Ему еще предстояли разборки с довольно крупной группой, которую необходимо было разбить. Одному это не по силам, а вот с Амиром за спиной – вполне, даже если потом этот любитель чая откажется с нами сотрудничать.

– Эй, вы там, потише! Хватит уже драть свои глотки! – Фрэй обернулся к парням, что собрались у входа на тренировочный склад. Ни Гудвина, ни Большого Ко не было, так что некому было разогнать эту шумную компанию. Спарте наплевать: он легко вливался в любую шумиху.

– Фрэй, выйди, посмотри, на чем твой дружок приехал! – раздался в ответ голос Медяка. За стенами послышался рев мотора, который перебивался тяжелой, словно металлическая труба, музыкой. Я уловил отголосок какой-то чисто мальчишеской зависти и восхищения.

Фрэй собрал толстую пачку, впрочем, мелких денег, пересчитываемую для дележки, и перетянул резинкой. Не самое лучшее время, чтобы отвлекаться, но похоже даже он почувствовал что-то из ряда вон выходящее. Не так уж просто здешних ребят можно было чем-то удивить.

Из-за полуприкрытых дверей склада неслась такая же картавая, как и Го, музыка. Или мне просто показалось, потому что я заранее знал, кто виновник всего переполоха.

Перед складом стояли несколько новеньких блестящих квадрациклов. Я не то что в резервации, даже на той стороне не видел таких машин, и не знал бы как они называются, если бы всего несколько дней назад не вытаскивал вместе со всеми именно эти экземпляры из-под носа у триады. Чистенькие, лаковые, пока что без единой царапины, они жужжали так, что хотелось положить руку туда, где под твердым панцирем скрывается мотор. На переднем черно-белом красавце гордо восседал Го, на плечо он небрежно положил свою верную спутницу – бейсбольную биту – словно бы позируя. Смотрите, я какой! Рев мотора, рев музыки – круто! Темная одежда, словно ее шили демоны из преисподней – еще круче! Позади трое крепких парней – банда! На одном из квадрациклов уже прикрепили подобие флага с конским черепом – почти как в старые добрые времена! Нет, чего еще нужно для счастья по эту сторону?

Фрэй сунул мне в руки пачку с деньгами и решительным шагом пошел к четверке на квадрациклах. Перед ним расступались.

Го широко улыбнулся неровными зубами:

– Фрэй, круто, прав…

Одним движением Фрэй толкнул его в грудь и байкер слетел со своей машины в дорожную пыль. Музыка все еще грохотала, но при этом создавалось ощущение абсолютной тишины, потому как разом смолкли все разговоры.

– Что, Го, у Кербера стало еще одной собачкой больше?!

– Фрэй, ты совсем обалдел?! – Го поднялся из пыли. Его лицо перекосило: такого унижения он еще никогда не испытывал.

– Это ты обалдел принимать его подачки! Что, теперь будешь ходить у него на поводке?!

– А что, мне отказаться надо было?! Что бы он со мной потом сделал? Мы все тут на этом сраном поводке!! И не надо делать из себя святошу!! – рука байкера уже потянулась к отлетевшей в сторону бите.

Он прав. Мы все тут на ходим на поводке, только у кого-то он короче, у кого-то длиннее. Из-за длинны цепи иногда начинает казаться, что поводка нет. Но это лишь иллюзия. Фрэй понял, что погорячился. Это был лишь секундный порыв – кому из нас ярость иногда не заслоняет глаза? Он подошел к сброшенному из седла байкеру – Го покрепче сжал биту, готовый защищаться. Пожалуй, на его месте так сделал бы каждый из нас после подобной вспышки Красноволосого. Но Фрэй всего лишь протянул ему открытую руку, предлагая помочь подняться.

Го секунду помедлил, затем зацепился за ладонь и тут же был поставлен на ноги. Окружающие мысленно выдохнули.

– Знаешь, твоему трактору кое-чего не хватает, – Фрэй примиряющее похлопал друга по плечу.

– Чего? – забеспокоился байкер.

– Красивой женской попки на заднем сидении.

Разрядившаяся атмосфера могла поспособствовать успеху и не самой лучшей шутки. Парни разразились смехом.

Я еще раз оглядел квадрацикл Го. На машине появилась надпись, которой точно не было, когда мы передавали ее Амиру. PIERROT. Не знаю, кто ее сделал. Не знаю, что она означала. Но в тот момент она внушила мне какие-то нехорошие предчувствия.

– Фрэй, иди сюда, разомнемся, – позвал Гудвин. Тренер вышел на середину склада, держа в руках что-то вроде длинных мачете.

Фрэй не без энтузиазма отвлекся от бурного обсуждения какого-то нового дела с Ромом и Вито. Для него не было лучшей приманки, чем новое лезвие.

Гудвин бросил подошедшему ученику один из ножей. Фрэй ловко поймал его за рукоять. Даже такое движение могла выполнить едва ли треть находившихся здесь. Подозреваю, что я в данной ситуации, скорее всего, отрезал бы себе парочку пальцев.

Тренер занял исходную позицию:

– Тебе не кажется, что в последнее время здесь слишком шумно?

– Это кому-то мешает? – ученик повторил за ним движения в зеркальном отображении.

Да, Фрэй не стеснялся приводить на склад своих боевиков, не имевших никакого отношения к тренировкам. При Большом Ко они не собирались – во многих все еще был жив прямо-таки суеверный страх перед негром. Но с Гудвином никто не считался и, судя по происходящему диалогу, зря.

– Склад не место для посторонних, – тренер сделал два тягучих шага в сторону, словно бы пытаясь прощупать, как будет двигаться его противник.

– Я не посторонний, – ученик снова повторил все движения до мельчайших нюансов.

Я почувствовал в Гудвине какую-то холодную волну. Мне всегда казалось, что у этого-то человека поистине безграничные запасы терпения. Без терпения он никогда бы не смог учить. Но, похоже, Фрэю все-таки удалось найти и подойти опасно близко к краю. Сейчас он получит еще один не самый приятный урок.

– Пока ты ученик, а я твой тренер, не тебе решать, кому здесь находиться, – два таких же тягучих шага в другую сторону, словно бы раскачивая маятник.

– Так, может, я уже вырос из учеников, – хорошо знакомая, самоуверенная и немного горькая ухмылка моего друга.

– Это очень легко проверить.

Стремительную атаку, которой закончилась фраза, трудно описать словами. Если бы не пойманный клинком отблеск света, я бы, наверно, вообще его не заметил. У Фрэя, к счастью, и с реакцией, и со скоростью было лучше: он не успел отразить атаку, но зато успел от нее уйти – возможно, даже лучший вариант, оставляющий достаточно места между противниками, чтобы провести какой-то ответный маневр.

Проблема в том, что, какой бы прием ты не выбрал, тренер может легко его предугадать, потому что именно он тебя ему и научил. Придумать что-то на ходу не так легко: никто тебе не даст на это времени, да и движения уже заучены до автоматизма. Так что когда Гудвин начинал движение "А", Фрэю ничего не оставалось как досказать "Б" в ответ.

Мой друг сделал выпад, и его клинок встретился с чужим с такой силой, что удар чуть не вывернул ему запястье. Еще немного – и полетят искры. Фрэй попытался ударить свободной рукой, чтобы не дать противнику буквально выдавить из руки клинок, но наткнулся на заранее выставленный блок. Гудвин предпочел поставить под удар предплечье, чем отступить. Он увеличил нажим на свое "мачете", и лезвие противным скрежетом продолжило свое движение к рукояти клинка ученика, на которой не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало гарду.

Я чувствовал Гудвина довольно четко: он не собирался калечить Фрэя, но это не значит, что он не мог его порезать достаточно серьезно, чтобы поставить на место. Мой друг этого знать не мог. Он видел серьезно-настроенное лицо напротив и, сопоставляя его со своей собственной манерой всегда доводить начатое до конца (особенно если дело касается соперничества за первенство), вполне мог заподозрить, что поединок слишком далек от тренировочного. Так и есть: Фрэй выпустил клинок, расценив это как меньшее из зол перед угрозой расстаться с кистью руки. Казалось, лезвие вот-вот с железным лязгом застучит по полу, но Гудвин поймал его в воздухе второй рукой. Тренер улыбнулся, а улыбался он редко.

Фрэй внешне был спокоен, но внутренне дрожал от какого-то сильного чувства. Сложно было сказать, была то ненависть, горечь поражения, бессилие или что-то еще. Для тех, кто всегда стремится быть впереди, поражение – почти что маленькая смерть. К счастью или к несчастью, его гордость умерла уже давно, и он все еще держал себя в руках.

– Если этого не достаточно, – сказал Гудвин, улыбаясь, – то давай попробуем наоборот.

Тренер слаженным движением кинул оба ножа Фрэю. Тот поймал их, и на этот раз оставшись при прежнем количестве пальцев. Некоторое время он оглядывал клинки, как бы размышляя, стоит ли принимать подачку. Но, как я уже говорил, мой друг никогда не был приверженцем честного боя, если дело касалось важных для него вещей. Фрэй прокрутил клинки в руках, заставив каждый описать по сверкающей дуге, а одновременно с этим разминая запястья.

Может быть, со стороны ситуация и виделась иначе, но я чувствовал скрытую снисходительную усмешку Гудвина. Ее не было на губах – она была глубоко внутри него – но это совершенно определенно говорило об исходе поединка, с двумя ножами будет ученик или со всей оружейной коллекцией, что есть на складе.

Наконец, ощутив оружие как следует, Фрэй сделал атакующий выпад сначала левой рукой, затем правой – оба лезвия прорезали воздух. Гудвин оказался сбоку и ударил ученика по локтю, видимо попав по какому-то нерву, потому что рука того непроизвольно разжалась и выронила нож. Мой друг не растерялся: мгновенно отскочил, наподдав ногой по упавшему оружию, чтобы оно отлетело в дальний конец склада и не досталось противнику. В конце концов, он не привык вести двуручный бой, и с одним ножом ему будет гораздо удобнее, хотя не думаю, что учитель стал бы подбирать упавший нож. Фрэй снова атаковал – оборона не его стиль – ножом, одновременно кулаком. Лезвие попало в капкан ладоней Гудвина, от удара же он уклонился и, резко перехватив Фрэя за оба запястья, с силой развернул так, что мой друг оказался внутри узла своих собственных рук. Сжимаемое лезвие опасно упиралось ему в бок, норовя прорезать футболку и добраться до кожи. Он попробовал лягнуть Гудвина ногой, но в таком спеленатом состоянии, любое движение грозило вспоротым брюхом.

На удивление, прежде чем Фрэй сам бросил нож, тренер снова раскрутил его, но в обратном направлении, так что они оба вдруг стали напоминать мне балетных танцоров, и, освободив от своего захвата, толкнул от себя подальше:

– Попробуем еще раз, но он будет последним.

Мой друг стиснул зубы. По правде говоря, он, наверно, давно уже был готов признать главенство и правоту Гудвина, но когда еще получишь такой урок? А уроки Фрэй коллекционировал словно какой-то маньяк, невзирая на то, что каждый раз они грозили оставить отметины на его шкуре.

Дальнейшее было больше похоже на игру: все, что оставалось ученику – это только всеми правдами и неправдами попытаться не дать тренеру выбить из своих рук второй клинок, потому что тогда поединок точно будет окончен. Окончен бесславно и без всяких оговорок. Фрэя хватило ровно на две минуты, когда лезвие заскользило по полу за своим парным собратом.

На складе повисла тишина. Казалось, что все присутствующие только и следили за поединком, побросав свои дела. Я не мог даже предположить, как отреагирует Фрэй на такой исход дела, или как отреагируют все остальные.

Но мой друг только лишь полушутливо-полусерьезно поклонился Гудвину, и спокойно, как ни в чем не бывало подняв клинки, протянул их тренеру рукоятями вперед, признавая полное поражение и подчинение. Если что и бушевало у него внутри, то наружу оно не пробивалось. Затем он также молча развернулся и вышел, сделав жест своим боевикам, и за ним со склада вышли все те, кого там не должно было быть. Но я знал, что они еще вернутся, и Гудвин тоже это знал. Вот только вести себя здесь как хозяева жизни они уже вряд ли осмелятся.

Когда все лишние люди ушли, зал стал казаться огромным, пустым и почему-то зловещим. В установившейся тишине я отчетливо услышал, как с шуршанием ползет по полу кнут Большого Ко.

– Давно пора было поставить этого ублюдка на место, – кончик кнута свернулся кольцом около моих ног. – Только зря ты не оставил на нем еще парочку шрамов. Глядишь – дольше бы запомнил.

– У каждого свои методы, – Гудвин не поднял головы, убирая ножи в чехлы.

– Отлично, у меня тоже, – тяжелая черная ладонь Кобальта, словно выточенная из старого сгоревшего дерева, легла на мое плечо, а затем ее толстые пальцы сжались, сминая воротник куртки. – Пойдем со мной, сопляк. Ты тоже что-то здесь задержался.